Текст книги "Мир вашему дому!"

Автор книги: Олег Верещагин

Дверь выпала совсем – на этот раз наружу. Появился Женька – он держал оружие под мышкой. Взгляд парня блуждал, в правой руке он сжимал тесак. Столкнувшись глазами со Степкой, Женька криво усмехнулся и пояснил:

– На одном был шлем… Двоих яшгайанов я кончил, и офицера, ты своих тоже уделал?

Мальчишки секунду смотрели друг на друга молча, потом – обнялись, похлопав каждый другого по спине.

– Что ж, с тобой можно иметь дело, – заметил Женька. – Ты в самом деле отлично бросаешь гранаты.

– Лучше смотри, кто тут есть, – и Степка отступил в сторону, открывая лежащее под стеной тело.

– Фомор! – выдохнул Женька.

9.

– Барин, Кадет… Барин, Кадет, я Дом, я Дом, отвечайте, Барин, Кадет, отвечайте, отвечайте… мальчишки, ну что вы молчите?!

– Ничего? – Зигфрид нагнулся через катькино плечо. Та переключила систему на прием и махнула рукой:

– Все, мы без связи. Совсем ничего нет.

– Послушай, – Лизка не отрывалась от управления, – я тут подумала – а если переключиться на радиосвязь? На чистую радио, вдруг проходит? У нас же есть радиоаварийка…

– Попробую, – кивнула Катька. – А веди не получится, что будет? Без связи как-то не по себе…

– Ноли не получится – будем плакать, – буркнула Лизка, а Зигфрид как можно беззаботнее отозвался:

– Да, брось ты, за нами сразу с нескольких спутников следят. Не средневековье… Ну как?

– Не получается? – Катька тем не менее продолжала попытки. Лесоход пересекал заросшую молодым березняком ложбинку. Зигфрид оглянулся через плечо – ему показалось, что в спальнике что-то упало.

Поэтому он так и не смог позже вспомнить, что случилось. Просто Лизка истошно закричала, а его бросило спиной вперед на пульт – и в темноту…

…"Вии… Вии… Вии…" – стонал сигнал аварийки. Призрачный сиреневый свет запасных ламп плавал по рубке лесохода.

Земля? Да, земля во всех стеклах – похоже, машина носом в земле.

Зигфрид лежал поверх пульта. Страшно болело левое плечо. А это что? Кровь… Пальцы Зигфрида наткнулись на обломок рычага – он пропорол плечо на сквозь. Так… До чего раздражает это мигание… Девчонки?!

Он повернул голову. Вот они. Катька лежала согнутая в дугу, голова между колен, совсем недалеко, у углу пульта. Лизка, постанывая, пыталась карабкаться по полу, превратившемуся в стену. Из носа у нее текла кровь, черная в свете ламп.

– Ты куда собралась? – поинтересовался Зигфрид, стараясь не шевелиться. Лизка обернулась, всхлипнула:

– Ты живой?! Кони… они…

– Там гироскопический подвес, – напомнил Зигфрид, – ничего с ними не случится. Катьке помоги.

– Что с тобой? – вгляделась девчонка. – Что у тебя с плечом??

– Ничего, – терпеливо отозвался Зигфрид, – помоги Катьке, – и одним рывком снял себя с обломка, подавив крик. Зажмурил глаза, зажал рану; в ушах шумело, в темноте медленно вращались огненные круги. Когда мальчишка открыл глаза – Лизка бинтовала ему плечо, а Катька, сидя на корточках, крутила шеей и всматривалась в экраны, по временам пытаясь их реанимировать.

– Больно? – руки Лизки действовали быстро и ловко, словно бы независимо от самой девчонки, которая шмыгала носом, потому что кровь у нее еще шла.

– Уже не очень, – Зигфрид сел удобнее. – Где мы, девчонки? Я ничего не понял.

– Я тоже, – призналась Катька. – Меня ударило об аппарат связи… и сейчас ничего не работает.

– Это потому что ты невероятно твердолобая, – Зигфрид покосился на руки Лизки. – Я не умру от потери крови?

– От трепливости ты умрешь, – сердито сказала та. – Мы куда-то провалились. Но я тоже не поняла, куда, просто ухнули, и все… Ну вот. Подвигай рукой.

– Спасибо, Лиззи, – Зигфрид поднялся на ноги. – Так… Посмотрим.

– Мне страшно, – неожиданно призналась Катька. – Это ловушка? Или что?

– Сейчас все узнаем, – уверенно (хотя он и не ощущал настоящей уверенности) обнадежил Зигфрид. – Хватит страдать, фроляйннен. Совсем ничего не работает?

– Совсем, – подтвердила Катька.

– Бери тестер и займись проверкой, – приказал Зигфрид. – Лизи, ты садись к пульту.

– Подожди, а ты что собираешься делать? – Катька подозрительно посмотрела на мальчишку, который полез по «стене» вверх. Зигфрид оглянулся через здоровое плечо:

– Всего лишь выйти наружу, красавица.

– Ты?! – возмутилась Катька. – Лучше я? – Зигфрид поднял брови. – Не гримасничай, я серьезно! Прекрати играть в благородство, ты же ранен?

– Даже раненый, я остаюсь мужчиной, – невозмутимо ответил Зигфрид, – а вы – девушки. Игра тут ни при чем.

– Зиг, не смей! – крикнула Катька.

– Не ори, – попросил германец и улыбнулся. – Девчонки, ну ничего же опасного нет. Мы скорее всего просто под землю провалились, в каверну. Я посмотрю, как и что, может быть, выберусь сразу наверх. Вот. Связь будем держать через браслеты, – он подмигнул: – Ну что вы, девчонки? Ничего там страшного нет. Вы займитесь ремонтом, а я скоро. Лиззи, говори со мной.

…Через верхний люк выйти не удалось – его не получалось открыть, и Зигфрид с опаской подумал, цел ли вертолет. Когда он пробирался через «хвост» (кони в своей люльке и в самом деле плевательски плевали на происходящее) – зажегся свет, и германец с облегчением ощутил, как откликнулась на разные голоса ожившая машина.

– Живем, – пробормотал он на родном языке и спросил: – Что там было?

– Шунт разорвало в первом блоке, – голос Катьки зазвучал удовлетворенно. – Сейчас все в норме…

– Зиг, мы в какой-то пещере, – вклинилась Лизка. – Большая, свежая совсем… даже яма, а не пещера. Зиг, это ловушка, не выходи.

Зигфрид остановился в задумчивости. Спросил:

– Прожектор вращается?

– Нет, – после короткого молчания огорченно ответила Лизка.

– Я выйду через погрузочный люк, – отозвался Зигфрид. – Надо, девчонки, мы ведь даже не видим, куда откапываться.

– Подожди, Зиг, – попросила Катька. Через несколько секунд она появилась, карабкаясь снизу и таща в левой руке переноску активированного света, а в правой – свой ТКЗ-94. – Я сяду в люке и не спорь, – сказала она таким тоном, что Зиг и в самом деле не стал спорить, только вырубил свет в грузовом отсеке, чтобы их фигуры не «светились» в проеме. Они посидели в темноте, потом Зигфрид осторожно разблокировал замок и распахнул дверь, а Катька включила переноску, полоснув мощным лучом вокруг, словно это был старинный огнемет. Зигфрид выбрался наружу и присел на наклонной плите брони, держа свой РПП наизготовку. Катька оседлала край люка, поводя то лучом, то стволом плазмомета.

"Индрик" не упал – он сполз в дыру. Те, кто выкопал эту пешерищу – с дьявольской точностью и хитростью! – не рассчитали. Лесоход должен был упасть камнем, отвесно – в этом случае находившихся в нем людей наверняка швырнуло бы о броню так, что они не остались бы в живых. Но своей непредставимой для лесовиков тяжестью чудовище продавило край ловушки и не упало, а съехало по очень крутому откосу, воткнувшись в землю носом и обрушив на себя несколько тонн ее. Все закрепленные грузы были целы, и переноска оказалась не так уж нужна – в дыру наверху лился свет.

– Я спрыгну, – Зигфрид примерился, – а ты принеси аварийную лестницу и закрепи ее тут.

Катька кивнула, пристроила переноску на краю люка и соскочила внутрь. Зигфрид сделал то же, только наружу и, присев, вслушался, держа ИПП наизготовку.

Тихо. Только наверху шумел лес. Потом щелкнули магнитные присоски, и сверху съехала лестница.

– Держи, – сказала Катька. – Ну что?

– Ничего, пусто, – Зигфрид осторожно выпрямился, поводя оружием. – Откопаемся, куда мы денемся… Сдадим назад и будем рыть… – он хотел добавить что-то еще, но замолк, напряженно вглядываясь вверх. Ему показалось, что там возникло какое-то шевеление.

– Катрин, осторожнее, – предупредил он спокойно, – голову не поднимай…

Она – умница – даже не моргнула глазом, продолжая смотреть на него. Наверху же выдвинулась хохлатая голова, потом – туловище по пояс; рука поднимала длинный пистолет для выстрела в спину девчонки.

Зигфрид выстрелил дважды – промазал, но вабиска дернулся, а Катька, пружинисто перекатившись назад через плечо и встав на колено, первым же выстрелом срезала его. Сверху послышались отрывистые выкрики, грохнуло несколько дымных выстрелов, полетели охотничьи копья – одно, скользнув над плечом Зигфрида, вонзилось в землю у ноги.

Наверху стало тихо,

– Давай сюда! – крикнула Катька. – Зиг, скорей!

Сверху с плеском и жирным хлюпаньем полилась резко пахнущая темная жидкость – масло! Его лили со всех сторон несколькими потоками, оно с тяжелыми брызгами разбивалось о броню и с чмоканьем падало на землю.

– В люк! – заорал Зигфрид, вскакивая на лестницу. – Они нас сейчас подожгут!

– Сюда! – Катька протянула руку и с неожиданной силой подтянула мальчишку на броню. Их окатило маслом. Отплевываясь, Катька свалилась в люк как раз в тот миг, когда вниз полетели, кувыркаясь и треща искрами, факелы. Зигфрид упал следом и, навалившись на рычаг всем телом, захлопнул двери перед самой стеной катящегося огня. Потом – поскользнулся в масле и слетел вниз, спиной ударившись в дверь спальника.

– Успел, – сказал он, улыбаясь перемазанным лицом. – Сколько эта пакость развивает температуры?

– Ну уж не пять тысяч, – Катька, припадая на ногу, осторожно слезла вниз

– Я колено ушибла.

– Да что там у вас?! – срывала голос Лизка. – Отвечайте же!

– Вабиска, Лиз! – отозвалась Катька. – Мы идем…

– Будем выкапываться, – добавил Зигфрид, – только помоемся сперва…

10.

– Все, – Игорь потянул коня за узду, помогая ему выбраться на мелкое место, – дальше нельзя. Только на шагателе, даже лесоход не пройдет. Борька сплюнул в грязь и махнул рукой:

– Возвращаемся. Пойдем параллельно реке, ну и в дельте встретимся с Зигом и девчонками.

– Как мы рандеву-то им назначим? – Игорь запрыгнул на седло и сел там боком. – Связи нет, придется методом тыка…

– Придется, – согласился Борька. – Ну, мы с Раскидаем на это готовы, правда, Раскидай? – он потрепал конские уши, и Раскидай положил голову на плечо хозяину. – Знаешь что, Игорь? – Борька тоже вспрыгнул на седло, как на стул, – есть хорошая идея. Ты слушаешь?

– Угу, – кивнул Игорь. В ветвях, огромных деревьев странными голосами перекликались невидимые птицы. Неподалеку кто-то с хряском ломился через кусты, круша заодно невысокие деревца. – Я слушаю, – повторил Игорь.

– Почему бы тебе не взять латифундию? Тут или севернее… Вот честное слово, к тебе – пошел бы первым, хоть мы, казаки, в латифундиях почти никогда не селимся. И еще нашлось бы много желающих. Даже у нас в станице.

– Я думал об этом, Борь, – негромко отозвался Игорь. – Это, если честно, заманчивая мысль… Сам себе хозяин. Экстерриториальность, внутреннее право, охранная дружина, нарезки и хутора… учил я это, даже зачеты по принципам управления сдавал, помнится…

– Ну и?.. – Борька выжидающе посмотрел на него.

– Как ты думаешь, вот Дзюба – мог он создать на месте губернии латифундию? – поинтересовался Игорь.

– Мог, – уверенно ответил Борька.

– Но не создал, верно? А почему?

– Не знаю, – признался Борька.

– А потому, что есть нечто большее, чем латифундия, чем своя воля и свои желания… Я ничего плохого не хочу оказать о латифундистах, но я-то – не латифундист. Мы, Муромцевы, вот уже несколько веков служим Зимнему Дворцу, а не себе. Это не всегда было выгодно, но всегда – почетно, а что может быть выше чести? "Тэмпора мутантур – сэмпер идем", знаешь как переводится? "Времена меняются – мы прежние", Борь. Поэтому мне мало латифундии – мне нужно величие Империи, и я ему служу. – Игорь вдруг улыбнулся и полюбопытствовал: – Я доходчиво объяснил?

– Вполне, – вздохнул Борька. – Значит, будущим летом ты улетишь?

– Улечу, – кивнул Игорь,

– Жалко, – в сторону оказал Борька. – Ну что, едем на северо-запад?

– Едем, – согласился Игорь, садясь в седле уже нормально.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ПРОЩАЙ, ПОЗАБУДЬ… (1.)

 
Прощай, позабудь – и не обессудь.
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
Да будет он прям и прост!
Да будет во тьме для тебя гореть
Звездная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра.
Да будут метели, снега и дожди.
Да бешеный рев огня.
Да будет удач у тебя впереди
Больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен бой,
Кипящий в твоей груди.
Я счастлив за тех, которым с тобой,
Может быть, по пути!
Прощай, позабудь, – и не обессудь…
 

1. Стихи И.Бродского.

* * *

Огромный панцирь крокозавра – пустой и гулкий – был похож на каску из стерео про старые войны. Он лежал возле самой тропы – Игорь сперва даже не понял, что это такое. Еще и потому, что внимание мальчишки привлекла сама тропа. Это была не звериная тропка – тоннель в зарослях – а именно тропа-дорога, широкая, утоптанная, с аккуратно сведенным по бокам кустарником.

– Наконец-то, – заявил Борька. – Вот тебе и караванная тропа, о которой ты мечтал.

– Мечтал, – согласился Игорь, стукнув носком сапога по панцирю. – А это что, вместо постоялого двора? "Привал странников"?

– Скорее – указатель, – Борька, нагнувшись, провел пальцем по выцарапанным на роговых шестигранниках знакам. – Тут, если я правильно понял, указаны расстояния до разных объектов. До городов, станций – все такое.

Игорь сделал коротенькую запись комбрасом, соскочил наземь и, нагнувшись, заглянул в отверстие для шеи.

– Давно лежит, ничем не пахнет уже… До чего же здоровые бывают эти твари, это же просто дом… ого!

– Что? – Борька наклонился. Игорь светил внутрь и отвечал:

– Тут товары… Металл в слитках, рулоны какие-то, тюки… Это еще и склад, – он подался «кормой» назад и, отряхивая колени, покачал головой: – Очень удобно.

– Сожжем? – предложил Борька.

– Зачем? – пожал плечами Игорь. – Все будет наше. Не сегодня – так завтра.

– Да-а… – Борька вскинулся и даже привстал в стременах. – Похоже, нам и дальше везет, Игорь.

– Да, я чувствую, – Игорь вскочил в седло, – они близко. Это и правда – везет.

Они отъехали в сторону, за стену кустов, готовя оружие. Борька устроился на седле по-казачьи, легко держа равновесие. Игорь положил ИПП на правое бедро, левую руку держа между ушей коня.

Караван появился через несколько минут. Впереди ехали верховые на гуххах – не меньше десятка, два офицера. Потом виднелись запряженные быками повозки, на облучках тоже сидели вабиска с оружием, но не военные.

– Большой обоз, – шепнул Борька.

– Не отпускать же, – серьезно отозвался Игорь, упирая в бедро приклад и кладя руку на спуск подствольника. – Ну-ка, как это вы делаете… – он вибрирующе засвистел – так, что животные в караване заметались – и одно за другой выпустил все пять термобарических гранат.

Центр колонны охватило пламя, заклубившееся горбатым огненным валом. Страшно закричали, глуша вопли вабиска, оказавшиеся на периферии удара и покалеченные взрывной волной животные. Уплотнившийся воздух рвал кусты, швыряя их в деревья, с которых вихрем полетели листья. Игорь уже стрелял, и Борька тоже открыл огонь – ИПП перебивали друг друга свистящими звуками. Игорь, не отрывая оружия от плеча, левой рукой сменил магазин, стреляя уже в глубину колонны – там опомнились и начали разбегаться. Борьке тоже поменял магазин.

За спинами мальчишек лопнул снаряд ручной мортиры. Игорь оглянулся, бросил ИПП в чехол и, выхватив РАП и тесак, пришпорил коня:

– Оопп! – и вылетел на тропу вихрем. Уцелевший офицер с двумя всадниками, бросился навстречу, отводя копье для удара. У двоих других были ружья, и Игорь снял их на скаку – левого и правого, но в офицера стрелять не стал. Вместо этого Борька, тронувший коня вперед, услышал, как его друг со смехом выкрикнул-пропел:

– И, как жаждущий напиться,

Боя я с тобой хочу!

Вабиска, вскинув гухха на дыбы, что-то отрывисто выкрикнул и бросился в галоп. Игорь скакал навстречу, держа тесак поднятым над головой е прямой руке. Борька ахнул картечью по двум пешим, целившимся из арбалетов с облучка повозки в спичу друга, налетел, ударом приклада, как палицей, добил оставшегося на ногах раненого, выстрелил еще раз, дальше, развернул коня… Игорь и офицер как раз столкнулись, тесак мальчишки неловко врубился в древко копья сразу за втулкой, вабиска выбил оружие у русского но вынужден был выпустить и свое копье. Игорь левой рукой перехватил запястье офицера, метнувшегося за тесаком, правой нанес два быстрых прямых удара в лицо, мгновенно залившееся кровью. Вабиска зашатался, конь Игоря ударил грудью гухха, опрокинул его, а Игорь выволок всадника из седла и с силой швырнул наземь – головой вниз, Борьке даже показалось, что он услышал, как хрустнула шея, – а Игорь, наклонившись, быстрым и точным движением подхватил тесак, переломив копье.

В сущности, нападать больше стало не на кого – многие успели разбежаться, кто не успел – лежал на тропке или обочинах. Повозки стояли так и сяк, их побросали все. Мальчишки поехали шагом вдоль учиненного ими неслабого разгрома, лениво дозаряжая оружие – Игорь вдруг обратил внимание, что Борька потирает висок – снова и снова, сам этого, кажется, не замечая.

– Ты что? – быстро просил он. Борька, сведя брови, удивленно посмотрел на него, но тут же брови уехали вверх, и он поспешно и тихо объяснил:

– Яшгайан… Я теперь понял, тут яшгайан где-то.

– И он прячется от нас, – Игорь движением затвора загнал в ствол гранату, дозарядил подствольник, – Приятно видеть… Где ты, сволочь, выходи!

Борька вдруг побледнел, уронил оружие, закачавшееся на ремне, и сдавил ладонями виски, застонав:

– И-и-и-и… ггорь…

Даже тренированный парень не смог «удержать» внезапно обрушившуюся на него ментальную атаку. Игорь закрутился в седле, пытаясь понять, откуда она произведена, одновременно «оттолкнув» атакуюшего и пробуя его «захватить» – не получилось. Борька громко дыша открытым ртом, покачивался в седле. Игорь даже поддержал друга левой рукой, убрал ИПП и достал кластерник. Сейчас он ощущал яшгайана очень отчетливо – так ощущаешь зверя, который ходит вокруг огня твоей стоянки. Впрочем, яшгайан был скорее прячущимся зверем – он боялся и призывал своих рабов на помощь. Но они тоже боялись – русских, и куда больше, чем его. Научились бояться.

– Сиди тут, следи, – Игорь ткнул коня каблуками, причмокнул: – Давай вперед, малыш. Конь дрожал всей кожей, закатывал глаза, взмок и шел вперед лишь потому, что Игорь сейчас напрямую управлял им, как машиной. Раскидай Борьки, пригнув голову к груди, всхрапывал и перебирал ногами.

Брошенные повозки. Несколько горели, опрокинутые. Игорь безошибочно протянул руку к одной из них – полог сорвало, словно ударом палки наотмашь и вмяло вовнутрь. Игорь подъехал ближе, глядя на шевелящиеся полог, и выдернул из торчащей из-под него руки арбалет, одновременно обросив ткань в сторону.

Меньше всего он ожидал увидеть на лесной, дороге в глуши Сумерлы ЭТО. Нет, он почти был уверен, что ОНИ тут есть… но не вот так же…

Фомор смотрел на человека своим единственным глазом, сжавшись в комок в углу роскошной повозки. Капюшон яшгайанского одеяния свалился с его жутковатой головы. Длинные ладони (сколько у него пальцев – Игорь не мог вспомнить и не получалось разглядеть) полуприкрывали лило.

– Вы убили моего отца и мою мать, – без патетики и не заботясь о том, поймет ли его фомор, сказал Игорь и ногой прижал его к обитой толстой материей стенке повозки, Он почему-то не мог воспринимать фомора, как разумное существо – не из-за вида, нет, в Галактике имелись и более странные формы разумной жизни. Почему-то ещё…

Кластерник коротко, упруго щелкнул, и фомор перестал жить.

– У меня чуть голова не лопнула, – буркнул Борька, подъезжая ближе. – Спасибо тебе… Игорь, ты чего? – почти с испугом спросил он, трогая согнувшегося над конской шеей друга за плечо.

– Нет, ничего, – Игорь выпрямился. Лицо его было спокойным.

11.

Олень был немного не такой породы, как в колонии – с более короткой шерстью светлого оттенка, рога расходились направленными вперед тройными венцами. Да и покрупнее он был… Степка отстал. Женька даже не заметил этого, азартно преследуя оленя с охотничьим дротиком в руке.

Мальчишка настиг оленя, как в былине – в прыжке через ручей, прямо в воздухе точным броском вогнав оружие под лопатку животному. Олень замертво рухнул на траву, рядом с ним тут же соскочил Женька с засапожником в руке – прыгнул на спину оленю, рывком за рога откинул голову и длинным полосующим ударом перерезал горло. Свистнула кровь, олень завалился вбок, и Женька, вогнав нож в землю, подставил под струю из артерии ладони, сложенные ковшиком, напился. Только потом, достав трос, начал подтягивать труп на толстенный сук дуба, чтобы как следует спустить кровь.

Когда Степка выехал на место окончания охоты, Женька уже ловко снимал шкуру с добычи, сбросив куртку и рубашку.

– Долго ездишь! – сверкнул он улыбкой. – Доставай пакеты и помогай.

– Черт бы тебя подрал, – Степка соскочил наземь. – Я чуть шею себе не свихнул, пока скакал.

– Да разве это скачка? – удивился Женька, локтем вытирая со лба пот. – Дротик вытащи, будь другом. Я лопатку пробил.

– Сейчас, – проворчал Степка, вылезая из куртки. – Это ведь олень?

– Был, сейчас это мсяо. То есть мясо… Давай, работай.

В четыре руки и два лезвия мальчишки оголили скелет почти полностью.

– Во, смотри, – Женька указал окровавленным засапожником в сторону кустов, – ждут.

Степка обернулся и невольно дернулся к коням за оружием – те, впрочем, стояли совершенно спокойно, хотя возле кустов сидел, чуть склонив на бок лобастую голову, крупный волк – серый с рыжей подпалиной на груди.

– Да ты чего? – Женька удержал Степку. – Это свой… – мальчишка чуть оскалился и к удивлению товарища… заговорил! Да, заговорил по-волчьи, если так можно сказать. Волк слушал похрипыванье и тихое подвывание внимательно, потом – лег на живот и уложил голову на вытянутые лапы. Прикрыл глаза, по временам пуская из-под век янтарные искры.

– Это что, по-волчьи? – Степка не сводил глаз с хищника.

– Волки не умеют разговаривать, – улыбнулся Женька, возвращаясь к разделке. – Но сигнальные коды у них есть, как и у всех животных, а я же зоопсихолог… Мы оставим ему все, что не заберем сами. У него логово, волчица и щенки.

– А можно его… – Степка сглотнул, – погладить? – вместо ответа Женька погладил его по голове и спросил дернувшегося в сторону Степку:

– Нравится?

– Понял, – кивнул тот. – Ну тогда передай ему, что все эти остатки и от меня тоже, ага?

– Он знает, – заверил Женька. – Давай заканчивать, а то, чего доброго, сейчас еще кто сюда пожалует…

…Они отмылись в ручье. В розовые облачка крови, распускавшейся в воде, тыкались треугольными мордами небольшие юркие рыбки – им, очевидно, не нравилось, и они поспешно плыли прочь. Волк неспешно перебрался ближе к останкам оленя и обнюхивал их – в нескольких шагах от совершенно спокойных коней.

– Их он не тронет, – ответил Женька на беспокойный взгляд Степана. – Ты пойми, волки – они очень-очень умные. И мы для них – друзья. Даже где-то старшие братья, – он задумался и признал: – А где-то и младшие. Ну что, – он несколько раз булькнул в ручье ладонью и предложил: – Поворачиваем на запад. Пора уже и с нашими соединяться!

* * *

– Дымом пахнет, – Женька упер приклад в колено. – Это не костер, это жилища.

Степка тоже ощущал запах, но для него это был просто запах горящего дерева. Однако, он поверил Женьке на слово и, как почти тут же выяснилось, правильно сделал. Кони прошли грудью сквозь кустарник на опушке вырубки и практически наткнулись на нескольких детей вабиска, замерших с вязанками хвороста на спинах. Миг – и, побросав вязанки, те с отрывистыми криками метнулись через вырубку туда, где над зелеными холмиками обычных для лесных, племен полуземлянок поднимались дымки и ходили старшие. Вернее – уже не ходили, а все стояли, глядя на подъезжающих шагом белых мальчишек. Потом со страшным шумом бросились в стороны, словно вспугнутые животные, скрываясь в жилищах, входы в которые начали изнутри задвигать тяжелые колоды – и селение словно вымерло.

Степка соскочил наземь первым и прошелся между холмиками, то вороша ногой кучу хвороста, то приподнимая стволов ИПП какие-то листья в грубого плетения корзинах.

– Это же салат? – окликнул он Женьку, поднимая один лист и запихивая его в рот. – Точняк, настоящий салат! Свежий, но мелкий какой-то!

– Дикий, – объяснил Женька, подходя. – А вот, смотри. Это правда интересно.

На его ладони лежали два диска глубокого голубоватого цвета с нанесенными значками местного алфавита, каждый диск – величиной с червонец.

– Что это? – Степка с любопытством взял один из дисков. – Камень?

– Нефрит, – Женька подбросил второй диск на ладони. – У нас в школьном музее есть такие… Это квитанции на услуги.

– А? – не понял Степка.

– Такие квитанции иррузайцы выдают, когда забирают товары. А на следующий год караван приходит уже с их товарами, и можно эти диски обменять на заказанное, – Женька взял диски у Степки и положил оба на место. – Ладно, попробуем их вытащить.

– На кой черт? – поморщился Степка. – Поехали.

– Э, нет, – Женька замотал головой. – Ты что-то не понимаешь, Степ. Мы же не просто так тут ездим, ради собственного удовольствия. Нам нужны вассалы, иначе чего с этой планетой возиться? Вот и попробуем установить контакт.

– Ты знаешь их язык? – поинтересовался Степка, молчаливо признав правоту Женьки.

– Не очень, – беззаботно ответил тот. – Да это и не важно. Ты только пушку держи наготове, а то они от страха здорово начудить могут.

Степка кивнул и встал, уперев приклад ИПП в бок. А Женька, забросив оружие за спину, начал расхаживать между холмиками полуземлянок, потом – отошел к коням и уселся около них. Достал пачку сухарей, бросил один Степке, вторым захрустел сам, ловя крошки в ладонь. Сквозь хруст предложил:

– Давай, что ли, мясо пожарим? Доставай вырезку.

Степке подошел к вьюкам, вытащил трензели из конских ртов. Женька, нагнувшись, начал раздувать костер, возле которого сидел, подбрасывая хворост. Его товарищ тем временем нарезал мясо толстыми ровными кусками и, посвистывая, посолил, а потом устроил на пододвинутом к огню плоском камне – очевидно, у местных вабиска он тоже служил этой цели.

– Они не обидятся, если мы позаимствуем у них немного салата? – риторически опросил Степка, локтем отодвигая ИПП за спину. – Сухари еще доставай.

Женька, как более опытный в контактах с вабиска, краем глаза уже заметил, что в двух или трех жилищах входные колоды чуть-чуть отодвинулись и оттуда поблескивают глаза. Конечно, тут не видели русских, но наверняка слышали рассказы иррузайцев и пришли в ужас при одном виде белолицых. Однако, те не спешили разрушать селение громом и молнией, не рвались никого убивать и даже ничего не брали, кроме съедобных листьев, которых полно в лесу. И жарили они самое обычное мясо на обыкновенном, не грохочущем, огне. Конечно, их белые лица пугали, но вообще-то они вели себя так же, как сами вабиска и были похожи на них сложением…

…Степка, продолжая посвистывать, поворачивал мясо палочкой. Женька разложил на обертке сухари и, подмигнув товарищу, покосился в сторону ближайшей полуземлянки.

Двое вабиска, слегка пригнувшись и направив в сторону пришельцев копья, стояли возле входа.

12.

– Больше полупути прошли, – пробормотал Игорь. – Да, и намного больше, – он сложил авиакарту и, задрав лицо вверх, крикнул: – Что там?!

Наверху – в кроне здоровенного дерева, какой-то мутации бука – шуршало и хрустели. Игорь, прикрыв глаза ладонью от падающих оттуда листьев, веточек и кусочков коры, терпеливо ждал. Наконец, Борька спрыгнул вниз – сиганул с высоты почти двухэтажного дома, придержав на груди бинокль.

– Километров за пятьдесят отсюда по нашему курсу на холм поднимается просека, – Борька улыбнулся: – Это наши, Игорян. Отсюда не понять, давно они прошли, или как, далеко, но… это наши, а значит… – Борька швырнул вверх бинокль, засмеялся и, подпрыгнув, поймал его. – Я скоро увижу Катьку – увваааауу-у!!!

– Это точно просека? – Игорь ткнул друга в плечо. – Э-эй, эй! Ау! Или дорога вабиска?

– Просека, просека, – Борька крутнул бинокль на ремне. – Мы их нагоним. Теперь точно нагоним. Вопрос времени.

– Как бы еще связаться с Женькой и Степкой, – Игорь почесал переносицу. – И поскорей бы к горам. Мне интересно, что там.

Борька никак не мог успокоиться. Он жонглировал своими вещами, убирая их, выжимал за ствол в вытянутой руке оба ИПП – свой и Игоря, хлопнул Раскидал по крупу, и когда тот удивленно покосился на хозяина – со смехом звонко поцеловал коня в нос. Игорь, уже сидя в седле, снисходительно наблюдал за слегка спятившим от предвкушения встречи другом.

– Душевнобольной, – изрек он с высоты.

– Ты просто не понимаешь, – Борька глуповато улыбнулся. – Столько всего умеешь разного, а этого просто не понимаешь. Поймешь, когда…

– Когда у меня будет девушка, я это уже уяснил, – кивнул Игорь. – Но, боюсь, тут мне ничего толком не светит. Мы, дворяне…

– Черт побери, – простонал Борька. – Ладно, поехали!..

…В этот день они так и не добрались до «просеки». А перед самым ночлегом пошел дождь – не такой бурный, как южнее, но зато долгий. Мальчишки поспешно растянули куски термопленки, «склеив» их краями и, забравшись под навес, принялись за сухари и оставшееся от завтрака холодное жареное мясо. Кони пофыркивали и переступали рядом – они против дождя ничего не имели. Мальчишки вообще-то тоже, тем более, что холодно им не было. Они улеглись под навесом, устроив головы, на седлах и начали переговариваться, постепенно все больше и больше заплетаясь языками. Борька уснул первым, а Игорь еще какое-то время слушал, как дождь шуршит по навесу, да в лесу уныло кричит птица. Вспомнился, вдруг дом в Верном, лица отца и мамы – и на какой-то миг все-все вокруг стало неожиданно отвратительным и чужим. Только на миг – Игорь прогнал это ощущение и заставил себя уснуть.

* * *

Через два часа после подъема они выбрались на просеку.

Да, тут прошел лесоход, сомнений не оставалось. К сожалению, дождь не оставил и другого – возможности понять – когда, да ребята и не очень пытались.

Игорь обратил внимание, что Борька каким-то странным взглядом смотрит туда, откуда шел лесоход. Ощутив на себе взгляд друга, Борька вздохнул и пояснил:

– Смотрю, и как-то спокойней. Вот представь себе – в конце этой просеки наш дом. Далеко, я знаю, но все-таки – если вот сейчас поехать, то доберешься до него. Рано или поздно, но доберешься. Понимаешь? Успокаивает, словно его можно вон прямо увидеть в конце этой просеки.

– Я понимаю, – серьезно кивнул Игорь. – Да, это странно… и приятно. В самом деле.

Они поехали шагом. Ехать по просеке было не ахти – лесоход начисто уничтожил подлесок, но древесные стволы, их обломки и пеньки, превращали дорогу в полосу для скачки с препятствиями, подготовленную спятившим работником ипподрома. Приходилось тщательно следить, чтобы кони не поломали ноги – это было бы страшней страшного. В результате мальчишки свернули в лес и двинулись параллельно просеке. Тут, впрочем, тоже лежали упавшие деревья. Лес то редел, то вновь сгущался так, что колени чиркали о стволы. На прогалинах росла высокая жесткая трава, в которой прыгали крупные насекомые – похожие на кузнечиков, но ярко-алые. Припекало, но душно не было – дождь, похоже, к счастью, не собирался возвращаться.