Текст книги "А. Г. Орлов-Чесменский"

Автор книги: Нина Молева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Князь Александр Михайлович!

Тому сего дня тридцать пять дней, как контр-адмирал Грейг с эскадрою отправился от Ливорнского рейда и, чаятельно, буде в Англию не заедет или в Копенгагене не остановится, что при вскрытии вод прибудет или в Ревель или к самому Кронштадту, о чем не худо дать знать адмиралтейской коллегии, чтобы приготовиться могли, буде к тому им приготовления нужны. Г-н Грейг, чаю, несколько поспешит, потому что он везет на своем корабле, под караулом, женщину ту, которая разъезжала всюду с беспутным Радзивиллом, дерзнула взять на себя имя дочери покойной государыни императрицы Елизаветы Петровны. Графу Орлову удалось ее изловить, и шлет ее с двумя, при ней находящимися, поляками, с ее служанкою и с камердинером на сих кораблях и контр-адмиралу указано ее без именного указа никому не отдавать. И так воля моя есть, чтобы вы, буде Грейг в Кронштадт приедет, женщину сию приказали принять и посадить ее в Петропавловскую крепость под ответом обер-коменданта, который ее прокормит до остального моего приказания, содержав ее порознь с поляками ее свиты. В случае же, буде бы Грейг прибывал в Ревейь, то изволь сделать следующее распоряжение: в Ревеле есть известный цухтгауз, отпишите к тамошнему вице-губернатору, чтоб он вам дал знать, удобно ли это место будет, дабы нам посадить сию даму под караулом, а поляков тамо в крепости на первый случай содержать можно.

Письма сих беспутных бродяг сейчас разбирают, и что выйдет и кто начальник сей комедии, вам сообщим, а только известно, что Пугачева называли братом ее родным.

Пребываю благожелательна Екатерина Екатерина II – А. М. Голицыну Петербург, 22 марта 1775

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Всемилостивейшая государыня!

…Сей час получил репорт от контр-адмирала Грейга Апреля от 18 дня, што под парусами недалеко от Копенгагена находится со всею своей эскадрою, все благополучно и не намерен заходить ни в какие места чужестранные, буде чрезвычайная нужда оного не потребует; он и от Аглицких берегов с поспешностью принужден был прочь итить по притчине находящейся у него женщины под арестом. Многие из Лондона и других мест съехались, чтоб ее видеть, и хотели к нему на корабль ехать, а она была во все время спокойна до самой Англии, в чаянии, што я туда приеду; а как меня не видала тут и письма не имела, пришла в отчаение, узнав свою гибель, и в великое бешенство, а потом упала в обморок и лежала в беспамятстве четверть часа, так што и жизни ее отчаелись; а как опаметовалась, то сперва хотела броситься на Аглицкие шлюпки, а как и тово не удалось, то намерение положила зарезаться, или в воду броситься, а от меня приказала всеми способами ее остерегать от оного и как можно беречь. Я ж надеюсь, всемилостивейшая государыня, што ескадра теперь уже должна быть в Кронштадте, и контр-адмирал жалуется ко мне, што он трудней етой комиссии на роду своем не имел…

1775 майя 11 числа. Пиза А. Г. Орлов – Екатерине II

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Ваше императорское величество!

Я полагаю, что было бы полезно предварить Ваше императорское величество касательно историй, которые написаны были здесь в крепости. Их недостаточно для того, чтобы дать Вашему величеству объяснение ложных подозрений, которые имеют на мой счет. Поэтому я решаюсь умолять Ваше императорское величество лично меня выслушать, я имею возможность доказать и доставить большие выгоды вашей империи.

Мои поступки это доказывают. Достаточно того, что я в состоянии уничтожить все истории, которые вымышлены против меня без моего ведома.

Ожидаю с нетерпением повелений Вашего императорского величества и уповаю на Ваше милосердие.

Имею честь быть с глубоким почтением Вашего императорского величества покорнейшая и послушная к услугам.

Елизавета

Княжна Елизавета – Екатерине II

(перевод с французского)

Равелин Петропавловской крепости

Ваше сиятельство!

Имею честь писать Вам эти немногие строки с тем, чтобы просить Вас представить прилагаемое письмо ее величеству, если Вы то признаете удобным. Я полагаюсь на Ваше доброе сердце, ваше сиятельство; здесь нет нужды входить в длинные рассуждения о всех этих историях, я готова сделать известным всему миру, что все мои поступки были для пользы Вашего отечества, здесь неуместно входить в политические предметы, я их объясню в свое время и где следует, но время коротко, я не боюсь ничего, потому что я делала добро, и если бы ко мне прислали кого-нибудь, как я того желаю, все было бы иначе и было бы много такого, чего теперь нет.

В ожидании, пока кончатся мои несчастия, я заклинаю ваше сиятельство иметь некоторое внимание к моему положению. Вы рассуждаете хорошо, Ваше сердце, князь, добро и правдиво, я полагаюсь на Вашу справедливость. Для чего делать несчастными невинных. Верьте мне, я благонамеренна и Бог справедлив, хотя и страдаю нравственно, я убеждена, что это не может продолжиться, потому что вся моя система состоит в справедливости и в том, чтобы обращать на добро все продолжение моей жизни, я не знаю, что такое зло. Если бы его знала, я не отдалась бы в руки генералу 12.000 человек. Нет, князь, я не способна на низость. Тысячу раз прошу прощения, если я Вам надоедаю, но люди чувствительные, как ваше сиятельство, принимают весьма легко участие в других, я имею к Вам слепую доверенность. Утешьте меня, князь, уверением в Вашей благосклонности, я буду всю мою жизнь с чувствами величайшей признательности и остаюсь, князь,

вашего сиятельства покорнейшая и преданнейшая

к услугам

Елизавета

Княжна Елизавета – А. М. Голицыну

(перевод с французского)

Равелин Петропавловской крепости

ПЕТЕРБУРГ
Зимний дворец
Екатерина II, А. Г. Орлов

– Ваше императорское величество, наконец-то я могу повергнуть к вашим стопам свою преданность и самолично подтвердить, что…

– Вы не слишком торопились, Алексей Григорьевич.

– Ваше величество, я приложил все старания, чтобы порученная мне миссия поимки…

– Эта, как вы изволили выразиться, поимка состоялась еще в феврале, не правда ли? Путь Осипа Михайловича де Рибса из Ливорно до Петербурга оказался едва ли не втрое короче, чем ваш.

– Но дела…

– Вы не только не сообщили мне ни о каких делах, но и не удосужились испросить моего разрешения на продление вашего пребывания за рубежом, граф. По-видимому, вы стали забывать, что находитесь на государственной службе, которая прежде всего предполагает железную дисциплину. Как можете вы командовать солдатами, когда не научились исполнять приказов вашего непосредственного начальника.

– Признаюсь, я не ожидал такой встречи, ваше величество, особенно после всех перенесенных трудностей.

– Обо всех ваших трудностях я имею исчерпывающую реляцию от де Рибаса. И насколько я понимаю, его заслуга в поимке злодейки достаточно велика, как, впрочем, и Кристинека.

– Я докладывал вам о них, ваше величество.

– Не припоминаю. Во всяком случае, о де Рибасе вы не сообщили мне ничего и никогда. Между тем это очень ловкий и вместе с тем достойный человек.

– Вы достойно наградили его, государыня. Чин капитана, служба при Сухопутном шляхетном корпусе…

– Вы не совсем в курсе, граф. Осип Михайлович назначен состоять при Алексее Григорьевиче Бобринском, и вскоре, как мы все надеемся, состоится его свадьба с моей очаровательной камер-юнгферой Анастасией Ивановной Соколовой.

– Поистине блистательная карьера для безродного неаполитанца.

– Безродного неаполитанца, говорите вы? Осип Михайлович – сын испанского дворянина, состоявшего на неаполитанской службе, и не менее знатной француженки из Пармы. Я чувствую, что вы несправедливо настроены к этому талантливому человеку, и это не делает вам чести, граф. Как всегда, вы поглощены одними собственными подвигами, значения которых, впрочем, я никак не собираюсь умалять. Просто иногда прямое выполнение своего долга перед престолом вы воспринимаете как один из двенадцати подвигов Геракла. Вероятно, сказывается ваше внешнее сходство с сим древним героем.

– Ваше величество, Бог свидетель…

– Чему, граф? Тому, что вы вели розыски злодейки на собственную руку и знали о ней гораздо больше и подробнее, чем сообщали об этом в Петербург?

– Я не был вправе рисковать сообщением неточной информации.

– Для этого в русском языке существует множество условных оборотов. Вы либо все хотели делать сами, рискуя затянуть и сорвать поиски, либо размышляли над тем, кому служить.

– Ваше величество, ваше обвинение настолько чудовищно!

– Это еще не обвинение, а всего лишь размышление.

– Ваше величество, для меня задача заключалась не только в поимке неизвестной женщины, но и в аресте всего ее ближайшего окружения и возможности предоставить на ваше рассмотрение всего ее, как выяснилось, немалого архива. Ведь в следствии по делу Пугачева вы требовали в первую очередь установления корней, а не одних вершков.

– Да, а что касается архива злодейки, князь Александр Михайлович Голицын сетует на его отрывочность. У князя сложилось впечатление, что многих писем просто не хватает. И это тем более странно, что все остальные едва ли не пронумерованы получательницей и тщательно хранились.

– Мне трудно было бы поручиться за то, что творилось в доме неизвестной. Во всяком случае, мои люди поехали за ее вещами в Пизу сразу, как только состоялся арест на корабле, и на суше еще никто не был о нем осведомлен.

– По совести, у меня нет ни времени, ни желания продолжать этот бессмысленный диалог. Он слишком запоздал, чтобы тратить на него время и душевные усилия. Вы добивались аудиенции, чтобы представить рапорт, о котором все успели забыть. Тем не менее я приняла вас и готова выслушать ваши просьбы.

– Я не имел в виду никаких просьб, государыня. Они не к лицу графу Орлову.

– Тем лучше. А теперь отправляйтесь и ждите нашего решения о вашей дальнейшей службе. Наберитесь терпения и начинайте привыкать к оставленной и забытой вами России. Да, и еще о письмах. Теперь к ним добавились личные показания злодейки. И если вы рассказывали в своих донесениях о том любовном пыле, который вы сумели обманным путем в ней пробудить, то сама она утверждает обратное, и мы склонны ей верить.

– Что значит обратное, ваше величество?

– Может быть, вы слишком увлеклись своей ролью безо всякой на то надобности. Ролью пылкого влюбленного, я имею в виду.

– Государыня, я вас предупреждал, что вынужден был обманывать эту женщину в письмах, дабы внушить ей большую доверенность к моим последующим планам. Неужели вы могли принять мои излияния на бумаге за чистую монету!

– Видите ли, Орлов, вся беда в том, что за все время следствия подследственная ни разу не упоминала о ваших личных отношениях и не ссылалась на них. Более того. Из ее показаний явствует, что вы держали себя как придворный, в строгом соответствии с придворным этикетом, усиленно воздавая ей царские почести. И мне трудно понять, почему подобная недостойная демонстрация происходила не только в стенах дворца, где злодейка жила, но и на людях. Именно так выдержали себя на гуляньях и в ложе театра.

– Государыня, это должно быть помочь…

– Чему? Вы утверждаете, что хотели обмануть злодейку, в действительности вы внушали всему свету мысль о подлинности царственного ее происхождения, заставляя участвовать в сем недостойном фарсе русских офицеров. Офицеров моей короны, Орлов! Осип Михайлович говорил, что даже не будучи российским подданным, он был смущен той ролью, которую вы навязывали ему, как и прочим офицерам. Вас можно обвинить, по меньшей мере, в отсутствии чувства меры. И подлинного уважения к вашей императрице.

– Ваше величество, но неизвестная женщина досконально разбиралась и в правилах придворного обихода. Она была слишком опытным в них человеком. Всякая, даже самая незначительная промашка была бы ею замечена.

– Вот как! А в результате мы выглядим в глазах всей Европы насильниками, попирающими всяческие, человеческие и божеские, законы. И к этому причинились вы, граф Орлов!

ПЕТЕРБУРГ
Зимний дворец
Екатерина II, А. М. Голицын, А. С. Протасова

– Я несправедливо обременила вас, князь, тяжелой и не свойственной вашему чину работой. Причиной тому – мое безграничное доверие к вам. Я не хотела разговоров с злодейкой посторонних или ненадежных людей. Так каков же ваш вывод?

– Ваше императорское величество, прежде всего я должен просить вашего милосердия в отношении условий содержания арестованной дамы.

– Дамы? Вы сказали дамы? Это ваше убеждение, князь?

– Я не могу ее назвать иначе, государыня. Вся манера ее поведения, умение держаться, иностранные языки, самая речь заставляют удивляться. Они могут быть результатом только очень хорошего и специального воспитания. Я не хочу в данном случае говорить о ее винах – вы сами их определите, государыня. Но арестованная дама больна. Тяжело больна, и пребывание в сырой и зловонной темнице ее на глазах убивает.

– Вот как.

– Она приехала в Петербург с явными признаками чахотки. Тюремный врач сразу сказал о необходимости предоставления ей хотя бы сухой камеры. Плесень на стенах, сырой пол, запах испарений могут быстро убить и самого здорового человека…

– Я думала видеть в вас беспристрастного следователя, Александр Михайлович, а нашла сентиментального адвоката.

– Государыня, поверьте, это не имеет никакого отношения к моей беспристрастности. Мною движет простое сострадание, которое так свойственно русской императрице.

– Вы меня по меньшей мере озадачиваете, князь. За вашими словами я угадываю дружбу, связавшую вас с вашей подследственной.

– Это было бы несправедливое заключение, ваше величество. Единственное, к чему я стремлюсь – прояснить до конца все обстоятельства дела, связанного с дамой. И, думается, это не будет представлять особого труда.

– Что вы имеете в виду, князь? У вас есть к тому средства, которые можно применить без особой огласки?

– Ваше величество, я потребовал от заключенной доказательств ее происхождения. И теперь совершенно уверен, она с ними незнакома. Все ее сведения касаются воспитателей, занимавшихся ею в детстве и отрочестве. Мы можем обратиться к ним и получить исчерпывающий ответ. Скажем, она поименно называет своих учителей в Киле. Среди них есть профессора местного университета, и значит, не составит труда получить от них отзывы и разъяснения. Или семья баронов Штернов в Данциге. Штерны достаточно известны, чтобы получить о них необходимую справку. Или банкир и купец Шуман там же. Арестованная утверждает, что они не только выступали в роли ее опекунов, но и оплачивали все расходы на ее воспитание, содержание и одежду.

– И вам не кажется, что все это наглая ложь?

– Государыня, мы ничем не рискуем, обращаясь к этим именам. Если они все станут отрицать, станет понятной ложь арестованной.

– А если нет? Впрочем, этого не может быть.

– Есть еще один неплохой способ. У арестованной превосходный и очень дорогой гардероб. Она охотно называет имена своих портных, которым сама никогда не платила. Ее счета всегда кем-то оплачивались, как бы они ни были высоки.

– Так что же? Вы хотите найти выход на ее амантов?

– Думаю, государыня, что разговоры эти распускались со специальной целью компрометации арестованной. Она представляет строгий тип женщины. И хотя костюмы ее отвечают последней моде, в равелине она выражает нужду не в них, а в географических картах и книгах по географии, которые остались в ее вещах.

– Сколько могу судить, она великолепная актриса и сумела вполне завладеть вашим вниманием, если не симпатией.

– Но, ваше императорское величество, разве не следовало бы узнать и то, при каких обстоятельствах она узнала Петербург.

– Это еще что такое?

– На допросах она спрашивает, когда я ей разрешаю, об отдельных домах и улицах нашей столицы, жалеет, что не может побывать в том или ином дворце, и выражает надежду, что, когда ее недоразумение выяснится, она сумеет наверстать упущенное.

– Какая наглость! А что касается столь беспокоющей вашу протеже сырости, то можете передать: условия ее содержания не изменятся никогда, разве в случае ее смерти. Естественной, само собой разумеется.

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Вот список лиц, которых, сколько помню, видела в моем детстве.

Когда мне было шесть лет, меня послали в Лион, мы проехали через страну, которую г. Поэн имел в своем управлении; мы отправились в Лион, где я осталась от пяти до шести месяцев, за мной приехали и снова отвезли в Киль.

Г. Шмидт давал мне уроки в математике, других учителей нет нужды называть, только он знал домашние секреты.

Г. барон Штерн со своей женой и сестрой, г. Шуман, купец в Данциге, который платил за мое содержание в Киле, – вот лица, к которым надобно обратиться, я не знаю ничего вернее этого. От меня таили все, и я вовсе не старалась узнавать то, что для меня было совершенно бесполезно, и сверх того мне никогда не говорили, кто я была. Мне говорили тысячу сказок, которые не касаются ни до кого, потому что это сказки.

Княжна Елизавета – Екатерине II

(перевод с французского)

Равелин Петропавловской крепости

Ваше сиятельство!

Имею честь препроводить к Вам эти немногие заметки; я сделала все, что смогла, чтобы собрать все мои силы. Я здесь так больна и так огорчена, что ваше сиятельство были бы тронуты до слез, если бы вы все видели.

Именем бога, умоляю Вас, князь, сжальтесь надо мною. Здесь, кроме Вас, некому меня защищать; мое доверие к вашему сиятельству не имеет пределов, и нет ничего на свете, чего бы я ни сделала, чтобы Вам его засвидетельствовать. Вот маленькое письмо к ее императорскому величеству; я не знаю, можно ли будет вашему сиятельству его отправить; я буквально не в силах стоять, мое положение ужасно.

Я совершенно полагаюсь на доброту вашего сиятельства. Бог благословит Вас и всех тех, кто Вам дороги. Если бы Вы знали, князь, мое положение, Вы бы сами не стали держать мужчин день и ночь в моей комнате. Не знать ни одного слова языка – все противу меня, – лишенная всего, одним словом, я изнемогаю. Окажите мне дружбу, князь, позвольте мне написать к моим друзьям для того, чтобы я не слыла за ту, каковою я не бывала. Я лутче хотела бы провести жизнь мою в монастыре, чем подвергаться дальнейшим преследованиям. Одним словом, все меня угнетает. Я умоляю ваше сиятельство оказать мне Ваше покровительство. Не оставляйте меня, достойный князь…

Княжна Елизавета – А. М. Голицыну

(перевод с французского)

Письмо без подписи и даты.

Равелин Петропавловской крепости

ИЗ ИСТОРИЧЕСКИХ ДОКУМЕНТОВ

Опись, имеющихся в двух баулах вещам Ропронды и юпки попарно:

Объяринные белые с такою же выкладкою и бахромою

Гранитуровые черные, с таковою же выкладкою

Тафтяные белые полосатые, с черною флеровою выкладкою

Палевые, с флеровою белою выкладкою

Голубые, с флеровою белою выкладкою.

Кофточки и юпки попарно ж:

Объяринные белые, с таковою же выкладкою и бахромою

Тафтяные розовые, с белою флеровою выкладкою.

Одни юпки атласные:

Голубая Дикая стеганая

Три кофты и столько же юпок белых канифасных

В том числе одна пара стеганая.

Польские кафтаны:

Атласный полосатый Тафтяной дикий

Кушак сырсаковой с серебряными и золотыми полосками и с кистьми из золота с серебром

Амазонские кафтаны, камзолы и юпки с серебряными кистьми и пуговицами.

Гранитуровые:

Мордоре (в сей паре есть и нижнее такое же платье)

Черные (с кистьми и пуговицами под цвет).

Объяринные:

Ранжевые

Голубые

Суконные голубые

Китайчатые дикие (с кистьми и пуговицами под цвет)

Две круглые шляпы, из коих одна белая с черными, а другая черная с белыми перьями.

Салоп атласный голубой на куньем меху.

Мантильи:

Три розовые, из коих одна атласная, а две тафтяные, в том числе одна с блондовою выкладкою,

четыре белые кисейные

восемь рубах голландского полотна

одно белое бумажное одеяло

одна простыня и две наволочки полотняные

одна скатерть и семь салфеток

осьмнадцать пар шелковых чулок

Десять пар башмаков шелковых надеванных

Семь пар шитых золотом и серебром на шелковой материи, не в деле, башмаков, а том числе шесть белого и одни ранжевого цвета

Ток головной низанной перлами

В ящике несколько итальянских цветков

Блондовых агажантов две пары

Белый барбар один.

Платков:

Батистовых тридцать четыре

Флеровых, новых, в куске двенадцать

Один зонтик тафтяной кофейный

Лент разных цветов десять кусков целых и початых

Двадцать пять пар новых лайковых перчаток

Веер бумажный

Несколько блонд новых и старых.

Английского шелку разных цветов, например, с полтора фунта.

Ниток голландских пятнадцать мотков.

Трои фижмы, из коих одни большие.

Карман и книжка розовые объяринные стеганые

Старого золотого узенького позументу аршин с шесть.

Четыре рисунка лайковых наподобие фрака.

Три плана о победах, российским флотом над турецким приобретенных.

На медной доске, величиною в четверть аршина, живописный Спасителев образ.

Книги:

Четыре географических

Шестнадцать, видно, исторических на иностранных языках

Один лексикон на французском, немецком и российском языках.

Ящичек туалетный, покрытый лаком, с разными мелкими к нему принадлежащими вещами, в том числе серебряный ароматничек.

Ящик с разными каменными табакерками, с томпаковою оправою и без оправы в одних дощечках.

В ящике одни перловые браслеты с серебряными замками; подвеска на склаваж с осыпью; двои пряжки, из коих одна с хрусталями, а другие стальные; серьги в футляре преловые; два небольших сердолика, из коих один красный, а другой белый; да пятнадцать маленьких хрустальных красных камешков. Серебряный чеканный футлярец для карманного календаря; старая голубая кавалерская лента; чернильница с прибором дорожная; огатовый ящичек в томпаковой оправе с перлами; в ящичке восковая фигура, означающая двух мужчин.

Чепраки:

Немецкий суконный зеленый с шелковою желтою тесьмою.

Гусарский суконный красный шитый серебром, ветхий.

Три камышевые тросточки; две тоненькие, а одна обыкновенная с позолоченною оправою; вместо темляка серебряной снурок и две кисточки.

Несколько аршин лакейского синего сукна, с гарусными под цвет пуговицами.

В чемодане семь пар пистолетов, в том числе одни маленькие.

Солонка, ложки столовая и чайная, ножик и вилка столовые, серебряные с позолотою.

Опись вещей женщины, привезенной на корабле контр-адмирала Грейга из Ливорно. 1775