Текст книги "Железнодорожные войска России. Книга 2. От Первой мировой до Великой Отечественной: 1917–1941"
Автор книги: Николай Старостенков
Жанры:
Военное дело: прочее
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Старостенков Н. В. Железнодорожные войска России. Книга 2. От Первой мировой до Великой Отечественной: 1917–1941
Предисловие
События, исследованию которых посвящена данная книга, относятся к временному интервалу, охватывающему почти четверть века: с 1917 по 1941 год. Это время обогатило Железнодорожные войска опытом боевой и созидательной деятельности, умением искать и находить пути и средства решения больших и сложных проблем, преодолевать трудности и допущенные ошибки, уверенно и эффективно действовать в сложнейших, а порой и драматически складывающихся обстоятельствах.
Однако несмотря на то, что историю войск невозможно представить без этого исключительно важного периода, должного отражения в исторической литературе он не нашел. В определенной степени сложившееся положение явилось следствием увлечения некоторых авторов исследованием наиболее ярких, с их точки зрения, страниц истории войск.
Рассматривая прежде всего такие, безусловно значимые темы, как участие военных железнодорожников в Великой Отечественной войне, восстановлении народного хозяйства после ее окончания, в строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали и некоторые другие эпизоды, они, как правило, ограничивались лишь беглым обзором интересующего нас периода.
В результате долгие годы в тени оставались многие значительные события. К их числу следует отнести деятельность Железнодорожных войск на фронтах гражданской, советско-польской, советско-финляндской войн, участие воинов-железнодорожников в военных конфликтах конца 20–30-х годов, вклад войск в борьбу с разрухой и индустриализацию страны.
Более того, опыт, накопленный войсками в те годы, до сих пор не был по достоинству оценен, А ведь история Железнодорожных войск, следующие из ее анализа уроки являются не только важным средством решения нынешних проблем и подготовки к преодолению завтрашних.
Сегодня, когда уже нельзя не обращать внимания на то, что отчуждение от прошлого, его грубая фальсификация, не внимательное отношение к событиям, разворачивавшимся в ходе определенных исторических этапов, вызывают у наших соотечественников исторический нигилизм, апатию, неверие в свои силы, в свою способность решать даже те задачи, с которыми успешно справлялись предшественники, необходимо знать историю войск, опираться на их опыт и традиции, ибо только так возможно осуществление сложной, кропотливой работы по воинскому и патриотическому воспитанию главной движущей силы и одновременно основной ценности войск – воинов-железнодорожников.
Определенный интерес представляет поучительный опыт Железнодорожных войск и в связи с предполагаемыми особенностями войн новой технологической эпохи.
Ныне военные эксперты приходят к выводу об уменьшении в войнах ближайшего будущего удельного веса позиционных форм борьбы по сравнению с маневренными и увеличении пространственного размаха военных действий[1]1
Воробьев И. Н.Какие войны грозят нам в будущем веке? // Военная мысль. – 1997 – № 2 – С. 18–24.
[Закрыть].
В связи с этим следует отметить, что аналогичные тенденции привели в начале гражданской войны к возникновению новых форм использования железнодорожного транспорта для решения задач вооруженной борьбы (эшелонная война), а затем существенно повлияли на характер действий и задачи, решаемые Железнодорожными войсками на фронтах.
Учитывая вышеизложенное, автором на основе документальных источников и исследований предшественников была сделана попытка воссоздать объективную картину жизни, боевой и повседневной деятельности Железнодорожных войск в течение достаточно крупного временного отрезка (с 1917 по 1941 год). При этом особое внимание уделено обобщению опыта и формулированию уроков, вытекающих из истории войск.
Во многом решению задач, стоявших перед автором, содействовало освещение ключевых проблем истории Железнодорожных войск в контексте истории страны и ее Вооруженных сил.
Наличие в современном литературном обороте многочисленных публикации, в которых роль коммунистической партии – РСДРП(б), РКП(б), ВКП(б), армейских политорганов и партийных организаций в исследуемый период описана и проанализирована с достаточной полнотой, позволило автору сосредоточиться прежде всего на исследовании деятельности органов государственного и военного управления, непосредственно не входивших в партийные структуры.
Важное место в книге занимает раскрытие созидательной роли войск в восстановлении народного хозяйства, в индустриализации страны, а также в решении некоторых других проблем.
Представляемая работа вносит определенный вклад не только в дальнейшее изучение и обобщение исторического опыта Железнодорожных войск, но и содействует привлечению его на службу сегодняшнему поколению военнослужащих. Сегодня это особенно важно прежде всего потому, что вся деятельность Железнодорожных войск в рассматриваемый период является ярким свидетельством героизма и мужества военных железнодорожников, которым несмотря ни на какие трудности удалось успешно решить практически все стоявшие перед ними задачи.
Воссоздание полной и правдивой истории Железнодорожных войск России в интересах их настоящего и будущего – одна из важнейших и неотложных задач военно-исторической науки. Определенным этапом на пути ее решения является предлагаемая читателю книга.
Глава I. Железнодорожные войска русской армии в 1917–1918 годах
27 января 1918 года декретом ВЦИК было утверждено решение Всероссийского съезда Железнодорожных войск об их расформировании и передаче имущества и личного состава Народному комиссариату путей сообщения. К началу июня войска перестали существовать.
Однако возникает вполне закономерный вопрос: почему 130 тысячный отряд военных железнодорожников, своими мужественными и самоотверженными действиями снискавший заслуженное уважение участников Первой мировой войны, был расформирован? Чтобы попытаться найти ответ, вернемся почти на год назад – к февральским событиям 1917 года.
Свержение самодержавия подавляющее большинство «нижних чинов»[2]2
Официальное наименование солдат до Февральской революции.
[Закрыть] 12 миллионной русской армии[3]3
При определении численности армии за основу взяты материалы, опубликованные в статье:Городецкий Е. Н.Демобилизация армии в 1917–1918 гг.//История СССР. – 1958. – № 1. – С. 3, 10 и в документах: РГВИА, ф. 2003, оп. 1. д. 696, л. 19об., д. 698, л. 14.
[Закрыть], измученной многолетней войной, тяжелыми и, как считали многие участники боев, неоправданными потерями (только летом – осенью 1916 года потери русской армии, так и не добившейся ощутимых результатов, составили около 1,8 млн. человек[4]4
Нелипович С. Г.«...фронт сплошных митингов». Обобщенные архивные данные об июньском наступлении 1917 года войск Юго Западного фронта // Военно-исторический журнал. – 1999. – №2. – С. 34.
[Закрыть], всего же к концу февраля 1917 года они достигали уже 6 млн. человек), встретило с энтузиазмом.
Революция, стимулировав высокую гражданскую активность военнослужащих рядового состава, вызвала у них чувство сопричастности к происходящим событиям, стремление внести свою лепту в создание нового общества.
Не были чужды этим настроениям и военные железнодорожники. Так, при участии исполнительного комитета бронепоезда 5-го Сибирского железнодорожного батальона была разработана «Программа революционно-демократических преобразований в стране», предложенная исполнительными комитетами частей Северного фронта и опубликованная в газете «Правда»[5]5
Правда. – 1917. – № 14 (21 марта). – С. 4.
[Закрыть].
Программа содержала ряд положений, которые, по мнению авторов, надлежало претворить в жизнь для того, чтобы страна стала «действительно счастливой». В их числе были требования свободы слова, печати, союзов, собраний и стачек «с распространением полноты прав на военнослужащих»; конфискации помещичьих, государственных, удельных и монастырских земель и передачи их трудящимся; отмены всех сословных, вероисповедческих и национальных ограничений; отделения церкви от государства; всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права; немедленного созыва Учредительного собрания, «которое бы установило форму управления», а также государственного обеспечения «увечных, раненых, контуженых и потерявших трудоспособность воинов» и некоторые другие.
Особо подчеркивалось, что рядовой состав частей Северного фронта, от чьего имени выступали составители Программы, стоит «за образование демократической республики», которую и будет «поддерживать всеми силами» (см. приложение 1).
Крах самодержавия, рост гражданского самосознания военнослужащих вызвали к жизни и такое явление, как демократизация армии и флота. Воодушевленные идеями революции солдатские и матросские массы начали стихийно создавать свои органы демократического самоуправления – солдатские (матросские) комитеты, явочным порядком добиваться расширения политических и гражданских прав.
Несмотря на кажущуюся спонтанность происходившего, демократизация, как процесс изменения характера взаимоотношений военнослужащих с целью ликвидации в Вооруженных силах устаревших монархических порядков[6]6
Военная энциклопедия. – М., 1995 – Т. 3. – С. 52.
[Закрыть], обуславливалась объективными причинами и была, безусловно, необходима.
Однако процесс демократизации с самого начала использовался различными политическими силами (консервативно-монархическими, либерально-демократическими, революционно-радикальными) не столько для решения проблем, накопившихся в военной организации страны, сколько для привлечения войск на свою сторону в качестве важного инструмента в борьбе за захват или удержание государственной власти.
Первым правовым актом новых органов власти, узаконившим возникшие во многих частях войсковые комитеты, предоставившим солдатам и матросам общегражданские права и установившим их равноправие с офицерами вне службы, стал приказ Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов от 1 марта 1917 года[7]7
Все даты до 1 февраля 1918 года даются по старому стилю.
[Закрыть] № 1.
Отвечая актуальным задачам демократизации армии (напри мер, легализации деятельности солдатских комитетов, в которые только во фронтовых частях к этому моменту было выбрано до 300 тыс. человек[8]8
Курс лекций по истории КПСС – Вып. I. – М., 1971. – С. 367.
[Закрыть]), приказ № 1 в то же время преследовал конкретные политические цели. Так, он обязывал всех военнослужащих в своих политических выступлениях подчиняться требованиям Петроградского Совета и солдатских комитетов, а выполнение приказов Военной комиссии Государственной думы санкционировал лишь при условии их соответствия постановлениям и решениям Совета. Тем самым наносился сокрушительный удар по основным принципам военного строительства, и прежде всего по принципам централизации военного управления и единоначалия.
В связи с этим следует отметить, что действия властей и других субъектов политической жизни страны, объективно способствовавшие разрушению военной организации государства, усугублялись морально-психологической атмосферой, воцарившейся в российском обществе после Февральской революции. Характерной ее чертой стало глумление над прошлым, уничтожение храмов, памятников царям и государственным деятелям. Более того, по воспоминаниям современников, «слова «Россия», «Родина», «Отечество» стали почти неприличными и из употребления на митингах были совершенно изъяты»[9]9
Сенин А. С.Министерство путей сообщения в 1917 году. Краткий исторический очерк. – М., 1993. – С. 59.
[Закрыть]. В связи с этим депутат Государственной думы А. А. Бубликов писал: «И Россия, коренная Россия, словно обомлела перед этим натиском всевозможных наглецов. С веками выработанной привычкой к повиновению и уступчивости перед каждым окриком, она терпеливо сносила это всенародное оплевывание. Можно было безнаказанно выкинуть плакат «Да здравствует Германия»... но едва ли кто рискнул бы, да и смог бы безопасно пройти по Невскому с плакатами «Да здравствует Россия», «Все для Родины»[10]10
Бубликов Л. Л. Русская революция. Впечатления и мысли очевидца и участника. – Нью-Йорк, 1918. – С. 44.
[Закрыть].
Разумеется, разрушение государственно-патриотической идеологии крайне негативно влияло на морально-психологическое состояние военнослужащих, лишало смысла их тяжелую и опасную деятельность по защите государственных интересов.
Не содействовало росту духовного потенциала армии и флота и поведение высшего офицерского состава, многие представители которого из ярых монархистов в одночасье превратились в убежденных сторонников республики. Описывая это своего рода «идейное перебежничество», А. И. Деникин в книге «Очерки русской смуты» вынужден был констатировать: «Громадное большинство командного состава было совершенно лояльно по отношению к идее монархизма и к личности государя. Позднейшие эволюции старших военачальников-монархистов вызывались чаще карьерными соображениями, малодушием или желанием, надев «личину», удержаться у власти для проведения своих планов. Реже – крушением идеалов, переменой мировоззрения или мотивами государственной целесообразности»[11]11
Деникин А. И.Очерки русской смуты. Крушение власти и армии, февраль-сентябрь 1917. – М., 1991. – Т. 1. – С. 80.
[Закрыть].
Такие «эволюции» подрывали авторитет командного состава в глазах подчиненных, ограничивали его возможности влиять на положение дел в руководимых частях, соединениях и объединениях.
Уже первые дни после выхода приказа № 1 ознаменовались всплеском активности солдатских масс, направленной на его выполнение. На общих собраниях выбирались командиры частей и подразделений, определялись офицеры, «желательные для части», создавались механизмы реализации гражданских прав бывших «нижних чинов».
Деятельно велась эта работа и в частях Железнодорожных войск. Всего лишь через день после издания приказа № 1–3 марта 1917 года состоялось собрание 1-го железнодорожного рабочего батальона, посвященное претворению в жизнь его требований[12]12
Протокол собрания 1 го железнодорожного рабочего батальона о проведении в жизнь приказа № 1 Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 3 марта 1917 года. См.: Революционное движение в России после свержения самодержавия. – Вып. 1. – М.. 1957. – С. 604–606.
[Закрыть].
На собрании командиром батальона единогласно избрали капитана Попова. Кроме того, выбрали командиров подразделений и определили «желательных для батальона офицеров». В основном это были прапорщики и зауряд-военные чиновники.
Должности младших офицеров в ротах упразднялись. Новые офицеры могли быть приняты в батальон лишь «по мере надобности». Офицеры, признанные «желательными к оставлению в батальоне», но не получившие должности, оставлялись при штабе на случай «особых надобностей».
Всем офицерам запрещалось пользоваться услугами денщиков и вообще услугами солдат для своих личных надобностей.
Судная часть батальона ликвидировалась. Вместо нее создавалась юрисконсультская часть, заведующим которой избрали писаря Воейкова.
Следует особо отмстить, что на многие должности, важные с точки зрения повседневной жизни части, но непосредственно не связанные с выполнением командных функций, а также в состав солдатских комитетов в 1-м железнодорожном рабочем батальоне, как и в подавляющем большинстве других воинских формирований, были избраны писари, военные чиновники, врачи.
Будучи представителями низших и средних слоев интеллигенции, многие из них симпатизировали программным положениям партий меньшевиков, народных социалистов и социалистов-революционеров, а кое-кто даже состоял в их рядах. Как показало время, это обстоятельство оказало существенное влияние на решения, которые принимались войсковыми комитетами в самые драматические для общества и армии моменты.
В 1-м железнодорожном рабочем батальоне, как и в других воинских частях, для обсуждения вопросов, связанных с жизнью части, создали комитет, которому вменялось в обязанность собираться не реже двух раз в месяц для обсуждения текущих дел, а по заявлению не менее 50 солдат – устраивать эти собрания не позднее как на третий день после подачи заявления.
Комитету поручалось в продолжение двух недель, а в случае надобности и далее, присутствовать при вскрытии почты, поступающей в штаб батальона.
Об уровне, на котором находилось медицинское обеспечение рядового состава до Февральской революции, можно косвенно судить по такому факту – общему собранию батальона пришлось принять специальное решение: «Врач обязан произвести освидетельствование солдат, заявивших о своих болезнях, по возможности в ближайшие дни».
Жизнь достаточно быстро показала: выполнение требований приказа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов № 1, некоторые важные положения которого, как уже отмечалось, были направлены на достижение политических целей, привело к дальнейшему падению дисциплины, обострению отношений между офицерами и солдатами, вызвало снижение эффективности управления войсками. Кроме того, оно косвенно способствовало росту масштабов дезертирства.
Справедливости ради следует заметить, что это пагубное для Вооруженных сил явление имело место и до Февральской революции. К марту 1917 года один только Северный фронт насчитывал 50 тыс. дезертиров. Однако за первые два месяца, прошедшие после свержения самодержавия, из частей фронта самовольно убыло еще 25 тыс. солдат[13]13
Бонч-Бруевич М. Д.Вся власть Советам. Воспоминания. – М., 1957, – С. 130
[Закрыть].
После выхода приказа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов № 1 борьба различных политических сил за армию развернулась с еще большей ожесточенностью. Важным инструментом ее продолжал оставаться столь необходимый в тех исторических условиях процесс демократизации армии и флота.
Именно в демократизации и под ее прикрытием в освобождении органов управления армии от неугодных им лиц видели тогдашний военный министр А. И. Гучков[14]14
Гучков Александр Иванович (1862–1936), лидер октябристов. Депутат и с 1910 года председатель 3-й Государственной думы. В 1907 и 1915 член Государственного совета. В 1915–1917 председатель Центрального военно-промышленного комитета. В 1917 военный и морской министр Временного правительства. Один из организаторов корниловского мятежа. С 1920-х гг. в эмиграции. (См., напр.: Большой энциклопедический словарь. – М., 1997. – С. 323).
[Закрыть] и другие члены Временного правительства залог успеха на фронте.
С помощью демократизации меньшевики и эсеры во главе со сменившем А. И. Гучкова на посту военного министра А. Ф. Керенским[15]15
Керенский Александр Федорович (1881–1970), лидер фракции трудовиков в 4-й Государственной думе. С марта 1917 эсер; во Временном правительстве: министр юстиции (март – май), военный и морской министр (май – сентябрь), с 8 июля министр-председатель, с 30 августа Верховный главнокомандующий. После Октябрьской революции организатор (вместе с генералом П. Н. Красновым) антибольшевистского выступления 26–31 октября. С 1918 во Франции, с 1940 в США. (См., напр.: Большой энциклопедический словарь. – М., 1997. – С. 520).
[Закрыть] собирались превратить войну империалистическую в войну революционную.
С демократизацией связал министр-председатель Временного правительства князь Г. Е. Львов[16]16
Львов Георгий Евгеньевич (1861–1925), князь, крупный помещик. Депутат 1-й Государственной думы. Председатель Всероссийского земского союза. В марте-июле 1917 глава Временного правительства. После Октябрьской революции в эмиграции. (См., напр.: Большой энциклопедический словарь М., 1997. – С. 664).
[Закрыть] первые и, как вскоре оказалось временные, успехи летнего наступления 1917 года. Неслучайно в своей телеграмме правительствам союзных держав он утверждал: «1 июля (18 июня по ст. ст.) показало всему миру силу революционной армии, которая построена на демократических началах и несет идеалы революции»[17]17
Нелипович С. Г.Указ. соч. – С. 34.
[Закрыть].
Вполне определенные надежды возлагали на демократизацию большевики. Их отношение к армии (во всяком случае, до победы Октябрьской революции) с исчерпывающей полнотой и откровенностью раскрыл В. И. Ленин. В своей работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» он писал: «Без «дезорганизации» армии ни одна великая революция не обходилась и обойтись не может. Ибо армия есть самый закостенелый инструмент поддержки старого строя... Первой заповедью всякой победоносной революции – Маркс и Энгельс многократно подчеркивали это – было: разбить старую армию, распустить ее, заменить ее новою. Новый общественный класс, поднимаясь к господству, не мог никогда и не может теперь достигнуть этого господства и укрепить его иначе, как совершенно разложив старую армию... иначе, как пройдя через труднейший, мучительнейший период без всякой армии... иначе, как постепенно, в тяжелой гражданской войне вырабатывая новую армию, новую дисциплину, новую военную организацию нового класса»[18]18
Ленин В. И.Полн. собр. соч. – Т. 37. – С. 295.
[Закрыть].
Преследуя эти цели, большевики активно, настойчиво и целеустремленно боролись за рост своего влияния. Придавая данному вопросу исключительное значение, Бюро ЦК РСДРП (б), когда стало известно об инициативе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов провести в Петрограде 29 марта – 3 апреля 1917 года Совещание представителей Советов наиболее крупных городов России, приняло решение о созыве в свободные от заседаний часы своего Всероссийского совещания партийных работников для обеспечения «более организованного выступления делегатов-большевиков на совещании Советов»[19]19
Революционное движение в России мосле свержения самодержавия. – Вып. 1. – М, 1957. – С. 158, 756.
[Закрыть].
К участию в этом «параллельном» мероприятии были привлечены военнослужащие-большевики из многих частей Петроградского гарнизона, в их числе и представитель 22-го железнодорожного батальона Григорий Сушкевич.
Действенным направлением работы организаций РСДРП (6) считалось использование воинских частей, в которых были сильны позиции большевиков, для «большевизации масс». Так, при активном участии членов РСДРП (6) – солдат 2-й и 5-й рот 8-го железнодорожного батальона – в Унгенах была создана одна из первых на территории Бессарабии гарнизонных большевистских организаций, установившая надежные связи с железнодорожными рабочими и служащими Унген[20]20
Юфа С. Я.и др. Стальным магистралям Молдавии 100 лет/ С. Я. Юфа, А. К. Кармазин, К. Д. Волков, С. Т. Поливанов, Я. М. Конанский, Ю. Г. Иванов. – Кишинев, 1971. – С. 28.
[Закрыть].
Большое внимание уделялось РСДРП (6) распространению в воинских частях такого важного средства «разложения старой армии», как политическая литература. Подобные материалы пользовались определенной популярностью в солдатской среде, в том числе и у воинов-железнодорожников. В списках воинских формирований, обращавшихся в апреле 1917 года в организации РСДРП (б) с просьбой выслать социал-демократическую литературу, были и железнодорожные формирования, в частности 6-й железнодорожный парк (г. Харьков)[21]21
Революционное движение в России в апреле 1917 года. Апрельский кризис. Документы и материалы. Выи. 2. – М., 1958; «Голос социал-демократа» (Киев). 1917. – № 10. – 7 апреля.
[Закрыть].
Часто вместе с литературой в воинские части приходили инструкции о том, как и в каком направлении работать армейским организациям РСДРП (6). Так, действовавшей в 24-м железнодорожном батальоне большевистской организации удалось первой на территории Бессарабии установить связь с Центральным комитетом своей партии. 5 октября 1917 года большевики-военнослужащие обратились в ЦК РСДРП (б) с просьбой о «немедленной высылке программы партии большевиков, принятой на последнем съезде». Вместе с литературой члены РСДРП (б) 24-го железнодорожного батальона получили из ЦК партии письмо, в котором, в частности, говорилось: «От души приветствуем вновь организованный комитет, тем более что по всей Бесарабии не имеем никаких связей. Желательно, чтобы ваш комитет приобрел крепкие связи на месте с рабочими и другими товарищами, помимо батальона, дабы при вашем движении куда-либо осталось определенное партийное ядро»[22]22
Борьба за власть Советов в Молдавии (март 1917 – март 1918 гг.). Сборник документов и материалов. – Кишинев, 1957. – С. 151.
[Закрыть].
Военно-политическое руководство страны, армейское командование, предвидя вероятные последствия создания органов солдатского самоуправления – войсковых комитетов и отдавая отчет в невозможности остановить процесс их формирования, стремились подчинить комитеты своему влиянию. С этой целью 10 марта Ставка Верховного главнокомандования распорядилась ввести в солдатские комитеты офицеров, «дабы взять ход событий в свои руки, руководить ими, а не сталкиваться беспомощно с явлением, получившим жизнь явочным порядком»[23]23
Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия / Под ред. Г Н. Голикова, М. И. Кузнецова. – М., 1977. – С. 567.
[Закрыть].
Следующим шагом в этом направлении явилось издание приказа Верховного главнокомандующего от 30 марта 1917, которым вводилось «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота». Положение, декларируя обязательность создания солдатских комитетов во всех подразделениях, частях, соединениях и объединениях от роты (батальона, команды) до Ставки, закрепляло за офицерами 1/3 мест в солдатских комитетах всех степеней. Кроме того, оно сводило деятельность солдатских комитетов к решению в основном хозяйственных и бытовых вопросов, организации культурно-просветительной работы.
Под нарастающим давлением солдатских масс в целях обеспечить «каждому воину осуществление его гражданских и политических прав» военный министр Временного правительства А. И. Гучков издал 16 апреля 1917 приказ № 213. Этот документ, хоть и расширил права солдатских комитетов, уменьшил в них число офицеров до 1/5, но продолжал ориентировать их деятельность в основном на урегулирование недоразумений между солдатами и офицерами.
Создание системы солдатских организаций, начиная от ротных и кончая фронтовыми комитетами, завершилось к маю 1917 года. Общая численность комитетов различных степеней на фронте приблизилась к 50 тыс. Они объединили до 500 тыс. солдат и офицеров[24]24
Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия ... – С. 567,
[Закрыть].
К этому времени сложилась и система солдатских организаций в тылу. Ее составляли ротные, полковые и бригадные солдатские комитеты, а также гарнизонные комитеты (солдатские секции местных Советов или отдельные Советы солдатских депутатов), солдатские секции областных Советов (кое-где Военно-окружные комитеты)[25]25
Там же. – С. 567–568.
[Закрыть].
Видя в Советах источник революционизирующего влияния на личный состав, командование тыловых воинских формирований и учреждений стремилось отделить солдатские комитеты от Советов, образовать систему солдатско-офицерских организаций, которые могли бы противостоять им. Однако Всероссийское совещание Советов рабочих и солдатских депутатов (конец марта – апрель), признало солдатские комитеты местными органами Советов.
Несмотря на проходившие в воинских частях негативные процессы (переход части властных полномочий к войсковым комитетам, целенаправленную и достаточно эффективную революционную и антивоенную агитацию, рост масштабов дезертирства и др.) и предельную усталость армии (Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев[26]26
Алексеев Михаил Васильевич (1857–1918), генерал от инфантерии (1914). Окончил Академию Генерального штаба (1890). В Первую мировую войну начальник штаба Юго-Западного фронта, главнокомандующий Северо Западным фронтом, с 1915 начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего, в марте – мае 1917 Верховный главнокомандующий. После октябрьской революции бежал в Новочеркасск, создал, а затем возглавил белогвардейскую Добровольческую армию. (См., напр.: Военный энциклопедический словарь. – М., 1986. – С. 26, Большой энциклопедический словарь. – М., 1997. – С. 34).
[Закрыть], после того как в конце марта 1917 года германо-австрийским войскам был сдан Червищенский (Тобольский) плацдарм на реке Стоход, сделал вывод, что русская армия сможет восстановить силы только месяца через четыре[27]27
Нелипович С. Г.Указ. соч. – С. 36; Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. / Сост. A. M. Зайончковский. – М., 1923. – Т. 7. – С. 42–43.
[Закрыть]), находились военачальники, которые не видели или не хотели видеть происходящего.
Действительно, 18 марта 1917 года в адрес военного министра поступила телеграмма от командующих фронтами следующего содержания: «...Сегодня на Военном совете всех командиров фронтов... единогласно решено: 1) армии желают и могут наступать; 2) наступление вполне возможно. Это наша обязанность перед союзниками, перед Россией и перед всем миром; 3) это наступление избавит нас от неисчислимых последствий, которые могут быть вызваны неисполнением Россией ее обязательств и которое лишит противника свободы действий на других фронтах... 6) настоятельно просим, чтобы никаких шагов перед союзниками в смысле отказа от выполнения наших обязательств не делалось; 7) армия имеет свое мнение, мнение Петрограда о ее состоянии и духе не может решать вопрос; мнение армии обязательно для России; настоящая ее сила здесь на театре войны, а не в тылах»[28]28
Какурин Н. Е.Разложение армии в 1917 году. – М. – Л., 1925. – С. 30.
[Закрыть].
Интересно, что под телеграммой первой стояла подпись достаточно известного генерала А. А. Брусилова[29]29
Брусилов Алексей Алексеевич (1853–1926), генерал от кавалерии (1912). Окончил офицерскую кавалерийскую школу (1883). Участник русско-турецкой войны 1877–1878. С 1902 начальник офицерской кавалерийской школы, в 1906–1914 начальник кавалерийской дивизии, армейского корпуса, помощник командующего войсками Варшавского военного округа. В Первую мировую войну командующий 8-й армией, с 1916 года главнокомандующий Юго-Западным фронтом, провел успешное наступление (Брусиловский прорыв), в мае – июле 1917 Верховный главнокомандующий. В 1920 году вступил в Красную Армию, председатель Особого Совещания при Главнокомандующем всех Вооруженных Сил Республики, затем инспектор кавалерии РККА, с 1924 состоял при РВС СССР для особо важных поручений. (См., напр.: Военный энциклопедический словарь, – М., 1984. – С. 104.)
[Закрыть].
Приблизительно тогда же (29 марта) в адрес главнокомандующего армиями Северного фронта было отправлено письмо командующего 5-й армией, в котором, в частности, говорилось: «Боевое настроение ужасно. Не только у солдат нет никакого желания наступать, но даже простое упорство в обороне и то понизилось до степени, угрожающей исходу войны. Все помыслы солдат обращены в тыл. Каждый только думает о том, скоро ли ему очередь идти в резерв»[30]30
Какурин Н. Е.Указ. соч. – С. 30–31.
[Закрыть].
Сопоставление этих двух донесений создаст впечатление, что речь в них идет о вооруженных силах, по крайней мере, разных государств? Но это было одно государство, одни вооруженные силы, и ход дальнейших событий убедительно показал, что в оценке боеспособности армии прав оказался автор второго документа – генерал А. Драгомиров, а «заблуждения» А. Брусилова и его единомышленников, озабоченных тем, чтобы ценой крови русских солдат очередной раз попытаться выполнить обязательства перед союзниками, очень скоро поставят страну на грань катастрофы.
Истинное отношение не только армии, но и значительной части общества к войне наглядно проявилось уже в ходе апрельских событий 1917 года. 20–21 апреля состоялось первое массовое выступление трудящихся в Петрограде. Поводом к нему послужила нота министра иностранных дел П Н. Милюкова[31]31
Милюков Павел Николаевич (1859–1943), российский политический деятель, историк, публицист, теоретик и лидер партии кадетов. В 1917 министр иностранных дел Временного правительства 1-го состава (до 2 мая). После Октябрьской революции в эмиграции. (См., напр.: Большой энциклопедический словарь. – М., 1997. – С. 732).
[Закрыть] союзникам о верности Временного правительства царским договорам и о готовности его продолжать войну «до победного конца».
Это был первый политический кризис Временного правительства. Он разрешился созданием коалиционного правительства – из прежнего состава были удалены П. Н. Милюков и Л. И. Гучков и введены: от меньшевиков – И. Г. Церетели и М. И. Скобелев, от эсеров – А. Ф. Керенский, В. М. Чернов и близкий эсерам П. Н. Переверзев, от народных социалистов – А. В. Пешехонов.
Однако перестановки во властных структурах не оказали позитивного влияния на положение в армии и в стране – оно продол жало ухудшаться, а насущные вопросы, поставленные в повестку дня еще Февральской революцией, все также оставались нерешенными. Разумеется, это волновало солдатские массы, заставляло их еще более настойчиво выступать в защиту своих прав.
В связи с этим представляет интерес резолюция собрания штабной команды 25-го железнодорожного батальона от 28 апреля 1917 года, в которой личный состав прямо требует улучшения материального положения солдат и их семей, проведения революционно-демократических преобразований в стране, а также «отчуждения всех земель» и «повсеместного введения 8 часового рабочего дня»[32]32
Революционное движение в России в апреле 1917 года. Апрельский кризис Документы и материалы. Вып. 2. – М., 1958.
[Закрыть].
Тем временем интенсивность негативных процессов, происходивших в армии, неуклонно нарастала. В этом были заинтересованы самые разные силы.
В отличие от ряда представителей русского генералитета германское командование, хорошо информированное о политико-моральном состоянии противника, к активным действиям на фронте не стремилось. Начальник германского генерального штаба генерал-полковник Э. Людендорф не без основания полагал, что «наш переход в наступление может приостановить развал России[33]33
Людендорф Э.Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. – М., 1924. – Т. 2. – С. 25.
[Закрыть]».
Главная австро-венгерская квартира также решила перейти в так называемое мирное наступление: направленные ею парламентеры добрались даже до штаба 9-й русской армии, где активно призывали к миру без аннексий и контрибуций[34]34
Нелипович С. Г.Указ. соч. – С. 36.
[Закрыть].
Стремившиеся ослабить Временное правительство, лишить его вооруженной опоры большевики в своей работе в действующей армии особое внимание уделяли различным формам «солдатской дипломатии», и прежде всего таким, как «братание» и «солдатские перемирия». Эти действия приводили к желаемым результатам. Они провоцировали командование на принятие жестких ответных мер вплоть до открытия артиллерийского огня по братающимся, что, в свою очередь, заставляло солдат захватывать командные пункты и огневые позиции артиллерии, арестовывать офицеров. Максимального накала различные формы антивоенных выступлений достигли в апреле – начале мая 1917 года.
Заинтересованное в продолжении войны Временное правительство было вынуждено издать ряд приказов по военному ведомству, направленных на укрепление дисциплины и восстановление боеготовности армии.
Этой же цели должна была послужить и «Декларация прав солдата», объявленная 11 мая 1917 года приказом А. Ф. Керенского армии и флоту.
Изданные приказы и «Декларация...» не допускали выборности командного состава, создания самостоятельных солдатских и матросских комитетов, подчинения воинских частей различным политическим партиям и организациям.
Отдельные положения «Декларации...» были прямо направлены на ликвидацию уже достигнутых в ходе демократизации армии прав и свобод солдат и матросов.
Так, например, статья 3 декларации указывала, что пользоваться гражданскими правами солдаты могли только во внеслужебное время, статья 14 давала право начальникам расстреливать солдат, а статьей 18 запрещалась выборность и назначение офицеров солдатами.
Неудивительно, что данный документ вызвал крайне негативную реакцию со стороны солдатских масс, а армейские острословы нарекли «Декларацию прав солдата» – «Декларацией бесправия».
В то же время и у русского генералитета «Декларация...» не встретила понимания. Известно, что командующие войсками армий единодушно высказались за переговоры с руководством Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов об отмене «Декларации...» и прекращении порочной практики втягивания армии в политическую борьбу[35]35
Там же.
[Закрыть].
Однако негативные явления в армии продолжали нарастать, и уже через 10 дней после объявления «Декларации прав солдата» генерал М. В. Алексеев констатировал: «Русская армия стала грозной не врагу, а Отечеству»[36]36
Там же.
[Закрыть].
Тем не менее 16 июня 1917 года началось поддержанное Съездом солдатских комитетов и Петросоветом генеральное наступление русской армии. Краткий период успеха, сопутствовавший началу боевых действий, сменился полосой катастрофических неудач. Уже через несколько дней после перехода в наступление в донесении командования Западного фронта отмечалось: «Общее настроение в частях армий фронта крайне неустойчиво и внушает сильное опасение за успех наступления. Во многих дивизиях и полках полный разлад: одни полки и роты соглашаются выполнить приказ о занятии исходного положения и о наступлении, другие категорически отказываются. ...Несмотря на категорическое запрещение, продолжаются митинги, на которых явный успех имеют ораторы, говорящие против наступления. Эти митинги иногда происходят в критический момент, когда митингующая часть должна выполнять боевой приказ. В общем, надлежит отметить полную неопределенность положения, неуверенность в исходе операции»[37]37
Гапоненко Л. С.Солдатские массы Западного фронта в борьбе за власть Советов (1917). – М., 1953, – С. 52; РГВИЛ, ф. 2003, он. 2, д. 474, л. 26.
[Закрыть].
Почитать похожее на эту книгу
История железнодорожного транспорта России и Советского Союза. Том 2. 1917- ...Автор: авторов Коллектив
Железнодорожные войска России. Книга 1. На службе Российской империи: 1851– ...Автор: Николай Старостенков
