Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц)

– Раньше прошло.

Вероника зло смотрела. Больше всего ей хотелось покинуть сон, уже было не важно свой или чужой.

– Никогда больше не суйся в мои сны. Хватит. Я ухожу, – сказала Вероника. – Я ухожу. Знаешь, Макс, я сыта по горло твоими пустыми обещаниями и этими снами. Я устала от твоей пустоты, которую ты прячешь за многословием. Я…

– Да ты всё равно никуда не уйдёшь. И всё, что сейчас происходит, я могу изменить в одну секунду.

– Изменяй! Хоть раз покажи, на что ты способен.

Развернувшись, Вероника пошла прочь вдоль накатывающих на берег волн. Она шла и всё вокруг изменялось. Издалека доносились какие-то слова, но за шумом волн и ветра она не могла разобрать их смысл. Сон не просто изменялся, он таял на глазах. Яркое солнце слепило, песок обжигал босые ступни, а ветер сурово налетал, пытаясь её подгонять. С запада потянулись темные облака, стремительно превращаясь в чёрные зловещие тучи. Ещё несколько секунд и сверкнула молния, за ней последовал оглушительный удар грома. От неожиданности Вероника закрыла глаза. Когда она их открыла, то буря на песчаном пляже сменилась темнотой комнаты. За окном бушевала гроза. «Опять странные сны, – подумала она. – И время самое подходящее». Можно было и не проверять, но она всё же протянула руку к телефону, чтобы посмотреть время.

Час тридцать…

Полнолуние I

Структура историй изменчива. Одни персонажи появляются, другие исчезают. Многие действующие лица проявляют качества, которые в них и предположить-то сложно. До определённого времени отрицательный герой вдруг становится положительным персонажем, а самый что ни на есть положительный, оказывается вдруг отрицательным. Все без исключения истории живут собственной жизнью. А особенно, придуманные истории. Иногда фантазии начинают спорить с автором. Они не только живут собственной жизнью, но и пытаются влиять на реальность. Такое бывает. Правда, не часто, но всё же бывает. Так ли в нашей истории? Может быть, и так. А может быть, и совершенно иначе. Но, как бы ни было, история продолжается и развивается, а герои нередко спорят с автором и ворчат по поводу тех или иных событий, участие в которых навязывает им авторская воля. Лёгкие слова связывают себя с тяжёлой реальностью.

Макс стоял у окна. Его бесконечные размышления не приводили ни к чему. Поведение Вероники не становилось понятнее, сколько бы он не думал. Вчера он внимательно читал статусы на её странице. Странно, все они были похожи на переписку с кем-то. Сообщения поддавались логическому анализу, можно было проследить цепочку, можно было понять, как развивались события, чувствовать как она всё больше вовлекалась в странные отношения с неведомым ему человеком. А с кем? Как это поймешь, когда статус на страничке «ВСекте» могут видеть все друзья пользователя, а список друзей у неё был скрыт для просмотра, кого она добавляла в последнее время, он не знал, так как Вероника не считала нужным оповещать своих друзей о таких событиях. Но Макс знал, что происходит что-то такое, что срочно надо остановить, так как если он не сделает этого, Вероника будет потеряна для него. Он знал, что надо остановить развитие событий, запретить общение, остановить жизнь. Остановить? Легко сказать – остановите Землю, я сойду. Но как остановить событийную цепочку, как остановить действия людей, как остановить действия тех, кого ты даже не знаешь. Как? Все попытки что-то изменить привычным для него сновидческим путем не приводили ни к чему, даже если Александровскому удавалось проникнуть в сновидение Вероники, или создать что-то специально для неё, она просыпалась, исчезая из хитросплетения узоров сновидений граничащих с реальностью и фантазией. Видимо прошло то время, когда они видели один сон на двоих, одновременно действуя в хитросплетениях иллюзорного мира сновидений. И почему теперь всё исчезало? Почему? Макс не мог понять. Время-то было подходящее, близилось полнолуние, силы у него было в избытке. Но видимо в избытке Силы было и у того, кто смог противостоять ему в том злополучном сновидении, которое закончилось для него серьезными глубокими ранами и долго не проходившим чувством тревоги и замешательства, которое он не испытывал уже очень давно. Раз не получалось так, привычным магическим путем, надо было попробовать как-то иначе. Как? Макс вглядывался в искрящуюся антрацитовыми точками тьму за окном. Чем дольше он смотрел в сумерки за стеклом, тем глубже становилась тьма внутри его сердца. И даже не тьма, а серые сумерки. Белое и черное – это очень конкретно, серое – это полутона света и тьмы, это отсутствие дня и ночи. Он мог просто легким движением руки разрушить сейчас всю её жизнь. Легко и непринужденно. Всего-то два-три слова, простой жест и всё – жизнь Вероники превратится в мелкие осколки, в пыль, в ничто, но тогда она будет бесполезна для него. Она нужна ему такой, какая она есть: яркая, позитивная, легкая, светлая. Видимо, придется пойти простым человеческим путем – путем общения. И не смотря на всю кажущуюся простоту и легкость этого пути, он непрост, извилист, для некоторых труден.

Макс умел манипулировать, умел покупать, умел предавать, но не умел общаться. И похоже, что он не умел любить. А вот Вероника любила его. И в тот момент, когда она встретила его, Вероника знала, что она пойдет за ним, куда бы он позвал, и всё было очень просто. А теперь всё было иначе, она стала совершенно другой, но Максу по-прежнему казалось, что достаточно было лишь просто позвать. И он звал, его Зов был слышен ей, Макс чувствовал это, но она не отвечала, будто и не слышала его вовсе. Ей больше не нужны были чудеса, ей не нужен был неизведанный мир магии и колдовства, ей нужно было лишь просто человеческое тепло. Ей хотелось, чтобы он ответил на её чувства, но он не мог. Макс понимал это, но изменить ничего не мог. Он любил её когда-то. Только не успел ей об этом рассказать. Чем сильнее становилась его сущность вампира, тем сложнее ему было любить, так как любят люди. У Макса лишь сохранилась память о том, что он когда-то мог испытывать эти чувства. Вздохнув, Макс вернулся к компьютеру, мерное жужжание кулера гипнотизировало, усыпляло. Макс лениво просматривал почту, и среди прочих он увидел сообщение Вероники:

– Привет. Как на счет приятной беседы?

Как это было похоже на неё, она до сих пор не верила, что они выбрали параллельные пути, которые никогда не пересекаются. Вероника пыталась совершить нереальное, она снова и снова пыталась соединить несоединяемое. Интуитивно она стремилась к Максу, чтобы когда-то завершить его жизнь. Но она думала, что ей движет лишь слепая любовь, и совершенно не думала о возмездии. Она только хотела соединить их уже навсегда связанные судьбы. И казалось, в этот раз ей это удалось. Увидев её сообщение, Макс понял, что ему не надо ничего делать! Всё складывалось само. Ему теперь надо просто отвечать на сообщения и тогда… Что тогда? Она, наверняка, будет предлагать ему встретиться, и надо согласиться на встречу, что там это будет – кино, вино, домино, не важно. Главное – не упустить её, отвечать так, чтобы она предложила что-то, не оттолкнуть, игнорируя. Главное – это разрушить то новое, что складывается сейчас в её жизни, а потом можно будет снова исчезнуть, может быть, теперь уже навсегда. Если он сможет изменить её жизнь, если получиться, тогда она снова будет ждать его звонков, сообщений, обещаний, которые никогда не станут реальностью, но которые будут ломать её сердце и душу, истощать разум и ещё надежнее привязывать к нему. Её сила будет принадлежать ему. Она сможет использовать её силу для своей жизни. Макс желал сделать Веронику послушной марионеткой в его умелых руках. Кукловод – какое чудесное занятие! А как захватывающе и интересно руководить чужими жизнями, управлять не деревянными марионетками, а живыми людьми из плоти и крови. Это так интересно, это так фантастично. Это неописуемо. Для того чтобы описать всё то, что он чувствовал, Максу не хватало слов. Но сейчас дело было вовсе не в его чувствах, а в чувствах Вероники. Сосредоточившись и осторожно выверяя каждое слово, он написал ей. Его сообщение было, как обычно, очень кратким:

– Можно.

Как и всегда, когда Макс читал её сообщения, сейчас ему казалось, что он слышит её мелодичный голос, с легкой хрипотцой. Почему-то ему вспомнилась их последняя случайная встреча. Он ехал после работы домой, а она шла навстречу. Легкая, светящаяся, казалось, что она была просто каким-то сказочным существом, случайно оказавшимся на улице шумного мегаполиса. Он был зачарован, но отогнал это ощущение. Она пролетела мимо, словно испугавшись, а потом вечером он получил от неё длинное полное эмоций сообщение. Даже год спустя он помнил его почти слово в слово.

Вероника со свойственной ей откровенностью и желанием всё объяснить писала: «Давай начнем всё сначала, будто ничего не было. Видимо я так и не смогла понять, что мы очень по-разному смотрим на возможность общаться. Жаль. Мне кажется, что ты относишься ко мне так, будто ничего между нами не было. Странно. В данном случае любовь с одной стороны является глупостью и заблуждением. К чему мне любить тебя, если ты никогда не мог ответить мне взаимностью? Мне видимо пора переключится, но я не могу. Ты даже не представляешь, насколько ты всегда был для меня важен и как важен сейчас. Я думала, что мы сможем всё же общаться несколько чаще. Как друзья. Но почему-то не получается. Скажи почему? Я могу контролировать себя, свои чувства и их проявление. Я могу пообещать, что никогда не перейду границу. Я бы хотела общаться, мне искренне жаль, что у нас это не получается. В жизни не так много людей, с которыми реально интересно, чтобы с легкостью не общаться с друзьями и любимыми. Я понимаю, что для тебя любая наша встреча – это пустяк, а для меня настоящее Событие. Я обычно так глупо себя чувствую – все мои предложения – словно круги на воде. Каждый раз мне кажется, что я просто предлагаю себя. А я в этой жизни я больше всего не люблю именно предлагаться. Это глупо и бесполезно. Каждый отказ как, честно даже не знаю, как бы сказать, как лишающий создания удар. Хотя, обычно я решаю и не такие вопросы – но, как правило, это вопросы чужие, клиентские, да и чужая жизнь всегда кажется намного проще, чем своя собственная. Но согласись, ведь так редко бывает просто любовь, безусловная, не требующая ничего взамен. А может быть, всё же встретимся? Иначе, чем просто проходя мимо».

Он ответил ей тогда на это сообщение просто, даже слишком. Не церемонясь он просто бросил ей: «Встретились и встретились. Делов-то…» Он почувствовал тогда, что эта фраза остановила её, как удар хлыста, как пощечина, как резкий окрик. Сейчас он снова вспомнил всё, что было в прошлом. Вспомнил всё, что связывало его с Фадеевой. Круги на воде. Да, точно, очень похоже на то. Когда-то она звонила, а теперь вот ограничивалась лишь сообщениями в сети. Она отдалялась от него, уходила, переставала его любить. Вероника уходила, унося с собой силу. Мысли плавно вальсировали, сбиваясь на танго. Забытые эмоции взрывали пространство. Он думал, вспоминал, пытаясь понять. Ответа на его краткое сообщение не было. Зато изменился её статус. Вероника написала, явно обращаясь к кому-то: «Я умею соблюдать границы». Интересно, кому это она обещала соблюдать границы и какие? Интересно, сколько ещё можно ждать? «Хотя, – подумал Макс, – может быть она вышла из сети? И статус касался не кого-то, а её привычки допоздна засиживаться в сети?» Макс подумал, что может быть так и есть, она вышла, но посмотрел и убедился, что нет, Вероника была on-line и снова сменила статус. Теперь она писала уже конкретно: «А., что думаешь о приятной беседе? Может быть, тебе пора готовить кружку под коньячок без закуски?» Это было откровенное предложение, но не ему. Кому-то другому, человеку, который заинтересовал её настолько, что она не отвечала ему. Но второй раз писать Макс считал для себя нереальным. Разве он может второй раз предложить женщине общение? Нет. И никаких других вариантов. Он не может показать свою заинтересованность, это она должна выбиться из сил, пытаясь завладеть его вниманием. Только так и никак иначе.

Страница автоматически обновилась, сигналя о нескольких новых сообщениях. Одно из них было от Вероники.

– Беседа, конечно же, хорошо, но я думаю, что намного лучше, если мы сходим куда-нибудь.

Макс не хотел терять возродившуюся связь и быстренько скинул ей сообщение:

– Куда? Предложи?

– Как насчет прогулки в центре?

– Неа, лучше у нас.

– Уверен?

– Да.

– Прогуляемся?

– Нет, не люблю шарахаться без цели.

Молчание. Макс чувствовал, что Вероника в данный момент переписывается не только с ним, а с кем-то ещё, и что этот кто-то-ещё-новый отвечает ей очень активно. Очередная смена статуса Вероники окончательно его добила. Вероника от просто предложений переходила к комплементам и признаниям: «А., с тобой приятно не только говорить, но и ещё сказочно молчать. Дай знать, когда захочешь снова помолчать в сети, чтобы я ощутила твое молчаливое присутствие». Это переходило, по мнению Александровского, все границы, даже те неизвестные ему, которые Фадеева только что-то кому-то обещала соблюдать. Вероника, ещё несколько дней назад, готовая преподнести ему свою вечную любовь на блюдечке с каемочкой, теперь ощутимо увлеклась другим, и не только увлеклась, но и казалось ему, влюбилась. Это было недопустимо. Если сейчас он не предпримет каких-то активных шагов, то о планируемом действии придется забыть, лет на сто. Оставалось только написать самому. Но как говорят, не делайте ничего. Если вы не мешаете исполнению желаний, то оно само исполнится, если вы позволите ему прийти в вашу жизнь. Вы просто должны разрешить ему зайти…После молчания, видимо Вероника обдумывала свои ловушки, он ответила:

– Тогда давай сходим в кино. Что скажешь? И вечером, и развлечение, и от дома близко.

– Да, подойдет.

– Тогда ты завтра заедешь в «Кронверк», изучишь расписание, выберешь сеанс после восьми вечера, но не позже, чем десять вечера, зайдешь за билетами, после этого позвонишь мне и сообщишь где и во сколько мы с тобой встретимся.

– Хорошо. Ваша инструкция понятна.

За каждым словом Вероники сквозил легкий сарказм. Она частенько общалась с ним в таком стиле. Ироничный стиль общения сложился у них достаточно давно. И они не могли от него отказаться. Защита. Обычная психологическая защита от информации, от болезненных воспоминаний, от сильных эмоций. Защита от себя, защита от других, но сейчас это было необходимо. Пусть это и была лишь жалкая попытка защитить себя от разрушительных эмоций. И чтобы больше не ворошить глубины своей темной души и холодного сердца, на этом коротком сообщении Макс предпочел прерваться и выйти перекурить это сложное дело. Всё же, как ни крути, общаться с женщинами иногда бывает очень непросто, особенно с такими как Вероника, да ещё и в сети.

Когда Макс вернулся к компьютеру, то Вероника уже покинула просторы сети, посидев ещё чуть-чуть, он решил, что самым разумным на сегодня будет всё же отправится спать. Удивительно, но он не видел снов, не слышал мира, не чувствовал присутствия тех, кто сопровождал его в странствиях по сновидениям. Утро тоже было на редкость обычным. Он не торопил вечер, но ему так хотелось, чтобы уже всё решилось. Ведь даже очень мудрому и древнему существу иногда бывает очень сложно принимать решения, да ещё и следовать им. Хотя Макс даже сам не знал, что должно было решиться. Последнее время всё было так расплывчато, что он не понимал происходящего. Когда-то он легко находил ответы на вопросы. Но прошлое прошло. Теперь перед ним открывалась лишь малая часть истинной сути происходящего.

На следующий день вечером после работы Макс заехал в кинотеатр, и к своему удивлению, обнаружил, что билеты на вечерние сеансы почти все раскуплены. Он предпочел бы последний ряд, но, увы, пришлось, как говориться брать, что дают, и Макс купил два билета на восьмой ряд, правда, почти по центру. «Ну что же, вполне прилично, это, по крайней мере, не первый ряд», – размышлял Александровский, набирая номер Вероники. Она не сразу ответила, и пришлось понервничать, что очень его удивляло.

– Да, – выдохнула Вероника.

Макса приятно поразила дрожь её голосе, смешивающаяся с паникой.

– Что ты там делаешь?

– Ничего, книжечку читаю, – ответила Вероника. – А что?

В её коротком вопросе было так много: страх, что ничего не получиться, надежда, что он купил билеты и скоро за ней заедет. А на самом дне её души притаился панический ужас, от мысли, что она с ним сегодня встретиться. Макс чувствовал её панику, ощущал её страх, ему казалось, что её слабость делает его сильнее. Но было ли это именно так? Или иначе? Может быть, как раз то, что он чувствовал её животный страх, останавливало его? Сейчас Ему не хотелось об этом раздумывать. Ему хотелось увидеть её как можно скорее.

– Я купил билеты. Скоро заеду за тобой. Собирайся.

– Хорошо. До встречи.

Она повесила трубку раньше, чем он успел что-то добавить. Казалось, что её паника достигла предела. Но ещё больше Макс удивился тому, что и сам почему-то начал испытывать сильную тревогу. Да, конечно, было бы намного проще создать новое сновидение, вытянуть её в него, и таким путем получить желаемое. Но уже несколько ночей он не мог создать сновидение для кого-то. Он вообще не мог его создать. А раз нет сновидений, то и повлиять на реальность таким путём было нельзя. Была ли всему виной усталость, которую он ощущал, или что-то другое, Макс не мог понять. Он просто засыпал, и союзники не приходили к нему, чтобы сопровождать в сновидении. Сколько Макс не пытался, но так и не мог понять, что происходит, так как происходящее развивалось по какому-то неизвестному ему сценарию. Всё складывалась закономерно, но уж больно подозрительно. И это означало лишь одно. Если всё происходящее закономерно, то на него можно оказать влияние, причем абсолютно любое – физическое, психологическое, или если уж быть честным, то и магическое. Только сейчас для Макса было очень сложно как-то повлиять на ситуацию. «Ладно, – он решительно отмахнулся от своих мыслей, – потом видно будет. Всегда можно будет обратиться к Владычице, она ответит на мои вопросы». Решив на этом прекратить любые изыскания причин происходящего, Макс посмотрел на часы. Времени до начала фильма было достаточно, и он решил заехать домой, чтобы перекусить и переодеться, а ещё что-нибудь соврать Марии, которая, впрочем не должна спрашивать о том, куда он собрался. Она должна молчать, принимать его таким, какой он есть, или может убираться, таких как она найти можно сколько угодно.

Макс припарковал машину недалеко от дома, но так, чтобы не выбираться потом очень долго из хитросплетений кривых и узких подъездов к парадной. В тот момент, когда он открыл дверь машины, чтобы выйти, его внимание привлек странный звук. Он был очень похож на глухое рычание, смешивающееся с низкой вибрацией. То, что он услышал слева от себя, больше напоминало инфразвук. Тяжелый, проникающий к сердцу, ломающий, давящий, прессующий тело и разум. Рык то становился громче, усиливаясь, то тише, почти исчезая. Первой мыслью была идея, что обычное животное такие звуки издавать не может ни при каких обстоятельствах. Это для начала. А вторая идея просто подкупала своей новизной и оригинальностью – это необычное животное. Набежавшие легкие облака стремительно темнели, небо стало графитно-серым и низким, каким бывает перед бурей. Воздух стал осязаем. Казалось, именно он давил на сосуды мозга, вызывая ощущение тяжести и неподвижности, напрягал клетки мозга излишней жидкостью, которую напряженные сосуды не могли вывести за пределы черепной коробки, что и вызвало сильную головную боль. Мерзкий страх, цепкими липкими пальчиками пробежался по всем позвонкам, разжигая адреналиновые огни и заставляя сердце стучать быстрее. Внезапно звук оборвался. Небо прояснилось. Тяжелая убивающая головная боль исчезла. Страх пропал также мгновенно, как и появился. Макс не слышал ничего, но продолжал сидеть в машине, дверь была открыта. Он не боялся. Он просто ничего не понимал. Третьей мыслью, полностью завладевшей мозгом была ещё более новая и более странная, но абсолютно точно выражавшая то, что он понял: это не животное вовсе.

Ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он ощущал тяжелый взгляд. Макс обернулся. На мгновение Александровскому почудилось, что слева мелькнула какая-то бесформенная тень. Макс видел движение, почувствовал его кожей, услышал тихим шелестом ветра, ощутил изменением времени и пространства. Он вышел из машины, закрыл дверь, нервно нажал кнопку сигнализации. Стоя около машины, он всем телом ощутил, что Оно стоит за его спиной. Макс знал, что сейчас любое его движение может стоить ему жизни, каждый шаг может быть последним. Но всё, что ни происходит в жизни, правильно. Стоя спиной к врагу, а Макс не сомневался в том, что за его спиной находится враг, он знал, что всё происходящее закономерно, хотя и ошибочно. Но не случайно. Почувствовав движение, Макс обернулся. Недалеко стоял крупный зверь, похожий на помесь овчарки с волком. Тяжелый корпус, сильные лапы и широкий лоб, желтые глаза и белые острые и очень длинные клыки. Темно-коричневая шерсть с подпалинами, местами отливающая в лучах заходящего солнца огненно-рыжим. Тело животного не было напряжено, наоборот, зверь был расслаблен и уверен в себе и бурлящей в нем Силе. Он следил за Максом, чувствовал его, видел и слышал. И Макс понял, что зверь читал его мысли. Происходящее напоминало сюрреалистический сон, в глубинах спящего разума порождающий чудовищ. Сгущавшаяся тьма вокруг них делала происходящее незаметным для прохожих. Рык животного с легкостью расколол границы пространства. Зверь постепенно приближался, оттесняя его к машине. Макс инстинктивно подался назад, ощутил спиной холодный металл дверцы машины. Зверь в рыке обнажил клыки. Белые ровные и длинные они казались совершенным орудием смерти. Макс ждал, когда зверь кинется, чтобы показать жалкой псине, что она выбрала не ту цель для вечерней охоты, и что он с легкостью отправит её туда, откуда она пришла – в небытие. Ведь Макс знал о тенях практически всё, и если он смог прожить такую длинную и интересную жизнь, встречаясь с куда более грозными противниками, то уж разобраться с какой-то псиной, он сможет в два счета.

Зверь приблизился ещё немного. Он стоял готовый к смертельному броску, изучая. Страх, покинувший Макса некоторое время назад, вернулся. Александровский понял, что пес необычен. Животное нельзя вернуть в небытие. Никакими способами. Как можно обратить в тьму то, что ей и является, как сделать несуществующее ещё более несуществующим? Эта загадка слишком сложна даже для такого сильного и опытного Древнего, каким был Макс. «Что же тогда? Неужели просто бежать? Или что?» – лихорадочно соображал Макс, но ничего нормального и подходящего к этой ситуации в голову не приходило. Зверь, прочитав его мысли, стал медленно опускаться к земле, чтобы сильнее от неё оттолкнуться для смертоносного прыжка. Пасть приоткрылась ещё больше, обнажив все идеально-ровные ослепительно белые зубы, капля слюны, сорвавшись с легким звоном, упала на землю. Тварь облизнулась, демонстрируя свои намерения ясно и четко, не допуская двойственного толкования происходящего. Длинные острые когти впивались в асфальт, оставляя глубокие следы. А ведь завтра какой-нибудь прохожий будет недоумевать, кто же оставил эти следы на асфальте. И его счастье, что он этого не узнает. Ярко-желтые глаза приобрели красновато-зеленый фосфорический оттенок, шерсть на загривке встала дыбом. Страх держал Макса, не давая ему возможности сосредоточиться, лишая его способности к действию. Резко выпрямившись, оттолкнувшись сильными лапами от дороги, зверь прыгнул. Легко оттолкнувшись, он взлетел вверх, одновременно преодолевая несколько метров, отделявших его от Макса. Макс ощутил на шее горящее дыхание, почувствовал тяжесть тела, прижимающего его к темно-зеленому боку машины. Макс не успел ничего сделать. Он пережил лишь состояние ясности и вечности происходящего. В псе чувствовалась сила, глубина тьмы, но не было злости и ненависти. Чье бы это не было создание, его создал некто, достигший баланса, стоявший на границе разных сил, осознавший Свет и Тьму, как единую силу, ведущую по пути. Создание скользнуло клыками по шее Макса. Горящие глаза внимательно смотрели в холодные глаза Макса. Секунда, но Александровский понял, что в следующий раз, когда он столкнется с этим созданием в реальности или в пределах сновидений, всё будет иначе. Никто не сможет уйти незамеченным, никто не уйдет обиженным, каждый получит свое. Словно потеряв интерес к происходящему, зверь легко перепрыгнул через машину и исчез в предвечерних закатных сумерках, словно его не было вовсе.

Макс встряхнулся. «Надо же! Существо неясной структуры, но имеющее определенную цель. Странно. – думал Макс. – Существо, созданное кем-то за пределами реальности, свободно разгуливает и нападает на кого ему вздумается. Или на кого ему указали? И, ко всему прочему, мешает мне получить свое». Макс посмотрел на часы. Всё происходящее заняло не более пяти минут.

Что бы это ни было, и кто бы не создал Это, они не смогут помешать ему. Сейчас он зайдет домой, чуть-чуть отдохнет, может быть Марии не будет дома, тогда не придется ничего объяснять. Впрочем к чему объяснять? Мария настолько зависит от него, что если начнет возникать, он сможет просто указать ей на дверь. И она уйдет. Таких как она он сможет найти себе не один десяток. Женщины готовы были ради него на всё. Они унижались, наступая на горло собственной песне, позволяя относиться к себе как к безвольным дешевым вещам. Они предлагались, они отдавались, даже если он об этом не просил. А уж если Макс просил, или даже просто намекал, что он готов снизойти до них, то тут не было предела их фантазии. Мария вытащила, как она думала свой счастливый билет, она стала единственной из многих. Но была ещё Ольга, солидная деловая брюнетка. Она искала любви Александровского, готова была на любые условия, даже готова была платить ему деньги, в виде беспроцентных кредитов навсегда. Была экстремалка Крис – безбашенная девица с ярко-красными волосами, вечно курящая, и не расстающаяся с банками и бутылками с зажигательными смесями энергетических напитков. Крис готова была заниматься сексом в любое время и в любых условиях. Она всегда была готова к экспериментам и к любым самым извращенным путям удовлетворения одного из основных инстинктов. Была интеллектуальная и меланхоличная Анастасия, студентка филологического факультета, свободно говорящая на пяти иностранных языках и изучающая древние мертвые языки, объездившая полмира, получившая признание как переводчик с редких языков. Анастасия всегда терялась в его присутствии, она вела себя как малолетняя дурочка, не способная критично мыслить и адекватно реагировать на происходящее. Была Татьяна, безгранично любившая его и готовая даже встать на колени на улице на глазах у нескольких десятков людей перед ним, стоящим на автобусной остановке и лениво курившим. Татьяна, даже не протестовала когда эта фотография появилась на просторах сети, порождая море комментариев, не всегда доброжелательных, а нередко и оскорбительного характера. Она считала, что это очень прикольная шутка. Сколько их было ещё? Единственных, неповторимых и всегда ждущих, хотящих и готовых на всё. Сколько их было, а сколько их ещё будет? А ещё была Вероника, говорившая, что любит и что готова на многое. Она так говорила, но он не верил ей. Максу казалось, что Вероника что-то не договаривает. Да, безусловно, она любила его, но за её обещаниями любить его бескорыстно и вечно, за её уверениями, что ей от него ничего не нужно, скрывалось что-то ещё. Что? Что хотела она от него? Он не знал, но был уверен, что она точно хотела от него нечто большее, чем обычное мужское внимание. В сознании отголоском знания проявился кусочек сновидения.

Вероника стояла и смотрела на него. Рядом с ней он заметил черную тень, очень плотную, напоминавшую ему или крупную собаку или волка. Словно желая впечатать каждое слово в его разум, Вероника произнесла:

– Ты понимаешь, что ты мне нужен? Не сомневаюсь, что понимаешь, хотя и делаешь вид, что тебе всё абсолютно по фигу. Мне бы очень хотелось встретиться с тобой.

Макс молчал, ему не хотелось ничего. Он не любил, когда кто-то без спросу влезал в его сны. Но Вероника не вошла, она ворвалась в его сновидение, ломая установленные им самим правила, навязывая свои и путая вероятности развития событий. Её взгляд проникал за пределы сознания, за границы бессознательного, требовал, вырывал ответ, убивал.

– Ты же понимаешь, что я не могу сейчас встретиться с тобой, – оправдывался Макс, – понимаешь? Понимаешь меня? Не могу! Я хочу, конечно, очень сильно этого хочу, но не могу.

– Хорошо, – процедила Вероника.

Макс подумал, что лучше бы она убила его сразу, разрушив всё то, что он создавал так долго.

– Хо-ро-шо, – повторила она, подчеркивая каждый слог. – Тогда ты отдашь мне то, что я попрошу. Не сейчас. Потом. И когда я попрошу, ты выполнишь это, не сможешь мне отказать. У тебя нет на это права. И ты это знаешь. Я же говорила тебе, что я тебя всё равно достану. Готовься, мой дорогой друг. И, пожалуйста, будь осторожен.

Разорвав цепи сна, она исчезла, сопровождаемая тенью, так словно её не было.

Вспоминая сейчас этот отрывок сна, Макс поежился. Он знал, что она попросит, не забудет. Впрочем, нет. Она не попросит. Она потребует. И когда это произойдет, то она захочет получить не что иное, а жизнь. Его жизнь. Ни больше, ни меньше. Да уж, куда больше-то. Макс успокаивал себя, что это был всего лишь сон, простой сон. Но утешения-успокоения не работали. Вероника обычная женщина, она ничего не смыслит в магии, она неуверенна в себе, она не способна на какое-либо серьезное действие. Даже Маруся понимает в магическом искусстве намного больше. Так Макс уговаривал себя, но почему-то верилось ему во всё это с очень большим трудом. Да, Вероника обыкновенная женщина, и в этом её сила, в этом его слабость. «А, может быть, она не так и проста?» – осведомился внутренний голос. Макс ему не ответил.

Стряхнув остатки воспоминаний, Макс направился к дому. Сколько ещё можно тупо стоять около машины и размышлять о всяких глупостях? До вечерней встречи с Вероникой было достаточно времени, чтобы отдохнуть и даже поваляться на диване, может быть, даже в компании Марии. А почему бы и нет?