Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Алиса твёрдо решила отдать подарок, и в пятницу после работы она направилась к Веронике в Академию. Да, погодка, надо сказать, была именно для прогулок. Ещё с утра прогрессивно начало холодать, так что к обеду минус пятнадцать превратилось в минус двадцать пять. Но, холодом пакости природы не ограничивались, к лёгкому почти тридцатиградусному морозу добавился снег, идущий без каких-либо намёков на усталость и перерыв. К обеду снега на улице было по колено, и он всё шёл и шёл, и, видимо, собирался идти ещё до вечера, а то и до утра. Скорее всего, конец света решил наступить несколько раньше, а может быть, это была репетиция, надо же выяснить, что будет веселее – жарища или морозище. И чем всемирный снегопад хуже всемирного потопа или всемирной засухи? Да ничем! К вечеру, когда Алиса, ругаясь, пробиралась сквозь снежные заносы, сугробы были уже по полметра. Ввалившись, наконец-то, в теплый кабинет Фадеевой она радостно сообщила:

– Привет! Зима, однако, наступает! Я доехала, хотя весь мир был против этого.

– Привет. Что всё так плохо? – спросила Вероника.

– Снега по колено, всё замело, транспорт встал, наземный, по крайней мере, метро вроде бы как ещё работает. Так что нас ещё ждет увлекательное экстремальное путешествие обратно.

– Зима – это отлично.

– Ага, – подтвердила Алиса. – Холодно, снега до фига, нет, по уши, мозги мёрзнут, ну и всё остальное тоже. Просто супер!

– Да ладно тебе. Зима – это середина года, время чудес и всё такое прочее. У меня вот есть для тебя подарки. Не знаю насколько они будут тебе полезны и понравятся ли, но я старалась, выбирая их для тебя.

Произнеся это, Вероника извлекла из сумки что-то плоское и продолговатое напоминавшее по форме коробку, завернутое в серебристую бумагу.

– О… – протянула Алиса, принимая подарок, – посмотрим…так…

Она зашуршала бумагой. Когда она справилась с хитро завёрнутой шуршащей упаковкой, то увидела ежедневник призрачного сиреневого цвета и длинный манерный мундштук из тёмного дерева, кажется, вишни. Смешно, но это был уже пятый ежедневник в качестве подарка. «Ну, что же, – подумала Гончарова, – не обязательно было кричать на каждом углу, что я хочу нормальный ежедневник. Вот теперь у меня их более чем достаточно. И все нормальные. Смех начнётся, когда их будет штук десять или более того. Вот тогда я буду веселиться». Да, ежедневник был абсолютно бесполезным подарком, учитывая уже имеющееся количество, а вот мундштук – совершенно другое дело. Это было очень кстати, равно как и прилагавшийся ко всему прочему ещё и меховой чехольчик для телефона, что учитывая морозы, было более чем нужным подарком.

– Спасибо… супер… – сказала Алиса, – а вот мой подарок.

Вероника осторожно взяла продолговатый предмет, произнеся про себя: «Принимаю твой подарок свободно и без условий, что не налагает на меня никаких обязательств». Вслух она этого сказать не могла, ей не хотелось обидеть Алису и показать свою веру в магическую ерунду.

– Здорово. Я правильно поняла, что это? – Фадеева посмотрела на Алису.

– Да, думаю, что да. Это я летом на Урале нашла. Привезла специально для тебя.

– Это ведь оберег, так? – спросила Фадеева.

– Не совсем, – ответила Алиса, – это ещё и что-то вроде приманки для денег.

– Хм, деньги – это хорошо. Но, деньги у меня вроде есть. А как на счёт того, чтобы этим приманить любовь?

– Ну, – пожала плечами Алиса, – не знаю. Может быть, и любовь можно. Ты носи с собой, а там видно будет, что эта штука приманить может.

– Спасибо, посмотрим.

– Давай чайку теперь, что ли.

– Ох, точно. Я и забыла.

Ника включила электрический чайник, стоящий под столом и достала из ящика стола чай, чашки и коробку печенья.

– Ты, может быть, кроме печенья ещё что-нибудь будешь?

– А что есть?

– Кофе, шоколад и мармелад.

Алиса задумалась.

– Нет, чай с печеньем.

– Хорошо, – согласилась Ника и стала открывать коробку печенья.

– Ну, что у тебя интересного происходит?

– Интересного? Да, вроде всё спокойно, ничего особенного. У тебя как?

– Да так же.

– Как там Макс?

– Не знаю. Да и знать не хочу.

– А что так?

– Надоел.

Ника поняла, что Алиса раздражается даже при упоминании имени Макса. «Странно, – подумала Фадеева, – неужели Элис так зацепила эта история? Впрочем, это не удивительно. Макс может быть очень интересным. Я вот до сих пор вспоминаю, как с ним иногда было интересно. Да что там иногда, мне с ним было интересно всегда».

– Ясно. Тогда не будет о нём.

– Да, точно. Тем более, что я всё равно ничего не знаю. Сам он мне не пишет и не звонит, а я то же не буду. И без него очень даже хорошо.

Ника помолчала. Получалось, что говорить-то особенно было не о чем. Чай они допивали молча. Возможно, что и Ника, и Алиса думали об одном и том же. Скорее всего они думали о том, что их мало что теперь связывает. Когда чай выпит, а пустая коробка из-под печенья отправлена в мусорную корзину, решено было отправляться по домам, тем более что дел было полно.

Когда они вышли из Академии, снега на улице стало ещё больше. Короткая дорога до метро превратилась в сорокаминутное сражение с природной щедростью. Когда Алиса наконец-то добралась до дома, она поняла, что небольшая передышка днём вернула лишь немного сил, но уж очень немного, а дел оставалось так много. «Видимо, так вот и сказываются все незавершённые дела, – думала Алиса. – Вот они мои незакрытые событийные цепочки. И всё это очень странно влияет на разум… тьфу… вот что точно странно влияет на разум, так это общение с Максом. Всего-то пара месяцев, а я тут цитирую его к месту и не к месту, совсем как Фадеева». Впрочем, Вероника последнее время почти не цитировала Макса и вообще о нём не вспоминала, будто он больше её не интересовал, но Гончарова не верила в это. От размышлений Гончарову отвлёк жуткий грохот на кухне. После неимоверного по силе «бабах!» раздался истеричный вопль. «Ага, – пробормотала Алиса, – опять соседский кот чего-то свернул на кухне, был пойман, и, может быть, теперь ему свернут голову! Вот счастье-то какое, хоть какой-то нормальный подарок к Новому году, а то кошак этот задолбал уже». Прогрессирующее безумие соседки, правда, мешало больше, чем кот, и Гончарова серьёзно подумывала о том, что пора бы вызвать к ней печальных и очень умных врачей психиатров с тихими улыбками на лицах и пару крепких санитаров без тени сомнений в горящих любовью к пациентам глазах. Хорошо бы это сделать прямо сейчас, но именно сейчас было совершенно не до этого. Надо было максимально собрать свои силы, быстренько завершить все-все незавершённые цепочки. Хотя, сейчас было и не до этого. Надо было собрать вещички и отвалить на дачу. А незавершённые дела могут и подождать. Днём раньше, днём позже – разницы не было никакой.

Быстро собрав всё необходимое, Алиса легла в постель и завернувшись в тёплое одеяло быстро заснула. В эту ночь ей не снилось ничего. Когда прозвенел будильник, Гончарова неохотно выбралась из-под одеяла. Очень быстро оделась и не завтракая выбежала и дома. Опоздать на автобус не хотелось. Ей повезло, и она приехала на автовокзал вовремя. Пара часов в холодном автобусе и вот Алиса стояла среди сугробов и пыталась радоваться жизни. Мороз. Трудно радоваться окружающему миру, когда уже и так минус тридцать и постепенно становится все холоднее и холоднее. Алиса стояла на остановке, а холод вгрызался в её тело, разрывал клетки, ломал кости, стягивал связки и мышцы ледяными обручами, пытал сосуды и сердце, рвал нервы, тем самым полностью обездвиживал тело. Для Алисы находиться на улице было сущей пыткой. Каждый шаг давался с трудом. Морозный воздух врывался в лёгкие колючей струёй, вышибая слёзы, которые мгновенно замерзали. Холодно. Очень холодно. Тело расходовало последние запасы адреналина, чтобы хоть как-то поддержать жизнь, невозможную в таком холоде. Сердце ускорилось максимально, чтобы быстрее гнать остывающую кровь через максимально суженные сосуды. Холодно… всё равно очень холодно. Разум отказывался от активности, так же как и тело. Мороз отуплял, усыплял, убаюкивал, убивал. Десять дней в холодном безмолвии. Да, Алису ждали десять дней отдыха от суеты большого города. Ледяное безмолвие без Сетевой жизни и телефона. И это было для неё самое главное. Она была рада этому безмолвию.

Первые два дня на даче Алиса спала и ела, ела и спала. Забавно, но Алиса снова видела сны. Красивые цветные и очень реалистичные сны. Легкая пелена тумана очертила границу очередного сна. Алиса стояла и сомневалась: нужно ли продолжать путешествие. Эта зима была сложной, сложнее, чем все предыдущие, безумнее, чем все последующие. Может быть, все дело в затяжных выходных и бесконечно-конечных праздниках? Или всё дело в количестве алкоголя уничтоженного по поводу очередного нового года? Нет. Это не причем. Общаться сейчас ей ни с кем не хотелось, вообще, хорошо было бы никуда не уезжать, продолжать смотреть цветные сны, переплетающиеся с реальностью, более похожей на сон.

Сны Алисе снились самые разные. Ни один не был похож на другой. И каждую ночь она попадала в совершенно разные миры. Почему-то не было ничего похожего на то, что описывала ей Ника, рассказывая об осознанных сновидениях. Гончаровой не снился старый дом в два с половиной этажа. Алиса почти не видела других персонажей. В своих фантастических сновидениях она путешествовала одна. Просыпалась она поздно. И после весьма сытного завтрака её вновь клонило в сон. И она поддавалась искушению проспать весь день. Так прошли почти все десять дней новогодних праздников.

Когда Алиса вернулась в город, то рутина работы и быта мгновенно уничтожила накопленные за выходные силы. Гончаровой больше не хотелось никакой мистики-фантастики в жизни. Алиса хотела, чтобы быстрее закончилась эта жутко холодная зима, и наступила весна. Несколько раз она позвонила Веронике, да говорить особо было не о чем. Ни в жизни Алисы, ни в жизни Ники ничего такого особенного не происходило. Куда-то исчезла хрупкая связь, благодаря которой они так много общались раньше. Несколько раз Вероника вновь заговаривала о том, чтобы надо бы написать продолжение к первой части «Правдивых историй», так как они решили, что у каждого главного героя будет своя книга. Но Алиса совершенно не хотела ничего писать. Вдохновение не приходило, а просто сесть и писать Алиса не могла. Впрочем с первой книгой «Правдивых историй» было точно так же. В итоге Алиса стала генератором идей, а Вероника воплощала эти смелые идеи в литературно приемлемой форме. Впрочем, первую книгу, если говорить откровенно, Ника писала сама. Так что она вполне могла написать «Книгу Макса» без помощи Алисы. Гончарову это не расстраивало. И без книг у неё было чем заняться. О Максе они больше не говорили. Да и вспоминать о том, что их гениальный план провалился было очень неприятно им обеим.

Зима закончилась. Алиса с радостью встретила первый день весны. И всё постепенно начало изменяться. Она наконец-то почувствовала, что началась новая жизнь, которую она так давно ждала.

Золотой дракон

Обычный день. Типичная история. Вероника, ни о чем не думая, подходила к метро. Плеер, несмотря на опцию случайного выбора песен из тысячи песен упрямо выбирал именно песни Макса. «Смешно, – думала Вероника. – Да, смешно, но именно его песни. Их всего-то 10 штук, а надо же, все время выбираются они. Бред какой-то». Серая платформа плыла в легкой дымке. Такое бывает летом, когда горят торфяники, и весь город наполняется чуть заметным, горьким и чем-то по-своему приятным дымом. Сейчас была весна, удивительно снежная и холодная, но все равно весна. Стоя на платформе, Вероника вглядывалась в темный тоннель. Первое, что она увидела, были отблески в темноте, не похожие на обычные всполохи искр, разбрасываемых колёсами несущегося к станции состава. Вслед за этим она увидела поезд, медленно выползающий с погашенными огнями. Да, необычно, но почти все огни были погашены, лишь два белесых слабо светящихся глаза подслеповато щурились на людей. Это было нечто вроде трансового толчка. Вероника вытащила из сумки блокнот в обложке из красной кожи и новую перьевую ручку. Раньше она набирала тексты, пользуясь компьютером, но с недавнего времени предпочитала обычную ручку. Написать историю, меняющую мир, можно только от руки. Конечно, компьютер это очень удобно и просто. Однако клавиши ноутбука никогда не передадут тексту тепло авторского сердца, бледные буквы электронного документа не смогут изменить пространство линий вероятностей, и лишь чернила согретые теплом руки способны на белом листе бумаги создать новую картину реальности, новое заклинание, новое изменение. Хорошо бы печатать на машинке, но её у неё не было. Да и упоминание о печатной машинке неизбежно возвращало ее к «Книге сновидений смерти». Ведь именно так создавал главный герой книги Макса свое дьявольское произведение – он напечатал весь текст на пишущей машинке. И если бы она печатала текст на машинке, то это неизбежно бы напоминало ей прошлое, и особенно, Макса. А вспоминать безумие, пусть даже такое приятное и увлекательное, ей не хотелось.

Состав несло к конечному пункту, Вероника торопливо записывала свои мысли. Когда она открыла блокнот, то поняла, что уже начала писать главу. Она быстро перечитала написанное. Да, она начала писать новую главу, восьмую, да, точно восьмую. Но только это все было не то. Новые мысли отличались от того, что она начала писать раньше. «Вот и прокисла история, – ухмыльнулась Вероника. – Не успела начать, а она уже протухла и нет смысла ее ворошить, лучше сразу закопать». Новой реальности требовались новые главы. Весна набирала обороты, но и зима сдаваться не собиралась. Так и старая история странным пустым текстом опутывала сознание и проникала словами-корнями в новые земли фантазии, заполняя их сорняками.

Вероника погрузилась в свои мысли. Вагон был пока пуст, никто не висел над душой, не заглядывал в блокнот, не мешал. Мерный стук колес и отблески искр редко видимые за темными окнами очаровывали. Слова струились, как легкий поток сознания, как невидимые нити реальности. Казалось, они тоже искрились, сверкая и переливаясь. Слова, написанные её рукой, перекраивали реальность. Была странная затяжная зима, так сильно похожая на далёкую стеклянную весну, оставшуюся далеко-далеко в прошлом. Стеклянная весна, разорвавшая привычные цепочки событий и породившая новые, замкнутые сами на себя событийные линии. Вероника очень хотела закрыть все незавершённые линии событий и вероятностей, но могла ли она завершить их сама? Раньше она сомневалась, что это возможно. Теперь знала, что это реально. Некоторое время назад она окончательно порвала нить, связывавшую её творчество и фантазии Макса. Когда редактирование книги Александровского «Книга сновидений смерти» было завершено, Вероника отправила её по электронной почте, добавив адрес издательства, которое готово было принять книгу Макса. В письме она написала: «Свои обязательства по редактированию и продвижению твоей книги считаю выполненными. Событийную цепочку признаю завершённой и закрытой. Удачи». Прежде чем отправить это письмо, она несколько раз перечитала сообщение. Но удостоверившись, что всё написано правильно, щёлкнула по кнопке «отправить». Лучшего дня выбрать было нельзя: новолуние, китайский новый год, день святого Валентина, день рождения Максима Александровского и просто конец недели. Короче говоря, все линии событий сошлись в одной главной точке. Так бывает очень редко, или почти никогда. Потерянное на какой-то момент равновесие сил было восстановлено.

«Если бы Ольга узнала о моей самодеятельности, – думала Вероника, – было бы „не айс“. Но, я никому пока ничего не скажу. А к чему? Ни к чему вовсе, потому как меньше знают, крепче спят. А если крепко спят, то и дольше живут». Впрочем, Вероника до сих пор не верила во всю эту магическую чепуху, но верила, что есть простые пути восстановления баланса душевных сил. Она была слишком близка к тому, чтобы принять существование магии в этом мире, но разум по-прежнему противостоял натиску как имеющихся у нее теоретических эзотерических знаний, так и практических магических умений. Теперь магия ей уже не казалась безумием, но и не стала для неё чем-то абсолютно нормальным. Магия была для Вероники нейтральной, если такое вообще могло быть. Вероника вспомнила, как она смотрела на мигающий статус отправки сообщения, символизировавшего информационный поток, который разорвёт многолетнюю связь. «Мы поделим с тобой добычу, – всплыла в памяти строчка из любимой песни. – Я – огонь, ты – воды поток, этот мир станет нашим по праву». Теперь Вероника подумала: «Нет, мы с тобой по разные стороны. Я не буду тобой и не буду с тобой. Я не стану ни твоей гончей, ни твоей пищей. Всё! Достаточно». На мониторе появилось подтверждение, что сообщение отправлено. Больше она ничего не могла сделать. Ника выключила компьютер. День был завершён.

Теперь, описывая прошлое, она вспоминала всю силу отпущенной энергии, что хранилась в этой незавершённой и незакрытой цепочке событий. Интересно получилось, но волна отдачи задела многих, что удивило Веронику, ведь она не верила в силу своего действия. Поставив точку, она закрыла блокнот. Поезд влетел на станцию, пора было выходить. Включив плеер погромче, Вероника вновь вернулась к музыке Макса. Всё теперь воспринималось иначе. Тексты раскрывались, обнажая скрытый смысл, объясняя истину. Она была теперь уже ненужной, но такой же манящей и неотвратимой. Теперь Вероника всё сильнее чувствовала, что они с Максом были слишком разные. Они всегда были чужими друг другу. Всё дело было в подвижной структуре Фадеевой. Тогда, десять лет назад, она лишь на время стала такой, какой желал её видеть Макс. Вероника с лёгкостью перестраивалась, а он обладал нечеловеческой способностью изменять тех, кто был рядом с ним. Только теперь Веронике казалось, что Макс не был тем, за кого она его принимала. И Ольга тоже ошибалась, утверждая, что Макс Александровский древний и сильный вампир. Несомненно, магические способности у Макса были. Только Нике казалось, что Макс лишь временное пристанище какой-то более серьёзной силы. Она не была в этом уверена, но чувствовала, что её предположение могло быть верным. Так часто люди бывают очень близки к истине, но даже не догадываются насколько. Вторую часть трилогии Вероника решила посвятить почти полностью Максу. В первой части «Правдивых историй» она подробно рассказала историю своих отношений с Александровским. А теперь она хотела рассказать историю Макса. Вторая книга так и называлась – «Книга Макса». К сожалению, она не могла использовать тексты Макса, к тому было много различных причин. Отчасти ей совершенно не хотелось афишировать истинные имена и фамилии. Но не хотелось, чтобы история воспринималась как реально происходившая. Но музыка Макса была необходима. Музыка создавала настроение. Ведь первую часть она писала под Korn, потому что это была её музыка, её настроение, её книга. Её правдивая история – «Книга Ники». Она решила назвать книгу так. Веронике нравился сокращенный вариант её имени. А раз вторая книга в больше степени касалась Александровского, то она назвала её очень просто – «Книга Макса». И писала она свою вторую книгу исключительно под музыку Александровского. Когда Вероника прошла уже несколько сотен метров от метро в сторону дома, она подумала, что было бы хорошо выпить кофе. Минут десять и она будет в привычном ей месте. Фадеевой очень захотелось выпить чашечку кофе именно в «Кронверке». Спокойно посидеть в таком знакомом шумном зале, подумать о второй книге, подумать о Максе. Вспомнилось, как странно и противоречиво она начинала писать первую книгу, называя её «Книга Ники». Теперь ощущения были совершенно иные. Уже через несколько минут горячий кофе подействовал успокаивающее на разгорячённое мыслями тело. Вероника осмотрелась. Всё вокруг изменилось. Чужое место. Всё чужое. Куда-то исчезло ощущение комфорта, потерялось чувство, что она находилось в своём месте. Растворилось ощущение границ и чувство собственной территории. Вероника извлекла из сумки блокнот и ручку. Теперь всё было иначе. Раскрыв блокнот и ещё раз осмотрев окружающее пространство, она начала писать.

«Все легенды о драконах, и особенно о золотых драконах, гласят, во-первых, что их нет, а во-вторых, что если вы его (дракона) встретите, то он исполнит любое ваше желание». Почему-то больше никаких мыслей у Вероники не появилось. И ведь эти слова куда как больше подходили для «Истории Сумеречного города». Она взяла в руки телефон, нашла нужный номер и нажала кнопку вызова. Длинные гудки. Долго. Секунд сорок. Без ответа. Сброс вызова. «Да, – подумала Вероника, – игнорируют. Странно. Впрочем, неважно». Фадеева отложила телефон. «Смешно, но что делать. Алиса, видимо, ушла в транс. Макс – завершённая история. А вторую книгу тоже, впрочем, как и первую, мне придётся писать самой, без участия Алисы, – погрузилась в своим мысли Вероника. – Видимо, и „Книгу Элис“ буду писать я. Значит, путь будет так». Писать всё равно не получалось. Фадеевой совершенно не хотелось вытягивать из себя слова, а сами они не появлялись. «Легенда пустынного городка сохранила историю о золотом страже и его верных псах. Сохранила память пустыни и „Легенду о непрошеном госте“. Когда-то, это было очень давно, в границы владений золотого стража невидимым и неслышимым вошёл непрошеный гость. Кем был странный путник не знал никто. Лёгкой тенью он влился в шумную толпу за городской стеной. Его никто не замечал, он умело отводил людям глаза, а псы сами сторонились его, испуганно прижимаясь к выбеленным солнцем каменным стенам домов. Свет был неприятен страннику, но не убивал. Казалось, он шёл в своей реальности, в своём времени и пространстве. Он и правда явился непрошеным гостем, отравляя свой путь и тех, кого он встречал. Серой тенью путник проскользнул в святилище. Тьма. Холод. После жаркого солнца это было даже приятно. Пустой и забытый жрецами храм хранил по-прежнему тайные знаки. Среди пыльных манускриптов он нашёл тот, за которым он и пришёл. Древняя легенда о противостоянии двух сил, нет, не света и тьмы, а порождений тьмы, стоящих по разные стороны света. Странник был влюблён в тьму, влюблён до безумия. Ему не нужно было ничего. Он лишь хотел увидеть её. Увидеть и…» Вероника перестала писать, скользнула взглядом по залу. «Осталось написать только „увидеть и умереть“, – усмехнулась Вероника. – Хотя, почему бы и нет? Может быть, это будет лучшим ходом в этой истории? Все умрут, история завершиться, реальность изменится». Кофейня постепенно заполнялась посетителями. Вибрируя, телефон пополз к краю стола. Вероника вовремя его подхватила, иначе бы проворная трубка скользнула бы на пол.

– Да, я рада тебя слышать, – сказала Фадеева улыбаясь.

– Взаимно, – весело произнесла Гончарова. И тут же спросила, – есть новости?

– Конечно. Просто море новостей.

– Ты где сейчас?

Вероника прикинула быстренько, чтобы ответить: правду или создать иллюзию, и остановила свой выбор на реальности.

– Алиса я вот тут пытаюсь навести порядок на нашей территории. Потому как кто-то, видимо, тут был и изрядно нам напакостил. И сижу заодно вторую часть книжечки обдумываю, пора уже с ней разбираться. Есть мысли, и я хочу их записать. Ты кстати подтянешься? А то, если честно, не хочется всё это по телефону обсуждать. Нам есть о чём поговорить. А ещё, я нашла то, что нам с тобой нужно, только это надо обсуждать тоже лично. Ждать тебя?

– Увы, не смогу. Давай перенесём нашу встречу. Хорошо? – спросила Алиса так, словно бы сомневаясь в правильности своих действий.

– Хорошо, договорились, – произнесла Вероника. Её несколько раздражало, что у Алисы всё меньше и меньше времени на неё лично и на их книгу. – И знаешь ещё что?

– Нет, Вероника, я не умею читать мысли, я не Макс. Хотя, думаю, что и он не умеет.

– Очень жаль. Я при встрече тебе расскажу о том, как заточить инструменты под любую функцию. Да, и ещё планирую тут одно дельце на четырнадцатое марта, так что ты пригнись. Я не знаю какой откат будет на сей раз, я хочу закончить эту цепочку. Долг будет отдан.

– Я уже начинаю бояться, – засмеялась Алиса.

– Это лишнее, Элис. Всё будет хорошо. Просто пригнись. Даже можешь не особенно и низко, но, в общем, я предупредила.

– Ладно.

– Тогда до связи и, надеюсь до встречи.

– Пока.

Вероника завершила звонок. Да, почему-то она сомневалась в том, что они в скором времени смогут с Алисой увидеться. Последнее время происходило что-то странное. У Фадеевой всё чаще возникала мысль, что после того как Алисе не удалось заполучить Александровского, Гончарова потеряла интерес не только к книге, но и вообще к общению. «Всё может быть, – продумала Фадеева. – Ладно, это мы уже проходили. Евгения тоже когда-то отдалилась. Правда, когда она сама потом захотела вновь общаться, мне было уже неинтересно». Об этом думать не хотелось, равно как и о Максе, его книге, своей книге и вообще всех этих дурацких творческих затеях. На какой-то момент Веронике показалось, что всё вообще бесполезно. Вообще, и всё. Она взглянула на часы. Ещё было время посидеть и подумать. Она вернулась к рукописи.

«Он вчитывался в сложный рисунок мертвого языка, ему так хотелось ощутить смысл каждого слова, запомнить всё, что он смог понять. Текст древней легенды, казалось, взывал к нему, звал за собой, пел свою песню. Местами солнце и ветер, местами земля и вода, а кое-где огонь, разрушили строки, но сохранился их образ. Тьма заботливо сохранила их отблеск и теперь щедро дарила своему талантливому ученику. Странник торопливо, но бережно, переворачивал полуистлевшие страницы. Наконец-то он нашёл нужное ему место: „И вот собрались старейшины на совет, ибо вопрос касался выбора пути. И решили, что отдадут бессмертно-мертвому ту, что он пожелал, обрекая хранительницу древних тайн на бессмысленную и жестокую жертву…“ Да, так и было. Брак был заключён. Но, всё пошло не так, как предвидели жрецы, не так как ожидали Хранители Баланса. Любовь не постигла странную пару, связанную по прихоти судьбы неразрывными узами, к ним пришла ненависть. Не бессмертие, но вечное и безымянное зло, нежить породил этот союз. И хранительница древних тайн, ведавшая прошлое, настоящее и будущее навсегда отказалась от служения тьме. Так возникло странное противостояние порождений тьмы, стоящих по разную сторону света. И чем оно было сильнее, тем непреодолимее было притяжение между ними. И только… На этом рукопись обрывалась безвозвратно, даже тьма не смогла воссоздать образ текста. Странник вздохнул, сгрёб листы и бросил в слабо горящий огонь на заброшенном алтаре».

Ника поставила точку. Больше мыслей не было. Так случалось иногда, что история требовала своего продолжения. Но в какой-то момент Вероника понимала, что точка – это действительно точка. Так и сейчас она чувствовала, что этот текст вовсе не из «Книги Макса». Это отрывки того, что могло бы быть продолжением «Истории Сумеречного города». Иногда эти два текста странным образом переплетались. Уже в «Книге Ники» частично была рассказана «Легенда о Сумеречном городе». И сейчас Ника всё чаще подумывала о том, что ей следует на некоторое время отложить «Правдивые истории» и сосредоточиться на «Истории Сумеречного города».

Идущие в ночи

Не всегда вовремя возникают правильные идеи и догадки. Ослепленные своим желанием досадить Александровскому Вероника и Алиса игнорировали многие очевидные вещи. На самом деле Алиса вообще сказала, что больше ей вся эта чепуха, связанная с Максом не интересна. Алиса заявила, что у неё и без Александровского полным полно собственных проблем. И Ника теперь старалась об этом с ней не заговаривать. Снежный март снова изменил картину происходящего. Возникло ощущение, что история повторяется. Нике казалось, что происходило снова тоже, что и той холодной весной десять лет назад, только немного изменился состав исполнителей главных ролей. Да, история и правда повторялась. Совершенно неожиданно Вероника поняла, что вероятно она общалась в Сети вовсе не с Александровским, а с его новой пассией – Викой. Догадка озарила тёмные стороны происходящего. Получалось так, что Александровский вообще е й очень редко отвечал. Чаще всего отвечала Вика, причем она отвечала и Веронике, и Алисе. «Бред! – фыркнула Вероника. – Это какой-то бред! Я как полная дурра была уверена, что пишу Максу, а получалось, что со мной переписывается его женщина! И самое неприятное, что так было достаточно давно. И так получалось, что и Алиса тоже чаще общалась с Викой. Бред!» Вероника ещё несколько раз произнесла слово «бред» с различными интонациями, но легче от этого не становилось. Фадеева несколько раз перечитала историю переписки. Некоторых сообщений явно не доставало. Вот их, видимо, Макс писал сам, а потом, чтобы не компрометировать себя, удалял. Вероника в чётвертый раз перечитала переписку с Максом. Ничего кроме «О, чёрт!» в голову не приходило. «Если это так, – думала Ника, – то всё, абсолютно все! – полная фигня. Мы с Алисой почти год потратили на то, что смеялись своим собственным шуткам и строили ошибочные теории, и городили дурацкие планы. И надо же так глупо вляпаться! Нет, это надо же весь год переписываться не с Максом, а с его женщиной!» Повторив ещё несколько раз эти мысли вслух с различными вариациями, Вероника вернулась к «Истории сумеречного города». Когда она решилась написать свою книгу, то поняла, есть ещё одна история, которую ей очень хочется рассказать. И это история Сумеречного города. Когда-то давно она написала очень короткий рассказ про Лунный сумеречный город. Такое название возникло случайно. Вероника вспомнила, как она читала этот рассказ Максу. Это была история о Страннике, пришедшем в сумеречный лунный город в час полнолуния. Тогда, той холодной весной, Макс сказал ей: «Слишком мрачно». Но, Вероника так видела. Она видела многое, многое чувствовала и ей необходимо было об этом рассказать. В то время она с лёгкостью облекала свои чувства в стихи и прозу, она рисовала к ним иллюстрации и могла предвидеть многие события в своей жизни. Вероника играючи моделировала матрицу событий и иногда, шутя, изменяла линии вероятностей. Потом всё пропало куда-то. Исчезла способность видеть будущее, и иссякло желание играть с вероятностями. А потом она сожгла рукопись «Истории Сумеречного города» вместе со стихами, которые она писала Максу. Но Ника до сих пор помнила описание Сумеречного города.

«Странник шёл очень давно без еды и сна. Его тело и душа, измученные жаждой, пустыней, жарой, бесконечностью поиска и безнадежностью, уже не просили ни о чём. Лёгкий лунный свет струился, превращая очертания призрачного почти разрушенного города в эфемерные тени. Белые камни, гладкие и холодные на ощупь, хранили историю веков. Когда-то здесь и, правда, был город, в который стекались искатели и истины, и приключений. Сюда приходили жаждущие любви, и томящиеся от ненависти. Теперь город был мёртв. Только камни хранили прошлое. Днём они спали, видя сны тысячелетней давности. Ночью, когда на небе появлялась Великая Мать, они вновь возвращались к жизни, наполняя дыханием струящийся в воздухе лунный свет. Призраки прошлого снова обретали силу. Горе путнику, оставшемуся ночевать посреди песка и камней. Его ожидал не отдых, а тяжёлые мучительные сны, разрушающие душу и убивающие тело. Странник знал это, но идти дальше сил у него не было. Странник брёл по теперь пустынным, а когда-то оживлённым, улицам. Он не боялся лунных историй, он искал их, желая всем сердцем проникнуть в древние тайны. Он шёл по улицам города-призрака и сам был похож на призрак. Он шёл, не думая, куда он идет и что ждёт его впереди. Куда он брёл? Какой была его цель? Или он тащился без всякой цели? А может быть, он просто бежал от прошлого, от себя, от любви, от ненависти? Или может быть, от жизни? Странник не задавал себе подобных вопросов. Он был человеком дела. Лишние слова ему были совершенно ни к чему. Впрочем, он не бежал от прошлого, но и не стремился к будущему. Он жил. Он шёл потому, что его жизнь – это лишь длинный причудливый путь. Та, которая была рядом с ним когда-то, ушла. Странник не был стар, но был одинок. Когда наступившая ночь окутала тьмой всё вокруг, Странник устало опустился на холодные камни. Как только тело коснулось белого холодного ложа, он провалился в сон…»