Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Ключи

Вот уж правду говорят, что всё начинающееся хорошо, заканчивается обычно плохо, а всё начинающееся плохо, заканчивается ещё хуже. Остаётся только догадываться, как завершается то, что начинается отвратительно. Наверное, оно заканчивается чудовищно. Впрочем, ситуация Макса хуже уже быть не могла. Добравшись домой почти к полуночи, Макс, обшарив карманы куртки, осознал, что ключей от квартиры не наблюдается. Видимо, он выронил их в машине. Или нет? Какая теперь разница, когда он стоит около своей чудесной квартиры, а грёбанные ключи где-то лежат, причём за пределами досягаемости. И что? Что теперь? Ехать на стоянку и обшаривать груду искорёженного металла? Звонить какой-нибудь из подружек и ехать спать куда-то через весь город? Такая перспектива показалась Александровскому слишком напрягающей. На фиг. Можно, конечно, позвонить Веронике, она жила недалеко от него. Ну, позвонит он ей и что? «Привет! Я через полчасика зайду к тебе, потому что потерял ключи?» – скажет он. Ага, сейчас. Можно, но если он пойдет к ней, то, скорее всего, придётся заниматься с ней сексом. «Бррр….» – передёрнул Макс плечами. Сейчас ему этого совершенно не хотелось. Не то чтобы вообще ему не хотелось секса, но с Фадеевой точно не хотелось. Не сейчас, по крайней мере. Хватало и этих странных снов, в которых было секса в десять раз больше, чем было на самом деле. Нет. Не сейчас. Потом когда-нибудь, в следующей жизни. Или через пару-тройку жизней. Макс ещё раз проверил все карманы. Надежды найти ключи не было, но просто так: на всякий случай. Нарушая столь мрачные мысли, овладевавшие его сознанием, призывно завибрировал телефон. Макс достал его из кармана и нажал кнопку «ответ».

– Привет, – сказал кокетливый и ироничный женский голос.

Этот голос был очень знакомым, а вот номер – нет. Ещё одна загадка – это уже слишком и для того переполненного событиями вечера. Макс сосредоточился и сухо сказал:

– Привет.

Лучшего ответа Макс придумать не мог. Он, хоть убейся, не мог вспомнить, кому же принадлежал этот интригующий приятный сексуальный голос.

– Ты, смотрю, меня не узнаёшь, – усмехнулась обладательница очаровательного голоса. – Это Оксана с работы. Теперь узнал?

– Ах, Оксаночка! Конечно же, узнал. Я просто тут немного занят и не сразу врубился.

– Ясно. Ключи от квартиры ищешь? – спросила Оксана с лёгкой еле слышной издёвкой.

Максиму показалось, что мир покачнулся пару раз и затем вернулся на место, правда, не совсем на своё. Мимо, чуток и незаметно, но мимо. Зато разум Александровского прояснился. Теперь он вспомнил Оксану. Шикарная рыжеволосая женщина. Настоящая ведьма с зелёными глазами. Просто мечта любого нормального мужчины. А он был вполне нормален. Да, обалденная девица. До безумия сексапильная, умело скрывающая свою сексуальность под лёгким налётом скромности и воздушной непосредственности. Скромница с душой прожженной бабищи, похотливая развратница в обличье примерной студентки-отличницы. Он вспомнил её. Его тело откликнулось на мысли живо и незамысловато. Но за резко возникшим сексуальным возбуждением проскользнула мрачная мыслишка: «Откуда она знает про ключи? Вот откуда?» Заворочался и проснулся противный голосок, живущий на задворках разума: «Вот откуда, а? Что ещё одна ведьма? Или нет? Тебе что одной Фадеевой мало? И ещё этой её сумасшедшей рыжей подруги? Ты ещё сомневаешься, что они подруги? Сомневайся, мой сладенький, сомневайся! Вперёд. Я тебе мешать не буду, но и помогать – шиш. И без масла. Хочешь – слушай, хочешь – нет, но я вот что скажу. Подруги они, Фадеева и её эта рыжая Алиса. И ещё скажу, что это они всё на двоих тогда затеяли. И теперь глумятся, как могут. Но ты же крутой, ты, типа, самый у нас умный. Я-то кто? Я всего лишь мерзкий внутренний голосок, который, однако, не ошибался…» В тот момент, когда голосок планировал сообщить о том, как долго он своими стараниями его, Макса, бережёт, Макс грубо его перебил, и, подавив в себе иррациональный холодок страха и недоверия, обратился к Оксане:

– Ключи? Ты ясновидящая? Или ведьма?

В ответ Оксана засмеялась так, что у Макса по всему телу пробежали мурашки.

– Что ты, какая из меня ведьма. Я не гожусь в ведьмы, я слишком красива. Ты просто забыл их на работе.

– О, чёрт! – вырвалось у Макса.

Оксана снова рассмеялась.

– Я думал, что забыл их в машине.

– Вот и нет. Ты оставил их на столе. Я забрала, чтобы не потерялись. Я просто подумала, что можешь за ними приехать. Я живу недалеко. В районе «Озёр». От твоего дома это минут двадцать максимум, если на машине.

– Да, – согласился Макс.

Говорить, что машины больше нет, не хотелось. Предложение приехать за ключами было как раз кстати. Очень было заманчиво поехать к Оксане, но почему-то немного лениво. Вот если бы Оксана сама к нему приехала, да ещё и ключи привезла, вот было бы здорово. Макс, недолго думая, изложил свой план Оксане:

– Слушай, а как ты смотришь на то, что ты ко мне приедешь? А? Проведём приятный вечер. Как тебе такая тема?

– Никак. Я никуда посреди ночи не поеду. Если тебе нужны ключи, то приезжай. Если нет, то делай что хочешь. Тогда я завтра привезу их тебе на работу. Не бойся за ночь не потеряются.

Макс почувствовал, что с Оксаной обычные штучки не прокатят. «А ещё говорит, что она не ведьма», – подумал Макс. Однако вслух он сказал совершенно другое:

– Окэ. Говори адрес, я приеду.

– Подъезжаешь к метро, и около перекрёстка увидишь пятнадцатиэтажный дом. Там и встретимся. Когда подъедешь, позвонишь.

И после такой краткой инструкции Оксана отключила телефон.

«Вот, блин, баба. Крутит, как хочет. И ведь адрес не назвала. Да и позвонила-то когда? Ночью! И какого хрена я на это согласился? Не фиг было выделываться. Надо было мне позвонить Фадеевой и пойти к ней. И ближе, и дешевле, да и веселее, – ворчал Макс. – Ехать к Оксане с пустыми руками нельзя, да и на тачку бабло надо». Но сколько бы он не ворчал, ехать было надо. Тем более что она ему нравилась, он давно хотел предложить ей что-то такое вроде романтического вечера. Но Макс не знал, как к ней подступиться. Вроде бы Оксана предлагала себя сама, и в тоже время было ясно, что это дорого стоит. Всё поведение Оксаны говорило о том, что она не какая-то там дешёвка, а серьезная девушка. И ещё Макс чувствовал, что Оксана совсем не та, за кого себя выдаёт и что она необыкновенная женщина. А может быть, Макс ошибался. Что-то мешало ему понять происходящее. Словно прежние способности постепенно угасали, уступая место признакам старости.

Видимо день был и правда уродский, и он плавно перетёк в не менее уродский вечер, а ночь оказалась достойным продолжением и того и другого. Когда Макс вышел к проспекту в надежде поймать тачку, обнаружилось, что обычно оживлённое движение куда-то иссякло. Машины, конечно, были, только вот двигались они в совершенно противоположном направлении. Реально всё было не так. Происходящее напоминало цепочку событий, начатую чьей-то чужой волей. Картина событий была написана чьей-то чужой рукой, сильной, настойчивой, но всё равно это была рука дилетанта. Писавший историю определённо обладал силой и знаниями. «Неужели, – подумал Макс, – в этой жизни нашёлся человек, овладевший древним искусством создания магических историй? Я вот вроде бы тоже когда-то что-то подобное пытался сделать. Но, то, что пишется сейчас принадлежит кому-то очень сильному. Эх, найду и разберусь, но как-нибудь потом». Однако, чьё-то влияние реально мешало ему. Макс решил, что сопротивляться течению событий бесполезно. Какой смысл в сопротивлении, когда сила действия всегда равна силе противодействия? Сейчас он не будет вмешиваться в происходящее, но потом он всё равно изменит матрицу событий. Вообще это лето было очень странным. Казалось, что осколки прошлого, считавшиеся пропавшими навсегда, вернулись в настоящее, чтобы создать новый узор жизни. Размышляя подобным образом, Макс высматривал хоть какую-нибудь машину, но проспект был пуст. Наконец-то Максу удалось поймать машину. Он с большим трудом уговорил мрачного ворчливого пятидесятилетнего мужика за сотню отвезти его к «Озеркам». Недолгие пятнадцать минут они ехали молча. Ни Макс, ни водитель не проронили ни одного слова. Когда они подъели к нужному перекрёстку, водитель молча взял протянутую ему сторублёвку, и исчез в темноте ночи. Макс огляделся. Место странное и мрачное. Мрачное, но не тёмное. Никакое. Такие места иногда попадаются. Они ничьи, ни светлые, ни тёмные. Макс чувствовал в Оксане силу, и ей бы следовало выбрать соответствующий район города, но она предпочла снять квартиру именно здесь. От сырости ночного воздуха Макс поёжился. Чтобы согреться, он достал пачку сигарет. Зажав сигарету зубами, он похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. «Чёрт!» – выругался Макс. Зажигалки не было, видимо он обронил её в машине. Он раздражённо запихнул сигарету обратно в пачку. Достал телефон и набрал номер Сирицкой. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он услышал её сексуальный голос:

– Итак?

– Я на месте.

– Стой там, – проворковала Оксана. – Никуда не уходи. Я скоро.

Александровский не успел ничего возразить. Она повесила трубку. Пять минут. Десять. Двадцать. Это уже начинало бесить. «Какого хрена! – вопрошал Макс ночь. – Вот спрашивается, какого хрена я тут делаю? Почему я не позвонил Фадеевой? Сейчас бы лежал себе на удобном диване, пил бы вино, смотрел бы телек. Ну, уж если я не позвонил Фадеевой, то чего я не позвонил этой рыжей? Нормальная тётка, с понятиями. Нет, надо было мне согласиться на предложение этой ведьмы Оксаны». Он не заметил, как Оксана подошла.

– О женщинах замечтался? – спросила Оксана, подходя к нему очень близко и фамильярно похлопывая его по плечу.

– Да, дорогая, я мечтал о тебе, – сказал Макс, пытаясь её обнять.

– Ну, ну, – усмехнулась Оксана, легонько отталкивая его. – Вот твои ключи.

Она протянула ему связку ключей.

– И что дальше? – спросил Макс, беря ключи.

– Что дальше? Ты едешь домой, ты же за ключами приезжал? Так? Ну вот, ключи у тебя, можешь ехать домой.

Ему подумалось, что она его провоцирует. Макс подошёл к ней, снова попытался притянуть к себе. Она резко оттолкнула его:

– Нет. Ты приехал за ключами. Ты их получил. Больше мы ни о чём не договаривались. Мне надо возвращаться домой. Впрочем, можешь меня проводить до дома, а то ведь страшно девушке одной ходить ночью по тёмным улицам.

Макс разозлился. Его взбесило поведение Оксаны, но он с лёгкой улыбкой он произнёс:

– Извини, но я так сегодня запарился, что, пожалуй, поеду домой. Спасибо за ключи и приглашение.

Макс повернулся к ней спиной, и уже пройдя несколько шагов, обернулся и бросил:

– Спасибо за ключи ещё раз.

Но она не смотрела ему вслед. Её уже не было.

Странно, но поймать машину в сторону дома было сравнительно легче. Через двадцать пять минут Макс, развалившись на диване, прихлёбывая пиво, внимательно изучал изменения в Сетевой жизни. Статусы, заметки, фотки, комментарии. Его интересовало всё. А больше всего его интересовала эта странная парочка – Фадеева и Гончарова. Чувство, что они знакомы, не исчезало. Наоборот, оно становилось всё сильнее. А если вспомнить настойчивые расспросы Алисы о его взаимоотношениях с Фадеевой, то картина становилась конкретной и прозрачной для понимания. Две смешные девчонки договорились между собой о чём-то и поочерёдно пытаются с ним общаться. Правда, Алисе, в отличие от Вероники, удалось затащить его в постель. Хотя, всё выглядело так, как будто это он соблазнил её. А вот сны и, правда, были странные. Сны были не его. Оправдать странность снов было нечем. Вообще. Разве можно посчитать нормальными яркие цветные сны, насыщенные действиями, разбавленные эмоциями, пронизанные безумием и окружённые лёгкой стеной тумана, скрывающей границу перехода из сна в реальность.

Таких сновидений Макс не видел очень давно. В далёком прошлом они с Вероникой часто смотрели один сон на двоих. Это был так увлекательно. Иногда сны пугали, но Макс не обращал на это внимания. Он вообще тогда не размышлял об этом. Он просто любил Веронику. Любил так, как никогда больше в своей жизни. И теперь он всё чаще думал, что подобное вряд ли вновь повторится. Любовь к Веронике была чем-то большим, чем просто эмоция. Это была связь. Крепкая и надежная. Связь, которую не смогут разрушить никакие силы. И Макс старался забыть об этом. Он отказался от Фадеевой, боясь потерять свою сущность. Ему показалось, что это разумно. К сожалению, Макс не знал, что не в его власти разорвать существующую связь. Он не мог этого знать, как и много другого. И каждый год он старался забыть что-то ещё, что могло напомнить ему о прошлом, когда они с Вероникой были идеальной парой. Только внутренний голос частенько напоминал ему, что Ника необходима ему больше жизни. и ещё, что она опаснее для него, чем сама смерть. И в последнее время всё чаще они видел странные сны. Созданные чьей-то сильной волей, они постепенно изменяли его сущность, отбирали силу, лишали бессмертия.

Разомкнутый круг

«…Утро, возникшее из небытия ночи, открыло жителям городка удивительное и страшное событие. С первыми лучами солнца хранитель города и его верные союзники исчезли. Круг поклонения был разомкнут, а от золотого дракона не осталось даже лёгкого следа. Словно его никогда не было в этом заброшенном городке. Казалось, что все краски поблёкли, превратившись в серые отголоски былой красоты. Мир опустел, круг был разомкнут, а Лабиринт сновидений покинут. Так странно, так пусто ещё никогда не было. Жрецы озадаченно жались к центру когда-то значимого места жертвоприношений. Золотой страж, охранявший тысячелетия древний город, покинул их.

– Горе тому народу, которого покинул Страж. Горе тому народу, который остался без союзников, их Вожак ушёл вместе с ними, – вопль жреца разорвал сгустившееся напряжение искрящегося воздуха. – Лабиринт сновидений теперь без стражей. О, горе всем нам!

– Почему ты покинул нас? Зачем нас оставил? – взывали старейшины, присоединив свои старческие скрипучие голоса к леденящему сердце и высушивающему разум крику жреца.

– Молим тебя о прощении, Золотой демон, страж Хаоса, порождение Баланса, – вновь выкрикнул жрец. – Ты, несущий свет и отбирающий жизни во тьме, вернись! Ты, хранитель мира и устроитель войны, зачем ты не внемлешь нашим мольбам?

Старейшины на сей раз не решились присоединиться к жрецу, и когда смолк его вопль, над городом повисла леденящая тишина. Тысячи лет Золотой дракон и его союзники охраняли город и оберегали жителей, но теперь город и люди были беззащитны. Лабиринт сновидений был доступен всем, а древние рукописи остались без присмотра. В момент, когда тьма начала накрывать город, жители словно бы очнулись от странного и холодного сна. Человек в чёрном, пришедший в город со стороны пустыни, стал его пленником. Его должны были принести в жертву Золотому Стражу и его стае. Но к чему жертва, если алчущее её божество исчезло? К чему жертва, когда некому её принести? Серой тенью незнакомец приблизился к жрецам и старейшинам. Никто не попытался его остановить. Да и к чему? Какой теперь во всём этом смысл? Никакого. Разве теперь важен этот странный и чужой человек? Не важен и не нужен. Странник подошёл к верховному жрецу и спокойно сказал:

– Я знаю, где ваш демон, отец.

Жрец не реагировал, он словно не слышал говорящего. Странник внимательно посмотрел на жреца и повторил снова:

– Я знаю, куда улетел золотой дракон.

Он сказал это очень громко, и в тишине, накрывшей город, его слова услышали все. Они даже увидели его. Странник отличался от всех чужестранцев, когда-либо приходивших в Сумеречный город. Он был высок и хорошо сложен. Чужеземец был немолод, но и не стар. В нём чувствовались безграничная сила и мудрость. Длинные темные волосы были собраны в хвост. В них пробивалась седина, что придавало его облику благородство. Серые, почти бесцветные, глаза не выражали ни любви, ни ненависти. На губах играла лёгкая полуулыбка уверенного в себе человека. Но, он выглядел усталым. Будто он слишком долго был в пути, что и неудивительно, ведь Сумеречный город находился в пустыне. Одежда странника была из дорогой ткани. Серебряные застёжки украшали пояс и плащ. Одежда путника была тёмно-серого, почти чёрного цвета. Оружия у него не было. Странно. Путешествовать в пустыне без оружия было опасно, но странник думал видимо иначе. Или у него был какой-то секрет, охранявший его жизнь. Жители города почувствовали исходящую от странника угрозу. Они отступили в надежде, что жрецы смогут их защитить, если это потребуется. Они смотрели на верховного жреца. Вдруг он вздрогнул, развернулся и невидящим растерянным взглядом уставился на Странника, словно только что его заметил.

– Я знаю, куда отправился ваш Золотой страж, его союзники и их Вожак, – повторил чужак.

Странник говорил медленно и очень чётко, разделяя слова паузами. Каждое его слово ударяло в самое сердце, его слова эхом отдавались в замершем воздухе. И вновь тишина. Стена, отделяющая, запрещающая, невидимая.

– Я знаю, – снова повторил чужестранец. – Я знаю, и я могу вернуть их, но с одним условием.

Жрецы молчали. Старейшины тоже. Молчали жители города. Мир безмолвствовал, молчали границы и межграничные земли. Молчание кричащей тишины. „Опять молчание разума, опять сомнительное право“, – подумал странник. Минуты, растягиваясь, казались вечностью, они порождали разбегающуюся трещину, разделявшую странника-чужеземца и страдающий от неизбывного горя город. Минуты, превращенные тягостным молчанием в вечность, планомерно убивали надежду путника получить желаемое вполне законным путем. Тишина была осязаемой. Жрец медленно поднял глаза на чужака. В эту секунду верховный жрец окончательно понял, кто стоит перед ним. Сомнений у него больше не было. Теперь нужно было что-то предпринять, чтобы защитить свой город и его жителей. Верховный жрец принял решение, изменить которое могла лишь его смерть. Из сгорбленного, убитого горем тщедушного старика он в одно мгновение превратился в уверенного и сильного мужчину средних лет.

– Уходи, – приказал он, обращаясь к путнику. – Ты здесь чужой. Уходи.

Резким жестом жрец указал на невидимую границу, разделявшую его и странника. Жрец говорил уверенно, к нему вернулись его прежние силы. Он расправил плечи и гордо поднял голову. Вот теперь он и, правда, походил на верховного жреца.

– Мы не желаем сделок, порождение тьмы, – сказал он отчётливо. – Уходи, пока я не назвал тебя истинным именем, чужестранец. Ты ведь знаешь, что тогда будет с тобой? Думаю, знаешь. Теперь же мы отпускаем тебя, ты вправе продолжить свой путь. Мы хотели принести тебя в жертву, но ты неугодная богам жертва. Мы ошиблись, и они жестоко покарали нас даже за мысль. Уходи и не мешай нам, мы же будем служить Золотому стражу, как прежде. И он, видя нашу веру, вернётся. И вновь Лабиринт сновидений будут охранять стражи. Но, и сейчас такому как ты здесь не место. Уходи. Ты, наверняка, уже узнал то, зачем явился сюда, ведь так?

– Хорошо. Я уйду, – усмехнулся Странник. – Я уйду, но к вам не вернётся ни Золотой страж, ни союзники. Может быть, Вожак, если решится покинуть стаю, вернётся, чтобы стать новым богом в забытой другими богами пустыне, но тогда вас ожидают дни и ночи, полные тяжёлых кошмаров. И к вам будет взывать непролитая кровь, и земля, ждавшая этой крови, станет для вас чужой. Вы утратите былое могущество и потеряете память предков.

Бросив свои обвинения, словно проклятия, Странник повернулся спиной к жрецам, старейшинам и жителям городка, и направился к городским воротам. Он уходил, унося в сердце горечь, он уходил, унося в душе тьму. Странник покидал город, забыв о своих мечтах, он исчезал в вечерних сумерках, похоронив в горячем песке холод души и надежду на добровольное жертвоприношение…»

Тьма накрыла происходящее мягкой ладонью. Макс дернулся, уворачиваясь от липко-цепких объятий. Он проснулся и огляделся. Первая мысль: «Сон, всё равно всё сон. Я сплю, вернее, я проснулся. Нет, мне снится, что я проснулся». Вторая мысль была более реалистична: «Опять всё это началось! Ё-моё! Вот чего с этим всем делать?» Сероватая дымка рассеялась, и ему открылся вполне оптимистичный пейзаж. Черта города, промзона и ветхий памятник советской архитектуры. Бред. Полный бред. Максу было не по себе. Перед его глазами, словно родившееся из ниоткуда дежа вю пронеслось отражение позабытого прошлого. Вероника, окружённая плотным кольцом стражей-союзников, пес-хранитель, забывший власть тьмы, которая создала его. Он ощутил тот же страх, который испытал, когда пёс подмял его под себя, уронив одним прыжком в пыль. И опять этот дом. Он вспомнил, что почти всегда он видел этот дом в своих снах. Он вспомнил, нет, он снова ощутил, как тяжелые кирпичи рассыпаются в прах, и всё, что было призвано из небытия сна в него снова вернулось. Это было именно так. Всё исчезло. Он видел, как этот дом рассыпался, видел, как он исчез. Но! Теперь всё снова было. Разрушенный дом в два с половиной этажа стоял себе целёхонек. Потрескавшаяся старая дверь были заменена, выпавшие или выбитые стекла заменили новые. Дом больше не был рассыпающимся уродцем. Это был крепко сложенный, чистенький дом. Дом – крепость. «Ага, сейчас только не хватало для полного счастья увидеть всю эту компанию во главе с сумасшедшей Алисой», – невесело усмехнулся Макс. Усмешка получилась жалкой и беспомощной. Не только дом преобразился, всё окружающее пространство изменилось. Мусор, ранее валявшийся тут и там, исчез. Ну, не исчез, конечно, полностью, ведь это вам не сказка какая-нибудь, это обычная история, и уж если развалюху прошлого века привели в порядок, да ко всему прочему убрали мусор, это не мистика. Это, как говаривал Маяковский, «кому-то нужно». Правда поэт говорил о зажигающихся звёздах, но суть всё равно одна: если что-то происходит, значит, это кому-то необходимо. Да, дом выглядел солидно, можно было даже сказать – богато. Массивная деревянная дверь была приоткрыта, приглашая проникнуть в тёмные прохладные коридоры, скрывающие тайны. «С чего ты взял, – обратился к себе Макс, – что там темно и прохладно? Может быть, раз уж всё переделано, там жарко и светло, или пыльно и душно? А может быть, евроремонт какой-нибудь навороченный?» Конечно, может быть, там и был тот самый мифический евро-стандарт, а может быть и нет. Но, увы, Макс другого интерьера представить себе не мог. Мысленно сказав себе: «Да и хрен-то с ним!», Макс решительно направился к развалине постсоветской эпохи, приглашающей зайти и обещающей в своих недрах неземное блаженство.

Чем ближе он подходил к двери, тем сильнее его охватывало беспокойство. Чувство, ранее ему не ведомое, чуждое, по какой-то причине стало захаживать к нему в гости. Ну, что же, всё бывает в первый раз, и не только приятные вещи, но, увы и ах, страх и тревога тоже. Самое смешное было в том, что даже если бы он решил вернуться, он не смог бы этого сделать. Пройденное им пространство от границы сна до дома затянула серебристая липко-туманная паутина, что означало лишь одно – идти можно только вперёд. Макс немного постоял около новой и очень стильной деревянной двери, напоминавшей об английских поместьях восемнадцатого, ну может быть, девятнадцатого века. Медная ручка в форме трилистника казалась мягкой и приятно теплой, но Макс не хотел к ней прикасаться. Опять это чувство страха. Светлые стены дома излучали какое-то теплое, почти телесного цвета сияние, мерно подрагивающее в такт приглушённым ударам невидимого сердца. Он слышал этот странный звук. Пульс жизни. «Нет, – подумал Макс, – так не бьётся живое сердце. А мертвые сердца молчат». Мысль была странной и очень несуразной, но куда же девать собственные мысли? «Глупости какие, – подумал Макс, – но, пусть уж остаются». Пусть остаются там, где есть, может быть, пригодятся. Он ощутил чью-то чужую силу. Именно ту силу, которая создала этот дом. Ведь он был создан в центре сновидения. К заброшенному дому вели все пути. И всё же он был надежно спрятан от чужих глаз. Дом был чьим-то надёжным убежищем. Его создал кто-то очень мудрый, достигший баланса. Когда-то Макс думал, что он создал этот дом сам, но получалось, что он заблуждался. Макс чувствовал, что создатель был готов отдать многое за возможность творить. И тот, кто писал сценарий этой истории, был причастен к созданию декораций. Дом был нулевой точкой в мире сновидений. И Макс чувствовал, что он был в этом доме чужим. Он ощущал биение чужого сердца и ещё он слышал дыхание этого дома. Лёгкий ветер дыхания пронёсся в лабиринте коридоров, замедлив отсчёт времени песочных часов вечности. Макс уже видел это, он уже чувствовал это, он знал. Не здесь, не теперь, а раньше, когда-то давно. Тысячи лет назад он слышал это биение сердца в лёгком шелесте пустыни, в тяжелых звуках напряжённой поступи хранителей сновидений. Он слышал это в обители золотого фантазма, живущего призрака, порождённого химерой-фантазией. Он уже слышал и видел всё это, разве могло что-то измениться? Что может измениться, пусть даже и прошли тысячи снов с тех пор? Макс не задавал себе вопросов. У него всё равно не было на них ответов. Всё слышнее был зов невидимого сердца, всё сложнее было повернуть назад. Макс потерял счёт поворотам. Да, домик был основательно изменён. Ему вообще показалось, что дом меняется с каждым его шагом, будто кто-то наблюдает за ним и строит реальность специально для него. Поднявшись на второй этаж, они не был удивлён, увидев ничуть не изменившийся пыльный коридор, ведущий в тупик. Старая дверь с навороченной золотой ручкой рассохлась и не закрывалась.

«Хм, удивили, – фыркнул Макс. – Что кишка тонка весь домик-то переделать? Тупицы, нашли, чем заманить. От этой цифры я прекрасно помню, как надо играть. Тоже мне секта неудачников с чёрными дырами вместо мозгов!» Увидев, что ко всему прочему ручка сломана, Макс рассмеялся. Его смех эхом отдавался в пустом коридоре. Ручка держалась лишь на одном плохоньком шурупчике, а когда-то крепкий замок был теперь бесполезен. «Какие же они глупые…», – начал было Макс. Договорить он не успел. Тёплое прикосновение дыхания дома скользнуло по холодной щеке Макса. Размеренные удары чужого сердца резонансом останавливали бег его сердца, они тормозили его сознание, уничтожали его жизнь. Повинуясьзову, он толкнул дверь и вошёл…

Тьма была непроницаема, ощущаема, ласкова и соблазнительна. Она вела, она просила, звала, и он шёл. Он желал обладать этой тайной, проникнуть в самое сердце снов, созданных необдуманно и просчитано, созданных легко и бесконечно трудно. Сейчас Макс поддался зову, желая обладать, подчинить, покорить и уничтожить, развеять в пыль чужие мечты, просыпать стеклянными осколками её мечты. Тьма пела ему свою колыбельную, лаская, отдаваясь и принимая в себя. Теряясь в липких волнах возбуждения, он отбросил все страхи и сомнения. Это его мир, его владения, его тьма. Она возникла словно вспышка головной боли, взрывающая мозг, ослепляющая и лишающая силы.

– Я рада, что ты пришёл. Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя, Странник, – бархатный звук её голоса наждачной бумагой оцарапал кожу. – Ты видимо где-то сбился с пути, раз так долго шёл. Или ты повстречал другую? А? Расскажи. Ты изменял мне?

Она засмеялась. Серебряный перезвон её смеха очаровал его, и миллионы острейших игл нещадно впились в барабанные перепонки, парализуя, убивая, лишая возможности соображать. Когда она перестала смеяться, она вздохнула и продолжила:

– Не бойся, мой друг, я не сержусь. Я повторяю, я очень рада видеть тебя, правда. Мне было так одиноко, а тебе, я думаю, интересно будет узнать, что же здесь происходит. Не так ли? Ведь ты за этим пришёл сюда, Странник? Или мне уже не так надо тебя называть?

Она внимательно смотрела на него так, будто он был не тем, кого она ожидала, но был на него очень похож.

– Кто ты? – выдавил Макс.

Говорить было трудно, в горле пересохло, дикая боль раскалывала разум, тело казалось давило к земле непреодолимая и невидимая сила.

– Я? – она опять рассмеялась. – Я – тьма. Ты разве меня не узнал? Или ты думал, что у меня есть другие имена? Забавно, я не знала об этом. Может, ты скажешь какие? И я выберу для себя что-то новенькое, что мне понравится.

Макс молчал. Ощущение холода и липкий страх, испытанный в лабиринтах первого этажа стал возвращаться. Тёплое дыхание дома сменилось ледяным ветром.

– Почему ты молчишь? Я не та, с которой тебе было комфортно молчать. Я другая, хотя у нас с ней очень много общего. Намного больше, чем ты думаешь.

Она опять засмеялась, и Макс почувствовал, что тьма подошла ближе. Он по-прежнему не видел женщину, голос которой и убивал, и воскрешал. Её голос возбуждал желание и внушал отвращение. Он ощущал её присутствие, но не видел её. Она подошла так близко, что он слышал удары её сердца. Она прикоснулась к нему легко, неожиданно и неприятно.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Это бесполезно. Она всё равно не услышит твой зов. К чему тебе эта глупая малолетка? Она же ничего не смыслит, вообще ничего и не в чём.

Макс не видел говорившую, для этого было слишком темно. Прикосновения стали настойчивее, её горячее дыхание прошелестело около самого его уха:

– Останься здесь. Но время, не навсегда. Нам есть о чём говорить. Я не буду молчать, как это делала она, – прошептала тьма, – я расскажу тебе очень много. Ты знаешь не всё, а я могу объяснить тебе многое. Соглашайся… Соглашайся же, и твоя жизнь вновь изменится.

В его разуме вспыхнули соблазнительные картины. Она приоткрыла перед ним дверь, ведущую в будущее, и он увидел события, которым пока ещё не суждено было воплотиться в реальности. Он мог изменить возможное будущее. А ещё она обещала ему, что он сможет изменить прошлое. Ведь он так неосторожно связал свою жизнь с Вероникой. Порой ему казалось, что это был не он, а кто-то другой, управлявший его разумом и телом в то время. И эта связь всё больше отбирала у него силу. Ника становилась намного сильнее и с лёгкостью могла изменить вероятности развития событий. Он увидел всё это. Тьма показала ему многое, но она требовала взамен не его жизнь, а его бессмертие. А ещё у неё было имя, только он никак не мог его вспомнить.

– Нет, – Макс попытался освободиться из крепких объятий.

Когда ему это удалось, он с силой оттолкнул её. Женщина отошла к окну. Сквозь прояснившееся в одно мгновение стекло в пыльную комнату ворвался поток света. Лёгкая напряжённая тень. Она обернулась к нему. Глаза, казалось, смотрели в него. Её бледное худое лицо исказила гримаса, Макс не мог понять чувство, породившее столь уродливое выражение. Она напоминала ему сжатую пружину, чёрную пантеру готовую к прыжку, ядовитую змею, готовую броситься, чтобы ужалить. Один его неверный шаг, и она убьёт его прямо здесь и сейчас. И он потеряет всё: даже то, что потерять нельзя.