Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

Долгое падение, тихое и почти бесконечное парение в ледяном воздухе, всё быстрее и быстрее. Резкий удар и всё рассыплется на тысячи осколков. Вероника не почувствовала удара.

Она стояла с другой стороны дома. Вероника поняла это потому, что вид из окна был совсем другим, чем окружающий её пейзаж. Страх отпустил, но она совершенно не знала, что ей делать. Подсказать некому, сама она не разберется. Оставалось только ждать. Только чего ждать? Когда те двое найдут её? Ощущение, что сюжет происходящего ей знаком, становилось всё сильнее, но она не помнила, что должно было быть дальше. А может быть, она и не знала? Ведь многие истории начинают развиваться по каким-то внутренним законам, и предсказать развитие их нереально.

В этот самый момент Макс налетел на союзников как безумный ураган. Сказать, что он недоволен, это значит не сказать ничего. Сказать, что он был в бешенстве, тоже значит умолчать реальные факты. Он потерял свое лицо. Человеческое, по крайней мере, и союзники, озираясь, жались к Вожаку, смотревшему вниз, видимо боясь поднять холодно-желтые глаза на Макса. Они были сильными созданиями, но сейчас им не хотелось вступать в спор с древним и опасным существом. Да, он призвал их очень давно, он был их хозяином, но ничто не длится вечно, и скоро, очень скоро, они смогут покинуть его. Если Вожак решит, то Макс останется в живых, но это в будущем, а сейчас они вынуждены повиноваться. Вампиры и сумеречные твари всегда соблюдали соглашение о нейтралитете. Однако, последнее время всё стало быстро изменяться. Когда Макс получил древние знания, когда он смог создавать сновидения и перемещаться в них, равновесие сил пошатнулось. Сновидящий никогда раньше не мог стать вампиром, а вампир – сновидящим. А Макс стал и тем, и другим. И это делало его опаснее, но уязвимее.

– Прочь, недоумки! Пока живы! – прорычал Макс.

Макс стал размышлять: «Что же мне помешало? Или кто? Не важно, уже не важно. Просто опять не получилось. Неужели Вероника достанется кому-то другому, кто сможет подчинить её силу, сломав дикое упрямство? Это не должно произойти ни при каких обстоятельствах». Макс знал, что она нужна ему. Но его желания в этот раз видимо не достаточно. Макс осмотрел дом, решил было обойти и посмотреть с другой стороны, но потом, махнул рукой, словно отвечая невидимому собеседнику, или самому себе «да и хрен-то с ней», закрыл глаза, размышляя и прислушиваясь к внутреннему голосу. «Нет, надо обойти этот чертов дом и посмотреть, что же здесь происходит в конце-то концов, – уговаривал Макса всё тот же противный писклявый голосок. – Пойди, посмотри, может быть, ещё есть шансы? А? Ты так быстро сдался? И после этого ты ещё думаешь называть себя кем-то? Да ты никто после этого, я и знать тебя не желаю!» Макса удивляло, что этот странный голосок не принадлежал никому вообще. Откуда он взялся? Или у него такой противный и скандальный внутренний голос?

В это же время Вероника стояла, молча вглядываясь в темноту, которая имела очень конкретную границу, за пределами которой клубился зеленовато-серый туман, поглощавший очертания всего, что попадало в него. Странно всё это. Сон – не сон. На реальность происходящее мало походило, на сон всё это тоже было не похоже, было просто похоже на… На что? Вероника снова и снова спрашивала себя. Время не ощущалось, не ощущалось пространство, не ощущалось ничего, кроме напряжения воздуха. Вожак союзников, прижав уши к голове, монотонно и глухо рычал, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Его движения подчинялись какому-то странному разорванному синкопированному ритму. Он словно танцевал, слыша музыку ветра и голоса пустыни, из которой он был призван в этот мир. Он внутренне пел странные песни на забытом языке. Он звал и звал протяжно и сильно, желая получить ответ. И он слышал ответ, но пока ещё не ясный, трудноразличимый. Союзники почтительно опустив головы смотрели на него своими тёмными глазами и ловили каждый его жест, слыша невидимый зов и подчиняясь, как и старый Вожак, танцу и песне пустыни. Все они являлись невидимыми участниками событий, происходивших по другую сторону дома. Своим безмолвным присутствием союзники усиливали зов Вожака стаи, прося вместе с ним о помощи, призывая силу пустыни и свободного ветра. Макс постоял некоторое время, вслушиваясь в темноту, вглядываясь в пространство. Он чувствовал, что Вероника рядом, и ещё, что её нужно найти. Нужно ли? Нужно. И ещё найти того, кто ещё тут есть, и удалить не только из поля зрения, но и вообще из этого неудавшегося сновидения. А ещё лучше – убить. Он решительно направился к скрытой сумеречным туманом стороне дома.

Вероника почему-то не могла покинуть сновидение. В сознании проскальзывали какие-то обрывки мыслей. И ещё было странное чувство, что она, а не кто-то другой создал этот серый дом. Она слышала далёкую удивительную песню. Звуки напоминали голос ветра и шорох песка. И кто-то обращался к ней на чужом языке, которого она не знала. Этот кто-то пел для неё, зовя и предостерегая. Невидимый певец желал уберечь Веронику от опасности, как ей казалось, но она могла и ошибаться. Это могло быть ловушкой. Она пошла на зов, не в силах сопротивляться. Воздух искрился, сгущался, клубился, свиваясь в спирали. Лёгкий ветер нёс в себе тяжелые мысли.

Макс продирался сквозь туман с большим трудом, даже для такого сильного древнего вампира, каким он был. Макс забыл обо всём, кроме возможности заполучить Веронику. Он бросил союзников и их Вожака, даже не посмотрев в их сторону. Это была ещё одна его ошибка, одна из многих, но одна из самых серьёзных. Ещё пара-тройка шагов и он повернет за угол этого злополучного дома. Макс чувствовал её присутствие, слышал биение её сердца и движение её крови. Она рядом. Она паникует. Её страх был слышен на расстоянии. Вероника дергалась всё больше и больше. Страх наполнял её, окутывал туманом, связывал холодными цепями, прикасался липкими костлявыми пальцами к шее, нежно ведя вдоль позвоночника. Она поняла, что кто-то приближается. Их двое. Один из них приближался слева, другой справа. И куда бежать, когда тебя окружают? Взлететь? Не получиться. Провалиться под землю прямехонько в ад? Нет уж, мои дорогие, это только после вас, дама уступает джентльменам. Куда теперь ей?

Макс теперь чувствовал не только её, а ещё кого-то, того, кто приближался с другой стороны, справа. Кто? Он не мог понять, но знал, что это не менее древнее, может быть более сильное существо. «Продолжай движение, не к чему останавливаться,» – услышал Макс тихий мелодично-скрипучий голос. Только он не мог понять, кому этот голос принадлежал. Кому? Ему самому? Его прошлому? Его будущему? Не важно. «Иди вперед, иначе она уйдет. И придется ждать ещё море времени, до следующего подходящего расположения звезд. И ты можешь проиграть. Ты же чувствуешь, что не только ты охотишься за ней» – голос пробивал мозг, перекашивал картинку, путал мысли, мешал сосредоточиться, нарушал координацию, искажал восприятие. Макс начинал сомневаться, в правильности действий, он приостановился, что давало и Веронике, и кому-то третьему огромное преимущество. Напряжение росло, воздух не просто искрился всеми цветами радуги. Вероника, чувствовала безнадежность любых действий и всё возрастающее напряжение. Теперь она начала понимать, что означала фраза, говорившая о том, что в черных дырах пространство и время меняются местами. Это очень просто: можно сколько угодно попадать в одно время, но никогда не повторять точки пространства. Получалось что-то вроде дня сурка, только неизменным было время, а вот места и другие действующие лица каждый раз новые. Двое приближались почти синхронными движениями, почти с одинаковой скоростью, Вероника, всё ещё стоя спиной к дому, чувствовала приближение двух сильных, но враждебных друг другу созданий каждым позвонком, каждым нервом, каждой клеткой своего тела. Две разных силы. А Вероника была той точкой, которая могла их поглотить и трансформировать.

Воздух стал почти непроницаемым, дышать становилось всё труднее и труднее, свет превратился в плотную переливающуюся непригодную для жизни материю. Вероника обернулась. В одну секунду произошло так много, сколько иногда не вмещают в себя годы. В момент, когда Вероника обернулась лицом к зданию, Макс и тень, отдалённо напоминающая Вожака союзников, вывернули с разных сторон из-за углов дома, напряжение, повысившееся до предела, мгновенно исчезло. Вероника почувствовала удар, отбросивший её к границе тумана. Это сделал не Макс, а его противник, тенью стелившийся по следу призвавшей его силы, в этом Вероника не сомневалась. Удар был такой силы, что она не задержалась на границе тумана и реальности. Вероника погрузилась в прохладные зеленовато-серые сгустки тумана. Угасающим сознанием она видела, как дом начал рассыпаться, оседая, подминая пространство под себя, разрушаясь и разрушая. Голова начала раскалываться от боли. Вероника вздрогнула и открыла глаза. Сон. Странный. Голова гудела, хотелось пить. Включив свет, посмотрела на часы: полвторого.

Полвторого. Часы мерно отсчитывали время. Обычная кухня, ничего особенного. Типичная для многих российских квартир обстановка, слегка приведенная в порядок пвседоевроремонтом, стилем, который искажен в сознании русских людей отголосками оттепели и застоя. Ярко вспыхнувшая лампочка вдруг напряглась, начала мигать и с легким хлопком погасла. «Черт, сегодня явно не мой день. Точно не мой. Как ни крути. И ночь тоже не моя», – злился Макс. Неописуемая наглость странного персонажа, явно созданного кем-то другим, удивила Макса. А как всё было? Странный голос, твердивший о необходимости продолжать движение, надоедливый и чужой. И он, наступая на горло собственной песне, душа свою музу, так сказать, сделал шаг, который чуть не стоил ему жизни. Он заворачивает за угол. Видит Веронику, стоящую так близко, досягаемую и слабую. «Протяни руку – всё, готово. Только протяни, – шепчет мерзкий голос, прямо в глубины сознания, глубины мозга. – Она рядом, это же так просто. Ррррррраз! И всё! Твое право на кровь, твое право на молчание разума будут реализованы здесь и сейчас. Ну, что же ты медлишь? Давай!» И когда он уже сделал этот шаг, произошло сразу несколько событий. Вероника обернулась, в этот момент воздух, напряженный и неподвижный взорвался и превратился в спиралевидный поток частиц, существо, огибавшее дом с другой стороны, сильное, древнее и абсолютно чужое, безумным гигантским прыжком перенесло тяжелое тело к Веронике и ударом точно в сердце отбросило её за границы тумана, за границы сновидения, а может быть, убило её. Не прошло и секунды, как дом превратился в точку сингулярности, порождающую черную дыру, поглотившую дом, сновидение, туман. Существо одним рывком, рассыпаясь и оставляя за собой шлейф частиц, бросилось к Максу, сбив его с ног, придавило к земле, обнажая белые длинные и очень острые клыки. «Она ушла! Ты не смог! Ты оказался непригоден даже к такому простому действию, – сверлил мозг чужой голос. – Слабак». Ледяное дыхание твари тормозило его реакции и способность думать, Макс даже не заметил, как существо занесло для удара когтистую лапу, только почувствовал жуткую боль, выбросившую его из сновидения. Макс лишь успел увидеть темные с красными искрами на дне глаза этой мерзкой твари, воплотившей в себе все его страхи и сомнения.

Пол на кухне был залит кровью, если Мария сейчас проснется, а Максу казалось, что грохот от его падения на пол можно было услышать за пределами квартиры, то проблем явно не избежать. Придется объяснять не только глубокие порезы на плече, что, в принципе, объяснить не так и сложно, живя весьма экстремальной жизнью. И ещё море вопросов. А ведь Макс на половину вопросов и сам не знал ответов. Да, его инициация была странной. Словно всё произошло во сне. Макс однажды увидел сон. Пустыня. Древнее святилище и удивительно красивая хранительница древних тайн сновидений. Всё. Большего он не мог вспомнить. Только вот с этой самой точки отсчёта началась его новая жизнь бессмертного существа. Иногда какие-то знания всплывали в его разуме, но он не мог объяснить откуда они взялись. Все было так, словно в его разуме поселился кто-то ещё, незаметный и пока тихий. Макс прислушался. В квартире было тихо. Макс прислонился к окну горячим лбом, стекло приятно холодило кожу, но разум молчал. Молчал в тишине, порожденной реализацией ошибочной матрицы событий. Он снова и снова прокручивал сценарий созданного им для Вероники сновидения, так и не видя того момента, когда всё исказилось, пошло иначе, чем предполагалось. Можно попробовать вернуться в сновидение, повторить сценарий пошагово, найти ошибку матрицы и создать идеальное событие. Макс снова вспомнил взгляд этой мерзкой твари: наглые темные глаза удивительной формы с красными искрами на дне. На фоне боли проскользнула мысль, что он видел похожий взгляд, когда-то.

Любовь. net

Как вы думаете, а может ли любовь быть виртуальной? Я думаю, что да, и ещё как может. Правда, длится она обычно не долго. Читая между строк можно прочитать намного больше, чем в кратких сообщениях. Читая между строк, можно создать любую иллюзию, какую только пожелаешь.

Вероника столкнулась с ним совершенно случайно. Ей частенько приходилось, проверяя своих студентов на практике, бывать в различных больницах города, а этот подарок судьбы работал в реанимации. Там они и столкнулись. Когда Вероника первый раз увидела его, ей показалось, что пол стал мягким, прогнулся под весом её тела, голова закружилась, сознание пульсировало, делая весь мир вокруг очень нестабильным. Балансировать стало сложно, понимать происходящее ещё сложнее. Пространство мозга заполнилось образами прошлого, далекого прошлого, крепко связанного с настоящим узами, сильнее которых лишь узы смерти. Она смотрела на довольно симпатичного молодого медбрата и ощущение «уже было», раскалывало отражение настоящего на неравные части: «здесь и теперь» и «там и тогда». Больница и отделение реанимации, студенты, которых она должна проверить, сбежавшие раньше времени с практики – это «здесь и теперь». Безумие ночей, проведенных с Максом, глубинные чувства, страх, смешанный с любовью и отвращением, ощущение всемогущества и вечности – это «там и тогда». Одного взгляда на этого странного медбрата, с виду простого, непримечательного, вполне обычного человека, скрывающего в себе тайны недоступные многим, хватило, чтобы понять – этот тот, кто нужен ей именно сейчас. А может быть, ей просто захотелось в это поверить. Так бывает. Может быть, но Вероника не хотела анализировать, она устала от анализа и самоанализа и просто погрузилась в переживания. Откуда-то из глубины души к поверхности устремились образы и фантазии. Вероника перенеслась в удивительный мир, в котором возможно всё.

– А вы что хотите? Не думаю, что вам просто приятно тут стоять, – спросил медбрат.

Вопрос вернул Веронику в реальность. Она осознала, кто она и где она. И только через некоторое время поняла, зачем она там находиться. Собрав все мысли в одну она постаралась внятно и понятно ответить.

– Я – Вероника Евгеньевна Фадеева. Я преподаватель медицинской академии. Я должна контролировать студентов, проходящих практику на вашем отделении. Их фамилии – Петров и Сташков, – медленно проговорила Вероника, пытаясь собраться с мыслями. – Но, к моему сожалению и их, думаю, тоже, я не могу найти, ни одного, ни другого. Вы не в курсе, где они?

Вероника посмотрела ему прямо в глаза. Глаза были очень тёмными, а их выражение весьма неопределенным.

– Я не должен их пасти, – резко и достаточно грубо ответил медбрат. – Если они так вам нужны, то вам следует приходить сразу с ними утром и пасти их до вечера. У меня и без них хватает работы. Впрочем, как и без вас.

Его грубость поразила Веронику. Ответ тоже был каким-то маловразумительным, будто он ответил не ей, а своим каким-то мыслям. А если и ей, то явно ответил на её мысли о нём, будто он смог их прочитать. Он резко развернулся и направился по длинному коридору прочь, давая тем самым понять, что разговор окончен, и Вероника может уходить. Однако Вероника сдаваться не собиралась, во-первых, ей было необходимо найти своих студентов, а во-вторых, ей хотелось познакомиться с этим грубым и недоступным мужчиной. Он был вполне хорош собой. Невысокий и худой, даже, пожалуй, излишне худой с удивительно пропорционально сложенной фигурой, он больше напоминал музыканта или художника, а не медицинского брата отделения реанимации. Пепельно-русые волосы были не очень длинны, но собраны в хвост. На бледном лице ярко выделялись очень тёмные карие глаза. Тонкие губы были изогнуты в чувственной усмешке этакого бывалого циника лет двадцати. Веронику поразила лёгкость и грациозность его движений. Он двигался красиво, естественно и пластично. «Нет, – подумала Фадеева, – я не могу позволить ему вот так просто уйти. Господи! Что делать? Надо как-то его остановить».

«Подождите…Подождите, может быть, вы подскажете, по какому графику они работают? Или подскажете к кому обратиться за нужной информацией?» – Вероника постаралась не просто окликнуть его, а позвать, хотя в этом искусстве ей было очень далеко до Макса, хотя она прилежно училась у него очень многим вещам когда-то. Училась инстинктивно, не задавая вопросов, не привлекая внимания, просто проживая свою жизнь, стараясь быть такой как он, всем своим существом постигая его сущность. Она очень многому от него научилась, вернее она смогла украсть часть его секретов, хотя и не осознавала их тогда в полной мере. Если бы Макс понял, что она почти стала такой же как он, то научил бы её большему. Если бы Макс знал, что инициация не обязательно подразумевает кровь, то был бы более осторожен. Незавершённая инициация сделала Веронику опасной для Макса. Она была сильна. И теперь искала способ отомстить. Она не только научилась создавать сновидения и путешествовать по ним. Вероника научилась звать. Сейчас её голос звучал именно так, как это было нужно, интонации рассекали пространство, и тонкие нити формировали невидимые связи. Она попробовала мягко коснуться его сознания, его ощущений, его тела. Однако, Вероника чувствовала, что он уходит, не реагируя, игнорируя, даже без активного сопротивления, не поддается её воздействию. Скорее всего Вероника сейчас была слаба для таких экспериментов. Слишком трудно давались ей в последнее время подобные действия. И сейчас она пожалела, что потратила свою силу зря. Или она не могла звать так, как состоявшийся вампир. Вероника поняла, что этому странному человеку не понадобилось даже защищаться, так как она не почувствовала отдачи. Он поглотил её Зов так, как черный цвет поглощает энергию всех других цветов. Пустота. И даже не пустота, а что-то другое, что кроется в его сердце.

Когда Фадеева уже решила, что её Зов бесполезен, он обернулся, словно поддаваясь ей, но неохотно и раздраженно. Вероника ощутила не только раздражение и злость, а ещё и силу, иную, чем у Макса, не менее опасную и непредсказуемую, но ещё более желанную и необходимую ей. «Иди сюда сладенький, ням-ням», – нежно пропел леденящий голосок, и Вероника ещё раз попыталась позвать, молча, одной только силой сознания. Он внимательно посмотрел на неё оценивая, сравнивая и анализируя. Звук его голоса морозил пространство, ледяным дыханием обжёг ей кожу.

– Я не знаю, когда они тут появятся, но могу позвонить, когда они будут на месте. Такой вариант, Вас устроит?

– Да, конечно.

Теперь Вероника была несколько озадачена такой подчеркнутой вежливостью, резко сменившей грубость. Она была удивлена холодностью, иронией, скользившей в каждом слове, спрятанной за обманчиво мягкой интонацией. Его взгляд убивал, словно отлитые для особого случая серебряные пули, направленные в цель недрогнувшей рукой. Вероника очень чётко уловила свою мысль, пытавшуюся ускользнуть: «Он не похож на Макса. Совершенно. Другой. Сильный, но совершенно другой, но от этого не менее притягательный». Вероника протянула ему свою визитку:

– Вот, возьмите.

– Ага, – сказал медбрат, изучая её визитку. – Кстати, меня зовут Александр. Александр Бешеный. Я позвоню, если они тут появятся в мою смену. И ещё, я не люблю, когда меня называют Александр. Мне больше нравится – Алекс.

Алекс посмотрел не то на неё, не то сквозь неё, и улыбнулся. «Потрясающая улыбка, – мелькнуло в мыслях Вероники, – если он ещё раз улыбнётся, то я остаюсь тут». Но он больше не улыбнулся и решительно направился к выходу с отделения. Веронике ничего не оставалось, как сложить бумаги в сумку и уйти. Мысли Фадеевой были беспорядочны, но подчинялись какой-то кривой неформальной логике: «Кстати, меня зовут Алекс. К чему это? Какая разница как его зовут? Какая мне разница, как он любит, чтобы его называли? Хотя, мужчина с фамилией Бешеный – это круто, блин. Вот только для полного счастья мне такого точно не хватало. Как он похож на Макса своей структурой и сущностью. Или нет? Он другой, но не менее патологичен, чем Макс. Хотя, разве может быть кто-то более безумным, чем Макс, ну, и кроме меня, разумеется? Нет, никогда таких сумасшедших больше не будет в моей жизни, я надеюсь». Мысли Вероники были далеко от настоящего момента. Встреча с Алексом перемешала всю имеющуюся в её мозге информацию. Сейчас хаотично вспоминалось всё. К полуистертым от частого использования воспоминаниям добавлялись новые впечатления. Очень ярко высветилось воспоминанием о начале новой главы в её романе с Максом Александровским. Эта глава была полностью виртуальной.

С Максом у неё были и в реальности-то странные отношения, так что говорить про сетевое общение? Иногда перечитывая историю переписки, Вероника понимала, что он не интересуется ей, отвечает из вежливости, а иногда и не отвечает и вовсе. Бывали моменты, только был ли он в эти моменты в нормальном состоянии, когда между строк или даже прямо Макс проявлял интерес к ней, высказывал желания встретиться, пообщаться. Так было и последние несколько недель. Всё началось…

А с чего всё началось? А самое интересное, что ни с чего. Впрочем, на этот вопрос окончательного ответа пока нет, и вероятно не будет. На самом деле, всё началось не год назад и не два, а как помнится почти десять лет назад. Вероника по отношению к Максу всегда испытывала странное смешанное ощущение. С одной стороны, это была нереальная непреодолимая тяга, а с другой это были ужасающие рвотные позывы и желание бежать от него как можно дальше. Так было всегда. Так было с самого начала их отношений. Так будет дальше. Когда-то Вероника звонила Максу. Потом они одно время вели оживлённую переписку по e-mail. И вот теперь они пытались поддерживать иллюзию нужности в популярной социальной сети. Макс никогда не писал первым. Вероника просто отправляла сообщения Максу. Это было похоже на желание пнуть, вроде не хочется, потом через силу лягнешь – легче стало, а затем снова муторно на душе. Так было и в этот раз, преодолевая рвотные позывы, но повинуясь тяжелому зову, Вероника написала простенькое сообщение.

– Добрый вечер! Мы разве не договаривались на чашечку кофе в пятницу? – спросила она.

Через получасовое молчание пришел ответ Макса:

– Где?

– У тебя есть варианты?

– Нет, предложи сама.

– Что если в центре?

– Нет, не пойдет. Давай лучше в северных районах.

– Уверен?

– Да.

На этом переписка оборвалась. Вероника, общаясь с Максом, всегда чувствовала себя по-дурацки. У неё складывалось ощущение, что она навязывает ему своё общение. Так и теперь она сама предложила встречу. И оставалось только дождаться пятницы.

Наступила пятница, но встреча, как обычно, не состоялась. Вероника, сидя в кабинете после работы, бесполезно ждала звонка. Она уехала домой, не дождавшись. В Сети тоже сообщения не было. Она была зла на Макса, за то, что не позвонил и не написал, и на себя, за то, что она опять написала ему первая. Когда ненависть к Максу дошла до необходимого уровня, Вероника написала, как ей показалось, гневное послание: «Не знаю как тебе, но мне наша встреча, конечно же, запомнилась, в очередной раз на долгое время. Как всегда всё было супер. Даже нет таких слов, которыми я могла бы выразить свой восторг и восхищение. Буду краткой: наша встреча, как кусочек из сказки. Надеюсь, что тебе было так же приятно и интересно пообщаться со своей давней подругой. Мои горячие объятия и тысяча и один поцелуй».

Вероника очень хотела задеть Макса, чтобы он почувствовал такое же разочарование и боль, как и она. Она хотела быть ироничной, циничной, безразличной. Отправив сообщение, она стала ждать ответ. И совершенно не удивилась, так как это было вполне предсказуемо, когда Макс коротко ответил:

– Извини, замотался, забыл.

– Да, как обычно.

– А что ты делаешь сегодня ночью?

– Я занята.

Конечно, она хотела сказать, что она совершенно свободна сегодня ночью, как и все ночи в этом году, но не могла пересилить подкатывающее к горлу чувство тошноты и страха.

– Макс, а если договоримся на следующую пятницу? Или сколько их там в году?

– Не знаю.

– Не знаешь сколько пятниц? Или не знаешь на счет встречи?

И снова молчание в Сети. Макс проигнорировал её последнее сообщение. Вероника не знала, куда деть эмоции и поэтому просто кинула в Александровскому ещё одно послание:

– Интересно, а если бы представить, что мы только сейчас познакомились? Как бы сложилось наше общение? Если представить, что только вчера ты мне первый раз ответил? И ни я, ни ты ничего друг о друге не знаем? Может быть, попробуем поиграть в такую игру?

Молчание снова было единственным ответом от Макса. Но Вероника продолжала упорно сидеть около компьютера, перекидываясь с подружками и друзьями пустыми сообщениями. Это реально развлекало и занимало время. Дел-то было полно, но она не могла себя заставить выпутаться из глобальной паутины, или хотя бы на некоторое время слегка освободить себя, чтобы заняться, например, редактированием новой статьи для медицинского журнала. Не могла и всё. Она тупо ждала, что Макс, выйдя в сеть, откликнется на её сообщение. Макс молчал. Упорно, даже упрямо. Или просто выжидал, когда она снова первая напишет.

Иногда Вероника думала, что он специально нервирует её, что ему нравиться ставить над ней различные психологические опыты. Из серии, что ещё может предложить женщина безумно влюбленная в мужика, только для того, чтобы он занялся с ней сексом. Или ему и, правда было наплевать, и его безразличие было выше даже циничного и бесцеремонного ожидания новых версий и способов из цикла «Как предложить себя мужчине и при этом сохранить свое Я». А может быть, и не думал он ничего такого и всё это лишь профессиональные домыслы Фадеевой, привыкшей в ходе многолетней консультативной практики искать везде скрытые мотивы и бессознательные сексуальные желания. А, может и правда ничего он такого не думал, а просто тупил. Такое с людьми иногда бывает. Когда запас интеллектуальных сил мал, то приходится их экономить.

Просидев перед компьютером почти до полуночи, Вероника всё же решила покинуть сеть. В этот момент, обновившаяся страничка явила заявку на добавление в друзья. Щелкнув по ссылке, она увидела заявку от Алекса ~Крошки Цахеса~ Бешеного. Это было крайне неожиданно. Настолько неожиданно, что Фадеева чуть не уронила мышку и сама чуть со стула не свалилась. На самом деле, не смотря на то, что Александр произвел на неё сильнейшее впечатление, всколыхнувшее мутные воды памяти о прошлом, она не думала о нём, и уж тем более, не ожидала такого быстрого развития ситуации. Вот в чем, собственно говоря, и состоит главное различие между мужчиной и женщиной. Женщины много и бесполезно думают, а мужчины активно действуют, и потом думают, иногда, если на то есть объективные причины. Усмехнувшись ник-нейму Алекс «Крошка Цахес», Вероника кликнула по кнопке «добавить в друзья». Через некоторое время она получила от Алекса сообщение.

– Доброй ночи, это Александр. Помните? Алекс Бешеный.

– Да, конечно, помню. Такое разве забудешь. Доброй ночи. Как жизнь?

Сердце Вероники стучало сильно, но легко, так будто ей было лишь двадцать, а не тридцать с небольшим лет. Мир заискрился, пространство снова приобрело краски, хотелось жить вечно и любить. Алекс был уникальным. И, конечно же, слегка патологичным. Она чувствовала это. Крошка Цахес показался ей странным одиноким и агрессивным. Да, Бешеный отчасти и был именно таким. Чего только стоили его любимые цитаты на странице и список любимых фильмов и книг. В графе деятельность у него значилось не что иное, а «циничное и бесцеремонное отношение с людьми». Вероника, как профессионал понимала, что это может быть и социальный эксгибиционизм, а вполне вероятно и реальное отражение какой-то части личности Бешеного. А может быть, это была его виртуальная личность полностью отличающаяся от реальной. Она пересмотрела все доступные на его странице фотографии ещё и ещё раз, перечитала любимые цитаты. Не было никакой информации. Она не могла понять, что это за человек. Страница напоминала очень странный причудливый кельтский узор, в котором сплетается непереплетаемое и прочитать информацию может только тот, кто знает тайнопись. Сообщение Алекса было кратким и очень напомнило Веронике сообщения Макса.

– В мире хаос и кризис.

Вероника два раза прочитала коротенькое сообщение Бешеного и ответила в лучших традициях психоанализа:

– Хм… кризис? На кризис все сейчас валят, но не лучше ли сразу перейти к импотенции, как к истинной причине любого кризиса?

– Ну, скажем так, это вообще самая распространенная проблема.

– Да, да. Ты прав, и очень многие этим страдают. Причём и мужчины, и женщины. А ещё, Алекс, импотенция может быть и физическая, и ментальная, и думаю, что даже эмоциональная. Просто обычно используют другие слова. Усталость, тупость, апатия. А так – импотенция, одним словом.

Вероника не была уверена, что это именно та тема, которую нужно обсуждать, но ничего другого в голову ей не приходило. Ответ Алекса немного успокоил Фадееву. Он написал:

– Да, чувство юмора у вас оригинальное.

– Это влияние профессии. Да, у тебя тоже всё в порядке с юмором.

Вероника не могла понять – нравится Алексу её стиль общения или нет. Увы, в виртуальном общении вы располагаете только текстом, поэтому вам приходится ориентироваться на слова, потому как ничего другого у вас всё равно ничего нет. При реальном общении мы получаем больше информации не из текста, а из всего, что к нему прилагается: жесты, интонации, ощущения. Одна и та же фраза, но произнесённая с разными интонациями приобретает в зависимости от тона иногда прямо противоположное значение. Словно читая её мысли, Алекс ответил: