Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

Вечером, сидя на поваленной сосне, Вероника перебирала в памяти всё, чему её учила Ольга: «Так, всё вокруг меня – это энергия. Ну, это без вопросов. Это ещё привет Ломоносову и его закону, про то, что где-то убудет, а где-то прибудет. Раз всё вокруг это разные виды энергии, то я могу наверняка, их почувствовать, или что-то в этом роде. Не всё можно увидеть и услышать, понюхать и потрогать, есть то, что можно только почувствовать. всё очень и очень просто. Главное – это простота. Если ищешь знание, помни, что всё должно быть просто. Как только появляется сложность, значит ты заблудился. Свернул на тупиковый путь». Всё это была лишь теория. А смысл в теории, если ты не в состоянии применить её на практике? Веронике был чужд взгляд на магию, как на что-то страшное и запретное. Она считала, что всё очень просто. Есть мир с определенным и законами, и если мы каких-то законов не знаем, это не значит, что они не работают. И ещё Вероника отчаянно верила, что всё очень просто, что менять мир – это дело выбора, и не важно, используешь ты для этого целый арсенал магических предметов или делаешь это мысленно. Хотя, понятно, чтоб любой артефакт – это хранилище силы, особенно, если ты энергетически слаб. Впрочем по этому поводу у Вероники тоже были свои мысли. Раз не хватает энергии, то сиди и не выпендривайся, живи без всяких сложностей и попыток менять вероятности. Накопишь силы, тогда другое дело, меняй, если хочешь. Но лучше дать событиям развиваться так, как этого требует жизнь, ведь тогда можно скользить по волнам действий, легко изменяя направление своего пути, двигаясь к цели.

Алиса представляла себе отдых на Урале совсем иначе, надеясь получить много новых знаний от своей бабушки. Но видимо вмешались какие-то высшие силы, явно не желающие чтобы она стала ведьмой как можно быстрее. Погода была отвратительная, жарища чередовалась с проливными дождями, докучливые родственники почти ни на секунду не давали возможности отдохнуть в тишине, интернета не было, а сотовая связь от супероператора, предлагавшего «всё и всегда дешевле, чем у всех», появлялась лишь в каких-то отдельных местах, причем практически не предсказуемо. В довершение ко всем этим напастям бабка, вместо радости в ответ на предложение Алисы, чтобы она поучила её «чему-нибудь магическому» отреагировала серым безразличием. Гончарова уже почти не сомневалась, что это точно вмешательство «со стороны». И всё это для того, чтобы она не стала ведьмой. Стоп. Она же и так уже ведьма. И Ольга говорила об этом, да и без неё Алиса это давно знала. Так что, решив расслабиться и получить удовольствие от того, что происходит Алиса напомнила себе снова о необходимости в таких ситуациях не делать ничего. «Можно конечно, делать ничто», – подумала Алиса. Но, это совершенно другое дело. Не смотря на ожидания Алисы, бабуля не спешила делиться секретами. Все попытки Алисы начать разговоры о магии и колдовстве заканчивались одинаково. Хитрая старушенция прикидывалась тупой старухой, не отвечала на вопросы, и намеренно заговаривала о хозяйственно-бытовых делах.

Раз всё было так, а не иначе, Алиса в одно более-менее безветренное и пасмурное утро направилась на поиски тайных знаний в самое подходящее место – в лес. «Ладно, – решила для себя Алиса. – Не хотите, так и не надо. Не делайте ничего. Ни-че-го. Подождем. Думаю, что всё равно она что-нибудь да и расскажет. А я пока могу попробовать попрактиковаться в том, чему меня другие учили. Что я, зря сюда приехала?» Рассуждая подобным образом, Гончарова не заметив, как это получилось, выбралась на маленькую полянку. Она остановилась и осмотрелась. Место было вполне подходящее. Тихое, спокойное, а главное, Алиса ощутила это всем телом, оно мистическое. Её захватило, потянуло за собой. Легкий поток, несущий не только знание, но жизнь и смерть, увлекал, зазывал, манил получением силы, пугал возможностью остаться в нем навсегда. Гончарова ощутила восторг: энергия бурлившая в ней, соединяясь с природным потоком порождала нереальные возможности. Да! Это было то надо, именно за этим она сюда и приехала. Её воображение рисовало такие картины, от которых захватывало дух. Ей ничего не стоило одним движением мысли изменить сейчас события, изменить судьбы, изменить будущее, опрокинуть и исказить прошлое, расколоть и собрать заново и иначе настоящее. Она могла сейчас всё. Исключений не было. Шутя, Алиса спутала пару линий вероятностей, теперь события будут развиваться иначе, играя, изменила направление потока. «Куда там Максу до меня, до того что я сейчас могу. Что он может? Ничего. Кто он? Возомнивший себя всесильным, простой городской упырь? Ха, пусть попробует теперь свои вурдалакские штучки. Я помогу Нике развоплотить его навсегда», – злорадствовала Гончарова, не замечая ничего вокруг себя. Она упивалась возможностью изменений, она радовалась тому, что теперь она может менять мир. Природа отзывалась на каждое движение, на каждую мысль, на каждое, даже самое незначительное, желание. И когда Алиса поняла это, она, зажмурившись, выкрикнула свое желание в небо. Теперь она точно знала что, когда она вернется, то получит то, о чем она мечтала.

Дождь не переставал, сидя на берегу под хиленьким навесом, беспокоясь, что вода может попасть в такой нужный ей сейчас ноутбук Вероника продолжила историю. Вчера она нашла то, о чем просила, теперь было время отдохнуть. Теперь было время подумать, что делать дальше. На самом деле она очень давно мечтала посидеть вот так – на берегу Залива, в тишине, чтобы закончить их книгу. Точнее её первую часть. Алиса должна была писать вторую часть, а может быть, второй частью станет книга Макса. Вероника пока точно не знала, но ей казалось, что это было бы здорово: «Книга Ники», «Листая „Книгу сновидений смерти“», «Книга Алисы». Они, правда, немного поспорили по поводу названия третьей книги. Алиса, не любившая, когда её называют Алисой, настаивала на названии «Книга Элис», тогда как Ника больше склонялась именно к варианту «Книга Алисы». Впрочем, Фадеева решила уступить. Всё было просто. Очень просто. А всё что просто – это всегда гармонично. Отложив в сторону ноутбук и блокнот, в котором она последнее время писала книгу, Вероника обратилась к Заливу. Она была уверена, что именно сегодня она получит ответы на все вопросы, которые у неё были. Дождь становился всё сильнее, поэтому она убрала ноутбук в сумку. Теперь ничто не отвлекало от общения. Волны набегали и откатывались, капли дождя превратили почти черную гладкую поверхность волн в дрожащее жидкое стекло, покрытое сотнями трещин.

Залив катил свои холодные воды, мерно, спокойно. Вероника всматривалась в темные глубины, просила и ждала ответа. Ей казалось, что это не вода, а тяжелый плотный шелк, струящийся и отливающий темно-зеленым золотом. Она видела, как мысли растворялись в плотной толще воды, соединяясь с тысячами подобных мыслей, высказанных кем-то до неё. Раньше. В другое время, в другом месте. Она стояла и просила. Просила выполнить лишь одно простое желание. Лишь одно. Она обещала отдать то, что Он попросит, она обещала быть верной, она обещала быть с ним всегда. И она знала, что её просьба услышана, что её желание будет исполнено. Она была уверена в этом. То затихающий, то налетающий ветер, поднимал волны, будил их от продолжительного сна, длящегося миллионы лет. Приходили и уходили люди, менялись границы стран, одни религии расцветали, другие отходили в небытие, но Залив не менялся. Конечно, столетия несколько изменили ландшафт, а упорные волны превратили валуны сначала в более мелкие, затем в крошечные камни, ставшие песком, но энергия не исчезала, она осталась, она была точно такой же, как и миллионы лет назад. Эта первобытная сила завораживала Веронику, пугала, звала за собой. Вспомнилось, как они с Максом провели ночь на берегу Залива. Тогда Вероника может быть, впервые поняла, что она нашла то, что всегда искала. Тогда она знала, кому принадлежит её сердце, она чувствовала, что эта связь навсегда. Легкое прикосновение, тихое движение и мягкий шепот признаний.

Воспоминания отступили. Вероника поежилась от сырости. Мелкие капли дождя, падающие вниз, залитые солнцем, прибивающимся из-за туч, завораживали своим ритмичным падением. Да, это и, правда, было прекрасное воспоминание. Она удивилась, что она вспомнила так много, а ведь всё казалось забытым. Теперь Вероника чувствовала, что она свободна от данных ей обещаний. Сидя на мокром песке, она складывала концентрические круги из попадавшихся под руку камней различной формы. Постепенно сюжет усложнялся, и перед ней была застывшая в камне история жертвоприношения. Да, именно так и следовало продолжить историю Сумеречного города.

«…Маленький затерянный городок. Палящее солнце, превращающее жизнь пустыни в настоящий ад, всё сильнее разогревает черную каменную плиту, лежащую поверх треугольника из камней неправильной формы. Горстка уцелевших жителей жмется к самому краю ритуальной площадки, не желая мешать трем жрецам. Черные лохматые псы, полукругом стерегущие жертву и без того, не способную к бегству, ворчали. Удивительные отвары из редких трав и грибов, подействовавшие на сознание жертвы, рисовали ей радужные картины светлого бесконечного завтра. Пестрые одежды жрецов, нелепо смотрящиеся в торжественной обстановке жертвоприношения, резко выделяются на фоне однообразного пустынного пейзажа. Площадка для жертвоприношений и религиозных ритуалов – центр древнего могильника. От точки, где расположена плита для жертв расходятся концентрические круги-лабиринты, окружающие место силы. Величественное нагромождение ходов приводило в одно единственное место – к застывшему в камне дракону, который, как верили люди, покровительствовал этому месту ещё в давние времена. У его тяжелых лап, открыв пасти и обнажив клыки в вечном рыке, стояли черные каменные псы-хранители, создания тьмы, призванные охранять хрупкое равновесие баланса. Время унесли жизни создателей лабиринта, городок опустел, и сотни лет место было заброшено. Но всё меняется, постепенно сюда стекались искатели и преследователи тайного и сверхъестественного. В пустыню уходили стремящиеся к совершенству и утратившие веру, удачливые оптимисты и законченные неудачники – все они стремились в это странное место. Сначала появился маленький поселок на месте, где и тысячи лет назад стояли дома, затем возник городок. Никто, даже жрецы, не знал всех тайн, но всех необъяснимо влекло к лабиринту. Сила постепенно исчезала, и всё вокруг становилось обычным, как сотни подобных мест, давно утративших память о прошлом, а вместе с ней и силу. Но однажды в город-лабиринт пришел чужак, и начали происходить странные вещи: одни люди исчезали, другие угасали без видимой причины, поползли слухи о древнем зле, пришедшем из-за пределов пустыни. Изменился ход времени, исказились линии вероятностей, всё изменилось. Кем он был? Никто в городке не мог сказать ни откуда он пришел, ни когда, ни куда собирается уходить, и собирается ли вообще уйти на исходе дня? Вопросы без ответов. Всё сильнее становилась тьма, накрывающая город, поговаривали, что по ночам каменные псы-хранители оживают и бесшумными тенями скользят вдоль городских улиц-лабиринтов. И однажды утром жрецы увидели, что лабиринт пуст. Тотем и его свита покинула место силы. Вернуть их можно лишь жертвоприношением. Сотни лет земля не обагрялась кровью жертв, веками лежали в тайниках ритуальные с замысловатыми цветными рисунками одежды жрецов, а рядом с ними ждали своего часа острые обсидиановые клинки. Теперь время пришло. Непрошеный гость хитростью был пойман. Жрецы напоили его ядами, чтобы проще было подготовить жертву к предстоящему ритуалу, псы, чуявшие близкую кровь, не отходили от чужака, жадно втягивая носами воздух. Наступило время жертвоприношения, все жители собрались, и жрецы вознесли молитвы, обращаясь к стихиям, ритуальные ножи сверкали в ядовитых солнечных лучах. Все ожидали великой жертвы. То, что произошло, было настоящей катастрофой…»

Камни, составлявшие фигурку дракона, рухнули бесформенной кучей, когда Вероника пыталась добавить ещё одну недостающую деталь. В прибрежном кустарнике хрустнула сухая ветка, Вероника вздрогнула. Напряженно вслушиваясь, осмотрелась. «Ничего. Может быть, послышалось? Или это хрустнули мелкие камни под ногами? – попыталась успокоить себя Ника. – Нет, это не камни. Это был четкий звук сухой, ломающейся, ветки». Скользнув взглядом вдоль воды, Вероника увидела не только свои следы, но и отпечатки лап с длинными острыми когтями.

«…В тот момент, когда жрецы с трех сторон приблизились к жертве, чужак вскочил на ноги, разрывая веревки, собаки в ужасе попятились, поджимая хвосты…»

Холодные капли вновь усилившегося дождя разрушили иллюзию, Вероника отбросила камни. Теперь она знала, ответы на вопросы. Вероника поднялась, подошла к границе земли и воды, коснувшись пальцами волн, она произнесла несколько слов.

Часть 2. Сны на послезавтра

Замыкая бег спирали, создаю круги.

Точка жертвоприношения – ближе подойди.

Отказать уже не сможешь, это знаю я.

Позвони попозже, лёгкая еда.

А у друга моего жёлтые глаза

Или всё же показалось, и я не права?

Просто вымысел дурацкий, глупости одни

Или всё же были искры – красные огни?

Точка жертвоприношения – всё конец игры.

Я закончила сценарий, хочешь жить – беги.

Две истории сплетая, создала одну.

Ты получишь то, что хочешь, если я решу.

Замыкаю круг спирали, погасив огни,

Я в свой круг не приглашаю, лучше отойди.

Запустив отсчет обратный, ускоряя бег

Изменила я реальность для себя, для всех.

Слышу Зов, не отвечая, замыкаю круг,

Искажаю отражение лишь движением рук.

Я вернула к новой жизни, то, что создал ты.

Это точка завершения – все, конец игры.

Точка жертвоприношения

Ледяная осень

Полупрозрачный свет, не дающий теней и порождающий сумеречное видение мира, не позволял Веронике полностью увидеть то, что происходило в комнате. Намного проще было пробираться на ощупь. Она проскользнула в комнату. Замерла на пороге. Макс не спал. Было за полночь, у Вероники почему-то совершенно вылетело из головы, что он ложится спать очень поздно, слишком поздно для неё. Впрочем, теперь это было не важно. Он не слышал и не видел ее. Вероника подошла к Максу. Её лёгкие шаги были совершенно бесшумными. Она остановилась у него за спиной. Знаете, как интересно стоять за спиной, когда тебя не видят, и даже не чувствуют твоего присутствия. Находясь рядом с мужчиной, которого она когда-то любила, Вероника вспомнила всё. И даже больше. Она вспомнила всё, что было, что было забыто. В памяти возникло даже то, что никогда не случалось. Могло произойти в этой жизни или в какой-то другой. Макс увлечено возился с компьютером, не обращая внимания ни на что вокруг. Макс не сразу почувствовал её присутствие. Веронике оставалось только сосредоточить свои усилия и действовать. Она подошла еще ближе, остановилась так близко, насколько это было возможно. Она была не в силах сдерживать себя дальше. Легкое прикосновение. Ощутив тепло её тела, он отвлекся. Макс обернулся, но не увидел ничего. Передернув плечами, он вернулся к работе видимо над чем-то очень важным. Легкое прикосновение снова. Вероника нежно прикасалась к нему. Он замер. Он ощутил ее присутствие. Легкое и такое призрачно-холодное. Что-то происходило. Он чувствовал, как реальность расслаивается. Ему захотелось спать.

Сон на секунду задрожал, грозя вот-вот исчезнуть, но Фадеева знала, что это не так. Она с лёгкостью могла моделировать любые сновидения. И отлично знала, что всё происходящее реально по ту сторону сна. Она осторожно наклонилась и легко прикоснулась губами к его щеке. Макс дернулся, осматривая пространство, не понимая происходящего, не чувствуя ее присутствия полностью, но все же ощущая, что что-то происходит. Легкие руки скользили вдоль его тела, ласкали, возбуждали, чьи-то холодные губы дарили ни с чем несравнимое ощущение. Он что-то услышал, но слов не разобрал.

– Выключай, выключай, комп, – шелестела Вероника. – У меня так мало времени, давай потратим его на нас двоих, давай проведем эти несколько часов так, как еще никто никогда не проводил…

Казалось, он понял её. Компьютер был выключен. Через некоторое время, Макс, видимо удивляясь самому себе, уже был в постели. Вероника легко скользнула к нему. Видимо теперь он точно почувствовал холодок, пробежавший по его телу. Ей доставляло удовольствие неожиданно прикасаться к нему, возбуждая. Странный секс был бесконечно долгим, очень долгим, вечным. В какой-то момент он осознал присутствие, называя Веронику по имени. Его руки скользнули по телу, но захватили лишь воздух, легкий и недоступный ему. Наваждение возбуждало всё больше. Сон стал осязаемым и таким реальным. Память щедро одарила Макса картинками из прошлого. Он застонал от удовольствия и беспомощности. Он хотел разорвать путы сна и вернуться в реальность. Это было невозможно. Не в силах проснуться, Макс снова потянулся к ней, пытаясь ответить на ласки. Память возвращала ему реальность, в которой все это было возможно. Макс знал, что это время прошло. Теперь это был лишь его сон, его сладкий кошмар, который он был не в силах прекратить, не в силах предотвратить, даже если бы очень-очень захотел. Его разум все сильнее старался осознать происходящее, но его личной силы не хватало. Он был слишком занят переживаниями. Ему нравилось это. Реальность, смешанная с воспоминаниями, реальность, созданная для него, дарила ни с чем несравнимое удовольствие. Когда он испытал оргазм, Вероника легко прикоснулась к его губам, произнося те слова, которые будут каждый день пребывать в его бессознательном, требуя повторения снова и снова того что сейчас происходило, забирая силу, искажая восприятие. Осколки этого сна будут болезненно ранить сердце, постепенно разрушая его структуру и сознание. Его сила была слишком груба и даже примитивна. Веронике не нужна была его сила, ей нужна была его слабость. Иначе как она могла бы совладать с тем, кем он являлся на самом деле?

Темная осенняя ночь поглотила остатки силы и разрушила сон. Макс лежал в постели, смотря в потолок, мысли путались, а сон… «Это был сон? – задумался, насколько это было возможно в полусне, Макс. – Если и сон, то очень реальный. Даже слишком». Попытка осмысления реальности полностью лишила его силы, и он погрузился в черноту сна без иллюзий.

Утро не было добрым. Макс проснулся в плохом настроении и долго ещё лежал в постели. Последнее время он чувствовал себя старым. Сорок лет – это не шутка, особенно, при таком активном образе жизни, который вёл Макс. Он выполз из постели и поплёлся в душ. Выходя из ванной, он бросил взгляд в зеркало. И остался крайне недоволен. Одежда скрывала явные признаки зрелости. Впрочем, не настолько, чтобы не заметить намечающееся брюшко и весьма рыхлое тело. «Да, – подумал Макс, – пока отправляться в спортзал». Он вообще заметно постарел в последнее время. Иногда ему казалось, что он прожил не сорок, а тысячу сорок лет. Только вот где и когда, он почему-то не помнил. Он вообще последнее время много чего не помнил. Немного приведя себя в порядок, Макс решил не завтракать. Он просто налил себе кофе.

«Черт, мне не следовало приходить в тот день, – Макс задумчиво мял в руках сигарету. – Тогда все было бы иначе. Иначе. Мы бы просто не встретились, каждый шел бы своей дорогой, и никаких проблем». Утренний кофе обжигал, но не бодрил. Едкий дым дорогой сигареты темной ядовитой струей просачивался в легкие, разрушая их не хуже, чем дым дешевых папирос без фильтра. Одно радовало: никто не мешал, не мельтешил по кухне. Но теперь уже постоянное отсутствие Марии было лишь смешным бонусом за все то, что происходило летом. «Сколько не сиди, а ехать надо», – пытался уговорить себя Макс. Ехать на работу было очень лениво. Вчера он весь вечер, удивляясь сам себе, болтал с Вероникой в Сети. Их разговор закончился ее длинным сообщением о вечной любви. Но он чувствовал, что ей не нужна его любовь. Ей нужно было что-то большее, чем любовь, даже большее, чем его жизнь. Макс вообще не понимал, что ей действительно нужно. Времени на размышления больше не осталось. Он допил кофе и затушил сигарету в пепельнице. Макс быстро собрал нужные ему вещи. Выходя, он рассеяно окинул квартиру взглядом. Закрыв дверь и сунув ключи в карман, Макс спустился к машине. Утренний холодок бодрил, в отличие от растворимого кофе и сигарет. Он прогрел машину и через несколько минут совершенно забыл о Веронике, словно ее вообще не было. Макс продумывал планы на день, да и на вечер заодно. Впереди был длинный рабочий день. Вся прелесть работы Макс как раз и заключалась в возможности не думать ни о чём.

День тянулся. Он не любил странные тягучие дни. И ещё Макс не любил напоминающие похмелье сны. Сны? Для него это была лишь новая форма привычной реальности. Когда-то Макс не только мог изменять прошлое, но и настоящее в своих снах, изменяя отражения и вероятности развития событий. Единственное, что настораживало, что последнее время сны всё реже возникали, но их сюжеты все чаще и чаще повторялись. Не совсем конечно, они даже не столько повторялись, сколько продолжались. И что-то происходило ещё. Иногда Максу казалось, что в его жизни что-то очень серьёзно меняется. Сны истончались и были обычными. Он перестал слышать мысли людей. И всё чаще ошибался, пытаясь следовать своей интуиции. Сегодня Макс спешил домой, хотя сегодня торопиться было ни к чему. «Многосерийные сны, – ухмыльнулся Макс, внимательно следя за фурой, выписывающей перед ним сложные геометрические фигуры. – Странные многосерийные сны. И всегда она. Только в…» «SCANIA» выдала очередное па, Макс резко затормозил, чтобы избежать столкновения. Если бы водитель фуры услышал слова, сказанные в его адрес, то тут же сдал бы назад, подминая под многотонный грузовик хрупкий «Фольксваген», избавляя тем самым скорую помощь от работы и добавляя работы труженикам бюро ритуальных услуг, чему они, естественно, были бы рады. Но на счастье, или же несчастье Макса, водитель этого не слышал. Да и к чему была бы эта бессмысленная смерть, если скоро должна была вернуться с моря Ирина.

Ирина… красивая изысканная блондинка ни в какое сравнение не идущая ни с одной женщиной. Она была воплощением самой извращенной фантазии, если такое вообще можно было себе представить. Но она была обыкновенной женщиной, у которой даже при очень внимательном рассмотрении не возможно было найти даже следа магических способностей. Впрочем, у неё не наблюдалось и каких-либо других ярко выраженных способностей. Увы, как это было не грустно, а Максу, впрочем, было просто по фигу, у красавицы Ирины интеллект не наблюдался даже в зачаточном состоянии, что только украшало ее, видимо, и, правда, что красоту ничем не испортишь: ни тупостью, ни бархатными штанами со стразами, ни смехом, способным распугать местную шпану. Макс замечтался. Воображение рисовало ему заманчивые эротические картины. Предвкушение удовольствия будоражило кровь, пробуждая инстинкты. Он так хотел увидеть её. Он мечтал прикоснуться к удивительно нежной коже. Он хотел целовать её, крепко обнимая и вдыхая нё аромат. Макс вспомнил, как они проверил лето. Это было божественно. В мечты об Ирине снова вписалась «SCANIA», сверкая габаритными огнями она, небрежно перестроилась, цепляя бампер «Фольксвагена» и резко сбрасывая скорость, фура начала какой-то странный маневр.

Опустив стекло Макс, видимо думая, что водитель фуры странного сумеречного цвета услышит его, прокричал пару крепких слов. Однако, это вообще не возымело никакого действия. Словно танцовщица, позванивающая монистами, грациозно проносящая свой весьма округло-упругий стан меж столиков в чайхане пустынного оазиса, безумная фура начала очередной немыслимый маневр. Сдавая назад, одновременно попыталась, пропуская, прижать машину Макса к обочине, словно выдавливая его из пространства дороги. Серебристый зверь наседал, заполняя собой всё пространство. Макс инстинктивно сдал назад, надеясь, что фура не заденет его в своём чудовищном манёвре. Казалось, что тёплый августовский вечер мгновенно посерел, в открытое окно потянуло морозной зимней ночью. Грузовик медленно соскальзывал назад, Макс уже четко увидел серебряный иней, покрывающий лёгкой узорчатой сетью тело дорожного монстра. Дико-жёлтые огни габаритов, словно открытый портал сквозь любое время и в любую точку пространства обещал соединение с вечностью без лишних проблем и по сходной цене. За секунду до столкновения мозг и тело пронзила жуткая боль, убивая страх и открывая книгу жизни, чтобы внести в написанное последнюю правку. Не понимая, что он творит, Макс дал задний ход и максимально вывернул руль влево…

Резкий удар сзади мгновенно прояснил картину происходящего. Впереди чистая дорога. Никакой фуры. Вообще ничего! Ни одной машины, и уж тем более, никаких фур странного цвета. Это точно. Своим глазам он почти верил. Сзади наблюдался грязно-серый фургончик неопределённой марки, но определённо крепкий. Фургончик был целёхонький, а вот то, что когда-то радовало глаз плавными изгибами линий, теперь напоминало гофрированный картон изумрудного цвета. Нет смысла приводить здесь диалог участников этого вполне заурядного для российских дорог события. Это, во-первых, неинтересно, а во-вторых, просто неприлично. Гораздо интереснее было исчезновение этой проклятой фуры. Или её полное отсутствие. «Может быть, её вообще не было? – подумал Макс. – Это у меня глюки от жары. И всё. Никакого грузовика не было. Ничего не было. Я дебил. И крыша едет безостановочно». Вспомнилась смешная фраза из песенки его любимой группы: «Безостановочно едет крыша. Коррекция мозга не помогла». Макс отмахивался от этой безумной идеи, как только мог. Но всё происходящее в его голове, начинало его пугать. Однако факт оставался фактом. За крайне короткий срок перед ним успела появиться громадная странного серебристого, почти тёмно-синего или чёрного, цвета фура. Кажется «SCANIA». Теперь он не был в этом уверен, да и какая разница, какой марки была эта уродская фура. И вообще, есть у адских машин есть какая-то определённая марка? Может быть, и есть. Так вот, она, или он, если говорить о водителе, выписывал только что перед машиной Макса разные там кренделя, затем в каком-то нечеловеческом (конечно, машина – не человек) манёвре попыталась, или попытался, размазать «Фольксваген» Макса об ограждение дороги, и в самый последний момент – раз! – исчезла (исчез). Если до момента с балетными па всё было логично. Да, да. Даже этот странный цвет. «Ничего он не странный, – сказал себе Макс. – Обычный „металлик“. Ничего больше. Серый „металлик“. И всё, никаких странностей». Дело было в грузовике. Да, всё было логично. Даже эти дикие танцы на дороге. То вот после удара или за секунду до него, начинался полный и окончательный бред. Бумц! Грузовика нет, а невесть откуда взявшийся фургончик неизвестной марки – есть. «Что они сговорились что ли? – Сплюнул себе под ноги Макс. – Бред это какой-то. Видимо отвлекся. Задремал? Может быть. А и не заметил это кретина на хрен-его-знает-какая-марка фургончике». Впрочем, этот самый фургончик-то был невредим, потому и хозяин не имел к Максу никаких претензий, и вежливо сделав Александровскому ручкой, укатил в нужном ему направлении, видимо вслед серебристой фуре, если она и правда существовала в этом куске реальности. И когда до Макса дошло, что его машина убита, а спросить не с кого, было уже поздно. Ругая себя за «полную баранью глупость и тупость», Макс забрал необходимые вещи из мертвого «Фольксвагена», вызывал эвакуатор, и, не желая наблюдать дальнейшее, двинулся пешком вдоль трассы. В голове крутилась мысль: «Если бы я не пришёл тогда к ней, что изменилось бы? Всё было бы иначе? Или всё было так же?» Макс отгонял эту мысль-паразита, как мог, но она уже пустила крепкие корни, чтобы вырасти и дать плоды. Он надеялся поймать тачку и всё же добраться сегодня домой, а обо всём этом дерьме он подумает позже.

Оказалось, что поймать машину не так и просто. Или все уже доехали домой, или это точно был не его день. Макс прошёл не один километр, прежде чем его согласился подвезти один неразговорчивый угрюмый мужик на раздолбаной старой машине.

Когда Александровский добрался до дома, было около полуночи. Упрямый водитель отказался заезжать во двор: «Не развернусь я там, на фиг мне это, а? Я и так тебе круто помог, парень. Не хочу я тачку гробить, да и идти тебе всего ничего». Макс решил не напрягаться и вышел, не споря. Идти и, правда, было недалеко. Ветер, возникший из ниоткуда, словно специально с целью достать до самых костей промозглой ночной сыростью, крепко тряхнул Макса за плечи. Макс увидел мелькнувшую жемчужно-черную переливающуюся тень. Идти было недалеко, но как-то очень уж неприятно даже ему. Повинуясь странному чувству, Макс оглянулся. Фонари на проспекте гасли один за другим, словно сопровождая какое-то движение. Когда это что-то перемещалось, и проходило определенный участок, то фонари загорались вновь. Воздух наполнился миллионом сверкающих капель, находящихся в своем переходном состоянии из лета в зиму. Уже не капли, но ещё не ровные с бесконечным количеством форм шестиугольные снежинки. Это были ледяные кусочки льда неправильной формы. Лёгкие серебристые льдинки на миг облекли в реальность посланницу тьмы. Макс отпрянул и ускорил шаг. То, что он увидел, поразило его, будто он был лишь человеком, а не древним существом, прожившим не одну, а сотни человеческих жизней. «Хватит на сегодня безумия, хватит» – приказал себе Макс. И, действительно, разве не достаточно разбитой машины и этой свистопляски с исчезающей фурой? Хватит этих сумеречных призраков. Всё. Стоп. Игра окончена. Впрочем, сейчас было более уместно другое. Игра окончена. Для продолжения игры опустите монету. Ещё раз оглянувшись, он ничего не увидел. Стало смешно. Оно вообще всё было смешно, но не оглянуться он просто не смог. Это вообще нереально. Не верите? Попробуйте сами. Делайте так. Выходите вечером на улицу и идёте, причем надо сказать себе: «Не оглядывайся! Ни в коем случае не смотри назад!» И после такой оптимистической инструкции отправляйтесь прямёхонько вперед. И не забудьте посмотреть на часы, чтобы знать, как долго вы сможете ей следовать. Интересно, а насколько хватит вас? Вот, например, автору этих строк удавалось даже на пустынном побережье залива в осенний дождь часиков так в пять после полудня идти и не оглядываться назад. Но когда сумерки берут своё, то в неясной полутьме мерещится всякое разное и не оглянуться просто невозможно. Но это личный опыт автора, может быть, вы и сможете пройти по тёмной улице, не оглянувшись ни разу. Главное запомните, что инструкцию надо выполнять. В общем, если решитесь, то идите и ни в коем случае не оглядывайтесь. Впрочем, заболтались. Вернёмся к Максу. Так вот, когда Макс наконец-то окунулся в тепло своей квартиры, удобно расположившись на крайней неудобном, по мнению Алисы, диване, время остановилось. Но этот блаженный момент наступил не сразу.