Текст книги "Сны в ожидании зла (СИ)"

Автор книги: Ника Аникеева

Веронике снова вспомнилось, как Ольга, удивившись так сильно, что это казалось наигранным, спросила:

– Он тоже читал Кастанеду?

Она спрашивала это так, будто книжки Карлоса были чем-то недоступным. Впрочем, десять лет назад подобное чтиво было найти сложнее, чем сейчас. Ныне вы можете найти всё что угодно, хоть секретные материалы разведки любой страны. А вот некоторое время назад это было практически нереально.

– Да какое там, читал! Думаю, что даже практиковал, и очень успешно, как я полагаю, если конечно магия существует. Хотя думаю то количество растений силы, которые он употреблял в разных видах открыло ему путь в любые иные миры. И ещё он в десять лет назад написал книгу. Я её читала, чистая шизофрения. Классика психиатрии. Хотя если бы психиатры её почитали бы, то точно пересмотрели бы классификацию болезней, добавив пару-тройку пунктов. Не книга, а выплеск наркотического бреда соединенный с безумием Кастанеды и личными переживаниями Макса Александровского. Я, правда, тогда написала к ней эпилог. Очень захотелось, так как книга показалась недописанной, пустой, и неоконченной, а эпилог так быстро формировался, что я не могла удержаться. И знаешь, почему-то, видимо это совпадение, человек, которого я убила в эпилоге, умер. Я не верю, что это как-то связано. Ведь не может какая-то писанина изменить жизнь человека, которого я почти не знаю, да и не думаю, чтобы Макс описывал реальных людей в своей книге. Хотя, помню, что Женька тогда говорила, что эта книга написана Максом про меня. Я даже считала, что я прототип одного из трупов в этом детективе, но знаешь, когда перечитывала, что подумала, что нет. Я почти знаю, кто я в его книге. В смысле, для кого из персонажей я могла бы быть прототипом, но если честно, не думаю, чтобы Макс так уж серьезно относился к теории сочинительства. Он написал, так как мог, что в принципе сразу видно, как только начинаешь этот «шедевр» читать. И если бы я поняла раньше, то, что я поняла сейчас. Нет, всё это просто совпадения. Так проще.

Ольга внимательно посмотрела на неё и уверенно сказала:

– Это не совпадение, это магия. Всё очень просто. Ты создала мыслеформу. Это одно из самых простых магических действий. Написав всего несколько строк можно изменить историю. Главное знать что написать. И очень важно понимать как это надо написать. Если все требуемые условия выполнены, то ты получаешь отличный результат. Были ошибки, значит, и воплощение будет корявым. Я когда-нибудь расскажу тебе о магических историях и о том, как написать правильную историю, дающую жизнь своим персонажам.

– Да, было бы интересно. Но ты же знаешь, я не верю в магию. Её не существует. Однако, я с удовольствием послушаю про истории, мыслеформы и всё такое.

– Не важно, веришь ты в неё или нет, она есть. Магические законы, как законы физики. Ты можешь знать о них, а можешь и не знать, но всё равно они действуют.

Обрывок этого разговора почти слово в слово прокрутился в её ускорившемся мозге. Общаясь с Ольгой, Вероника старалась не демонстрировать свои знания о магии. Её брат, когда-то, очень давно, сам увлекался всем этим магическим дерьмом. Он же и давал ей разные книги. Кастанеда, что-то ещё, и, конечно же, Стивен Кинг. Как-то чтение Кастанеды её не сильно впечатлило, а вот Стивен Кинг – это совсем другое дело. Вероника обожала читать его книги, в них были ответы почти на все её вопросы, да и сам стиль её очень привлекал. Она не любила чрезмерную магичность и мистичность, а вот в книгах Стивена было всё так как нужно: реальность с лёгким оттенком мистики. Сталкиваясь с чем-либо странным и выходящим за границы нормальности или понимания, Вероника произносила: «Да уж, в стиле Стиви». Эта фраза давно стала привычной для неё. Мозг Вероники напоминал ядерный реактор в аварийном режиме. Заведенный звонком Макса, он начал сочетать несочетаемое и комбинировать нереальнее. Сейчас она готова была верить во всё что угодно. В магию, мистику, в Бога, в дьявола и его чертей, во что угодно, да хоть в серых и зеленых человечков. Опять возникло это нечеловеческое желание быть рядом с ним. Сейчас Вероника была готова отдать всё что угодно. «Всё! Только дайте мне его! Я так его хочу! А зачем? Зачем? Не знаю. Хочу быть рядом и всё. Мне он нужен. Без него я не я, я не знаю кто я без него. Не знаю? Или не хочу знать? Или это вообще не мои мысли? Не мои желания, как говорит Ольга? Что если, он и, правда, не человек? И я влюбилась? Да ещё и так сильно, что называю это Любовью?» – рассуждала Фадеева.

Она не знала ответов на все эти вопросы. Её тянуло к нему. Зов был силен, и сопротивляться почти не было силы. Сталкиваясь с Максом очень редко, в последнее время она испытывала два противоположных чувства: безумную, слепую любовь-обожание-поклонение и невыносимую тошноту, такую же, какую она испытывала на занятиях по анатомии в мединституте. «Ну, правильно. Он же нежить. Мертвое. Вампиры – это обратная сторона жизни. Они мертвы». Я такая же, – звучали в голове слова Ольги. Вероника так задумалась, что путь к дому она не заметила. Она не видела ни весенних красок неба, ни лёгких пушистых облаков причудливой формы, Вероника не замечала ярко-зелёной молодой листвы деревьев и не ощущала приятного тёплого весеннего ветра. Было только семь часов вечера. Ещё море времени впереди, но делать она ничего не могла. Совершенно. Это было практически невозможно, единственное, что она могла – ждать.

До звонка Упыря – так почему-то Фадеева стала называть Макса Александровского всё чаще и чаще – она листала «Четыре после полуночи» Стивена Кинга. Потом посидела чуток в Сети. Из многообразия социальных сервисов Вероника предпочитала «ВСекте» и «Электронный дневник». В «ВСекте» она зарегистрировалась под своим настоящим именем, а вот электронный дневник вела под псевдонимом GalANika. Посмотрела новости в «ВСекте», потрещала с парой человек. Но тревожность росла, и от подобных занятий не становилась меньше, а лишь росла. Казалось, что время летит, летит так быстро, время начала фильма приближается катастрофически. Странно, обычно, когда ждёшь, время тянется очень медленно. Но сейчас всё было не так. Ведь, если, он позвонит, когда сеанс уже начнется, то значит, сегодня они снова не встретятся. А если позвонит вовремя – встретятся. Вероника боялась, что он не позвонит, и она не сможет увидеть его. И боялась, что позвонит, и ей нужно будет с ним встретиться. Это было непереносимо. Она посмотрела афишку в «Кронверке»: единственное, что можно было посмотреть – «Форсаж 4». И осталось всего сорок минут.

Тревожилась не она одна. Алиса, её подружка, тоже не находила себе места. Оставалось тридцать пять минут. Вообще Алиса мгновенно и безоговорочно поверила в теорию Ольги, хотя иногда и сомневалась. Алиса, по жизни очень впечатлительная, без тормозов, одновременно и принимала идею Ольги, и признавала её полным безумием, достойным шизофрении. Иногда она напоминала Веронике огромный грузовик без тормозов на очень скользкой дороге. Фадеева снова смотрела на часы. Ещё целых тридцать минут. Не в силах сидеть спокойно на месте, Вероника вышла на кухню. Ход её мыслей прервал телефонный звонок. Звонила её подружка Алиса. Это как нельзя кстати. Общение с Алисой напоминало ей поход в парк развлечений. Алиса Гончарова всегда напоминала Веронике ядерный реактор не просто вышедший из-под контроля, а никогда такового не имевший.

– Ну что, идешь в кино? – спросила Алиса.

– Даже не знаю, Алиса, – ответила Вероника.

– Не называй меня Алиса, я не люблю, когда меня так называют, мне больше нравится когда меня называют Элис, – сказала Гончарова, раздражаясь. – Я же называю тебя Ника, как ты и просила.

– Хорошо, Элис, постараюсь. Я не знаю куда и когда я иду. Ты же знаешь, Алиса, Макс совсем не тот человек, с которым можно о чем-то договариваться. Ну, пока пятьдесят на пятьдесят. Хотя думаю, что может быть даже уже сто к одному, что я никуда не пойду. Можно ставки делать, тотализатор открыть и денег на этом заработать. Да, посмотрим, я думаю, что может быть, и иду.

– Будь осторожна, ты же понимаешь, что тут не всё просто, да и мне кажется, что тут что-то явно не так, – сказала Алиса и спросила. – С чего спрашивается такая срочность?

– Да, конечно. Я буду осторожна. Да такая срочность она для Макса нормальный вариант.

Вероника вспомнила, как Ольга тоже постоянно предупреждала её, обычно прибавляя к этому предложение обучить Веронику всем премудростям истинной ведьмы, утверждая при этом, что сама она самый что ни на есть настоящий вампир, то есть вампирша. Но идея учиться магии как-то пугала Веронику, равно как и утверждения Ольги, что она нежить.

Осталось двадцать пять минут. Телефон Фадеева поставила на бесшумный режим, и именно в тот момент, когда она бросила трубку на стол, телефон призывно замигал, оповещая о входящем звонке. Вероника взяла в руки телефон, номер бы ей не знаком.

– Да, – выдохнула Ника, уже понимая, кто звонит и подумала: «Вот к чему всё время менять адреса и телефоны? Это мания преследования какая-то. Впрочем, он никогда нормальным и не был».

– Что ты там делаешь? – спросил Макс.

Томный голос Макса всегда приводил Веронику в полубессознательное состояние, но сейчас эффект был ещё сильнее. Вероника почувствовала, что она не хочет и не может ему ответить, и, пересилив себя, она выдавила:

– Ничего, книжечку читаю, – ей очень хотелось звучать как можно спокойнее, но голос дрожал. – А что?

– Я купил билеты. Скоро заеду за тобой. Минут через 10. Так что, уважаемая Вероника Евгеньевна, собирайтесь.

Не дав ей опомниться, Макс повесил трубку. Веронике показалось, что она его не понимает. Казалось, что он говорит на чужом для неё языке. Сердце ударило. Бум! И тишина. Полная тишина. И после этого безумный галоп ударов. Вероника почувствовала, что краснеет. Кровь неслась по сосудам с превышением скорости. Адреналин, стимулируя и убивая, заполнял каждую клетку, взрывал всё на своем пути, рушил защитные механизмы, требовал действий, запускал в ход все имеющиеся ресурсы. Мозг лихорадочно трясся и не мог выбрать ни одной приемлемой версии происходящего. Впрочем, таковой версии всё равно не наблюдалось. Как бы Вероника не пыталась бы объяснять то, что происходило, всё равно это было как-то странно и ненормально. Через некоторое время на тихой улице послышался гул двигателя. Она метнулась к окну. Темно-зеленый «Фольксваген» остановился около её подъезда. «Всё, пора!» – сказала Вероника себе. Сейчас Фадеева мечтала только об одном – успокоиться. Меньше всего ей хотелось, чтобы Макс видел её панику, но даже если он не увидит, то почувствует точно. Накинула пальто, кинула в сумочку мобильник и кошелёк. Отражение в зеркале явило встревоженную молодую девушку, очень бледную и с безумным блеском в глазах. Она была во всем чёрном. Она сначала подумала надеть что-то красиво-соблазнительное, но не решилась. Ещё один взгляд в зеркало, и дверь выпустила её.

Долгие пятьдесят ступенек. Дверь. Промахнулась по кнопке домофона. Фадеева толкнула закрытую дверь, и даже не сразу сообразила, почему ей не выйти. «А, черт!» – выругалась Ника. Вот она злополучная кнопка. Всё. Выход. Она старалась идти медленно, дышать спокойно и не краснеть, чтобы не выдать своего возбуждения.

– Привет, – буднично, как она думала, бросила Вероника, падая на сидение, – как жизнь?

– Нормально, – Макс повернулся к ней, изучая, читая мысли, вбирая её эмоции, упиваясь её нестабильным состоянием. Вероника почувствовала, что начинает краснеть. – Здорово, Ника, что меня вытащила. Я очень рад. Ты вообще молодец. Давненько я в кино не был.

Веронике казалось, что она видела этого человека впервые. Определенно другие черты лица. Он не только не постарел, он выглядел моложе. От Макса веяло силой. Его тело стало ещё более крепким и мускулистым. Черты лица приобрели большую чёткость, как показалось Веронике. Но больше всего её поразили его глаза. Серые. Или нет, зеленые? Скорее всего серые. Взгляд Макса гипнотизировал. И ещё было это странное ощущение. Её тянуло к нему. Тело не могло сопротивляться Зову.

– Это было нелегким делом, – сказала Ника.

В памяти всплыла почти двухнедельная переписка в Сети. Намёки, упрёки, просьбы, ироничный стёб и неприкрытые обиды с её стороны, и подчеркнуто вежливые, безличные и безразличные ответы – с его. И где-то на границе сознания метались тени снов, полные страха, странных картин, лиц и событий, но Вероника отмахнулась от этих призрачных иррациональных и бесполезных мыслей, только добавлявших масла в огонь паники.

– Чем ты там занималась, когда я тебе звонил? – голос усыплял, цеплял, расслаблял и наполнял душу и сердце леденящим ядом.

– Читала книжечку Стивена Кинга, – Вероника нервничала, голос дрожал, обычная для её тембра голоса глубина и сексуальность исчезли, осталась лишь лёгкая хрипотца, делавшая звучание голоса слабым и безвольным. Она чувствовала себя хищником, оказавшимся ловушке, одурманенным и беспомощным. Мысли пронеслись со скоростью света: «Точно, Ольга права. На тысячу процентов права. Выпустите меня отсюда. Не могу. Черт, надо было на заднее сидение забраться, там мне было бы проще, а ему сложнее. К чему мне всё это? К чему? Не было проблем, так я сама их нашла. Чтобы я ещё раз попыталась его куда-то вытянуть? Ни за что! Только если за очень большие деньги».

– Он ещё жив, Стивен Кинг-то? Ведь жив, да?

– Конечно, жив. Книги новые пишет.

– Я раньше им увлекался. Потом как-то надоело. Недавно попытался прочитать какую-то его книженцию, но как-то не пошло. Уж больно там много всякой фигни и мистики. Я в это не сильно верю.

«Ага, не веришь, – подумала Вероника, – ты свою книгу вспомни».

Она не знала что говорить. Она чувствовала себя очень неловко от всего: от его взгляда, от ощущения, что она начинает краснеть, от дикого сексуального влечения, которое испытывала к этому человеку и от отвращения, накатывающего волнами дурноты и липкого страха-возбуждения. Благо, кинотеатр был близко. Припарковавшись, Макс закурил.

– Рассказывай, – бросил дротик в цель Макс. – О себе.

Вероника забеспокоилась, ей показалось, что в машине стало очень жарко.

– Да нечего рассказывать-то, ничего особенного не происходит. Я тебе всё уже рассказала, да и писала, помнится.

– Я не сохраняю историю сообщений.

– А… – протянула Вероника.

Она подумала: «Конечно, не сохраняешь, чтобы твоя драгоценная и единственная баба не прочитала. Как иначе-то? Если бы ты их сохранял, то уже давно бы объяснялся, кому и зачем ты пишешь такие сообщения и с кем это ты хочешь идти в кино. Или не единственная? Какая из многих? Кто сейчас рядом с тобой? На кого она опять похожа? На меня? Тогда зачем ты здесь?». Чтобы хоть как-то поддержать разговор Вероника спросила:

– Как твоя книга? Издал?

– Нет. Пока нет. Ты же тогда меня разнесла своими замечаниями, вот и лежит до сих пор в столе. Да и редактора нет подходящего, – сказал Макс и стал внимательно смотреть на Веронику.

– Я только высказала некоторые критические мысли и всё. Мне понравилась книга, она хорошо написана, конечно, нужны кое-какие правки, но в целом – нормально. Её вполне можно издать. Правда, название не сильно удачное. Ты же понимаешь, что название – это пятьдесят процентов успеха. А название «Книга сновидений Смерти» пугает, хотя кого-то и привлечёт. Впрочем, тебе как автору, конечно же, виднее, как называть своё произведение, но я бы придумала что-то другое.

Вероника вспомнила, как она читала его книгу в первый раз. За пару дней она поглотила все двадцать глав. Она была в полном восторге, но потом, быстрота поглощения сказалась, и её чуть не вывернуло наизнанку от того, что она прочитала. Книга Макса изменила её восприятие мира. И ещё его книга оставила у неё ощущение незавершенности, недосказанности. «Книга сновидений Смерти» напоминала калейдоскоп, только зеркала были мутные, а стеклышки не цветные, а черные, серые и коричневые, потому и узоры из них получались соответствующие. Из размышлений о книге Макса Веронику вырвал вопрос Александровского:

– Вот может быть тогда и займешься? – Спросил Макс. – Слушай, а может быть, станешь моим редактором и литературным агентом?

Этот вопрос поразил Веронику. На секунду ей показалось, что мир раскололся. Макс смотрел ей прямо в глаза. Она никогда не могла смотреть ему в глаза. Она боялась раньше, боялась и сейчас. В сознание ворвались отрывки диалога с Ольгой.

– Да, Ольга, он написал книгу. Я читала её. И даже решилась дописать к ней эпилог, только вот не помню, отправила ли я ему его по почте или нет.

– Так это отличный способ не только понять его, но и повлиять на него.

– Не знаю. Хотя, я понимаю, что если магия существует, и мы объединим свои усилия, то перевернем этот мир. Всё это так похоже на войну. Я не знаю, иногда мне так сильно хочется его убить. Я не знаю, что мне от него надо. Я бы хотела никогда с ним больше не встречаться. Я не ищу с ним встреч последнее время, он сам меня находит. Такое чувство, что он просто не может отказаться от меня.

– Для всех будет лучше, если вы перестанете воевать. Тем более что нежить так легко не убьёшь. Чтобы убить такого как он, надо много знать, и ещё больше уметь. Вы лучше объединитесь.

– Ага, объединиться. Шутишь? Да я даже представить не могу, что из этого выйдет. Хотя? Могу. У него есть сила, которая мне нужна. И вместе мы завоюем мир. Но, Ольга, он сам отказался от этого. Ему не нужен весь мир. Ему не нужно ничего. Или он сам не знает, что ему нужно. Иногда мне кажется, что он мудр, а иногда я считаю, что он неизмеримо глуп. А если подумать, так это у меня чуть-чуть с головой непорядок.

Перестать воевать. Об этом Вероника мечтала давно. И она-то не воевала. Макс был очень нужен ей и всё тут. Она лишь хотела быть такой же как он. «Я хочу быть вампиром?» – спросила себя Вероника. Ответа не было.

Все эти воспоминания подобно вспышке изменили восприятие настоящего. Она была готова на всё, чтобы не рвалась связующая нить. Пара секунд, показавшиеся вечностью, закончились. Вероника чувствовала, что Макс ждет ответа.

– Подумаю. Можно попробовать, конечно, – протянула Вероника, поправляя выбившиеся из прически пряди, чтобы успокоиться. – Но у меня нет никаких знакомств в литературных кругах. Честно, я даже не представляю, как всё это делается. А ты не думал в своих кругах поискать? Музыкальная и литературная тусовка очень близки. Может, кто из твоих друзей поможет.

– Думаю, что у тебя это получилось бы отлично, я не сомневаюсь в тебе, Ника, – сказал Макс.

Снова повисла гнетущая тишина. Это когда-то давно они могли молчать часами, чувствуя мысли друг друга, не испытывая неловкости, но сейчас молчание было невыносимым. Вероника старалась не встречаться с ним взглядом. Она боялась.

– Ну, что там по времени? – Макс взглянул на часы. – О, пора в кино.

– Пошли, – послушно ответила Вероника.

В голове продолжался безостановочный диалог: «Конечно, сидишь и ждешь, чтобы не светиться. Не хочешь палиться. Это только кажется, что никто ничего не видел, а потом – бац! И твоей бабе кто-то шепнет, что водил ты какую-то девицу в кино. Закатит тебе благоверная, или не слишком благоверная, скандал, что, мол, всяких шлюх крашенных по кино ты можешь таскать, а вот жену свою, законную или гражданскую, значит, в кино сводить кишка тонка, потому как после работы, мы, видите ли, устаем, и ни по каким кино ходить не можем. А может быть, он хотел побыть со мной рядом? Я должна была как-то проявить себя? Я не понимаю. Если он ждал от меня каких-то действий, то почему я не уловила этого? Я перестаю его чувствовать?»

К кинотеатру Макс шел так быстро, что Вероника еле успевала за ним. Она почти бежала, но все равно отставала на полметра. Со стороны это выглядело странно. Уверенный в себе мужик, и спешащая следом испуганная девушка. В кинотеатре Вероника почувствовала себя спокойнее. Она любила ходить в кино. И особенно в этот кинотеатр.

Вероника успокоилась. А вот Макс явно нервничал. Интересно почему? Потому, что она вызывала у него сексуальное желание, как и он у неё? Ведь он когда-то говорил, что секс с ней что-то мистическое. Или боялся встретить знакомых, которые потом могут рассказать его женщине, что он был в кино с другой? И придется выслушивать эти обычные женские темы. Терпеть сцены ревности. Причем он вообще мало понимал, зачем всё это было нужно? Конечно, жить с женщиной намного удобнее, чем без неё. Применение женщины в народном хозяйстве почти безгранично. И тебе порядок в доме, и бесплатная стирка, завтрак, обед и ужин, прием гостей, словом комплексное ведение домашнего хозяйства. Да и главное – бесплатный секс, что очень и очень удобно, хотя приедается со временем, но что делать. Видно не бывает в этой жизни всё в шоколаде, иногда оказывается не только в нём, но и ещё в чём-то схожем по цвету, но отличающемся по вкусу и запаху. Впрочем, женщинам этого не понять. Многие добровольно готовы совмещать работу и бытовые обязанности за среднее, а иногда и минимальное материальное вознаграждение в сочетании с незамысловатым сексом, напоминающим больше о жизни братьев наших меньших, чем о «Камасутре», пару раз в неделю при самом удачном раскладе. Хотя в более тяжелых случаях бабки приходиться зарабатывать самой и пара раз в неделю сводиться к паре раз в месяц, что тоже, по нынешним временам очень даже хорошо. Всё дело в особенностях восприятия, как ни крути, но для женщины наличие мужчины в доме намного важнее, чем для мужчины присутствие в доме женщины. А может быть, Макс не умел выбирать женщин.

Они прошли в зал. Сели. И тут Макс решительно поднялся. Вероника заинтересовалась и повернулась в его сторону.

– Чёрт, хотел воды купить, забыл. Время ещё есть?

– Да, ещё нарезка, – и, поймав удивленный взгляд Макса, Ника объяснила, – в смысле реклама фильмов, будет, так что успеешь.

Он ушёл. Фадеева сидела и чувствовала, что её тошнит. Жутко. Казалось, что вот-вот и её вырвет. Прямо на синий, такой знакомый, пол. Кровь шумела в висках. Она ощутила отвратительный приступ паники смешанной с дурнотой. Вновь возникло воспоминание о том, как Ольга утверждала: «Конечно, он нежить. Поэтому тебя и мутит рядом с ним. Он мертв. Все вампиры мертвы. И живым рядом с ними очень тяжело. Понимаешь?» Вероника понимала, но не верила. Опять, опять эта уверенность Ольги, что Макс не обычный человек, а нежить, вампир. Вот оно чтение новомодных книжек. Успокаивая себя, Вероника пробормотала: «Вампиров не существует, вроде бы как». Это было бы просто. Но он был обычный мужчина. Сексуальный, уверенный в себе и сумасшедший, что и делало его опасным.

«Если встретитесь, будь осторожна» – слова Ольги, слова Алисы. Фадеева старалась быть осторожной. Макс быстро вернулся, как раз в этот момент показывали трейлер к фильму «Люди Икс: начало. Росомаха». Обращенные к оборотню слова главного героя в ответ на вопрос: «Ты хоть знаешь, как меня убить?» – «Для начала я отрежу тебе голову, а там посмотрим» естественно вписались в ход мыслей Вероники. «Главное не слететь с катушек, – подумала она. – Это оно всё быстро. Раз, и привет. Привет, например, Кащенко. Или Бехтереву, впрочем, как повезет». Это она знала очень хорошо. Как психиатр она насмотрелась на дамочек, с поехавшей от любви крышей и на дамочек с крышей, поехавшей от мистики и эзотерики, а то и от того и другого вместе.

Макс упал в кресло рядом. Она отодвинулась. Ей очень хотелось прикоснуться к нему, но она пообещала, что не будет приставать. Чего уж говорить, фильм не оказывал на неё того привычного эффекта. «Форсаж 4» крутое кино. Но, ни тачки, ни Вин Дизель, ни спецэффекты не занимали её. Она сидела рядом с мужчиной своей мечты и каждой клеткой тела тянулась к нему, умирая, от невозможности прикоснуться к нему, потому что сама это выбрала, и, воскресая от того, что она наконец-то куда-то с ним пошла. Полфильма он сидел рядом, она ёрзала в кресле, отклонялась, пыталась прикоснуться незаметно и сама останавливала себя. В голове крутилась одна единственная мысль: «А что если прикоснуться?» Она слышала его кровь, она чувствовала биение его сердца. Быстрые, напряженные удары. Пульсирующая артерия на шее. «Иди сюда, сладенький мой, ням-ням», – нежно пропел тоненький голос откуда-то из глубин бессознательного.

Она на расстоянии ощущала тепло его разгоряченного тела. «Да, посмотрела фильм. Лучше бы не ходила» – раздражённо думала Вероника. Её уже отпустило. Она пыталась наблюдать за Максом. Тошнить перестало. «Да, точно, сладенький мой, ням-ням», – подумала Вероника. В один из напряженных по фильму моментов, Макс наклонился вперед, и так до конца фильма и просидел, Вероника могла наблюдать за ним более свободно. И уютно расположив руки на подлокотниках кресла, предалась своим фантазиям. Территория осталась за ней. «Вот так-то, сегодня я вас ням-ням, уважаемый вы наш, страшный вампир» – подумала Фадеева.

Фильм закончился, и они оба испытали видимое облегчение. Макс вышел из кинотеатра также быстро, как и вошёл. Она опять еле успевала за ним. По дороге Макс рассказывал о своих увлечениях.

– А я тут пристрастился в Египет ездить. Пять раз уже был. ЗнаешьЈ там, в пирамидах так много интересных знаков. Я думаю, что их строили не люди. Ведь тогда не было таких средств, да и всё равно так ровно и точно пилить такие каменные глыбы, а потом ещё и что-то из них строить для людей недоступно.

– Инопланетный разум? Пришельцы? – спросила Ника и подумала: «Так, всё ясно. Макс насмотрелся „Трансформеров“, не иначе».

– Почему бы и нет. Я, знаешь, интересуюсь такими вещами. Интересно, очень даже.

– И Неделанием тоже? – Ей так хотелось зацепить его хоть чем-то, но Вероника видела, что все её попытки бесполезны.

Всё было не так, как она хотела. Но Вероника не видела ни одной ошибки в своих действиях. А может быть, она вообще изначально всё неправильно поняла? Всё не так, как она себе представляла, и что? Взможно, что у судьбы были свои планы. Потом, через несколько месяцев, она будет задавать себе один и тот же вопрос: «Что было бы, если бы я вела себя иначе и проявила к нему интерес? Было бы что-то иначе, или всё осталось бы так как оно получилось?»

– Да… – протянул Макс.

Вероника снова услышала так хорошо знакомые интонации, но почему-то больше всего хотелось, чтобы всё это закончилось. Макс тем временем продолжал.

– Знаешь, как здорово практиковать Неделание на берегу моря, когда никто не мешает. Здесь в городе это нереально. Всё время что-то происходит, нет возможности, суета, всё такое.

– Ха! Нереально? Это очень просто. Неделание – это обычный транс. Так что можно и в городе, не так и трудно, если умеючи. Я больше как-то привыкла практиковать трансы. – Вероника думала, что может быть, эта тема хоть как-то его заинтересует, раз уж сексуального интереса она у него не вызывала.

– Не знал, что это так называется.

– Могу как-нибудь научить. Если, конечно, у тебя появиться желание.

– Можешь. – спросил Макс и мгновенно сменил тему разговора. – А ты – то чем увлекаешься?

– Охотой, – ответила Вероника. – Очень хорошее времяпрепровождение.

– Нет, для меня охота и рыбалка – это что-то такое знаешь, бестолковое, не сильно понятное мне, если честно. Почему-то вспоминается сразу мультфильм про «Простоквашино», где Шарик на охоту ходил, а закончил в речке, утопив ружье. Вот и мне охота кажется какой-то бестолковой.

«Что? Он меня ещё и бестолковой считает. Мало того, что я его не интересую, так он ещё и открыто надо мной стебётся?» – возмутилась Вероника. Конечно, сказать вслух она это не сказала, а лишь вяло попыталась что-то сказать, оправдываясь.

– Охота – это стиль жизни. Жаль, что тебе это не понятно. Стиль жизни хищников, простых и сильных, выживающих в дикой природе.

«Да, – подумала Вероника. – Не очень-то убедительно. И к чему всё это было? Дурацкая встреча какая-то, совершенно ни к чему не ведущие диалоги. Это всё никому не нужно. Или он опять проверяет на прочность иллюзию нужности?»

Они подъехали к парадной. Вероника повернулась к Максу, снова испытывая всё тоже смешанное чувство, и, смотря ему прямо в глаза, спросила:

– Пригласить тебя на кофе?

Она попыталась позвать. Но разве она могла это сделать? Сейчас у неё не хватило бы личной силы даже на простое противостояние искушению, а оно было так велико. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему.

– Нет, не надо. Поеду домой. Я ещё не ел. Прямо сразу с работы, к тебе на встречу.

– Ладно, тогда, – вздохнула Вероника. – В следующий раз, если он конечно будет.

– Будет, конечно. Ты, извини, что опять всё так кратко, что я как всегда вот так вот бросаю тебя. Извини, Аля. – Он хотел прикоснуться к её щеке. Вероника дернулась в сторону. Полная низко висящая луна смотрела на них через лобовое стекло. Опять полнолуние. Лучшее время для нежити. Лучшее время для охоты. На ловца, обычно, и зверь бежит. Хорошее время.

– До встречи, – сказала Ника. Ей хотелось плакать.

– Пока, – усмехнулся Макс, читая её мысли.

– Почитай всё же про охоту, это интересно, – бросила она, смотря на него в упор. – Тебе пригодиться.

– Ага.

Вероника вышла и захлопнула дверь машины. Макс мгновенно рванул с места, и скрылся в темноте.

И всё.

 
   На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды – только сны.
   И реальность не одна – миллион. Просто в разных отражениях я и ты.
   В сновидениях мечты о тебе почему-то только снег и зима
   И Залива темная гладь серым скована льдом, словно сном.
   Я касаюсь горячей рукой толщи льда между мной и тобой.
   Понимаю, что за ним пустота: ни земли, ни воды, просто тьма.
    И не слышу я сейчас как тогда ни Залива, ни тебя, ни себя.
   Странный свет отражает луна, и мерцают, исчезая, облака.
   На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды – только сны.
   И реальность не одна – миллион, просто в разных отраженьях я и ты.
 

Мысленно повторяя строчки из своего стихотворения, Вероника поднималась домой. На двоих у нас с тобой ничего: ни любви, ни вражды – только сны. Прошуршав в конец темной квартиры в свою комнату, Вероника тут же включила компьютер. Она знала, что всё равно лечь спать не сможет, поэтому и решила посидеть часок в Сети, может быть, поболтать будет с кем. Сейчас ей необходимо было выговориться. К счастью, Алиса, дождалась её в Сети, ей было очень интересно, чем закончилась сегодняшняя встреча. И Вероника, чтобы не взорвался мозг, с удовольствием поделилась с подругой впечатлениями. Ведь куда-то надо было девать эмоции?

Стеклянная весна

Вероника и Евгения подружились сразу. Они познакомились первого сентября, когда пришли на занятия в медицинское училище. Фадеева стояла в кабинете и осматривалась. Все почему-то уже сидели парами, видимо были знакомы раньше. И вот она заметила девчонку, сидевшую за столом одну. Невысокая и симпатичная шатенка с приятными чертами лица и очень мягкими женственными формами. Она понравилась Фадеевой. Вероника сама подошла к ней, решив сделать первый шаг, ведь надо было определиться с кем общаться.