Текст книги "Качели судьбы (СИ)"
Автор книги: Наталья Пафут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)
– Давай, поднимаем.
Нед и Николя подхватили дракатона, закинули его руки себе на плечи. Нед обхватил Эссейла за талию. – Облокотись на меня, дружище. Да, вот так. Ого! Проклятье, тебя надо перестать кормить.
– Давайте, скорее.
– Да они все нажрались там, им не до нас.
– Быстрее, быстрее, девчонки ждут нас у ворот с лошадьми. Идем к тракту и дальше в герцогство Шокса, я туда Айрин отправил.
Огромное темно-оранжевое солнце садилось во мглу. Медленно наплывала ночь. Россыпь звезд сначала вяло, а потом быстрее выскакивала на стремительно чернеющем бездонном небосводе.
Девочка спала.
Кати Гаскел в который раз пытался найти своего шелана. Выражение лица наместника было бессмысленным, потухшие глаза смотрели в одну точку. Рот слегка приоткрылся. Он опять и опять пробовал восстановить связь. С тем же успехом можно было тянуть за оборванную леску. Он не почувствовал отклика – казалось, на другом конце никого нет, но он знал, он чувствовал, что шелан еще жив. Снова и снова с отчаянием он посылал мольбу, тоскливый призыв: «мальчик мой, ты где, прими меня!..» – Тишина.
К застывшему другу, погруженному в отчаянный транс подошел Рэйд. Когда он увидел осунувшееся побледневшее лицо Кати, волосы зашевелились у него на затылке. Он мягко встряхнул наместника, но добился лишь того, что его голова безвольно свесилась на грудь. Обхватил его плечи руками и аккуратно положил на землю. Покачал головой, вздохнул тяжело. Уселся рядом с другом.
В свете выплывающей луны вдруг появились горные склоны, освещенные неровным светом, черный лес, поля. Лунный свет лился на ленту этой бесконечной дороги. Все было огромным и бесчеловечным. Дракатоны в этом большом мире казались совсем затерянными.
…Айрин проснулась с ужасным ощущением, будто она что-то забыла. Полежав несколько минут с закрытыми глазами, поискала источник своего беспокойства. Еще в полусне, она попыталась понять, что же ее разбудило. Ей было уютно, очень тепло и мягко. Рядом сопел Эссейл. Сейчас она его ка-а-ак разбудит, ка-а-ак поцелует и окунется в омут глаз, смотрящих на нее с обожанием… Воспоминания горькой отравой нахлынули на нее. Ужас поглотил девушку, словно черный провал – это был леденящий ужас осознания. Она все вспомнила – побег, дракатоны, истерика…
Айрин попробовала осторожно приоткрыть глаза. Но они плохо слушались ее; оба века подпрыгнули вверх, как у куклы с открывающимися глазами. Посмотрела вверх – темное небо, ярко сияют звезды.
Она очень тихо повернула голову и увидела его – жесткий и пристальный взгляд, сосредоточившийся на ней. Узкое лицо его с двумя глубокими, трагическими носогубными складками, нос с горбинкой и впереди всего лица горели светло-серым серебряным светом внимательные, умные, пронзительные глаза.
Растерянная, охваченная предчувствием опасности, от которого в ней все похолодело, она вновь взглянула на ужасного и очень неподвижного дракатона. Если она сейчас встанет, то как раз будет с него ростом. В воздухе слышался лишь шум потрескивающего костра чуть дальше, тихий дракатонский говор, пение ночных птиц, сладкоголосые трели которых, повторяемые через равные интервалы, напоминали чем-то призыв… а возможно, и предостережение.
Айрин потянулась рукой к поясу, хотя и знала, что оружия на нем нет.
Скованная страхом, она не решалась открыть рот, опасаясь, что, разорвав эту тяжелую, тягучую тишину, она столкнется с чем-то неведомым и ужасным. Ее сердце тряслось, как тряпочка… Она ждала мучений, ждала, что сейчас ужасные дракатоны обступят ее, как крысы, выползающие из темноты.
Рэйд грустно вздохнул, словно расстраиваясь, что она проснулась, посмотрел на девочку, на своего спящего друга – ведь только заснул, впервые за несколько ночей, а тут эта… истеричка сидит и хлопает на него своими огромными синющими глазами.
Кати спал на спине, положив на грудь руки, ладонь на ладонь; это худое лицо с крепко зажмуренными глазами, с морщинами, резко проступавшими от синеватого лунного света, было как у человека, преодолевающего постоянную боль.
Девушка пошевелилась, села. Ну и конечно этого тихого движения было достаточно, чтобы разбудить Кати, тот вздрогнул, резко сел, чуть пошатнувшись. Рэйд снова вздохнул, друг поспал только двадцать минут, скоро он свалится.
Кати, еще не пришедший в себя после неожиданного сна, встал, двигаясь осторожно, словно его голова превратилась в наполненную до самых краев чашу. Конечно, он не верил, что его мозг прольется на землю, если он будет неосторожен, но избавиться от опасений ему не удавалось. Подошел Рэйд, мягким нажатием на плечи, снова усадил его, обалдевшего от усталости и боли, на землю.
Недалеко горел небольшой костер, Айрин ощутила аромат жарящегося мяса, и ее желудок начал горько жаловаться на свою судьбу. Айрин почесала нос.
Все в мире ищет ритма и в ритме находит покой – вероятно, это в слабой природе человека? Даже самые катастрофические или просто до невероятности ужасные события разбавлены рутиной нормального течения жизни. Люди, находясь на краю отчаяния, воющие от ужаса потери, погруженные в пучину отчаяния, все же останавливаются, чтобы откашляться или высморкаться, почесаться или справить нужду и поднимают голову, слыша крик клина диких лебедей.
Так и Айрин с возмущением почувствовала, что ее желудок мягко стучится в стенки ее впалого живота, невежливо напоминая о своем присутствии.
К ним, в молчании уставившимся друг на друга подошел опять чем-то недовольный Грехем с дымящимся котелком в руках и мисками.
– Вы все, ни слова, пока не покушаете.
Сунул миску с теплой кашой в руки Айрин, недовольно поморщившемуся Кати и Рэйду. Тот удивленно вскинул глаза на целителя: «А мне то зачем?»
– Да-да, ты тоже, я знаю, уже вторые сутки не ешь ничего, вон, один нос остался.
К их стремительно увеличивающейся компании подошел массивный гигант, в летах, с кустистыми жесткими бровями над пронзительными, стальными глазами. Поверх темной куртки и брюк на нем был простой черный плащ, большая, седеющая на висках голова не покрыта.
– Бэйл, – поприветствовал его Рэйд, – мы…
– Знаю, знаю, сидите, эмоциональные молокососы. Переговоры с девочкой буду вести я.
Айрин осилила только несколько ложек, больше в нее не влезало, под возмущенный взгляд Грехема она положила миску на землю, опустила руки на колени и подняла голову. Она чувствовала себя усталой и разбитой. «Пусть спрашивают, все равно ничего им не скажу»
На девушку уставились глаза Бэйла, старые и умные.
– Айрин, девочка, – наконец сказал старик глубоким басом, его суларский, в отличие от языка Эссейла, был идеальным, без акцента, – вы вчера обвиняли нас, дракатонов, в пытках и убийствах. – Старик помолчал. Айрин внезапно поняла, что совершенно не боялась его. В его присутствии и в его неожиданных вопросах она чувствовала странную неловкость, причин которой не понимала. – А не уточните ли вы, пожалуйста, кого мы убили и пытали?
Айрин огляделась. Высоченные дракатоны многочисленной толпой подошли к их группе. Девушка не чувствовала ненависти или агрессии с их стороны, на узких лицах мужчин было лишь заинтересованное ожидание.
«Что за глупый вопрос! Чего им надо? Имена?»
– Вы пытали и убили всех преподавателей и студентов Евронийского высшего университета боевой магии. Убили ректора Зеддериуса, – ее голос становился тише, – убили мою приемную мать Марраю Утку, убили студентов первого курса, второго… – У Айрин потекли слезы, столько смертей, столько невинных жертв…
Старик, слушая девушку, кивал на каждое ее слово, словно соглашался с ее долгим списком. Вокруг раздался тихий ропот-шипение на дракатонском языке. Бэйл угрожающе оглянулся, сдвинул седые брови, все замолчали. Кати забыл о своей еде, выпрямился прямо-прямо, с напряжением уставился в бледное лицо девушки.
– Понятно, – старый дракатон задумчиво пожевал нижнюю губу. – Мдааа, понятно, а кто вам сказал это?
– Гарри, – прошептала Айрин внезапно онемевшими губами.
– Это который герцог Гарридан Кардин? Не правда ли? Его мы конечно тоже пытали, истязали, но просто чудом не убили? Он как, убежал из наших коварных лап?
Его слова пронзили Айрин, точно острые осколки стекла, но девушка всегда отличалась упрямством.
– Вы пытали его, допрашивали, а потом он оправился от ужасных ран.
– Понятно, – повторил Бэйл. Повернулся к светловолосому дракатону, стоящему неподалеку с задумчивым видом, – Кор, в каком состоянии был милард Зеддериус, когда ты закончил читать его воспоминания?
– В бессознательном, но точно живом.
«Врет»
– А миледи Утка?
– Милая старушка, угощала нас чаем с булочками по ее старгейскому рецепту…
Айрин вздрогнула. Старгейский рецепт – откуда они узнали, это творение Марраи, которым она несказанно гордилась и никому не говорила.
«Но он же менталист…»
Бэйл снова посмотрел на Айрин.
– Миледи Айрин, боюсь, вас ввели в заблуждение – мы никого не пытали и тем более не убивали. Да и зачем? Когда у нас есть менталист. Кор просто считывал их воспоминания и все!
Айрин недоверчиво поджала губы.
«Гарри обманул их всех! Но зачем?»
Что-то во ней ощетинилось и принюхалось к этой мысли. Айрин положила голову на колени, глубоко задумалась. Все вокруг опять замерло. Ночь вокруг нее была огромная и звездная.
«Обманул, а Эссейл так переживал…» – Глубина одиночества, навалившегося на девушку, была слишком всеобъемлющей для того, чтобы она могла с ней бороться. У нее закружилась голова.
– Айрин, – снова спокойный бас старика, – где синеволосый дракатон?
Все затаили дыхание. Застыли, Айрин была окружена лесом каменных изваяний.
Она подняла голову с колен.
– За что вы так его ненавидите? – Спросила она очень тихо так мучающий ее вопрос. Хотя в этой тишине, любой звук показался бы оглушительным громом. – Что он такого сделал, что вы преследуете его? Так долго. Это жестоко.
Айрин постепенно охватывала какая-то странная, беспредельная усталость. У нее просто больше не было сил. Ей казалось, будто она превратилась в кусок дерева и теперь валяется на земле, словно выброшенный на прибрежный песок обломок судна… Что-то сломалось в ней, и она никак не могла соединить эти обломки. “Я устала”, – с удивлением повторяла она про себя. Она стала более апатичной… Да, поистине кусок дерева, в котором вдруг пробудился разум, побуждающий его к деятельности, но он все равно продолжает оставаться неподвижным и бесчувственным. Ей даже неинтересно было услышать ответ дракатонов.
Дракатоны, казалось, онемели, они вылупились на нее с распахнутыми ртами.
– Хотя, это не важно, – продолжила девушка, – уже ничего не важно. Он умер. Гарри убил его.
Эта маленькая, хилая девочка, обхватившая худенькими ручками острые коленки – пальцем щелкнуть и она сломается – только что убила их, огромных, мощных воинов. По поляне прошелся хриплый стон, кто-то закачался, кто-то упал на колени. Невозмутимый Бэйл побледнел и схватился за сердце. Все глаза уставились на Кати, очень прямо сидевшего на земле. Враз посиневший, с волосами, вставшими дыбом, с лицом, облитым болезненным коричневым румянцем, он поспешно закрыл глаза, прислушался к себе. Открыл совершенно дикие глаза, обвел всех взглядом, разомкнул губы:
– Живой… Пока…
Бэйл кивнул, все еще похлопывая себя по груди с левой стороны, с укоризной покачал головой.
– Не надо нас так больше пугать. Почему вы решили, что мы его ненавидим? Это вам тоже Гарри сказал?
Айрин совершенно не была подготовлена к тому, что произошло – «Живой! Не убит!» Ее тело напряглось. На ее лице появилось радостное облегчение. Слезы покатились по ее впалым щекам. – «Живой!» Она вскочила. Ну чего же она тогда сидит здесь, он же живой. Нед с Джеймсом сказали ей тогда, что он скорее всего уже убит и она поверила, ах она дура и пошла куда-то, а он живой…
Дракатоны с удивлением наблюдали за юной истеричкой. Ну вот, сейчас она бежать куда-то собралась.
– Где дракатон?
– Зачем вам сдался Эссейл?
Бэйл уставился на нее с открытым ртом.
– ТЫ ЕГО ВИДЕЛА?
Эта девочка знает его имя! Она его видела, трогала, может даже разговаривала! ОН СУЩЕСТВУЕТ! Они шли, искали, надеялись, но все это время шли за легендой, тонкой, дрожащей ниточкой, мечтой, ожившим мифом. А она говорила об их божестве, как о реальном человеке!
Кати задрожал, вскочил на ноги.
– Где он?
– В том письме было написано, что вы хотите уничтожить его! Почему?
– Девочка, – устало сказал Бэйл, – мы не ненавидим, мы боготворим его. Это наше потерянное очень давно божество, наша жизнь, наша надежда. Он Неприкасаемый – уничтожить всех, кто касался его! Где он?
Глядя в их шокированные лица, Айрин почему-то тут же безоговорочно им поверила.
– Во дворце Джинны.
– По лошадям!
Глава 4
Август 2405 года
Лиззи задумчиво погладила спящего сокола. Не зря она спрятала его тогда. Итак, что написать императору Витласу – что его незаконнорожденный сынок спрятал здесь, во дворце Джины, дракатона-мутанта, которого сейчас ищут дракатоны по всей Суларии. Да и не дракатон это, а странное существо, с чешуей и острыми шипами. Есть у нее некоторые, абсолютно нереальные предположения.
«Нет, ну это совершенно не может быть! И никто, даже эта дебилка Айрин не заметила!» Ужас! И это существо живет с ней в одном доме! А она с ним чуть не… – «Бр-р-р, отвратительно, мерзко!»
Поэтому дракатоны и хотят его убить! Потому что – это не дракатон! Это – оборотень!
Лиззи привязала тоненькую трубочку-письмо к лапке птицы, находящейся под заклинанием транса. Завтра император получит новости о его неверной невесте, Лиззи похихикала, здорово будет, если она родит Витласу синенького наследника! Эта дуреха может, она такими глазами смотрит на своего урода, наверное, не задумывается о будущей свадьбе со старикашкой. Она, Лиззи, ненавидела, когда слюнявый рот императора касался ее, помучается и Айрин…
Император старый хитрец. Конечно он задумался, почему вдруг его талантливый, ветреный первенец вдруг застрял в Евронийском университете на целых два месяца. Сначала он решил, что милард Каридан задумал свергнуть его, императора, с престола и узаконить свое право на престол женитьбой на молодой вдове императора – Айрин. Для этого за Айрин велось круглосуточное наблюдение. Лиззи, в свою очередь, нанятая Витласом для тех же целей, стремилась ускорить адюльтер, преследуя свои, частные, интересы. Уже ведь почти все получилось, дуреха уже была готова, уж так она томно вздыхала по благородному миларду, но качели судьбы качнулись в другую сторону – появился умирающий дракатон. Император несомненно заинтересовался пленником Гарри, приказал Лиззи следить за ним, уж очень большую бурю поднял этот мутант своим появлением – сам великий наместник Кати Гаскел беспрецедентно покинул Дракатию и присоединился к широкомасштабным поискам. Зачем то им, дракатонам, был очень нужен этот мутант…
За стволами сосен, далеко за лесистыми, пустынными вершинами дракатских гор, среди свинцовых туч, светилась длинная, темно-оранжевая щель заката. Ветер дул вольно и сильно на этой высоте, тяжело хлопал крыльями почтовый сокол, он провел в воздухе весь день. Он направлялся в столицу Суларии – в Карланао…Он устал, но впереди еще долгая дорога…
Поздний вечер или ранняя ночь был безветренный и жаркий. В воздухе пахло угольной гарью и гудроном деревянных мостовых. Жизнь благородного общества в Карланао только начиналась. По центральной улице столицы среди испарений, табачного дыма и пыли двигались пестрые, беспорядочные толпы народа. Ухая, крякая, пронзительными голосами и ударами хлыста, разгоняя прохожих, проносились с треплющимися флажками роскошные кареты. Мальчишеские, пронзительные голоса газетчиков выкрикивали потрясающие новости, которым никто никогда не верил. Шныряли в толпе продавцы булочек, ленточек и краденых вещей. Покачивая оголенными бедрами, предлагали свои услуги проститутки. В скверах около императорского дворца валялись на газоне, среди клумб, многочисленные солдаты, грызли семечки. Все они были согнаны сюда в срочном порядке, говорят, их спешно, уже сегодня, направят куда-то на юго-восток. Дело чрезвычайной важности и опасности, непонятно только, зачем они поволокут с собой эту большую клетку…
За городскими крышами сквозь вихри пыли проступал закат, огромный и мрачный, насыщая кровавой силой ползущие на север тучи…
Дворец Джины
7 августа 2405 года
Черная бездна сна поглотила его, но и на пороге беспамятства его не покинуло ощущение, что с ним произошло нечто страшное и вместе с тем – прекрасное.
Когда Эссейл проснулся, это ощущение владело им безраздельно. Ощущение непоправимой катастрофы, какой-то страшной потери, и в то же время – невыразимого счастья, от которого все его существо то пронизывал холод, то охватывало чудесное тепло, и душа то наполнялась мраком, то озарялась сияющим светом. Дракатон открыл глаза.
Он лежит в своей комнате. Светло. На его плече лежит его любимая – его аларианта. Прислушался к себе – все тело наполнено энергией, хочется бегать, летать, перепрыгивать через реки. Что за странный сон это был – далекий, запертый под замок сон о счастье – его будущее с Айрин! Он стал думать о ней (в сущности, он никогда не переставал думать о ней), о ее беспризорности: как она останется одна, когда его не станет, куда она пойдет? Нежная, доверчивая, беспомощная девочка, фантазерка… Сердитые синие глаза, а сердце, как у птички, тревожное, порывистое, – дитя, совсем дитя… Он обязан спасти ее. Позволят ли ей дракатоны остаться в Дракатии, если она сдаст им его. Что бы такое придумать, чтобы убедить ее? Вопросы, вопросы…
Айрин что-то промяукала во сне, покрепче прижалась к своему любимому, потерлась лбом о его грудь, снова заснула.
Эссейл заинтересованно посмотрел на нее, чувствуя, как разгорается желание, когда она лежит около него, такая теплая, ароматная, такая мягкая, вкусная. Его кошачьи глаза с вертикальными огнями наполнились ярким желтым цветом желания, лизнул свою аларианту, в горле мужчины родилось низкое урчание. Айрин открыла один очень недовольный, очень синий глаз, фыркнула куда-то в грудь дракатону, заставив его затрепетать еще больше, по его позвоночнику, сверху вниз прошел огонь возбуждения,
– Кошак, отстань. Я сплю. Брысь. Все это меня совершенно не интересует, – сердито пробурчала сонная Айрин. – Я хочу спать.
Повозилась, зарываясь в тяжело дышащего мужчину поглубже, подышала, чувствуя что-то очень твердое, упирающееся ей в живот, потерлась, с незаметной усмешкой услышав, как охнул дракатон.
– Спать, брысь. И не мерцай мне тут своими желтыми глазищами. Я еще не простила тебе вчерашнее умирание, поросенок…
Снова закрыла глаза, задышала глубоко и абсолютно безразлично, щекоча его голую грудь волосами, она чувствовала учащенное сердцебиение Эссейла. Она великолепно сознавала, что спадающие на ее лицо распущенные волосы и кружевная оборка ее ночной кофты, соскользнувшая с обнаженного плеча и обнажившая ее грудь, производят на него гораздо большее впечатление, чем ее слова.
Эссейл погладил нежное жемчужно-белое плечо Айрин, а она молниеносно вонзила ему в руку свои острые зубки.
– Злючка кусачая, – прошептал он, – Молниеносно задрал ее сорочку, девушка взвизгнула, кусила дракатона опять, дракатон шлепнул ее по голой попе и, с наигранным гневом толкнув, опрокинул разъяренно шипящую девушку на постель. Началась яростная и очень короткая борьба. И скоро возмущенная Айрин оказалась побежденной, с огромным, чрезвычайно возбужденным дракатоном, сидящим на ней. Однако она продолжала строптиво вырываться из его объятий. Кружевная кофта в порыве борьбы оказалась на полу. Прижав девушку своим тяжелым телом, он обхватил ее запястья и задрал над ее головой. В этих сильных пальцах Айрин ощутила себя тонкой и хрупкой, и очень, ну очень желанной.
– Попалась! Теперь ты моя! Теперь я буду тебя наказывать, злой котенок, – прохрипел дракатон ей в ухо, – долго, медленно… – Наклонился, лизнул острый сосок Айрин, кусил, лизнул, пососал… та ошеломленно охнула, застонала – сопротивление растаяло… В жилах у нее уже забурлила кровь. Где-то глубоко-глубоко в ней вспыхнула искра страсти и, сразу же разгоревшись, захлестнула все ее существо. Мужчина делал с ней все, что хотел, девушка только жалобно постанывала, поторапливая его, она млела под ее пальцами, судорожно вцепившись в твердые мужские плечи. Ноги ее ослабели.
Она прильнула к нему всем телом, точно гибкая лиана к могучему дереву. Ее жизнь ей уже не принадлежала. Его губы прижимались к ее губам, и она жадно пила его дыхание. Если бы не его поцелуй, она бы умерла. Все существо ее жаждало любви, которую дарил ей невидимый и неиссякаемый источник – его губы. Все ее страхи рассеялись, и ее тело, отдавшееся страсти, покорившееся властному поцелую любви, стало словно податливая водоросль, плывущая по волнам бесконечного наслаждения. Ничего больше не существовало кроме горячего прикосновения его губ. Его странная, вибрирующая магия окружила ее, желание душило ее. Дыхание стало прерывистым из-за едва сдерживаемой силы мужчины над ней. Сексуальное тепло сконцентрировалось в нижней части тела, между бедер стало влажно.
Кровать задрожала от его яростного рыка, когда он ворвался в нее. Его возбужденное лицо было полно такой же неукротимой энергии, как и его тело. Айрин гладила спину, испещренную следами от ударов кнута и мускулистое поджарое тело, и мощные плечи, покрытые многочисленными шрамами. Дракатон двигался в ней, выгибаясь, словно огромный дикий кот, даря ей неземное наслаждение…
…Разум Айрин успокаивался быстрее, чем ее тело. Она все еще не остыла и не могла забыть то, что, она только что испытала. Она обвилась вокруг своего мужчины, как лиана, поцеловывая его грудь.
– Айрин,
– Ммм,
– Ты, гм, ты что-нибудь делаешь, чтобы у тебя не было детей от меня?
Айрин задрала голову, посмотрела в грустные глаза дракатона,
– Нет,
– Ну, тебе, наверное, стоит, ну, что-нибудь, ммм… ты же целительница, вот ты… ну…могла бы…что-нибудь… – Замолчал, старательно отводит очень несчастные глаза в сторону окна,
– Ты не хочешь, чтобы я… чтобы у нас был…
– Нет…
– Понятно, – голос Айрин потух,
Эссейл вдруг почувствовал, что ей очень обидно, он заставил свою Аларианту плакать, расстроил! Пара темно-желтых глаз заглянула ей в глаза, наполненные слезами.
– Айрин, любимая моя, пойми, я очень хотел бы ребенка, тем более от тебя, но я монстр, урод – полудракатон – полузверь. Зачем тебе это?
Эссейл бережно, как величайшую драгоценность взял в ладони ее поникшее, милое, очаровательное лицо, с похолодевшим полуоткрытым ртом, с глазами, наполненными слезами.
– Я спасу тебя и уйду, освобожу от себя, пока я не причинил тебе слишком много вреда,
Она закрыла руками лицо – не только потому, что его слова потрясли ее, но и для того, чтобы мысли прояснились…
– Нет, ты не можешь причинишь мне вред.
– Столько доверия монстру. – Грустная улыбка.
– Ты не монстр.
– Скажи это всем дракатонам, которые хотят уничтожить меня,
– Знаешь, я так их всех ненавижу! – Пылко воскликнула девушка. – Я готова разорвать их на мелкие частички, уничтожить их всех! Ну почему, ну за что они преследуют нас! Эссейл, мы убежим от них, от всех! Я спасу тебя для себя! И у меня будут от тебя дети! Много! Прекрасные синеволосые монстрики с такими же прекрасными глазами!
– Боец мой отважный, – с нежностью сказал дракатон. Потом очень тихо, про себя. – «Они получат то, что им надо, в обмен на твою жизнь»
«Я жизнь и тело свое продам императору, – подумала Айрин, – в обмен на твою жизнь»
Последовало долгое, долгое молчание… заполненное лишь стуком их сердец.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Дорогой Вери
Скоропостижные смерти в деревне продолжаются…
– Стоп, – закричал Кейст, – какие смерти?
– Видимо, пропущены какие-то письма, – ответил Нед.
– Ну, дальше, – сказала Мелинда.
Дрон вздрогнул. Встал несколько нервно. Весь день он был напряжен, словно ожидал чего-то.
Дрон уже несколько ночей дурно спал и, если засыпал, то сразу просыпался от какого-то беспокойства. Вечер был пасмурным: снаружи на металлический карниз падали капли… Молодой маг постоял, собираясь с мыслями, чтение этих тупых писем совершенно не интересовало его. Беспокойство его не покидало, и раздражительно, словно в самый мозг, падали капли. Студент вдруг почувствовал какой-то намек на присутствие, скорее запах, чем мысль, заставил его подойти к большому окну. Он выглянул, но не в сторону обрыва, а туда, где темнел кустарник. Там колыхалась какая-то тень, его туда тянуло…
… совершенно здоров, вплоть до роковой ночи. Происшествия этой ночи крепко врезались мне в память, хотя до сих пор во многом они для меня загадочны.
Я спал наверху. (Не знаю зачем, но от скуки я приказал приготовить соседнюю комнату для тебя) Среди ночи меня разбудил дикий крик ужаса: откуда он, я не знал, откуда-то снизу. Вскочив, я вылетел в коридор, побежал: в доме была суматоха, хлопали двери, слышались шаги и голоса.
– Что случилось, кто кричал? – задавали друг другу вопросы удивленные, полуодетые мужчины. И никто не получал ответа. Никто ничего не знал.
Вдруг вскрикнул Ренон, резко побледнел,
– Это Саян,
Все ринулись в комнату додзена Ренона.
На кровати лежал молоденький Саян, тихий и обыкновенно незаметный член компании. Руки его были вытянуты, а на лице застыл ужас. Он был без чувств. Если честно, поначалу я не понимал, из-за чего так сильно переживал Ренон – на нем лица не было от беспокойства. Ну, сон приснился плохой дракатону, всякое бывает. Следов насилия на Сайне не было, ни крови, ни ужасных следов укусов, о которых рассказывали деревенские. Однако через некоторое время мы поняли то, чего осознал шелан Сайяна сразу – он еще был жив, но он умирал. Ренон пробовал отдачу энергии – все каналы связи были перекрыты, пытался подпитать его напрямую – рот в рот, ничего не получалось, Придит (ты его не знаешь, наш целитель) сказал, что у него не было достаточно жизненной энергии, чтобы принять подпитку или начать регенерацию.
Вдруг Саян пришел в себя. Мы начали спрашивать, что случилось. Додзен, похоже, не слышал и не видел нас, его лицо стремительно синело:
– Губы…холодные…губы… точно у лягушки, и от него скверно пахло: сладкой гнилью, сыростью… – Невнятно пробормотал Саян и снова потерял сознание.
Через ужасных двадцать минут Саян тихо умер на руках своего очумевшего от горя шелана!
Вери! Это было ужасно, прошу, молю, храни себя! Я не переживу такое, что сегодня пережил бедный Ренон. У меня до сих пор в ушах его рев…
Ужасно, ужасно…
Наконец потеплело, на другое утро солнце ярко светило, на небе ни облачка. Приходили люди из деревни – у них той ночью случилось сразу четыре смерти. Такое впечатление, что жертвы сами, с удовольствием идут на встречу со своим убийцей. Все четверо неожиданно, но неспешно покинули свой дом, обулись, одна дракатонка даже одела праздничную тунику, поцеловала детей и счастливо ушла навстречу со смертью.
Приходится согласиться, что-то действительно здесь происходит.
Вери, извини, не могу больше писать, сил нет, сердце болит от горя…
ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
Что этот урод себе позволяет! Напасть на тебя! Пытаться убить ТЕБЯ! Я только одно не понимаю, почему ты запретил казнить его. И в чем это ничтожество тебя смеет обвинять? В том, что потерял дракона! Ну так это абсолютно его вина!
У меня до сих пор дрожат руки.
Вери, держись от него подальше! Молю!
От отчаяния и страха, я готов все здесь бросить и лететь к тебе.
Ужасно, все ужасно…
(Не зря все-таки я потратил все эти годы обучению тебя бою на мечах! А ты помнишь, как ты ныл и стонал? Мальчик мой, я горжусь тобой, продержаться больше пяти минут против лучшего клинка Дракатии)
Твой Д
ПИСЬМО ПЯТОЕ
Смерти продолжаются, а я счастлив!
Представь, я даже не заметил, что прошло так много времени!.. Ты простишь мне, если я скажу, что счастлив, безмерно счастлив!!!
Я нашел ее, мою аларианту! Мою радость, мою фею, моя, моя! Вери, ты тоже ее полюбишь, она прекрасна, это абсолютно непередаваемое ощущение.
Я, грустный, шел в деревню, мы с ребятами только что похоронили Саяна, Ренона Придит накачивает сонными заклинаниями, в деревне смерть теперь каждый день. И вдруг я почувствовал взгляд чьих-то глаз, словно тонкий горячий лучик обжег мне спину. Обернулся, заметил только огромные черные глаза и подол зеленой туники, метнувшийся за углом. Я побежал за ней, не задумываясь, так, словно вопрос моей жизни решался. Догнал, прижал к дереву очаровательную обладательницу тех черных глаз. Заглянул ей в глаза и… пропал, следующее, что я помнил, это то, что говорил ей слова клятвы. Вери! Она приняла меня своим Алариеном! Она мое солнце, она моя жизнь, она мое сердце. Теперь у меня два якоря – ты, Вери, и моя аларианта! Возьми описание красавиц Дракати, и ты будешь иметь понятие, как красива моя любимая, и то, ты представишь себе не ее, мою несравненную, а лишь жалкую ее тень…
Помнишь, мы с тобой переживали, что не узнаем свое единственную и пройдем мимо – нет, Вери, это как молния, поражающая дерево, это, как единственный источник света в окружающем тебя мраке!
Ее зовут Джинна. Она сирота и небогата. Живет под присмотром своей кормилицы; вот все, что пока я о ней знаю. Ну и то, что она моя навеки, а я теперь ее!
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Вери! Погода снова теплая. Не проходит ночи, чтобы смерть не брала одну или даже две жертвы в деревне. Во дворце нас, в свою очередь, на нас обрушилась странная эпидемия. Каждую ночь кто-то из нас умирает. И я никак не могу понять, связаны ли эти смерти с жертвами в деревне. Настолько по разному они выглядят или это все же какая то болезнь! Мы потеряли пятерых воинов, одного додзена. И вчера скончался так и не пришедший в себя от потрясения Ренон. (А я уже собирался просить тебя связаться с родом Саяна и прислать нам его младшего брата)
Все они умирают скоропостижно. Накануне веселые, сильные и жизнерадостные воины, наутро мы находим их холодными трупами. Наружных знаков насилия нет. Придит просто сходит с ума.
Ты спрашиваешь, как дела с Джинной? Великолепно. Я полностью принадлежу только моей чудесной невесте. Даже и не думай приезжать сюда, это слишком опасно! Помолвка – это еще не свадьба! Джинна переехала ко мне сюда, во дворец. До свадьбы я поселил ее в соседнюю со мной комнату…
– Та самая комната прекрасной невесты! – сказала Вереса,
– Да и имя совпадает, – добавил Джеймс, – придется нам, миларды и леди, признать, что описывается наш дворец.
– Согласен, – отозвался Николя.
– Да и про тварей, кусающих людей, там тоже упоминается,
– К счастью, у нас нет этой эпидемии…
Снаружи раздался пронзительный крик. Орала Мелинда. Все вскочили.
– Что?
– Чего кричишь?
