Текст книги "Качели судьбы (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Глава 2

1 июля 2405 года

На следующий день студенты и мужчины деревни пошли на охоту в верхний лес. Вечером охотники собрались вместе. Результат охоты был великолепен, а потому и состояние духа у всех повышенное. После усталости охотничьего дня и новых впечатлений от осмотра старинных комнат, компания весело и охотно принялась за роскошный ужин и великолепные вина. (Повозки с провизией были доставлены в замок из деревни этим утром, комнаты вычищены и готовы для проживания – Николя умудрился нанять несколько наиболее отчаянных и смелых местных в услужение великим магам)

Вначале все были заняты закусками, заливными, паштетами, мясом и прекрасными овощами и, только утолив голод, а тем более жажду, начали разговаривать. Молодежь то и дело справлялась у местных о красоте и именах молодых девушек и женщин из ближайших окрестностей. Против обычая, об охоте не было и речи, а весь разговор скоро завертелся около таинственных комнат и их пропавших обитателей. Слышались разные мнения: одни предполагали, что обитательница той самой комнаты умерла, вернее погибла внезапно; другие, что она была похищена, но все сходились на том, что в таинственных комнатах произошла трагедия.

– Вы заметили, что на втором этаже две мужские комнаты и только одна женская? – Спросила Айрин, – два мужчины да прекрасная молодая женщина… – В том, что она была молода и прекрасна, как-то никто не сомневался. Это казалось очевидным!

– Да! Там наверняка случилась любовь и измена, и ревность! – Согласилась Ганна, – и смерть, непременно трагическая!

– Эта дама была благородной крови, невестой самого императора дракотонов! – вмешался слегка захмелевший староста, которого тоже пригласили на ужин.

– А вы как это знаете? Кто вам сказал?

– Бабушка моей бабушки говорила, что дракатонская красавица из того замка умерла от тоски по прекрасному принцу дракатонов, которого предал лучший друг, который тоже любил прекрасную девушку. Говорят, что она была очень красива и умерла от ужаса потери, и что ее душа теперь бродит по Запретному лесу, не знает покоя и просит Богов вернуть ей ее любимого. А когда она встречает мужчину в лесу, то целует его, думая, что это ее принц и воет от горя снова и снова, когда не находит свою любовь и высасывает всю жизнь из случайного прохожего, а тот умирает в экстазе, наслаждаясь несказанной красотой мертвой невесты.

– Недурственно! – Ухмыльнулся Джеймс, – надо обязательно прогуляться в тот лес, где такие красавицы бродят и обязательно поцеловать ее,

– Что вы! Даже и не думайте соваться туда!

– Но ведь для этого мы и здесь – сунуться туда и всех победить,

– Нельзя, нельзя… – Лепетал испуганный мужчина,

Заррот угрюмо сосал свою сигару и мрачно смотрел на старосту. Наконец он медленно улыбнулся углом прямого рта и подлил себе вина,

– Что же, ты полагаешь, что мы верим всем этим тупым бредням…, и боимся, – пробурчал он сердито.

Все напряженно замолчали, столько угрозы прозвучало в голосе студента. Помолчали. Повздыхали. Кто-то хихикнул. Скоро вновь воцарилось веселое настроение.

– Но отчего же она жила здесь, а не в городе или не в замке императора дракатонов? – Спросила Айрин старосту,

– Этого бабушка не говорила.

Выпито немало вина, все съедено, молодежь планирует сегодняшнюю веселую вечеринку, вся компания то и дело взрывается смехом, местные ребята обещают привести больше гостей из соседних деревень. Николя, Мейз и староста, пройдя густо разросшийся сад, подошли к большой крытой беседке, обнаружившейся в глубине огромного парка.

– Здесь было бывшее дракатское поселение, называлось Тансылия или Траныдия, как то так, старики говорят, запрет ходить вниз, в долину, существовал уже тогда, поэтому вниз не было дорог, та, по которой вы пришли, появилась недавно, раньше ходили через Кандыновку, по широкой дуге огибая долину.

– А остались какие-нибудь документы, описания того, что там происходит? – Спросил Николя скорее из вежливости к обеспокоенному лицу пожилого мужчины, чем из интереса;

– Надо посмотреть, может чего и есть. Вся та дракатонская деревня пропала бесследно, это еще во время первой войны с Дракатией случилось, тут были какие-то ужасные бои. Вон там, в стороне Заплешинки, это деревня такая, до сих пор выжженные земли стоят от огня драконов. Ничего там не растет, ни травинки, ни деревца, а знаете, что там на…

– Ну а туман этот? – Попытался Мейз вернуть старика к интересующему их вопросу, поскорее покончить с этой ерундой и побыстрее вернуться к ребятам, обсуждающим будущую вечеринку. К их компании присоединился Нед, – что там с туманом не то?

– Мн, ммм, – мужчина словно встрепенулся ото сна, – ммм, эээ, ну вот, мда туман этот, мутный такой, особый, он там, внизу, в долине этой проклятой, словно над землей плывет, не часто, но бывает, тогда туда не ходи, не-е-е, не ходи, – мужчина шатанулся, – но это очень редко случается, раз в год, или два…

– А в деревни, наверх, он поднимается?

– Да было дело, один раз, говорят, да, было дело, давно, еще до меня…а туда, ни ни, туда нельзя!

Николя издал странный, больше всего похожий на хихиканье звук.

– Ну так мы же маги! Мы здесь, чтобы бороться со злом!

Пожилой мужчина чихнул: звук получился негромким и аккуратным, словно его издала простуженная мышка:

– Ну если бороться, то оно это конечно, да, но, опасно это, заест вас туман этот!

Нед засмеялся:

– Не заест, дедушка, нас трудно заесть, помни, мы великие маги!

Старик икнул, как-то суетливо кивнул и быстро захромал прочь, иногда оглядываясь и криво усмехаясь.

Молодые люди удивленно пожали плечами, мол совсем старик «того» и поспешили назад, к ярким огням и веселью.

Эссейл стоял на самом краю обрыва, задумчиво глядя вдаль. Перед ним раскинулся вид на озерную долину. В далеком и непонятно желанном небе парила желтая круглая луна. Сзади, со стороны ярко освещенного магическими шарами дворца, доносились хохот и визги – студенты готовились к вечеринке. Дракатон поморщился – до него донесся запах жаренного мяса, на открытом огне готовились большие туши животных.

– Эссейл! Давай к нам! Повеселимся! – Дракатон отмахнулся, отрицательно покачав головой, прошел дальше вдоль крутого обрыва, вглубь сада.

Мягкая, ночная, ласковая тишина паслась в мирной долине, внизу. Мужчина пошевелил голыми пальцами ног. Прохладная роса обминала траву. Смешанные запахи мочажинника, ароматной куги, хмеля, приторный запах лилий из долины, намокшей в росе травы нес к печальному мужчине легкий ветерок. Изредка – позвяк конской треноги (возмущенные студенты так и не нашли никаких построек для лошадей), тихое фырканье да тяжелый туп и кряхтенье лошадей, привязанных в другом конце огромного сада.

Справа и слева от него беспорядочно стреляли товарищи. Они глядели туда же, куда и он, – на бурый, покатый бугор по ту сторону оврага. По нему вниз мчались верхоконные, человек пятьсот, лавой. У них нет шансов. Полностью сконцентрировался на задаче дышать, замечает, что его кто-то поднимает, больно, чувствует, как горячая кровь течет изо рта, его несет Эскатон… Всхлипнув, друг упал, Эссейл покатился по земле. Его переворачивают на спину. Больно. Мир кружится, кто-то кричит:

– Он не может дышать, он уходит!

«Надо же, какой странный звук, как замедленный, очень далекий рев дракона», – внутри что-то булькает. А вокруг, как далекая барабанная дробь, монотонный стук дождя… слабо освещенный лица друзей на краю хаоса, крохотный огонек очень далекой, вращающейся луны сквозь тучи, она стремительно падает, бессмысленно мерцающая, в пустыне накренившихся деревьев,

– Будь со мной, эй, смотри на меня, дыши, дыши…

– Не умирай! Только не умирай! Еще чуть-чуть. – Почему у Латарина столько отчаяния в голосе.

Он что, умирает? Какая ерунда! Они просто прилетели сюда на пару дней, на территорию Дракатии, в глубокий тыл, Кати ранен, умирает – эти врата какой-то идиот полоумный открыл… Ужасное заклинание – сил совсем нет…Не хватало еще погибнуть именно сейчас! Эта глупая война уже практически закончилась, да и не война, а так, сплошное недоразумение. Умереть такой нелепой смертью! Он не хотел даже думать об этом. Ему нужно было во что бы то ни стало удержать в сознании мелодию жизни. Он сжал кулаки и попытался вновь услышать волшебные звуки. Но их заглушил беснующийся металлический голос друга.

– Дыши! Будь со мной! Слышишь, дыши-и-и-и! – Он уже ничего не слышал…Чье-то искаженное лицо, глядит на него страшными, округленными глазами, огромный рот, широко распахивается, почему-то молча, и что-то говорит и говорит… А потом мир взорвался, острые осколки вонзились в лицо, и мир наполнился красной болью…

Эссейл очнулся от воспоминаний. Глубоко дыша, с прихлипываниями, словно стрела все еще была в его груди, он шатался от боли. Это его вина, его решение! Это из-за его тяги к приключениям и попытке что-то кому-то доказать, погибли его друзья. Не удивительно, что его так ненавидят в Дракатии. Как же тяжело!

Шокированный, уязвимый от боли, он не услышал шагов сзади. Кто-то сильный схватил его сзади, повалил на землю. Он отчаянно отбивался, рычал, вырывался, нанося удары во все стороны. Его противник был многорукой гидрой, из темноты появлялись новые руки, страшная борьба велась в полной тишине, только было слышно хриплое дыхание противников. Дракатон понял, что проиграл, когда его перевернули на живот, беспощадное острое колено наступило на спину, победители крепко связали его руки за спиной. Кто-то в полной тишине грубым рывком поставил его на ноги и поволок в темноту сада, подхватив под связанные руки.

* * *

Айрин задумчиво бродила по темному саду. На ней было простое платье в синих тонах с длинной бело-золотой юбкой, Эссейл сам выбрал для нее этот наряд в огромном гардеробе дракатонской красавицы. Черные волосы зачесаны назад и удерживались простым серебряным обручем.

«Где же Эссейл?»

Ее очень волновало его состояние в последние два дня. Она подозревала, что он не спал вовсе. Она тщетно пыталась накормить его, он вежливо благодарил, но она не видела, чтобы он съедал свою еду. Он постоянно бродил по этим ужасным обрывам, стоя на самом краю, гипнотизируя огрмную пропасть, словно собираясь спрыгнуть, высота непонятным образом привлекала мужчину. Айрин часто казалось, что дракатон был готов взмахнуть руками и полететь. Ей не нравилось черная тоска, плескавшаяся в его глазах.

Что за странный он человек! Он не умеет приветствовать иначе, как в изысканных выражениях – для него это совершенно естественно. И она никогда не встречала человека, который бы умел носить плащ или даже самые последние обноски с таким изяществом и благородством. Всюду, где он появлялся, мгновенно воцарялось молчание. Молчание либо враждебное, либо просто настороженное, порождаемое его непроницаемой и очень тяжелой аурой. И Айрин в который раз подумала, что он и впрямь какое-то особое, необыкновенное существо и как же сильно она его любит. Лежа каждую ночь в его объятиях, сливаясь с ним в поцелуе, она испытывала блаженство полного растворения в любимом, это неизъяснимое блаженство, которое мужчина дарит любящей его женщине. Айрин в глубокой задумчивости посмотрела на закатное небо – сейчас оно было окрашено в теплые, темно-оранжевые тона, хотя цвет долины внизу по-прежнему оставался серо-зеленым, холодным. Наступали сумерки, сзади раздавались звуки начавшейся вечеринки. Ей подумалось, что таким, как сейчас, небо, должно быть, выглядело, когда сюда пришли дракатоны, истинные владельцы этого дворца: ласковое, густо-оранжевое, похожее на сочную мякоть спелого плода, и вместе с тем, тяжелый и холодный пейзаж внизу, в огромной долине, словно таящей непонятную угрозу… Девушка вздрогнула и нахмурилась, интересно, а как объяснить то волнение и дикий страх, которые она испытала, увидев замороженное тело Эссейла перед собой? Почему ей и всеми окружающими овладело то мучительно желание уничтожить дракатонов? Ну не Эссейл же это сделал! Уже позже она убедилась, что дракатон абсолютно магически пуст. Айрин не решалась расспрашивать Эссейла, опасаясь упоминать события тех дней, опасаясь запутаться во лжи и необходимости поддерживать историю, придуманную Гарри.

Кто же такой Эссейл? Айрин с изумлением открыла для себя, что мужчина был невежественнее олененка. Он абсолютно терялся в реалях окружающего мира! Айрин огляделась, она и не заметила, что отошла от обрыва так далеко! Так потемнело! Она повернула в сторону ярко сверкающего дворца, усмехнулась, магические огни – работа Джеймса. Никакого понятия о географии мира. Предположим, Эссейл забыл историю мира и ничего не помнил, но он при этом прекрасно знал практически все языки народностей Кардадина и Айрин с волнением обнаружила, что он говорит даже на забытом несколько веков назад языке давно уничтоженных великанов южной Гаоби! Но при этом он не умел читать и писать, хотя совсем неплохо считал. Айрин начала учить дракатона суларской грамматике и он делал удивительные успехи. Очень немногословный в отличие от евронийских студентов, синеволосый дракатон обладал ясным умом и умел быстро ориентироваться в обстановке. Однако в его вертикальных глазах было что-то непостижимо загадочное, что-то от тайны древних дракатонских обрывов, и никто не мог бы похвастаться, что знает его мысли или может предугадать его поступки. Заррот лично убедился, что дракатон отлично фехтовал. Лошади его ненавидели, собаки боялись…

– Айрин! – Голос Вересы, – давай скорее, ждем только тебя!

– Сейчас, я только Эссейла найду!

– Да он уже здесь давно!

Эссейл пошел на вечеринку без нее? Как странно! Айрин поторопилась внутрь.

Там большое оживление.

«Сколько здесь людей! Откуда столько?»

Местные мужчины и застенчивые деревенские девушки, все стояли, сидели в главном зале дворца, удивленно оглядывались, негромко переговаривались, держали в руках стаканы с мутным вином, замечательно вкусное, сильное, обманчиво сладкое, хитрое и коварное, как все на этой беззаботной вечеринке. Это вино здорово бросается в ноги и те уже не держут. Тем приятней сидеть или даже лежать. Облака табачного дыма плывут под высоким потолком, вино пахнет землей и летним солнцем. Ганна ходит с подносом, с любезной улыбкой раздает небольшие хрустальные рюмочки, найденные студентами в коллекции дракатонов, полные странной дымящейся синей жидкостью.

Айрин оглядывается, раздвигает людей руками:

«Ну где же Эссейл?» – Айрин охватило темно-алое предчувствие, сродни страшной, мучительной боли. Где ее мужчина!!!

– Вот она! – Раздался радостный вопль Заррота, он радостно подскочил к Айрин, подхватил ее под попу, закружил, – опоздала! Поросенок! Штрафную ей, двойную!

Подошла Ганна. Именно такой стаканчик, с синей жидкостью, студент держал в руке. Всунул его в руки Айрин, взял себе другой. Он поглядел ей прямо в глаза и сказал:

– За нашу героиню, за будущую императрицу! Ура! – запрокинул голову и выплеснул содержимое бокальчика в рот. – Айрин вздрогнула, как только мысленно ни называла она себя и рабыня, и смертница, и свиноматка, но никак не императрицей.

– По всему залу эхом разнеслось: «Ура-а-а!» – и каждый из присутствующих опрокинул свой стакан с синей жидкостью так же лихо, как Заррот.

– Что это? – Тихо спросила Айрин,

– Нами решено было устроить вечеринку под названием «Великолепные кощунства». А это, – он поднес руку Айрин с синим напитком к ее губам, – это сделает тебя счастливой, радость моя!

Ну Айрин и выпила. У нее просто не хватило настоящей силы воли, чтобы отказаться, так умоляюще смотрел на нее такой прежний, такой веселый друг. Она сказала себе: – «Такой маленький стаканчик не может повредить, да и все вокруг ведь тоже пьют» – и осушила его одним глотком.

И в самом деле ничего страшного не произошло. Напиток прошел отлично. Приятный, холодный как лед глоток, оставивший после себя острый привкус пряностей, среди которых выделялась лакурпица. Айрин не знала, что именно она пьет, и не была даже уверена, что это алкоголь. Во всяком случае, ей он таковым не показался.

– Где Эссейл?

– А там где-то, – беззаботно улыбнулся Заррот, махнув рукой в сторону глубины зала, – радуется жизни,

Становится жарко, все вокруг Айрин приобретает выпуклые формы – чьи-то лица, крупные зубы, влажные глаза, капелька пота стекает по шее высокого мужчины, соленая наверное, вот бы попробовать, Айрин облизнула внезапно пересохшие губы. Ну почему на ее пути столько людей? Она чувствовала на коже их жаркое дыхание, по шее пошли мурашки, когда кто-то дотронулся до ее голой руки. Ганна разносит еще синей жидкости, еще рюмочка, ей нужно охладиться, обжигающе ледяной напиток заполняет Айрин, ох, как хорошо, но сразу по всему телу горячей бурей проходит обжигающая волна, между ног стало пусто и звонко, внизу живота тянет. Ее закружил водоворот самых противоречивых чувств – они вдруг все разом обрушились на нее, такие же сокрушительные, как будто только что миновала буря и грядет следующая.

– Твою мать… – простонал кто-то.

– Этого не может быть! – прорычал другой.

Дверь залы распахнулась, и вошла полуголая Зои, держа в руках еще один поднос с синими напитками.

– Ой Айрин привет! Сейчас разнесу все это и …

Огромный мужчина из местных вскочил на ноги, уронив кресло. Он бросился к Зои и, вырвав у нее из рук поднос, швырнул его на пол. Клубника и хрупкие бокальчики разлетелись во все стороны.

– Послушай, какого…

Он не дал девушке договорить и запечатал ей рот поцелуем, заваливая на спину на глазах у остальных. Не отрывая жадных губ, подхватил ее на руки, срывая с нее одежду. Тихо рассмеявшись, Зои обвила ногами его бедра. Заревев от нетерпения, мужчина выбежал из залы, с девушкой на руках.

Новая волна встряхнула мужские и женские тела. Николя прервал разговор с дочкой старосты, вцепился в край стола. Айрин покачнулась от желания прыгнуть на соседнего мужчину, послышались стоны. Джеймс попер на деревенскую девушку, проходившую мимо, замычав, как буйвол, одним махом остановив ее возражения. Он вжал ее всем телом в стену и так заорал от страсти, что подвески на люстрах зазвенели. Девушка всхлипнула от изумления и легонько застонала от наслаждения, когда молодой маг перешел к делу, наращивая темп. Хриплые стоны вокруг подтвердили, что великолепные кощунства начались.

Айрин горела. О Боги, как же ей плохо! Эти запахи…Она и не замечала раньше, что платье такое колючее и тяжелое, ей больно, кожа стала слишком чувствительной, вокруг нее люди набрасывались друг на друга, сдирали с себя одежду.

Из груди Айрин вырвалось рычание, пальцы скрючились, как когти у хищной птицы. Инстинкты боролись с разумом. И ноги сами несли ее вперед, где же Эссейл?

И тут она увидела его. Эссейл лежал на полу, он был обнаженным до пояса, на его голом животе лежала совершенно обнаженная Лиззи, не замечая ошарашенной Айрин, сладкая парочка самозабвенно целовалась…И сейчас же на нее словно обрушилась вся непроницаемая черная тишина, громом отдалась в больной голове.

«Все кончено. Он предал меня. Он с этой, после всего сказанного, после всех обещаний. Ну конечно, чего еще я ожидала. Он всего-лишь мужчина…»

Несколько секунд спустя Айрин выходит в сад и ищет укромное местечко, чтобы выплакаться. Находит одно, но там стоит какой-то взопревший парень, под ним девушка. Айрин бродит по всему саду и только собирается пристроиться, как за ней раздается отчаянный треск. Оборачивается и видит: кто-то копошится на земле. Рядом другая пара продавила садовый стол и вместе с ним опрокинулась. Айрин спешно ретируется в кусты и наступает кому-то на руку… Дьявольская ночь!

За ней – хруст и треск. Из кустов доносится подавленно-ликующее взвизгивание девушек. Хриплые стоны… Ночь как гроза, заряженная прорвавшейся дикостью;

Кто-то стонет в саду…Ей жарко, перед глазами все вспыхивает… Где-то раздается визг… Как здесь душно, боль не прекращается. Становится все сильней. Больно, он предал ее…Две тени кого-то несут… На мраморной лестнице стоят двое мужчин, целуются. На ступеньках мужчина, точно взбесившись, зарывается лицом в юбки девушки и что-то лепечет. Она хрипло смеется, и смех ее словно щеткой царапает по нервам… Мурашки желания пробегают у Айрин по спине…Ее шатает… Темное небо вдруг показалось ей каким-то пыльным, потемневшим, почти обугленным; оно медленно, зловеще опускалось на девушку, словно гигантская крышка. Айрин тяжело дышала. Нет, она не может быть здесь, назад, к себе в комнату, назад. Боком, шатаясь, она снова пробралась в залу, нечаянно посмотрела в ту сторону, а ведь не собиралась вовсе – да, Лиззи все еще там, на нем…Уйти, вон отсюда…

Внезапно кто-то схватил ее за талию, железная рука прижала ее к крепкому мужскому телу. Айрин взвизгнула:

– Попалась, сладенькая? Я тебя ищу и ищу. А ты здесь. – Заррот довольно улыбался. – Убежала, до свидания не сказала. Увы, моя грубая и простая натура, как видно, пришлась ей, моей красавице, не по вкусу.

Айрин чувствовала – хотя сама не могла ему ответить – властное прикосновение его уст к ее устам. Потом к ее шее, плечам…

– Любимая моя, страсть моя, как же я хочу тебя! – Его поцелуи становились все более страстными, как будто он желал жадно выпить ее кровь. Заррот нежными губами нащупал слезы на ее щеках,

– Этот урод заставил тебя страдать! А я тебе говорил, не доверяй ему! Он предатель.

Айрин молча сглатывает слезы, отворачивается,

– Нет, ты смотри, смотри на него, запомни этот момент на всю свою жизнь! Не доверяй ему больше никогда…

Айрин распахнула глаза, смотрит, сейчас Лиззи снимет с него штаны… – «Предатель!»

Прерывисто дыша, она откидывалась назад, пытаясь ускользнуть от ласк Заррота, которые открывали ей все новые и новые истоки наслаждения, и каждый раз, словно вынырнув из глубин всепоглощающей неги, она сначало активно, а потом вяло отталкивала его мускулистое тело. – Он предал тебя, предал, предал… – Заррот очень медленно положил девушку на диван, пытается снять платье…

– Будь моей, любимая и мы убежим вместе, только ты и я…

Он говорил тихим голосом, сладко и нежно улыбаясь. Айрин чувствовала, как все в нем дрожит мелкой дрожью, точно от ужасного возбуждения. Что-то очень твердое касается ее бедра. Ей казалось, что она потеряла почву под ногами, повисла в воздухе. Заррот медленно наклонился к девушке и поцеловал ее, углубил поцелуй…

За час до этого

Под гогот и хихиканье студентов, связанного дракатона приволокли в полутемное помещение.

– Он мне глаз подбил, зараза!

– Гад, мутант, совсем шуток не понимает!

– Восемь человек понадобилось и то с трудом скрутили, а все хилым притворяется,

– Давайте сюда его, – сопротивляющегося дракатона положили на пол, Драйт зажал его голову ногами, Заррот сел ему на грудь, с удовлетворением посмотрел в темно-коричневые с красными всполохами, мерцающие глаза мутанта,

– Да не переживай ты так, мы тебе только помочь хотим, а то ты такой напряженный, – зажал ему нос, – давай, открывай ротик, да держи его голову Драйт!

Кейст с силой нажал на челюстные суставы дракатона, – давай, урод, открывай рот, а то я тебе челюсть сломаю,

В руке Заррота оказалась бутылка с длинным, узким донышком,

– Давай, Кейст, давай, еще, еще, чуть-чуть…пошел, пошел… – Заррот вставил горлышко бутылки в чуть приоткрывшийся рот хрипящего дракатона, – ну умничка, молодец солнышко, давай, пей, – часть синей жидкости выливается, – зажми ему нос, вот так, вот как хорошо, вкусно, да? – Углом избочив бровь, смешливо морща нос, Заррот кхакал: – Давай до конца, умничка, ну, еще глоточек и еще… – дракатон хрипит, дергается – пытается сопротивляться, все бесполезно…

Бутылка пуста. Все еще связанного Эссейла уже никто не держит. Заррот внимательно смотрел на результат своей работы, и, краснея, двигая крупными ноздрями, четко сказал: – Отшумелся, парень! Теперь я на тебя с прибором кладу. Так-то!

С внезапно и остро застучавшем сердцем, – через рот, как при удушье, часто-часто вдыхая воздух, дракатон дернулся, изогнулся всем телом, как червяк на крючке, повернулся на бок, снова на спину, снова выгнулся…Через десять минут агонии, дракатон полностью расслаблен, узкое лицо его было бледно до синевы, и глаза, как у сильно пьяного – остекленевшие, из уголка губы стекает синий ручеек.

– Странно он выглядит, – неуверенно сказал Джеймс, – ты уверен, что он будет в порядке?

Заррот сел на грудь дракатона, придавив его непомерно тяжелым весом.

– Все будет просто отлично! Вот увидите, ему понравится!

Заррот еще некоторое время посидел на груди полубессознательного мутанта, слегка потрепал того по щеке,

– Ну видишь как все хорошо у нас с тобой получилось, я желаю тебе фантастического наслаждения! – Обернулся к друзьям, – она пришла?

– Только что,

– Мрачная?

– Как туча, – ответил Джеймс, и оба рассмеялись:

Глаза Заррота горели и щурились, словно у кошки, готовой броситься на мышь.

– Сейчас я порадую ее…

* * *

Пробуждение было чудовищным. Он находился в тюрьме своего тела. Не мог пошевелиться. Шок от пробуждения оказался настолько сильным, что поначалу он не почувствовал рук и ног. Постепенно приходят ощущения. Он лежит на боку, руки в локтях стянуты за спиной. Во рту сухо, голова раскалывается, сердце тяжело бухает в груди, жарко, между ног разгорается огонь. Пыль колит лицо, громыхают железные шары в голове, одежда давит на кожу. Вокруг шум, люди смеются, разговаривают.

К нему кто-то подошел. Принюхался, в полутемной зале пахло, удушающим дымом табака, хмелинами, потом, возбуждением, теплом многочисленных человеческих тел, сильным парфюмом, от количества и силы ароматов вокруг кружилась голова, не понять ничего. Человек с трудом перевернул тяжелое тело дракатона на спину, из-за стянутых сзади рук это не очень получилось. Эссейл присмотрелся – Лиззи. Лицо мужчины совершенно посерело и вытянулось. Он спокойно смотрел на девушку, не произнося ни звука. Она, обнаженная, торжествующая, стояла над ним и плотоядно улыбалась, чуть вздрагивая маленьким, пуговкой, носиком.

– Очухался, любовничек? – Лиззи села на грудь дракатона, больно прижав его руки в полу, выворачивая его плечи еще сильнее. Гадливая гримаса искажала его узкое лицо с сильным подбородком, твердым ртом с крепко сжатыми губами и глубоко запавшими глазами. Раздражение, злость, растерянность, ненависть – он и сам не знал, что из этого преобладает в нем сейчас. Несмотря на боль и отвращение, Эссейл задыхался от возбуждения, мелкая дрожь сотрясала его тело. Лиззи медленно пальчиком выводила рисунки на его глуди, поиграла с чешуйками вокруг сосков, лизнула, Эссейлу становилось тяжелее дышать. Лиззи усмехнулась,

– Ну, хочется? Очень? Вижу, очень. Так помни же, мальчик: сегодня ты мой. В моей воле приказывать тебе, награждать тебя или наказывать тебя, если я сочту это нужным. Понял, птаха? А наказывать я тебя буду – много и долго… – И она рассмеялась серебристым смехом, который прозвенел словно колокольчик.

Дракатон молчал, чувствуя бешенную пульсацию внизу, чувствуя влажное тепло тела Лиззи своим голым животом, содрогаясь от отвращения и желания, сражаясь с собственным телом, предавшим его,

– Понял. Ну что, начнем?

* * *

Она была очаровательна, когда бледность разливалась по ее лицу и страх расширял ее ясные, удивительно синие зрачки, придавая им такое трогательное и трагическое выражение. Ах как хорошо сжать ее в объятиях и поклясться вечно защищать ее и вечно быть с ней, в ней. Вот уже несколько недель, как он не мог найти себе места от беспокойства. Она заколдовала его, лишила его сна и спокойствия. Старая подружка Айрин, тихая, незаметная, талантливая магичка, легендарная носительница Древней крови, вечная девственница, дурнушка Айрин, всего-лишь Айрин! Но у него как-будто вновь открылись глаза – как она прекрасна, как чиста. Этот урод, этот мутант постоянно лапал ее, смотрел на нее, как на единственное в его жизни божество, завладел всем ее вниманием. Как же он его ненавидит, жалкое ничтожество, раздавить его, как клопа. Унизить его, открыть ей глаза на него и тогда она все поймет и будет его. И он не отдаст ее никому, ни тому старику императору, ни Гарри-петуху.

Он, баронет Заррот де Сейран влюбился! Окончательно и бесповоротно. Очевидные симптомы кретинизма. Вероятно, последней стадии…

Он снял лямку с ее странного платья. Молочно-белая кожа, нежданно явившаяся его взору в оранжевом сумраке туманно-дымной залы, движение ее плеч, хрупких, с маленькими косточками, выступающими под нежной кожей и в то же время поражающих нежностью и чистотой линий, тоненькие, гладкие руки, не прикрытая волосами стройная шея, с едва заметной продольной ложбинкой, придающей ей какую-то невинную прелесть, – все это пленило его с того самого момента, когда она подняла свои восторженные, полные обожания глаза на синего урода. И он наклонился к ней, пронизанный ошеломляющим чувством, что она стала еще прекраснее, чем раньше, и что она теперь принадлежит ему! Заррот зарычал от силы чувств, сейчас она станет его. Он сделал все, чтобы Айрин увидела, какой этот урод подлец. Сам, лично, используя заклинание возбуждения, он сварил это великолепное кощунство, заловил и связал урода, влил в его зубастую глотку тройную, нет четверную дозу элексира любви, поговорил с Лиззи, наобещал ей всего возможного и невозможного. Она не подведет. Вон, ее рука уже в штанах мутанта, сейчас она оседлает его. Заррот прекрасно знал Айрин, она тверда, как орешек, она не простит, не кинется к Лиззи с проклятиями, вырывая ее волосы, не будет выяснять, мстить, она слишком горда для этого. Измены она не простит никогда. Никогда – какое славное слово!

* * *

Он был красив открытой чистой красотой: прямой взгляд голубых глаз и светлые волосы. Мускулистый, высокий.

Айрин посмотрела затуманенным взглядом наверх, на ярко-оранжевые, качающиеся магические шары. Они бросали вверх резкий свет и превращали зал в какое-то нереальное, призрачное царство темно-оранжевых полутеней. Странная лихорадка не оставляла ее – она вся горела, как в огне. В голове одна за другой вспыхивали разноцветные молнии, озаряя полумрак, словно ракеты фейерверка из той далекой ночи ее детства…А Заррот обнимал ее сильнее, слаще… И шептал, и шептал:

– Я так люблю тебя, я спасу тебя, будь моей, моей, моей…

Он, единственный, кто любит ее, он спасет ее… Все кружится, ее колотит от какого-то желания, она горит, горит… Шум, чад и оранжевый свет вырываются ей навстречу. Бокалы звенят. Раскатистый смех, дым, стоны, хриплые восклицания вьются над залом, в середине которого две обнаженные девушки томно танцуют, изгибаясь, как змеи. Девушек окружает толпа парней. Остроты так и сыплются. Вино плещется через край. Возбужденные лица отражаются в глазах Айрин, раскалываясь, дробясь. Какой-то деревенский парень со стоном обнимает девушку, хлопает ее по ягодицам, тянет к диванам…Горячие поцелуи Заррота… Его грудь бурно вздымается. Айрин почувствовала жаркую тяжесть внизу живота и подняла взгляд – красивый мужчина, но не ее, нет, не ее.