Текст книги "Качели судьбы (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Сквозь оранжевый полумрак он увидел, как ее губы тронула грустная улыбка. Он подумал: “Моя единственная боль… моя единственная любовь”. Раньше ее губы не казались Зарроту столь выразительными и живыми и в их игре не было такого очарования, но сейчас…

– Нет Заррот,

Как она прекрасна! Еще прекраснее, чем прежде, она наполнена красотой с таким сейчас редким человеческим теплом, чистотой и хрупкостью…

– Нет Заррот,

Он отдохнет на ее груди. В ее объятиях он забудет все – наконец успокоится.

Он взял ее тяжелые, черные, как шелк, блестящие волосы, скрутил их и обмотал вокруг своей руки. Уста их снова слились в жарком, неистовом поцелуе, она сопротивляется, что-то шипит, она будет его, навсегда, она полюбит его…

– Нет Заррот! НЕТ!

Борется с ним, вырывается. Глупая, им сейчас так будет хорошо…

Он показался ей отвратительным, поистине воплощением зла. И чем больший ужас он внушал ей, тем яростнее она его ненавидела. Все ее возбуждение, весь огонь с неистовой силой перетекли в ненависть, удесятерили ее силы.

Она отбивалась с бешенством отчаяния, обдирая руки о бляхи его ремня. Но сила этого могучего дикаря мало-помалу подчиняла ее. Страх опять уступал место иному чувству. То был примитивный, слепой и жадный зов плоти, вызванный синим элексиром и близостью возбужденного мужчины. Любовная горячка, казалось, обуявшая ее противника, передаваясь ей, ослабляла ее отпор, хотя она еще боролась, еще хотела вырваться.

– Любимая моя, – шептал недавний друг,

Опрокинутая на мягкий диван, хрипя под его едким дыханием, она слепла от отчаяния.

– Нет, нет, – лепетала она умоляюще.

Но она была не в силах двинуться: ее как будто парализовало. Она знала, что Заррот очень силен: ведь она сама видела, как он голыми руками задушил человека.

Надо позвать на помощь! Ей кто-нибудь сейчас поможет, она ведь окружена друзьями! Она поймала равнодушный взгляд Николя, умоляюще посмотрела на него – «помоги!» Николя вернулся к обнаженной девушке, дернул бедрами, заработал ими, ускоряясь. Кто же поможет? Заррот задрал ее платье. Надо срочно закричать, да, уже пора, но у Айрин так перехватило горло, что из него не вышло ни единого звука. К тому же все происходящее было настолько ужасно и немыслимо, что она никак не могла поверить, что это не сон, а явь.

Она вяло попыталась вырваться.

"Мы все сходим с ума в этом проклятом замке”, – подумала она в отчаянии. – «Это все неправда, я сейчас проснусь»

Полумрак укрывал их, движения Заррота были осторожны и бесшумны, но настойчивы, он беспрестанно шептал, – «любимая моя, да, да, нам будет хорошо», – она уже без нижнего белья, Айрин еще сопротивлялась, но она чувствовала, что он с молчаливым упорством одолевает ее. Снял свои штаны, она чувствовала жар его тяжелой плоти на своем животе. Приподнял ее голову, дал ей выпить что-то ледяное. – «Да, хорошо» – жар разливался по ее телу решительными щупальцами, сконцентрировался пульсирующей болью где-то между ног.

Движения ее рук стали слабыми и беспорядочными, словно во сне. Она уже не помнила, кто это с ней, где она. Голова ее запрокинулась, и она почувствовала, как пол холодит ее обнаженные ноги. Она с тупым отчаянием посмотрела в сторону и встретила сосредоточенный взгляд Эссейла. Он лежал в странной позе, на спине, но чуть набок, Лиззи все еще сидела на его голом животе, она пожирала его губы, ее рука блуждала в его штанах. Увидев это, Айрин ничего не почувствовала, ее уже все бросили, она одинока. У дракатона был странный взгляд, будто он концентрировал свою волю, борясь с чем-то внутри себя. Он дернулся, Айрин с тупым удивлением отметила, что Эссейл почему-то держит руки за спиной, крепко соединив их в локтях.

Она не отрывала отчаянных глаз от глаз дракатона, прощаясь, у нее больше нет сил, она сдалась – что-то горячее тыкается ей между ног…Внезапно безумные видения закружились в мозгу Айрин. Ей слышался зловещий шепот, он наполнял ее, какие-то заклинания на непонятном языке, некогда звучавшие в этом дворце, много лет назад, и странные слова хриплым повелительным шепотом обволакивали ее сознание, и она, как когда-то давно-давно, проваливалась в теплые, пульсирующие темно-коричневые вертикальные зрачки мужчины, внезапно ее окатил отрезвляющий ледяной дождь, больно осыпав колючими сосульками и она услышала собственный истошный вопль. Одним диким прыжком вырвавшись из объятий возбужденного мужчины, она, не переставая визжать, извиваясь, поползла по полу, затем вскочила и бросилась вон из залы в сад.

Она бежала долго, раня голые ноги, ничего не видя. Ужас придавал ей силы, а непонятный инстинкт безошибочно вел по темным дорогам, по которым она никода не ходила, она словно знала, где обрыв, где яма, а вот здесь дерево упало, перепрыгнуть бы надо. Наверное она уже давно заблудилась. Иногда она останавливалась и давала волю слезам, прижимаясь лбом к дереву. Потом ее что-то словно толкало, – «еще рано отдыхать, дальше – нет, не туда, чуть вправо», – она вздрагивала и снова бежала, подгоняемая каким-то внутренним чувством – «дальше, бежать дальше», пока не свалилась на мягкую подстилку ароматной свежей травы. Голову обручем сковала мигрень. Айрин била дрожь, рыдания сотрясали ее тело.

Вот и отлично, Айрин, громко визжа, дико вращая бешенными глазами и сбивая всех на своем пути, убежала в сад, теперь можно уходить и ему. Последние десять минут он с облегчением понял, что странный паралич, сковывающий его, прошел. Он снова мог владеть своим телом. Связанный, с затекшими руками, он понимал, что не справится с Зарротом и не унесет очумевшую от наркотика Айрин, значит придется действовать по другому. Установил связь с алариантой, строго приказал ей покинуть помещение как можно скорее. С восторгом посмотрел на забавно улепетывающую Айрин, нахмурился, босиком, не хорошо, только бы не споткнулась по пути, да и овраг не далеко, забеспокоился, потратил некоторое время на коррекцию ее маршрута, увел подальше от сексуально озабоченных гостей, аккуратненько уложил на полянку. Его очередь.

К счастью, Лиззи, прекратив свой липкий поцелуй, отвлеклась на визги Айрин и угрожающий рев Заррота. Голый Заррот выбежал в сад – отлично – все равно не догонит, Айрин уже далеко.

Резкое движение бедрами и мелкая студентка слетает с его живота. Ох как хорошо, как же она воняла! Встал с трудом. Там, в коридоре на стеночке висит прекрасный меч старинной работы – ему надо освободить руки. А теперь в сад.

Он чувствовал, – внутри его дробится и мучит колючими осколками что-то, что он сознавал в себе незыблемым, – стержень его жизни, его якорь, его сердце, он чуть не опоздал… Спотыкаясь, шатаясь, он шел за ней шаг в шаг, повторяя метания Айрин. Ему надо спешить, его аларианте плохо, очень-очень плохо, она страдает…Побежал…

Тревога, испытанная на той ужасной вечеринке, вновь охватила ее. Она снова задыхалась от запаха человеческого вожделения, пота и табака, она вся провоняла этими ароматами, чувствуя, что пот выступил на висках. Они все предали ее, покинули.

В одиночестве – всегда, всегда!

Ее предал Эссейл!

Острое сожаление о несбывшемся, о том, чем могла бы стать, но не стала их любовь, словно кинжалом пронзило ее сердце. А она поверила, доверилась ему, открыла свое сердце – дура!

Она лежала на земле и выла, проклиная свою жизнь и себя, доверчивую идиотку. Все кончено, все кончено! Как ей хочется умереть!

Теплые, сильные руки подняли ее с земли, сжали Айрин в объятиях, не обращая внимания на ее попытки высвободиться,

– Предатель! Ненавижу тебя! Иди к своей подстилке! Ненавижу-у-у-у!

Ярость удесятеряла ее силы, а желание настолько затуманило ее рассудок, что она даже не слышала, что она кричит ему, тщетно пытаясь оттолкнуть его от себя. Она царапалась, кусалась, пыталась убежать. Крепкие руки не отпускали ее, он молчал, его нос погрузился в ее волосы, он держал разъяренную девушку и вздыхал ее аромат, исцеляясь,

– Гад! Ненавижу тебя, как же я ненавижу тебя, – стонала Айрин, – ты целовал ее, ты хотел ее, – хныкала обессиленная девушка, – а я так любила тебя, а ты, а ты…Уйди, не хочу видеть тебя! – Взвизгнула Айрин, ударила дракатона по щеке. У нее истерика. Ее тело сотряс спазм, еще один, ноги ее не держат. Еще раз ударила дракатона, слабее, он только крепче обнял ее. – Ты бросил меня! Меня Заррот чуть не изнасиловал, пока ты там забавлялся! – Она исступленно колотит маленькими кулочками по его груди. Он вздрогнул:

– Извини, любимая, я очень виноват, я чуть не опоздал…

Она не может остановить слезы,

– Как ты мог, ты целовал ее! Ты лапал ее!

– Прости,

Снова ударила его по щеке, предатель, ох, какой же он предатель. Как же ей плохо!

– Прости меня,

– Никогда!

Он глубоко вздохнул ей в макушку, гад, чувствует свою вину. Крепко обнимает, держит. Она никогда его не простит, никогда, он предал ее…Положила голову ему на грудь, подышала, как хорошо, его аромат успокаивает, что-то царапает ее руку, посмотрела:

– Что у тебя с руками? Что за веревки висят на них?

Ступни и икры у него были голые, а из одежды оставались одни только облегающие кожаные штаны до колен, подчеркивающие, насколько он высок и узок в бедрах. При свете большой желтой луны – Айрин заметила, были отчетливо видны странные темно-багровые линии на его руках чуть выше локтей. Гармоничный рельеф мускулов дракатона был хаотически изрезан: шрамы, рубцы, глубокие борозды, следы от ожогов.

– Ерунда,

– Обманщик, они тебя связывали… подлецы,

Обнял ее еще крепче. Ох, как все горит внутри, а он так пахнет, а он такой твердый. Она низко застонала. Затихла в его объятьях. Ее колотила крупная дрожь. Низ живота тянет, больно, ей так больно.

Он с изумлением и восторгом увидел, как глаза Айрин вдруг широко раскрылись, синие и сверкающие, точно море, освещенное солнцем, и, когда он склонился к ней, ее прекрасные руки обвили его шею и она первая завладела его губами. Он не устоял на ногах, пораженный внезапной атакой, они упали на мягкую траву. Судорога пробежала по ее телу, выпустив новую волну энергии. Эссейл ослеп от могучего выброса гормонов арарианты. И когда его собственное тело откликнулось на женский зов, Айрин услышала его хриплый стон.

Он попытался отстраниться,

– Нельзя, тебе нельзя, – мужчина беспомощно хлопает глазами, попытался сконцентрироваться, на его лице появилось такое выражение, словно его ударили по голове, – у тебя запрет, или, как там его, приказ, тебе будет больно…со…мной… – боль возбуждения пошла вверх по позвоночнику, он поджал уши, – милая моя, потерпи, я…

Айрин низко, протяжно застонала. Жар вспыхнул внезапно, взорвавшись в его бедрах и, распространяясь со скоростью лесного пожара до кончиков пальцев, по ступням, дошел до самой макушки. Он вздрогнул еще сильнее, широко распахнул глаза, она не понимает, что делает, он не может воспользоваться ее беспомощным состоянием, но как же ему больно:

– Но ведь девушка, вступающая в связь до брака, считается опозоренной до конца дней…а я… я мечтаю сочетаться с тобой браком, иметь честь быть твоим супругом, – растерянно бормотал он, кошачьи глаза Эссейла были широко распахнуты, на лице смешались страх, шок и желание. – Но я ведь умру…скоро…ну, а ты…ты…

Айрин разразилась нервным, истерическим, смехом, потом замолчала, судорожно сжав руками виски.

– Боги! – Простонала она, – откуда ты такой появился то, «опозоренной», «иметь честь»! – передразнила она дракатона. Застонала, – ну все, теперь ты вынужден будешь сочетаться браком, бедняга, потом, будь уверен, умрем мы вместе, я так решила,

Ее тело снова сотряс спазм. Молодой мужчина впервые попал в тупиковое положение. Его аларианта страдала от боли, он это чувствовал и от него требовались действия, которые могли привести ее к еще большей боли и возможно смерти, о себе он не волновался. От ужаса его пульс забился в четыре раза быстрее, пот побежал по лицу и груди. И когда он собрался открыть рот, чтобы глубже вздохнуть, то обнаружил, что даже его челюсть застряла на месте, хотя это, возможно, следствие испуга за аларианту.

Глаза Айрин засияли. Руки Эссейла с багрово-синими следами от веревок передавали ей его тепло, а узкое лицо преобразилось от сильного волнения и растерянности.

Ее руки потянулись к груди дракатона, к его широким плечам. Он отпрянул и вдруг сделался ярко-пунцовым. Он взял обе ее ладони в свои, чтобы удержать на расстоянии. Только бы она не дотронулась до него! Если он почувствует ее ласковое прикосновение, он поддастся искушению, потеряет голову, не справится, причинит вред… Разумеется, он достаточно силен, чтобы удержать ее на расстоянии. Но он встретился с ее синими, полными слез, глазами и пал под магической силой умоляющего женского взгляда. И она прижалась к его груди. Ее возбуждение расцвело с неистовой силой, она чувствовала каким-то мистическим чувством, что его силы на исходе, он на грани, уже не может сопротивляться, еще чуть-чуть и возбуждение с головой поглотит его. Он тяжело дышал с каким-то прихлипом. Она лизнула его, кусила. Она пьянела от его силы, от запаха мужского тела, которым наконец позволила себе наслаждаться, нежно прикасаясь к его крепкой, смуглой коже. Прильнув к нему, она не могла не заметить охватившую его страсть и отвечала на нее едва заметным, еще робким от стыдливости движением своего соблазнительного тела, над которым уже потеряла власть, его дыхание было стеснено нахлынувшим желанием.

– Маленькая моя, – хрипло прошептал он, закатывая глаза, – молю, уйди… Я всего лишь мужчина. Я не могу больше…Я не справляюсь…

– И не надо, справляться, я хочу, чтобы ты был со мной…

Он со стоном сдался, навис над девушкой, его губы вздрагивали от страсти, медленно, медленно наклонился к девушке и захватил в плен ее губы нежным поцелуем. Под его ласками, Айрин словно заново ощутила свое тело и была потрясена, она чувствовала себя во власти какой-то неведомой силы, которая жила не столько вне ее, сколько в ней самой и толкала в бездну страсти. Она почти не заметила, как он раздел ее и уложил на ароматную траву. С неутомимым терпением он снова и снова начинал ласкать ее, и с каждым разом она становилась все покорнее, все горячее в ответных ласках, и молящие глаза ее лихорадочно блестели. Она то вырывалась из его объятий, то приникала к нему, но, когда возбуждение, с которым она уже не могла совладать, достигло апогея, от нетерпения она ощутимо кусила мужчину острыми зубками, – «ну давай же, изверг, скорее, я так готова!». Эссейл охнул, его тоже трясло от возбуждения, но он был неумолим. Его руки и губы были везде. Айрин со стоном погрузилась в блаженство, пронзительное и пьянящее; отбросив всякую стыдливость, она отдавалась самой смелой ласке; она закрыла глаза, ее уносил какой-то сладостный поток. Она не заметила боли, когда он оказался внутри ее, так как всем своим существом она жаждала господства над собой. И когда он взволнованно замер, пульсируя внутри нее, с беспокойством опасаясь ее боли, она не закричала, а лишь невероятно широко раскрыла свои невероятные синие глаза, в которых отразились звезды летнего неба.

– Уже, – прошептала Айрин. – Любимый мой! Как же хорошо!

Когда он, убедившись, что с его алариантой все в порядке, мужчина начал ритмичные движения, Айрин потеряла себя, наслаждение поднималось в ней могучей волной, она чувствовала, что что-то стремительно наступает, что-то магическое, волшебное, она со страхом почувствовала наступление взрыва, девушка в панике схватила дракатона за плечи, он поцеловал ее в висок, – «я с тобой, мы вместе, не бойся». Любит, как же она его любит, они вместе навеки, ее пара, ее избранник, навсегда! Эта мысль появилась в ее мозгу одновременно с невероятным взрывом. Она почувствовала, как одновременно с ней сотрясается тело Эссейла.

– Мой, мой, – шептала она, – мой, навеки, господин мой, мой любимый,

Дракатон, все еще подрагивающийся от невероятного наслаждения, навис над девушкой, он весь был какой-то встрепанный, ошеломленный, его глаза мерцали, пульсировали всеми цветами оранжевого, черно-синие чешуйки на висках встали дыбом, губы подрагивали – Айрин замерла под мужчиной, потрясенная обалдевшим видом любимого,

– Аларианта архш ш`хаш аршахх`н, мпар`х арш`ч арх`ш. – Хриплым, навсегда сорваным голосом, прошептал он. Ей вдруг стало трудно дышать. Казалось, что сердце сейчас разорвется от переполнившего его счастья и радости.

Дракатон с обожанием смотрел на нее своими золотистыми глазами, которые, казалось, сияли как факелы в тусклом свете луны. Айрин поняла, не зная как, святая клятва дана, они воссоединены – у нее появился Алариен, супруг, защитник, они пара, теперь они будут чувствовать друг друга, на любом расстоянии. Его жизнь уже не принадлежала ему, только ей, его Аларианте. Теперь она навсегда с ним, у нее не будет одиночества, у нее появился защитник навеки – ее опора, ее стержень. Теперь у нее будет иная жизнь. Ночи больше не будут наполнены холодным одиночеством, напротив, они обещают ослепительное блаженство, упоительные часы полного счастья, нежности, спокойствия… И все равно, какое у них будет ложе: бедное или роскошное, и что будет вокруг: жалкая хижина с земляным полом или прекрасный дворец. Всегда, всегда, будь то в пору опасностей или мира, в дни успехов или неудач, она будет день за днем жить с ним, ночь за ночью спать подле него. Эти ночи станут убежищем для их любви, приютом для их нежности. А еще у них будут дни, полные открытий и побед, много дней, которые они проживут рука об руку.

Последние страхи, сомнения, опасения рассеялись. Она все поняла. Ее любимый, мужчина, созданный для нее, ее единственная пара, был с нею. С ним все было естественно, просто и прекрасно. Принадлежать ему, замереть в его объятиях, отдаться на волю его страсти и вдруг осознать со страхом и ослепительной радостью, что они слились, воедино, стонать от наслаждения, чувствовать его экстаз…

Это была ночь без конца… Ночь, полная ласк, поцелуев, признаний, произносимых шепотом и повторяемых вновь и вновь, недолгого сна без сновидений, крепко-крепко обнимая друг-друга и упоительных пробуждений, отдаваемых любви, снова и снова…

* * *

Айрин проснулась в объятьях любимого мужчины, чувствуя приятную усталость, радостное довольство, она наслаждалась свежим, безмятежно ясным видением мира и всей ее жизни – теперь она не одинока, у нее теперь все будет хорошо. Она, счастливая, открыла глаза и тотчас же утонула в ярко-желтых глазах, с обожанием смотрящих на нее. Она все смотрела на него с застенчивой полуулыбкой. Ее еще тяжелые от сна веки медленно поднимались над синими глазами, а она вдруг зажмуривалась, и тени длинных ресниц падали на атласные щеки. Айрин чувствовала, что отныне уже не сможет обходиться без его объятий, без его ласк, без той нежности и любви, которые она читала в его глазах.

– Привет. Ты спал?

– Я смотрел на тебя, не могу спать, я слишком счастлив, боюсь закрыть глаза, вдруг ты расстаешь,

– Глупенький, куда я от тебя денусь, ты теперь мой навсегда, да тебе еще и сочетаться браком со мной надо, – хихикнула Айрин, вспоминая старомодные слова мужчины, шевельнулась в объятьях дракатона, игриво потерлась об него, с радостью заметила красноватые блики, зарождающиеся в вертикальных зрачках, – ну если я уже вся такая опозоренная, может, продолжим?

– Как ты себя чувствуешь? Тебе не больно? – С беспокойством спросил Эссейл, привстав на одном локте и нависнув над любимой. – У тебя же там запрет был, печать эта какая-то…

Айрин охнула от удивления. А она совсем забыла об этом! Печать рода! Запрет отца! Но как? Когда-то давно-давно ее наставница, Маррая Утка, говорила ей, что потенциально, в теории, может быть, два сильных, очень сильных мага, могли бы преодолеть запрет печати, да и то она предупреждала о возможных ужасных последствиях, Айрин с тревогой посмотрела на дракатона, выглядит хорошо, немного обалдевшим, взъерошенным, но здоровым, цвет его лица был ровным – темно-смуглые тона его кожи оттеняли сверхъестественный блеск желтых глаз. Хотя кто его знает, он может сейчас лежит тут с непроницаемым выражением на лице, а сам умирает от боли. Он может, он такой. Ну конечно же ему больно, иного не может быть, он же не маг!

«Дура! Какая же я дура и эгоистка!» – Айрин жалобно застонала, дракатон дернулся, обеспокоенно смотря на свою алларианту:

– Эссейл, пожалуйста прости меня, я совсем забыла, что это могло быть опасно для тебя, ты же не маг, в отличие от меня! Пожалуйста… извини, просто…Ай, да нечего мне сказать себе в оправдание! Проклятый Заррот, напоил меня чем-то! – Айрин нерешительно погладила его руку, – тебе… ммм…очень больно?

Видя, что дракатон молчит, Айрин совсем забеспокоилась,

– Скорее ложись, я посмотрю чем я могу помочь, поэтому ты и не спал, да? Ты очень страдаешь? – Айрин пытается уложить удивленного мужчину на спину, надавила на плечи, положила, лезет ему на грудь, – ой, какой же ты тяжелый, все будет хорошо, я сейчас помогу тебе, я же целительница…

– Айрин все нормально, я…

– Потерпи любимый, я сейчас… – У Эссейла затруднительное дыхание, вон с каким трудом говорит! Она панически ощупывает мужчину, потрогала его виски, шею, зачем то подергала за уши, вниз по груди, легла, щекоча его шелковыми волосами, послушала сердце, да, стучит, наверное слишком быстро – как бешенный барабан. Зашипел – это он от боли. У него жар – вон какой он стал горячий! Глаза блестят больным блеском! СТОНЕТ! ОН УМИРАЕТ! Айрин подпрыгнула от паники.

«Да успокойся же ты, тряпка! Ты целительница! Успокойся!» Но как же страшно, когда под тобой корчится от боли любимый и самый дорогой, погладила своего Алариена: «Сейчас, мой хороший, сейчас тебе будет легче», – руки знакомо налились силой…Положила ладони на грудь Эссейла, тот вздрогнул, мелко задрожал, выгнулся,

– Айрин, прекрати, я больше не могу… – Дышал он неровно, будто всхлипывал.

Девушка с удивлением посмотрела вниз, ого! Как он однако сильно страдает! Айрин всхлипнула от изумления и легонько застонала. Девушка глядела на гладкие, сильные линии его обнаженного, возбужденного тела, и ее сердце забилось быстрее. Более чем охотно, она приподняла попку и приняла своего мужчину внутрь. Скользкая и горячая, она ощущала его еще больше в таком положении. Эссейл хрипло вкрикнул. Айрин приподнялась и снова села, с удовольствиев увидев как опять охнул от наслаждения ее мужчина. Его мерцающие глаза были устремлены на нее. Лицо было совсем близко, взволнованное, открытое, полное страстной силы. Айрин уперлась руками в его плечи, снова приподнялась…снова и снова… Ее губы приоткрылись, напряжение возрастало и возрастало и, наконец, она взорвалась от интенсивного удовольствия, скорчившись в оргазме. Дракатон присоединился к ней с громким стоном… Они лежали неподвижно в течение нескольких долгих минут. Легкие работали вовсю, Айрин пыталась вобрать хоть немного воздуха…

– Ну Заррот, ну подлец, – горячилась Айрин, лежа рядом с Эссейлом, – ну я его, ну я с ним поговорю! – Возмущенная девушка чувствовала, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он им сделал.

– Айрин, любимая, пожалуйста, пообещай мне, что ты не подойдешь к Зарроту без меня, – дракатон от волнения приподнялся, – он очень опасен. Не разговаривай с ним, не ругай его, ничего, поняла? – О хорошенько встряхнул девушку за плечи, – н-и-ч-е-г-о! И вообще от меня ни на шаг!

Видя нешуточную тревогу на лице любимого, Айрин кивнула.

– Интересно, почему тебе не было больно?

Они лежали, с переплетенными руками и ногами, Эссейл лениво перебирал ее волосы, играя солнечными бликами на шелковистых черных локонах. Он пожал плечами,

– Не знаю, может, потому что ты моя аларианта, истинная пара? И ничто не может помешать нам быть вместе? А, какая разница?

– Странно, очень странно, ты не суларец и не маг, поэтому не понимаешь, как странно это все. О таком я не слышала. И спросить некого. – Задумчиво бормотала Айрин, – мне бы сейчас в университетскую библиотеку, посмотреть в отделе заклинаний…Хотя, вряд ли я нашла бы там чего-нибудь полезного. Знаешь, твоя раса самая неизученная и загадочная.

– Раса дракатонав, а я мутант,

– Может из-за этого, хотя ерунда какая, это не от расы, а от величины магического дара зависит, а магический дар от количества Древней крови.

– Айрин, мне… мне нужно кое-что тебе сказать. – Он откашлялся и сжал челюсти. Ей не понравился его тон, она пробурчала нечто нечленораздельное, что при желании можно было принять за согласие.

– Ты должна знать, я, – он запнулся, как-будто затрудняясь продолжать. Говорил он медленно, с тяжелым акцентом. – Там, на овраге, незадолго до вечеринки, я вспомнил кое-что из своего прошлого. Мне кажется, я знаю, почему дракатоны хотят убить меня. Айрин, из-за меня, из-за моего легкомысленного решения, были убиты и схвачены много дракатонов и один из них, близкий родственник императора Дракатии, мне кажется, его сын, мой бывший друг. Я их предал, подвел… – В его сумбурной речи все больше проскальзовало шипение, – Айрин, я последняя мерзость. Я понимаю, почему меня хотят убить, но зачем они пытали меня, – он удивленно пожал плечами, – что я могу знать после ста лет заморозки, не знаю.

У Айрин сердце кровью обливалось. Клятва, данная Гарри, не давала ей рассказать печальному мужчине, что не дракатоны его пытали, а свихнувшийся ректор университета Даммар и Мерлин Булка. Хотя, в принципе, это ничего не изменило бы, дракатоны преследовали его и хотели уничтожить. Но сейчас все становилось понятным, если из-за Эссейла дракатоны потеряли наследника и императорская линия прервалась навеки, тогда становится все понятно.

– Расскажи,

Ужасная история – о празнике, веселье, засаде, смертях. Рыжий дракатон – да, она хорошо помнила рыжего, из-за необычного цвета волос, он не перенес разморозки. Да, был очень покалечен как и все они.

– А почему ты решал, а не наследник?

– Не знаю, может я какой-нибудь главой охраны был, может личным слугой кого-нибудь, да и мой додзен приглашал нас,

– А что такое додзен? Слуга?

Эссейл опять пожал плечами,

– Не знаю, не помню. Странно, мне казалось, я узнаю эти места.

– Нет, это невозможно, замок покинут более трехсот лет, а вас заморозили сто лет назад. Раньше таких технологий просто не существовало. Может, ты что-то похожее вспоминаешь, говорят, вся Дракатия состоит из гор и обрывов над южным морем, а они ведь похожи. А ты помнишь что-нибудь еще?

– Солнце, тепло, очень синее море… Не важно. Айрин, я подлец, я должен был рассказать тебе все до того, как я… как мы… о том, какой я мерзавец. Ну, а то, что мне недолго жить осталось…

Айрин подняла его руку и поцеловала странный круглый шрам на ее тыльной стороне, как будто его руку прокалывали насквозь чем-то большим:

– Для меня невозможно представить тебя мерзавцем, – сказала она.

Лицо его смягчилось и ответ прозвучал серьезно:

– Я знаю это, маленькая. И именно то, что ты не представляешь меня таким, внушает мне надежду. И все же, может быть…

Он не закончил фразу, внимательно глядя на нахмурившуюся девушку.

– В тебе есть это – сила. У тебя есть это, и есть душа. Так что, когда меня не будет, ты справишься, мне бы только успеть спасти тебя. Проклятье! Что я наделал! Может и другая эта ваша печать не сработает? Давай попробуем?

Айрин покачала печально головой, ее длинные блестящие волосы так похожие на ленты черного шелка, разметались по груди дракатона:

– Нет, эта точно сработает, это абсолютно другая по силе печать. Хотя попробовать конечно стоит, только это может быть очень больно, если не сработает. – Дракатон только махнул рукой, мол это ерунда, потерпит. – И знаешь, заканчивай ты эту ерунду про мерзавцев и подлецов. Ты допустил ошибку, принял неправильное решение. Но ты заплатил за это тоже! Все мы можем ошибиться, ты расскаился. И нельзя судить человека, ой, прости, дракатона, только за то, что он выглядит чуть по другому. Прошлое это прошлое, там оно и должно оставаться. Мы должны найти дракатонов и объяснить им все! Ну нельзя же тебе вечно прятаться. А если они не примут тебя, мы умрем вместе! Теперь мы остались одни, ты и я. Мы связаны на жизнь и на смерть. И вместе выберемся на волю. Но если ты умрешь, я умру подле тебя, я клянусь в этом.

– Ты не можешь говорить серьезно, ты не можешь умереть, – сказал он хрипло.

Его голос был ниже обычного и оказал на нее странное влияние. Внезапно прилив крови к лицу распространился по всему телу, согревая ее изнутри, расслабляя ее, отчего страх за будущее стал менее четким.

– Могу, – услышала она свой ответ.

– Нет, – твердо сказал он, – это не обсуждается.

Он крепко обнял Айрин. Он ощущал ее, и ощущал как свое второе «я», которое в нем раскрывается теплее, богаче, многокрасочнее и легче, чем его собственное, раскрывается без границ и без прошлого, только как настоящее, как жизнь, и притом – без всякой тени вины. Она прижалась к нему, поцеловала. Сногсшибательная страсть. Родственные души. Даже в толпе им будет казаться, что вокруг них никого нет…