Текст книги "Качели судьбы (СИ)"

Автор книги: Наталья Пафут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Глава 3

Середина июля 2405 года

Когда же спадет эта страшная жара! Северянин Николя никак не мог привыкнуть к этому месту. Короткие, очень темные, южные ночи истлевали быстро. По ночам на обугленно-черном небе несчетные сияли звезды. Даже по ночам не приходило отдохновение от жары – терпкий, вязкий воздух был густ, ветер сух; люди, пропитанные тяжелой муторной сладостью всесильного аромата лилий с озера, на дне долины, лежали без сна, тосковали о глотке свежего воздуха и о прохладе.

А днями – зной, духота, мглистое курево. На выцветшем голубом небе неподвижно висело нещадное солнце, ни одного облачка, да тоскливые, как бы замершие в небе, распростертые крылья коршуна. Внизу, в долине, слепяще, неотразимо сияет серебрянная гладь манящего прохладой озера, а сверху, на обрыве, под палящим солнцем дымится горячая трава.

Николя тяжело вздохнул. Отгуляли, отвеселились студенты, успокоилась округа, замолкли вспыхнувшие было скандалы рассерженных отцов и женихов. Все переговоры с негодующими местными вел ставший необыкновенно мрачным и серьезным Заррот лично. Стоило только вспыхнуть его ладоням магическим огнем, как тут же все жалобы и недоразумения забывались, внезапно успокоившиеся жители местных деревень пятились назад, нервно кланяясь и заискивающе улыбаясь.

Прошла неделя, началась другая. Никаких вестей от Гарри или Зеда не поступало, Николя не знал, что ему предпринять. Студенты отчаянно скучали от безделья – им все надоело, охоты больше их не привлекали, деревенские девушки сторонились веселых ребят, вино больше не радовало. Несмотря на строгий наказ миларда Гарридана не высовываться и не предпринимать чего-либо без него, Николя решил начать действовать, а то быть беде. Все-таки они маги, их вызвали сюда решить конкретную задачу – разобраться с непонятным, эпизодически возникающим в долине туманом. Задача – ерунда – сходить в долину, заглянуть в лес, развлечься, освежиться и обратно, во дворец. Идея понравилась всем, даже Заррот на минуту выплыл из своего мрачного отупения и поддержал общее громогласное «ура» тусклой улыбкой. Заррот очень беспокоил Николя, замкнулся, сидит спокойно, молчит почти постоянно, только огонь время от времени пробегает по его ладоням. Холодный, замкнутый, очень спокойный, но все-таки в нем чувствовалось какое-то странное и очень пугающее внутреннее беспокойство – быть беде. Заррот снова улыбнулся, о чем-то спросил Мелинду, что-то шепнул Ганне, та засмеялась, игриво обнял Вересу.

Отлично, все с Зарротом нормально, просто жарко очень, просто всем здесь скучно, смертельно скучно…

Всем идея просвежиться очень понравилась. Только дракатон как всегда нахмурился, он всегда недовольно поджимал губы, когда речь заходила о Запретном лесе. Надо бы пораспрашивать его, хотя что он может знать? Ну что же, завтра они идут на охоту!

Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Она предала его, грязная потаскушка! Отдалась вонючему мутанту! Он раскрыл ей свое сердце, вынул его их груди и положил ей под ноги, а она растоптала его. Если бы хотя бы ради императора или того же герцога Гарридана, это он еще принял бы, но ради урода-мать-его-мутанта! Это он не мог простить – никогда! Голова расскалывалась уже который день, все тело ломило, сердце выскакивало из груди и жара эта ненормальная. Все нормальные люди страдают, а этой полуящерице хоть бы что, кажется, ему чем жарче, тем лучше, он только глазами своими змеиными хлопает, да шипит на каждого, кто осмелится подойти к ней ближе чем на два шага, очень больших шага. И эта, тварь, глазами молча пучит и испуганно хватается за урода своего постоянно. Они как приклеенные друг к другу, наверное и в туалет вместе ходят. И каждую ночь они вместе идут в ее комнату, а там… Очередная мучительная ночь только что пришла с темного востока, опять без сна, гореть от ненависти, они заплатят за все… Он чувствовал себя воздушным шаром, из которого выкачали весь воздух. Ему было больно дышать, словно проклиная кого-то, он поднял сжатую в кулак руку, посмотрел на свою ладонь, по ней бежал голубой ручеек огня – этим его не уничтожить, он уже пробовал, надо что-то другое, он под защитой печати, Николя и все другие предали его, все поддерживают этого урода, вон, Зои что-то говорит мутанту, Джеймс шутливо ударяет его по плечу, урод отшучивается… Надо что-то придумать. Он еще сам не знал, что, но он придумает…

Она еще больше расцвела. Когда она, держа урода за руку, пришла тогда, он все сразу понял, они были вместе – она показалась ему совсем не такой, как прежде. Ее движения стали более плавными, кожа теплее, и даже походка, даже то, как она шла, – всё было каким-то другим… Она была уже не просто красивой девушкой, которую он желал каждой клеткой своего тела, было в ней что-то новое, волшебное и безумно притягательное, страсное, сводящее с ума. И если раньше он не был уверен, любит ли он ее или просто хочет ее невинное тело – то теперь он это ясно чувствовал – любит, она будет его. Она ничего больше не скрывала; полная жизни, близкая ему как никогда прежде, она была прекрасна, это ее фарфоровое личико, прекрасные черные волосы, изящное тело, созданное для любви, она подарит ему такое счастье, только она…

Она причинила ему зло уже тем, что так красива, тем, что она именно такая, какая есть, готовая жертвовать собой ради других, так преданно заглядывающая в уродские глаза мутанта, тем, что, приоткрыв перед ним врата рая и поманив надеждой на обладание ею, на то, что он сможет назвать ее своей, она вдруг жестоко от него отдалилась и наконец тем, что она позволила этому дерьму трогать ее, быть внутри нее…Он испачкал ее, испоганил…

Интересно, а что это за браслетики такие красненькие на нем, это ведь тот самый, знаменитый клементин, и кожа у урода под ними такая воспаленная, зачем Гарри одел их на него? Любопытно. А зачем? А где можно добыть клементин? Надо подумать, Николя не поможет, а вот в деревне должны знать.

– Завтра идем в долину, посмотрим на этот опасный туман, – говорит Николя, с беспокойством смотрит на него, надо успокоить идиота куратора, через силу улыбнулся, – от меня ни на шаг, мало ли что, ничего не трогать, никуда не лезть. – Все деловито кивают, слушают грозного куратора, – да, да, никуда, только бы не передумал, сопля трусливая, вечно трясется из-за всего,

– Слушаемся и повинуемся, о грозный куратор, – глухо рассмеялся Заррот. Это был короткий, безрадостный смех. – Николя заметно успокаивается, он доволен, такое развлечение придумал, а то все мрачные тут такие от жары и от скуки, да, от скуки… Она тоже была здесь, он ее не видел, но теперь он мог обонять ее… и этот ее аромат. Этот аромат… Дерьмо, дерьмо…

Девчонки, крича от восторга, целовали его, а он улыбался веселой, наклеенной улыбкой. Всю ночь его трясло, дерьмо, дерьмо…

* * *

– Тебе холодно?.. Она замерла в его объятьях, положила голову на плечо Эссейла. В ее неподвижности, как и в любом ее жесте, таилась какая-то звериная грация.

Девушка потянулась всем телом, закинула голову вверх, с удовольствием окунулась в мерцающий омут тепло-оранжевых глаз. Улыбнулась. В ее глазах сияли звездочки, и на приоткрытых, влажных и припухлых от его поцелуев губах словно вспыхивали искры.

– Нет, нет… Просто слишком тебя люблю, вот меня и потряхивает…Ты понимаешь, – сказала Айрин шепотом, – я слишком счастлива, я чувствую, как я вся должна перелиться в какую-то еще большую радость… Так я вся полна…

"Только теперь я начинаю по-настоящему жить, – подумала Айрин, еще крепче обнимая своего дракатона. – Только теперь я наконец-то стала самой собой… или вот-вот стану. Потому что раньше – мне всегда чего-то не хватало и я чувствовала, что иду не по тому пути”

В тот день когда Эссейл, держа ее крепко за руку, привел свою аларианту обратно в дракатонский замок, шипя и раздраженно раздувая ноздри, если по его мнению кто-то осмеливался слишком близко подойти к его паре, начались для Айрин эти последние дни ее нового, счастливого мира. Она прекрасно знала, что их осталось немного, насыщенных зноем пылающего лета, ярких, радостных и беспечных. Так получается, что люди, привыкли думать, что будущий день так же ясен, как вдалеке синеватые очертания гор, но даже умные и прозорливые люди, на самом деле, не могут ни видеть, ни знать ничего, лежащего впереди небольшого, мимолетного мгновения их жизни. Айрин это понимала теперь, как никто другой. За этим мгновением, многоцветным, насыщенным запахами, наполненным биением всех соков жизни, лежал непостижимый мрак… Туда ни на волосок не проникали ни взгляд, ни ощущение, ни мысль, и только, быть может, неясным чувством, какое бывает у зверей перед грозой, воспринимала испуганная девушка то, что надвигалось и оттого только крепче прижимала она к себе своего мужчину, свое счастье, словно говоря, «не отдам, мое!». Это чувство было, как необъяснимое беспокойство. Она откуда-то знала, что в это самое время на землю опускалось невидимое облако, бешено крутящееся какими-то торжествующими, и яростными, и какими-то падающими, и изнемогающими черными очертаниями – в этих черных тенях она видела десятки и сотни жестоких дракатонов, скачущих во все стороны Суларии, проверяющих места практики евронийских студентов – курс за курсом и глаза их наливались отчаянной яростью и узкие губы шептали «уничтожить, уничтожить…», и видела она Гарри, торопящегося на черном коне, и мрачной тенью следовал за ним ужасный Саблот.

Она чувствовала, что мужчина волнуется.

– Ну что?

Дракатон вздохнул:

– Не нравится мне этот завтрашний поход. Не знаю что, но что-то царапает меня какое-то беспокойство, – мужчина слегка повел плечами, словно желая освободиться от тяжести бремени размышлений. – Может, ты здесь останешься? Может не пойдешь?

– И что? Оставишь меня здесь одну? – Не поверила Айрин. Одним из самых страшных испытаний для Эссейла были теперь те ужасные пять, а иногда и шесть минут, которые она проводила в туалете в одиночестве, без его присмотра. Эссейл вздрогнул, покачал головой. – Так что идем вместе. Да и что с нами может случиться? Не забывай, мы маги, очень сильные маги, одни из самых лучших.

Эссейл закрыл глаза и неохотно кивнул. Когда он заговорила, его хриплый голос был полон тревоги.

– От меня ни на шаг, великий маг, поняла? – Айрин кивнула, облизнула губы, может теперь, после всех этих разговоров, он может начать утешать ее, потянулась губами к взволнованному мужчине, – Моя радость, мое сердце, возлюбленная моя, звезда моя, жизнь моя…

Он внезапно так стиснул ее в объятиях, что у Айрин хрустнули все косточки, и она лишь крепче прижалась к его сердцу.

День выдался жаркий и душный. Студенты рано утром собрались вокруг куратора. Вышли пораньше, до наступления дневного пекла.

– Ну, объясни нам, что тебе удалось выяснить? – Спрсил Джеймс Николя, топая по широкой тропинке, все остальные с любопытством прислушивались. – Что это за знаменитая Долина лилий и почему ее все так боятся в окресных деревнях?

– Долина лилий – прекрасное место, – ответил Николя, повторяя все то, что сказали ему местные уроженцы. – Эти примитивные простолюдины говорят, туда собирается нечистая сила, и ведьмы, окруженные смертельным туманом, справляют там свои мерзкие праздники. Кто дорожит своей жизнью, не должен к ним приближаться.

Вокруг раздались смешки и хмыканье, только дракатон еще больше нахмурился,

– Ну туман там действительно бывает, это мы видели со скалы,

– Вот этот-то туман, конечно, и подал, по моему мнению, мысль к созданию всех легенд о долине, – вставил свои слова Нед. – Пока эти тупицы дойдут до долины, да с бутылкой вина, да на горячем солнышке, вот голову им и напекает…

– Не слушайте его, фи, Нед, у тебя нет ни капельки поэзии в душе, – перебил Глен, томно поджав пухлые, красивые губки. – Душка Эдди говорил мне, что этот туман, особенно при свете месяца, принимает образы прекрасных молодых женщин или очаровательных мужчин, на голове которых венки из мертвых лилий, а по плечам вьется белое легкое покрывало, они тоскуют от одиночества… Глаза их горят, как звезды, а тела светятся розоватым оттенком…

– Недурно, очень заманчиво, – промычал Драйт, – встретить бы такую…

– Да, Драйт, неплохо, но местные говорят, что немного найдется желающих испытать эту любовь. Всякого, кто волей или неволей попадал в Долину лилий во время нашествия такого тумана, находили мертвым, а если он и приходил оттуда, то умирал через некоторое время и никакие целители не могли помочь ему.

– Староста говорил нам, что существа из тумана вместе с поцелуями выпивают жизнь человека. Он слабеет, бледнеет и умирает. Впрочем, что, дамы и господа, говорить о том, что было да прошло, – с улыбкой продолжал коренастый Мейз. – Совершенно непонятно, зачем нас позвали, потому что все это было в прошлом. Вот уже больше двадцати лет никто не погибал в Долине лилий, хотя эти трусы туда и не суются, видят туман вдалеке внизу и трясутся от страха. Наверх туман не поднимается, так что нам и не придется отличиться, скорее всего это глупые суеверия и сказки.

– А мне та-а-акай сон приснился, – сказал Глен тонким голоском. Худенький мальчик жеманным жестом погладил свою напудренную щеку. – Ко мне пришел прекрасный принц и просил открыть врата, где он давно томится, и сказал, что заберет меня в сладкую грезу, ну и там более в деталях продемонстрировал, что он мне сделает… – конфузясь и внезапно краснея, сообщил мальчик. Эссейл очень мрачно посмотрел на него, по его лицу заходили напряженные желваки,

– Какие врата, где? – спросил Николя.

– Чего он там продемонстрировал тебе? – С ревностью в голове спросил Кай.

– Не знаю. Он сказал «жди и я покажу».

– Вина перепил, идиот, – пробормотал Заррот. Все захохотали, отовсюду раздавались комментарии и описание всего того, что они сделают с прекрасными туманными созданиями и в каких позах.

Так за разговорами, студенты спустились со скалы и направились к блестевшему вдалеке озеру. Они слишком долго сдерживались в этом скучном дворце и теперь веселились и ржали, как целая конюшня голодных лошадей. Мелинду едва не рвет от хохота. Джеймс обнимает Ганну, даже Драйт чуть оттаял от своего хладнокровия и хихикает со всеми.

По мере того, как они удалялись от скалы, ветер спадал. Неподвижная и тяжелая жара опустилась на долину. Вокруг все было спокойно и не внушало тревоги.

Море зелени и цветов, упомрочающе громкое стрекотание кузнечиков, порхают птички, бабочки, тяжело гудя, толстые шмели переваливаюся от цветка к цветку. Сверху они видели – тумана в долине не было, озеро вдалеке блестело, как ярко синий металл. Налево чернел лес, а направо стояла мрачная скала, точно с заколдованным летящим над долиной дворцом. Тропа петляла вниз по летней долине, то узкая и сжатая плотными кустами, то более широкая между рядами дикой вишни и орешника. Они шли около часу.

Один за другим, они вступили на едва заметную тропинку, проложенную среди зелени, медленно идут вниз, аромат цветущих лилейников неотступно сопровождает их, навязчивый и сладковатый.

Все эти тяжелые запахи цветов и пыльцы угнетали, вызывали смутное беспокойство и тоску неизвестно о чем. Веселье затихло, студенты идут, напряженные, нервно оглядываются, вокруг них постоянно слышался шелест, ну, точь-в-точь, как от женских шелковых платьев; слыдкий запах лилий заполнил их, кружит им головы, не дает сосредоточиться.

– Эти лилейники такие густые и высокие, никак не могу понять, правильно ли мы идем, – машет головой Николя, пытаясь вернуть ясность мысли.

– Так спать хочется, ужасная жара! – Стонет Зои,

– Мы потерялись?

– Николя, ты знаешь, куда идешь?

– Проклятье, где озеро, мы идем слишком долго!

– А кто проложил здесь эту тропинку?

Айрин поглаживала рукой вспотевший лоб, погружая время от времени пальцы в свои густые черные волосы и приоткрывая повлажневшие виски, чтобы освежить их, и инстинктивно пытаясь избавиться от охватившей ее тревоги. Похоже, они потерялись, они шли почти весь день, уставшие, голодные.

Николя, приложил палец к потному лбу, устало покачал головой, студенты с надеждой смотрели на своего куратора, у него было загорелое лицо, бритое и простоватое, добрые синие глаза, должно быть, умные и твердые, когда нужно. В нем чувствовались одновременно и сила, и слабость, воля и нерешительность.

– Этот запах! – Николя прочитал короткое заклинание, – сейчас поднимется ветер, запах уйдет. Ребята с надеждой замерли, сейчас полегчает. Пять минут прошло, десять – ничего не происходит. Николя удивленно посмотрел вверх, на голубое небо и застывшее там огненное колесо солнца. Лица студентов, багрово-масленые и черные от жары и пыли, медленно поворачивались к нему.

Солнце смалило исступленно. Аромат цветов сшибал с ног.

– Что это было? – Спросил Джеймс. Николя почуял, как, сорвавшись, резко, с перебоем стукнуло его сердце…Никогда, абсолютно ни при каких условиях не было такого, чтобы его магия не срабатывала. Нонсенс! Абсурд! В нем вдруг выросло смутное, равносильное страху беспокойство. Да что такое здесь происходит?

– Заррот! Ко мне подойди пожалуйста,

Что-то нехороше напряженное послышалось в голосе мужчины, Заррот, не возражая, подошел. Нед и Мейз присоединились. Студенты напряженно смотрели на шушукавшихся магов, самых могущественных в их отряде. Заррот кивнул, повел плечами, очевидно попробовал заклинание, с удивлением посмотрел на свои руки, еще раз попробовал – ничего не происходит, хохотнул. У Мейза ушло несколько минут на переваривание этого невероятного факта. Николя дал ему время осознать это. Событие было из разряда невозможного. Магия была частью их, в их крови, в той малой капле Древней крови, даставшейся им от их матерей.

– Интересненько, очень-очень интересненько. – Изрек наконец потрясенный Николя. – Магия здесь не работает. Мда. Странное место. Надо уходить отсюда. – Вокруг послышались возмущенные стоны студентов:

– Мы весь день ползем по этой жаре! Давайте хоть привал сделаем!

Николя нахмурился. Все его существо вопило, кричало – уходить, убегать, незамедлительно, каждый волосок на его теле встал дыбом.

– Эссейл! – Дракатон, держа за руку Айрин, подошел к нему. «Какой он стал огромный!» – Подумал Николя, за эти недели синеволосый окончательно выздоровел и поражал широким разворотом плечей. Двигался он плавно, грациозно, с легкой и одновременно внушительной неторопливостью опасного хищника.

«Точно не человек, – в который раз с содроганием подумал Нед, – что же он за существо? Ни один дракатон или человек так не двигаются, как змея, ужас!»

Черно-синие волосы мутанта отросли и он убирал их в косу сложного, непривычного глазу суларцев, плетения. Он, единственный во всем отряде, казалось, не страдал от жары, смуглое, узкое лицо его не лоснилось от пота, только вертикальные, переливающиеся зрачки соперничали яркостью с пылающим на небе солнцем. «Он нам дорогу будет освещать в темноте своими глазищами»

– Эссейл, попробуй определить, как далеко вода? – Николя уже привык использовать великоленный нюх дракатона.

– Питьевой воды нет поблизости,

– Дорогу назад найдешь?

– Найду;

– Проклятье! – Выругнулся Николя, в его голове собирались тучи. И, поймав недоуменный взгляд Айрин, раздраженно добавил. – Эти идиоты воды с собой почти не взяли, зато вина и травки полные сумки! Поворачиваем назад!

Студенты не осмелились открыто противостоять решениям своего молодого куратора, под недовольное ворчание и скептические комментарии, мол нашли кого слушать, уродов всяких, повернули назад. С трудом потащились обратно, неимоверный жар лета накрыл всех, точно тлеющее одеяло. Молодые люди изнемогали от зноя и жажды. Но не прошли уставшие маги и получаса, как неожиданно заросли, залитые ярким пламенем солнца, оборвались и в открывшемся просвете блеснула голубая поверхность воды, перед пораженными физиономиями студентов явилась прекрасная картина – великолепная зеленая долина и величественное озеро. День был ясным и чистым, как звук праздничного колокола. Дул легкий ветерок, от которого по дороге весело бегали чередующиеся пятна солнечного света и теней от редких деревьев. Не прошло и часа, как радостно улюлюкающие студенты вышли к живописному берегу, заросшему плакучими ивами, склонивших свои тяжелые ветки к самой воде…

– Ура! Пришли!

– Красотища!

– Дошли!

– Вот ведь как, – сказал Николя, укоризненно посмотрел на дракатона, молча смотревшего на озеро, как на старого врага, какое-то предчувствие мучило Дракатона весь день. И вот теперь его беспокойство достигло пиковой точки, – а ты, нет воды, нет воды, ошибся, болван, вон ее сколько!

Нед, сняв панамку, расчесал пальцами густые, черные волосы. – Чувствуешь ли ты присутствие Зла? – спросил он Драйта.

Маг-менталист покачал головой.

– Я не вижу и не чувствую ничего, кроме жаркого дня, миларды кураторы.

– А ты, Мейз, что скажешь?

– Умение чувствовать Зло – не самая сильная моя сторона, – ответил мужчина, глянув на Николя, и тот прочел в его глазах веселость, близкую к насмешке. – Не психуй, милард куратор, ну поплутали чуток, ну сказок местных дибилов наслушались, вон на испуганную рожу мутанта насмотрелись, вот и дергаемся. Все просто отлично – травка мягкая, водичка теплая, все просто превосходно!