Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)
Поставленная цель в мгновение мобилизовала сознание, включила все возможные и невозможные механизмы защиты и нападения. И пусть Валерия не видела мужчину, который задавал вопросы, на уровне интуиции она смекнула, чем можно его смягчить: прикинуться жертвой! Жалкой, раздавленной человеческим коварством, злом. И зовут это зло Вадим Ладышев! Это у него была запись, это ему она передала крупную сумму денег, чтобы ее выкупить! Но запись все равно оказалась в приемной депутата. И не только там. В итоге она, Валерия, лишилась работы, потеряла семью. Она не делала то, в чем ее пытаются обвинить!
В процессе истеричного слезного монолога мозг окончательно пробудился от трехмесячной спячки. Вспомнив и сопоставив факты и наведя возможные логические связи, Лера безошибочно вычислила личность своего похитителя: Максим Обухов. Юрий о нем рассказывал: в прошлом спортсмен, работает в охранном бизнесе, занимает высокую должность в одном из ночных заведений. Неужели решил отомстить за отца? Чудесно! Она укажет ему виновника всех бед!
Роль жертвы Валерии удалась на славу: голос похитителя потеплел, в нем мелькнули нотки сочувствия. А спустя час ночные страхи закончились для нее так же быстро, как и начались: посадили в машину, довезли до подъезда.
В квартиру она вернулась уже другой: вылила в мойку бутылку коньяка, приняла душ, заварила крепкий чай и стала думать, как жить дальше. Спасибо Обухову с его отпрыском за то, что выдернули из бездны, привели в чувство! Слюнтяй этот Максим! Такой же, как его папаша! Пожалел ее… Только она его не пожалеет и когда-нибудь отомстит за страшную ночь в холодном подвале! Но сначала снова станет сильной! Еще сильнее, чем была прежде! И тогда поплатятся все, кто принес ей боль и страдания!
Окончательно придя в себя, Валерия первым делом позвонила Петру и выдвинула условия по разделу имущества: ей достается квартира, ему – дача и старая «Волга». Дочь, так и быть, она отпускает: пусть живет с отцом.
«Придет время – сама прибежит, – хладнокровно рассуждала Лера. – На папочкину пенсию красиво не поживешь. А я на безбедную жизнь заработаю. Уже знаю как. Вот тогда и накажу Софию за предательство. Ох, как я ее тогда накажу!.. – прищурилась, распаляя воображение. – И больше от себя не отпущу. Это и будет моя месть Петру!»
Целеустремленности Валерии всегда можно было позавидовать: спустя четыре года почти все пункты ее нового жизненного плана выполнены. Все, кроме мести. Увы, события страшной ночи, ставшей поворотным моментом в ее судьбе, не прошли бесследно для психики: все так же боялась резко тормозивших рядом машин, держалась подальше от подвалов. Периодически мучил один и тот же кошмарный сон: полотняный мешок на голове, связанные руки и вызывающий ужас мужской голос. Вскакивала с кровати, с трудом себя успокаивала и понимала: сил для мести пока еще недостаточно. Рано, надо подождать.
«А может, ну ее, эту месть? Перелистнуть страницы прошлого и забыть? Просто жить, радоваться жизни…» – изредка посещала ее и прямо противоположная мысль.
Стоило так подумать, как в душе наступало недолгое умиротворение. Ровно до того момента, пока, просматривая новости в интернете, не наталкивалась на какое-то упоминание о Ладышеве: построил завод, вошел в очередной топ бизнесменов… И всё – словно где-то внутри срывало крышку со скороварки с кипящим варевом: душу начинало лихорадить, выкручивать, на волю вырывались пропитанные злостью и ненавистью затаенные желания.
И ночной кошмар тут же возвращался…
Включив ночник над головой, Лера встала, прошла на кухню, умыла лицо холодной водой.
«Зря я снова вспомнила о Ладышеве! – Она подошла к окну. Упершись лбом в разделяющую створки планку, уставилась невидящим взором в поблескивающую в ночи Свислочь. – И сон не к добру. Три часа, надо попытаться снова уснуть… – вернувшись в постель, заползла под одеяло. – Страшно… Придется спать со светом. Хоть бы Грэм поскорее приехал…»
Катя нервничала. Бесконечно проверяла телефон, раз за разом выходила на улицу. Никаких вестей: ни о ключах, ни о машине. В памяти аппарата сохранились номера и Ладышева, и Поляченко, но позвонить им она не решалась. С кем могла бы поговорить, так это с Зиновьевым, но такого контакта в списке не было. И Веня куда-то пропал: на звонки не отвечал, сам не перезванивал.
Меж тем на улице стемнело. Она в очередной раз достала телефон, посмотрела на дисплей и спрятала обратно в карман: «Нет, не могу… Нельзя!»
– Катя, ты наконец-то расскажешь, что случилось ночью? – удерживая за руку скачущую рядом внучку, недовольным тоном спросил отец. – Девятый час вечера, а я не услышал от тебя ни слова! Где машина?! – не сдержавшись, повысил он голос.
– Папа, потерпи еще немного. Я все расскажу…
За воротами послышался звук работающего двигателя, ожил телефон.
«Александр, водитель», – подсказал дисплей.
«Наконец-то! Оказывается, у меня был номер Зиновьева!» – то ли расстроилась, то ли обрадовалась Катя.
– Будет сейчас тебе машина! – успокоила она отца.
– Да, Саша!.. Выхожу!.. Что ж так долго?
– Извините, Екатерина Александровна! – Зиновьев вылез из машины и протянул ключи. – Я их почти сразу в канаве нашел, но пока от грязи очистил, пока высушил, проверил все… Извините, что быстро не получилось.
– Позвонил бы. Я же волнуюсь.
– Я сразу хотел позвонить, когда нашел, но у меня не было вашего номера. Потом завозился, забыл. Извините! Потом попросил номер у Вадима Сергеевича, хотя и он не был уверен, работает ли. Вы ведь долго отсутствовали. Да, Вадим Сергеевич просил передать вам спасибо. Он свяжется с вами, как только разгребет ситуацию.
– Пистолет нашли?
– Нашли. Ненастоящий.
– А Поляченко как?
– Можно сказать, отделался испугом: связки в голеностопе повредил, зафиксировали лангетой. Андрей Степанович рекомендовал без костыля не передвигаться.
– Андрей Степанович? Заяц?
– Да. Он для нас всех вместо скорой помощи, – впервые улыбнулся Зиновьев. – Час назад за Андреем Леонидовичем Зина приехала, со скандалом домой увезла.
– Зина?! Секретарша? – округлила глаза Катя.
– Да… – не понял он ее удивления. – А… Вы, наверное, не знаете! Они же поженились, их сыну два года на днях исполнится! И Красильников женился: две девочки-близняшки у него.
– Вот это да! Какие у вас еще сногсшибательные новости? Ты женился?
– Здравствуйте! Меня зовут Марта! А вас как зовут? – неожиданно раздался детский голос.
Катя и не заметила, как подошли дед с внучкой.
– Здравствуйте!.. Очень приятно! Меня зовут дядя Саша! – присел перед девочкой Зиновьев. – Мы с твоей мамой вместе работали. Ваша?.. Красавица! – и вернулся к заданному вопросу: – Нет, Екатерина Александровна, я пока не женился. А нового у нас много чего, вы лучше спросите у Вадима Сергеевича. Он меня с ребятами домой отправил, – кивнул парень на включенные фары еще одной подъехавшей машины, – а сам остался. Сказал, что заночует в кабинете.
– Как это в кабинете?
– Так завод для него как дом. Когда линию по сборке запускали, он неделями в кабинете ночевал. И, кстати, тоже до сих пор не женился, – непонятно зачем добавил Саша. – Я поехал. Еще раз извините! Вы звоните, если вдруг помощь понадобится! До свидания! До свидания, красавица!
– До свидания дядя Саша! – помахала ручкой Марта.
– И что там за пистолет? – хмуро поинтересовался Александр Ильич. – Бери Марту, веди в дом: ей уже спать пора. Ключи, – протянул он руку. – Я за Ариной съезжу, с работы заберу. Ну, а потом уж поговорим обо всем…
Его тон не предвещал ничего хорошего.
Вадим открыл глаза. Не сразу сообразил, где находится, резко вскочил…
«В кабинете…» – он снова рухнул на диван, поправил под головой подушку.
Поднес к глазам руку, циферблат на часах показал три ночи. Сколько же он спал? Помнится, проводил не спавших более суток Зиновьева с ребятами из охраны, зашел в комнату к дежурному, убедился, что включен периметр охраны здания, поднялся в кабинет, достал из внутренней ниши дивана постельное белье, коснулся плохо соображающей головой подушки и… всё, провал.
«Итого чуть больше восьми часов сна за двое суток. Надо постараться уснуть, может так случиться, что завтра снова будет не до сна, – Ладышев повернулся на бок, закрыл глаза. – А в Японии уже утро, скорее всего, изучают мой отчет. Представляю их лица… А уж когда Икеночи доставит им два с виду абсолютно одинаковых блока, при всем их умении контролировать эмоции, уж точно раскроют рты в недоумении. Тот же Такаши, когда перед ним положили два блока и спросили, где оригинальный, так и не определился: все надписи один к одному, все защелки, заклепки, одни и те же серийные номера – никаких признаков подделки! Пришлось подсказать… – Эта мысль заставила его улыбнуться. – Те, кто все это готовил, однозначно имели доступ к отправке узлов и деталей, заранее готовили копии. И к полной спецификации собранных установок имели доступ: четко знали, в какой делать подмену. А ведь концерн сразу получает электронные копии паспортов собранных установок. Выходит, кто-то контролировал процесс, давал отмашку… И эти «кто-то» – целая цепочка, которая тянется из самого сердца корпорации. Организовать такое возможно только с привлечением больших сил и средств».
До всего этого Ладышев дошел путем мозгового штурма вместе со сбежавшим из больницы Поляченко. И помогли им в этом показания Черненко, который получал указания, в какой из готовых к отправке установок произвести замену. Выяснилось, кстати, что таких подмен должно было быть шесть, но один заказ Черненко выполнить не смог. Вернее выполнил, но так сложилось, что упакованную установку пришлось экстренно заменить: уронили несколько ящиков и, от греха подальше, решили отправить весь комплекс обратно на тестирование. Тогда это было ЧП вселенского масштаба, и Ладышев, не раздумывая, наказал всех причастных: от главного инженера до водителя погрузчика. И вот, поди ж ты, как вышло: а если бы именно та установка отказала во время операции и случился летальный исход? Возможно, такой вариант и был конечной целью злоумышленников: обвинить в производстве некачественной медицинской техники, по причине которой гибнут люди. Так что не зря говорят, что нет худа без добра.
К счастью, та установка до сих пор находилась на складе: после повторного тестирования (Черненко пришлось снова экстренно менять программный блок) ее на всякий случай отставили в дальний угол: несчастливая, пусть подождет. Паспорт изделия с полной спецификацией хранился в сейфе начальника коммерческого отдела Сифоненко, и рано или поздно она могла бы выполнить свое незавидное предназначение: схема проникновения на завод и замены блоков была хорошо отработана. Дверь запасного выхода все тем же Черненко еще в начале лета была выведена из общего периметра охраны, после смены он незаметно оставался на ночь на территории завода, открывал изнутри дверь подельникам. Вместе с ними аккуратно распаковывал нужную установку, менял блок, пломбировал. Всё так же аккуратно запаковывалось, и злоумышленники все вместе покидали территорию.
Все это шаг за шагом Ладышев указал в отправленном в концерн отчете, который мог быть оценен как положительно, так и отрицательно: с одной стороны, партнер выявил и раскрыл часть цепочки международного заговора, направленного на дискредитацию концерна; с другой – не сумел организовать полноценную систему безопасности предприятия. То есть попустительствовал деятельности злоумышленников.
Но сначала Ладышев донес эти выводы до комиссии: вместе отправились в зону тестирования и под запись на видео (на этом настоял Поляченко) провели эксперимент с блоками. Все подтвердилось: с одним из них установка работала как часы, с другим – на определенной минуте давала сбой данных, затем следовало самопроизвольное выключение. При повторном запуске данные не сохранялись. Запротоколировав все до мелочей, не привыкшие выдавать эмоции японцы упаковали оба устройства, забрали спецконтейнер для дубликата, видео с записью эксперимента, поблагодарили за совместную работу, откланялись и отправились на поджидавшей их посольской машине прямо в Москву, а уже оттуда самолетом в Токио.
«Можно только представить, что там у них сейчас начнется: харакири точно кому-то придется делать, – Вадим усмехнулся, перевернулся на спину и уставился в темный потолок. – Только мне от этого не легче: один конвейер стоит, монтаж и запуск второго отложен на неопределенный срок. Да и само итоговое решение может оказаться не в нашу пользу. «Спасибо за совместную работу», – приедут, демонтируют оборудование – и до свидания, – мрачные перспективы заставили его повернуться на бок, раздраженно влепить кулаком в кожаную спинку дивана. – А я потеряю все: и деньги, и дело всей жизни. Кому нужно пустующее производственное здание? Да никому! Точно так же, как не нужны площади в наштампованных за последние годы бизнес-центрах. В лучшем случае кто-то купит за гроши, и они уйдут на многочисленные издержки…»
Тягостные мысли заполонили сознание, и, поняв, что уже не уснет, Вадим встал. Включил кофеварку, загрузил капсулу, в ожидании кофе зашел в санузел и сразу обратил внимание на непорядок: полотенце не на том крючке, заколка на столешнице. Выдвинув одну из полок, он хотел было машинально бросить внутрь лишний предмет, как вдруг замер, разжав ладонь: коричневый пластик с зубчиками для удерживания волос. Откуда он в его душевой?
«Катя, – сообразил Вадим. – А если неслучайно оставила?.. Вряд ли: хитрости и умышленных действий с далеко идущим расчетом за ней не замечал. Не думаю, что время ее изменило. Скорее наоборот: как была, так и осталась прямолинейной. В отличие от Ады, к примеру».
Катя и Ада Лесина. Больше никто из женщин никогда не пользовался душевой в его кабинете. И если нахождение первой было продиктовано сложившимися обстоятельствами, о том, как оказалась здесь вторая, Вадим старался не вспоминать: злился, что не справился с собственной физиологией и позволил ей взять над собой верх. А ведь до этого был уверен, что научился себя контролировать. Но не в тот день. Оправдывать свое поведение тем, что давно не было секса и его спровоцировала горящая от вожделения женщина, было глупо.
Сам виноват.
…Пока Вадим строил завод и реконструировал дом, ему действительно было не до сексуальных утех: постоянные разъезды, командировки, согласования, подрядчики, контроль финансов. Потому и продал жилплощадь на Коммунистической, которую давным-давно освободил Поляченко. Решиться на это помог неприятный случай: на кухне прорвало трубу, вода залила два нижних этажа, соседи выставили счет за ремонт. В квартиру он не заглядывал месяцами, а в тот день, как специально, вообще никого из близких в городе не оказалось: сам был в Японии, Поляченко с Зиной уехали на выходные к родственникам, до Галины Петровны не сразу смогли дозвониться. Пришлось аварийщикам перекрывать воду во всем доме, ну а Ладышеву выслушивать претензии соседей. К счастью, квартира была застрахована, так что сильно тратиться не довелось. Отремонтировав свою, он тут же выставил ее на продажу, довольно быстро нашел покупателя и, не раздумывая, подписал договор купли-продажи. Ни к чему ему «холостяцкий аэродром»: на постоянную партнершу нет времени, для разовых встреч, которые он, к слову, не приветствовал, всегда можно найти место.
И ни разу не пожалел о продаже, пока не приключилась история, воспоминания о которой по сей день портили ему настроение. Тогда, сразу после процедуры приемки-сдачи готового здания завода, в комнате совещаний устроили фуршет: руководящее звено его компании, представители генподрядчика. Бутерброды, шампанское, тосты. Довольно скромно, на скорую руку, так как заранее не готовились: Зина – в декретном, а другим и в голову не пришло об этом подумать. Чисто символическое мероприятие закончилось быстро: подержали в руках фужеры с шампанским, произнесли в адрес друг друга хвалебные речи, закусили. Так как почти все были на машинах, никто не пил, лишь слегка пригубили напиток.
И стоять бы шампанскому недопитым, если бы не Ада Лесина. Дочь владельца строительной компании почтила своим присутствием сдачу объекта вместо своего отца, Леонида Самуиловича Лесина, и опорожняла бокал за бокалом. С ее отцом Ладышев познакомился случайно: искал генподрядчика для стройки, просматривая конкурсные предложения, обратил внимание на одно, более чем устраивающее и по цене, и по срокам исполнения. Дал задание Поляченко выяснить, что за компания, кто хозяин. Тот навел справки и посоветовал не связываться. Уж больно неоднозначная репутация у владельца: бизнесмен средней руки перебрался из Минска в Москву в начале двухтысячных, удачно женился на единственной дочери известного банкира. Тесть вскорости скоропостижно скончался, супруга Лесина унаследовала приличное состояние: банк, строительную компанию, завод ЖБИ в Подмосковье, фабрику окон, деревообрабатывающий комбинат. Это только то, что было на слуху, а сколько всего осталось «за кадром», история умалчивала. Поговаривали, что в лихие девяностые отец супруги не гнушался ничем: откровенный бандитизм, рейдерство…
Как бы то ни было, к концу жизни он успел придать нажитому богатству законный вид, и после его кончины проблем у наследницы не возникло. Дочь вступила в права наследования и тут же передала все дела мужу: желания заниматься бизнесом у нее не было. Лесин, обладая деловой хваткой, с удовольствием продолжил дело тестя: строил, продавал, кредитовал. Но сначала провел полный ребрендинг не только всех доставшихся компаний, но и собственной репутации. Отныне о периоде его деятельности в Минске не вспоминали, а если кто-то и решался делиться воспоминаниями, то с оглядкой и шепотом: умен, хитер, коварен, слово не держал, на деньги кидал. Да и по характеру был далеко не ангелом, с конкурентами поступал жестко. Если не сказать жестоко.
Словно почувствовав, что чаша весов готова склониться не в его пользу, Лесин неожиданно сам прилетел в Минск, назначил Ладышеву встречу, на которой не только подтвердил свои предложения, но и выдвинул новое: кредитная линия на выгодных для заемщика условиях. Мол, хочет помочь земляку. Не безвозмездно, конечно, а обеспечив заказом одну из собственных структур. Отказаться от такого предложения Ладышев не мог – концерн поставил ему жесткие сроки: успеет построить – быть совместному предприятию, нет – значит, нет. И кредит не помешает, иначе придется обескровить «Моденмедикал». Поэтому тогда он впервые не прислушался к рекомендации Поляченко.
Лесин слово сдержал: объект построили и сдали в срок. Вадим также исправно выполнял свои обязательства: строго выдерживал графики погашения кредита, оплаты процентов. Словом, между ним и Леонидом Самуиловичем сложились хорошие партнерские отношения, и мысленно Вадим благодарил фортуну. Хорошо, что не послушал Поляченко!
На приемку-сдачу здания Лесин обещал приехать лично, но не сложилось: утром позвонил, поздравил, объяснил, что в Москве задержали дела. Но пообещал прислать доверенного человека, которым и оказалась его дочь от первого брака – Ада. Вадим был с ней давно знаком: тридцатипятилетняя дамочка вела светский образ жизни, рассекала по городу на «Бентли», владела салоном красоты и магазином модной одежды. И очень любила шумиху вокруг себя, начиная от обилия фото в инстаграме и заканчивая всевозможными скандалами: то обслужили не по статусу, то не так встретили, то не уступили место на парковке… Все это бурно обсуждалось в социальных сетях. Поговаривали, что по этой причине Ада не сжилась с мачехой: во второй семье у Лесина детей не было, и несколько лет назад он решил забрать дочь с внучкой в Москву. Но не сложилось: бурный образ жизни падчерицы раздражал мачеху, а потому, оставив дочь на воспитание дедушке, Ада с радостью вернулась в Минск. Это был ее родной «аквариум», где она привыкла быть на первых ролях, а не в массовке, как в Москве, среди многих подобных ей отпрысков состоятельных папочек.
Ладышев подобной публичности и жизни напоказ сторонился, а потому от Ады всегда держался подальше. Хотя в период его ночной клубной жизни сделать это было сложно: обеспеченные тусовщики чаще всего вращались в одном кругу. Чай не Москва, не так много мероприятий, подчеркивающих твой финансовый статус. Но то время осталось для него далеко позади, теперь ему некогда было даже с мамой пообщаться, не говоря уж о тусовках, куда его приглашали по старой памяти. Стройка, дом, деловые переговоры, работа – вот и все забавы. Тем удивительнее было увидеть знакомое лицо из прошлой жизни. Да еще в ином статусе: дочь партнера по бизнесу, которого он уважал. Соответственно, и к Аде Леонидовне он отнесся так же.
Но просто уважения ей показалось мало. Будучи изрядно подшофе (на хорошее шампанское Ладышев в ожидании Лесина не поскупился), она не торопилась уезжать и попросила устроить личную экскурсию по административному корпусу. Пришлось Вадиму водить ее по этажам и коридорам. Пока дошли до двери его кабинета, дамочку порядком развезло: дважды едва не упала, поэтому уцепилась за его локоть. И вдруг попросилась в туалет. Пришлось сопроводить в свой: не тащить же ее в другой конец коридора!
Вадим проводил Аду до санузла, но не успел и подумать, как дальше поступить с надоедливой гостьей, как та распахнула дверь и, представ перед ним в чем мать родила, поманила призывным жестом. Вот и не устоял: такую остервенелую страсть, с какой Ада впилась в его губы, он помнил разве что в буйных сексуальных фантазиях юности. Последнее, что осталось в памяти, лихорадочно раздираемая упаковка презервативов, хранившаяся на всякий случай в душевой.
Отрезвление наступило быстро, практически одновременно с окончанием акта: нарушил правило, которому учил отец! Работа, а тем более рабочий кабинет – не место для любовных утех! Так что, несмотря на желание второй стороны продолжить более близкое знакомство до утра, он оделся, помог то же самое сделать партнерше, вызвал такси, сопроводил ее к выходу, усадил в машину…
И дал себе слово: «Никогда!»
Как отрезал. Но Ада еще долго не могла успокоиться…
«Катя другая… Волосы отрастила, – снова глянул он на заколку и, улыбнувшись, вспомнил, как тайком наблюдал за ней через стеклянную перегородку во время дачи показаний. – В остальном почти не изменилась».
В комнате охраны она беседовала со следователем за закрытой дверью. Вадим переживал, несколько раз как бы случайно проходил мимо, бросал тревожный взгляд на записывавшего показания человека в форме, на сидящую перед ним женщину. Когда позже спросил, что интересного она рассказала, следователь снисходительно буркнул: «Ничего. Ну а что вы хотите от блондинки?»
«Знал бы ты эту блондинку! – усмехнулся Вадим, прихватив заколку, взял чашку с кофе и присел за рабочий стол. – Как они их носят? – сделав глоток, он попытался прицепить заколку на макушку, но та, не найдя за что ухватиться, тут же снова соскользнула в ладонь. – Сколько я ее не видел? Больше четырех лет… И надо же такому случиться, чтобы появилась здесь именно в такой день и час! Не окажись она за забором – не было бы у нас ответа на вопрос, что же давало сбой в работе систем. Вот и не верь после такого в совпадения, – Вадим открыл календарь в ноутбуке, припомнив дату последней встречи с Катей в аэропорту, для чего-то восстановил архив переписки с Хильдой и удивился: – Получается, я не слышал о ней ничего больше двух лет…»
После того, как детский фонд имени Вайса Флемакса прислал ему отчет об удачно проведенной повторной операции и завершении реабилитационного периода, Ладышев попросил Хильду больше его не тревожить сообщениями о Евсеевых. Его миссия выполнена, и точка. Без того хватало забот: в одной только Японии шесть раз за год пришлось побывать! Случалось, прилетал в Минск, принимал душ, менял одежду в командировочном чемоданчике, инспектировал одну стройку, несся на другую (реконструкцией дома не ограничился и затеял стройку бани с бассейном), заскакивал в офис, подписывал необходимые документы и снова мчался в аэропорт. Успеть бы с матерью словом перекинуться да обсудить текущие дела с глазу на глаз с Поляченко!
А еще усердно штудировал японский в любую свободную минуту: во время перелетов, в машине. Даже ночью спал в наушниках, используя модную методику изучения языков. Но то ли возраст давал о себе знать, то ли обилие отвлекающих дел и тем, но японский давался ему тяжело. Словно заблокировался особый портал в памяти, отвечавший за усвоение иностранных языков. Разве что стал понимать разговор да изъясняться на бытовые темы. Мозг и без того трудился с перегрузкой.
И все же Хильда еще почти полтора года продолжала слать ему отчеты о здоровье Марты Евсеевой: консультации, обследования. Объясняла это правилами фонда: операции обошлись чуть дешевле и остались неизрасходованные средства. Затем всё резко прекратилось.
«И почему она появилась здесь именно вчера, да еще на пару со своим оруженосцем Веней? – Вадим в очередной раз поймал не удержавшуюся на коротких волосах заколку и неожиданно стал злиться. – Случайно, неслучайно!.. Хватит! Жил не тужил, а тут появилась! – он бросил коричневый пластик внутрь нижнего ящика, с грохотом задвинул его и пошел к дивану. – …И ведь вру сам себе. Хочу еще раз увидеться, поговорить. Вот прямо сейчас!.. Дурак ты, Ладышев! Спать! Иначе от недосыпа и до галюников недалеко!» – уткнулся носом в подушку, закрыл глаза и… сразу уснул.
Катя перевернулась на спину, прислушалась к сопению Марты и уставилась в темный потолок. То ли потому, что домашние позволили ей выспаться утром, то ли из-за одолевавших мыслей и взбудораженного последними событиями сознания сон не шел. Давным-давно вернулись отец с Ариной Ивановной, пошептались на кухне, ушли к себе в комнату, а она все вертелась на кровати, вертелась…
«Представить не могла, что Зина и Андрей Леонидович поженятся! Они же такие разные! И вот на тебе: поженились, ребенка растят… Впрочем, сколько я их знала? Совсем немного, несколько месяцев. И только теплые воспоминания об обоих. Пусть будут счастливы!.. А Ладышев? Такое предприятие с японцами отгрохал! Это просто фантастика! А ведь я о подобных планах даже не слышала. Значит, уже после меня пришла в голову эта идея… Сколько же за четыре года воды утекло! Люди о чем-то мечтают, воплощают в жизнь… Одна я живу с единственной мечтой: чтобы Марта выздоровела. Может, неправильно это? Вот Вадим – молодец: не «купи-продай», а серьезное производство. Мог бы и дальше снимать сливки с продаж, наслаждаться жизнью, а он взвалил на себя такое дело! Характер! Жаль, что не успела я ни понять, ни оценить его до конца. Только полюбить и успела. И как было приятно снова оказаться у него на руках: пусть секунды, но так… прямо дух захватило!» – вновь и вновь прокручивала Катя в памяти мгновения, когда Вадим подхватил ее на руки, перенес в душевую, аккуратно опустил на пол.
Точно кадры из той, прошлой, жизни. Ему нравилось подхватить ее, покружить, не прерывая страстного поцелуя, отнести на кровать или же присесть на диван, усадив к себе на колени, обнять, зарыться лицом в ее волосы. А она наслаждалась этими минутами счастья, вдыхала ароматы его тела… Неудивительно, что едва не лишилась чувств от запаха, исходившего от спортивного костюма. С Генрихом никогда ничего подобного не случалось: не было тех возбуждающих запахов, что сводили с ума, не возникало состояния невесомости, будто паришь над землей, а от эмоций перехватывает дыхание…
«Костюм! Я забыла отдать Зиновьеву спортивный костюм Вадима! – вспомнила она о пакете с вещами. – А что, если прямо сейчас отвезти? Саша сказал, что он заночует в кабинете… Катька, ты дура! Зачем тебе это?! Успокойся и спи!»
Сна по-прежнему не было ни в одном глазу, зато крепло желание снова увидеть Вадима. Достигнув пика, оно вызвало такой всплеск эмоций, что, больше не раздумывая, Катя поднялась с дивана. Прислушалась к посапыванию Марты: спит крепко.
«До семи будет спать как минимум, – прикинула Катя. – Успею вернуться. Туда и обратно по пустой дороге – максимум час».
Прихватив стоявший в углу пакет, она на цыпочках вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь, не включая свет, пробралась на кухню, вытянула ящик, где обычно хранились ключи от машины, пошарила рукой. Пусто!
В этот момент за спиной раздался щелчок, вспыхнул свет.
– К Ладышеву собралась? Не ищи, ключей там нет. И даже думать забудь куда-то ехать, пока все не расскажешь! – категорично заявил стоящий в проеме Александр Ильич.
5
Сквозь сон Валерия услышала сигнал: пришло сообщение. Пошарив рукой по тумбочке, нашла телефон, глянула на часы: три ночи. В такое время ей мог писать только Грэм, оправдывая свои действия тем, что прямо сейчас думает о ней, скучает. Он пребывал в уверенности, что Валерия также влюблена в него без памяти, а потому будет рада весточке в любое время дня и ночи. Подобные ночные побудки Леру раздражали, злили, но она пока помалкивала, не хотела его разочаровывать. К тому же таким образом он частенько предупреждал о скором приезде. Правда, при этом мог появиться на пороге уже через пятнадцать минут. Но и этого было достаточно, чтобы привести себя в порядок: проснуться, умыться, расчесать волосы. Иногда и на макияж хватало времени. Все зависело от времени суток. Так что терпела. И на то были причины.
Всё началось зимой, когда в один из приездов Грэм как бы между прочим поинтересовался, знает ли она человека по фамилии Ладышев. Мол, собирается вести с ним бизнес, но уверенности в потенциальном партнере нет, и информации кот наплакал.
Валерию словно парализовало! Накануне она как раз искала в сети что-нибудь новое о Ладышеве: все у него прекрасно, вот-вот запустит производственную линию с японцами. И вдруг такой вопрос…
Ступор был недолгим: не контролируя себя, Лера буквально взорвалась от ярости! Ладышев – подлец, мразь, сволочь! Когда-то он оставил ее беременной, вынудил выйти замуж за другого, спустя много лет снова объявился, опять предал, разрушил ее жизнь! Да она его ненавидит!!! И не только она, таких – предостаточно!
«Кого ты имеешь в виду?» – на лице Грэма можно было прочитать весь спектр чувств – от недоумения до сочувствия.
Сделав секундную паузу, чтобы взвесить все «за» и «против», Лера рассказала о «невинной» видеозаписи, которую Ладышев передал заинтересованным людям. Этого оказалось достаточно, чтобы ее уволили. Поведала и о своем похищении, о сыне Обухова, который мог бы, но так и не отомстил за отца-инвалида. Нелицеприятных подробностей она, конечно же, избежала, но главное было сделано: после такой «правды» Грэм точно не решится вести бизнес с Вадимом. Не поверит ей – пусть встретится с Обуховым-младшим. Вдруг Грэму удастся разогреть в отпрыске бывшего любовника остывшую ненависть?
