Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"

Автор книги: Наталья Батракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

«Кручина» вернулась, и надо было что-то делать, чтобы она его не поглотила надолго. Потому и попросил мать его не будить, мол, хочет выспаться. На самом деле собирался в воскресенье с утра встретить «кручину» во всеоружии и перед сном долго себя настраивал на другие эмоции.

Ему нравится его теперешняя жизнь, которая напоминает стремительный поток. В сравнение с ней прежняя, более размеренная и спокойная, была ему уже скучна. Он повзрослел, перерос все эти ночные тусовки, клубы, бесцельное времяпровождение. И понимание, что надо что-то менять, иначе вообще пропадет интерес к жизни, пришло очень вовремя. Силы на поиск новых ощущений рано или поздно иссякнут, потому что его уже трудно чем-то удивить, порадовать. Ничто не вызовет эмоций, которых ждешь, на которые надеешься. Далее – депрессия, антидепрессанты, «кручина».

Нет уж! Лучше жить, как сейчас, на вершине вулкана, где случаются землетрясения, выбросы лавы, пепла, а ты пытаешься их предугадать, борешься с последствиями. В том-то и прелесть этих экстремальных мгновений – каждое надолго задерживается в памяти! В минуты затишья можно посидеть на вершине горы, безмятежно наслаждаясь голубизной чистого неба, ласковыми лучами солнца, свежестью ветра и хорошо при этом понимая, что покой – ненадолго.

Ровно настолько, чтобы почувствовать этот жизненный контраст и зарядиться новыми силами…

С такими мыслями и уснул.

Увы, планы выспаться воплотить в жизнь Вадиму не удалось. Сначала проснулся в шесть утра по привычке, долго крутился, пытаясь снова уснуть. Но едва получилось задремать, кто-то позвонил в домофон. Хорошо хоть мама уже встала, не пришлось топать вниз, смотреть, кто там. Услышав, как она вернулась в дом – своеобразный сигнал, что все в порядке, – Вадим смежил веки и снова попытался уснуть. Почти получилось, как вдруг… снизу раздалось заливистое щенячье тявканье!

Не поверив собственным ушам, он оторвал голову от подушки, прислушался: вроде тихо. Значит, приснилось. Но стоило снова закрыть глаза, как тявканье повторилось. Однозначно щенок! В телевизоре, что ли? Вряд ли. Мама никогда не включит его на полную громкость, если он спит.

Набросив халат, он приоткрыл дверь и тут же услышал негромкий голос матери: кого-то отчитывает? Озадаченный, Вадим стал спускаться вниз, уже дошел до последней ступеньки, как прямо ему под ноги с громким тявканьем бросился серый лохматый комок! От неожиданности он едва не подпрыгнул!

– Мама, это кто?!

– Разбудил-таки! Ах, ты негодник! – поспешила к щенку мать, погрозила ему пальцем, на что серый комок, радостно тявкая, стал наворачивать круги по первому этажу со всей доступной его возрасту скоростью.

– Ну прямо Кельвин! – не удержался от улыбки хозяин дома, присел на ступеньку, протянул руку. Щенок отреагировал на нее по-своему, продолжая тявкать, то бросался к ладони, то отпрыгивал. – Откуда он здесь?

– А вот это я у тебя хотела спросить, – Нина Георгиевна подошла к сыну, улыбнулась. Невероятно, но с тех пор как похоронили ее любимца, впервые ее лицо светилось радостью. – Позвонил мужчина, передал за воротами вот это чудо, вручил пакет документов, пакетик с кормом, сказал, что ты сам мне всё объяснишь, сел в машину и уехал. Да, еще наши корзины привез. А мы их вчера обыскались с Галей, весь подвал перерыли.

– И что за мужчина? – попытался сообразить Вадим.

– Мы познакомились с ним в ветклинике. Он был с овчаркой, похожей на нашу Геру.

Вадим напряг память… Гера, ветклиника…

«Отец Кати! – вспомнил он. – Так вот оно что! Две недели назад в воскресенье утром мы договаривались ехать смотреть щенка! Я улетел в Токио… Совершенно вылетело из головы! А она, выходит, не забыла…»

Вадим снова протянул руку к щенку, пытаясь погладить, – снова безрезультатно: то же игривое тявканье, прыжки…

– Мячик какой-нибудь есть?

С первых до последних дней любимой забавой Кельвина был мячик.

– В пакете с кормом, – Нина Георгиевна обвела взглядом кухню, перешла в гостиную. – Под камин закатился… Сейчас достану. – Стоило ей согнуться, как маленький серый комок юркнул у нее между ног, скрылся в наполовину пустой дровнице и через секунду выскочил обратно с мячиком в зубах. – Ах ты, маленький паршивец! Ну точно Кельвин-второй! – воскликнула Нина Георгиевна.

– Как ты его назвала? – Вадим решил, что ослышался.

– Кельвин-второй, как в паспорте написано, – удивилась вопросу женщина. – Сынок, ты что, забыл? Я думала, ты его сам так назвал. Как хорошо, что ты меня не послушался!.. – изловчившись, с несвойственной возрасту резвостью она подхватила на руки серое шелковистое чудо.

Не сразу поняв, что произошло, щенок попытался вырваться, но тут же оказался на руках у Вадима.

– Ну, давай знакомиться, Кельвин-второй! – коснулся тот носом шаловливой мордочки и тут же был облизан.

– Как это – знакомиться? Разве не ты его покупал?

– По интернету выбрал, – едва не сказал «выбрали». – Вживую первый раз вижу.

Он опустил щенка на пол. На сей раз новый питомец никуда не убежал, а, продолжая преданно смотреть Вадиму в глаза, тут же сделал лужицу.

– Эх, ты! – пожурил его хозяин, подошел к столешнице, намотал на ладонь бумажные полотенца. – Ну что? Начнем заниматься твоим воспитанием?

– Вадик, я сама уберу, не волнуйся! Пока маленький, будем чаще гулять во дворе. Поводок надо купить и постельку новую, – посмотрела она в угол, где недавно располагалась лежанка прежнего семейного любимца, но тут же оживилась и принялась перечислять: – Корм, свежий творожок, телятинки, одноразовых пеленок…

– Понял! Позавтракаю – и сразу поеду.

Повернувшись к лестнице, Вадим сделал несколько шагов вверх, как вдруг услышал позади жалобное поскуливание. Щенок пытался последовать за ним, но вскарабкаться на ступеньки пока еще не хватало ни сил, ни роста.

– А вот с этим торопиться не стоит: только после того, как поймешь, где справлять нужду, – строго заметил хозяин. – Понял?

Вряд ли Кельвин-второй что-то понял, но на тон хозяина отреагировал: перестал скулить, успокоился.

«Придется самому приобщаться к процессу воспитания, иначе мама его избалует. Прям светится вся!.. А всего-то и надо было – завести нового Кельвина… Какая же ты молодец, Катя, что не забыла! Надо поблагодарить, – вернувшись в спальню, он присел на кровать, вытащил из телефона подзарядку и только сейчас сообразил, что у него нет немецкого номера Кати, а белорусский в сети отсутствовал. – Как же это я?.. Что же ты со мной делаешь, Катя?!»

Закрыв глаза, Вадим запрокинул голову, обессиленно упал на одеяло… Капсула чувств, чуть больше двух недель назад появившаяся на поверхности сознания и, казалось, благополучно запрятанная обратно, на сей раз вынырнула гораздо быстрее. Будто бы то, что было в ней заточено, уже само управляло своей оболочкой, искало выход, чтобы окончательно освободиться из темницы. Сил противиться этому у Вадима не было.

Или не хотелось?..

– Вадик, ты скоро? – привел его в чувство голос матери. – У меня всё готово!

Снизу послышалось радостное тявканье, заставившее Вадима улыбнуться: новый член семьи звал к завтраку.

– Пять минут, мама! – прокричал он, поднялся с кровати и, на ходу развязывая пояс халата, двинулся в душ…

– …Мама, мама, просыпайся! – требовательно затормошила Катю за плечо Марта. – Зигфрид уже должен приехать!

Катя открыла глаза, нащупала очки на тумбочке.

– А сколько времени? – захлопав ресницами, попыталась она сбросить остатки сна.

– Вот, смотри, – дочь протянула ей телефон и тут же отрапортовала: – Семь часов пятнадцать минут!

– Марта-а-а… – умоляюще протянула Катя. – Сегодня воскресенье, ну хотя бы часок давай еще поспим.

– Мамочка, ты же обещала, что, как только я проснусь, мы сразу пойдем в гости к Алертам! А я уже проснулась! – насупилась та.

– А если они еще спят? Или проснулись, но не позавтракали? Ведь это же неудобно – ни свет ни заря приходить в гости, да еще в воскресенье!

– Давно проснулись! И даже позавтракали, потому что Зигфрид должен был приехать рано утром! – привела свою аргументацию дочь. – Дядя Берндт вчера говорил, что поедет его встречать в Билефилд! А машина уже стоит во дворе! Ну просыпайся, ну пожалуйста! – заканючила она. – Я так соскучилась по Зигфриду!

Катя обреченно вздохнула. В понедельник после приезда Марта с самого утра потащила ее к соседям, чтобы поздороваться с Зигфридом. Каково же было разочарование малышки, когда Алерты сообщили, что накануне сын уехал с командой пловцов на соревнования в Париж. Она едва не заплакала!

– Ну мамочка!.. Я хочу есть! – вдруг заявила она. – Очень-очень хочу!

Улыбнувшись, Катя отбросила одеяло, потянулась.

«Вот мартышка! – усмехнулась она. – Ведь не голодна, но уже знает, чем можно меня шантажировать!»

– Хорошо, пошли, – нашарила она ногами шлепанцы. – Но только раньше девяти в гости не пойдем! Это неприлично!

– Хорошо, мамочка!

Без пяти девять Марта уже стояла в прихожей и ожидала мать, которая не больно торопилась. Все-таки воскресенье, рановато для гостей, да и не приглашал их никто… Одно дело – общаться по-соседски, здороваться при встрече, пусть даже через заборчик, и совсем другое – напрашиваться на общение, если другая сторона не особенно того желает. За всю неделю соседей она видела дважды: утром в понедельник и в четверг, когда те куда-то уезжали в одно время с ними. Кивнули друг другу, помахали рукой – и всё. И дома Алерты появлялись поздно, во всяком случае раньше девяти свет в окнах не загорался. Что было немного странно, так как Астрид не работала и в основном находилась дома. С другой стороны, ничего удивительного, сын уехал на соревнования, можно заняться другими, не домашними, делами. Встретиться с друзьями, к примеру.

Хоть и не хотелось выходить во двор промозглым утром, но придется. Слово надо держать. Но только Катя принялась обуваться, как кто-то позвонил в дверь. Марта, которой строго-настрого было велено никому не открывать, пока не посмотрит на монитор, подняла голову и радостно завопила:

– Мама! Это Зигфрид! Мой любимый Зигфрид! – Открыв дверь, она бросилась на шею подростку. – Ты меня опередил. Я, как проснулась, сразу хотела к тебе бежать, но мама сказала, что в гости так рано ходить неприлично.

– Доброе утро, тетя Катя! – поздоровался мальчик. С тех пор как он стал учить русский язык, обращаясь к соседке, называл ее «тетя». – Мне отец тоже сказал, что это неправильно. Я ждал вас в саду до девяти утра.

– Наверное, продрог? В смысле, замерз, – пояснила Катя новое для Зигфрида слово. – Проходи. Согреем тебя чаем. Расскажи, как прошли соревнования.

– Вот! – Зигфрид расстегнул молнию на флиске и с гордостью показал три медали на груди. – На трех дистанциях завоевал призовые места: два серебра и бронзу. Вот только победить пока не получается… Надо больше тренироваться. Тренер говорит, что у меня получится.

– И мы с ним совершенно согласны! – женщина прошла на кухню следом за радостно скачущей дочерью и прихрамывающим подростком. – Ты наш чемпион, мы в тебя верим! Правда, Марта?

– Правда-правда! – поддержала та. – Мама, я тоже хочу плавать, как Зигфрид, и тоже хочу быть чемпионом! Когда ты поведешь меня в бассейн?

– Доченька, как только мы починим твое сердечко, я сразу отведу тебя в бассейн! И не только в бассейн, тебе можно будет выбрать любой вид спорта, – Катя погладила Марту по шелковистым каштановым локонам.

– И на коньках можно кататься?

– Конечно! Тебе все будет можно! Или почти всё!

– Зигфрид, а ты умеешь кататься на коньках? Ты меня научишь?

– Нет, не умею. Мне нельзя на коньках. И на лыжах тоже. Можно только плавание. Велосипед. Специальная зарядка раз в день. Мне многое можно, где нет нагрузки на суставы. Пока расту, ее нельзя увеличивать. Когда я родился, многие были уверены, что я вообще не смогу ходить. Вот на этом суставе мне уже делали три операции, – мальчик дотронулся до левого бедра. – До того, как его заменят на искусственный, еще три-четыре года. Надеюсь, после этого мне разрешат встать на лыжи.

– Ура! Будем учиться вместе! – обрадовалась Марта.

– Какие же молодцы твои родители, что смогли поставить тебя на ноги! – не удержалась Катя.

– Да, я им благодарен, и я очень их люблю. Но это мои приемные родители. Настоящие от меня отказались еще в роддоме, – спокойно произнес подросток.

Такое неожиданное откровение сразило Катю посильнее сообщения об искусственном суставе. В Германии не принято расспрашивать о том, что является тайной личной жизни или здоровья. По сути, в эту категорию входит все, о чем человек не говорит сам. А здесь вдруг спустя полгода после знакомства Зигфрид столько о себе рассказал…

Что-то у него случилось, он чем-то озабочен, если не сказать расстроен.

– У нас есть яблочный пирог, мы вчера с Мартой пекли. Попробуешь?

Катя решила хоть чем-то отвлечь мальчика.

– Спасибо, я уже завтракал, – тактично отказался подросток, но тут же засомневался: – Но я так люблю яблочный пирог!..

– Вот и хорошо! Присаживайся.

Освободив пирог от защитной пленки, хозяйка достала три тарелочки, но, подумав, одну вернула на место. Надо следить за весом, она уже позавтракала. Яблочный штрудель по классическому немецкому рецепту Катю научила печь Оксана, и получался он у нее даже вкуснее, чем у сестры. Во всяком случае со вчерашнего вечера на блюде осталось меньше половины.

– Вот, пожалуйста, угощайся! – пододвинула она одну порцию Зигфриду, другую – Марте. – Чай? Сок? Горячий шоколад?

– Мне, пожалуйста, шоколад.

– А мне сок. Я уже пила шоколад, – девочка уселась на стул напротив. – Он, конечно, не такой вкусный, как у бабушки Арины в Минске, но все равно вкуснее, чем чай.

– В Минске? – удивленно уточнил сосед. – Я помню, перед отъездом вы называли другой город. Жа… Жо…

– Ждановичи, – помогла Катя.

– Да, точно.

– Бабушка с дедушкой живут в Ждановичах, – пояснила дочь. – Но это не город, это…

– Пригород, – подсказала мама.

– Да. Но такой большой… пригород, почти как Минск, правда? Там и железная дорога есть.

Катя улыбнулась. В силу характера и возраста, Марте очень не нравилось, если в разговоре начинали обходиться без нее, а потому по возможности пыталась привлечь к себе внимание.

– Правда, правда!

Посмотрев на оставшийся кусок пирога, хозяйка замерла над ним с лопаткой в руках, вздохнула, закрыла заново пленкой и вернула блюдо обратно в холодильник: надо себя сдерживать, что-то уж больно хороший аппетит у нее после приезда.

– Очень вкусно! – между тем похвалил пирог Зигфрид. – Раньше мама всегда пекла нам с папой пирог по воскресеньям.

– А теперь? – ловко орудуя ложечкой, спросила девочка и гордо добавила: – Если она забыла рецепт, я могу ей рассказать. Я маме помогала.

– Она не забыла, – Зигфрид снова опечалился. – Она болеет.

– Астрид заболела? Так вот почему я почти не видела ее последнюю неделю. Пусть выздоравливает!

– Мама, а давай мы угостим пирогом тетю Астрид и дядю Берндта! – тут же предложила Марта. – У нас ведь еще остался пирог?

– Остался. Давай угостим, – согласилась Катя: пирога осталось ровно на две порции.

– Спасибо. Дома сейчас только папа, мама в клинике. И я не уверен, что папа… – мальчик смутился, не зная, как тактично отказаться от угощения, не обидев хозяйку. Да еще на другом языке. – Он очень расстроен. Мы с ним скоро поедем навещать маму.

– Вот и отвезете ей, – Катя снова достала блюдо, сняла с него пленку.

– Маме нельзя сладкое – у нее диабет. Ей стало хуже, вот папа и положил ее в свою клинику.

– Вот как… Бедная Астрид!..

– Спасибо, тетя Катя! – проглотив последний кусочек пирога, Зигфрид положил ложечку на пустую тарелку. – Я пойду домой, но снова зайду, когда мы вернемся из клиники.

– Как? Ты уже уходишь? – расстроилась Марта, перестав жевать. – Я так тебя ждала!..

– Марта, дорогая, Зигфрид должен ехать к своей маме. Не переживай, он к нам еще зайдет!

– Обязательно! – пообещал тот. – И вы расскажете мне о Минске. Мне хотелось бы узнать больше об этом городе… Так я пойду? Меня, наверное, уже папа ждет. Еще раз спасибо!

Марта соскочила со стула и побежала за ним следом в прихожую. Наблюдая за тем, как Зигфрид обувается, она вдруг развернулась к нему спиной, насупилась.

– Ой! Едва не забыл! – вспомнил подросток уже на пороге и достал из кармана маленького игрушечного щенка. – Это брелок: можно повесить на ключи или на телефон.

– У меня нет ключей. И телефона тоже нет, – продолжая дуться, Марта даже не подумала обернуться. – Не нужен мне твой брелок!

Зигфрид растерялся.

– Марта, посмотри, какой брелок! – Катя бросилась спасать ситуацию. – Это же Зума! В твоей коллекции такого не хватает! Все щенки есть, а Зумы не было! А давай мы его сюда прикрепим! – сняла она с крючка под зеркалом маленький рюкзачок, защелкнула карабин брелока на собачке молнии. – Вот, смотри, как подходит. Мне очень нравится!

– Лучше к кармашку, – не выдержав, дочь обернулась, маленькими пальчиками перестегнула брелок.

– А давайте я вас сфотографирую, и мы вышлем фотографию бабушке с дедушкой! Пусть познакомятся с твоим другом, ты же им столько рассказывала о Зигфриде! – предложила Катя, чтобы окончательно сгладить ситуацию и поднять настроение дочери. – Только тебе придется улыбнуться, а то они не поверят, что Зигфрид – твой самый лучший друг!

Все еще насупленная Марта прижала к себе рюкзачок, сделала шаг к мальчику, тот тоже к ней придвинулся, наклонился, чтобы попасть лицом в кадр.

– Ну, улыбайтесь! Готово!

– Дай посмотреть! – тут же подскочила малышка.

– Вот!.. Ну, что? Нравитесь себе? – Катя вывела на экран телефона фотографию. – Смотри, как симпатично смотрится теперь твой рюкзачок!

– Ну, ладно, – согласилась девочка то ли с тем, что хорошо получилась, то ли с тем, что теперь у нее рюкзак с одним из любимых персонажей мультфильма. – Спасибо!.. Ты точно вечером придешь? – строго уточнила она у подростка.

– Обязательно! – заверил Зигфрид, открыл дверь и поковылял по протоптанной за лето тропинке к разделявшему участки заборчику…

Купив всё, что требовалось маленькому питомцу, Вадим заехал на рынок в Ждановичи: мама попросила еще и специй для засолки груздей. Хреном можно было разжиться на участке Зайца, чеснока, листьев смородины и вишни в достатке у себя на участке, а вот с укропом беда, хозяйка использовала весь при засолке огурцов. Благодаря подруге, Нина Георгиевна стала ярой сторонницей собственноручных закаток.

Прикупив еще и фруктов, Вадим, покинув парковку, на доли секунды заколебался, ехать прямо или на кольцевую, – и решительно свернул на развязку. Подъехав к дому Александра Ильича, он вышел из машины, позвонил в домофон. Во дворе грозно залаяла собака, но никто не вышел. Не было и машины за воротами.

«Жаль! Никак не получается у меня нормально поговорить с отцом Кати… У кого бы раздобыть ее телефон? Фотограф отпадает – придется объяснять, зачем нужен номер. Может, у Поляченко спросить?» – сев в машину, он набрал номер.

– Привет!

– Привет! Неужто соскучился? – пошутил Андрей. После возвращения шефа из Японии они постоянно были на связи как очно, так и по телефону. Часами засиживались в кабинете, слишком много вопросов приходилось обсуждать. Даже посмеялись накануне: как бы подчиненные не сочли, что у них роман. – Или по делу? – сменил он тон.

– Как тебе сказать… Нужен номер Евсеевой. Немецкий номер. Может, случайно у тебя…

– Случайно есть, – перебил Поляченко. – Тебе продиктовать или сообщение выслать?

– Я за рулем, так что лучше сообщение. С рынка еду. Мама попросила кое-чего купить.

– Не поверишь, я тоже с рынка! Только со строительного, – рассмеялся Андрей. – Крепежи разные покупал по Зининому списку. Сегодня приехал в квартиру и еще раз убедился: бесценная у меня жена! Боюсь, переедем раньше срока.

– И чем же тогда займется твой энерджайзер?

– Как чем? Сказала, что, как только обустроится, сразу выйдет на рабочее место. За Марину переживает, что той придется новую работу искать.

– А зачем ее искать? И Зина выйдет, и Марина останется. Сам видишь, сколько бумаг добавилось. То ли еще будет! Сэкономим на целом отделе делопроизводства, – Вадим улыбнулся пришедшей в голову мысли. Разного рода писем и бумаг уже добавилось, а что начнется на стадии строительства еще одного корпуса завода, они с Поляченко знали по опыту. – Только Зину я оставлю при себе, ты уж не обижайся. А Марина – тебе.

– Не возражаю, забирай своего оруженосца! – хохотнул Поляченко. – Двадцать четыре часа в сутки вместе – это даже для меня будет перебор. Сейчас тормозну, скину тебе номер.

– Не останавливайся, успеется. Вези крепежи своему «прорабу», пока тебе дырку в голове не просверлили.

– Уже спрашивала, когда буду, – Андрей продолжал смеяться. – У подъезда перешлю. Как настроение Нины Георгиевны после возвращения?

– Счастлива! У нас с сегодняшнего дня Кельвин-второй поселился.

– Не понял…

– Щенок. Маленькая копия Кельвина, – Ладышев улыбнулся, вспомнив игривый серый клубочек. – Так что мы теперь при собаке.

– Ну ты даешь! И ничего не сказал! – беззлобно укорил Поляченко. – Молодец! Ей обязательно надо о ком-то заботиться, чувствовать свою нужность. Правильно поступил… Я уже подъезжаю.

– Хорошо! Привет Зине? Не забудь о номере.

– Обижаешь! Я когда-нибудь что-нибудь забывал?

– Пока нет. Но всё же отправь номер, пока тебя не перехватил твой «прораб».

– А-а-а… Понял! – снова засмеялся Андрей.

«Молодец, правильно поступил»… Вот только не я молодец, а Катя… Если бы не она, и не подумал бы завести нового питомца. Мама даже слышать не хотела. Хороший тогда был день, один из лучших за последние четыре года… Что же ты со мною делаешь, Катя?..» – улыбаясь, подумал Вадим.

Пискнул телефон: сообщение. И не одно, а три, и все от Поляченко. В первом был номер телефона, во втором – домашний адрес в Германии, в третьем – два электронных.

«Премировать его или выговор объявить за предусмотрительность?» – покачал головой Ладышев…

Около пяти вечера с интервалом в несколько минут дважды тренькнул телефон.

«Рассылка», – решила Катя и, дабы не мыть руки ради того, чтобы прочитать очередное рекламное «суперпредложение» о распродажах, даже не двинулась с места и продолжила ковыряться с Мартой в песочнице.

С отцом она уже поговорила, обменялась сообщениями с Ленкой, Веня прислал пару обещанных фотографий, Оксана с Робертом заезжали в первой половине дня. Больше в воскресенье общаться было не с кем. Так что лучше продолжать играть с дочерью, настроение у которой с утра оставляло желать лучшего: хмурилась, капризничала, постоянно поглядывала в сторону соседнего дома, проверяя, появилась ли во дворе машина.

Но соседи задерживались. Зато поднялся ветер, небо затянуло тучами, заморосил дождь. Пришлось прятаться под навес. Конечно, лучше было бы вообще пойти в дом, но Марта категорически отказалась: демонстративно уселась на пластмассовый стульчик и, казалось, вот-вот заплачет. Катя и плед принесла, чтобы дочка не замерзла.

Наконец с улицы донесся звук работающего двигателя, соседский двор осветился фарами, послышались голоса. Марта оживилась и побежала к заборчику. Но Зигфрид все никак не выходил. Зато со стороны улицы неожиданно появился глава соседского семейства.

– Добрый вечер, Катя! Здравствуй, Марта! Как ты выросла! – Берндт улыбнулся, хотя было заметно, что особой радости на его лице нет и он чем-то сильно озабочен.

А может, ей показалось, так как сумерки подчеркивали возраст: глубокие морщины, опущенные уголки губ. Даже походка изменилась, казалось, он с трудом передвигает ноги.

– Добрый вечер, дядя Берндт! – подбежала Марта. – А Зигфрид выйдет? Он обещал прийти.

– Да, я знаю, что обещал. Но он пока с мамой. Сейчас я вернусь домой, и он обязательно придет, – успокоил сосед. – Катя, я хотел вас попросить: не могли бы вы завтра… – мужчина замялся, – присмотреть за Астрид? Она уговорила нас забрать ее из клиники. Медсестра сможет приехать только во второй половине дня, а мне с утра обязательно надо быть на работе… Постоянно быть с ней необязательно, состояние стабилизировалось, она может сама за собой ухаживать, но мало ли… Я вам заплачу.

– Что вы, Берндт! Какая плата! Конечно, я к ней зайду! Тем более что до обеда мы свободны: УЗИ сердца у нас в четырнадцать, – успокоила Катя соседа. – А что случилось? Что-то серьезное?

– У Астрид тяжелая форма диабета, обострение. В котором часу вы просыпаетесь? Я выезжаю в семь…

– Я зайду к вам в половине седьмого. Не волнуйтесь!

– Спасибо, Катя! До свидания! До свидания, Марта!

– До свидания! – синхронно попрощались мать и дочь.

Берндт поспешил домой, и вскоре в саду показался младший Алерт.

– Добрый вечер! – поздоровался он, аккуратно переступив невысокую ограду. – Простите, мы немного задержались. Так что я опять ненадолго.

– Не беспокойся, мы уже знаем причину. Твой папа рассказал.

– У тебя мама заболела, – посочувствовала девочка, чем приятно удивила мать. А ведь утром пропустила эту новость мимо ушей. – Это плохо, когда мама болеет… Тебе лучше побыть с ней. Поиграем в другой раз.

– А ты не будешь обижаться?

– Нет, не буду. Пусть тетя Астрид выздоравливает, – искренне пожелала Марта.

– Спасибо! Тогда я пошел?

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Катя с Мартой проводили Зигфрида взглядом, открыли дверь и наконец-то зашли в дом. Неспешно поужинав, так же неторопливо убрали стол, поднялись наверх. Как всегда перед тем, как пойти в свою кроватку, Марта забралась к маме под одеяло и попросила включить планшет. Она давно справлялась с этим сама, но так уж у них повелось, что перед сном как минимум полчаса они лежали обнявшись. Вместе читали книгу или смотрели мультик. На сей раз выбор дочери пал на «Барбоскиных». Что было неудивительно: всем другим она предпочитала мультфильмы с животными, особенно если главными персонажами были коты или собаки.

Включив на планшете повтор последнего сезона, Катя посмотрела вместе с дочерью одну серию и вдруг вспомнила, что надо перевести будильник в телефоне на более раннее время: поспать лишних полчаса уже не получится. На время обследования дочери от садика Катя отказалась. Роберт разрешил ей свободное посещение офиса с условием, что убирать она будет в любое удобное ей время (что они и сделали с Мартой еще вчера), а помогать Оксане – дистанционно. Обновить рекламные тексты для русскоязычных газеты и телеканала, подготовить к печати фотокниги. В самое ближайшее время компания сдавала три дома, а на память клиентам всегда дарились фотокниги. Все этапы строительства здания фотографировались, и Кате следовало отобрать фотографии, смонтировать, сопроводить каждое фото комментарием. Некоторым из клиентов – не только на немецком языке, но и на русском. Проблем в разговоре с русскоязычными заказчиками сестра, естественно, не испытывала, а вот с письмом иногда требовался помощник. Что поделать, за почти двадцать лет жизни в Германии навыки письма утратились, нужные определения и словосочетания ушли в пассив, долго искались в памяти, заменяясь немецкими аналогами. И если в разговоре этакая местная «трасянка» не сильно напрягала, в письменной форме это сразу бросалось в глаза.

Всё, как у Кати с немецким, только с точностью до наоборот: в разговоре проблем не возникает, а вот в письменной речи уверенности пока еще не было.

Катя взяла телефон, навела будильник, заодно открыла полученные ранее сообщения, о которых успела забыть. И тут же пожалела, что не сделала этого раньше: оба были от Вадима! А ведь она уже и не ждала. После сообщения, что долетел до Токио, за две недели ни единой весточки…

«Спасибо за Кельвина-второго! Мы с мамой в восторге!» – прочитала она первое.

Далее шло видео: неугомонный щенок с тявканьем нарезал круги по первому этажу дома Ладышева. Пару раз в кадр попала улыбающаяся Нина Георгиевна, периодически мелькала рука Вадима, бросавшего Кельвину мячик.

– Что это? – сразу отреагировала на звуки Марта. – Ой, наш щеночек! Подрос! Я его помню! Мамочка, включи еще!.. И еще! – попросила она. – А сюда можешь переслать? – показала она на планшет.

– Сейчас попробуем…

Перекинув видеофайл на планшет, Катя еще раз посмотрела его на увеличенном экране вместе с дочерью. Но, в отличие от восторженной Марты, ее внимание на сей раз привлек не щенок: хотелось рассмотреть детали, людей.

«Нина Георгиевна постарела, – с грустью отметила она. – Смеется… Точно так, как Марта! Невероятно!»

Не удержавшись, она встала с кровати и сняла на телефон хохочущую Марту. Очередной повтор видео, который та включила уже сама, вызвал не просто улыбку, а самый настоящий хохот!

– Мамочка! Ты только посмотри, какой он смешной! А как его зовут? – не отрывая взгляд от планшета, спросила дочь.

– Кельвин-второй.

– А эту бабушку как зовут? Я ее не знаю.

«Бабушку», – кольнуло Катю.

– Бабушка Нина.

– Мамочка, давай съездим в гости к бабушке Нине! Я так хочу поиграть со щенком! Мамочка, ну давай…

– Она далеко живет. Но мы обязательно к ней съездим. А сейчас давай спать. Пора, солнышко.

– Мамочка, я еще раз посмотрю, хорошо? А потом сразу пойду спать!

– Ну, хорошо, – согласилась Катя.

Поколебавшись, она открыла телефон, включила запись.

«Марта тоже в восторге от Кельвина!» – написала она Вадиму и… отправила ролик с дочерью.

Ответа долго не было. Она уже успела уложить дочь в детской, вернулась в спальню, и лишь тогда раздался характерный сигнал.

«Красивая девочка!» – прочитала она в сообщении.

Следом пришло видео: зеленый газон, мальчик, делающий неуверенные шаги под восторженные восклицания не попавших в объектив взрослых. Улыбается, поворачивается лицом к камере…

«Зигфрид! – ахнула Катя. Включила повтор. – Без сомнения – Зигфрид… Только лет семь-восемь назад. Я видела его фотографии у Алертов, еще удивлялась сходству с Мартой. Откуда у Вадима это видео?»

«Мой сын… Я его обязательно найду!» – прочитала она следующее сообщение и, пытаясь унять бешено стучащее сердце, все еще не до конца веря в то, что случилось, подумала: «Уже нашел…»

В ожидании реакции Кати на видео Вадим включил повторный просмотр ролика с ее дочерью: рассыпанные по подушке темные локоны, заливистый смех, вот она перестала смеяться, улыбнулась в объектив…

«Такая же улыбка, как у Сережи… Удивительно, как могут быть похожи дети! И так знакомо смеется… Интересно, какой сейчас мой сын? Плохо себя помню пятнадцатилетним, разве что у мамы спросить…» – тяжело вздохнул он: так и не решился рассказать Нине Георгиевне и не был уверен, что когда-либо расскажет.

Не дождавшись нового сообщения, Вадим поставил телефон на подзарядку, посмотрел в потолок, подсвеченный фонарями с улицы, прислушался. Тихо, ни шороха, ни звука. Похоже, мама, заявившая, что Кельвин-второй так же, как прежде Кельвин-первый, будет жить в ее комнате, уснула.