Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)
Получилось. После нескольких усилий с небольшими перерывами на отдых шкатулка оказалась под связанными за спиной руками. Извлеченными из нее ножницами Максим легко освободил запястья.
«Спасибо, Учитель! Не зря на тренировках ты придумывал полосу препятствий из любых предметов, что были в зале: гимнастические снаряды, мячи, маты. При этом преодолеть ее нужно было со связанными руками или ногами. Бывало, что и с завязанными глазами. На обдумывание давал секунды, – улыбнулся парень краешками губ. – При этом уже во время прохождения полосы могли появиться новые вводные: то увернуться от летящего в тебя мяча, то изолировать появившегося на пути «врага».
К чему готовил Учитель своих учеников, Максим понял лишь с годами: сохраняя ледяное спокойствие, невзирая на любые препятствия, идти к цели. Верить: непреодолимых преград нет, главное – включить мозг, подчинить ему тело и не останавливаться.
Размяв затекшие запястья со следами впившейся в них веревки, Максим сделал несколько круговых движений плечами и попробовал встать. Из-за непрекращавшегося головокружения сразу повело в сторону, но устоять на ногах удалось. Прислонившись к стене, он нажал дверную ручку, приоткрыл дверь, добрался до туалета, затем до кухни, не жалея насыпал в чашку заварки. Включил чайник, в ожидании, пока тот закипит, присел на стул. Свистнул и отключился чайник. Дрожащими руками Максим налил в чашку кипятка, добавил сахар, сделал обжигающий глоток…
– …Нашли машину Валерии. – Ладышев наконец-то ответил на настойчивый звонок Поляченко: помогал регистрировать на рейс до Москвы Нину Георгиевну и сопровождавшего ее Елисеева. – От медцентра проследили за машиной по камерам. На Сторожевской у «дома Чижа» стоит. В этом же районе чаще всего выходил на связь утерянный телефон. Галецкую уже ищут, милиция обходит с фотографией дворы. Зиновьев тоже с ними… Да, еще: хозяин автомобиля, застрявшего в Крыжовке, живет неподалеку, на Киселева. Машину оставил во дворе у подъезда, ключи никому не передавал.
– Понял. Держи меня в курсе… Ну, что? Идем на контроль? – спросил он у явно нервничавшей матери: то спрячет документы в сумочку, то снова достанет. – Ты хорошо себя чувствуешь?
– Все хорошо, Вадик, не беспокойся. Давно на самолетах не летала, вот и волнуюсь немного.
– Не волнуйся, с тобой Дима… Сразу пришли мне СМС, когда приземлитесь. Когда встретят – тоже, – напомнил он Елисееву.
– Обязательно, Вадим Сергеевич, – тот подхватил маленький дорожный чемодан спутницы. – Нину Георгиевну сдам на руки родственникам и сразу обратно последним рейсом.
– Куда нам идти-то? – завертела головой женщина, растерянно рассматривая табло с указанием секторов. – Такой огромный аэропорт отстроили, не сразу и разберешься.
– Туда, – уверенно показал Вадим. – Все, дальше сами, – остановился он у входа на спецконтроль. – Адрес родственников с собой? На всякий случай.
– И адрес, и номер телефона, – успокоила Нина Георгиевна, похлопав ладонью по сумочке.
– А вот у меня адреса нет, – опомнился сын. – Улицу помню…
– Так ты открой мой ноутбук и посмотри в скайпе. Там как раз последнее сообщение от Марии – с адресом.
– Мама, я не читаю чужие переписки.
– А у меня от тебя нет секретов. Открывай и смотри. Листик с адресом в кармашке на дне сумочки, не хочется уже его искать. Езжай, – с нежностью посмотрела на сына Нина Георгиевна. – И выспись, пожалуйста: на тебе лица нет. Ужин на плите, мы с Галей успели приготовить… Ой, чуть не забыла предупредить: завтра с утра они с Михаилом по грибы собрались, так что только в воскресенье появятся. Ты обойдешься без помощи?
– Конечно, обойдусь, – Вадим обнял мать, поцеловал в макушку. – Сама отдохни, развейся. И привет Марии с семейством! До свидания! Мягкой посадки!
Пожав руку Дмитрию, Ладышев проводил их взглядом, дождался, пока скроются в зоне спецконтроля, посмотрел на часы: куда ехать? Конец рабочего дня, на заводе делать нечего. Домой тоже не хочется: ни мамы, ни Кельвина. Никого нет: убедил Поляченко, что справится сам. Сейчас дом на сигнализации, а на ночь включит охрану по периметру. Пусть люди отдохнут.
«Не мешало бы и самому переключиться… Может, заехать в гости к Клюевым? День рождения Игната проигнорировал, Саша вчера просил встретиться», – вспомнил, спускаясь по эскалатору на первый этаж аэропорта.
– Привет, Саня! Как ты смотришь, если я к вам сегодня загляну?.. Не раньше чем через час… Хорошо, спасибо! Ждите! – Вадим на ходу свернул в сторону магазинов: не с пустыми же руками идти в гости…
В голове Максима постепенно светлело, мысли становились более связными. Ослабевшее тело с каждой минутой оживало, становилось ловчее, послушнее. После второй чашки крепкого чая он вернулся в комнату, поискал взглядом рюкзак. Распотрошенный, тот валялся на полу в комнате Валерии и Грэма, на тумбочке два наполненных шприца. Кое-что понимая в фармакологии, Обухов изучил надписи: после такого можно и не проснуться…
«Бежать! Немедленно!»
Не успел он так подумать, как снаружи послышалось бряцанье ключей. Выскочив из хозяйской спальни, он прошмыгнул обратно в гостиную, прикрыл дверь, улегся на диван и притворился спящим.
– Дрыхнет… – услышал он над собой голос Грэма. Судя по шагам, тот вышел и зашел в спальню. – Жаль, что она придет без ребенка. Дети в таких случаях быстро решают вопрос… А если Ладышев к ней остыл? Чего она столько лет живет в Германии, а он даже не дернулся?
– Не волнуйся, прибежит как миленький, – успокоила Валерия.
– Вспомнила бы раньше, кто она такая, давно бы все решили, – проворчал Грэм.
– Так ведь фамилию сменила: была Проскурина, стала Евсеева. Поди догадайся.
Зазвонил домофон.
– …Екатерина Евсеева? – елейным голоском уточнила Галецкая. – Седьмой этаж, поднимайтесь, пожалуйста!.. Грэм, что ты там возишься?
– Надо с Максимом решить. Он нам больше не нужен… Вообще не нужен.
«Что значит: вообще не нужен?.. – не сразу поняла она, а сообразив, ужаснулась: – Скоро и я буду так же не нужна… Надо бежать…»
– Что, прямо сейчас? – только и смогла пролепетать Валерия.
– Хочешь, чтобы он проснулся? Дверь в комнату пока прикрою: выйду – скажешь: помощник.
– Лучше ассистент, – поправила она дрожащим голосом.
«Бежать! Пусть делает с этой Екатериной что хочет!»
– И не вздумай скрыться. Ни ты, ни эта Евсеева из подъезда не выйдете: внизу мой человек, – словно услышав ее мысли, предупредил Трем. – Это для нее, – положил он один из шприцев на тумбочку в коридоре. – Но сначала пусть позвонит Ладышеву.
Притворяясь спящим, Максим слышал, что происходит в прихожей, пытаясь точно высчитать момент, когда придется «проснуться».
«…Ждут Екатерину Евсееву… живет в Германии… Где-то я уже это слышал… – напряг он память. Перед глазами встала фотография: – «С самой близкой и любимой подругой!» Что она здесь делает?»
Раздумывать дальше было некогда: дверь в гостиную защелкнулась и пришлось сосредоточиться на звуках за спиной. Вот Грэм остановился рядом с диваном, хрустнула упаковка… он навис над лежащим телом…
Резко развернувшись, Максим молниеносно перехватил руку со шприцем, забросил Грэму на шею ноги, взял в «замок», повалил на пол, вскочив, выхватил из расслабленной ладони шприц и, несмотря на ответный удар прямо в лицо, успел вдавить пальцем поршень…
Грэм попытался встать, но вдруг обмяк, что-то промычал и, раскинув в стороны руки, замертво рухнул на пол. Пнув ногой бездвижное тело, Максим подошел к двери, слегка приоткрыл, прислушался…
– …Вы?! – услышал он сдавленный голос зашедшей в квартиру женщины. – До свидания!
– Куда же вы? Вы так настойчиво хотели попасть на консультацию… Да стойте же!.. – послышались возня, грохот. – Грэм! Грэм, помоги, она уходит!
Не медля ни секунды, Максим распахнул дверь, подлетел к двум женщинам, одна из которых вырывалась, а вторая пыталась ее удержать, силой развел в стороны. Ошарашенная незнакомка испуганно прижалась к стене. Валерия же, осознав, кто перед ней, начала яростно сопротивляться: вырывалась, извиваясь ужом, дубасила мужчину кулаками, рычала, кусалась. Ничего не оставалось, как схватить с тумбочки шприц, зубами сорвать упаковку и всадить ей в плечо… Дождавшись, пока обмякшее тело повисло у него на руках, Максим перетащил его в комнату к Грэму, уложил на диван и вернулся в прихожую.
Екатерины в прихожей не было.
– Помо..!
Поймав ее у лифта, Максим зажал ее рот, втянул обратно в квартиру, захлопнул дверь.
– Вам туда нельзя… Это опасно! – отрывисто произнес он. – Номер Ладышева есть? Набирайте. И не бойтесь: я не причиню вам вреда.
Катя, как загипнотизированная, вытащила из сумочки телефон, испуганно посматривая на мужчину, нашла в меню номер Вадима, не смея ослушаться, коснулась символа вызова.
– Вадим, с тобой хотят поговорить…
– Здравствуйте! Это Обухов, – перехватил у нее трубку Максим. – Я принимаю ваше предложение, но у меня два условия: прямо сейчас – обеспечить безопасность семьи брата, в дальнейшем – помочь моему человеку с адвокатом. Виноват я, он выполнял мой приказ. И главное: Екатерине Евсеевой угрожает опасность. Ее срочно надо отсюда вывезти… Сторожевская, восемь, квартира… Да, длинный дом… Лучше прямо у подъезда… Ждем… Держите, – вернул он телефон Кате.
– А вы, собственно, кто?.. – осмелела она.
Максим взял с полки женскую сумочку и стал в ней рыться.
– Нехороший человек, – усмехнулся он, вытаскивая из Лериной сумочки ключи. – Я должен вас проводить, но без чипа обратно в подъезд не попаду.
– А что здесь случилось? Что вообще происходит?
– До сих пор не поняли? Вас похитили. Точнее, заманили в ловушку. Остальное Ладышев расскажет…
Минут через пять зазвонил телефон.
– Да… – заметив высветившуюся на экране надпись «Вадим Ладышев», Максим по-хозяйски ответил по Катиному телефону. – Понял, выходим. Просьба: пока мы будем спускаться, вызовите милицию… – он посмотрел на монитор: перед лифтом чисто. – Пошли! Я первый, вы за мной. Если что не так – бегом вниз, не оглядываясь. Вас там ждут.
Максим приоткрыл дверь в тамбур, затем на площадку. Жестом приказав Кате оставаться на месте, он вызвал лифт, глянул в сторону лестницы: вроде никого. Убедившись, что в кабине лифта тоже пусто, он призывно махнул, втолкнул женщину в кабину, вошел следом и нажал на первый этаж.
– Выходите после меня по моему сигналу, – продолжил он инструктаж. – Алгоритм обратный: в случае опасности возвращаетесь обратно на седьмой этаж, баррикадируетесь в квартире и ждете милицию. Понятно?
Катя кивнула. Только сейчас до нее стало кое-что доходить: прямо сейчас этот мужчина, рискуя собой, спасает ее.
– Вы там поосторожнее….
– Хорошая у Валентины подруга, – Максим улыбнулся краешком губ. – Если вдруг со мной что случится, передайте… передайте, что я всегда ее любил.
Катя удивленно захлопала ресницами.
– Вы – тот самый Максим?!
– Надеюсь, что она имела в виду меня, – он улыбнулся, но очень грустно. – Не забудьте передать! – Развернулся он лицом к выходу. – Тихо, выходим…
Фил присел на лавочку и тросточкой принялся вычерчивать узоры на земле: по виду и одежде – обыкновенный пенсионер, решил отдохнуть, погреться на осеннем солнышке. Внимательно изучив из-под козырька кепки окрестности, он поправил очки, склонил голову. Ровно настолько, чтобы держать в поле зрения подъезд, где скрылся напарник с дамой и куда недавно вошла женщина. Именно ее поджидали наверху, он слышал, как она называла в домофон фамилию. Сам остался на подстраховке: мало ли что не так.
Неожиданно внимание Фила привлекла группа людей: проходя вдоль вереницы припаркованных вдоль дома машин, двое мужчин, один из которых был в форме сотрудника милиции, останавливали прохожих, что-то им показывали, расспрашивали. Люди крутили головами, пожимали плечами и шли дальше. Вдруг тот, что без формы, двинулся в его сторону.
Внутри Фила напряглась невидимая пружина: «Что ему нужно?»
– Добрый день, отец! – вежливо поздоровался парень. На что «пенсионер» еще больше нагнулся к земле, как бы рассматривая узор: понимал, что, если всмотреться в черты его лица, можно заметить, что на «отца» он никак не тянет. – Может быть, вы видели в этих местах вот эту женщину? – протянул он распечатанный на принтере снимок.
Филу достаточно было взгляда, чтобы узнать Валерию.
– М-м-м-м…
Издавая мычащие звуки, он отрицательно замотал головой.
– Немой, что ли? – предположил Зиновьев. – Ну, извините… Не видел! – разочарованно прокричал он второму человеку в форме.
Выдохнув, Фил поправил едва не свалившуюся на землю кепку, снова посмотрел на подъезд, на часы. По времени Грэм давно должен быть дать сигнал, что все идет по плану. Значит, что-то не так… Наконец телефон ожил, высветив сообщение в мессенджере, но… не от напарника. Сообщение с двумя буквами «FL» означало: «Операция закончена. Ликвидация». А это уже был приказ, который не обсуждается. И ликвидировать ему предстояло всех причастных, в случае необходимости – и Грэма. Об этой расширенной функции напарника тот даже не догадывался.
Отправив в ответ «SB» – «Понял. Приступаю», Фил поднялся со скамейки и неспешно двинулся к подъезду. Набрав код, он скрылся за дверью и мгновенно преобразился. На ходу вытащив из кармана ключи, он почти поднялся пешком до нужного этажа, как вдруг услышал, что кто-то вышел на площадку, вызвал лифт. Замерев, он дождался, когда лифт поедет вниз, поднялся на этаж выше, коснулся ручки двери в тамбур – не заперта. Дверь в квартиру тоже была приоткрыта, внутри тихо…
Он беззвучно переступил порог, нажал потайную кнопку в трости, обнажив острый клинок…
– …Принимайте, – Максим передал Катю Ладышеву.
– Цела? Всё хорошо? – тот сгреб женщину в охапку, крепко прижал к себе, затем отстранился и принялся то ли ощупывать, то ли гладить по плечам. – Как же так? Как тебя угораздило оказаться там?
– Уезжайте быстрее! – опасливо посматривая по сторонам, поторопил Максим. – Где-то рядом еще один.
Просить Ладышева дважды не пришлось: держа Катю за руку, он подвел ее к машине, усадил на пассажирское сиденье, захлопнул дверцу.
– А ты? Я вызвал милицию…
– Там и дождусь, – Обухов посмотрел наверх, развернулся и пошел обратно к подъезду.
Вадим сел в машину, предусмотрительно заблокировал двери, включил заднюю передачу и вдруг заметил Зиновьева, мчащегося к ним на всех парах.
– Вадим Сергеевич, откуда вы здесь? Заметил вашу машину…
– Стой возле этого подъезда, – опустив стекло, приказал Ладышев. – В квартире на седьмом этаже Обухов. Он готов сдаться и сдать остальных. Я вызвал милицию. Сам туда не суйся. Но помни: я пообещал Максиму помочь выпутаться из этой истории.
– Понял, Вадим Сергеевич.
– Пристегнись, – бросил он Кате.
Быстро вырулить задним ходом не получилось: мешали и пешеходы, и въезжавшие во двор машины, не желавшие уступать дорогу. Нервничая, он даже нажал пару раз на клаксон, пока не понял причину. Точнее, услышал пронзительный звук спецсигнала: по вызову прибыл наряд. Пришлось уступить место, забравшись на бордюр.
Пока всех пропускали, позвонил Поляченко. Посмотрев на пассажирку, Ладышев выключил громкую связь и взял телефон в руку.
– Да, Андрей… У меня в машине… Подъезжаешь? Хорошо. Обухов вернулся в квартиру, у подъезда стоит Зиновьев. Милиция прибыла… Я сказал ему, чтобы не совался, только разве он послушается… Ты не виноват, это я забыл… Думаю, Галецкая… Нет, пока не спрашивал, не успел. Хорошо, созвонимся. Помни: я дал ему гарантии… Уже нашел адвоката?.. Хорошо. До связи.
– Ты мне объяснишь, что все это значит? – Катя показала взглядом на проехавшую мимо машину с характерной раскраской и проблесковым маячком.
Та остановилась у подъезда и еще раз надрывно взвыла.
– Объясню, – аккуратно съезжая с бордюра, пообещал Вадим. Из-за подтягивающихся зевак двигаться назад стало еще сложнее. – Только сначала ты мне расскажи, как оказалась в квартире. Мне важно знать, как это произошло.
– Хорошо.
То ли от неожиданной встречи, о которой, конечно, она втайне мечтала, то ли оттого, что теперь знала правду о помощи Вадима, Катя чувствовала себя скованно. Выстроенная за последние четыре с половиной года стена отчуждения разрушилась, а новая линия поведения пока не сложилась. Сумятицу в ее мысли и чувства внес и он сам, когда, встретив у подъезда, разве что не целовал на радостях. Она хорошо понимала, что это мог быть всего лишь порыв. Как тогда, у канавы, когда закрыл ее собой от пистолета. Но в этом была суть Вадима: помочь, уберечь даже ценой собственной жизни. Увы, все, что произошло потом, это подтверждало: никаких чувств он к ней не питал. Все было совершенно не так, как в начале их романа, когда Ладышев искал любой повод для встречи, создавал их сам, был настойчив, внимателен, предугадывал любое ее желание…
И все же… А вдруг он, как и она, всего лишь подавил и запрятал глубоко в душе истинные чувства?
– Я пришла на прием к диетологу… – начала она свой рассказ…
…Представшая перед Филом картина подтвердила худшие предположения: Грэм не справился. Следы борьбы, пустые шприцы, мужчина и женщина, спящие крепким сном.
Глянув на часы, он поморщился, точно ему предстояло съесть что-то невкусное, пинком ноги перевернул напарника на спину и, замахнувшись, со всей силы вонзил острое лезвие в область сердца. Хладнокровно наблюдая за расплывавшимся на груди кровавым пятном, выдернул рукоятку, вытер об одежду жертвы стекавшие капли крови и перешел к дивану, на котором спала женщина.
Ни к напарнику, ни к даме жалости и сострадания он не испытывал. Он вообще не знал, что это такое. Операция завершена. Идет ликвидация свидетелей. Работа у него такая. Да и что их ждет в таком состоянии? Возьмут тепленькими, дадут отоспаться, начнут допрашивать. Суд, тюрьма… Оно им надо?
Слегка развернув тело женщины, он примерился, поднял руку… как вдруг кто-то со спины, выбив клинок, отшвырнул его от дивана. Сгруппировавшись, в полете он успел перевернуться на спину и встретил Максима ударом ноги в лицо. Секунды хватило, чтобы, подхватив клинок, вскочить на ноги. В следующую секунду противник схватил стоящий рядом стул, со всей силы стукнул им об стену и, оставив в руке лишь деревянную ногу, принял защитную стойку.
Сделав обманное движение, Максим снова выбил клинок из руки Фила, следующим движением сбил его с ног, оседлал, прижал шею к полу ножкой стула. Тот, ухватившись за деревяшку обеими руками, изо всех сил сопротивлялся. Неожиданно под окнами взвыла сирена. Понимая, что вряд ли справится с имевшим преимущество противником, Фил, одной рукой удерживая душащую его палку, другой схватил валявшийся рядом клинок и изо всей силы воткнул в бок противника.
«Уйдет!» – вместе с болью резанула Максима мысль.
Взревев, он в последнем отчаянном усилии вдавил ножку стула в кадык Фила. Что-то хрустнуло, противник захрипел, из его рта потекла кровь.
Два тела практически одновременно обмякли, ножка стула откатилась под диван. Прижав ладонь к торчащей из бока рукоятке, Максим сполз с тела, попытался встать, но тут же потерял сознание и рухнул на пол…
– …Всю неделю Веня безуспешно пытался записать меня на прием к своему диетологу. Ты, кстати, заметил, как он похудел? После больницы сел на диету, жена уговорила.
– Снова женился, что ли? – Вадим припомнил, что жен и детей у Потюни было в достатке. – Это же он отец-героин?
– Он. Только не женился, а вернулся к первой жене. Она и поставила его на ноги после болезни. Продолжала любить, пока он куролесил по жизни…
– Бывает, – Вадим и усмехнулся. – Главное – в нужный момент вернуться к тому, кто поставит на ноги.
– Ты не прав. Веня все эти годы любил первую жену, только… Ну, такой он, вроде не ветреный, но безалаберный, что ли. Но друг настоящий… Сегодня диетолог вдруг сама позвонила, назначила время приема. Я не хотела идти, но неловко стало: он так старался, а я отказываюсь. Как раз неподалеку с Людмилой Полевой в кафе сидела… Если бы я знала, что это Лежнивец, я никогда в жизни не пошла бы! – Катя умолкла.
– Почему? Продолжай.
– После того, как ты носил ее на руках по лестнице, желания видеться с ней у меня не было, – не сдержавшись, высказала она старую обиду.
– По какой лестнице? – наморщил он лоб. – Не помню такого.
– Меня в тот день выписывали из больницы и почему-то направили на выход не как остальных, через приемный покой, а через главный вход. В это время ты как раз нес вверх по лестнице Валерию Петровну. Мог бы не скрывать, что вы продолжали встречаться.
– А мы и не встречались. С чего ты взяла?.. Я смутно помню тот день – уже болел. Зашел в ее кабинет, из окна увидел, как тебя встречает Генрих с цветами… Кстати, поздравляю с предстоящей свадьбой!
«Откуда он о ней знает?!» – похолодело на сердце у Кати.
Стало неприятно, настроение окончательно испортилось.
«Свадьбы не будет!» – хотела сказать она, но что-то мешало. Возможно, дало о себе знать упоминание неприятной сцены из прошлого.
– Но сейчас речь не об этом. Расскажи подробно, что произошло в квартире, – поторопил Вадим.
– Я пришла на прием к диетологу, увидела, что это… Валерия Петровна… Гаркалина, Лежнивец, Галецкая, – перечислила она все известные ей фамилии данной особы, украдкой наблюдая за Вадимом. Тот нахмурился, черты лица стали жестче. – Сразу развернулась на выход, она попыталась меня задержать. Позвала какого-то… Грэма, кажется. Но появился этот мужчина, Максим. Она стала кричать, отбиваться. На тумбочке лежал шприц, он сделал ей укол, она сразу отключилась, он отнес ее на диван. Я хотела сбежать, но он меня догнал, сказал, что внизу опасно, вернул в квартиру и попросил позвонить тебе, – скороговоркой перечислила Катя все, что произошло. – Он… меня спасал? Я права?
– Да, – коротко ответил Вадим.
– Мне показалось, что он хороший человек.
– Этот «хороший человек» несколько раз проникал на территорию завода, менял блоки. В том числе из-за него у меня сейчас остановлено производство! – повысил голос Ладышев после довольно длинной паузы. – Это он в ту ночь был в канаве, он боролся за сумку! Он следил за моим домом, из-за него и его подельников ты едва не стала предметом шантажа и торга! И еще не известно, чем бы всё закончилось, если бы он не одумался!
«Из-за него я едва не потерял тебя!» – мысленно продолжил он, понимая, что большей частью злится на себя.
Катя! Он почти о ней забыл! Но не забыла Валерия. Как она узнала, что он ее любил? Эта история с лестницей…
«А ведь это она все подстроила! – вспомнил он якобы подвернутую ногу, на которую нельзя ступить. – И Катя была не случайным свидетелем, это представление разыгрывалось для нее… А если и встреча Генриха была подстроена для моих глаз?.. – предположил он, но быстро себя успокоил: – Не случайно. Забудь и не трави себе душу, Ладышев. Контролируй эмоции».
Вадим ушел в себя, полностью отрешившись от реальности: надо восстановить дыхание, утихомирить злость, вернуть былое хладнокровие. С этим было сложнее: мешало физическое присутствие рядом объекта-раздражителя.
– Я, конечно, знаю далеко не все. Но я чувствую: он – хороший человек, – все же осмелилась закончить свою мысль Катя. – Иначе Валентина его не любила бы.
– Какая Валентина? – очнувшись, снова включился в разговор Вадим.
– Замятина. Помнишь, перед Новым годом ты возил меня в Боровляны к крестникам? Мы с тобой тогда еще едва не поссорились… Так вот: она тоже ушла от мужа. Развелись. Из-за детей там было, конечно, намного сложнее, чем у меня. Но вот решилась же…
– И что? – смутно припомнил он предновогодний вечер с заездом к Балай. И снова воспоминания были не из приятных: так и норовили нарушить с таким трудом давшееся внешнее спокойствие. – Какое отношение имеет Максим к твоей Валентине?
– Студенческая любовь. Он со своими спортсменами тогда попал в какую-то криминальную историю, родители запретили ей с ним встречаться. Девочка послушалась, потом вышла замуж на Анатолия. Она рассказала мне об этом вчера. Мы еще сфотографировались, и она разместила фото в соцсетях. А Максим его увидел. Он узнал меня, когда спускались в лифте, попросил ей передать, что любит. Он – хороший человек, поверь, – твердо повторила Катя. – Просто запутался.
– Любовь не показатель нравственности. Человек может кого-то любить, но при этом совершать преступления. Согласен в одном: она помогает стать человеку лучше, красивее, что ли… Но мы снова не о том.
– Тогда мне нечего больше сказать. Спустились с Максимом вниз, на крыльце стоял ты. Всё случилось так быстро… Вадим, что происходит? Ты обещал объяснить.
– Для тебя все самое худшее уже позади.
– Что значит «самое худшее»?
– Хорошо, – бросил на нее взгляд Вадим, пытаясь отрешиться от каши в голове, навеянной воспоминаниями. – Тебя заманили в ловушку. Но им нужна была не ты, а поддельный блок, который уехал в Японию. Но об этом, кроме меня, Поляченко и еще трех человек, здесь никто не знал. Как мы полагаем, внутри устройства была программа, дающая сбой работы оборудования. Промышленный шпионаж, диверсия. Так что им нужен был заложник, чтобы обменять его на блок.
– А я здесь при чем?.. – Катя непонимающе пожала плечами. – Я – никто, я – тень прошлого, почти призрак. Ошиблись.
«Нет!» – едва не вырвалось у Вадима.
Но вместо этого, собрав всё свое хладнокровие, он коротко выдавил:
– Да.
Тонкая ниточка, привязанная к воздушному шарику Катиной надежды, что у Вадима остались к ней какие-то чувства, натянулась и лопнула: шарик устремился в небо, скрылся в закрывших небо беспросветных облаках.
В салоне установилась гнетущая тишина.
– Мы проехали Ждановичи. Куда ты меня везешь? – первой нарушила молчание Катя.
– К себе в Крыжовку. Так надо.
– Я устала, Вадим. У меня уже голова кругом от этих шпионских страстей. Я не могу быть слепым котенком, я должна хоть что-то понимать. Пожалуйста, отвези меня к дочери! – она проводила взглядом промелькнувшие мимо огни поселка. – Я беспокоюсь за нее, за отца…
– Не волнуйся: к дому твоего отца Поляченко уже отправил людей. И… хорошо: учитывая, что ты уже дважды оказывалась не в том месте и не в то время, я расскажу тебе все с начала. Летом нам пришла первая рекламация…
Зиновьев влетел в квартиру вслед за милицией и сразу остановился как вкопанный: на полу гостиной в луже крови лежали трое мужчин, на диване – женщина.
«Галецкая!» – узнал он.
– Дышит! – донеслись до него слова милиционера, осматривавшего поочередно тела. – Женщина… Спит, что ли? Тело без видимых повреждения… Срочно две скорые по адресу! – произнес тот в рацию. – Пострадавшие без сознания, одно ножевое… А вы кто? – заметив постороннего, милиционер потянулся к кобуре.
– Это со мной! – пришел на помощь появившийся приятель Зиновьева, раскрывая удостоверение. – Старший следователь Зайцев. Этот, с ножом в боку, – Максим Обухов. В розыске… Дышит. Прижми рану, – приказал он Сане, стянув с дивана покрывало. – Осторожно, нож не задень. Скорую вызвали?
– Да, две. Для него и для женщины. Похоже, спит, – пожал плечами молодой милиционер. – Или под наркотой.
За спиной послышались голоса.
– Иди, не путайся под ногами. Позвоню, – отправил оттесненного медиками Зиновьева приятель и тут же принялся кому-то звонить.
На лестничной площадке среди людей в форме и в штатском Саня заметил Поляченко.
– Что там?
– Да бойня какая-то. В жизни столько кровищи не видел!.. Два трупа, едва дышащий Обухов с ножом в печени, спящая Галецкая на диване, – поделился Зиновьев, когда они вошли в кабину лифта. – Одного я видел минут двадцать назад на лавочке напротив подъезда. Прикидывался немым пенсионером, что-то чертил тростью у себя под ногами. По ней и опознал, точнее, по рукоятке: торчала из Обухова.
«Следил за подъездом» – догадался Поляченко.
– Следователю сказал, что видел этого с тростью во дворе?
– Он и сам его видел, правда, издалека. Вот только что сидел во дворе – и вдруг, бац, лежит мертвый в квартире!
На площадке перед подъездом успела собраться изрядная толпа зевак, на входе стояли два милиционера.
– Не впустят обратно, – раздосадованно произнес Зиновьев.
– Без ксивы не впустят, – согласился Поляченко. – Жди здесь своего приятеля, может, еще что расскажет. Я поехал на Каменную Горку, – показал он взглядом на дожидавшееся такси.
– А Елисеева кто встретит?
– Разберемся…
– …Японцы улетели, мы своего крота вычислили. Искали Максима, предполагали, что он не один. Хорошо, он успел сообразить, во что вляпался. Пошел на сотрудничество. Тебя вот освободил, – Вадим попробовал улыбнуться, глянув на Катю. – Плохой он, хороший… Не мне судить. И, да, я на него зол. Но я сам предложил ему условия, гарантии и выполню их, чего бы мне это ни стоило.
За время пути Ладышев успел рассказать Кате ровно столько, сколько требовалось для понимания ситуации.
– …Да, что там? – ответил он на звонок, снова переключив разговор с громкой связи на телефон. – Понял. Куда повезли?.. Хорошо, я разузнаю через Зайца… Нет, у тебя людей не хватает, обойдемся без охраны. До связи, – закончил он разговор. – Извини, но до утра тебе придется остаться у меня.
– Зачем?
– Так надо, – твердо сказал Вадим, хотя, если честно, и сам не понимал, почему Поляченко настаивал, чтобы сегодняшнюю ночь Катя провела в его доме. – Не надо спорить, – добавил он чуть мягче.
Пискнул звуковой сигнал, на ЖКИ-дисплее высветился вопрос: «Прочитать сообщение?» Джойстиком Вадим выбрал «Да».
«Долетела, встретили», – прочитали они оба.
– Мама в Москве, – пояснил он. – Я как раз из аэропорта к Клюеву ехал, когда ты позвонила. Отправил ее к родственникам… Мы Кельвина вчера похоронили.
– Как?! Ой, как жаль!.. – расстроилась Катя. – Нина Георгиевна была так к нему привязана!
«Сон сбылся… Он ушел вместе с мамой. Хотя сразу мне показалось, что мама приходила ко мне… Хотела предупредить об опасности? – Катя даже вздрогнула от такой догадки. – Бедный Кельвин! Четыре с лишним года ничего не снилось, а здесь такие сны один за другим… К чему бы это?»
– Маму тоже могли взять в заложники. Смерть Кельвина помогла ускорить ее отъезд. К счастью, она так и не поняла, почему я на нем настаивал, – вздохнул Вадим. – Ты, наверное, не знаешь, что несколько лет назад благодаря тебе у нас родственники объявились. Ты дала им номер телефона. Еще до отъезда в Германию.
– Что-то припоминаю… Точно родственники?
– По маминой линии: дочь и внучка ее двоюродной сестры. Так что спасибо тебе!
– Надо же!.. Хоть какая-то польза от моей былой работы…
В салоне снова стало тихо. Но впервые за время пути оба почувствовали некое единение. В этой тишине вдвоем стало спокойно и комфортно. В какой-то момент Вадиму даже захотелось найти Катину ладошку, накрыть своей, сплести пальцы – так, как раньше…
«А ведь верно всё рассчитали, – подъезжая к дому, понял он. – Отдал бы я им всё…»
