Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)
Проанализировала она и цепь ранее кажущихся случайными событий: и то, что Алерты оказались соседями, и то, как быстро Марта и Зигфрид нашли общий язык. Положа руку на сердце, это не она нашла мальчика. Дети сами нашли друг друга, выбрали из сотен других детей: сколько их живет по соседству, ходит в садик, в школу? Если учитывать разницу в возрасте, то они вообще не должны были заинтересовать друг друга. Современный подросток и маленькая девочка – что между ними общего? Так может, и не было никакой случайности? Может, всё это кем-то заранее запрограммировано на небесах?
Катя радовалась и одновременно грустила: как только после операции закончится реабилитационный период, они с Мартой сразу уедут. Это уже решено. Как скажется расставание на детях? Очень скоро они узнают, что на самом деле их связывает гораздо большее, чем обыкновенная детская дружба…
«Как там складывается разговор с Алертами?.. – время от времени отрываясь от работы, чтобы понаблюдать за заплывом, думала она о встрече у нее дома. – И почему прилетел Вадим? Оснований не верить Хильде у меня нет. Да и не успела бы она ему сообщить о сыне. Разве что ночью написала. Но очень сомнительно, что она решилась бы на это после вчерашнего визита Берндта… Любопытный вечер предстоит. Только бы Хильда не рассказала Вадиму о Марте! Я сама должна это сделать. Но стоит ли говорить о новой беременности? Бедный Вадим! Столько детей за один вечер! Не каждому такое дано, не каждый выдержит столько счастья или несчастья одновременно…»
Тренировка подошла к концу. В ожидании, пока Зигфрид выйдет из раздевалки, Катя решила позвонить Хильде – предупредить, что скоро выезжают. С учетом того, что уже пообещала детям заехать по пути в drive-кафе, дома они будут минут через сорок.
– Слушаю, Катя, – быстро откликнулась фрау Флемакс. – Мы уже собирались тебе звонить. Берндт сказал, что тренировка должна закончиться.
– Уже закончилась. Ждем из раздевалки Зигфрида, заедем по пути в drive-кафе. Я пообещала детям. И домой.
– Понятно… – в трубке было слышно, как она пересказывает их разговор. – Спасибо тебе от нас всех! Астрид и Берндт уже собираются домой. Они подумают, когда и как поговорить с сыном. Мы пришли к выводу, что мальчик сам должен решить, хочет ли он встретиться с Вадимом. Давить на него никто не собирается. Такую новость и взрослому сложно воспринять… Ну, а мы с Вадимом ждем вас дома.
– Да… Хорошо. Скоро будем.
Катя закончила разговор, спрятала телефон. От волнения стучало в висках.
«Вот и сбудется твоя мечта, родная моя! Твой папа уже ждет тебя дома…» – посмотрела она на Марту с виноватой улыбкой.
Получив из окошка пакеты с едой, Катя передала их на заднее сиденье, себе же оставила только сок. Не потому, что собиралась продолжить худеть, – какое уж тут худение, если подтвердилась беременность! Следовало заблаговременно подумать, что ждет ее завтра утром. В доме и Хильда, и Вадим, а чем закончится сегодняшний вечер – неизвестно. Хильда приняла их с Мартой, но как поведет себя Вадим? Придется подумать и об ужине… Голова кругом!
Отвлекла Оксана.
– Привет еще раз! Я в машине, наконец-то выехала домой из офиса. Видела твои ответы, сама отписалась еще двоим, посмотрела макет одной фотокниги. Хорошо получилось, молодец! Отдыхай сегодня.
– Спасибо, родная! Не представляю, как я успела бы доделать остальное… Я тоже в машине… – Катя посмотрела в зеркало заднего вида на детей, поправила телефон, прижатый плечом к уху. – Из бассейна едем с Зигфридом и Мартой.
– А что так? Почему его не родители возили?
– Так получилось, Оксана. Некогда было тебе рассказать… В общем… Нет, не могу, не одна… Давай, завтра. Нам в клинику к одиннадцати, оттуда и позвоню.
– Загадочная ты какая-то… Ну хорошо… А Хильда уехала?
– Нет. Зато Вадим прилетел. Но я его еще не видела.
– Кто-кто?!
– Вадим. Больше ни о чем не спрашивай, сама толком ничего не знаю и говорить в машине не могу.
– Катя, ты шутишь? К тебе прилетел Вадим, а ты повезла соседского ребенка в бассейн?! Ты что себе думаешь? – возмутилась Оксана. – Да я бы на его месте…
– Ой, там всё так сложно… – Катя снова посмотрела на заднее сиденье: дети были заняты, о чем-то шептались, но, хорошо зная свою дочь, умудрявшуюся по обрывкам разговора воссоздать полную версию, решила молчать. Завтра расскажет. Может, за вечер еще что случится. – Извини, не могу говорить. Ты же знаешь Марту.
– Так может, мне приехать?
– Нет. Спасибо. Сами разберемся. Всё, мы почти приехали, – свернула она с главной дороги на улицу. – Не волнуйся за нас. Спокойной ночи!
– Спокойной, – пожелала озадаченная Оксана.
Пропуская встречную машину на перекрестке, Катя остановилась и непроизвольно прислушалась к детскому разговору за спиной.
– …твои мама и папа решили, что им надо с ним поговорить… Он, наверно, уже приехал. Ну, папа, который тебя родил. Поэтому мы с мамой повезли тебя в бассейн. Везет тебе, у тебя теперь два папы, а у меня ни одного… Даже волшебная Марта не помогла… А вдруг этот папа ошибся и должен был приехать ко мне? У тебя же уже есть один…
Катя замерла. Откуда Марта узнала о приезде Вадима?! Только если подслушала разговор Хильды и Астрид! Господи, что же теперь будет?
– Марта! Зачем ты слушала чужой разговор? Сколько раз я тебе говорила, что у взрослых могут быть секреты от детей? А ты мало того, что подслушиваешь, так еще и рассказываешь другим! Это некрасиво! – не сдержавшись, повысила она голос.
– Ты сейчас тоже нас подслушала… – насупившись, парировала девочка.
– Тетя Катя, это правда, что приехал мой… ну, как бы отец? – прямо в лоб спросил Зигфрид.
Катя притормозила у дома Алертов.
– Да, Зигфрид. Он очень долго тебя искал…
– Он меня бросил… Передайте, что я не хочу его видеть. Пусть уезжает.
Забрав сумку, Зигфрид вышел из машины и побрел к дому.
– Ну вот что ты наделала? Зачем ты ему рассказала? – повернулась Катя к дочери. – Как теперь мне всё объяснить тете Хильде, тете Астрид? Кто тебя просил, Марта! Ну неужели, если ты даже случайно что-то услышала, нельзя было посоветоваться со мной? Неужели нельзя было просто промолчать? – она сдвинула рычаг коробки передач, заехала во дворик, припарковалась следом за черным «Мерседесом». Чей он, подумать не успела. Сзади раздались всхлипывания, и к тому моменту, как открылась дверца со стороны детского автокресла, из салона доносился уже самый настоящий рев.
– Ну, ладно, ладно… Не плачь… – отстегнув ремень, Катя вытащила дочь из кресла, повесила на плечо сумку с ноутбуком.
Рев не прекращался. Наоборот, он грозил перейти в неконтролируемую истерику. Она была уже не рада, что повысив голос, отругала дочь. Никогда в жизни на нее не кричала! Ребенок, что с нее возьмешь? Господи, надо как-то ее успокоить, ей нельзя так нервничать.
Подхватив Марту на руки, Катя понесла ее к дому, набрала код.
В прихожей их встретили Хильда с Вадимом.
– Марта, дорогая, что случилось? Почему ты плачешь? – женщина, протянула руку, чтобы успокоить девочку.
Марта, отмахнувшись, лишь взвизгнула в слезах. Переглянувшись с ничего не понимающей женщиной и удивленным, даже испуганным Вадимом, Катя показала знаком, что лучше помолчать и ничего не делать, опустила дочку на пол, сбросила с плеча ремень сумки, туфли, снова подхватила ребенка и понесла к лестнице. По опыту знала, что успокоить Марту в присутствии чужих людей не получится. Лучше наедине.
Поднявшись на ступеньку, она оглянулась, запоздало кивнула Вадиму, беззвучно шевеля губами, подозвала Хильду и прошептала:
– Марта слышала ваш разговор с Астрид и всё рассказала Зигфриду. Я не сдержалась, ее отругала, потому и плачет.
– А Зигфрид?
– Плохо… Он не хочет встречаться с Вадимом. Извините!
Прижав к себе дочь, Катя поспешила вверх по ступенькам.
– Что случилось? – подошел озадаченный Вадим, посмотрел наверх.
– Утром Марта подслушала наш разговор с Астрид и рассказала Зигфриду. Сидела тихонько на диване, смотрела мультики… Кто мог подумать, что она всё слышала… – растерянно попыталась оправдаться Хильда. – Пойдем на кухню, дождемся Катю…
…Вадим лежал на диване, смотрел в темноту потолка и пытался подвести итоги дня. Сказать, что день не сложился – не сказать ничего. Приехал к женщине, собрался сделать ей предложение, купил кольцо, цветы. Нашел наконец сына! Женщина вниз так и не спустилась, сын отказался разговаривать… Вдобавок ко всему, так и не дождавшись Катю к ужину, Хильда вызвала верного Симона и уехала. Правда, перед этим убрала со стола, принесла откуда-то сверху постельное белье и постелила ему в гостиной.
Может, и Вадиму следовало уехать вместе с ней? Никто его здесь не ждал, никому он здесь не нужен…
«Жаль, не подумал раньше… – Вадим поднял руку, включившаяся на часах подсветка показала два ночи. – Почему она не спустилась? Ведь понимала, что мы ее ждем… Я жду! Когда летел сюда, я еще не знал о Сереже… «Успокоила», что он отказался со мной встречаться… И эта капризная девочка… Как можно так долго успокаивать ребенка, понимая, что тебя ждут? Или это специально?»
Вадим повернулся на бок, уткнулся носом в ткань дивана, тяжело вздохнул…
Неожиданно за спиной послышался шорох, где-то в глубине кухни включился свет, булькнула наливаемая в емкость вода. Обернувшись, он заметил женскую фигуру.
– Катя! – негромко окликнул Вадим. – Катя…
Не услышав с первого раза, она повернулась, сделала несколько шагов в гостиную.
– Вадим?.. Извини, если разбудила. Марта попросила водички. А где Хильда? Спит?
– Она уехала.
– Как? Ой, прости! Марте нельзя сильно нервничать, а ты видел, в каком она была состоянии. Пока успокаивала, укладывала спать, сама не заметила, как уснула. Тяжелый день был. А который сейчас час?
– Два ночи.
– С ума сойти! Как это я… Извини…
– Катя, нам надо поговорить.
– Да… Если ты подождешь, то я скоро спущусь. Только дам Марте попить.
– Хорошо, я подожду.
Катя ушла наверх, Вадим встал, натянул джинсы, набросил футболку, прошел на кухню, сел за стол. Ждать пришлось довольно долго. Минут пятнадцать, не меньше. Его уже начало клонить в сон.
– Извини, пожалуйста! – услышал он наконец. Катя ополоснула стакан, снова наполнила его водой и выпила сама. Подойдя к столу, присела напротив. – Я очень рада, что ты приехал… И нам действительно есть о чем поговорить. Но сначала я хотела бы извиниться за Марту, за ее неосторожность в разговоре. Она – ребенок, не понимала, когда делилась с Зигфридом…
– Я это уже понял. Не виню ни тебя, ни Хильду… Я ждал чего-то подобного, когда найду сына. Теперь ты его нашла. Спасибо! Остальное… Получил, что получил…
– Не расстраивайся. Зигфрид, пусть и много старше Марты, но пока тоже ребенок, – Катя, похоже, не поняла, что Вадим имел в виду под словом «остальное». – Даже хуже: он – подросток. Вспомни себя в его возрасте. Как бы ты отреагировал на появление неведомого отца, который от тебя отказался? Ты повел бы себя точно так же.
– Не знаю… Но я по меньшей мере попытался бы его выслушать.
– Не уверена. Подростковый максимализм, гены. Я много с ним общалась, но то, что он похож на тебя не только внешне, поняла только сегодня. Когда уже знала, что он твой.
– И чем похож?
– Добротой… и категоричностью. Как два полюса в одном человеке. Для него, так же как и для тебя, не имеет значения, кто перед ним – друг или враг, если он просит помощи. И даже если не просит, но в беде. В то же время Зигфрид не дает шанса оправдаться, если уже решил для себя, что это – плохой человек. Горячится, не слышит никого, кроме себя. Но… подожди немного. Пройдет время, он остынет и поступит так, как ему велит сердце. А оно у него доброе. Он ведь твой сын…
– Мамочка, ты скоро? – раздалось сверху.
– Ну вот, не поговорили… Иду, солнышко, ложись в кроватку! – прокричала она наверх, встала, снова наполнила стакан водой. – Ты когда улетаешь?
– В четверг.
– Это хорошо… Завтра обязательно поговорим обо всем. Я обещаю. Я сама этого хочу. Мне надо рассказать тебе что-то важное. – Катя обошла стол, приблизилась к Вадиму. – Я очень рада… счастлива, что ты прилетел. Спокойной ночи! – поцеловала она его в лоб и пошла к лестнице.
– Спокойной ночи! – растерянно пожелал Вадим.
Услышав, как наверху закрылась дверь, он встал, выключил на кухне свет, вернулся к дивану, снова разделся, заполз под плед.
«Пройдет время, он остынет и поступит так, как ему велит сердце. А оно у него доброе. Он ведь твой сын…», – повторил он про себя и улыбнулся. – Умеет же найти правильные слова… И почему нам обоим раньше не хватило умения подобрать?»
Снова повернувшись лицом к спинке дивана, он захотел немного отодвинуться, но… Так и уснул, не позволив этой мысли достичь командного центра в голове. Тяжелый случился день…
10
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Вадим дернулся, повернулся на спину, открыл глаза. Быстро сообразив, где находится, он повернул голову и неожиданно увидел рядом с диваном Марту. В утренних сумерках девочка была похожа на маленького ангела: темные локоны до плеч, точно карандашом очерченные глаза, брови, линия губ.
– Доброе утро, Марта! – поздоровался он, поправив под головой подушку.
– Доброе утро, дядя…
– Вадим. Меня зовут дядя Вадим.
– Моего папу тоже так зовут. Мне тетя Хильда сказала.
– А что она тебе еще сказала? – неожиданно у него пересохло в горле.
– Что с ним знакома волшебная Марта, – девочка вытащила куклу из-под мышки. – Она расскажет ему обо мне, и он обязательно приедет.
– Вот эта кукла? – Вадим сел на диване, протянул руку, взял «волшебную Марту», всмотрелся в покрытое трещинами фарфоровое личико.
«Пусть о ней позаботятся твои дети…» – всплыли в его голове слова из прошлого.
Продолжая держать куклу, он, как завороженный, перевел взгляд на девочку.
– Жалко, что ты папа Зигфрида… – грустно вздохнула та, протянула руку и забрала куклу.
Вадим попытался проглотить ком в горле. Широко раскрыв глаза, всмотрелся в лицо девочки: «Как же она похожа на Сережу с видео!..»
Осененный догадкой, он нащупал на соседнем кресле джинсы, смущенно прикрывшись пледом, натянул их, встал, сделал несколько шагов, вернулся, присел перед ребенком.
– А хочешь, я буду… и твоим папой? – спросил он, с трудом шевеля губами.
– А так можно?.. – Марта задумалась. – А если приедет мой настоящий папа, у меня тоже их будет два, как у Зигфрида? Нет… Что я тогда ему скажу? Ведь он же обязательно приедет, я знаю.
– А если я и есть твой настоящий папа?
– Настоящий-пренастоящий?
– Настоящий-пренастоящий, – внимательно глядя девочке в глаза, улыбнулся он.
– Марта! – раздался приглушенный окрик Кати, послышалось шлепанье босых ног по лестнице. – Марта, ты разбудишь…
Заметив дочь рядом с Вадимом, Катя осеклась, подошла ближе.
– Мамочка, он уже проснулся… – повернулась в ее сторону дочь. – Он – мой папа? – строго посмотрела она на мать, словно та должна была сдать экзамен.
– Да, Марта, это твой папа.
– Настоящий-пренастоящий?
– Настоящий-пренастоящий, – подтвердила Катя, встретившись глазами с Вадимом. – Это и есть то важное, что я должна была тебе сказать… Прости!
– Ура! Это всё волшебная Марта! Это она нашла моего папу!
Поцеловав куклу, девочка уложила ее на диван и, раскинув в стороны ручонки бросилась к Вадиму. Подхватив ее на руки, тот ошеломленно посмотрел на Катю, крепко прижал Марту к себе, зарылся лицом в ее локоны.
– Папочка, любименький, я так долго тебя ждала! – принялась целовать его в небритые щеки дочь. – Я тебя никому не отдам!!!
Ответить он смог не сразу: мешали ком в горле и выступившие слезы…
– Я тебя тоже никому не отдам!
– А маму? – Марта оглянулась.
– И маму… никому не отдам!..
Кате ничего не оставалось, как подойти к ним ближе и уткнуться лицом в плечо Вадима.
Все оказалось гораздо проще, чем она себе представляла…
Катя второй час сидела за столом на кухне, время от времени вставала, прислушиваясь к тому, что творится наверху: тихо. Наконец скрипнула дверь, послышались шаги.
– Извини! – протирая глаза, виновато произнес Вадим. – Никогда не понимал, как можно уснуть, укладывая ребенка. Пока вспоминал и рассказывал непонятно какую по счету сказку, уснул. Извини!
– Замучила? – Катя улыбнулась.
Чего-то подобного она ждала. Марта весь день не отходила от отца: щебетала без остановки, спрашивала, сама же отвечала. Всем подряд хвасталась папой: и докторам, и официантке в кафе, и тете Оксане. После визита в клинику Катя попросила подвезти ее к офису. Было совестно перед сестрой: и на работе ей не помогает, и рассказать обо всем случившемся в последние два дня никак не получается – с самого утра Вадим ни на минуту не оставлял ее одну. А здесь вдруг сам предложил: пока она будет занята делами, они с Мартой съездят в магазин.
Через два часа, как было оговорено, они уже ждали ее у офиса. И первое, что сделала Марта, завидев рядом с мамой провожавшую ее тетю, демонстративно забралась на руки к Вадиму, обняла его за шею и заявила: ее папа нашелся, теперь он никому ее не отдаст, никакому Генриху, и будет жить вместе с ней и мамой. Чем невероятно смутила всех: никакого разговора, кто и с кем будет жить, пока и в помине не было.
И не только потому, что с самого утра Марта не позволила своим родителям остаться один на один. В Вадиме словно боролись противоречивые чувства: он то, подыгрывая дочери, болтал с ней без остановки, то вдруг умолкал и отвечал невпопад. При этом менялось и выражение лица: в нем просматривалось что-то недовольное, даже злое. Понять, о чем он думает, было невозможно. Кате оставалось только ждать, когда он сам признается, что его так тревожит. Или не тревожит? Вдруг она опять что-то себе придумывает.
– …Не знаю. Пока не понял… У меня весь день состояние, что живу во сне… Почему ты ничего не рассказала мне раньше? – спросил он.
Катя виновато опустила глаза. Она ждала этого вопроса и сама задавала его себе весь день. Пожалуй, сегодня впервые после рождения дочери чувство ответственности, которое все эти годы мешало ей вдохнуть полной грудью, не давило на нее. Пришло ощущение защищенности, уверенности, что у Марты теперь всё будет хорошо.
В том, как Вадим дотошно выяснял у профессора Саидина подробности всех этапов предстоящей операции, была не столько пока еще не осознанная им отцовская любовь (слишком мало времени прошло), сколько желание понять как, для чего, почему именно так, а не иначе. Он словно хотел убедиться, что это единственно верный ход операции, нужно предусмотреть всё до мелочей. При этом был настолько собран и хладнокровен, словно сам снова стал доктором и собирался идти в операционную, ассистировать профессору. И еще Катя чувствовала, что Вадим хочет оградить ее от лишних переживаний, успокоить.
«Как жаль, что он не остался в медицине…» – наблюдая за ним, грустно думала Катя, не в силах вникнуть в большинство медицинских терминов на немецком языке. Впрочем, от нее это не требовалось ни раньше, ни сейчас. Тогда она слепо надеялась на умение докторов, сейчас к этому добавилась вера, что если Вадим, гораздо лучше разбираясь в медицине, со всем согласен, значит, все правильно.
Он словно разделил с ней груз ответственности, точнее, переложил этот груз на себя, как делал и многое другое в течение дня. Когда без лишних слов переставил детское сиденье в свою машину, сел за руль, повез их в клинику, когда мягко отстранил ее от тележки с продуктами в магазине, одним взглядом пресек ее попытку достать кошелек из сумочки. Открывал двери, пропускал вперед. Он не позволял ей даже подумать, как что-то сделать, предугадывал ее желание и делал сам. Не напоказ, не для кого-то. И даже не для нее. Для него это было само собой разумеющееся!
Как же она отвыкла от постоянной заботы, от безмятежного состояния счастья! Почему она обо всем не рассказала Вадиму раньше?!
– Прости, я…
– Как ты выдержала всё это одна? – перебил ее Вадим, обошел стол, порывисто обнял, крепко прижал к себе. – Прости меня! Никому вас обеих не отдам! Никогда!.. Весь день себя ругал: дурак, кретин, верил непонятно чему и кому, не видел очевидного! Прости…
От неожиданности у Кати на глазах выступили слезы. Это не он виноват, это всё она!
– …Все эти годы продолжал тебя любить, но боялся признаться даже себе! – продолжал он. – Я ведь еще тогда готов был сделать предложение… Я люблю тебя… Забыл! Подожди пять минут! Только не плачь!
Вадим метнулся в гостиную, что-то достал из сумки. На секунду застыв, вдруг развернулся и, к удивлению Кати, скрылся в прихожей. Хлопнула входная дверь. Обратно он вернулся с двумя пакетами в руках. Один оставил на полу, из второго вытащил букет белых роз, снова подбежал к сумке, достал бутылку шампанского.
– Вот! – вручил он ей букет. – Есть во что разлить?
Улыбнувшись сквозь слезы, Катя достала из шкафчика два бокала для шампанского и поставила их на стол. Чтобы немножко успокоиться, стала возиться с цветами: подрезала и опустила в наполненную водой вазу. Стебли пришлось еще укоротить, чтобы сосуд не перевернулся под тяжестью огромных, наполовину распустившихся бутонов. Закончив, она повернулась и замерла: на столе стояли бокалы с шампанским, открытая коробка конфет. А мужчина всей ее жизни протягивал бархатную коробочку:
– Выходи за меня замуж!
Достав кольцо, Вадим, преданно глядя ей в глаза, улыбнулся:
– Ну пожалуйста!.. Честное слово – я добрый!
Прыснув от смеха, Катя протянула левую руку… Потом поднесла ее к лицу:
– Красивое!..
– Так ты согласна? – обрадовался и как будто удивился Вадим, хотя ответ был очевиден.
– Я-то согласна, только… Что скажет твой Поляченко? – она с трудом сдерживала улыбку.
Рассмеявшись, Вадим взял бокалы, протянул один ей.
– Выговор ему объявлю за то, что после Японии сразу к тебе не отправил.
– Бедный Андрей Леонидович, не повезло ему с шефом.
– А Александр Ильич пустит меня на порог? – попытался стать серьезным Вадим. – Придется же как-то просить у него руки дочери.
– Разве тебя кто-то может испугать?.. Расслабься. После того как узнал правду, папа спит и видит, как бы с тобой помириться.
– Так мы вроде и не ссорились… – он пожал плечами, поднял бокал. – Можно до дна…
Тонко звякнуло стекло, смакуя, Вадим медленно выпил шампанское, привлек к себе Катю.
– А ты? – удивленно посмотрел он на слегка пригубленный бокал.
– А мне нельзя, – Катя поставила бокал обратно на стол.
– Почему?
– Потому что мне надо сказать тебе еще что-то важное. У тебя… То есть у нас… будет еще один ребенок, – и, поймав недоуменный взгляд, пояснила: – Грибной человечек. Помнишь, я тогда говорила, что мы с тобой никогда не забудем ту поездку в грибы.
Вадим отстранился, недоверчиво посмотрел на Катю:
– Правда, что ли?.. Ты не шутишь?
– Нет.
– Получается, что скоро, я стану отцом-героином, как твой Потюня? – спросил он после довольно долгой паузы.
– Ну, извини. Так получилось…
– Извиняю, – посмотрев в глаза, он нежно поцеловал ее в губы.
Катя ответила таким же мягким и нежным поцелуем. Наслаждаясь медленно нараставшим сладострастным головокружением, она прошептала:
– Я люблю тебя, Вадим Ладышев!
– Думал, что не дождусь, – с мягкой усмешкой отреагировал он и крепче прижал ее к себе. – Умеешь же ты делать долгие томительные паузы… Придется переучивать.
– Жаль, что ты завтра улетаешь.
– В воскресенье. Я поменял дату вылета. Роберт когда возвращается?
– Уже прилетел. Должен быть дома.
– Замечательно! Предлагаю завтра познакомить меня с будущими родственниками. А давай пригласим к тебе… к нам в гости! Как ты на это смотришь?
– Положительно. Оксана уже извелась, переживая за меня… А что там? – она показала взглядом на пакет в прихожей.
– Подумал, что какое-то время придется пожить на два дома. Пока ты была на работе, заехали с Мартой в магазин. Спортивный костюм, кроссовки, шлепанцы, халат. Не могу же я при дочери в трусах разгуливать… А как тебе нравится – Екатерина Александровна Ладышева? Мама будет счастлива!
– Я тоже буду счастлива. Я очень скучала по Нине Георгиевне… Но больше по тебе. Если бы не Марта, я без тебя не выжила бы. И Марта не выжила бы, – снова прижалась она к Вадиму.
– Никуда не отпущу! – точно так же, как утром зарылся в локоны дочери, спрятал Вадим лицо в волосах Кати. – Даже не пытайся.
– Однажды ты уже так говорил… И отпустил… – напомнила она.
– Отпустил. Только я не повторяю своих ошибок…
…В тишине ночи слева от Вадима пискнул телефон.
«Поляченко… – прочитал он на «умных часах». – Что-то случилось. Шесть утра, у нас семь. Андрей не станет будить без причины…»
Вадим осторожно выполз из-под одеяла, укрыл им спину Кати, набросил халат, вышел за дверь, спустился вниз и только тогда прочитал сообщение, в котором была ссылка: «Известный банкир найден убитым на своей вилле на Лазурном берегу! В свой юбилей Леонид Самуилович Лесин…»
Дочитав ссылку, Ладышев посмотрел наверх, пошел в прихожую, достал из кармана ветровки сигареты с зажигалкой и вышел за дверь.
– Привет!
– Привет! Извини, если разбудил. Как тебе новость?
– Крутой поворот.
– Я тоже едва в себя пришел, как открыл интернет. Уже на всех новостных сайтах есть… Выехал на работу, решил тебе отправить. Хорошо, что ты не у него на вилле, – хмыкнул Поляченко.
– Да уж… Как считаешь, что это?
– Однозначно заказ. Такие люди, как Лесин, сами в себя не стреляют. Сомневаюсь, что найдут заказчика.
– Не по нашему делу?
– А кто его знает… Врагов у него много… Только я не для того тебе ссылку кинул. Можешь теперь спать спокойно, счеты с тобой сводить уже некому.
– Думаешь, мог продолжить?
– Мог, не мог… Теперь это в прошлом. Всё, извини, иди досыпай.
– Как у нас дела? – Вадим вдруг вспомнил, что за вчерашний день ни разу не позвонил Поляченко.
– Лучше не бывает! Если пойдет такими темпами, успеем собрать линию к твоему дню рождения. Дополнительные вакансии сотрудников надо открывать, отправлять на учебу. Пучков уже озадачил наших новым оборудованием, оно им знакомо. Но маловато людей для двух линий: без выходных и проходных придется работать.
– Подбирай кадры. Вернусь – решим.
– Понял.
– Меня сегодня не жди, я в воскресенье прилечу.
– А я и не ждал. Я тебя на неделю отпустил, – довольно хмыкнул Поляченко и добавил: – Если по причине, о которой я думаю, то рад за тебя.
– Я тоже за себя рад, – Вадим улыбнулся. – У тебя знакомые в загсе есть?
– Нет – так найдем. Когда надо?
– Пока не знаю… На следующей неделе сможешь организовать?
– Ну, это же не завтра, – усмехнулся Андрей. – Сделаем.
– И еще. Придется сразу решать вопрос с усыновлением… То есть с удочерением.
– Само собой… Зине можно сказать? – замявшись, спросил он. – Уже волком смотрит: почему я ничего не предпринял? Она видела Катю и Марту. И, конечно же, сразу всё поняла.
– И даже не помчалась ко мне выяснять отношения? Не узнаю Зину, – посмеиваясь, прокомментировал Вадим. – Где Зина – там Марина… Ладно, говори. Чего уж теперь скрывать… Только вечером. Мне с мамой надо успеть объясниться, пока Зина не опередила.
– Это точно, – засмеялся Поляченко. – Все, я приехал. Как только узнаю по загсу – наберу. Отдыхай, наслаждайся жизнью.
«Забыл ему сказать, что нашел Сережу, – докурив, Вадим загасил бычок о плитку. – Куда бы выбросить? – он покрутил головой и заметил фигуру подростка в окне второго этажа соседнего дома. – Зигфрид? – мелькнула надежда. Задернулась занавеска, фигура исчезла. – Если пошел в меня, как говорит Катя, ждать придется долго. Упрямый… А ведь я нашел сына. И дочь… И третий скоро будет… Пора бросать курить! – вспомнил он свое обещание, вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку, вместе с бычком решительно выбросил в мусорный контейнер, захлопнул крышку. – С кем бы договориться присмотреть за Мартой, пока Катя будет в Минске?.. Только с Хильдой…»
– Доброе утро, дорогой! – казалось, она ждала его звонка, настолько быстро ответила. – Как у вас дела? Как твои девочки?
Ладышев опешил. Вот так: твои девочки. Хильда будто и не сомневалось, что иначе быть не могло.
– Всё хорошо, спят еще… Я тебя не разбудил? – спохватился он.
– Ну, что ты. Я уже в аэропорту. Вот-вот объявят посадку на Рим.
– А когда вернешься?
– В субботу… А когда надо?
– Понимаешь… Кате придется слетать в Минск на несколько дней. Расписаться нам надо, на Марту оформить документы. А доктор вчера не рекомендовал дальние поездки. Нельзя ей сейчас заболеть.
– То есть мне надо побыть с Мартой? А доверяешь?
– Я – да. Правда, пока не знаю, как Катя к этому отнесется.
– Я с ней поговорю. Она мудрая, доверит. Предложу ей отправить Марту погостить у нас с Каролиной, пошлю за ними Симона. У тебя прелестная девочка, мы с ней успели подружиться. А о Кате я вообще могу говорить только в превосходных тонах. Жаль, что вы потеряли столько времени.
– Да, жаль.
– Теперь остался только Сережа. Но, поверь, это вопрос времени. Мне вчера звонила Астрид, мы говорили о Зигфриде. Она уже сама хочет, чтобы вы встретились и поговорили. Но он пока… не готов.
– Я понимаю. Буду ждать, сколько понадобится.
– Я надеюсь, что с этим ему поможет Марта. Они ведь теперь брат и сестра.
– Да. Только она это пока еще не осознала… Представляешь, за вчерашний день ни одного каприза, ни слезинки.
– А я тебе что говорила? Маленькая она еще. Всё хорошо будет… Посадку объявили, – в телефоне послышался голос диктора. – Что-то еще?
– Вопрос с продлением вида на жительство Кати…
– Никаких вопросов, всё решим. Успею написать Каролине до взлета.
– Фамилии пока не будем менять. Не успеем, мало времени на оформление разных документов. Сделаем после…
– Я поняла, дорогой… Мне пора.
– Спасибо, Хильда! Ты в самом деле моя вторая мама. Теперь я убежден, что так бывает не только в кино. Мне повезло.
– Мне тоже повезло, Вадим. Теперь я вправе считать себя дважды бабушкой.
– Трижды. Скоро ты станешь трижды бабушкой… У нас с Катей будет еще один ребенок. У меня до сих пор голова кругом: один, второй… Стоило один раз встретиться – и, пожалуйста, третий! – не сдержав эмоций, поделился Вадим.
– Поздравляю! – Хильда облегченно выдохнула. Вопрос, от кого на самом деле беременна Катя, нет-нет да и беспокоил ее. – Счастлива! Радуюсь вместе с тобой!
– Спасибо! Вернешься – дай знать. Я здесь до воскресенья.
– Обязательно! А первой маме ты сообщил?
– Еще нет. Сейчас позвоню.
– Немедленно звони Нине Георгиевне!
– Слушаюсь! Мягкой посадки, моя вторая мама!
Повеселев, Вадим посмотрел в окно напротив – все та же занавеска, но он чувствовал на себе пристальный, изучающий взгляд. Взгляд сына.
– Доброе утро, мама! – набрал он следующий номер.
– Доброе, сынок! Мы как раз только что говорили о тебе с Галей! – в трубке было хорошо слышно, как на кухне работает телевизор, тявкает Кельвин-второй.
– Галине Петровне и Михаилу привет. Мама, я сегодня не вернусь. Только в воскресенье прилечу.
