Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)
Но это был уже не Ладышев. Кто-то другой пугающе навис над ней, занес закрывший небо огромный колокол…
«Задавит!» – Валерия в ужасе сорвалась с места и кинулась прочь.
Но куда бежать, где спрятаться, если ты точно букашка на огромном чистом листе бумаги?! Она лишь успела заметить нависшую над собой тень, и стало темно: накрыли колоколом.
Темнота, гулкое эхо, сковавший тело страх…
И вдруг где-то вдали звонко протренькал колокольчик…
Лера в ужасе подхватилась на диване: тихо, по телевизору диктор негромко читает новости.
«Приснилось, – отлегло от сердца, но стоило опустить голову на подлокотник, как раздался звонок в дверь. – Петр!» – обрадовалась она.
Проходя мимо зеркала, критически посмотрела на себя в зеркало: выглядит скверно, но это дает возможность давить на жалость.
– Заходи, – открыв дверь тамбура и даже не глянув, кто стоит на площадке, она остановилась перед чемоданами. – Вот, все это надо как-то втиснуть в твою и мою машины.
– Здравствуйте, Валерия Петровна! – незнакомый голос за спиной заставил ее испуганно обернулась. – Разочарую, я не за чемоданами.
Подтянутый мужчина в костюме был Валерии незнаком, но интуитивно она сразу почувствовала исходящую от него опасность. Жесткий проницательный взгляд, уверенность в каждом движении. От него веяло какой-то подчиняющей силой. С подобным типом людей она старалась не общаться, их поведение Лериной логике не поддавалось, их нельзя было просчитать наперед, соответственно, невозможно ни управлять ими, ни манипулировать.
– Кто вы?! – в ужасе попятилась она, заметив у незнакомца под мышкой костыль. Как ей сказали, напарник Грэма в безобидной на вид трости прятал острый клинок. А вдруг и у этого нечто подобное? – Я звоню в милицию… – дрожащая рука никак не могла нащупать трубку телефона на тумбочке.
– Звоните, – согласился тот. Сказать по правде, в планы Поляченко это не входило. – Мне есть что им рассказать о Валерии Петровне Гаркалиной-Лежнивец-Галецкой. Очень интересная информация, которая полностью изменит вашу роль в глазах следствия. Слишком явный интерес к Вадиму Сергеевичу Ладышеву просматривается. Но, пожалуй, начну я не с того, как вы водили за нос будущего супруга и молодого хирурга. Следователю это вряд ли будет интересно. Лучше с того момента, как вы переложили на хирурга вину за неудачную операцию, отказались в роддоме от ребенка, подделав подпись супруга. Пусть он и не был ребенку отцом, но закон вы нарушили. Дальше тоже сделаем паузу, лет этак… на десять. Продолжу с того, как вы свалили на Ладышева вину за обнародование диска с записью ваших любовных утех, присвоили деньги, которые вам передавал Обухов для выкупа. Расскажу, как вы подстроили выписку из больницы Екатерины Александровны на глазах Ладышева. Для чего? Хотели их разлучить. И у вас это получилось… Вот только это ставит под сомнение якобы вашу непричастность к тому, как и почему она оказалась в этой квартире. Вы же ее ненавидите, точно так же, как и Вадима Сергеевича, не правда ли? При желании можно привести немало убедительных доводов, что именно вы были инициатором всего: хотели навредить бизнесу Ладышева, наняли бандитов, вовлекли в дело Обухова-младшего. Тут и Екатерина Александровна вовремя объявилась… А любое противоправное действие, совершенное группой лиц, это уже серьезная статья.
– Я ничего не организовывала! Я… я не знала, я ничего не знала!!! – замотала головой Валерия.
– Это вы на суде будете доказывать. Но, боюсь, вам никто не поверит. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы не поверили. Должны же вы когда-то понести наказание за то, что столько лет травите жизнь хорошим людям! Звоните, звоните, – показал он взглядом на зажатую в руке женщины телефонную трубку.
Довольно длинный монолог медленно, но верно доходил до сознания Валерии. Опустив трубку на рычаг, она долго смотрела в пол.
– Кто вы и что хотите? – наконец выдавила она.
– Пообещайте, что перестанете вмешиваться в жизнь Ладышева и забудете о нем навсегда. Иначе я снова к вам приду. Но уже не просто так и не только с разговором.
– Я обещаю…
– Я запомнил, – холодной улыбкой отреагировал гость. – Не могу сказать, что я вам поверил, но пока хватит и этого, – он приоткрыл незапертую дверь, сделал шаг, но вдруг остановился. – Да, хотел добавить. Екатерина Александровна также находится под моей защитой. А потому потрудитесь убрать весь негатив в отношении нее из своих показаний. Сделать это несложно: просто расскажите правду. Надеюсь, вы меня поняли?
– Поняла, – едва слышно ответила Валерия.
– И еще. Рекомендую вам переехать в другой город. Для моего и вашего спокойствия. До свидания!
Дверь в тамбур захлопнулась. Рванув к ней, Лера мигом заперла замки, прислонилась к стене, чтобы как-то отдышаться, успокоиться, как вдруг снова сработал звонок. Она едва не подпрыгнула: неужели незваный гость вернулся?
Звонок повторился. С лихорадочно бьющимся в груди сердцем она на цыпочках приблизилась к монитору и облегченно выдохнула: на площадке стоял Петр.
– Привет! – поздоровался он и вошел в квартиру. – Ты чего такая напуганная?
– Все в порядке, – Валерия попыталась улыбнуться и показала рукой на груду вещей в прихожей. – Вот… Надеюсь, все вместится в мою «Тойоту» и твою «Волгу».
Петр усмехнулся, приоткрыл дверь в тамбур.
– Ребята, заходите!
– Это все? – снисходительно оценил груз один из парней. – Аркадьевич, мы так не договаривались: пообещал полную загрузку, мы с Лехой морально подготовились, подкрепились по дороге. А здесь – тю-ю-ю… – добродушно рассмеявшись, он легко забросил на плечи два огромных баула и вышел из квартиры.
Так же поступил и второй. Разве что молча.
– Это кто такие? – в полном недоумении спросила Валерия.
– Работники, – ответил Петр.
С бывшей женой он не виделся около четырех лет. За это время он изменился, причем в лучшую сторону: похудел, снова появилась уверенность и в голосе, и в походке. Даже помолодел внешне. И костюм с галстуком, как и прежде, был ему к лицу.
– Старший сын раскрутился в Москве, открыл филиал в Минске. Так что ты по адресу позвонила: я сейчас директор международной компании по перевозкам, – он подхватил чемоданы и потащил к выходу. – И София со мной работает: перешла на заочное. Ребята снесут оставшееся, так что собирайся. Я внизу подожду…
Двигаясь в сторону Юго-Запада, Валерия периодически посматривала в зеркало заднего вида на следовавшую за ней «ГАЗель» с логотипом компании-грузоперевозчика и никак не могла поверить в реальность происходящего: Петр – директор? Да не может этого быть! Видно, пошутил. Или решил выставить себя перед ней крутым, чтобы она пожалела о разводе.
Въехав во двор обшарпанной двенадцатиэтажной панельки, она подождала, пока припаркуется «ГАЗель», показала рукой на подъезд. В этот момент рядом остановился внедорожник: блестящий черный «Ниссан» встал прямо перед фургоном, загородив ему выезд. Из «ГАЗели» между тем вышли двое парней, не обращая внимания на машину наглого водителя, пошли открывать двери. В кабине никого не осталось.
«А Петр куда подевался?» – озадачилась Лера.
Но ненадолго. Из «Ниссана» вылез Лежнивец и, не отрывая трубку от уха, подошел к грузчикам. Осознав, что бывший муж не шутил, представившись директором, Валерия назвала этаж и номер квартиры и поспешила к лифту. Надо было быстренько убраться в прихожей и на кухне.
И все же она не успела. Спустя несколько минут у двери квартиры появился Петр. Втащив чемоданы, он окинул равнодушным взором бывшую супругу.
– Мне пора. Остальное ребята занесут. Платить им не надо, – сообщил он, пытаясь развернуться между чемоданами в узкой прихожей.
– Подожди… Пожалуйста! – засуетилась Валерия: обошла чемоданы, встала между ним и дверью, с нежностью заглянула ему в глаза. – Петя, прости меня!.. Я наделала столько глупостей, мне так стыдно… Прости, пожалуйста! – она коснулась пуговицы на его пиджаке. – Мы могли бы снова попробовать все вместе: ты, я, София… Я так без вас скучаю!
– А вот мы как-то нет, – Лежнивец убрал ее руку, отступил назад. – Некогда нам скучать: работаем, учимся, строим планы. Без тебя. И простил я тебя давно, не волнуйся. Себя простить не могу, а тебя простил и вычеркнул. Не звони мне больше. Никогда. И не мешай нам жить… Прощай!
Бесцеремонно отодвинув ее от двери, Петр вышел из квартиры. Валерия присела на чемодан, закрыла руками лицо…
«Никому не нужна…» – она почувствовала полное опустошение…
5
В аэропорту Минска Ладышев пожалел, что, поддавшись порыву и имея массу свободного времени, посетил в Токио несколько брендовых магазинов одежды. Давно не обновлял гардероб, а тут такая оказия. По итогу пришлось покупать и новый чемодан.
Ну, а чем еще было заняться? Приехал в аэропорт, как полагалось, к обеду, прочитал на табло, что вылет переносится на вечер… Теперь вот застрял в аэропорту Минска, выясняя, где потерялись вещи. Оказалось, застряли в Москве, прилетят следующим рейсом.
Настроение, конечно, было подпорчено, и без того устал после сложного перелета. И Поляченко почти час ждет. Хорошо хоть один, без Зиновьева…
Переключился Вадим только в машине, после того как Андрей Леонидович отчитался о проделанной в отсутствие шефа работе. Конвейер запустили, никто и ничто не напоминает о более чем трехнедельном простое. Чтобы наверстать упущенное (список заказов и лист ожидания, переданные из корпорации, оказались внушительными), работали и накануне, в субботу. Заодно закончили отгрузку по уже оплаченным заказам. Что-то, к сожалению, просрочили, но большого урона из-за штрафов не будет.
От новостей же, которыми в свою очередь поделился Ладышев, у Поляченко время от времени даже дыхание перехватывало. Концерн расширяет сферу деятельности, принято решение о строительстве еще одного корпуса с двумя производственными линиями: очень кстати оказался никому не нужный заброшенный овраг за забором! Уже на следующей неделе приедет группа проектировщиков, обследует участок на месте и начнет разрабатывать проект. В чем-то уникальный: сборочные конвейеры должны легко перепрофилироваться под выпуск любой продукции и иметь на выходе несколько модификаций устройств одновременно.
К этому сроку желательно выяснить условия приобретения площадки у города. В случае положительного решения на приобретение участка и разработку проекта отводится всего полгода. По истечении этого срока сразу начнется строительство, и на сей раз, что важно, оно будет полностью профинансировано «UAA Electronics»! Конечно же, грядет и некоторая реорганизация группы компаний, входящих в структуру холдинга Ладышева. Теперь это будет по-настоящему совместный проект и совместное производство! Но до поры до времени об этом должны знать только двое: Ладышев и Поляченко.
Перспективы и сложности нового поворота в бизнесе можно было обсуждать часами, а потому Вадим и не заметил, как они доехали до Крыжовки. Пришлось продолжить разговор в доме.
– …Не так уж много удалось узнать, внутреннее расследование в концерне еще продолжается. Но пара громких отставок уже есть, – Вадим назвал фамилии, которые много о чем говорили Поляченко. Люди, отвечающие за общую безопасность и безопасность IT-технологий. – Такаши я теперь до конца жизни обязан. Отстаивал и сражался за нас, как лев! Спасибо дальновидному Мартину! Благодаря ему и познакомились, и рекомендации, как выяснилось, он мне дал на перспективу… У концерна есть предположения, кто всё затеял, но стопроцентных доказательств нет.
– Исполнители были непростые. Издалека к делу подошли. И руководил ими кто-то весьма осведомленный о твоей персоне. Смотри, как они точно вышли на Валерию, как тонко сыграли с Обуховым-младшим: и об отце знали, и о том, что мечтает школу единоборств открыть. Хорошо бы вычислить, кто навел Грэма на Валерию.
– А который из двоих Грэм?
За неделю отсутствия Ладышев отстал от продвигавшегося расследования.
– Любовник Галецкой. Или кто он там ей был на самом деле… Вырубил его Обухов, защищаясь, но убил напарник. Притом спящего: доза снотворного в шприцах была рассчитана на сутки, и раньше следующего дня вряд ли что-то разбудило бы Грэма. В квартире через подъезд целый арсенал разных спецсредств нашли, сделали анализ у фармакологов. Грэм, похоже, был главным в их связке, мозговым центром операции. А вот его напарник – птица другого полета. В базе Интерпола фигурирует как… Чистильщик, короче, – подобрал понятное для обывателя слово Поляченко. – Следил, страховал, выполнял грязную работу. Поэтому, не задумываясь, убрал и Грэма.
– Жестоко.
– Не вернись в квартиру Максим, Валерию ждала бы та же участь. И ушел бы этот напарник незамеченным: дверь на чердак была открыта, замок для вида болтался. Через подъезд также было открыто. На их логово только через сутки вышли… Обухов идет на поправку, дал показания, во всем сознался. Помощника своего просит признать невиновным… Знаешь, я вдруг поймал себя на мысли, что, несмотря ни на что, он мне нравится. Вызывает уважение этот парень. Запутаться и оступиться – каждый может. А вот признать ошибку, попытаться ее исправить даже ценой собственной жизни, способны единицы.
– Сколько ему светит?
– Сложно сказать. Пока еще идет следствие, работает адвокат… Если не поступит материальных претензий…
– Не поступит. Я даже готов его поблагодарить. Не случись всей этой истории, долго бы нам пришлось ждать решения из Японии. И не факт, что дождались бы.
– Тогда и Екатерину Александровну стоит поблагодарить – дополнил Андрей Леонидович, внимательно наблюдая за шефом.
– Да… Хорошо, что она уехала…
Ладышев задумался, на лбу проступили глубокие горизонтальные морщины.
Поляченко насторожился. В свете последних событий он ожидал услышать нечто иное. Жаль, что поторопились с ее отъездом, к примеру. Или снова случилось что-то, заставившее Вадима относиться к ней иначе?
– Всё на волоске висело. Если бы Обухов не пришел в себя… – словно оправдываясь, напомнил Андрей Леонидович. – Могу задать личный вопрос?
– Нет, – поняв, о ком речь, как отрезал Ладышев. – Ничего не говори и ни о чем не спрашивай. Не до этого мне пока. Провожу тебя и спать. Там, откуда я прилетел, уже глубокая ночь.
– Хорошо. Но откуда у нее деньги на счете, я могу сказать?
– Давай.
– Квартиру на Гвардейской она продала.
«Только подтверждает, что возвращаться сюда она не собирается», – по-своему понял Вадим.
– Ясно.
Ответ Ладышева был лаконичен и весьма красноречив. Время для разговоров вышло.
– Я поехал?
– Да… Плохо, что чемоданы застряли: день рождения крестника я пропустил, но подарок купил. Мог бы передать.
– Сам вручишь… Завтра, как обычно? – уточнил на пороге Андрей Леонидович.
– Я буду на час раньше. Пока организм не перестроился на наше время, надо наверстывать упущенное.
– Тогда и я к семи приеду, – пожал протянутую руку Поляченко. – Спокойной ночи!
– …Как же ты выросла за три недели! – Оксана присела перед Мартой на корточки и крепко прижала к себе. – Как же я по вам соскучилась!
– И я соскучилась, тетя Оксана! И по Никите, и по Нине, и по дяде Роберту! Но больше всего соскучилась по Зигфриду! А вот по дяде Генриху совсем не соскучилась.
Катя с Оксаной переглянулись. Они успели намекнуть, что им обеим есть что рассказать о Генрихе, но так как новости были из разряда неприятных, не сговариваясь, отложили подробности до встречи.
– Поехали? – Оксана набросила на плечо Катину сумку с ноутбуком, прихватила чемодан и протянула руку ребенку. – Ну, рассказывайте! Как там Минск, как бабушка с дедушкой? Не скучают без нас?
– Не скучают. У них есть Апельсин и Кайна. Ну, если только немножечко скучают! Теперь они за грибами ездят. И я ездила. Вот столько нашла! – Марта выдернула ладошку, подняла обе ручки с растопыренными пальчиками. – А мама вот столько привезла! – очертила она ладошками огромное, на ее взгляд, количество.
– Какая ты молодец! – похвалила Оксана и, опасливо посмотрев по сторонам, крепко взяла девочку за ручку. В районе железнодорожного вокзала народу было немало, и все больше мужчин неевропейской внешности. Иммигранты. С некоторых пор их число вызывало не только настороженность, но и опасения. Особенно после выросшего количества нарушений общественного порядка, а то и актов насилия. Полиции тоже стало больше, но это мало успокаивало, скорее наоборот: наглядно убеждало, что обстановка далеко не самая благополучная.
– И сколько это можно терпеть? – негромко выражала женщина свое недовольство. – Никогда такого не было, чтобы с началом учебного года родители одноклассников Нины по очереди подвозили детей до школы, встречали после занятий. Страшно одних отпускать, особенно девочек! В пятницу подъехала к офису – стоянка занята. Оставила машину на улице. Через два часа выглянула – пора или ее переставить, или часы на паркомате передвинуть. А рядом с машиной целая толпа этих… – кивнула она в сторону группы мужчин. – Побоялась выходить, представляешь! И в офисе, как назло, никого! Теперь штраф придет…
– И по-прежнему все молчат, никто не жалуется?
– А ты попробуй пожалуйся! В лучшем случае внимания не обратят. В худшем – намекнут, что накажут за разжигание межнациональной розни. Перспектива стать безработным никого не порадует. А у всех кредитов выше головы! Все зависимы от системы, которая и создала этот беспредел. Да что я тебе рассказываю, сама знаешь. Только и можем, что пошептаться и повозмущаться в узком кругу.
Оксана открыла багажник минивена, и, пока Катя пристегивала в автокресле Марту, опасливо озираясь на толпу ничем не занятых мужчин неподалеку, загрузила чемодан, сумку.
– Была уверена, что больше вещей привезете, – пробормотала она. – Сиденья можно было не снимать.
– Так ведь, считай, бежать пришлось. Я тебе писала. Но твой любимый парфюм «Дилис» купила! И знаешь, где? В магазине duty free на границе!
– Молодец! Спасибо! – чмокнула Оксана сестру в щеку. – У меня его уже на донышке, а другой Роберт категорически отказывается признавать. Поехали отсюда быстрее!.. Вы голодные? На полу в сумке перекус: бутерброды, йогурт.
– Нет, спасибо! Нам Лена столько еды в дорогу собрала, что еще и осталось! Но по дороге хорошо бы завернуть в супермаркет. Если спешишь, то мы после сами съездим. Дома в холодильнике пусто.
– Забыла, что ли, что воскресенье и всё закрыто? Я в четверг, когда приезжала цветы полить, закинула тебе кое-что из продуктов: молоко, фрукты, овощи. До завтра не пропадете. Конечно, если Генрих не приезжал и все не слопал, – нахмурилась Оксана. – В последний приезд нашла в мусорке пустую бутылку из-под виски и упаковки от фаст-фуда. То ли с радости, то ли с горя пил и закусывал.
– Да мне как-то все равно, – равнодушно отреагировала Катя. – Завтра сможешь вызвать мастера, чтобы перепрограммировал пароль входной двери?
– Постараюсь… Молодец, что продала квартиру и решила его выставить!
– Видеть его не хочу, но поговорить напоследок придется. Позже расскажу, – она многозначительно показала взглядом на дочь…
К дому они подъехали, когда стало темнеть. Марта уснула на полпути, так что успели наговориться и о родных, и о Генрихе, и о встрече Кати с Ладышевым. Разве что о поездке за грибами она промолчала.
Машины Генриха под навесом не было: то ли уже уехал, то ли вообще не появлялся на выходных. В силу последних событий – победы в ток-шоу – такое вполне могло случиться. Впрочем, о том, что Катя с дочерью вернутся в воскресенье вместо понедельника, он не знал.
Пока сестра будила дочку, Оксана выгрузила чемодан с сумкой, дотащила их до двери, набрала код. Раздался щелчок, дверь приоткрылась.
– Ох, и гад этот Генрих!!!
Было от чего негодовать, такого беспорядка она в жизни не видела! Почти всё, что находилось в комнате: обувь, игрушки, разные мелочи, которые раньше висели на вешалке, – теперь валялось на полу. Сама вешалка болталась на одном гвоздике. Следы грязной обуви шли в гостиную и обратно. И над этим разгромом витал ужасный, вызывающий рвотный рефлекс запах. В небольшой прихожей ногу некуда было поставить, чтобы не вляпаться в ярко выраженные следы пошедшего вспять пищеварительного процесса!
– Не заходите! – остановила Оксана Катю с дочерью на входе.
Стараясь не поскользнуться, она аккуратно прошла вперед, открыла на кухне и в гостиной окна.
– Мама, что это? – протирая сонные глазенки, непонимающе спросила Марта.
– Не разувайтесь! И вещи пока оставь за порогом! – Оксана вернулась, подняла девочку и сама перенесла ее в гостиную.
Следом прошла и Катя. Бардак, встретивший их в прихожей, продолжался и в гостиной, совмещенной с кухней: батареи пустых бутылок из-под пива, виски, горы мусора, грязная посуда в мойке, пригоревшие сковорода и кастрюля на плите. Разве что пол здесь был почище.
– Кто-то знатно погулял, – снимая плащ, брезгливо проговорила Оксана. – Придется задержаться. Одна ты здесь и до утра не управишься… Только позвоню, предупрежу Роберта…
Около десяти вечера, когда Вадим уже лежал в кровати, позвонили из аэропорта: везут чемоданы. Признаться, он был бы не против, чтобы их доставили завтра. Но курьер уже выехал, так что пришлось ждать. Набросив халат, он вышел в холл второго этажа, подошел к гостевой комнате и открыл дверь: кровать аккуратно заправлена, никаких следов, что кто-то спал на ней неделю назад.
«Любопытно, куда Галина Петровна спрятала халат? Жаль, что сам не убрал его в субботу».
О халате он вспомнил лишь в самолете на Москву. Еще посетовал, что не успел сам его спрятать. Теперь Галина Петровна поймет, что в его доме ночевала женщина, что он знал о халате на антресолях. Будет о чем посекретничать с Ниной Георгиевной, когда та вернется.
Халат, как ни странно, обнаружился в его ванной, сразу и не заметил, когда снимал свой с соседнего крючка. Логика Галины Петровны, с одной стороны, была непонятна, с другой – вполне объяснима. Непонятна, так как гостевой санузел был гораздо ближе к комнате, где халат лежал на кровати. Почему бы не повесить его туда? С другой стороны, халат женский, значит, достали его для женщины. Женщину пригласил Вадим, так что и халат должен висеть в его ванной.
Любой вариант хозяина дома не устраивал. С досадой сняв халат с крючка, он свернул его, нашел на антресолях пустой пакет, засунул внутрь раздражавшую вещь, упрятал на прежнее место, задвинул дверцу.
Возвращая на место стул, которым пришлось воспользоваться из-за отсутствия на привычном месте стремянки, он вдруг заметил мигающий сигнал на опрометчиво оставленном матерью открытом ноутбуке. А ведь сколько раз просил: закончила работу – опусти крышку. Стоило ему ее коснуться, как загоревшийся экран высветил открытую страницу скайпа с контактами. Значок о письме стоял в строчке «Артем Захаревич».
«Ответил?» – удивился Вадим.
Перед отъездом мать разрешила ему смотреть ее скайп. Почему бы не воспользоваться разрешением и не прочитать сообщение? К тому же связывалась она со своим учеником по его просьбе.
«Здравствуйте, Нина Георгиевна!
Простите, что так долго не писал, не отвечал на Ваши письма… На то у меня было много причин, и далеко не радостных.
Начну с главной… Сегодня ровно три месяца, как нас с Кирой развели. Но еще за полгода до этого она ушла к другому мужчине. Более достойному, как она сказала. Для меня это было шоком: я ее любил, не представлял без нее жизни, защищал от всех и вся… В том числе и от Вас. Вы были правы, Нина Георгиевна, Ваш сын не имел отношения к тому, что у нас не получалось завести ребенка. Перед уходом она призналась, что принимала противозачаточные и что еще в Минске сделала от меня аборт. В тот день она бросила мне в лицо немало обидных слов и признаний. Простите, что не поверил Вашим словам раньше. Сам же и получил по заслугам.
Теперь о загадочном диске. Тогда мы его не нашли. Во всяком случае, я так считал, пока однажды не натолкнулся на переписку Киры с администратором порносайта. Она предлагала им выкупить какой-то ролик. Знаю, что это нехорошо, но в тот момент я уже догадывался, что у нее кто-то есть, и, ревнуя, пытался его вычислить. Нашел в ее ноутбуке видео, о котором шла речь: мужчина и женщина в каком-то зале, загроможденном мебелью. Мужчину я сразу узнал – это он в тот день приезжал за диском. Получалось, что Кира его нашла, но ничего мне не сказала. Стало так мерзко на душе…
Видео в итоге я удалил. Когда Кира это обнаружила, случился скандал – один из многих за последний год совместной жизни. В бешенстве она призналась, что никогда меня не любила, что запись сделала свое дело и она рассчиталась с обидчиками матери. Надеется, что когда-нибудь это аукнется и Ладышеву. При этом, злорадствуя, подтвердила Ваши слова, что ее мать имела отношение к смерти Вашего мужа. Когда-то он «завернул» ее диссертацию, она через какую-то молодую дурочку-журналистку опубликовала против него статью, лично положила газету ему на стол. Кира добавила, что мать успела отомстить и за нее: спустя годы разыскала ту журналистку, с которой уже встречался Ваш сын, напомнила о прошлом, вынудив с ним расстаться.
Вскоре Кира переехала к своему другу в Испанию. Мне ничего не оставалось, как постараться забыть и ее, и всё, что с ней связано. И вдруг получил Ваше письмо… Выходит, слова Киры не были пустым звуком и та видеозапись каким-то образом навредила Вадиму Сергеевичу? Если это так, то я прошу у него прощения. Я понятия не имел, что она ее нашла и тем более что так ею распорядилась.
Стыдно, обидно, горько… Именно поэтому я долго не решался Вам ответить. Признаюсь, если бы не Ваше письмо, то вряд ли и решился бы.
Простите, Нина Георгиевна! Я очень виноват перед Вами.
Теперь немного о себе. Я снова переехал в студенческий городок, продолжаю преподавать, работать над диссертацией. Объездил с лекциями немало университетов Германии, есть хорошие перспективы на будущее. Не знаю, получится ли у меня сделать что-то новое в науке, но всегда и везде я упоминаю имя моего первого учителя: Нина Георгиевна Ладышева.
Спасибо Вам за всё!
Ваш Артем.
P.S. В следующем году заканчивается мой контракт с университетом, предлагают продлить. Но я уже решил, что вернусь в Минск».
Вадим дочитал текст, вздохнул. То, что пережил Артем, он понимал лучше других. Захаревич молодец, не сдался, выстоял. Мама в нем не ошиблась…
И тут же пожалел, что прочитал письмо. Что за диск искал Обухов в доме Балай, он уже знал. Зачем тогда читал? Из любопытства? Настроение и без того не очень, а здесь, вспомнив Балай и ее дочь, словно к куску дерьма прикоснулся… Мерзкое состояние…
Вадим захлопнул ноутбук, спустился на первый этаж.
«И где же этот курьер?» – глянул он в монитор камеры видеонаблюдения.
Вовремя: у ворот как раз остановилась машина.
Расписавшись в бумагах, он затащил чемоданы в дом, распаковал. Всё на месте, ничего не пропало: и одежда, и детские игрушки. Отложив в сторону коробку с трансформером, он взял еще один пакет с логотипом известного в Японии детского магазина, вытащил коробку, из которой одного за другим достал щенков – персонажей мультсериала «Щенячий патруль». Нажал пульт управления. Мгновенно ожив, щенки начали передвигать лапками, лаять разными голосами. Сделав круг вокруг хозяина дома, они замерли на тех же местах на полу, откуда начали движение, приподняли мордочки.
…Стараясь эффективно использовать время до перенесенного вылета, он вспомнил, что так и не купил подарок крестнику – сыну Андрея и Зины. В детских игрушках он не был силен, написал Такаши Икеночи, у которого было трое детей. Тот и направил его в нужный магазин. С подарком для Владика определился быстро: зашел в отдел трансформеров, купил первый же понравившийся. А вот мягких щенков, напичканных умной электроникой, он купил спонтанно: в переходе между этажами заметил витрину, облепленную детьми, посмотрел на экран большого телевизора, где шел мультик, понаблюдал за восторженными детскими мордашками и сразу пошел к кассе. Почему-то вспомнил о дочери Кати, которой нравился этот мультик, и купил весь комплект щенков. Зачем – не мог себе объяснить ни на выходе из магазина, ни сейчас. Знал ведь, что они уехали, что скоро свадьба, а вот что-то сработало внутри.
– И что мне теперь с вами делать?.. – спросил он у игрушек.
– И что мне теперь с вами делать?.. И что мне теперь с вами делать?.. – как по команде на все голоса принялись повторять щенки и снова двинулись по кругу.
Раздраженно нажав кнопку на пульте, Вадим остановил их движение, уложил обратно в коробку, сунул ее в пакет и задумался: куда спрятать? Учитывая двух пинкертонов в юбках, в доме игрушки оставлять нельзя. На работе в кабинете им тоже не место.
Так и не придумав, куда девать коробку, Вадим решил спрятать ее в багажнике машины. Это его законная территория, и ни мама, ни Галина Петровна сунуть туда нос не осмелятся.
Чтобы не забыть, прислонил к двери оба пакета с игрушками и понес чемоданы наверх в комнату: разберет завтра, а сейчас – спать…
– Ну, что? Встретил? Сказал ему?
Зина выбежала из кухни навстречу мужу, пододвинула домашние шлепанцы.
– Встретил. Говорили о делах, – коротко ответил тот.
– Как? Ты же обещал…
– Я не обещал. Сказал, что поговорю при случае. Такого случая сегодня не представилось, человек после перелета, еще и чемоданы в Москве застряли.
– А когда скажешь? Завтра?
– Вряд ли. Сама знаешь, сколько дел. Не до личных разговоров, правда, – обнял он жену. – И у меня теперь дел прибавится.
– Опять что-то случилось?
– Возможно, – Андрей улыбнулся. – Очень-очень возможно! И ты нам поможешь. Марина не справится.
Быстро сообразив, что новости хорошие, Зина расплылась в ответной улыбке.
– А Марину, значит, уволите? – тут же дошло до нее. Улыбка исчезла. – Она так надеется, что после моего выхода останется у нас работать. Говорит, что и на уборщицу согласна.
– Ну, уборщиц тоже придется со временем набирать, – загадочно отреагировал супруг и рассмеялся: – Не переживай ты так за Марину! Останется! И уж точно не уборщицей! Зря, что ли, ты ее всему научила?
– Ну так она способная… Что случилось-то? Ты прямо светишься!
– Зинуль, давай договоримся: ты ни о чем меня не спрашиваешь. И Марине пока ничего не говоришь. И еще, но уже для нас с тобой: ни слова о Кате и Ладышеве.
– А как же?..
Зина растерялась.
– Пока – никак, – твердо ответил Андрей Леонидович.
– Ну, хорошо… – согласилась та. – Только неправильно это…
«Неправильно это…» – согласился Поляченко позже, прислушиваясь к сопению сына и супруги.
Сон не шел: давали о себе знать то ли перевозбуждение от приятных новостей, то ли недовольство, что так и не удалось поговорить с Вадимом о Евсеевых. С ним определенно что-то снова случилось: уезжал в одном настроении, беспокоился за Катю и ее дочь, а вернулся – ничего не захотел о них слышать.
