Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"
Автор книги: Наталья Батракова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)
Валерия скривилась. Не такой встречи она ждала. Насколько фальшиво звучат его слова, насколько наигранно это выглядит со стороны! Даже Максим не сдержался: отвернулся и стал обуваться.
Бросив на Грэма презрительный взгляд, Галецкая оттолкнула руку в доказательство того, что ехать куда-то на ночь глядя в ее планы не входит, подхватила с пола пакеты и пошла в спальню. Ей есть чему посвятить вечер: перемерить обновки, проверить перед зеркалом новый образ, сложившийся в голове. Пусть сами разбираются со своими делами, она им не помощник! И пусть оба скажут спасибо, что она терпит их в своей квартире!
– Вам надо – вы и езжайте, – буркнула она. – Мы так не договаривались.
– А как договаривались?.. Что-то я плохо стал тебя понимать, милая, – угрожающие нотки в голосе Грэма вынудили Леру обернуться.
Встретившись с ним взглядом, она оторопела. Таким любовника она никогда прежде не видела: заострившиеся черты лица, сведенные к переносице брови, нервно двигающиеся желваки. Наполненные злостью расширенные зрачки, словно загипнотизировав, заставили ее попятиться в комнату, медленно осесть на кровать…
– Грэм, я тебя не узнаю… – выдавила она.
– А ты его и не знала, – многозначительно вставил появившийся в проеме Максим. – Вы тут недолго между собой. Жду в машине.
Хлопнула входная дверь.
– Ты почему так со мной разговариваешь? – рассчитывая, что в отсутствие гостя Грэм вновь станет прежним, Лера применила привычную тактику: мелко задрожал подбородок, быстро-быстро захлопали ресницы, выдавливая слезу. – Этот невыносимый хам в квартире, эти поездки непонятно куда… И ты, такой интеллигентный, любящий, вдруг превращаешься в его подобие? Грэм, ты меня пугаешь.
– Сейчас ты поедешь с Максимом и сделаешь все, как он скажет, – никак не отреагировав на попытки разжалобить, произнес Саецки прежним тоном. – Ничего нового о Ладышеве?
– Я не поеду с Максимом! Я не желаю вспоминать о Ладышеве!
На душе у Леры похолодело: она не ослышалась! Грэм лично отправляет ее в ночь с человеком, который когда-то причинил ей зло. Как он не понимает, что тем самым тоже причиняет ей зло?.. Не-е-ет… Он никогда ее не любил, он использовал ее для своих дел.
Неожиданно для самой себя Лера разрыдалась по-настоящему.
– Не реви! – все так же жестко приказал Грэм. – Что ты знаешь о близких Ладышева?
– А что я могу знать?! – истерично выкрикнула она. – У нас нет общего круга знакомых! Я давно вычеркнула его из жизни!
– Не верю: ты не вычеркнула, ты всего лишь оставила его на время в покое, – скривился Грэм. – Я просмотрел твои вкладки на ноутбуке: ты постоянно ищешь о нем информацию. Ты даже хотела найти человека, который отомстил бы ему за тебя. Думаешь, я этого не понял?
– Я никого не искала! Я… я всего лишь делилась с тобой своей болью! Ладышев разрушил все мои мечты, планы, все, к чему я шла долгие годы…
– Шла, – насмешливо согласился Грэм. – Как бы это помягче сказать… не очень красиво шла. О твоей жизни я знаю все, ну, или почти все. Жаль, Максим видеозапись уничтожил, из-за которой тебя вышвырнули с работы… Что я могу сказать? Молодец! В своем стремлении достичь цели ты не гнушаешься никакими средствами. Вот в этом мы с тобой похожи. – Грэм встал напротив Леры, рукой поднял ее подбородок, вынудив посмотреть ему в глаза. – Этим-то ты мне и понравилась. Вот только врешь много: никаких денег ты Ладышеву не передавала. Потому что он никогда не взял бы их за то, чего у него нет. Как и не дал бы ход видео, если бы оно попало ему в руки. Он не такой человек, как ты.
– Как это? А у кого тогда?.. – от неожиданности Валерия перестала плакать. – Я не понимаю…
– Всё ты понимаешь, – Грэм снова усмехнулся, присел рядом на кровать. – Думаю, диск остался у дочери Балай, она и отправила копии по нужным адресам. Хотела отомстить за смерть матери. Обухову, не тебе. Твоя судьба ее не волновала.
– Откуд-да т-ты з-зна-ешь? – Лера даже стала заикаться, настолько невероятной была для нее новость.
– Предполагаю. Но главное, чтобы об этом не узнал Максим. Иначе цель отомстить Ладышеву останется только нашей с тобой целью. Ты ведь по-прежнему хочешь ему отомстить?
– Д-да, – механически кивнула Лера. – А ты? Ты за что ему мстишь? Тебе он что сделал?
– Мне – ничего. Но другим сильно помешал. Я всего лишь выполняю свою работу.
– Выходит, я…
– Да, милая, прими эту жестокую правду: нас познакомили для дела. Но я хочу отдать должное: ты – лучшая из женщин, которых я знал. Мне ни с кем не было так хорошо в постели, как с тобой. Поэтому, как только закончится эта история, я… Я хотел бы быть рядом с тобой до конца своих дней.
Лера опустила голову. После всего, что случилось, верить словам Грэма она не собиралась. Но и дать ему понять, что не верит, было нельзя: этот человек опасен. Достаточно вспомнить его лицо несколько минут назад. Надо придумать, как от него избавиться. Но пока придется делать вид, что она ему поверила.
– Да, Лерочка, да! – по-своему воспринял ее молчание Грэм, помог ей подняться, обнял. – К сожалению, в последний момент все пошло не по плану. В этом вина Максима. Но, если мы кое-что заберем, дело будет завершено. Прости, дорогая, что пришлось втянуть тебя.
– Что значит «кое-что»? – спросила она после паузы.
– Блок с программным обеспечением. Небольшая коробочка, которая сейчас где-то на складе у Ладышева. И забрать ее нужно любым образом. Любым, – повторил он твердо. – Вот что бы ты, зная Ладышева, предложила бы? Как вынудить его отдать блок добровольно?
Лера задумалась.
– Денег он не возьмет, ты и сам это понимаешь… Разве что предложить обмен. Но сначала у него надо забрать что-то ценное, – подняла она взгляд. – Или кого-то.
– Лерочка! – отстранил ее от себя Грэм, не скрывая восторга. – Ты гениальная интриганка! Именно для этого сейчас ты и повезешь Максима в Крыжовку!
– Зачем? Самый дорогой для Ладышева человек – его мать. Раньше она жила на Пулихова.
– Жила. И сам Ладышев жил в пристройке к этому дому. Поэтому я и выбрал квартиру рядом. Но, как выяснилось, информация устаревшая, здесь за ним числится только место в гараже, которым пользуются другие люди. Вадим Ладышев и его с мать уже несколько лет живут в Крыжовке.
– На даче, что ли? – удивилась Валерия. – Я была там, правда, очень давно: старая деревянная халупа. Развалилась, поди.
– Развалили. И сейчас там дворец. Тебе надо хотя бы посмотреть.
– Я не поеду с этим… – закапризничала Валерия. – Поехали с тобой.
– Не могу, дорогая, у меня другое важное дело. А он не может и не должен ехать туда один: благодаря тебе с некоторых пор я ему не доверяю. К тому же его ищут, поэтому любой другой вид транспорта отпадает. И за руль ему нельзя: вдруг остановят? Так что остаешься только ты. Обещаю, что он, как только доведет дело до конца, сразу исчезнет из нашей жизни. Езжай, – мягко подтолкнул он ее к выходу. – Я поработаю, приготовлю ужин и буду ждать тебя дома…
Закрыв за ней замок, Грэм снова преобразился. Словно снял маску: лицо без единой эмоции, сосредоточенный холодный взгляд, подтянутая фигура с распрямленными плечами. Даже визуально он стал выше. Таким Грэма Валерия тоже не видела. Разве что в момент знакомства, когда ему нужно было произвести впечатление. Правда, при этом ему приходилось улыбаться.
Зайдя на кухню, он включил кофеварку, дожидаясь нагрева системы, взял телефон, открыл мессенджер и отправил короткое сообщение адресату: «А».
«Дура, – снисходительно усмехнувшись, пригубил он кофе. – А ведь казалась умнее…»
Ополоснув пустую чашку, он поставил ее в посудомойку и стал быстро собираться…
– …Вадим, это Ира, – звонок жены Зайца застал Ладышева на выезде с завода. – У нас беда: Кельвин умер…
– Как? Когда?!
– Только что. Я к вам днем заходила, сделала уколы. Все было хорошо. После ужина мы с Костиком вышли погулять и снова к вам заглянули. Кельвин спал на своей подстилке, отреагировал на наш приход, даже обрадовался, мордочку поднял. Вместе с Ниной Георгиевной перенесли его к ней в комнату, чтобы Костя ему не докучал. Галина Петровна пришла, сели пить чай. Перед уходом я решила снова на него глянуть, поднялась наверх… а он уже умер, – Ирина всхлипнула. – Мне так жаль…
– А мама как? – добавил газу Вадим.
– Плачет. Я дала ей успокоительное. Галина Петровна с Михаилом остались с ней в доме. Костик, стой!.. Ты скоро приедешь? – уточнила Ира.
– Уже еду. Минут через двадцать буду.
– Тогда мы тебя дождемся… Сынок, пошли обратно в дом… – успел услышать Вадим.
«Кельвин, друг, прости… Я надеялся, что ты выкарабкаешься, – втапливая педаль газа, Вадим чувствовал, как по щеке побежала слеза. – Я сделаю все, чтобы нашли тех уродов!..»
– Да, да!.. Спасибо. Выходим, – ответила на звонок Ольга. – Синий «Опель», через семь минут. Странно, что так долго искали машину.
– Пятница, все куда-то едут, – нашел оправдание службе такси супруг. – Дорогая, ты иди к детям, я провожу.
– Не провожайте, я сама…
– Нет-нет, – запротестовала хозяйка. – Тебе отец уже трижды звонил, волнуется. Хочешь, чтобы и я волновалась? Конечно, проводи ее, Саша. И не забудьте оба, что вы перешли на «ты»!
– Хорошо. А можно я это возьму? – Катя показала взглядом на папку на кухонном столе.
– Если тебе нужно – бери! – тут же разрешила хозяйка. – Саша еще распечатает. Правда? – о чем-то задумавшись, супруг машинально кивнул. – Ну, что? Теперь мы на связи? Обещаешь больше не пропадать? – спросила она у двери.
– Обещаю. Прости меня еще раз: беременность, нервы…
– Ой, да ладно! Кому ты рассказываешь о беременных! – отмахнулась та. – Теперь ждем в гости с Мартой! До встречи, дорогая!
– До встречи! – обняла Катя подругу. – …Спасибо, – спрятав папку в сумочку, произнесла она в лифте.
– За что? – не понял Клюев.
– За то, что Ольга многого не знает.
– По правде говоря, я тоже многого не знаю… Можно вопрос? – Катя кивнула. – Что за мужчина звонил, когда я оформлял вас… тебя в отделение? Кто он?
– Бывший однокурсник, друг, – ответила она. – После звонка я считала его единственным, кто мне помог. До сих пор сложно поверить, что он приписал себе заслуги другого человека… Ответный вопрос: почему обо всем, что было на самом деле, я узнала только сегодня и то случайно? Почему мне так долго не говорили правду?!
– Об этом просил Вадим, – Саша опустил голову. – Я был против, но он настоял… В то утро у него случился неприятный разговор с твоим отцом. Позвонил не в самый лучший момент, нарвался на резкий ответ. После обеда Вадим дождался вестей из фонда, перезвонил твоему отцу, чтобы извиниться, сообщить, что вопрос с операцией решен. Но тот его не выслушал, заявил, что в его помощи больше никто не нуждается, запретил звонить впредь. Если ты успела узнать Вадима, то можешь понять его реакцию.
– Я слышала этот разговор, – вспомнила Катя ответ отца неизвестному абоненту, когда они отъезжали от родильного дома. – И мне очень жаль, что отец его не выслушал. Но он тогда не признался мне, кто звонил.
– Если бы не вмешался друг, все могло быть совсем иначе. Одно не могу понять: как твой друг смог опередить Вадима?
– В тот день он был в клинике и действительно пытался как-то помочь. Наверное, потому и узнал.
– Теперь понятно… Чувствую вину, что пришлось тебе все рассказать. Вадим и Ольге просил не говорить, но она так за тебя переживала, что я не сдержался: был уверен, что вы больше не встретитесь.
– Откуда такая уверенность?
– В отличие от нее я хорошо понимал, почему вы перестали общаться: ты не хотела между нами встревать. Хотя за Олю было обидно. Она считала тебя подругой.
– Да, я перед ней виновата, – согласилась Катя, выходя из лифта. – И ты прав: если бы не случайная встреча, она не узнала бы, что я в Минске… Господи, как же все запутано!
– Да. Удивительные совпадения. Ты дружишь с Олей, я больше чем полжизни дружу с Вадимом… Почему вы расстались? – набравшись смелости, решил спросить Саша. – Если из-за истории с отцом Вадима, то зря. Он бы всё понял, простил, забыл… Собственно, так оно и есть. Мы нечасто видимся, но таким счастливым, как накануне вашего расставания, я его не помню… Он тебя любил, потому и помог, – добавил он после паузы. – Даже несмотря на то, что ты выбрала другого.
– Кто тебе это сказал? – не поняла Катя. – Я получила развод, была абсолютно свободна. Это у него были и молодая девушка, на которой он собирался жениться, и Валерия…
– О девушке впервые слышу, – недоуменно ответил Клюев. – А вот Валерия – да, умудрилась всплыть из небытия. Только эта женщина – настоящее исчадие ада, если таковой есть. Если Вадим и способен кого-то ненавидеть, то только Валерию. Так что ты неправа.
У подъезда затормозило такси.
– Кто прав, кто виноват – теперь уж точно не поймешь, – Катя тяжело вздохнула, посмотрела на торчащую из сумки папку с распечатками. – Спасибо вам обоим! Теперь я понимаю, что, если бы не вы с Олей, не было бы моей Марты. Возможно, и меня.
– Если бы не Вадим, – поправил Клюев.
– И если бы не Вадим… – задумчиво согласилась Катя. – Мне пора.
– Я и Оля всегда будем рады тебя видеть, – Саша открыл дверцу, помог Кате сесть на заднее сиденье. – Даже несмотря на ваши отношения с Вадимом.
– Спасибо! – улыбнулась она. – Только у меня просьба. Не рассказывай ему, что я все знаю. Пожалуйста. Мне нужно самой во всем разобраться.
– Постараюсь, – неуверенно произнес он. – Ты так и не ответила: почему вы расстались?
– Это долгая история… В другой раз. В Ждановичи, пожалуйста, – попросила она водителя.
«Почему расстались?.. Кто бы мне самой ответил на этот вопрос. А лучше посоветовал, как теперь жить дальше. Боже, какая же я была дура!..» – прикусила она губу, чтобы не разреветься прямо в такси…
– …Теперь налево, – командовал маневрами Валерии Максим. – Направо… Сбрось скорость. Там впереди – небольшой карман. Вот он: паркуйся… Гаси свет, выключай двигатель и жди меня в машине.
Обухов приоткрыл дверцу.
– Долго ждать? – Галецкая с опаской посмотрела по сторонам. Мимо, на секунды высвечивая светом фар толстые стволы деревьев, по узкой асфальтированной дороге одна за другой проносились машины. – Я с тобой! Пожалуйста! Лес крутом, мне одной страшно!
Максим уже отметил, что после разговора с Грэмом поведение Валерии резко изменилось: не огрызалась, не бросала едких комментариев, а послушно выполняла его указания. «Что же он ей такое наговорил? Пообещал любить до гроба? Неужели поверила? – усмехнулся он в темноте. – Любить таким, как он, запрещено по роду деятельности. Они умеют лишь использовать людей в своих целях. Хотя она сама мало чем от него отличается: пережует и выплюнет любого. Вот только есть те, кто на порядок круче и использует таких, как она. Грэм – акула: хитрая, коварная, не оставляющая своим жертвам ни единого шанса выжить. А эта так, мелкий хищник…»
– Хорошо, пойдешь со мной, – смилостивился он. – Сделаем вид, что мы влюбленная парочка и прогуливаемся перед сном.
Обрадовавшись, Валерия быстро закрыла машину, догнала Максима, просунула ему под локоть руку.
– Далеко еще? – поинтересовалась она, когда она вышли на освещенную улицу.
Максим ничего не ответил. Лишь закрыл локтем лицо перед ехавшей навстречу машиной: якобы свет фар слепил глаза.
– Вот его дом, – наконец кивнул он на светящиеся за высоким забором справа окна. Вставки из ажурной ковки между столбами позволяли рассмотреть многое, что происходило во дворе. – Голову не поворачивай, смотри прямо…
Она с трудом сдержалась, чтобы не ослушаться, но, к ее удивлению, помимо дома Ладышева здесь было на что посмотреть. Улица нисколько не походила на ту, что сохранилась в ее памяти: асфальт, современные строения за заборами, облагорожено, ухожено. За исключением пары достраивающихся коттеджей – образцово-показательно. Впрочем, была она здесь давно и лишь раз, когда ее роман с Вадимом еще только разгорался. Родители уехали на пару дней, попросили сына гулять с собакой, поливать грядки. Дача ей тогда не понравилась. Пусть и двухэтажная, но маленькая, тесная. И туалет на улице…
«Уж мог бы профессор позаботиться об удобствах», – недовольно подумала она тогда, прикидывая, за сколько можно продать деревянный домик.
Имела право помечтать: влюбленный «пингвин» – почти в ее кулачке, он – единственный наследник. Можно, конечно, потерпеть, приезжать сюда летом на отдых… Но, увы, мечтам не суждено было сбыться: вскоре Вадим поссорился с родителями, и больше они сюда не приезжали.
– Хозяин на месте… И не только… – процедил сквозь зубы Максим.
Не сдержавшись, Лера скосила взгляд и едва не задохнулась от эмоций: дом за забором не шел ни в какое сравнение с дачей, которая осталась в ее памяти! Фасад, крыша, подсветка стен и участка – все говорило о том, что хозяин обеспечен и денег на стройку не пожалел.
«А ведь я могла в нем сейчас жить, – подумала Галецкая и едва не захлебнулась в потоке ненависти: – Сволочь Ладышев! Не успокоюсь, пока не уничтожу!»
Еще немного и, потеряв контроль над собой, она рванула бы к кованой калитке, колотила бы по ней кулаками, стучала ногами, орала бы на всю округу, проклиная Вадима…
Неожиданно чуть впереди стали отодвигаться въездные ворота, за спиной послышался звук приближающегося автомобиля.
– Идем дальше. Не оглядывайся.
Максим намертво пригвоздил ее локоть к своему телу, и Лере пришлось подчиниться.
– Ненавижу! – только и прошипела она.
– Ладышева, что ли? – уточнил Обухов. – Ни холодно ни жарко ему от твоей ненависти… Остановись, но спиной к воротам, обними меня, – снова скомандовал он и тут же обнял ее сам.
Женщина неуверенно подняла руки, положила их Максиму на плечи. Заставить себя обнять его она не могла. Но и этого было достаточно. Проследив, как во двор медленно въехала машина, он, намереваясь юркнуть в не закрытые еще ворота, оглянулся: прямо к ним торопливо двигался непонятно откуда взявшийся человек с чемоданчиком. Приблизившись к калитке, он позвонил в домофон Ладышевых, но, заметив открытые ворота, тут же двинулся к ним. Стоило ему скрыться в проеме, как откатные ворота пришли в движение.
Максиму пришлось заново оценивать обстановку. Справа и слева в коттеджах горел свет, значит, хозяева дома. А вот строение напротив имело явно нежилой вид: свет уличных фонарей отражался в темных стеклах, за забором-сеткой виднелись кучи стройматериалов.
– Пошли, – тихо скомандовал он, увлекая за собой Леру.
Дойдя до конца улицы, Максим повернул налево, обогнул крайний дом, двинулся вдоль заборов, примыкавших к лесу, но почти сразу остановился. Полная темень. Свет от фонарей сюда не добивал, раскидистые лапы высоких елей и сосен полностью перекрывали небо. Понемногу глаза привыкли к темноте, проступили очертания стволов, извилистой линии забора. Внезапно за спиной возник луч света.
– Выключи немедленно! – прошипел он, догадавшись, что Лера включила фонарик в телефоне.
Зря он взял ее с собой!
– Так ведь темно, ничего не видно… – попыталась та оправдаться.
– Или возвращаешься к машине, или идешь следом, но без самодеятельности! – раздраженно прошипел Максим.
Лера тут же погасила фонарик. Впереди на земле светлела тропинка, которых в этих местах хватало: окрестные дачники срезали путь к станции. Стараясь не терять из виду забор, Максим стал продвигаться по ней. Повезло: прежде чем свернуть в глубину леса, извилистая стежка довела до нужного участка, огороженного забором-сеткой. Отогнутый край сетки нашелся быстро, словно кто-то специально проделал лаз. Протиснувшись внутрь, Максим переступил через белеющую ленту фундамента, присмотрелся. Территория вокруг дома была довольно ровной и неплохо освещалась, при этом легко можно было укрыться за штабелями стройматериалов.
– Делай, как я, – не поворачивая головы, приказал он пыхтевшей за спиной женщине и, пригнувшись, короткими перебежками стал продвигаться ближе к улице.
Как вдруг…
– Эй! – негромко окликнул мужской голос, едва Обухов приблизился к возвышенности рядом с перекошенными сетчатыми воротами на улицу. – Вы из какого кооператива?
Навстречу из темноты шагнула долговязая фигура.
Максим напрягся, сжал кулаки.
– Или вы из города и опоздали на инструктаж? – спросил молодой человек в байке с наброшенным на голову капюшоном.
– Опоздали, – предпочел согласиться Обухов.
– Ясно, волонтеры… – молодой человек сделал паузу. – Вас ребята засекли, когда вы еще только парковались. А когда по улице шли и останавливались, так уже все на стреме были. Сейчас дам отбой… – принялся он набирать что-то на смартфоне. – Значит так, раз свои, то оставайтесь здесь и следите вот за той территорией, – показал он рукой на коттедж слева от дома Ладышева. – Мы взяли под наблюдение все строения, где есть собаки. Проанализировали, что всех питомцев травили рядом с домом. То есть эти уроды точно знают, где яд оставлять. Кельвина жалко, – он кивнул на дом напротив, к которому как раз подъехал еще один автомобиль. – Надеялись, хоть его спасут… Мы вчера ночью уже пытались мониторить дачи и Крыжовку. Только маловато нас было… Многих собачников предупредили, чтобы настороже были, а этих не успели. Вы тоже собачники? Какая порода? – поинтересовался он.
– Далматин… Был, – ответил Максим.
– Тоже отравили? – сочувствующе уточнил молодой человек.
– Можно и так сказать…
После того как у отца случился инсульт, пес остался под присмотром матери. Но заниматься им ей, как и другим членам семьи, было некогда: мать терпеть не могла прогулки, младший брат дорабатывал контракт с немцами, в семье должен был родиться второй ребенок, а у первенца аллергия на шерсть животных. Максим же разрывался между больницей, клубом-казино, командировками в Гомель, где консультировал хозяев готовящегося к открытию очередного заведения. При этом использовал любую свободную минуту, чтобы наведаться в родительскую квартиру и погулять с псом. Параллельно подыскивал ему новый дом, так как понимал, что отцу-инвалиду будет уже не до собаки. К себе в съемную квартиру тоже забрать не мог: бывало, по несколько суток там не появлялся. Уговаривал мать еще немного потерпеть, так как не мог отдать пса первому встречному. Но однажды приехал и не обнаружил ни собаки, ни мисок, ни коврика. Как выяснилось, мать решила вопрос по-простому: пса усыпили…
Узнав об этом, Максим, и прежде не питавший к родительнице особо теплых чувств, свел общение на нет и вычеркнул из лексикона слово «мама». При необходимости называл «она» или «Алла Вячеславовна».
– …Значит так: следите вот от этого дома, – долговязый парень показал на коттедж Ладышева, – и до конца улицы. Не исключено, что этот гад снова захочет здесь пройтись. Запишите на всякий случай мой телефон, наберите, я добавлю вас в группу в вайбере. Меня Никита зовут. Если заметите что-то подозрительное – сразу сообщайте. Оделись-то тепло? Вторая смена только к трем подтянется, – с сомнением посмотрел он на мужчину и женщину в легких куртках. – Если домой надумаете – тоже дайте знать. Без вас справимся. Не сегодня, так завтра мы их обязательно поймаем, – заверил он и двинулся к лесу.
– Ничего не поняла, – глядя ему вслед, пробормотала Валерия. – Какие-то собаки, волонтеры… Что здесь происходит?
– Ясно одно: мы не вовремя, – ответил Максим.
«Надо отсюда убираться, слишком много глаз кругом… И Грэму дать знать… А может, ну его? Пусть сам ищет блок, мне к прежней жизни все равно хода нет. Деньги на отца и адвоката для Артема я Володе оставил, документы на руках. Уеду куда-нибудь подальше в Россию, начну детишек тренировать. Как в свое время Учитель… Только он с чистой совестью уезжал: потерял семью, когда по пути с материка на Сахалин корабль затонул. Меня же совесть сгрызет: брату опасность может грозить, Артем в тюрьме… Нет, не смогу я их бросить. Да и этих как-то жалко стало, – посмотрел он на дом Ладышева. – А ведь Грэм на все готов, лишь бы забрать блок. И закончится это плохо… Надо что-то делать. Думай, Макс, думай!»
– Что теперь? – вопрос Леры застал его врасплох.
– Уходим, – он достал телефон…
– …Значит так: давление я сбил, успокоительное дал. Пусть спит. Галина Петровна побудет с ней до утра, – отчитался на крыльце Заяц и, глянув на почерневшего за последние дни друга, решил его хоть как-то приободрить: – Желание загадывай, между двумя Андреями стоишь, – подмигнул он Поляченко.
– Мама отказалась ехать в Москву к родственникам, попросила билет сдать, – тяжело вздохнул Ладышев, не отреагировав на его слова. – Даже не знаю, как ее уговорить.
– Пусть бы ехала: здесь только плакать будет, – согласился Заяц. – Мы поможем с хозяйством.
– Какое там хозяйство: Кельвина-то нет. С остальным Михаил с Галиной Петровной справятся… Устал, – Вадим посмотрел на небо. – Давно так черно не было…
– К утру дождь обещали, – по-своему понял его слова друг и тоже поднял голову: ясное звездное небо, безветрено, довольно тепло. – Будет тебе и белая полоса, – дошло до него. – Нюхом чую… А ты чего здесь? Не рано тебе за руль? – пожурил он Поляченко. – Или Зина привезла?
– Зиновьев привез. Он здесь останется. Обратно другая машина в город подкинет… А вот и она, – заметил он авто с включенным поворотником. Видя, что Ладышев достал из кармана пульт, остановил: – Не открывай, пусть постоит на улице.
– А Зиновьев где?
– Побежал к охотникам на догхантеров. Днем встретил бывшего одноклассника, у него дача неподалеку. Тот тоже собаку потерял.
– Какой-нибудь озлобленный на весь мир пенсионер вляпался в какашки на любимой тропинке, вот крыша и поехала. Хорошо, что мы пока пса не завели.
– Не факт, – не согласился Поляченко. – Среди молодежи полно отморозков.
– Андрей Леонидович! – в проеме открытой калитки показался приехавший Елисеев. – Привез распечатку!
– Неси сюда!
– Вот, – молодой человек подошел к крыльцу, протянул файлик. – Этот человек в три ночи останавливался у калитки. Увеличили, как смогли.
– Покажи, – попросил Ладышев: размытая фигура в кепке с длинным козырьком и наброшенном поверх капюшоне. Лица не видно. Лишь на одном кадре можно было рассмотреть полупрофиль молодого человека, да и то нечеткий.
– Что и требовалось доказать: явно не пенсионер… Камеры надо менять, – критически оценил качество снимков Поляченко. – Кто-то кричит? – прислушался он к громким голосам в начале улицы. – Неужто поймали?
Мужчины дружно двинулись к калитке.
– Елисеев, ты остаешься здесь. Следи за входом, – на ходу передал рацию водителю Андрей Леонидович. – Второй в доме на связи.
Сквозь просветы в кованой решетке мелькнула фигура бегущего человека, но, когда, опередив ковылявшего Поляченко, Ладышев с Зайцем выскочили на улицу, тот уже был далеко впереди. До Т-образного перекрестка, за которым находилась низина с зарослями молодого осинника, оставалось несколько десятков метров. Поймать его там было бы уже нереально. В густых кустах и в дневное время мало кто ходил, а ночью, зацепившись за корневища, вообще можно было ноги переломать.
– Уйдет, – резюмировал Заяц, проследив за промчавшейся мимо группой преследователей.
В этот момент в районе перекрестка показалась прогуливавшаяся парочка. Беглец взял вправо, пытаясь их обогнуть, как вдруг мужчина молниеносно оказался рядом с ним, подсек ногу, и тут же пригвоздил падающее тело к земле.
Спустя несколько секунд к ним подбежали преследователи, сгрудились, перекрыла обзор. Среди столпившихся был и Зиновьев.
– А наш пострел везде поспел, – хмыкнул Поляченко. – К нам бежит….
– Андрей Леонидович! Это был он! – Саша согнулся, пытаясь отдышаться. – Он!!! Я его узнал!
– Кто – он?
– Максим… Обухов!.. – Зиновьев поднял голову. – Но он сразу исчез…
– Не ошибся? – нахмурился Андрей Леонидович.
– Вы вообще о ком? – Заяц непонимающе посмотрел на всех по очереди. – Какой Обухов?
– Это точно он! Я с ним в канаве дрался!
Послышалась сирена, к перекрестку в конце улицы подъехала машина с мигалками.
– А вот и участковый… Ладно, сами тут выясняйте, кто был, а кого не было, – поняв, что никто не собирается ему ничего объяснять, произнес Заяц. – Пойду послушаю.
– …Да это Обухов шел с девушкой навстречу! В лес сиганули… Но там такая темень, что я решил лучше обратно к вам.
– Правильно. Пошли, – Андрей Леонидович повернулся к дому. – Что у тебя? – спросил он у охранявшего вход Елисеева.
– Может, мне показалось… – неуверенно начал тот.
– В армии служил? – нахмурился начальник.
– Так точно!
– Теперь слышу, что служил. Докладывай.
– Заметил тени у забора. Вот там, – показал он рукой в направлении бани. – С правой стороны. Попросил проверить по камерам.
Поляченко взял у него рацию:
– Второй, что там?
В этот момент со стороны бани послышался шум, вспыхнули сработавшие на датчик движения фонари.
– Вадим Сергеевич, немедленно в дом! Запирайте дверь и никого не впускайте! – толкнул шефа на крыльцо Андрей Леонидович. – Зиновьев, рация включена? Внутри бани Михаил. Я же просил его сидеть тихо и не высовываться! Саня, Дима, бегом к нему! Второй, готовность один! – Подождав, пока закроется дверь, он, как мог быстро, поковылял за остальными.
У входа в банный комплекс корчился пожилой мужчина, над которым склонился Елисеев.
– Ходили тут вокруг… решил, что ваши… открыл дверь… – прохрипел Михаил.
– Я же просил! Рацию тебе для чего дал?
– Может, показалось, но у одного пистолет был… – неуверенно продолжил тот, пытаясь откашляться.
– Зиновьев! Немедленно назад! – тут же скомандовал в рацию Поляченко. – Узнать сможешь?
– Нет… Темно было… А потом вырубили, упал…
– Двое. Ушли за забор, – отрапортовала рация голосом Зиновьева.
– Веди его в дом, – Андрей Леонидович передал Михаила помощнику. – Зиновьев!
– Здесь я. Зря вы меня остановили, почти догнал одного! Он там за что-то зацепился, я бы его точно взял!
Саша с досадой пнул ладонью стену.
– Не ломай, лучше дверь захлопни… Уходим. С рассветом все обследуем, – не вдаваясь в подробности, хмуро произнес Поляченко.
Радости было мало: подтвердилось худшее из его предположений.
«Эти пойдут до конца. Надо уговорить Нину Георгиевну ехать в Москву…»
Когда Катя подъехала к дому, свет горел только в кухонном окне.
«Арина Ивановна с Мартой точно спят, а вот отец с очередной порцией нотаций ждет не дождется», – поняла она.
Заперев хитроумный запор в калитке, она поднялась на крыльцо и почувствовала, что сил идти в дом нет. Осознание открывшейся правды обрушилось на нее, как цунами, камня на камне не оставив от выстроенной в голове за четыре прошедших года картины мира. Разрушенной картины было не жалко: сплошные ошибки. Но что будет, когда схлынет разрушительная волна? Хорошо, если унесет с собой обломки… И можно ли построить что-то новое на опустевшем месте?
Навести хоть какой-то порядок в мыслях за время пути у нее не получилось, а тут еще придется морали выслушивать…
