Текст книги "Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2"

Автор книги: Наталья Батракова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

– …Сюда, еще метров двадцать, – услышал он женский голос.

Женщина и двое мужчин быстро приближались. Пришлось выключить фонарик, отступить в густо растущие камыши и, присев, почти по плечи погрузиться в застоявшуюся вонючую жижу.

– Вот здесь следы Андрея Леонидовича… А вот здесь он спрыгнул… Я там пряталась… – женщина подошла к бетонной стене, присела. – Да, точно здесь. Сумка немного под углом летела. Упала вот сюда… – подошла она к канаве неподалеку от Максима. – Здесь надо искать!

– Здесь так здесь… – передав фонарик напарнику, один из мужчин сбросил у края канавы кроссовки, но, чуть подумав, снова стал обуваться. – Летом, когда сухо было, чего только на дне не валялось: бутылки, арматура ржавая… Уж лучше без новых кроссовок остаться, чем ноги распороть. Свети под ноги, – попросил он второго мужчину. – Вы бы отошли, Екатерина Александровна. Еще поскользнетесь.

Он стал осторожно спускаться вниз, но точно так же, как Максим, соскользнул вниз и, не устояв на ногах, плюхнулся в воду всем телом. Тут же вскочив на ноги, ругнулся и, присев, принялся шарить руками по дну.

– Что-то вроде есть, – сообщил он и поднял на поверхность черный, блеснувший в свете фонаря, предмет. – Кусок старой шины, – разочарованно зашвырнул он его в камыши, едва не попав в затаившегося Максима.

Шагнув чуть дальше, снова поскользнулся и едва не упал.

– Саша, осторожнее! – желая хоть как-то помочь, Катя включила фонарик на телефоне.

– Еще что-то нащупал, – сообщил Зиновьев. На сей раз ему пришлось погрузиться в жижу до подбородка. – Эта? – вытащил он за ремень нечто похожее на сумку и двинулся к стоящим на краю канавы людям. – Держите…

– Второй, второй, ответь! – не вовремя забормотала рация на плече у напарника.

Не обращая на нее внимания, парень сделал пару шагов ближе к краю канавы, протянул руку.

– Второй, второй…

Едва он ухватился за ремень сумки, как справа в темноте что-то затрещало, заплескалось, в свете фонаря мелькнула тень, резко дернула ремень на себя. Раздался громкий всплеск упавшего в воду тела, фонарик погас. Раскрыв рот от изумления, Катя опустила руку с телефоном – стало совсем темно. Быстро придя в себя, она снова навела свет на канаву, но ничего, кроме бултыхающихся грязных фигур, не разобрала. Понять, где и кто, было невозможно.

И все же в одно мгновение ей удалось рассмотреть вожделенную сумку у кого-то в руке. Не раздумывая, она соскользнула в канаву, ухватила грязный ремень, дернула изо всей силы и, осознав, что добыча у нее, принялась карабкаться наверх. Правда, при этом выронила телефон.

– Катя! – вдруг услышала она сверху голос Ладышева. – Дай руку!

Не глядя, она протянула ладошку и через секунду уже стояла лицом к лицу с Вадимом. Можно сказать, находилась в его крепких объятиях, так как после резкого рывка не устояла бы на ногах, если бы он ее не подхватил. Возня за спиной поутихла.

– Отдай сумку или буду стрелять!

Повернув голову, Катя увидела на противоположном берегу канавы высвеченную фонарем мужскую фигуру: в вытянутой руке что-то блеснуло. Еще через мгновение фигура исчезла: обзор перекрыла спина Ладышева. В ту же секунду с другого берега раздался шум борьбы, крик «Стой!».

– Все хорошо? – повернувшись лицом, уточнил Вадим. – К стене! – особо не церемонясь, подтолкнул он ее к забору, снова закрыл собой и крикнул: – Дружников, назад!

Крепко ухватив сумку, Катя прижалась к бетонной плите и, вытянув голову из-за плеча Вадима, попыталась рассмотреть, что происходит. Подобные сцены она видела в боевиках, но сейчас мало того, что в темноте ничего было не разобрать, так еще и смысл всего действа был непонятен. Хотя… Похоже, напавший на них человек и был тем типом, за которым гнался Андрей Леонидович. И он действительно вернулся за сумкой.

Шум на противоположном берегу стих, Ладышев помог выбраться из канавы Зиновьеву и Елисееву, поднял с земли что-то светящееся.

– Зря вы меня остановили, – недовольно пробурчал еще один охранник, вынырнувший из темноты. Скорее всего, он изначально шел по другому берегу. – Ниндзя какой-то, – с нескрываемой досадой сплюнул он на землю. – Незаметно подкрасться, выбить пистолет и нейтрализовать соперника – тысячу раз в десантуре повторял. Как он увернулся – не пойму. В кусты сиганул, судя по звуку, в сторону дороги побежал. Эх, догнал бы…

– Пистолет где?

– В канаву упал.

– В темноте не найдем, надо дожидаться рассвета. Главное – все целы, – подвел итог Ладышев. – Чей? – протянул он телефон.

– Мой. Могу обменять вот на это, – Катя протянула сумку, стерла с телефона грязь и, раскрыв чехол-книжку, выключила продолжавший светить фонарик.

«Работает. Хорошо, не в воду упал», – порадовалась она.

– А может, все-таки подежурим здесь по очереди, – предложил Зиновьев, с ног до головы перемазанный грязью.

– Возвращаемся в здание, – скомандовал Ладышев. – Ему была нужна сумка, а она у нас. Пистолетом утром займемся.

Все двинулись к воротам.

– Как ты? – Вадим догнал Катю.

– Если не считать мокрой и грязной одежды, то хорошо. А еще каша в голове. Что здесь происходит? Прежде ты вроде не был замечен в криминальных разборках. Неужели что-то изменилось?

Ладышев ответил не сразу.

– Сам пока понять не могу… У меня там совместное с японцами производство, – кивнул он на забор.

– Круто! И что производишь?

– Собираем медицинские комплексы. Весной конвейер запустили. Похоже, кому-то это не понравилось.

– Нашли?!

Опираясь на плечо Потюни, Поляченко встретил их на крыльце.

– Нашли… Только сбежал, гад, – хмуро произнес Дружников. – Кажись, скорая приехала, – заметил он свет фар за воротами. – Впустить?

– Зря ты их вызвал, – недовольно глянул на Ладышева Поляченко. – Никуда я не поеду. Объясни им, что ложный вызов, все бумаги подпишем… Дима, не закрывай ворота, скоро милиция явится.

– Ох, и ничего себе! Катька, ты ли это? Красавишна!.. – Потюня даже присвистнул. – Да тебя в таком виде домой не пустят, так как не признают!

– Ты виноват. Обещал романтику, луну, звезды, индустриальный пейзаж, – шутливо упрекнула она друга. – А на деле…

– Все так и есть: и луна, и звезды. И острых ощущений валом. Ты ведь этого хотела? – парировал Веня. – Пошли, помогу отмыться.

– Боюсь, Веня, с этой грязью даже «Тайд» не справится, – пробормотала Катя, расстроено оценив свой вид в ярко освещенном холле. Увы, и новые джинсы, специально купленные перед поездкой, и светлая ветровка были не только мокрые, но и вымазаны чем-то черным, издававшим неприятный запах. – Проще выбросить.

– Все в душ! – словно услышав их разговор, скомандовал Ладышев, передав сумку Поляченко. – Изучи, что там.

Подхватив замешкавшуюся Катю под локоть, Вадим увлек ее за собой в сторону слабо подсвеченного коридора. Остальные затопали следом.

Не скрывая любопытства, она вертела головой, читая таблички на дверях, заглядывала в помещения за стеклянными стенами: стеллажи, столы, стулья, компьютеры. Судя по их количеству, штат сотрудников у Ладышева значительно вырос. И вдруг…

«Фитнес-центр? – Длинный ряд поблескивающих никелированными деталями спортивных тренажеров привел ее в замешательство. – Офигеть!»

Так и есть. «Тренажерный зал. Время посещения – любое свободное от работы», – прочитала она.

Ладышев остановился, оглянулся. Оглянулась и Катя: первое, что бросилось в глаза, обувь, которую мужчины несли в руках. И Вадим, как оказалось, шел в носках. Когда и где он успел разуться, она не заметила. Тут же стало неловко за мокасины, оставившие на полу грязные следы.

Пропустив мужчин в зал, Ладышев задержался на входе.

– У ребят спортивная форма в раздевалке, тебе тоже надо во что-то переодеться. Пойдем в другое место, – он было двинулся обратно по коридору, но остановился и отреагировал на ее попытку снять по примеру остальных грязную обувь: – Не разувайся, простудишься.

«И то правда: в мокрых капроновых носочках по цементному полу», – мысленно поблагодарила она его за заботу.

Вернувшись в холл, они поднялись по лестнице на второй этаж, прошли мимо двери с табличкой «Бухгалтерия» и остановились у «Приемной».

– Подожди здесь, – попросил он и прямо на коврике у входа принялся стягивать носки.

Приложив карточку к считывающему устройству, Вадим скрылся внутри, оставив приоткрытой дверь: полукруглый стол, стеллажи, шкафы, оргтехника, кожаный угловой диван для посетителей. Та же мебель, что и в прежней приемной на Воронянского. Разве что помещение просторнее.

«Интересно, Зина все еще работает?» – успела подумать Катя до того, как разрывая на ходу пакет, снова появился Вадим.

– Разуйся, пожалуйста! Входи. Набрось спецодежду, а грязные вещи сложи в пакет… Я отвернусь, – спохватился он, заметив колебание на ее лице.

Как во сне, Катя ступила босыми ногами на светлое ковровое покрытие, расстегнула куртку, стянула джинсы, свитер, сложила их в пакет. Оставшись в одном белье, набросила на плечи тонкий голубой халат, повертела в руках шапочку на резинке, бахилы:

– Это тоже надевать?

Обернувшись, Ладышев улыбнулся.

– Не обязательно. Ты же не в сборочный цех идешь.

Однако, задержав взгляд на испачканных Катиных ногах, досадливо сморщился, шагнул ближе, подхватил ее на руки и понес в другую дверь.

– Извини, на реверансы нет времени, и убираться тоже будет некогда и некому: с утра японцы появятся, – миновав еще одну дверь внутри огромного кабинета, Вадим опустил Катю на пол. – Здесь полотенца, – показал он на полку.

Отодвинул дверцу встроенного шкафа, открыв взору ряд вешалок с одеждой.

– Женского, как ты понимаешь, ничего нет… Попробуй вот это, если не брезгуешь. Лет сто не надевал, – подал он спортивный костюм. – Футболку сама подбери… Теперь обувь… – Вадим присел перед нижней полкой с обувью. – Здесь только сорок пятый… Подожди-ка, – поднялся, исчез в проеме двери; появившись вновь, протянул балетки. – Вот, одолжил у Марины. Сороковой все же лучше, чем сорок пятый. Приводи себя в порядок, я кого-нибудь за тобой пришлю.

Закрылась дверь, глухо хлопнула еще одна. Стало тихо. Свободной рукой Катя потерла лоб, брови, посмотрела на спортивный костюм.

«Дежавю… Нет, это даже не смешно! Именно в этом костюме в последний раз я видела его в больнице».

Перед глазами встал подземный коридор, мужчина в спортивном костюме с волнами…

«Ладышев не был бы Ладышевым, если бы всё валялось в беспорядке, – усмехнулась она, вытягивая из идеально ровной стопки полотенце. – Душ, умывальник, станок для бритья, зубная щетка, парфюм. Можно и домой не ездить. Да уж… Хотела приключений – получила. Надо отцу позвонить, чтоб не волновался…»

– Ну, что там? – сбежав по лестнице, спросил Вадим у Поляченко.

– Набор с инструментами и контейнер. Не простой: двойная защита от влаги, защита от ударов. При падении с пары десятков метров точно выдержит. Как и утопление в канаве.

– А в контейнере что?

– Блок программного обеспечения, – Андрей многозначительно посмотрел на шефа. – С серийным номером, с пломбами. Всё, как у наших на складе. Я уже вызвал главного инженера. Пусть разбирается. Милиция приехала, – кивнул он на окно: на стоянке стояла спецмашина. – Зиновьева и Дружникова с ними к канаве отправил, сам-то не ходок. И вот еще что…

После короткого разговора шепотом Поляченко показал взглядом на дремавшего на диванчике Потюню:

– …С этим я уже побеседовал. И ребят проинструктировал. Екатерине Александровне надо бы объяснить, что говорить… Как она?

– Отвел в душ в кабинете. Ты как? – уловив гримасу боли на лице Андрея при попытке двинуть ногой, забеспокоился Вадим. – Ну-ка, покажи… Опухоль увеличивается. Зря скорую развернули.

Ладышев достал телефон.

– Заяц, привет!.. Хорошо, что на дежурстве: помощь нужна… Не мне и не маме. Поляченко тут по заборам бегал, неудачно приземлился… Понял. Спасибо! Как только получится, пришлет за тобой машину.

– Я никуда не поеду, пока…

– Не обсуждается! Останешься без ноги, что я Зине скажу?.. Раньше с травмой разберешься – раньше поскачешь. Давай лучше все обговорим, пока за тобой едут…

4

Катя стянула полотенце с мокрой головы, посмотрела в зеркало.

«Уже и не помню, когда с такой длиной волос ходила: курс первый, начало второго… Интересно, фен у Ладышева есть?»

В шкафчиках над умывальником, кроме коллекции мужского парфюма, большей частью нераспакованного, ничего не было.

«Подарки?» – предположила она, припомнив, что подобного изобилия не видела даже в квартире на Сторожевке.

При ней Вадим пользовался лишь одним ароматом. Он вообще был человеком постоянным.

«Может, здесь? – потянула один из нижних ящиков, который оказался полупустым: какие-то средства для дезинфекции, гель-смазка, две упаковки презервативов, одна из которых была раскрыта. – Извините, Вадим Сергеевич! И в мыслях не было вторгаться в вашу интимную жизнь, – она задвинула ящик. – Любопытно: кто такая Марина? Новая секретарша? И куда Зина подевалась?»

Фен и расчески отыскались в другом ящике. Внимательно их изучив и не обнаружив ни единого волоса, ни длинного, ни короткого, Катя принялась за сушку: нервно дергала волосы маленькой, не подходящей для ее длины расческой, они тут же снова спутывались под струей воздуха. Сказывалось отсутствие бальзама, и это раздражало. Менялось и настроение: если до душа оно было взбудораженно-приподнятое, то сейчас опустилось до «хуже некуда». И, похоже, всему виной было содержимое нижнего ящика.

«А что ты хотела? Было бы удивительно, если бы ничего подобного не нашлось: мужчина в расцвете сил! – пыталась она вразумить себя. – Тебе-то какое дело до его личной жизни?»

Но успокоиться не получалось, скорее, наоборот: злилась, с силой рвала узелки спутавшихся волос.

«Хватит! – выключила она фен, сунула его в ящик, который с грохотом задвинула на место. – Надо отсюда убираться!»

Выбрав чистую футболку, по тону подходящую к костюму, она скользнула в просторные спортивные брюки, затянула шнурок на талии, закатала штанины и глянула на себя в зеркало: «Хороша! Что скажет отец, когда увидит?»

Набросив на плечи куртку, Катя рывком застегнула молнию и… вдохнув едва уловимый подзабытый запах, чуть не потеряла сознание: закружилась голова, подкосились ноги. Почувствовав, как к горлу подступает тугой комок, она опустилась на банкетку, закрыла глаза и, пытаясь побороть спазм, сделала несколько размеренных вдохов-выдохов. Вроде помогло. И вдруг… судорожно сжав ладонями полы куртки, подтянула их к лицу, снова вдохнула: глубоко, с наслаждением.

«Боже, что я делаю?» – попробовала она остановить себя, но, как под гипнозом, снова поднесла ткань к лицу, снова вдохнула…

Одурманенная нахлынувшими воспоминаниями, она подняла голову, словно в тумане, встретилась со своим отражением в зеркале: таким жалким, таким…

В дверь постучали.

– Екатерина Александровна, вы готовы? – спросил Зиновьев.

Очнувшись, Катя вскочила, поправила куртку, закатала рукава, прихватила с коврика балетки.

– Да, – открыла она дверь. – А где здесь выключатель?

На удивление, ни внутри, ни снаружи она его не обнаружила.

– Так свет сам выключится. У Вадима Сергеевича все на датчиках, все запрограммировано. У нас тут крутом передовые технологии. Даже свое электричество на случай аварийного отключения, – гордо поделился Зиновьев и расплылся в улыбке: – Узнаю спортивный костюм шефа! А вам идет. Как раз к вашим глазам. У нас шеф всех спортом заставил заниматься: что мужчин, что женщин. И инструкторы в тренажерном зале есть. Из своих: по ночам ребята охраняют территорию, а по вечерам тренируют. И волейбольную площадку с обратной стороны здания соорудили: по субботам у нас там такие баталии!..

Не замечая состояния Кати, Саша еще некоторое время расхваливал нововведения, а потом спохватился:

– Пойдемте вниз, вас следователь ждет. Только меня просили вас проинструктировать, что говорить.

– То есть? Придется врать? – затолкав глубже в пакет грязную одежду, на выходе из приемной хмуро уточнила она.

– Зачем врать? – Зиновьев даже растерялся: то ли от вопроса, то ли от тона, каким он был задан. – Расскажете все, как было: снимали с другом ночной пейзаж. Собрались уезжать, заметили перелезавшего через забор человека. Испугались, оступились, упали в канаву. Было темно и страшно. Вам предложили зайти помыться. Вот и все. И ни слова о сумке! Вы не соврете, вы лишь всего не расскажете! А следователь запишет ваши показания.

– Вот как… – Катя остановилась у двери, развернулась, демонстративно присела на диван. – Возможно, я и не всё расскажу. Но лишь в том случае, если буду понимать, для чего. Так что или вы, Саша, мне объясните, что здесь у вас происходит, или я скажу всё, как было. Не имея на то веской причины, я не собираюсь говорить «не всё». Тем более под протокол. Присаживайтесь. Я вас внимательно слушаю.

– Ну… хорошо, – растерянно согласился тот, подтянул стул и сел напротив. – Так и быть: вы ведь не чужой нам человек. Понимаете, весной мы запустили сборочную линию. Всё под контролем японских специалистов, все узлы и детали оттуда, полная стерильность. Качество японское, но цена много ниже. Первые партии ушли на ура. И вдруг – брак: останавливаются сами по себе наши установки во время работы, показания исчезают. А если такое случится во время операции? Знаете, сколько Вадим Сергеевич вложил сил и средств, чтобы завод именно у нас построили? Дело всей его жизни, а тут такое ЧП! Да еще один за другим сразу пять отказов! Японцы приказали остановить сборку специалисты приехали: разбирают, проверяют – ничего не находят. Всё работает! И неудивительно: ребята прошли обучение, сдали экзамены, представитель компании на постоянной основе работает! У Андрея Леонидовича сразу возникли подозрения, что это не просто брак… В общем, забрали мы позавчера последнюю установку из Пскова, сделали вид, что на склад выгрузили, а на деле оставили в машине. Ночью кто-то проник на территорию завода, Петровичу, он самый старший у нас в охране, едва голову не пробили, в больнице теперь. Похоже, именно последний возврат и искали.

– Зачем?

– В сумке оказалось устройство с программным обеспечением. С виду – оригинальное, заводское. Уже проверили – серийный номер совпадает с тем, который в спецификации установки. Выходит, там сейчас другое: фальшивое, дающее сбой программы. Но ни то, ни другое мы не можем отдать милиции.

– Почему? Что вы будете с ними делать?

– Передадим представителям корпорации: пусть сами изучают, разбираются. А нам сейчас кровь из носу надо найти того, кто в этом замешан. Кто-то из наших… Блин, ведь все свои в доску! – в сердцах хлопнул по колену Зиновьев. – Андрей Леонидович персонал лично подбирал, буквально под лупой каждое резюме изучал, сквозь пальцы просеивал! А Вадим Сергеевич еще и каждого за свой счет учил по три месяца в Японии! Но мы этого гада вычислим. И японцам отчитаемся, иначе закроют они нас окончательно.

– Понятно… – Катя задумалась. – Возвращалась к машине, испугалась перелезавшего через забор человека, поскользнулась, упала в канаву. Только стала выбираться – набежали люди, затеяли драку. Было темно, так что я почти ничего не видела. Так пойдет?

– Во! – показал большой палец Зиновьев и вскочил со стула. – Тогда идем?

– Минуточку… – Катя стала рыться в пакете с грязными вещами. – Сумочка с документами у Вени в рюкзаке, а вот ключи от машины в кармане были… Нету… Неужели выронила? Вы ключей на первом этаже не находили?

– Нет.

– Как же я теперь домой доберусь?

– Я вас отвезу не волнуйтесь! И ключи мы ваши найдем. Как рассветет, ту канаву вдоль и поперек придется обследовать из-за пистолета.

– Ах, да, пистолет… Хорошо… Давай, веди меня на допрос, – усмехнулась она совсем не весело.

Было понятно, что дома ей придется выдержать еще один допрос: объяснять отцу и одежду с мужского плеча, и мокрые вещи в пакете. Можно, конечно, перевести стрелки на Веню: позвал с собой на фотосессию, упала, промокла, переоделась в его спортивный костюм. Вполне достоверно. Но как объяснить отсутствие машины? Александр Ильич еще тот Пинкертон!

Придется что-то придумать, чтобы рассказ не вызвал подозрений…

– …Вы не волнуйтесь, Екатерина Александровна! Станет светло, я сам ваши ключи найду: каждый сантиметр в канаве облажу. И машину прямо сюда пригоню, – Зиновьев показал взглядом на ворота дома Александра Ильича. – Я ее хорошо помню: гонял на станцию, когда вы еще у нас работали. Жаль, что вы тогда с нами не остались. Мы вас полюбили.

– Спасибо, Саша! – поблагодарила Катя. Пока ехали, она согрелась и даже успела задремать. – Мне тоже было приятно у вас работать.

Голова совершенно не соображала. Неудивительно: пятый час утра.

«И как они все держатся? Зиновьев, Ладышев, ребята из охраны… Поляченко еще в больницу ехать, совсем у него с ногой плохо», – думала она, подходя к калитке.

– Что случилось? Что у тебя за одежда? Где машина? – неожиданно возник на ее пути отец. – Тебя кто привез? Ты попала в аварию?

– Все хорошо, папа. Ни в какую аварию я не попала. Как Марта? – вяло отмахнулась Катя и, пошатываясь, побрела к крыльцу.

– Марта в порядке. Спят с Ариной. А ты…

– Папа, я тебя очень прошу: давай утром всё расскажу. Всё хорошо, поверь. Но сил нет – так спать хочу, – взмолилась Катя. – Ну, пожалуйста!..

– Спать так спать, – озадаченно согласился отец. – Хорошо хоть домой вернулась…

В состоянии крайнего недовольства собой Андрей Леонидович ехал в больницу.

«Снова что-то не учел…» – закрыл он глаза и тут же почувствовал боль в ноге.

Странно: пока был активен, будто и не болело совсем. Но стоило лечь на носилки скорой, расслабиться, как боль вышла на первый план, мешала думать, анализировать.

«А ведь еще несколько часов назад я был уверен, что исправил все недочеты. И едва не проиграл! Что же это за умник такой выискался, что едва не обхитрил в очередной раз? Однозначно кто-то из своих умельцев ему помогал: и сигнализацию обошел, незаметно вклинившись в цепь, и блоки в собранных установках менял. Кто же он? Итак, начнем с начала… – Поляченко постарался сосредоточиться. – И лучше с отличий. Убегали на этот раз двое, а не трое. И вряд ли эти два спортивных парня настолько же сильны в технике, как в лазании по заборам: незаметно убрать дверь из цепи охраны у дилетанта не получится. С другой стороны, и у нашего с физподготовкой порядок, если, как и остальные, в первый раз без проблем через забор перемахнул. Дверь… Ее можно было открыть как изнутри, так и снаружи. Но старым пропуском, новый у Елисеева не сработал, так как дверь была выведена из системы… Значит, этот кто-то не сдал пропуск на выходе. А вот это мысль: надо сказать Зиновьеву, чтобы проверил по журналу», – превозмогая боль, Андрей Леонидович потянулся к телефону.

Номер был занят.

«Сам перезвонит. Так… Теперь еще раз восстановить хронологию событий. Я оказался у двери снаружи, вскоре подошел один из бандитов. Скорее всего, к его приходу дверь уже должна была быть открытой… Стоп! Внутри были Ладышев с Елисеевым, и они никого не видели. Спугнули? Если так, то где же он спрятался? И до этого где был? Ребята делали внутренний обход, ничего подозрительного не обнаружили. Где же он мог быть?.. Тренажерный зал! Он всегда открыт! Возможно, он все еще там!» – скривившись от боли, Поляченко рывком присел на носилках.

– Развернитесь! – приказал он молодому фельдшеру, сидевшему, уткнувшись в телефон, параллельно носилкам, Тот едва не подпрыгнул, растерянно посмотрел сначала на больного, затем на водителя в кабине. – Разворачивайтесь! Едем обратно! – поняв, кто здесь главный, громче повторил Поляченко. – Пожалуйста!

– Я не такси, – недовольно буркнул водитель. – Мы и так в нарушение всех правил поехали. Если кто настучит – и нам, и Андрею Степановичу мало не покажется. До больницы рукой подать.

– Лежите! – тут же поддержал его фельдшер и с силой надавил на плечи больного. – Хотите остаться инвалидом?

Скрипнув зубами то ли от бессилия, то ли от боли, Поляченко опустился на носилки. Зазвонил телефон.

– Саня, ты где сейчас?.. – оживился Андрей Леонидович. – Бегом в комнату охраны! Проверь по журналу, кто вчера не сдал пропуск… Открыл?.. Давай, диктуй… Желнерович… Черненко… Встретил его у ворот?! И что сказал?.. Вещи в тренажерке забирал? Немедленно за ним! Задержи его, Саша, слышишь! Это он!..

Опустив руку с телефоном, Поляченко закрыл глаза и едва не заплакал. От досады: как бы он хотел сейчас оказаться на месте Зиновьева!

Вскочив в машину вместе с Елисеевым, Зиновьев надавил на газ и, пытаясь пробить светом фар предрассветные туманные сумерки, подлетел к пустой остановке.

– Дежурная маршрутка минут пять как ушла, – подсказал охранник.

– До следующей остановки далеко?

Общественным транспортом до работы он ни разу не добирался.

– Прилично. Там дальше поворот, конечная и разворотный круг. Обратно в город маршрутка идет другим путем, сюда уже не заезжает. Но можно попробовать догнать, если, конечно, он на ней уехал. Срезать угол. Проезд есть, правда, дорога плохая.

– Покажешь!

Зиновьев ускорился, но, свернув в указанный проезд, снизил скорость до минимума. Дорога была не просто плохая, можно сказать, что ее не было вообще: сплошь залитые водой ямы да колдобины. И все же своей цели они достигли: судя по удаляющимся огням, маршрутка только-только проехала.

– Надо ее обойти, посмотреть номер. Здесь уже два маршрута, – снова подсказал Елисеев. – Наша! – обрадовал он, оглянувшись. – Останавливается.

В зеркало заднего вида Зиновьев и сам успел заметить, как маршрутка замигала правым поворотом. Резко затормозив, он включил заднюю передачу.

– Кто-то выскочил… – продолжая смотреть назад, сообщил Елисеев.

– Ты за ним, а я в маршрутку! Надо проверить, кто внутри!

Машина остановилась прямо перед микроавтобусом, Елисеев побежал вслед за неизвестным. Не обращая внимания на возмущение водителя маршрутки, которой осознанно забаррикадировал выезд, Зиновьев заглянул внутрь: две напуганные происходящим женщины.

– Извини, брат! – бросил он водителю.

Захлопнув дверь, Саша напряг зрение: от обочины в сторону густого кустарника быстро перемещались две фигуры: Елисеев и еще кто-то, трудно различимый. Насколько он помнил, за зарослями находилась заброшенная стройка, куда народ повадился свозить мусор. Догнать и обнаружить там беглеца будет намного сложнее. Мгновенно сориентировавшись, Зиновьев рванул в обход заросшей ивняком низины и, прислушиваясь к треску и чертыханиям, успел ровно к тому моменту, когда преследуемый выскочил из кустарника.

– Ах ты сволочь! – сбил он с ног беглеца.

Распластавшись на земле, мужчина в ожидании удара закрыл голову руками.

– Я… я не хотел, честное слово! Это Эдик! – истерично запричитал Черненко. – Только маме не говорите: это ее убьет!

– Что ж ты, Вася, таким гадом оказался? Мы ж с тобой в одной команде в волейбол резались! Я же тебя другом считал! – подбежавший Елисеев занес было кулак над лежащим телом, но передумал, со злостью сплюнул на землю.

– Что там? – Зиновьев пнул ногой валявшуюся рядом сумку.

– Вещи из тренажерки… Я не хотел!

– Не визжи! – Саша поднял сумку, заглянул внутрь. – Мелочный ты, Черненко! Жалко было тряпье бросить? Смотришь, и убежал бы.

– Я вам всё расскажу! Только маме не говорите… Мне приказали…

– Кто?

– Эдик! С ним еще один был, он главный. Я его не знаю. Я все расскажу!

– Куда ты денешься!.. Веди его к машине.

Проследив, как Елисеев заломил руку Черненко за спину Зиновьев подхватил сумку, достал телефон.

– Все в порядке, Андрей Леонидович! Взяли. Мамкин сынок какой-то оказался…

– Прибыли, – въехав в открытые больничные ворота, известил водитель.

На крыльце их встречал Заяц с санитарами.

– Эк тебя угораздило! – присвистнул он, окинув взглядом ногу с закатанной штаниной. – Что там за полосу препятствий Ладышев придумал? Так я и поверил, что ты по собственной воле на забор полез! Хорошо Иваныч, добрая душа, не отказал, доставил!

– Спасибо! – проезжая на каталке мимо открытой двери скорой, поблагодарил Поляченко водителя, возившегося с устройством на лобовом стекле. – Это у вас регистратор? – приподнялся он на локте. – Они на всех машинах скорой стоят?

– Почти, – пожал плечами Иваныч. – Водилы сами ставят. Так, на всякий случай…

Зазвонил телефон.

– Взяли? Молодцы!.. Веди его к Ладышеву… – Поляченко знаком остановил санитаров. – Да, прямо к нему. И еще разыщи скорую, которая приезжала ночью. У них должен стоять регистратор!.. Да, ты правильно все понял!.. Вот теперь можно и к доктору, – посмотрел он на Зайца.

– Андрей Степанович, вы там гляньте, может, у него кроме ноги и голова пострадала? – шутливо покрутил пальцем у виска водитель. – То везите, то разворачивайте! Регистратор зачем-то понадобился…

– Проверим, Иваныч. На рентген его, – распорядился Заяц…

Валерия проснулась в липком поту – повторился старый ночной кошмар, с которым, казалось, распрощалась после переезда на съемную квартиру: подвал, полотняный мешок на голове, связанные руки и вызывающий ужас хладнокровный мужской голос…

Почти так и было четыре года назад, когда однажды вечером она плелась домой из ближайшего магазина с бутылкой конька в сумочке. Дальше как в боевике: рядом тормознула машина, выскочившие люди зажали ей рот, впихнули в салон, надели на голову мешок, связали руки. Бросили в какой-то подвал, где она, трясясь от страха и холода, потеряв счет времени, пыталась понять: зачем, для чего, кому на сей раз она перешла дорогу? С работы выгнали, с новым трудоустройством не получалось: отказывали, едва услышав фамилию. Сводили старые счеты? Может быть – святошей в отношениях с людьми она никогда не была. И бывшие коллеги могли зуб точить, и пациенты, с которыми далеко не всегда церемонилась…

Наконец скрипнула дверь, в помещение кто-то вошел, долго молчал, а потом ледяным голосом спросил: каким образом видеозапись, компрометирующая Юрия Обухова, оказалась в депутатской приемной его супруги? Как такая же запись попала к его руководству? На сердце сразу отлегло: трус и слабак Обухов не сможет причинить ей большого вреда! Даже если он нанял кого-то ради мести, ее точно не убьют!

В голове меж тем складывался пазл из ответов на вопросы, мучившие ее последние месяцы. Почему ее вызвали в министерство и, ничего не объясняя, в ультимативной форме заставили написать заявление? Куда исчез Обухов: не звонил, не отвечал на звонки? Коллеги коротко отвечали, что болеет, но при этом никто не пояснял, чем, где его найти. С ней вообще никто не желал разговаривать! Та же Якушева, которой по доброте душевной она когда-то помогла информацией, сбросила звонок и прислала СМС: «Забудьте мой номер!»

Выходит, всему виной видеозапись…

«Ладышев! Во всем виноват Ладышев! Диск был у него! Это он всё разрушил! Карьеру, семью, мечты, планы! Из-за него я потеряла должность, отдельный кабинет… – она едва не взвыла в накатившем приступе бессильной злобы. – Он должен за все заплатить!»