Текст книги "Богоубийство (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

– Мы вершим правосудие, – снова сказал Брюс, явно решительно настроенный казнить Лоуэллов как можно быстрее.

В его лице читалась нетерпеливость. Почему святой отец тянет, он не понимал, поглядывая на него. Джулиан выглядел спокойным, будто бы вошедшим во вкус.

– Правосудие вершит Бог, раз уж на то пошло. И если нам суждено умереть, то пусть в нас попадет молния, но мы точно не должны погибать от ваших рук, от вашего решения, преподобнейший! С каких это пор мы живем по традициям времен крестовых походов? Ведь, вы еще помните, что это такое? А? Здесь же как минимум две сотни человек с большой земли, и вы должны помнить это из истории! Кровожаднейшей истории нашей веры, за которую убивали. Убиваете и сейчас?

Джулиан встрепенулся, увидев, как некоторые перешепнулись о чем-то.

– С каких это пор мы – цивилизованные люди, живущие без календаря, но явно понимающие, что живем мы в двадцать первом веке, поддерживаем и одобряем методы инквизиции? Иоанн Павел II просил прощения за ее ошибки, признавая ее насилием. Вспомните! Те, кто застал это время! Уверен, таких людей здесь совсем немного, но вы есть. Признайте, что поддерживаете неверное действие!..

– Хватит! – пресек слова Марка раздраженный Джулиан.

 Теперь он не выглядел таким спокойным и уверенным. Он видел лица присутствующих стариков. Взгляды их сделались задумчивыми. Джулиан понял, что недооценил Марка в данный момент, впрочем, обычно считая его умным парнем, даже чересчур.

– Почему? Правда уши режет? Но вам придется выслушать… – все громче говорил Марк от того, что Брюс начал закрывать ему рот, с силой обхватывая его голову.

Марк начал сопротивляться, но толку от этого было мало. Брюс был силен, и он отлично справлялся с попытками Марка вырваться из его крепких и жилистых объятий. Даже когда Люси подбежала к нему и стала бить его своими слабыми руками по спине, Брюс не пошатнулся. Наоборот. Легким движением локтя оттолкнул от себя бессильную женщину, и демонстративно шагнул в сторону Джека, показывая ему превосходство системы. То, как она давит их в этот момент. Джек постарался подняться на ноги в ответ, чтобы не быть на коленях перед Брюсом, смотря на то, как губитель душит его сына. Но так и не успел сделать этого, поскольку Брюс пнул его, как только тот еле приподнялся на ногах. Джек снова оказался на земле. Скорчившись от боли, он выкрикнул, но постарался  как можно скорее скрыть свою боль и бессилие. То, что начал медведь, потому что он хищник, сейчас заканчивали люди, потому что они свиньи. При этом настоящие свиньи куда человечнее. Так он подумал в этот момент, стараясь быстрее подняться снова. Желал этого больше, чем мог совершить на самом деле. И от этого ему было больно не меньше, чем от ран, нанесенных медведем.

Люси снова подбежала к Джеку, обнимая его за голову. Она не сдерживала эмоций – громко рыдала. Кричала. И крик ее все более становился внешним проявлением нарастающей истерики и паники, от которой ей хотелось умереть прежде времени. Не увидеть камней. Прямо здесь и сейчас. Лучше уж так, лишь бы не видеть их при падении. Смотрела на то, как Брюс продолжает сдавливать лицо Марка в своих крупных и сильных ладонях, мечась в мыслях, не зная, кого защитить. Кинулась в сторону Марка. Стала колотить Брюса снова, но тот лишь посмеялся. Один из мужчин решил угомонить ее, выкрикнув, что ему надоело, как шумит «эта сука», схватив ее за плечи и с силой отбросив в сторону. Люси упала, снова оказавшись рядом с Джеком на земле.

Сердце Марка разрывалось на части. Он не мог спокойно смотреть на все это. Он очень постарался вырваться из хватки Брюса снова, и замахал головой так, что тот отпустил его лицо на несколько секунд, а Марк успел выкрикнуть:

– Зайдите к нему в сарай! В подвал! Сейчас же! И сами все увидите, пока не успел замести следы!

Брюс снова попытался закрыть ему рот, но Марк укусил его за ладонь. Брюс выкрикнул. Марк успел сказать:

– Это Джулиан убил Линду! А труп его родного брата до сих пор лежит в земле в его подвале! Посмотрите!

Брюс ударил Марка по лицу, и тот упал.

– Ложь! – выкрикнул Джулиан.

Выкрикнул так, что Марку сразу стало ясно, что он прав. И быстро отплюнув кровь от разбитой губы, он приподнял голову, и сказал:

– Ложь – это твое второе имя!

Брюс, держась за ладонь, не выдержал и ударил Марка с ноги в бок. Затем еще раз. Марк подскочил, чувствуя, как почки его чуть ли не вошли под дых, а затем упал на землю, продолжая ощущать всю мощь и болезненность удара Брюса. Ближайшую минуту он пошевелиться не мог, настолько сковала его боль.

– Сукин сын! – сказал Брюс, все еще не прощая Марку его укус, смотря на основание большого пальца, на котором был глубокий кровяной след от зубов.

Снова Джек попытался собрать в себе все силы. Его настолько изумил этот момент, что он нашел их. Превозмогая боль, он поднялся, с трудом выровнявшись, и сказав:

– Не трогай его! Возьми меня!

Брюс посмотрел на Джулиана, и увидел, как тот готов вступить с Джеком в разговор.

– Он всех возьмет, – сказал преподобнейший, возведя руки вверх с важным видом. – Ты только покайся. И Бог простит тебя.

Вот только это никак не отдалит его даже на шаг от мыса Смерти. Джек знал, что это значило. Все знали. Обычно, в такой момент «еретик» признается в чем-то, все больше веря в свою вину. Если не верит, его сбрасывают без церемоний. Но есть ли смысл оттягивать момент, который и так неминуем? Не больнее ли? Лишняя минута на осознание скорой смерти…

– Послушайте! – поднялась с земли Люси, и взяла под руку Джека, с трудом стоявшего на своих двоих, – Если вы все еще люди, и вы верите в жизнь… – она заплакала.

Джек увидел, как рядом с Брюсом стали еще двое мужчин. Официальная часть начинается. Она должна была начаться еще до того, как ее начал оттягивать Марк, все еще прилипший к земле от боли в десятке метрах от них. Мужчины словно отгородили родителей от него. Словно те первыми отправятся на встречу с богом. Пусть их сын видит это. Почему нет? Джулиан сам сказал об этом:

– Вы желаете покаяться? Молвить последнее слово?

Подул сильный поток ветра, который чуть не снес с ног Джека. Люси обняла его покрепче, тихо плача ему в грудь. Снова поток, и в этот раз Джек не устоял, снова упав на колени. Люси вместе с ним. Продолжала обнимать его. А Джек смотрел в глаза Джулиана, приблизившегося к нему. Прилип к его взгляду, заметив, как боится он. Впервые за столько лет он разглядел в его глазах это. Разглядел бы раньше, пошел бы за ним на этот остров? Поверил бы ему? Этим глазам, которым, как признавал сейчас, кощунственно было верить. Он сказал:

– Я не буду молить тебя о пощаде. Но я задам тебе вопрос. Если ты ответишь на него честно, я приму от тебя смерть, как должное. Ответишь?

Джулиан молчал.

– Ответишь? – продолжал Джек. – Как из праведника обратился ты в тирана? Мы верили тебе. Мы думали, ты лидер. Пошли за тобой на этот остров, думая, что миру приходит конец. Бежали от войны. Искали здесь спасения. Но иногда я вижу корабли. А как-то раз я видел в ночном небе красно-зеленые огни. Мы сами отгородили себя от спасения и обрекли себя на смерть. И ты ее проводник! Ты ее мессия! Никак не божий голос!..

– Лицемер! – показав пальцем, выкрикнул Джулиан. – Пусть твой сын увидит смерть такого лжеца, коим оказался ты, безбожник. Волк в овечьей шкуре. И жена твоя, поддерживающая тебя все это время. Проклинаю вас, Джек и Люси Лоуэллы именем Господа Бога, и да свершу я волю его…

Один из мужчин поднял Марка с земли, взяв его за голову, держа ее так, чтобы он видел все происходящее. Марк тяжело дышал. Почки его сильно болели. Ему было трудно двигаться и сопротивляться. На его глазах стали появляться слезы при виде того, как его родителей насильно стали подводить к утесу. К горлу стал подниматься ком из груди. Что за варварство? Неужели никто этого не остановит? Почему все мирятся с этим на протяжении вот уже полтора десятка лет? Этот мир ужасен. Их мир… Они стали его заложниками добровольно. Как же он переменчив… Марк ненавидел этот остров больше всего. Что-то кричал, но сам не понимал и ничего не слышал, что именно. В ушах его образовался беззвучный фон. Темнота стала вдруг давить ему на глаза. Словно он падает в обморок от осознания происходящего. Мужчина бьет его по щекам, видя, как он падает. Джулиан поворачивает голову и видит, как голова Марка повисает к земле.

– Быстро верни его в сознание! – кричит Джулиан мужчине.

Тот снова бьет Марка по щекам. Его глаза открываются. Он словно ничего не понимает, но затем Джулиан видит, что он остается в том измерении, из которого чуть не выпал. Он осознает. Даже начинает снова  кричать. Ругань. Брань. Самые кричащие слова в сторону Джулиана. Уже не пытается убедить в истинности своих слов. Просто кричит, как кричит человек, видя, как на него мчится поезд, и смерть его неминуема через мгновение, которое он не в силе преодолеть.

Марк схватился за пятно на лбу, которое вдруг заболело. Снова посмотрел на край утеса, на котором стояли его родители и пара мужчин с Брюсом. Люси обнимала Джека так, словно не хотела расставаться с ним перед падением. Уж лучше вместе кануть в бездну. Она смотрела на Марка через плечо Джека, который также старался посмотреть на сына. Увидеть в его глазах прощение и жажду к жизни и справедливости. Только это его спасет.

– Какая же ты дура! – сказал Джулиан, подойдя к Люси, которая содрогнулась от его голоса, – Жена Мортимера отреклась от него и осталась жива, пусть и сама затем решила помереть, – продолжил он с надменным цинизмом и презрением, наткнувшись на ее стеклянный молчаливый взгляд.

Ее ничего не спасет – она понимала. Она не разомкнет своих объятий, пока свет не заберет их.

Брюс посмотрел на Джулиана в ожидании дальнейших указаний. Джулиан посмотрел на Марка, смотрит ли он. Посмотрел на Брюса и кивнул ему еле-еле, заметив, что Марк смотрит. Со стороны мыса задул сильный ветер. Джек попытался поймать взгляд Марка в этот момент. Словно что-то хотел сказать ему, намекнуть своим характерным взглядом. Марк посмотрел в его глаза и начал вспоминать.

Камни… прыгнуть вправо… Прилив... Не отвел своих глаз от глаз отца. Тот мигнул ему, словно дал понять, что понял то, что Марк все осознал. Моргнул так, словно на прощание. Брюс замахнулся своей ногой. Марк содрогнулся.

– Нет! – выкрикнул он, но таким образом лишь подсластил момент палачу, толкнувшему его отца, а вместе с ним и мать, вцепившуюся в своего супруга, смотрящую в глаза Марку, в ушах которых раздался самый болезненный звон. Теперь в них вечный звон крика его матери.

В глазах его снова потемнело. Он заплакал. Мужчина ослабил хватку, и он упал на землю, рухнув на бок, замерев с рыдающей мимикой. Слезы его орошали землю под ним. Он бы и сам удобрил ее своим телом. Если бы не жажда к жизни и справедливости… Его родителей нет… Но пока есть он… Есть он… Есть…

Джулиан медленно зашагал в его сторону. Марк заметил это, постаравшись как можно скорее возмужать. Сдержать в себе плач. Найти в себе силы подняться. Посмотреть в его трусливые глаза. Лишь первые несколько секунд он сможет смотреть на него свысока. Но затем он сдастся, проявит слабость, оторвет свой взгляд, как обычно, тем самым очередной раз показав, что лжет. И лжет жестоко. Ценой жизни родителей мальчика с родимым пятном на лбу, и не только. Как бы больно ему не было, он старался не отрывать своего взгляда от взгляда Джулиана, когда поймал его. Ни за что! Это и есть момент истины. Момент, в который он должен принять правильное решение. Выход есть. Всегда. И словно нащупывая момент слабости в Джулиане, он выжидал, когда его взгляд дрогнет. Именно в эту секунду он и запомнит его слова навсегда, сказанные Марком так, словно он говорил их уже по ту сторону утеса.

– Я вернусь, Джулиан. Поверь. Я восстану. Страшным сном. Необъятной тенью. Ослепляющим светом. Восстающей, убивающей истиной. Изгнивающей, погибающей ложью. И когда я сделаю это, можешь быть уверен в том, что я это сделаю, что твой страх съест тебя изнутри, вместе с потрохами… От тебя ничего не останется. Ничего… Даже твоей гнусной оболочки…

Марк говорил это так убедительно, что по коже Джулиана пробежали мурашки. Марк увидел это в его глазах. Он понял, что Джулиан услышал его, понял его полностью, но старался не верить его словам. И это был тот самый момент, который и нужен был Марку. Момент, который позволил ему подняться, вырваться и пробежать мимо них так, что быстрое сердцебиение Джулиана в этот момент забилось в такт сакральной решительности Марка. Словно из мальчика высвободилась некая вольность в этот момент. Он перестал совладать с телом. Им стала руководить душа. То, чем он жил на самом деле.

С замиранием все присутствующие посмотрели в сторону Марка, наблюдая за тем, как он бежит от них. Сам. Навстречу утесу. Разгоняется и прыгает вниз, словно не умеющая летать птица, делающая свою единственную в жизни отчаянную попытку – взлететь или упасть. Отчего-то… Для чего-то… Заставляющую замереть на секунду все и всех вокруг. Даже ветер. Даже волны, которые запенились спустя секунду, там внизу, когда все желающие, Джулиан и Брюс с изумлением посмотрели вниз, увидев кровь на камнях. Тел уже не было.

Волны быстро сметали тела погибших… Забирали их с собой… Как ветер, что уносил их плач и крики в сторону солнца, каждый день молча скрывающего свой диск за горизонтом...

Стефан Полански

Сентябрь, 1986 г.

XXIV

Внутренности сжимались с неимоверной силой в утробной тесноте. Они казались настолько израненными и безмерными, а чрево казалось настолько сжатым и маленьким, что первые пару часов после пробуждения Марк не был в силах пошевелиться, настолько он был скован от шока, переносимого его организмом в данный момент. Он пережил нечто невероятное. Стресс, который не каждому организму дано пережить. Чудо, или неизведанные способности человеческого организма? Явно он сейчас не думал об этом, поскольку его голова казалась ему сейчас ракушкой. Отчасти треснутой и такой же гудящей, если слушать ее. Поэтому, он ничего не слышал. Понимал лишь, что лежит не берегу. Узнавал гальку, но не ту, что возле поселка или мыса. Эта круглее и крупнее. Он точно ее знает, но пока понять не может. Ничего…

Как разогнался и прыгнул с утеса. Как настолько точно с такой высоты нырнул в глубину. И пусть удар не был настолько мягким о зеркало воды… Но он был жив… И в нем была жажда жизни… жажда справедливости… и невероятная гудящая боль по всему телу, время от времени немеющая настолько, что он моментами терял сознание, а затем снова понимал, что видит гальку. Понимал, что если существует боль, значит, и он сам существует…

Моргнув, Марк обратил внимание на горизонт. Узнал его, и понял, что тот расположился по вертикали относительно него. Вернее, Марк расположился соответствующе горизонту. Между ними пролетели несколько чаек. Марк моргнул еще раз. Вдруг в груди его что-то зашевелилось и стало быстро подниматься. Горло сомкнулось на полсекунды, а затем разомкнулось. Он закашлял, чуть сдвинувшись при этом, и почувствовав свое тело, по которому боль стала распространяться иначе. Уже не немая, а отчетливая, странствующая по всем частям тела, боль. Он жив, и ему это не мерещится в каком-нибудь сне. Он переживает этот момент по-настоящему. Он чувствует боль и хочет подняться. Найдет ли он в себе силы…

Марк воспринимал конечности как веревки в данный момент. Настолько неконтролируемыми и обмякшими они ему казались. Тело же лежало камнем, словно он был частью этого берега. И пока ему было трудно пошевелиться, практически без силы думать. Мыслей вообще не было. Одни инстинкты…

Он постарался поднять голову. Хотя бы немного, чтобы посмотреть, что же вокруг. Берег, океан, чайки, камни, горизонт… Этот проклятый остров… Он приковал его к земле… Насадил на свое жало… Боль… Неимоверная охватила его спину и его бок. Если так мучаются в аду, значит он уже здесь.

Марк снова закашлял. И в этот раз он почувствовал в своем горле что-то кроме обычного кашля. Какая-то жидкость стала подниматься, заполняя его рот. Когда он стал отплевываться, то заметил, что это была кровь. Откуда она? Марк опустил голову, не в силах держать ее на весу так долго. Неимоверная слабость. И эта боль, что стала пульсировать в его теле… Словно пробуждалась вместе с ним. Он никогда не испытывал в своей жизни такой боли. Даже, когда на него напал медведь. Тот лишь трепетно лизнул его, по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас. Словно подготовил.

Звук прибоя пенистых волн… Марк закрыл глаза, слушая их и не зная, как долго он находится в таком положении. Ему хотелось кричать, но он не мог, и не хотел этого делать. Все силы уходили на то, чтобы терпеть. Но что же дальше? Судя по звуку, волны все ближе. Они могут забрать его обратно. Нужно что-то делать. Он выкрикнул, найдя в себе силы на это. Выкрикнул так, словно отпустил с этим криком что-то, что сдерживало его в этот момент. Он начал рыдать и трястись. Сначала от боли. Затем от холода, чуть притупляющего эту боль. Марк начал тереть себя руками, заставляя что-то сделать. Нельзя оставаться в таком положении. Нельзя ничего не менять.

Он открыл глаза и посмотрел на воду. Она была намного ближе, чем тогда, когда он их закрыл. Ему нужно отползти. Иначе прилив застанет его скорее, чем он умрет естественной смертью от тех ранений, которые он получил, упав с громадной высоты в бурлящую воду. Перед его глазами стала появляться именно та картина, которая застыла в его памяти словно снимком, перед тем, как он нырнул в бессознательность, в безысходность.

Марк снова поднял голову. Теперь он посмотрел в противоположную сторону, и увидел, как берег возвышается, а затем и вовсе становится сворой огромных камней. Камни… камни… Они сводят с ума. Они повсюду. Они – смерть. Но должен найтись такой, который станет для него проводником жизни.

Марк напрягся и снова выкрикнул от боли в боку. Снова напрягся, заставил себя чуть шевельнуться. Руки, плечи – он стал двигать ими, поскольку эту часть тела он чувствовал лучше всего. Начал ползти. Стал помогать себе бедрами. В зоне колен его ноги стали немного разгибаться. Он держал путь на два камня, которые он заметил сразу. Они будто бы создавали ложу, соприкасаясь друг с другом, на них была небольшая насыпь, возможно, даже земли, на которой рос мох и лишайник, естественной подстилкой постилающейся для такого нуждающегося, как он. Еще и куст, нависающий над этими камнями, довольно удачно представлял собой подобие крыши, густо обросши довольно крупными, как для здешней кустарной растительности, ветками. Марк так и не понял, что это за куст. Какой-то ягодный… На данный момент ему нужно было хотя бы доползти, неважно, что это за куст, что за мох порос на этих камнях. Это выглядит как укрытие, хотя бы на первую ночь. И хотя бы пережить ее, ведь ночи все еще были прохладными. Лето лишь начинало вступать в свои права. А он весь мокрый… Не в силах разжечь костер… Хотя бы дышать были бы силы…

Маленькими, но уверенными ползками Марк доползал до своей цели. И чем ближе были эти два камня с кустом, тем больнее ему было. Не только физически, но и морально. Он полз, царапал локти, чувствовал боль в спине, видел кровяной след за собой, и думал, что не вправе сдаваться. Его родители умерли за него.

– Отец… – прошептал он, заставляя ползти себя, – Мама… – продолжил он, вспоминая милый белокурый образ Люси, милейшей, добрейшей, искреннейшей женщины, коим не был ни один другой человек в его памяти.

По его щекам текли слезы. Осознание стало охватывать его разум. Боль не переставала сковывать его мышцы. Но он полз. Даже если он не доползет, по крайней мере – он пытался. Не думать о боли… Не думать… она пройдет… пройдет…

Камень прямо перед ним. Нужно закинуть на него руку, подтянуться, возвыситься над землей хотя бы на полметра, привстать немного. А там уже и ногу попытаться забросить. Получилось! Еще небольшая подтяжка и… Есть! Он лег спиной на мягкий лишайник, ковром постелившийся между этих двух камней. Сквозь зеленые ветви кустарника, нависающего над его головой, Марк всматривался в голубое небо, практически без облачка. Ему придется провести под ним эту ночь. На большее он пока не способен. Он реально оценивал ситуацию, и знал это. Поэтому, важно было принять это морально, подготовиться. Ничего другого ему на данный момент не оставалось. Слабость брала над телом верх. Мозг отключался. Глаза все чаще и дольше закрывались, пока не закрылись вовсе.

Он должен проснуться… Он дал себе обещание, что этот остров не станет для него могилой…

* * *

Марк выкрикнул во сне. От этого и проснулся. А также от холода, леденящего его кожу под одеждой, не высохшей до конца. Его знобило. Зубы цокотали, а сам он дрожал еще больше, чем до сна. Ночь была холодной, хоть и звездной. Луна смотрела на него своим молчаливым ликом. Он, заметив это, подумал о костре, который не только бы освещал его пространство, но и согревал бы. Как же ему хотелось огня… И чтобы эта боль не была так ощутима…

Прошел еще день. И вот, уже вторую ночь подряд Марк время от времени глотал собственную кровь, поднимающуюся из его желудка. Этим и питался, понимая, что это не нормально. Какой-то из внутренних органов пострадал при падении. Может быть, селезенка, коль в боку такая адская боль. Смерть была ближе, чем могла казаться. Но он старался не думать об этом. Питал себя надеждой, что утром он встанет и пойдет. Хотя бы попытается подняться. Что-то изменить. Иначе, его жажда к жизни умрет раньше его самого.

Он схватился за лицо. Протер его, чувствуя влагу на своей ладони, вобравшую ее изо мха. Кожа лица его была слишком сморщена от морского воздуха и обезвоживания. Хотя бы что-то выжать из лишайника, и протереть лицо… Это уже намного больше, чем ничего… Марк посмотрел в темноту ночи и закрыл глаза, больше не желая ее видеть. Желал открыть глаза, и увидеть утро.

С первыми лучами солнца Марк стал подталкивать себя к действиям. И для начала, ему нужно было хотя бы повернуться набок, что он и сделал, не без труда. Но сделав это, он почувствовал облегчение, несмотря на боль в другом боку. Теперь он попытался приподняться на локте. Пожалуй, плечи и руки были его самым сильным местом на данный момент. Он опирался, приподнимаясь, постепенно занимая положение сидя, поначалу опираясь спиной на выступ камня, который служил ему не только кроватью, но и стеной, защищающей от ветра с севера. А он даже летней ночью мог добить его и без того проблемные почки. В них сразу же прострелило неимоверной болью после того, как Марк, наконец-то, уселся.

Нужно подождать. Он уже сделал не мало. Но нужно еще. Марк попытался умерить свое тяжелое дыхание. Сделать его более редким и плавным, каким оно и должно быть. И постепенно у него получалось избавляться от этой хрипоты в груди, которую словно разомкнуло, когда он попытался чуть округлить ее – припавшую к позвоночнику. Он почувствовал, как легкие его стали расширяться. Лишней боли в них нет. Значит, они целы, а боль исходит из грудной клетки, и из ребер. Может быть, какое-то из них сломано…

Марк почувствовал, как в его висках запульсировало. Кровоток поднялся всплеском к его мозгу. И сначала от этого у него в глазах потемнело. Но затем сосуды мозга расширились, подпитавшись кислородом, и он понял, что ему становится немного лучше. Восприятие окружающей среды стало четче и яснее. Пелена перед глазами стала пропадать. И лишь сухость во рту не давала ему сосредоточиться, как следует. Его желудок заурчал, напоминая ему, что человеку нужно есть для того, чтобы выжить.

Он посмотрел на береговую линию, черной изрезанной полоской утончающейся к дали, и подумал о том, что если не сдвинется с места, не попытается изменить локацию, то он не выживет. Не потому, что он и понятия не имел, где он, что было неизбежной реальностью для него на данный момент. А потому, что рядом нет ресурсов. По крайней мере, видимых. Ему нужна вода. Еда, хотя бы труп чайки, чтобы пережить следующую ночь. Ему стоило надеяться на подарок природы, поскольку сам он вряд ли бы добыл своими силами что-либо сейчас. Нужно в кратчайший срок решить эти проблемы, эти потребности. Иначе, очень скоро его одолеют проблемы в голове, и тогда он точно не жилец. Он понимал это. Он понимал, что боль будет останавливать его. Но она лишь второстепенный фактор. Такой же естественный, как сама жизнь. Смерть – вот, чего ему хотелось бы меньше всего. Ему она казалось очень глупой…

Оценив ситуацию, Марк стиснул зубы, напряг плечи, чтобы опереться руками о камень, и мягко спустить ноги на гальку. Ему нужно сделать первый шаг. Судя по утренней погоде, день обещал быть весьма теплым и светлым. Нужно воспользоваться этим сполна. Он посмотрел на солнце, понимая, что оно на данный момент его жизнь. Оно дает ему шанс утолить свои потребности.

«Так действуй же!» – подбодрял себя Марк. Он чувствовал, что силы в ногах хватает для того, чтобы идти. Больше всего при падении пострадало туловище. Явно что-то не то творилось с его внутренними органами. Привкус крови до сих пор не покидал его вкусовые рецепторы и пищевод.

Он пошел вдоль берега. Медленно и уверенно, смотря себе под ноги, чтобы не споткнуться и найти себе хоть что-нибудь съестное. Он не станет перебирать. Придется съесть медузу – он и ее съест. Настолько он был голоден, что признавал эту мысль.

Оценивая местность, Марк замечал, как много здесь травы и кустарников. Они обрастали здешние камни, словно показывали, что здесь есть пригодные условия для того, чтобы выжить. Где-то здесь должна быть пресная вода.

Обойдя один из камней, Марк вышел ближе к морю, и за камнем открылся вид, который вдохновил его. Вдали, у черной полосы берега виднелась прерывающаяся, еще более тонкая, но такая обнадеживающая его зеленая полоска деревьев. Да, это были рощицы деревьев! Преимущественно хвойные. И это настолько обрадовало Марка, что он зашагал увереннее и быстрее, будучи уверенным, что там он найдет воду, ресурсы для огня (как он его разведет, он пока не представлял себе), и пропитание. Эта часть острова была намного зеленее той, где жили они. Марк был уверен, что он за перешейком. Он на юге острова. Как его занесло сюда? Пусть ему повезло, и бурлящее течение Бухты Смерти вынесло его на берег за перешейком. Но как он не захлебнулся? Может быть, он не сразу потерял сознание, успев зацепиться за что-то? Например, за плавающее бревно, рядом с которым он проснулся? Он этого не помнил. Поэтому, и вопрошал себя, пока шел навстречу к своему спасению.

Отчаянный и раненный, он шел, преодолевая метр за метром, и в его голове пока что не было воспоминаний о мысе Смерти. Он специально не хотел вспоминать о том. Чувство свободного падения – ни на что не похожее чувство, которое точно не хочется вспоминать снова. Но вопрос также в том, как он выжил, прыгнув в воду с такой высоты? Дело в точности? Прямо между двух камней… Но вода точно была не намного мягче… Откуда его отец знал это, и почему сам так не прыгнул…

«Чертов камень!» – воскликнул про себя Марк, чуть не споткнувшись о шаткий камень, на который наступил, а тот выпрыгнул из-под его ноги. Он даже решил посмотреть на то место, и заметил, как что-то зашевелилось.

«Не может быть!» – подумал он, ткнув это место ногой, чтобы убедиться, что ему не показалось. Запустил носок ботинка в каменистый грунт, чтобы таким образом подковырнуть ожившую гальку. Ожившую по понятной причине, которая обрадовала его. В этом месте закопался огромный краб, величиной с два кулака, таких, как у Марка.

– Не может быть! Ха-ха-ха! – громко радовался он, смеясь сквозь слезы, словно умалишенный, по-настоящему счастливый в данный момент.

И не важно, что этот краб утолит его чувство голода лишь на час, максимум на два, тем самым разгоняя желудок к следующему прошению еды. Но он утолит его… Уймет моральную фрустрацию… А затем он разожжет костер! Он должен!

Марк был доволен находкой. Он аккуратно взял краба пальцами так, чтобы тот не щелкнул по ним своими мощными клешнями, и пошел к своему месту ночевки, мысленно не признавая это место лагерем. Лишь временным ночлегом. От удачи в его голове план начал складываться быстрее и подробнее.

Он был так счастлив и нетерпелив, а желудок так урчал, что он не выдержал, и решил на ходу вкусить краба живым, предварительно вырвав клешни. Сначала выпил из него жидкость, а затем повыковыривал мясо там, где смог найти. Немного утолил жажду, несмотря на то, что небольшой рвотный рефлекс все же приподнялся к горлу Марка. Он сдержался, заставил себя это сделать. И убедил себя в том, что это даже приятно. Судя по тому, как его пищеварительная система заработала, словно ожив. И прошло не более десяти минут, как он снова захотел есть. Он немало прошел по берегу, превозмогая боль, и изрядно устал. Калории должны были вернуть его в тонус. Но их должно быть намного больше, чем их было в крабе. И где же их найти? К тому же, солнце уже давно миновало свой зенит, и постепенно приближалось к горизонту. Реально оценив свои возможности, Марк понял, что точно не зайдет дальше, чем у него это вышло сегодня, поскольку не успеет вернуться до темноты. И этот привкус… сухой, кровяной привкус так и не прошел. Вкус краба лишь усилил его, однако.

Марку очень хотелось пить. Тот план, который начал появляться в его голове, постепенно становился второстепенным, поскольку был довольно долговременным. А что же делать прямо сейчас? Эти пару часов до захода солнца? Нужно это продумать! Хорошо бы напиться воды. Он уже три дня ничего не пил. Неудивительно, что на фоне общей боли почки болели больше всего.

Подойдя к месту ночевки, Марк выдернул кусок лишайника и сдавил его так сильно, как мог, чтобы выдавить хоть немного воды из него – природного фильтра подолгу хранящего в себе воду. Вышло не более чем чайная ложка воды, которой Марк еле рот помочил, не то, чтобы горло. Нужно еще…

Марк снова посмотрел на солнце. А может быть успеет? Просто идти в его сторону. Скорее всего, оно выведет его на юго-запад по берегу, который он уже успел выучить. Марк снял с себя верхнюю одежду, почувствовав как жарко ему стало. Решил пойти. Кроме сил терять ему больше нечего. Он не смог справиться с предрассудительностью. Может быть, это и к лучшему, что он пошел на зов своей жажды, своей нужды. Инстинктивно организм борется за жизнь всеми немыслимыми методами, поскольку мыслимые методы, поддерживаемые мозговой деятельностью, ослабевают в такие моменты. Ведь он уже практически и не думал, что делает. Знал лишь, что нужно попить и поесть, а там уже и сможет составить тот план, абстрактные очертания которого осели в его мыслях, которые он сейчас пытался сосредоточить на том, что было важно именно сейчас. В эту минуту. А именно, на ориентации в пространстве.