Текст книги "Богоубийство (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

– Брюс, как хочешь, но я не буду ползти по льду, поскольку не считаю это хорошей идеей!

– То есть, ты пойдешь по высотной тропе, упершись в свой принцип, а затем в перешеек, который все равно не пройдешь по земле?

– Да! Я лучше сделаю так!

Брюс негодующе помахал головой. Его удивляло решение Джека.

– Почему ты всегда такой? С тобой невозможно ходить на охоту! Постоянно ты все усложняешь и принимаешь решения, которые противоречат решению всей группы!

– Противоречат решению всей группы? Это твое решение – ползти по льду! – сказал Джек и посмотрел на Кайла, в ожидании того, что скажет он.

Кайл пока молчал. Брюс старался насесть на Джека, пока еще было не поздно.

– Ты понимаешь, что разделиться – это всегда рискованная идея, практически всегда она не приносит ничего положительного в подобных действиях?!

– Но в данном случае…

– В данном случае тоже! – нетерпеливо перебил его Брюс.

После этого они замолчали. Тишина повисла в воздухе, довольно напряженно качаясь на ветру. Чайка пробила тишину своим одиночным криком. Кайл, наконец, решил сказать:

– Ладно, Брюс! Пусть идет, раз он так хочет! – отзывая его, потянув за руку. – Пошли! Джек смышленый, вряд ли с ним что-нибудь случится!

Брюс решил не отрывать своего взгляда первым. Джек тоже. И когда расстояние между ними увеличилось до той степени, когда им уже было пора перестать бросать вызов друг другу взглядами, оба практически одновременно оторвали их друг от друга. Сердце Джека бешено колотилось в этот момент. Он был уверен в своем решении, но не знал, какие плоды оно ему принесет.

– Если не найдете следов, встретимся у конца тропы перед перешейком. Вы поняли, о каком месте я говорю, – сказал им Джек, желая успокоить их и себя, в первую очередь.

– Поняли, – кратко ответил Кайл. – Но и ты. Если не найдешь следов, оставайся там же!

Джек кивнул головой, после чего понял, что пора и ему идти – огибать строптивый уклон, шагая вдоль мыса вверх. Снова ему пришлось лицезреть «багровые камни» – пока что, единственное, что вселяло ему неприятные мысли, не считая перепалки с Брюсом. От этого места становилось жутко, мурашки бегали по коже.

Спустя двадцать минут Джек был практически наверху. Он уже видел знакомый камень, за которым и начиналась сначала спускающаяся среди кустарников тропа, затем поднимающаяся на скалы, извилистая, местами стирающаяся и скрывающаяся в рельефе этой части острова. Отсюда отлично было видно Бухту Смерти, ничем не хуже чем с мыса Смерти. И посмотрев в ее сторону, Джек увидел два небольших темных пятнышка, чуть продолговатых, плавно двигающихся на льду.

Кайл и Брюс. Они медленно ползли по льду, уверенно преодолевая бухту по прямой. Джек предположил, что братья могут добраться до перешейка минут за сорок, максимум час, если они будут брать паузу для передышки. Ему же потребуется (с учетом рельефа и того, что по этой тропе он ходил не более трех раз) не менее часа для того, чтобы выйти на китовый берег и упереться в перешеек. По идее, где-то около него могли оказаться и Кайл с Брюсом. Могли оказаться и метрах в пятистах далее. Но при таком раскладе, Джек не заметил бы их из-за выпирающей в море скалы, которая служила тем барьером, отделяющим северную часть острова от южной. Там, где могли оказаться Кайл и Брюс – по сути, крайняя точка их «цивилизации». Их решение было более рискованным, как рассуждал Джек. Но и он при большей части раскладов не собирался останавливаться у перешейка, а искать путь, чтобы преодолеть его. Выйти на южную часть острова. Он был решительно настроен на это. Иначе, какой смысл? Джек все чаще питал себя этим вопросом, преодолевая метр за метром, мотивируя себя таким образом.

В большинстве тенистых мест еще сохранялся не подтаявший снег. Ступая по нему, Джек слышал скрип под ногами, который навевал ему мысли о его сыне и его обеспокоенности судьбой Мортимера. Невольно, сам начал задумываться о «еретике» и о помыслах своего сына.

Почему его сына так заботила жизнь Мортимера? Неужели, его словам, что он записал в своей записной книжке, он доверяет больше, чем святым писаниям, продиктованным самим богом? Почему он так переживает за него и его участь? Почему он допускает себе мысль, что тот может быть еще жив, когда все уверены, что он мертв? Даже сам Джек практически на все сто был уверен в этом. Пережить зиму в абсолютно диких условиях их жесткого климата при том, что еду и воду нужно самостоятельно добывать куда искуснее, чем она добывается общими усилиями и налаживается общественной жизнью поселка – ему казалось задачей очень трудно выполнимой. Даже, если он нашел источник воды, еды, огня и укрытие – это очень сложно, пережить субарктическую зиму, начало которой часто выпадает уже на конец октября и конец которой начинает просматриваться лишь сейчас – в апреле.

Но вдруг, он пережил эту зиму? Вдруг, Джек даже натолкнется на его следы? Хотя бы где-нибудь, хоть Джек был и уверен, что даже если Мортимер и жив, то он бы тщательно зачищал бы их, не оставляя после себя признаки обитания человека вне поселения. Он не скажет никому, если он найдет его следы. Джек обещал это своему сыну. Сам не зная, почему, но он даже нашел вдохновение в этих мыслях. Если Мортимер жив, возможно, и правда, жизнь имеет границы более широкие, чем об этом говорил Джулиан. Возможно, и его сына вдохновляли эти мысли? Неужели, он сделал шаг навстречу тому, чтобы понять его, как он сделал очередной шаг навстречу перешейку? Возможно… Джек все больше думал о нем, а не о медведе, теперь. Он уже практически сам признавал ту гипотезу, что он может быть жив.

Кайл и Брюс. Если они найдут его следы, наверняка, они поймут, что Мортимер жив. Они и сами могут попытаться отыскать его. А возможно, отыщут его, параллельно ища медведя. И что будет? Они предадут еретика суду. Еще одна человеческая смерть на глазах его сына.

Смерть. Именно она разочаровывала Марка – теперь Джек понимал это. Напрасная смерть. Сбежав, Мортимер, по крайней мере, мог бы встретить ее естественным путем, а не принужденным. Сам Джек больше не хотел видеть смерти человеческой.

Как они дошли до такого? Ведь все они были нормальными людьми, когда прибыли сюда, ища убежища. Неужели, оно стало сводить их с ума? Их образ жизни становится все более варварским изо дня в день. Они все менее человечны. Двадцать первый век… Ведь не тринадцатый! Когда и что пошло не так? Неужели у бога настолько странная любовь? Неужели и сын его Марк уже в свои двенадцать задается этим вопросом, разочаровываясь? Вполне… Он может. Почему он сам не смог рассмотреть этот абсурд ранее? Что мешало? Что не давало? Потребовалось много смертей, нападение медведя на его сына, теперь его поиски, и возможность встретить Мортимера – все это понадобилось для того, чтобы Джек сейчас задумался об этом, как никогда. Словно озаренный. Прежде он привык строить жизнь руками. У него не было времени на мысли…

Он присел на один из камней, чтобы передохнуть, и как следует обдумать все это. Отчасти, эти мысли нагрузили на его сердце не меньший груз, чем был в его рюкзаке, висящем на спине. Отчасти он понимал, что можно дать им шанс питать его, это естественно. Возможно, это сыграет свою роль. Но и полностью отдаваться им не стоит. Скоро ему нужно будет принять важное решение и вырисовать в своем сознании дальнейший план действий. Иначе, остров может застать его врасплох в виде самого себя, или медведя. Нужно быть начеку. Джек старался напомнить себе об этом, взбираясь на очередную скалу.

Он снова решил перевести дыхание после тяжелого подъема. Рельеф в этом месте был самым трудным из всех встречавшихся Джеку на острове. С одной стороны он очень любил это место за труднодоступность и непокорность, с другой стороны за это же он его и не любил. Ступая неспешно, он старался быть как можно аккуратнее. Камней становилось все больше. Некоторые обрывистые, некоторые довольно острые – стоит упасть на них даже с полутораметровой высоты и перелома не миновать, как минимум, а то и открытого. Ему бы очень не хотелось этого, поэтому сами условия отрезвляли Джека и держали его внимание как ничто лучше. Преодолевая метр за метром, он не переставал удивляться тому, как же он и эти люди, что также пошли за Джулианом и его идеей, как же они далеко забрались. И при этом, они имели практически все, что нужно для нормальной жизни, и могли бы иметь больше, если бы Джулиан не запрещал. Они смогли создать самый настоящий оазис посреди субарктической пустыни, посреди камней, и снега, что лежит на них не менее полугода. Теплое течение явно смягчало природные условия, особенно у восточного берега, принося собой не только тепло, но и рыбу. Тюлени часто пользовались этим течением, приплывая со стороны Северо-Ледовитого Океана. Из-за них забредали и белые медведи, которые на самом деле водятся намного севернее отсюда. Даже этот медведь забрел на юг в поисках лучшей жизни. Вряд ли он живет здесь, как думал Джек. Что же их держит на этом севере? Джек все чаще задавался этим вопросом. Действительно, что? Может быть, неизвестность? Именно она является наибольшим человеческим страхом за всю историю цивилизации. Невольно задумываешься, что же там – на континенте? Жизнь или смерть? Сад или чума? Города – они существуют? Мир? Война? Что же на самом деле сейчас там происходит?

Джеку вспомнилось, как они с Марком неоднократно наблюдали свет с кораблей, шедших по самому горизонту. Ни один человек извне ни разу не оказался на их острове. Ясно, что у северных берегов Америки тысячи таких островов – пустынных и «необитаемых». Таким же «необитаемым» вполне легко мог слыть и их остров в глазах цивилизации. И почему так хочется верить, что войны не было? Или, даже если она и была, что она не стерла человеческую расу с лица Земли. Джек, вдруг, осознал, что слишком его стали заботить подобные мысли. Отчего?

Он уже видит перешеек перед собой. Узкий, каменистый, и словно созданный из конусов. Он был ничем не хуже мыса Смерти в каком-то смысле. Джек выдохнул с облегчением при виде него. Посмотрев на часы, он, вдобавок, потешил себя мыслью, что добрался до него, как и планировал, не более чем за час. Вон там, чуть ниже, на китовом берегу его уже могли ждать Кайл и Брюс. Они должны были опередить его минут на пятнадцать или двадцать, по его подсчетам. Если ничего не случилось…

Над ним нависла гряда из камней. Неохотно Джек подумал о том, что ему придется как-то преодолевать эту гряду, искать путь, становиться первопроходцем. Он не сомневался в этом. Он хотел. Все равно, что никто из них не был на южной части острова.

Джек вышел к берегу и осмотрел все по зримой линии слева направо. Действительно, нужно быть безумцем, чтобы пытаться попасть на юг через перешеек. Только через воду, или лед, довольно хрупкий даже зимой в этом месте, поскольку в бухте создавался довольно теплый водоворот, и в некоторых местах льда не было совсем. Но только так можно преодолеть эту нависающую скалу, уходящую прямо в океан. Именно за ней и была эта неизвестность. Пугала ли она Джека? Возможно, немного, судя по тому, как он сам об этом думал. Но ему очень хотелось убить «белого дьявола». Он чувствовал в себе этот порыв, эту нужду стать рыцарем для своего народа, особенно для своей семьи. Отчасти, даже не важно, где сейчас Кайл и Брюс. Но Джек все равно присел на камень в ожидании близнецов. Где они? Он спрашивал себя скорее от беспокойства, потому что они уже должны были быть на месте, а их нигде не видно. Не на открытом льду, ни у берега, и даже дальше.

Не всегда все идет по плану. Может быть, с ними что-то случилось? Джек решил не принимать негативные размышления близко к сердцу, а подождать еще пять минут, отдыхая на камне. Но когда сидеть ему уже надоело, а прошло не менее пятнадцати минут, он все больше стал понимать, что что-то случилось.

Выйдя как можно дальше на лед, чтобы особо не рисковать, он постарался как можно шире и внимательнее охватить все своим взором. Найти те темные пятнышки, хотя бы, которые напомнили бы ему опытных охотников. Даже такие могут совершить ошибку. Была ли ошибка в том, что они решили пойти по льду? Пусть даже и ползти? А может быть, они передумали, и пошли по его стопам и сейчас догонят его? Тогда, есть смысл еще подождать. Но это слишком долго. Солнце ждать не будет. Может быть, и они его не стали ждать, уже оказавшись за этой скалой? Но Брюс сказал, что они не пойдут. Может быть, они нашли четкие следы медведя на льду, явно указывающие на то, что он рядом? И они решили последовать, жаждав расправиться с ним, уже видя его мертвым? Версий много. Сейчас может происходить все что угодно за этой скалой. Что ему делать? Джек пока не знал…

Он подумал, что стоит еще немного подождать их. Вдруг, они настигнут его, спустятся по камням, окликнув. Еще немного, еще пять минут… И когда они появятся, они не запретят ему пойти на юг, он решил. Но прошло еще пятнадцать минут, и Джеку в голову вернулись те мысли, что все же с ними могло что-то приключиться неприятное, даже трагическое. Как же ему не хотелось признавать этого… Ведь от этого ему становилось лишь хуже.

Неизвестность... Она действительно пугает. Полчаса назад Джек еще не был готов ответить на вопрос, пугает ли она его. Она пугает каждого человека. Каждого! Даже самого смелого и безумного. Даже того, кто никогда в этом не признается, поскольку также не готов ответить на этот вопрос. Но когда человек с ней сталкивается непосредственно, он сталкивается с выбором: остаться в своем теремке, так и не познав неизвестность, или же открыть дверь и посмотреть ей в лицо…

* * *

В поселке стало шумно. Паника и тревога охватила тех, кто первыми увидел Кайла и Брюса, шедших со стороны берега. Люди видели, как Брюс тянул своего брата, чуть ли не нес его на своих руках. Тот был мокрый до ниточки. Отец Джулиан быстро выбежал из своего дома на шум и увидел все признаки обморожения Кайла. Он еле волочил ноги, и то, чтобы брату было легче нести его. Старался изо всех сил. Брюс не уставал повторять ему, хоть и на вид был достаточно измотан, что его брату нужно двигаться, иначе он замерзнет. И пусть температура воздуха была выше нуля, все равно она была еще недостаточной для того, чтобы минуть гипотермию в случае провала под лед. То, что Кайл под него провалился, стало ясно всем с первой секунды. Но Джулиан все равно спросил, бежав им навстречу:

– Боже мой, Брюс! Что случилось? – скорее, желая узнать обстоятельства.

Брюс держал Кайла, взваливая его руки себе на плечи, не спеша передать брата двум мужчинам, подбежавшим на помощь. Дыхание его было тяжелым, поэтому ничего ответить он пока не мог.

– Быстро! Отнесите его к Герте! И под одеяло! – скомандовал тем двум Джулиан.

Мужчины стали забирать Кайла, но Брюс сомкнул его руки в своих руках, словно вцепился в него, не желая отпускать.

– Отпусти его, Брюс! Мы ему поможем! Отпусти! – сказал Джулиан, заметив, что Брюс не сосредоточенный и очень уставший, возможно уже почти ничего не понимает, видя пелену перед глазами, не чувствуя уверенности в том, что в безопасности.

Брюс медленно разжал пальцы и отпустил Кайла, после чего того быстро понесли к Герте, а сам Брюс упал на колени, более не в силах стоять, затем усевшись на землю. Он снял с себя шапку, оголив вспотевшую лысину на лбу и макушке, и тяжело выдохнул. Глаза его стали двигаться, смотря по сторонам, словно он стал отходить от того шока – скорее физического. Морально, как человек бывалый, он был готов ко всему.

Джулиан не стал присаживаться, а лишь нагнулся к нему, и спросил:

– Брюс, что случилось? Вернее, как это произошло?

Приводя свое состояние в норму, Брюс стал говорить с нарастанием темпа в словах:

– Мы решили проползти через Бухту Смерти по льду, на животах, чтобы создавать меньшее давление, поскольку видели, что лед может треснуть. Вот он и треснул. Угораздило же меня… Под Кайлом лед дал слабину. Я был метрах в пятнадцати от него. Держали дистанцию. Сразу услышал, как он оказался в воде. Место было довольно глубокое. Я пополз к нему, также рискуя оказаться в воде…

Брюс резко остановился. Видимо, чтобы хотя бы глотнуть слюну. Ему жутко хотелось пить. Во рту пересохло.

– Сколько он пробыл в воде? – обеспокоенно спросил Джулиан.

– Не знаю. В такие моменты прекращаешь ощущать границы времени. Наверное, минут десять. А может быть, и двадцать. Я не знаю. Оно тянулось для меня безумно вечно, для Кайла и вовсе мучительно. В какой-то момент, мне даже показалось, что он утонет, прежде чем я вытяну его. Это было нелегко…

Брюс начал выглядеть раздраженным. Силы на эмоции у него еще были.

– Почему вы решили ползти по льду? И где Джек?

Брюс попытался скрыть, что эти вопросы Джулиана откровенно разъярили его и вызвали в нем досаду. Он был вне себя от этого. Он гневался на свое решение и на то, что он его принял. И что оказалось неверным, мало того, оно чуть не погубило его, и грозило погубить его брата. Неизвестно, как его брат переживет это. Какое же негодование было в нем в это момент! Он очень старался не показать этого Джулиану. Он не привык быть не правым. Поэтому, он лишь отчасти ответил на вопрос, к тому же, с долей презрения:

– Джек решил разделиться.

Что теперь с ним – не знает никто.

– Мама, что там происходит? – спросил Марк, услышав шум за окном, слыша волнение людей, даже приподняв голову от любопытства.

Люси посмотрела в окно, как раз находясь на кухне, напротив него. Ее женское, нежное сердце не могло не воспринять увиденное слишком прозаично. Тем более, что там был Брюс, он был на земле, Кайл на руках у других мужчин, несущих его в сторону дома Герты. А ее муж? Где же он? Сердце ее чуть не сгорело заживо в эту секунду.

– Брюс… Он вернулся. И Кайл… – завороженно прошептала она, не зная, как увиденное передать сыну.

Но Марк расслышал. Вот так лежа на постели уже третий день, он привык ориентироваться в пространстве и внимать все происходящее в нем на слух.

– Что? А папа? – чуть не подскочив, спросил Марк, тут же почувствовав боль в груди и шее от резкого движения, что чуть приструнила его на это мгновение.

– Его там нет, – громче сказала мама, поняв, что Марк уже все понял.

– Как нет? – начиная нервничать, спросил Марк.

– Вот так. Кайл весь мокрый, – еще будучи в мысленной прострации, говорила его мать. – А Брюс… С ним тоже что-то… Он на земле сидит…

Марк обдумал все услышанное, и крикнул матери обеспокоенным голосом:

– Они что, провалились под лед? Где папа? Где он? Ма-а-ам! – чуть ли не паникуя, затянул Марк.

У Люси проступили слезы на глазах. Особенно, когда Марк хотел докричаться до нее из своей комнаты, понимая еще меньше, а она и сама боялась что-либо предположить. Джека не было. Где он? Сердце сжало и скрутило невероятной болью. Ему хотелось вырваться из груди, а ей из дома. Выбежать… Спросить… Скорее! Ожидание страха порой хуже самого страха!..

– Я пойду спрошу! – сказала она Марку, который уже норовился подняться с постели ради этого.

Тот услышал, как ноги ее матери затопали по доскам, а затем ее руки громко толкнули дверь, а та, в свою очередь, не менее громко открылась, чуть ли не соскочив с петель. Она выбежала, и как же ему хотелось выбежать в этом момент. Не сдерживая экспрессии, терпя всю боль в теле, он стал постепенно напрягать мышцы, чтобы постараться подняться как можно быстрее, что сделать было невероятно сложно, поскольку боль разрывала его изнутри собственных ран, что через секунду начнут кровоточить от того, что он решил превозмогать свою боль, пренебрегая здоровьем. Она проходила через его шею и плечо к ребрам и в туловище, достигая самого низа живота и позвоночника. Настолько боль заполонила его тело. Но он очень хотел встать. И со слезами на глазах, корчась от боли, он выровнялся, а затем встал, пошагав в сторону кухни. По ногам протянул сквозняк, что постелился по полу со стороны двери. Его мать настолько поспешила, что не закрыла за собой дверь. Марк же настолько поспешил, что из-под бинта потекла кровь.

Он встал в дверном проеме, наблюдая за тем, как его мать подбежала к Джулиану и к Брюсу, требуя объяснить ей хоть что-то. Марк видел, как Брюс сидел на земле с изнеможенным видом, словно жизнь выжала его как полотенце. Видел, как Джулиан старался что-то объяснить его матери как можно мягче и терпимее, входя в положение. Марк постарался вслушаться, но они были довольно далеко. Постарался прочитать по губам. Последним временем у него не плохо это получалось. Джулиан как раз встал к нему лицом. Судя по всему, его отец решил разделиться и пока неизвестно, что с ним. Вот, что понял Марк, судя по ситуации и тому, что ему удалось уловить из уст преподобнейшего. Он посмотрел на мать. У той на лице была растерянность, но и надежда на то, что ее муж в который раз вернется целым и невредимым. Как с любой другой охоты. Вот только, эта охота не была такой же проходной, как другие. Марк понимал, что у его отца есть весомая причина. Когда он уходил, его глаза горели. Впервые он видел настолько горящие глаза у своего отца, обычно хоть и смышленого и способного, но не решительного, особенно в тех делах, которые касались общественности. Это же дело касалось его семьи. Он понимал это. И это же его и пугало в некоторой степени.

«Отец…» – с трепетом подумал он, почувствовав, как в сердце его защемило. Он очень стал переживать. Сильнее, чем до этого. И это переживание казалось ему самой большой болью. Большей, чем та, что приковала его к постели. Ему так хотелось оказаться рядом с ним… Помочь ему в этом деле…

Он встретился взглядом с Джулианом, который удивленно посмотрел на него. Снова что-то робкое пробежало в его взгляде. Он показал в сторону Марка, после чего его мать повернула голову и тут же побежала к нему. Ей очень не понравилось, что Марк встал с постели, еще и так далеко пошел. Увидев кровь, что просочилась через бинт, она стала кричать на него:

– Господи, Марк! Что же ты делаешь! С ума сошел? Ты же знаешь, что тебе еще нельзя вставать! Раны не затянулись! – заводя его в дом, не в силах сдержать эмоции.

Марк чувствовал, что у него не хватит сил сопротивляться. Да и незачем, пока что. Тем более, что его матери сейчас было также тяжело, как и ему. Глаза ее были наполнены слезами. И пусть он догадался, что к чему, он все равно спросил у нее. Набрался мужества. А она ответила, набравшись сил, уложив его в кровать, и стараясь не заплакать:

– С твоим отцом все хорошо! Все хорошо! Слышишь? – словно утешая и саму себя в этот момент. – Они разделились. Он пошел другим путем. Вот и все! Он вернется, когда поймет, что пора. Ты же сам знаешь нашего отца! Он все сможет! И он вернется! Обязательно! С ним все хорошо!.. С ним… все… хорошо…

Стефан Полански

Октябрь, 1985 г.

XVI

Джек обернулся и посмотрел на перешеек. Посмотрел, как воин смотрит на врага, к которому питает уважение и чувство достоинства, как собственное, так и его, за то, что тот сделал его сильнее, противостоя ему в бою. Он чувствовал благодарность, усталость, но совершенно не чувствовал удивления, поскольку часть его души умерла на этом перешейке. Но явно зародила в ней что-то новое и сильное. Он не удивлялся тому, что ни один островитянин не пересекал его, даже при желании, как он. При желании… Возможно, это сделал еще один человек, который все еще мог жить на юге острова… Джек снова подумал о нем. Несмотря на то, что вовсе не хотел. Несмотря на то, что все признали этого человека давно усопшим, наверняка замерзшим во мгле зимы или изголодавшимся и обезумевшим до смерти. Не смотря на это, Мортимер словно сам влезал в мысли Джека, что однозначно воспринимать он пока не мог. Но все больше соглашался со своим сыном – Мортимер может быть все еще живым. И ища следы медведя, он ловил себя на мысли, что следы Мортимера он также стал искать с задней мыслью. И какого же было его удивление, когда он действительно обнаружил человеческий след. Явно скрытый. Тот, кто его оставил явно попытался его скрыть. Но Джек заметил. Он увереннее, но настороженнее пошел на юг.

Преодолев еще одну скалу, Джек увидел пейзаж, поразивший его. Вот так, стоя наверху, он видел, как его взору открылась плоская долина, зеленеющая от травы и полная ягельного редколесья и кустарников. До самого берега – тонкой голубой полоски между землей и небом. Водяная полоса, совершенно безо льда. Явно течение здесь было еще теплее, чем у северной части острова. Джек присмотрелся, и увидел на этой полоске пару темных небольших объектов, напоминающих небольшие клочки земли. Скорее всего, это были островки. Наверняка, с южного берега их можно будет разглядеть лучше. Небольшая дымка искажала обозрение.

Джек старался принять решение, что делать дальше. Солнце довольно хорошо припекло, и он стал вынужден снять шапку и расстегнуться. Голова его была мокрой, и под одеждой он почувствовал, что вспотел. То ли здесь настолько теплее, то ли это по-настоящему первый день весны. Джек взъерошил волосы, чтобы те побыстрее высохли, пытаясь подумать над тем, что ему сейчас предпринять. Снега здесь почти не было. Лишь редкие грязные кучки с северных сторон гладких скал, которых заметно поубавилось.

Сейчас он задавался вопросом, почему они поселились на северной части острова? Ведь южная более пригодна и благоприятна. Причем, Джулиан принял это решение изначально, они поселялись так, что даже не видели этой части острова, принимая ее за непригодную. Оказывается, что наоборот. Джек был тронут этим местом. Мысли не лезли в голову. Ему просто хотелось еще посмотреть на природную красоту, открывшуюся его взору. Забыться на несколько мгновений. Как же здесь красиво… И тоненький, еле заметный язычок дыма… Откуда он? Джек тут же взбудоражился, решил присмотреться, не показалось ли ему. Вон там, чуть дальше, по ту сторону скалы, что у самого берега в полтора километрах отсюда, приблизительно, как предположил Джек. Наверняка, в скале что-то вроде кармана, судя по тому, как неровно этот язычок дыма возвышается к небу. А ветра почти нет. Возможно, даже, пещера. Этот остров довольно испещрен.

Джек решил надеть шапку, чтобы покрепче взять в руки ружье. Он должен быть готовым ко всему. И к медведю, и к Мортимеру. Конечно, если это костер (а Джек был уверен почти на все сто, что этот дым от костра), то и не возникает сомнений, что у костра есть разжигатель. И это точно не медведь. Тем более, что один человеческий след Джеку кое-как распознать удалось. Тут же признал, что Мортимер (или кто бы это ни был) умеет их заметать, поскольку всего один на весь остров был найден им. Ровно, как и медведь, также оставивший свой около перешейка. Загадочное место, но не настолько, чтобы Джек развернулся и ушел ни с чем. Он умел замечать мельчайшие знаки. Хорошо ли, что близнецов сейчас с ним нет? Этого он не знал. Но знал наверняка, что и без них отлично справляется, что бы там с ними не приключилось, хоть и плохо так думать. Джек это признавал. Ведь в подобной ситуации нужно быть крайне осторожным, а вот самоуверенным быть точно нельзя.

Джек понимал, что Мортимер не глупец. Его прятка могла быть стратегической. Он может заметить его появление намного раньше, чем Джек застанет его. Поэтому, когда он подходил к скале, а затем огибал ее, он стал потеть еще больше, от напряжения. Он чувствовал, что кто-то рядом. Он чувствовал чужой взгляд на себе. Неприятное, очень абстрактное, неоднозначное чувство, не внушающее доверия как к самому к себе, так и ко всему происходящему. Хочется провалиться под землю. Но и жить хочется. Невыносимое чувство.

Джек старался покрепче держать ружье в руках. Слишком большой и трудный путь проделан ради того, чтобы сейчас лишиться его по какой-то причине. Он слишком далеко зашел. Либо сейчас разворачиваться, и идти в поселок, чтобы с сумерками оказаться по ту сторону перешейка. Либо довести начатое до конца. Его желудок уже урчал. Джек знал, что подкрепиться есть чем, он запасся на случай ночевки. Но чувство голода не должно подгонять его, руководить им, мешать думать. Мельчайший раздражитель действовал на него сейчас губительным образом.

Он ступил на краешек глыбы, словно на ступень скалы, чтобы как бы из-за угла выглянуть, посмотреть в ту сторону, откуда шел этот маленький дымок. Он был совсем рядом. Явно истлевающий костер. Через две минуты и дыма не станет. Еще шаг. Джек сделал его совсем маленьким и неуверенным. Еще чуть-чуть и он заглянет в это место, судя по рельефу. Он старался прочитать его и учесть любую потенциальную опасность. Но его ошибкой было то, что подходя к скале, он, почему-то, забыл учесть и вертикаль рельефа, сосредоточившись на горизонтальности плоскости, которую хотел обойти. Ведь, ему уже так надоело преодолевать и карабкаться, смотреть вверх.

Именно оттуда, с высоты трех метров, на него спрыгнул Мортимер, скарабкавшийся на камень и затаившийся на нем заблаговременно, видимо, взобравшись на него из укрытия. Спрыгнул прямо на Джека, на голову, с такой силой, и с таким рыком, словно это был его рывок навстречу борьбе за жизнь. Как зверь, как дикарь, не видевший людей полгода, он повалил неготового к такому повороту событий Джека, свалился на него с желанием убить, ради того лишь, чтобы остаться живым самому.

У него не было оружия. Джек понял это, как только почувствовал, что шея его не сломана, ножа и пули в его теле пока нет. Мортимер вцепился в его ружье, видимо, считая, что это лучший и быстрейший способ решения проблемы и окончания борьбы, которая, все же, завязалась. Но Джек не выронил его, и держал крепко, пока темнота в глазах не стала проходить.

В борьбе они стали перекатываться, кряхтя и рыча от прилагаемых усилий. Держались за ружье, словно утопающие за спасательную трость. Держались поровну, словно силы их были равными. Никто не сдавался. Дыхание каждого становилось все более частым, трудным и напряженным. Оказавшись сверху, Мортимер дыхнул своим несвежим запахом изо рта прямо в лицо Джеку, от чего тот скорчился, но не оконфузился, не ослабив хватку. Случайно задев его ногу, он вдруг заметил, что Мортимер скорчился в ответ. Ему стало больно. Ударив по ней еще раз, Джек услышал неистовый крик Мортимера. Он понял, что у того что-то с ногой. На его лице грязном и лохматом было это написано. Но он все равно не сдавался. Лишь чуть ослабил хватку, но все еще держался за ружье, стиснув зубы.

– Успокойся! – решил сказать ему Джек. – Я не хочу тебя убивать! Ты слышишь?

Но Мортимер не поверил ему, продолжая бороться. С пеной изо рта он не собирался сдаваться. Но, видимо, боль в ноге стала настолько невыносимой, что он скорее стал бороться уже с ней, постепенно ослабляя хватку, пока Джек не сделал резкого движения, и все же перетянул на себя ружье, оттолкнув Мортимера. Тот выкрикнул от боли и досады, поспешив сказать: