Текст книги "Богоубийство (СИ)"

Автор книги: Морган Роттен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

– Пожалуйста, не убивай меня!

Джек как можно быстрее отпрянул от него, как и Мортимер отстранился от Джека. Наконец, посмотрев на него толком, Джек смог рассмотреть и уже наверняка узнать Мортимера под кипой волос на голове и лице. У него не хватало зуба спереди. Нога его была перевязана, скорее всего элементом его одежды – рубашкой, что ли… Его левая нога все же была больна. Он пытался не показывать этого, но для Джека это было очевидно. Он заметил, как Мортимер тянет к ней руку, поглядывая на него исподлобья. Но не со страхом, с безвыходностью скорее. Словно, уже принимал смерть в его лице, хоть и желал жить, глубоко внутри себя, надеясь, что тот не спустит курок. Джек в свою очередь, крепко сжимал в руках ружье, все еще, словно до сих пор боролся, но уже с собой и тем адреналином, который циркулировал по его венам. Старался отдышаться. Но как только почувствовал небольшое успокоение, обратил внимание на то, что все это время держал Мортимера под прицелом, тут же опустив дуло, чтобы тому стало легче. Джек бегло осмотрелся по сторонам. Все же, это была пещера. Довольно просторная, защищенная от ветра. Он лишь секунду посмотрел на нее, подумав, что нужно успокоить Мотримера.

– Не бойся меня! Я тебя не убью, – сказал он.

– Правда? – переспросил Мортимер, все еще явно не доверяя Джеку.

Он чуть приподнялся, а затем облокотился об стену пещеры, переводя дух. В его лице было столько страдания… Причем, не показательного, а наоборот – тщательно скрываемого.

– Правда, – с сожалением в голосе подтвердил Джек, отчасти не веря тому, что перед ним и вправду Мортимер, тот самый хитрый и опасный еретик, сбежавший на край света, которому удалось… Почти…

Джек решил еще раз осмотреть пещеру, пока Мортимер привыкнет к его обществу, а Джек к его. Все же, не настолько большая, чтобы чувствовать себя уютно в ней. Джек погорячился, когда признал ее просторной. Не более пяти метров в глубину, и столько же в ширину. Опять же, не плохо закрытая от ветра – это плюс, легко обогреть – еще один, с видом на море – плюс для эстетов. Видимо, Мортимер им все же был, коль выбрал пещеру с видом на море. Джек еще посмел и пошутить про себя, хоть и пресек себя тут же, понимая, что в данный момент и в данной ситуации ничего веселого нет. Стоит глянуть лишь на этого беднягу, не жившего, судя по всему, а выживавшего. И как он здесь вообще протянул полгода? Джек задался вопросом, стараясь разглядеть в этой пещере хоть что-то из инструментария и провианта.

В самом конце пещеры лежала небольшая горка еловых веток и корней засохших кустарников. Также он заметил сухие фекалии, похоже, что зайцев и лисиц. Видимо, Мортимер ими подтапливал свой костер, явно стараясь не трогать деревья лишний раз, используя все, что можно сжечь кроме древесины. Ее лишь на худой конец. Несколько металлических посудин, пару заостренных камней он также заметил. Кое-какой инструментарий у Мортимера все же имелся. Он снова посмотрел на него и на его ногу. Скорее всего, у Мортимера проблема с голенью, поскольку имела неестественное утолщение впереди. Смысл гадать?

– Что с тобой случилось? – спросил он.

Но Мортимер пока не отвечал. Было видно, как борьба забрала у него остатки всех сил, а было у него их не так уж и много, судя по его внешнему виду. Джек присел около него, отставив ружье подальше. Он едва узнавал в этом лохматом измученном лице образ Мортимера, явно одичавший. Ему было очень жаль его. И ему сейчас было все равно, что думает об этом человеке их общественность. Нужно оставаться человеком в любой ситуации, так подумал Джек, видя в лице Мортимера одновременно обезжизненную боль, и невероятное желание и стремление к жизни. Его тусклые глаза все же горели, как бы глупо это не звучало.

Джек скинул с плеч рюкзак, в котором у него находился его обед – хлеб с рыбой. Развернув платочек, в котором у него находилась еда, он протянул ее Мортимеру. Он предложил ему съесть его запас еды. Мортимер сначала с опасением и недоверием посмотрел на него, но затем протянул свою руку, чтобы взять ему предложенное, тут же переменившись в своем взгляде. Столько благодарности Джек увидел в них. Он выхватил еду с рук Джека словно дикарь, набросился на нее с нетерпением, не боясь подавиться, так жадно заглатывал ее, при этом успевая наслаждаться вкусом, что первые несколько минут даже не пытался говорить. И не хотел. Хотел наесться. Джек понял это, поэтому, пока не трогал его, лишь молча и ненавязчиво смотря на то, как тот питается. Дожевывая, Мортимер сказал, наконец-то:

– Видишь баночку? – показав рукой в конец пещеры. – В ней вода. Подай мне, пожалуйста! Если тебе не сложно.

Джек поднялся и пошел за баночкой. Рядом с ней он заметил несколько бутылок, консервных банок, и даже обрубок металлической трубы. Джек задался вопросом, почему Мортимер не напал на него с трубой? Или с ножом? Ведь он бежал, когда вернулся с охоты. Ружье он бросил. Но нож должен был быть с ним. Может быть, он заметил его уже достаточно поздно, и не успел скоординироваться? Наверное, на данный момент, это далеко не самый важный вопрос…

Джек поднес Мортимеру баночку с водой. Тот отпил и сказал:

– Большое спасибо тебе! И за еду большое спасибо!

– Что с тобой случилось? – снова спросил его Джек.

Мортимер, доедая остатки хлеба, облизывая пальцы, неспешно, словно не желая говорить этого, ответил Джеку:

– Я сломал ногу.

– Сломал? – удивленно переспросил Джек.

– Ага.

Джек подозревал, что с ней что-то серьезное. Но то, что Мортимер со сломанной ногой боролся с ним, еще и определенное время живет с этой самой ногой… Это его шокировало в некой степени. И пусть Мортимеру будет очень неприятно говорить об этом, но Джеку очень хотелось восстановить всю картину его пребывания на юге острова. У него не было практически ничего, кроме некоторых снастей и одежды. Беглец со сломанной ногой!.. Явно, он не доверяет целому миру. Он один против всего мира! Этим ли Джек может восхищаться сейчас, все больше вспоминая своего сына?

Он решил не спешить с расспросами. Мортимеру нужно привыкнуть к его обществу. Не нужно на него давить. Ему сложнее в любом случае. А сам Джек даже не знает, что ему делать теперь.

– Ты здесь один. Почему? – сказал Мотример, первым начав разговор спустя некоторое время.

– Один? – переспросил Джек.

– Да, один. Я это точно знаю. Поэтому, спрашиваю тебя, почему ты один? И что ты здесь делаешь, раз пришел не убивать меня? Решил отыскать мой труп? Неужели, есть те, кто не верит в мою смерть? – с долей иронии начал расспрашивать Мортимер, показывая, что что-то человеческое, а именно чувство юмора, в нем еще живо.

– Я не один. Точнее, я был не один. Со мной были Кайл и Брюс. Но мы разделились, дойдя до Бухты Смерти. Они решили, что правильнее будет сократить путь и добраться до китового берега по льду. Я же настоял на сухопутном, более трудном, но верном пути. Сговорились встретиться там, но так и не встретились. Я решил перейти перешеек без них. Даже не знаю, где они, и что с ними. Но они явно не были настроены его переходить. Еще и по суше.

– Ты правильно все сделал. Наверняка, для них, или для одного из них, она стала или станет Бухтой Смерти в прямом смысле. Лед уже не надежный с восточной стороны. Да и никогда таковым не был, раз уж на то пошло…

Они пересмотрелись, помолчав несколько секунд. Джек не знал, что сказать. Он чувствовал, что Мортимер все еще не доверяет ему. Видимо, поэтому тот и решил поинтересоваться:

– Что вы хотели на юге острова?

– Мы не хотели сюда. Сюда нас вели следы медведя. Вот мы и шли по следам. Последние я видел как раз сразу с этой стороны перешейка, далее ни одного не нашел, кроме твоего.

Мортимер кивнул в знак того, что теперь ему стало понятно, как Джек оказался именно здесь. Но тут же переспросил:

– Ты сказал, по следам медведя?

– Да. Пару дней назад он забрался к нам в поселок, а точнее забрел на кладбище. Там как раз находился мой сын, и он напал на Марка, совсем потеряв страх.

– А он и не боялся, – подметил Мортимер. – Марк, говоришь?

– Да, Марк. Мой сын.

Мотример приподнял голову, словно представляя:

– Да-да. Помню твоего смышленого сынишку. Он очень умный. Я так понимаю, он остался жив после такого?

– Чудом. Медведь не успел задеть важные органы. Порвал плечо, укусил за шею, за бок, и даже успел прикусить за голову. Но он выжил. Он… – Джеку становилось трудно говорить, но все же с долей гордости в голосе. – Он молодец!

– Действительно. Ему очень повезло остаться живым после встречи с медведем, – сказал Мортимер, но не затем, чтобы поддержать Джека, а констатируя факт, сухо, без эмоций.

Тот кивнул головой в ответ на слова Мортимера, стараясь не давать воли своим эмоциям. При этом, он не смог скрыть, и сказал:

– Он переживает о тебе.

Мортимер засмеялся хриплым низким смехом, закашляв. Он удивленно спросил:

– Обо мне?

– Да. Он единственный из всех, кого я знаю, кто считал и считает, что ты жив. И мне он постоянно говорил об этом. А я не верил…

– И правильно, что не верил. Мне очень нужно, чтобы все так думали. Так что, пусть и он так думает. Ты меня понял?

– В смысле?

– Ты меня понял! – настойчиво сказал Мортимер.

– Тебе нужна помощь! – вдруг выкрикнул Джек.

– Вот, черт! Да, что же ты… Я же сказал тебе, что я мертв! Для всех! Для Джулиана, для Кайла с Брюсом и для твоего сына тоже! Теперь ты меня понял? А? Когда вернешься, так и скажешь, что нашел мой труп! Тебе все ясно? – перешел на жесткую, отчасти отчаянную декламацию Мортимер.

Было видно, что появление Джека (даже с запеченной рыбой и хлебом в рюкзаке) вовсе не обрадовало его. Лишь скоротало его очередной мучительный день, в каком-то смысле.

– Если я смогу их убедить… Если они послушают… – стал выдвигать необдуманные версии Джек.

Мортимер снова рассмеялся своим хриплым голосом, сказав:

– Кто? Эти имбицилы? Послушают? Не смеши моих вшей в бороде, Джек! Сильно ли кого-то слушает Джулиан? Или же его убитый брат Кристофер? Он кого-то услышит из земли?

«Убитый?» – повторил про себя Джек со знаком вопроса в глазах. Мортимер выглядел убедительным.

– Они потерянные люди! Вы все потеряны! И ваши души! Желая вознестись, обрели извечный мрак. Понимаешь?

Джек ничего не ответил, погрузнув в мыслях. Он заметил, как у Мортимера, наконец, наступила стадия раскрытия. Ему захотелось выговориться. Он не стал ему мешать.

– Скажи мне, Джек! Вот, только честно. Как есть. Хоть я и знаю, что глупо это спрашивать, но я должен услышать подтверждение. Они убили Дэвида? Сбросили его со скалы?

Джек молча кивнул в ответ.

– Твари! – с проступающими на глазах слезами выкрикнул Мортимер, не в силах себя сдерживать больше. – И это я – еретик! Я! Вот, я! Серьезно? Я?

Джек понимал его негодование в этот момент при том, что Мортимер еще и старался не драматизировать излишне, видимо, уже приняв свою участь и своего брата, живя с этим осознанно уже полгода.

– А моя супруга? Скажи мне, Джек! Моя любимая – с ней что?

Джек молчал. Мортимера это насторожило.

– Что? – спросил он. – Говори как есть! Ну же!

– Она… – начал Джек несмело. – Ее нашли в море вместе с твоим ребенком. Она очень страдала.

– Что? Она не умела плавать… – вспоминал Мортимер, после чего схватился за голову.

– Никто не видел, как это произошло, кроме того маленького мальчика с дома у берега, и никто особо не поверил ему. Что она вошла в воду с ребенком на руках. Но затем мы нашли оба тела, отчасти обглоданных рыбами, узнали в них твою жену и ребенка, – с комом в горле говорил Джек, и сам тяжко перенося этот факт в данный момент.

– Это несправедливо… Это… несправедливо… Черт, любимая!.. За что же так с сыном… – с болью в душе и в теле выговаривал Мортимер.

Джек посмотрел на него искоса и заметил, как тот заплакал. Совсем беззвучно раскрыв рот, он прорыдал пару минут, и лишь в конце немного всхлипнул, жадно заглатывая воздух словно пытался надышаться жизнью. Он постарался быстро успокоиться. Джек сказал:

– Мне очень жаль, Морт!

– Больше ни слова об этом! – тут же пресек его слова Мортимер. – Перед тем, как ты меня убьешь…

– Я не стану убивать тебя! – перебил его Джек.

– Нет, ты послушай! – настоял Мортимер. – Ты убьешь меня, хочешь ты этого или нет! Ты исполнишь мою волю! Я так хочу! Ты меня понял?..

– Но…

– Не перебивай! Перед тем, как ты меня убьешь, я хочу поведать тебе кое-что. В особенности, я хочу рассказать тебе, почему ты должен как можно скорее убираться из этого острова, если ты разумный человек, если ты любишь свою семью, и ценишь ее целостность и сохранность. Ты меня слушаешь? Вот, слушай! Вспомни, как мы, все триста человек – стадо баранов и овечек поперлись за нашим пастухом, за нашим «Моисеем» блуждать по пустыне севера в поисках укрытия от Третьей мировой войны, веря, что она вот-вот начнется. Кучка фанатиков! И как же меня угораздило тогда поддаться этому… Ах, не об этом, ладно! Ты помнишь, как целенаправленно он нас привел именно на этот остров? Именно на север. Привел, обосновал у старых шахт. Иннуиты, эскимосы – это не их земля. Но и не земля белых. Ничья. Совершенно. Потерянный остров посреди бурного теплого течения, который за все эти годы так и не выдал миру своего секрета, что здесь живет кучка шизанутых, легко управляемых одним фанатиком людей. Вспомни! Ты помнишь? Помнишь эту дорогу? Это поселение? А? И как наш «преподобнейший» назвал его островом Спасения? Помнишь?

– Помню я, помню! – согласился Джек.

– Мы боялись танков, оружия, ядерных боеголовок, газовых атак, биологического оружия, эпидемии. Но также мы боялись не попасть в рай, а точнее попасть в ад, якобы сбегая от земного, но прибежав в этот ад, пусть и полный запасов древесного угля, но до черта холодного. Прямо-таки как у Данте – Дит, заточенный во льду. Мы верили, что именно мы будем теми избранными, теми далекими от смертных грехов. Что именно мы продолжим человеческий род на Земле и на небе. Отец Джулиан нам это вбил еще в том чертовом офисе, нет, даже в подвале офиса, насколько я помню, который мы все посещали, кто-то заблудившийся по жизни, а кто-то такой же чокнутый, как он, головой ручаюсь, которой тогда у меня не оказалось на плечах. Помнишь это? Что он говорил нам все это? Этот бред? Помнишь?

– Помню.

– Я был таким же юнцом, как и ты, как сейчас помню. Нам было лет по восемнадцать-девятнадцать, кажись. Я детдомовский, особо ни с кем не общался, только с подружкой, христианутой на всю голову, сбежавшей из своей христианской школы, чтобы в итоге завлечь меня с собой в эту чертову секту. С этой, поистине спасшей меня в какой-то момент женщиной, которая и стала моей женой, но и погубившей меня, затянувшей на этот остров. Как это называется? Клиническая депрессия? Да, она у меня была в самом, что ни на есть, разгаре. И в тот момент я и сам поверил, поскольку чувствовал поддержку, понимание. Поверил в этот гребаный апокалипсис. Лучше бы таблетки пил… Этот апокалипсис – он настиг нас здесь! Понимаешь? Ты не понимаешь, о чем я, и к чему клоню, Джек! Ты вспомни! Я как сейчас помню эту проповедь Джулиана, когда он сказал, что заберет с собой лишь триста душ. Лишь триста избегут злой участи путем праведным, им проложенным, ему самим Богом подсказанным. Триста верных рабов Божьих и рабов Джулиана по совместительству. Но уже никто и не придаст значения, что на самом деле нас тогда было двести девяносто семь. Мол, стимул кому-то родить на острове. Ведь половина из нас имела свою пару. Ведь так? Затем родилась дочь у Ричарда – первый рожденный на острове ребенок. Ты помнишь? Я помню! Затем родился сын у Франка. А затем родился твой сын, Джек! Твой! Понимаешь? Он стал трехсотым жителем. Я помню, как Джулиан с особым фанатизмом придал этому значения сначала. А его метке на лбу – родимому пятну! Ты помнишь? Ты помнишь, я уверен! Я помню, что он также испугался этого… Он избранный. Он! Твой сын! Не мы. Не те, кто остался. Не те триста… Он! Лишь он! Затем Джулиан стал понимать это…

– Постой, я не совсем понимаю… – старался успеть Джек за безумной, как могло показаться ему, мыслью Мортимера.

– А что здесь понимать, Джек? Я вполне ясно объясняю. Джулиан пообещал нам, что наш новый дом – этот остров, станет для нас спасением. Вспомни, сколько последний раз было людей в церкви? Я не имею ввиду сколько приходит – все, кроме больных. Я имею ввиду реальное количество поселенцев. Их уже явно не триста. Понемногу люди вымирают. Интересно, почему? Почему вместо того, чтобы просто отправить куда подальше разуверившихся, провинившихся и им подобных, наш пророк решил расправляться с ними методами инквизиции? Почему бы этих людей, таким образом, не наказать, допустим – выпустить их в неизвестность, дать им свободу, с которой они не будут знать, что делать? А? Может быть, он просто не хочет терять ту власть, которую обрел? Которой стало слишком много для него одного… Понимаешь? Таким образом, он является владыкой собственно ада, но для всех он слуга неба. Таким образом, он и удерживает вас – слепцов, глупцов! Когда же вы прозреете? Когда же вы поймете, что он лжец? Что он так же видит корабли на горизонте, как и ты их видел. Как и я. Все их видели! Но никто не говорит об этом! Запрещено!.. И, знаешь что примечательно, друг? Эти корабли не военные! И не дрейфующие сами по себе!..

Джек внимательно слушал Мортимера, все больше проникаясь его словами. Сколько сил тот посвящал своей речи, словно ожидал этого, чтобы высказаться не только в свою записную книжку.

– Но, вот что еще примечательно. Вы можете изменить все это. Особенно ты. И твой сын. Вы можете прекратить это!

– Почему я? И почему мой сын? – спрашивал Джек, глупо себя чувствуя.

– Потому, что ты его отец! А он – избранный! Именно он и именно в том смысле, который подразумеваю я. Он спасет вас – слепые тупицы! Сам посуди. Наверняка, ты и сам не раз признавал тот факт, что он наизусть знает святые писания, разбирается в математике, химии, физике намного лучше, чем его сверстники еле слаживающие пять и пять. У него феноменальная память, логика и интуиция. Поверь мне, все говорят об этом, но не при Джулиане. Он его боится. Именно он для него знаменует конец его эры, его правления! Но он еще не придумал, за что расправиться с ним. Поверь мне, он найдет, когда поймет, что тому время. Когда его страх начнет душить его по ночам, и он вовсе перестанет спать. Потому, что он знает, он чувствует, что Марк расскажет правду. Скоро он будет готов. Вопрос лишь в том, поверит ли тупой народ? Эти овечки…

– Какую правду? К чему ты ведешь, Морт?

– Ужасную правду, Джек. Ужасную! Я узнал ее достаточно поздно, как раз в ту ночь, когда Кайл с Брюсом поджидали меня дома для расправы со мной – врагом народа и «Господа». Иначе, я бы успел рассказать это остальным… Но, чтобы у тебя не возникло сомнений касательно правдивости моей истории, мне потребуется твоя помощь. За этим я начал все это говорить.

– Какая?

Мортимер показал всем своим видом, что хочет встать. Джек встал сам и подал ему руку, чтобы тот оперся, прихрамывая.

– Ты уверен?.. – спросил Джек.

– Да. Ты должен это увидеть. Но придется долго идти, учитывая мое здоровье, тем более. Где-то с час пути в сторону шахт у западного берега.

– Здесь также есть шахты?

– Конечно! Мы пройдем к ним, и ты сам все увидишь, поверишь мне без слов.

– Поверю? – переспросил Джек, словно и сам не знал, верит ли сейчас Мортимеру и его стараниям поведать его правду.

Мортимер покривил лицом, стараясь шагнуть больной ногой. Делать ему это было очень сложно. Но он превозмогал боль, и мужественно ступал, стараясь не держаться за Джека. Тот до сих пор не понимал, как Мортимер еще жив с таким то состоянием. Но было в нем что-то такое, что предопределяло его миссию, придавая ему сил до определенного момента.

– Пошли! – сказал он уверенным голосом. – Только ружье не забудь!

* * *

Джек и Мортимер шли медленно, но уверенно, преодолевая очередной подъем, по словам Мортимера – последний. Совсем рядом находилось то, что следовало увидеть Джеку. Тот видел пока, что Мортимеру очень сложно давался этот путь, но тому очень хотелось дойти до цели. Сильно хромал, опираясь на Джека, тяжело дышал, но в глазах имел куда более жизни, чем у большинства островитян. На все вопросы о ноге лишь ворчливо отвечал:

– Пусть моя нога тебя не беспокоит. Пусть тебя будущее твое беспокоит.

Джек молчал в ответ, то ли улыбаясь, то ли стараясь скрыть неловкость того чувства, что возникало у него в этот момент. Он – посреди совершенно неизвестной ему местности с пораненным «еретиком», который пообещал ему показать то, что в корне поменяет его мнение относительно жизни и всего происходящего на острове. Никакие слова сто раз сказанные не заменят того, что он должен увидеть хотя бы раз. Мортимер старался ради этого изо всех сил. По нему было видно, как он проходил здесь ранее, словно по тропе, которую видел только он – настолько уверенно он шел, направляя Джека.

– Погоди! – сказал он уже вполне ожидаемо, поскольку не первый раз попросил Джека остановиться.

Он почти выдохся. Ему снова нужно было передохнуть. Выглядел намного слабее, чем пару часов назад, когда боролся с Джеком. Они уселись на ближайший камень, что находился у самого края обрыва. Обрыв был небольшой, но изрезанный своей резкостью не менее, чем те, что на перешейке. Джеку было видно, что перешеек совсем рядом, но в этот раз он справа от него. Видимо, сейчас он смотрел на запад и на солнце, что снижалось.

– Опасное место, – заметил Мортимер.

Джек кивнул в ответ, признав это, когда посмотрел вниз.

– Но очень красивое, – добавил еретик, глянув чуть далее, показав на ель, что росла над самым обрывом, словно указатель на повороте, за которым и было то, что он хотел показать.

– Ты один здесь был, кроме тебя некому знать! – сказал Джек с улыбкой.

– Ошибаешься. Не один я здесь был… – интригующе сказал Мортимер.

Джек увидел некую загадку в его взгляде, после того, как он сказал это. Причем, какая-то меланхолия пыталась скрыться в этой загадочности, но Джек разглядел ее, даже если бы Мортимер сейчас не сделался вдруг таким эмоциональным. Чуть не расплакавшись, с досадой он сказал:

– Черт побери! Я зиму пережил на этом проклятом острове! Угораздило же погнаться за тем зайцем… – схватившись за ногу.

– Можно, я посмотрю? – попросил Джек.

– А смысл? Ты не доктор! А я нежилец! Я и так тебе могу сказать диагноз: труп. Дело лишь во времени – сегодня или завтра…

– Почему ты не покинул остров? – спросил Джек, увидев по выражению лица Мортимера, что наконец-то задал хороший, пусть и болезненный для него вопрос.

– Ты думаешь, так просто сбежать с этого острова? – фыркнул Мортимер. – Вообще, когда я сначала бежал, то бежал, куда глаза глядят. Бездумно. Наобум. Затем подумал, что меня будут искать. Рискнул перейти перешеек и перешел. Вряд ли меня бы стали искать здесь. Я думал, переночую ночь или две. Тщательно выстрою свой план побега с острова. Вода ведь уже ледяная была… Нужен плот, что ли… Но затем эмоции вдруг взяли верх. Я один, голодный, сижу у костра и представляю, как мою семью наказывают вместо меня. Как сбрасывают их со скалы. И во мне разгорелось такое пламя!.. Пламя возмездия. Ничего, кроме чувства мести я в себе не ощущал. Мести, безумия, отчаяния. Мне так захотелось заточить в свои ладони шею Джулиана, сжать его лживое горло своими пальцами. Я стал продумывать иной план. План мести. Думал о том, как вернусь, и вернусь неожиданно, когда меня уже и позабудут, посчитают мертвым, через месяц или два. Разбил лагерь. К мести тоже нужно подготовиться. Как минимум троих я себе пообещал убить. Этого лицемера и его подручников – Кайла с Брюсом. И тех, кто под руку попадется, кто будет против моего правосудия. Никак иначе! Я желал этого всем сердцем. Мне это снилось по ночам. Но я понимал, что должен подготовиться к подобной диверсии. В общем, так и обосновался в той долине у берега, потому что там недалеко ручей, да и на берегу я находил кучу хлама, что приносит на берег течением. Нашел трубу, консервные банки… чем не оружие и не инвентарь для проживания и дальнейшей постройки плота? Ведь даже пару бревен прибивало к берегу с юго-запада. Оттуда много чего плывет. Со стороны материка. Он не так уж и далеко. Но и не настолько близко как тебе покажется вон с той скалы! Оттуда его отлично видно. Его лесистую зеленую полосу, почти что гладкую. Как мне кажется, километров пятнадцать уж точно он отсюда. Но я наблюдал кое-что поинтереснее. В той же стороне я обнаружил гряду скалистых островков, словно цепочкой тянущихся прямо к нему. Представляешь? Ты на это тоже посмотришь! Стоит посмотреть, чтобы понять! Я заметил это во время отливов. Оказывается, здесь они очень сильные! Сильнее, чем на севере, однако. Тем более что на севере не увидишь того, что этот остров, по сути, пусть и не полностью (во многих местах линия прерывается) оказывается полуостровом на несколько часов. Никогда бы не подумал, не правда ли? А я заметил это, когда стал отыскивать заброшенные шахты, прокладывая здесь свою тропу. Ведь на севере они есть. Я был уверен, что и здесь найдется пара-тройка. Подумать только – еще в 80-х годах прошлого столетия их здесь закрыли, но угля в них еще масса. До сих пор некоторые наши поселенцы живут в их домах, которые государство им почему-то построило также на севере. Наверное, чтобы не смотрели на материк и не думали о доме с тем трепетом, который способен вызвать визуальный контакт. В общем, почему-то, этому некоторые придали меньше значения, чем инквизиции…

Мортимер сделал паузу, видимо, во рту пересохло, и ему захотелось глотнуть слюны.

– В общем, ты не покинул остров, потому что решил отомстить?

– Я еще не все сказал! Будь терпеливее! В общем, я стал искать шахту, поскольку дров здесь не так уж и много, а сухих кустарников и мусора, что выбрасывает на берег явно маловато. К тому же, не хотел трогать деревья еще и потому, что не хотел следить.

– Ты отлично заметаешь следы.

– Сделал гарпун. Сделал крючок. Так что, рыба у меня была на первое время. Пару раз даже удалось убить песцов. А однажды ко мне выбросило на берег совсем ослабевшего тюленя, раненного. Видимо, на него напала акула. Я закончил начатое ею дело. В общем, первые пару месяцев я отлично справлялся с выживанием: вода, еда, укрытие. Все было. Но огня было маловато. С каждым днем зима становилась все холоднее. А единственное, чем я подогревался – это мыслями о мести. С каждым днем я совершенствовал свой план, готовясь к диверсии. Но было мало огня…

– Так что? – нетерпеливо спросил Джек, когда Мортимер снова сделал паузу.

Тот укорительно посмотрел на него, но замечания не сделал, терпеливо продолжив, даже усмехнувшись от иронии:

– С одной стороны, это был очень опрометчивый поступок. Январь. Метель. Да такая, что задувала все глаза пургой, замораживая мозги и кости. Я делал шаг вперед, но ветер относил меня на два назад. Но я принял этот бой. Я понимал, что либо сейчас, либо никогда. И я заблудился. Тот путь, что я прокладывал изначально, естественно замело. Я думал, что иду по нему, но совершенно случайно нашел эту шахту по иному пути, ошибившись в ста метрах. Позже свернул, чем планировал. И вот она – эта шахта! Уголь найден! Метель все сильнее. Я принял решение переждать ночь в шахте. Придется померзнуть. А что делать? Назад я вернуться не успею, да и в такой погоде не факт, что вернусь. Съест меня, сбросит вместо Джулиана в пропасть с ветром. Укутался, как смог. Забился в самую даль. С чудом пережил ту ночь. Дрожа и жаждав огня, как можно скорее, я с первыми лучами солнца (а выход на запад, в шахте все равно темно) начал накапывать угля. Причем, сразу же обратил внимание на то, как легко он копался. И углубление в том месте, где я рыл совершенно неестественное. Словно, уже кто-то разрывал это место до меня. Мне нужно было как можно быстрее накопать его и вернуться в лагерь. Поэтому, заметив это, я особо не стал придавать этому значения. Но копнув очередной раз, я понял, что наткнулся на что-то…

– Что?

– Сейчас ты это и увидишь! Но ты спросил меня, почему я так и не покинул остров. Собственно, после того, как я наткнулся на это в шахте, я решил поспешить в лагерь. Мною снова овладели эмоции. Теперь я жаждал мести еще больше. Показательной и доказательной мести, такой, что будет способна завлечь в эту месть на мою сторону еще кого-то. Хотелось ли мне покинуть остров именно в тот момент? Нет! Мне хотелось покинуть его после. Поэтому, я понимал, что мне придется еще кое-какое время пожить здесь. Ведь я вполне обосновался и привык к такому образу жизни. Уголь у меня появился. И вдруг, однажды я заметил зайца. Сначала я решил подкрасться. Но когда он заметил меня и дернул, я, почему-то, решил угнаться за ним, в надежде успеть кинуть в него гарпуном, наверное. Хотя я знал, что это дохлый номер. В общем, видимо снова я поддался эмоциям. Не аккуратно ступил между камней, нога застряла, перед самым уступом. Я перецепился и повис на ней, сломав ее. Затем покатился вниз метра на два или три. В общем, лучше бы тогда я не заметил того зайца…

– Так ты со сломанной ногой уже два месяца? – не скрывая удивления, спросил Джек.

– Да, – спокойно ответил Мортимер.

– Я должен посмотреть! Пожалуйста, Мортимер!

Мортимер покривил лицом, но все же позволил Джеку в этот раз посмотреть на его ногу. Он стал разматывать повязку, с каждым слоем то красневшую, то желтевшую, точно от гноя. В некоторых местах она была засохшей, и даже прилипшей к телу. Мортимеру было очень больно отдирать ее, местами с кусочками его плоти. Джек даже хотел в какой-то момент остановить его, но понял, что сам попросил, а Мортимер уже не остановится. Ради него он это делал. И когда тот полностью размотал и показал Джеку весь ужас своей травмы, того начало подташнивать некоторое время. Но он сдержался, чтобы не вырвать, лишь покривив лицом, сдержанно смотря на то, что предстало его глазам. В груди его щемило, пока он смотрел.

Он видел открытый перелом. Из раны торчала кость, а на ней гной был намотан словно клубком, растекающимся по всему ранению, явно заражая кровь. Кожа вокруг раны была омертвевшей. В каких-то местах черной, в каких-то бордовой, в каких-то настолько желтой, какая бывает у трупов перед самым разложением. Джеку показалось, что в таком состоянии нога Мортимера чуть ли не по самый пах, поскольку она полностью казалась ему нездоровой. Только ампутация способна спасти Мортимеру жизнь. И то, не наверняка.

– Господи, Мортимер! – стараясь не терять дар речи, пораженный увиденным, сказал Джек.