Текст книги "Ночи и рассветы"
Автор книги: Мицос Александропулос
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)
Старшая сестра прибежала за Космасом.
– Иди скорей в палатку врача… К тебе приехали из штаба…
Космас вскочил и стал надевать китель.
– Знаю, знаю… Девушка, брюнетка, красивая…
Сестра засмеялась.
– Не она. Знаю я твою Янну…
В палатке врача Космаса ждал Леон – в красивой черной фуражке, в новом мундире, в рубашке из английского парашютного шелка, с аккуратно подстриженными усиками и бородкой. Они обнялись и трижды поцеловались.
– Приехал тебя поздравить. Врач, наверно, уже сказал…
– Так это был ты?
– Ну да! Наш начальник штаба видел ее в Генеральном штабе. Она приехала на Национальный конгресс. Выглядит хорошо, жива-здорова.
– И только?
– Приедет! Через несколько дней приедет. Она знает, что ты здесь, все знает… Ну, а как ты себя чувствуешь? Давай хоть присядем!
Врач куда-то вышел, и они были одни.
– Я специально не пошел в палату. Зайдешь в одну, значит, надо зайти и в остальные. Здесь много раненых из моего полка. А я проездом, и времени у меня в обрез. Вот повидаюсь с тобой – и сразу в путь… О беде твоей мне сообщили тогда сразу. Поскакал я к вам в деревню, но тебя уже увезли. Ну, а если бы и застал, что от меня толку в такой ситуации… Ладно! Что было, то сплыло! Оставим эту грустную тему! Закури и вспомни наши лучшие дни в Афинах.
Леон открыл белый портсигар с хорошими греческими сигаретами и протянул его Космасу.
– Мы еще кофейку выпьем! Знаешь, я так втянулся, жить не могу без кофе. Ординарец, наверное, уже приготовил.
Он подошел к двери и позвал связного. Молодой партизан, веселый, улыбчивый, поставил на стол алюминиевые стаканчики с кофе. На Леона он смотрел восторженно-влюбленным взглядом.
– Эти стаканчики я вожу с собой с первого дня походной жизни, – похвастался Леон.
– А прочие принадлежности? Кофе? Сахар?
– Кое-как перебивались, а теперь и подавно. Среди бела дня заглядываем в Лукавицу, а иногда и подальше. Немцы и цольясы носа не высовывают из казарм.
Космас испытывал приятное головокружение от аромата табака и кофе.
– Хорошо вам живется. Но чего же тогда медлить? Почему наведываетесь в Лукавицу, а не захватите ее насовсем? Сначала Лукавицу, а там, глядишь, и Астипалею!
Леон только пожал плечами.
– Ты ничего не знаешь… Друзья-англичане связали нас по рукам и ногам, шагу не дают ступить, не то что захватить Лукавицу. Силы у нас есть, а воли нету. Слыхал о плане «Ковчег»?
– Нет. Что еще за фрукт?
– Подробностей я не знаю. Военный план и хранится в тайне. Намечают серию крупных военных действий совместными усилиями партизанских и английских соединений. Приказали воздержаться от каких бы то ни было операций и пребывать в боевой готовности…
– Название-то какое символическое, – с улыбкой заметил Космас. – Похоже, что они решили запереть нас в этом ковчеге…
– Ты шутишь, а мы здорово с этим планом влипли. Англичане приковали нас к месту, а сами стягивают все новые и новые силы. Кто знает, против кого они их потом направят? Хитрый план…
– Зачем же мы терпим?
– А разве мы не союзники? Разве мы не подчиняемся союзному штабу? А тут еще и политический вопрос – подписываем соглашения… формируем правительство единства… Правда, число министерских портфелей, которые они готовы нам предоставить, ничтожно мало по сравнению с нашими силами… Не знаю, что тебе сказать. Кое-кто считает, что нужно до конца отстаивать ПЕЕА. Это, конечно, самое справедливое решение, но тут возникает целый ряд проблем, и не посчитаться с ними нельзя. А если посчитаться, то придешь к выводу, что решение, разумеется, справедливое, но повлечет за собой гражданскую войну и почти неизбежное столкновение с иностранными державами. Как видишь, дело тут далеко не простое…
– А что думает Спирос? Где он?
– Не знаю.
Но по тону его Космас догадался, что Леон что-то умалчивает, и недоверчиво улыбнулся. Леон тоже улыбнулся и добавил:
– Наверно, у него свои взгляды на такие вещи… Но ничего определенного я сказать не могу. В дивизии его сейчас нет… Однако мне пора. Если услышу о приезде Янны, то дам тебе знать.
Они снова обнялись и расцеловались. С ловкостью циркача Леон вскочил на нетерпеливую лошадь, она скосила сверкающий глаз, заржала и забила копытами. Две-три санитарки, оказавшиеся поблизости, восхищенно ахнули.
– Да, чуть не забыл! Привет тебе от переводчика из английской миссии.
– Какая еще миссия?
– А ты что, не слыхал? Ну как же! У нас теперь новая английская миссия. Обосновались они опять на Астрасе. На днях приезжали в штаб, переводчик заглянул в газету, спрашивал о тебе…
– Как его зовут?
– Стелиос.
За Стелиоса Космас был рад, зато появление англичан не предвещало ему ничего хорошего. «Надо будет нажать на врача и поскорее удрать к Вардису!»
Леон натянул поводья и, пришпорив лошадь, заставил ее встать на дыбы, чем снова вызвал испуг и восторг санитарок. Возле палатки связной укладывал в рюкзак вымытые алюминиевые стаканчики. Космас досадливо поморщился: «Черт бы побрал и шпоры его, и стаканчики!»
Леон пустил лошадь галопом.
* * *
Янна приехала вечером, неожиданно, без предупреждения. Время близилось к ужину, раненые лежали на бугорке напротив своего домика и читали газеты. Внезапно Космас заметил, что все смотрят вниз, под обрыв. На той стороне реки показался всадник. Он спустился к берегу и скрылся из виду. Ожидая, когда он появится на их стороне, партизаны спорили, мужчина это или женщина. Гермес, лежа на носилках, ожесточенно доказывал, что женщина.
– А как ты догадался?
– Спрашиваешь тоже! Думаешь, я не умею отличить мужчину от женщины?
– Умеешь! Но ведь отсюда не видно…
– Я волосы ее увидел.
Космас приподнялся.
– Ты серьезно?
Кто-то из партизан спросил:
– А бороды ты не видел?
– Если это женщина, нужно будет ей сказать, чтоб полюбила Гермеса, – он первый ее узнал.
Ответ Гермеса Космас услышал уже далеко позади:
– Разве так делают? Какая же это любовь? Надо, чтобы я на нее посмотрел и она на меня тоже…
* * *
Лицо Янны приближалось, неясное, расплывчатое. Сквозь радость на нем проглядывала печаль, сквозь печаль – усталость. Покрасневшие глаза улыбались. Космас помог ей сойти с коня. Ее пышные волосы нежной волной покрыли его, и Космас не сразу заметил санитарок и раненых, сбежавшихся посмотреть на интересное зрелище – на встречу молодых супругов после долгой разлуки. Любопытство их было откровенным, но не назойливым… Кустандо сочла необходимым разогнать ненужных свидетелей. Она принялась кричать, что раненым давно пора идти по палатам.
– Ладно, ладно! – услышал Космас голос Гермеса. – Разойдись, ребята! Нечего глазеть! А Космаса уж ты оставь, Кустандо! Он у нас теперь открыл второй фронт!
– Что это он говорит? – спросила Янна и покраснела.
– Это Гермес, – ответил Космас.
Он и не подозревал, что у Янны здесь так много знакомых. Почти все санитарки знали ее еще с прошлого года. Теперь они выбежали поздороваться.
– Пойдем! – сказала Янна. – Покажи мне, где ты живешь.
– Нет! Нет!
Космас не хотел вести Янну в свою палату и очень обрадовался, когда старшая сестра пригласила их в палатку врача. Однако трогательнее всех оказался врач. Он пришел познакомиться с Янной и, здороваясь, в изящном поклоне склонился к ее руке. Не просто было здесь, в горах, в это трудное время воскрешать на глазах молодежи привычки мирных дней – того и гляди попадешь под град насмешек. Однако искренность врача не оставляла никаких сомнений, и по улыбке, игравшей на губах Янны, Космас понял, что врач ей понравился.
– Я первым объявил ему о вашем приезде. Я узнал об этом в штабе дивизии, – сказал врач Янне и обернулся к Космасу: – Завтра утром я уезжаю, поэтому вам лучше всего поместиться у меня. Я буду в отлучке несколько дней…
– Нет, не беспокойтесь. Мы как-нибудь устроимся…
– Каким образом? Может быть, вы заказали номер в «Astras Pallas'e»? Если да, я не настаиваю!
* * *
Летняя ночь сияла за окном, чистая, только что вымытая легким дождиком. Сверкала подвешенная над Астрасом золотая подкова – символ счастья. Деревня спала. Горящие от лунного света вершины соседних холмов плавали в теплом море, и волны его врывались в открытое окно и падали на них. Космас чувствовал взгляд Янны, который притягивал его к себе. Без слов она сказала ему, что и теперь и всю жизнь будет с ним рядом… Никогда еще он не видел ее лицо таким счастливым, это безмерно дорогое лицо, которое когда-то волновало его детское воображение, потом будило мечты отрочества, а теперь стало лицом любимой женщины.
Он поцеловал ее в глаза. Они начинали новую жизнь. Их счастье будет надежным и могучим, как горы.
Янна погрузила пальцы в его волосы.
– Пока ты совсем не поправишься, я никуда не уеду.
IVЗа несколько дней до отъезда Космаса из госпиталя над Астрасом снова появились самолеты. На этот раз они прилетели ночью. Прислушавшись к их гулу, раненые быстро определили, что самолеты английские. Оставалось еще определить, за чем они сюда пожаловали. Мнения разделились: списки нового правительства, парашютисты, боеприпасы, ботинки на правую ногу – десятки вариантов, и в пользу каждого из них партизаны приводили бесчисленные и неоспоримые аргументы. Истинную цель визита английских самолетов раненые узнали утром, когда санитарка чуть свет разбудила Космаса.
– Англичане пришли, чего-то говорят, а мы не понимаем.
Англичане – ефрейтор и солдат из английской миссии – выглядели усталыми и растерянными.
– В чем дело? – спросил Космас, обменявшись с ними приветствиями и рукопожатиями.
– Ночью нам сбросили несколько пакетов, и двух мы недосчитались. Сбились с ног, но так и не нашли. Пусть ваши партизаны поищут вместе с нами. Эти пакеты надо найти во что бы то ни стало.
– А что там такое?
Ефрейтор помедлил с ответом.
– Там взрывчатка, причем очень сильная. Предупредите партизан, пусть не прикасаются, если найдут.
– Что он там мелет? – возмутился один из раненых, афинянин. – Если взрывчатка не взорвалась при падении, то уж от наших пальчиков и подавно не взорвется!
– Хорошо, – сказал англичанину Космас, – мы сейчас соберем партизан.
– Космас! Послушай меня! – не умолкал афинянин. – Пусть он нас не дурачит. Провалиться мне на этом месте, если в этих пакетах не золотые!
Афинянин не ошибся. Через несколько минут в госпиталь пришел еще один англичанин – сержант. Его сопровождал Стелиос. И с радостью, и с грустью он обнял и поцеловал Космаса. Сержант проявлял крайнее нетерпение.
– Да что они, в конце концов, потеряли? – спросил у Стелиоса Космас.
– Недосчитались пакета с золотыми, – засмеялся Стелиос. – Смотрите не выдавайте меня…
– Нам они сказали о двух пакетах со взрывчаткой…
– Что они сочинили вам про взрывчатку, вполне понятно. Но зачем им понадобилось сочинять про второй пакет?
– А сколько золотых в этом пакете?
– Два мешочка, по сто пятьдесят в каждом. Не вздумайте отдавать, если найдете…
Врач пошел по палатам отбирать выздоравливающих, которые могли отправиться на поиски, и Стелиос с Космасом успели поговорить о своих делах.
– Живу по-королевски, – рассказывал Стелиос, – со всеми удобствами… Иногда мне кажется, что я не в горах, а у себя на каирской вилле. Недостает только бассейна… Заезжай как-нибудь… Хотя я слышал, что скоро ты переберешься к нам насовсем.
– Я? Зачем?
– Не знаю, Космас. Наш начальник, капитан Мил, справлялся о тебе в штабе, он хотел передать тебе какие-то поздравления. Из штаба ему сказали, что после выздоровления тебя пошлют к нам…
– Кто это сказал? Какие поздравления?
– Что-то в связи с полковником Стивенсом, которого ты спас в Афинах…
– А кто сказал, что меня пошлют на Астрас?
Этого Стелиос не знал. Между тем вернулся врач.
Он привел на подмогу англичанам двадцать партизан. Англичане посовещались и решили разделить их на три группы – по одной на каждого англичанина. Они боялись отпустить партизан одних, и сержант для пущей надежности требовал, чтобы с одной из групп пошел и Космас. Тот рассердился.
– У вас нет оснований не доверять партизанам, – строго сказал он сержанту. – Будь хоть золото в ваших пакетах, партизаны на него не позарятся, вернут в целости и сохранности.
Три дня и три ночи прочесывали партизаны склоны Астраса. Англичане потеряли всякую надежду получить свои золотые. Содержимое пакета ни для кого уже не составляло тайны.
Пакет с золотыми нашелся однажды под вечер, когда поиски прекратились. Его обнаружил молодой партизан из Эпира. Он дежурил на кухне и пошел в овраг наломать веток. Упаковка пакета повредилась при падении, и несколько золотых высыпалось на землю. Недостачу обнаружил Космас, когда пакет принесли в госпиталь.
– Надо найти все золотые до единого. Ты запомнил место?
– Конечно! Я там ветки ломал… Найду хоть с закрытыми глазами!
Высыпавшиеся золотые подобрали, и этой находке партизаны радовались больше, чем целому пакету.
* * *
Английская миссия занимала свой старый дом, но вдобавок к нему она получила еще две крестьянские избы, там жили солдаты и многочисленные слуги. Весь состав миссии был новым.
Капитан Мил, высокий, худощавый, с красноватым длинным лицом, расцвел в улыбке, когда Стелиос представил ему Космаса.
– Как хорошо, что вы приехали! Подполковник Стивене просил разыскать вас и передать сердечный привет! Имею честь объявить вам, что Генеральный штаб Среднего Востока отметил в своем приказе вашу заслугу перед английской армией и выразил вам благодарность за благородный поступок.
– Спасибо. Но разве любой грек не оказал бы помощь своему союзнику? Мало ли моих соотечественников отдали во имя этого свою жизнь? А где теперь подполковник? Не собирается ли снова к нам?
– Думаю, что соберется. Но не теперь, позднее… Чего же мы стоим? Присаживайтесь… Надо отметить такое событие!
– Как-нибудь в другой раз! Я приеду специально. Сегодня же меня послали с поручением. Я должен передать вам потерянный пакет.
Мил и Стелиос, пораженные, глядели на сверток.
– Будьте осторожны! – засмеялся Космас. – Опасно для жизни… Нам сказали, что там взрывчатка…
Мил взял сверток и увидел, что упаковка вскрыта.
– Она разорвалась при падении, – пояснил Космас, – но все золотые на месте. Прошу вас проверить и дать мне расписку.
– Да, да… – Мил присел и занялся подсчетом.
– Вы с ума сошли, – зашептал Космасу Стелиос. – Они уже списали эти золотые и тому, кто найдет, обещали дать половину. Раз уж вы сглупили и вернули им пакет, то возьмите хоть награду. Я могу подтвердить, что они обещали…
Мил подошел и заявил, что ни одного золотого не пропало.
– Тогда дайте мне расписку, что получили всю эту сумму сполна.
– С удовольствием. Стелиос составит нам такую расписку, а я подпишу. А пока скажите мне, пожалуйста, кто нашел этот пакет?
– Партизан.
– Он один его нашел? Он знал, что внутри золото?
– А как же! Он половину золотых подобрал с земли.
– Он знает цену золоту?
– Как и мы с вами…
– О! – засмеялся Мил. – Будь я на его месте, золото осталось бы у меня.
– Если бы вы были партизаном, то не оставили бы его у себя…
– Какая разница? Все равно оставил бы! Хотя я ни за что не стал бы партизаном ЭЛАС!
– Почему?
Мил со смехом пожал плечами.
Стелиос приготовил расписку, и Мил не глядя подписал ее.
– Возьмите еще вот это, – Мил вынул из пакета завернутый в бумагу столбик монет, – передайте партизану, который нашел сверток, или распорядитесь ими по-своему. Словом, делайте что хотите. Они ваши…
Космас придержал его руку.
– Нет, капитан, партизан, который нашел сверток, не примет этого подарка.
– Скажите ему, что он слишком горд, потом сам раскается, что не взял… Ну ладно, давайте подарим ему парашютного шелку. Хороший, настоящий шелк…
– Шелк ему тоже не нужен. Вот от оружия он не отказался бы.
Мил был непроницаем, как густой туман.
– Хорошо! Достоинство – похвальная черта. Передайте ему нашу благодарность.
В госпитале Космаса с нетерпением ждала Янна.
– Мы уезжаем! Звонили из штаба дивизии. Сегодня же вечером мы оба должны явиться…
VИ в штабе дивизии все было по-новому. Резиденция штаба – деревня Кардари – находилась не в диких, как Астрас, горах, а в тихой долине. Но изменились не только географические условия. В прошлом году Космас прибыл в дивизию в разгар операций: и начальник, и офицеры штаба сражались на передовой, комендантская рота то и дело снималась с места и уходила в бой, и, заглянув в Астрас, невозможно было догадаться, что там расположен командный пункт военного соединения. Теперь это чувствовалось сразу же и во всем.
Над железным балконом двухэтажного дома развевался греческий флаг. Там размещалось командование. Штабные отделы и прочие службы располагались в соседних домах. Тут были и склады интендантства, и кабинет просветработы, и редакция газеты «Астрас» – Космас с особой любовью разглядывал эту надпись, сделанную черными чернилами прямо на стене. Тут же помещались комитет областной организации ЭАМ, комитеты женской и молодежной организаций и народный кассационный суд.
По деревенским улочкам нескончаемой вереницей тянулись крестьяне с мулами и осликами, торопливо и деловито шагали партизаны; при встрече они отдавали честь, но не останавливались перекинуться словечком и, видимо, вовсе не знали друг друга. Выглядели они вполне цивилизованно – стриженые, выбритые, – в чистой, глаженой одежде. Кухня работала без перебоев, больным и выздоравливающим давали повышенный паек. Одним словом, времена черной фасоли остались далеко позади. Стояла нестерпимая жара, но партизаны комендантской роты, все до единого незнакомые Космасу, заливались песнями, словно кузнечики.
По направлению, которое получил в госпитале Космас, ему надлежало явиться в кабинет А 2. Там его встретил молодой лейтенант, одетый не хуже Леона, но пока еще не столь величественный.
– Взгляни-ка, пожалуйста, на эту бумагу, – сказал Космас, подчеркнув небрежно слово «бумага» и выразив тем самым свою неприязнь к новым, официальным порядкам в дивизии.
– Здравствуй! Здравствуй! – приветливо поздоровался лейтенант и протянул левую руку. – Мы тебя ждем. Пошли к дяде Мицосу.
Дядя Мицос оказался начальником штаба, это был кадровый офицер, полковник лет шестидесяти пяти, с пышной седой бородой и рыжими от табака усами. Его острые, умные глаза дружелюбно смотрели сквозь стекла очков, еле державшихся в старой алюминиевой оправе.
– А! Добро пожаловать! Как доехал? Как себя чувствуешь? Приказ читал?.. Не читал? Ну, с этого и начнем.
Лейтенант сбегал к себе и принес приказ – один из первых приказов военного министерства при ПЕЕА. В длинном списке фамилий Космас нашел свою. Ему присваивалось звание старшего лейтенанта.
– Поздравляю! – сказал полковник и крепко пожал ему руку. – Желаю новых успехов и повышений. Пока не получишь назначение, поработаешь у нас в штабе. Напишешь подробный отчет о деятельности вашего отряда на Астрасе. С первого дня, как отступила дивизия, и до самого конца. Назови тех, кто отличился, кого нужно отметить, наградить… Выскажи свои предложения. Вопросы есть?
– У меня только один вопрос… Могу я узнать о своем назначении?
– Когда будет приказ, сообщим.
– А могу я высказать свое желание?
Старик рассмеялся, и глаза его показались вдвое больше под толстыми стеклами очков.
– Знаем мы твое желание! Нам Вардис говорил, и мы совсем уже было решили. Но потом произошли кое-какие перемены… Ты пиши пока отчет, а там посмотрим… Нужно исполнить наш долг перед товарищами. Как следует исполнить… Договорились?
– Договорились! – Космас встал.
– Погоди! Мы отрядим тебе в писари одного солдата…
– Не нужно! Я сам напишу!
Полковник проводил его до двери.
– Сейчас же отведи его на склад! – крикнул он вдогонку лейтенанту. – Пусть оденется как следует! Еще лучше, чем ты!
На складе Космаса ждал приятный сюрприз – заведующим оказался Фокос.
– И как я тогда недосмотрел! – рвал на себе волосы Фокос. – Знал бы ты, сколько раз я потом бился лбом об стенку, проклинал свою дурную башку. Почему я в тот вечер не отвел тебя к врачу? Почему? Где наша, чуткость? Про человека, про человека забываем!.. Почему я в тот вечер не отправил тебя в госпиталь, когда все еще было поправимо?
– Ну ладно, Фокос, нечего после драки кулаками махать. Если признаешь за собой вину, то изволь искупить ее – найди мне форму получше.
– Да я сделаю из тебя картинку!
Разодетый, как картинка, Космас отправился обедать. Янна еле узнала его в новом великолепии. Но и она изменилась не меньше. Вместо военной формы Космас увидел на ней летнее платьице, которое помнил еще по Афинам.
– Что за превращение? Неужели новое путешествие?
– Путешествие. Но пока близкое – по району. С сегодняшнего дня я работаю в обкоме, а наш секретарь говорит, что женщины должны носить то, что им к лицу.
– Кто у вас секретарь?
– Вот он – собственной персоной.
Космас оглянулся и прямо над собой увидел потный от жары, красный, словно мак, нос Лиаса.
– Ну и ну! – хохотал Лиас. – Неужели ты сумел меня забыть? Я польщен!
* * *
Их поместили на окраине деревни. Космас сел писать отчет, а Янна убежала в свой обком и вернулась вечером. Она увидала на полу горы исписанной и изорванной бумаги.
– Я дам тебе один совет, – подсела она к Космасу. – Я помню, ты лучше всех в школе писал сочинения, но теперь этого мастерства не нужно. Пиши как можно сдержаннее, суше и, где можно, вместо слов ставь цифры. А теперь пошли ужинать.
– Не пойду, Янна, не могу. Я не заработал сегодня свой кусок хлеба. Накажу себя сам и посижу голодным.
Янна ушла одна и вскоре вернулась с котелком чая, ломтем хлеба и куском твердой, как камень, колбасы.
– Я еще яичницу тебе поджарю! – объявила Янна. – Это надбавка выздоравливающим.
Космас отложил бумаги в сторону и стал наблюдать за Янной в роли хозяйки. Впервые они садились ужинать по-семейному. Со свойственной ей ловкостью и быстротой Янна разожгла огонь и принесла со двора два камня.
– Вместо таганка, – объяснила она Космасу и установила камни на огне – один напротив другого.
– А что у нас будет вместо сковороды?
– Сковорода!
Янна снова выбежала во двор и тут же появилась с черной, закопченной сковородой.
– Соседка предлагала мне даже масло, но я отказалась.
– А на чем будешь жарить яичницу?
– На жире от колбасы. Возьми кувшин и сходи за водой. Когда вернешься, все будет готово. Помнишь, где родник?
Когда Космас пришел, на ветхом ящике, служившем ему письменным столом, стоял готовый ужин. Вместо скатерти – английские прокламации, а на них тарелка с яичницей и колбасой, хлеб и котелок с чаем.
– До чего аппетитно! Хорошо, что нет вилок! Будем есть руками, а потом облизывать пальчики!
– Вилка есть, – сказала Янна и села рядом.
Во дворе послышались торопливые шаги. Женский голос позвал Янну.
– Опоздала! – вскрикнула Янна. – У нас сейчас собрание. Я побежала.
– Съешь хоть что-нибудь…
– Вот только чаю глотну…
Она поднесла к губам котелок и сделала два-три глотка.
– Возьми с собой!..
Пока Космас пытался ухватить большой кусок горячей колбасы, Янны уже и след простыл.
«Вот и начинается семейная жизнь», – с улыбкой подумал Космас.
В интендантстве Космасу дали самодельную лампу – консервную банку с ватным фитилем и жиром на донышке.
– На три дня! – предупредил интендант.
При мягком свете лампы, памятуя совет Янны, Космас успешно, трудился над отчетом. Янна вернулась за полночь.
– Завтра уезжаю! Рано утром…
– Уже? Куда?
– По окрестным деревням. Скоро вернусь, надеюсь, застану тебя…
Он еле различал ее в полумраке комнаты. Раньше, в грубой военной форме, Янна казалась ему взрослее и полнее; теперь, переодевшись в платье, она как-то сразу похудела. Она стояла перед ним, тоненькая, хрупкая и очень утомленная. Густые черные волосы подчеркивали бледность ее лица. Редко, очень редко он видел Янну такой, как теперь, – слабой и беззащитной девочкой, и в эти минуты она была ему до боли близкой и родной. В эти минуты Космас ощущал, что его чувство к ней безмерно нежное и чистое, как к сестренке или очень верному другу.
– Спать! Немедленно спать! – сказал Космас и стал собирать бумаги. – Когда тебе нужно вставать?
– Выезжаем на рассвете!
Он первым подал пример и сделал вид, что уснул. Янна положила ладонь ему на лоб.
– Не уедешь без меня?
– А ты можешь завтра не поехать?.. Вот то-то и оно! Я тоже, если скажут, поеду. А сейчас спи. Война скоро кончится, и мы будем ждать друг друга где угодно и сколько угодно…
Янна стала укладываться поудобнее. Кровать была деревянной, и вместо матраца они подстелили какое-то пальто с жестким, словно иголки, ворсом.
– Чем занимается сейчас твой отец? – вдруг спросил Космас.
– Сооружает, наверно, новые платформы, – тихо рассмеялась Янна. – Ты знаешь, какой он упрямый… Считает, что каирское правительство хитрая ловушка, что условия нам предлагают кабальные и соглашаться на них мы не имеем права. Одним словом, он говорит, что нужно отстаивать ПЕЕА. Только на этот раз он, к сожалению, неправ…
– Почему ты так думаешь?
– Все против него…
– Так не судят…
Янна резко повернулась.
– Давай не будем об этом. Есть люди, которые знают лучше нас…
Он поймал ее руку, мягкую и теплую. Их пальцы сплелись, и Космас мгновенно забыл, что Янна устала и завтра ей рано вставать. Янна отняла у него руку, но он снова нашел ее.
Вдруг в комнате раздался странный треск, похожий на скрип двери или шипение жира на раскаленной сковороде.
– Что это?
– Твоя лампа! – засмеялась Янна. – Встань, погаси ее…
Жир в лампе кончился, догорал высохший фитиль.
– А ведь мне дали ее на три дня! – схватился за голову Космас.
– Гаси же, гаси!.. Ох, как пахнет! – Янна сморщилась и закрыла лицо ладонями.
Потушить фитиль оказалось не просто, Космас гасил его пальцами – сантиметр за сантиметром. В комнате стоял запах прогорклого жира.
