Текст книги "Ночи и рассветы"
Автор книги: Мицос Александропулос
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I
Сгоревшие дома похожи на огромные черепа. Огонь пожирает их содержимое, и остаются черные стены с зияющими провалами окон. Они мрачно смотрят на тебя, как пустые глазницы.
Видеть мертвые дома порой тяжелее, чем трупы. Невольно думаешь, сколько жизней прошло в этих стенах. Вереница лиц и событий, растянувшаяся на долгие годы, вся история дома встает за языками бушующего пламени, которое подводит ей итог. И бедняки, вдруг оказавшиеся без крова, бессильно глядят, как гибнет их имущество, род, память их рода. Разутые и раздетые, они стынут на снегу, и впереди у них холодная, как снег, неизвестность.
…Внизу, напротив Астраса, уже второй день горит деревенька Шукры-Бали. На заснеженных склонах медленно движутся серые точки. Это крестьяне, те, что успели спастись. Отсюда, с вершины Астраса, они похожи на муравьев. Какое-то свирепое животное растоптало их жилище, они снуют туда-сюда и ничего не могут найти.
Космас видит, как за густой черной тучей дыма багряными парусами полыхает огонь. Круглые стекла бинокля доносят его палящий жар. Передавая ему бинокль, Фигаро признался, что в голове у него созрел замечательный план.
Такой план есть уже у каждого партизана. Если партизан не чувствует себя хоть чуточку стратегом, какой же он тогда партизан? Рано утром они увидели в бинокль отряд цольясов. Тощей гусеницей он полз по направлению к реке. Тут же и родился первый план. Боец, обнаруживший цольясов, сказал, что знает дорогу, по которой можно зайти к ним в тыл. Градом посыпались предложения. Одни советовали идти цольясам наперерез. Другие считали, что днем двигаться не следует, зато ночью нужно сделать бросок и устроить засаду на пути от Шукры-Бали в Криакуро… Последнее слово было за Керавносом, но он не желал никого слушать. Космас не верил своим глазам: как чувство ответственности меняет людей! Только что, глядя на горящую деревню, Керавнос метался, словно лев в клетке, и скрежетал зубами, а теперь, точно умудренный годами хитрый клефт{[79]79
В период турецкого ига в Греции клефтами называли партизан, оказывавших сопротивление поработителям.
[Закрыть]}, невозмутимо удерживал бойцов:
– Нельзя! Не время!
Бойцы огорчились. Расстроился и Космас. Хладнокровный Керавнос отверг и его план. Это неожиданное хладнокровие возмутило Космаса. Он обхватил Керавноса за плечи и крепко встряхнул его:
– Очнись ты, наконец! Если не пойдешь, мы пойдем одни!
– Да погоди ты, антихрист! – попробовал вырваться Керавнос. – Откуда только в тебе сила взялась?
Комиссар взвода Нестор, молчаливый, уравновешенный парень, рабочий из Волоса, наблюдал за ними, прислонившись к скале.
– Вот и Космас стал настоящим партизаном! Что скажешь, Керавнос?
– Ты думаешь? – Керавнос скептически оглядел Космаса. Однако освободиться из крепких объятий ему не удавалось.
– И не пытайся, Керавнос, где тебе против меня?
Керавнос вспыхнул, как порох, и расцепил руки Космаса.
– А ну, давай померяемся! Снимай револьвер! – крикнул он Космасу и сбросил на снег свой автомат. – Задумал комар отведать стали, да зубы обломал.
Они встали друг против друга, раздвинув ноги, точно вросли в камень.
– Не здесь! Не здесь! – помешали им партизаны. – С ума сошли! Убьетесь тут на камнях… Погодите, мы найдем место…
– Нет, здесь! – заупрямился Керавнос.
– Где хочешь! – не уступал ему Космас.
Однако Нестор встал между ними и послал партизан найти подходящее место. Керавнос не терял времени даром. Как опытный боец, он проводил разведку перед боем: ощупывал плечи, талию, шею Космаса, проверял его мускулатуру. Космас не мешал ему. По одному только прикосновению железных пальцев Керавноса он угадывал в нем огромную силу – силой его не одолеешь! Надеяться можно только на ловкость и на приемы вольной борьбы, которой Космас когда-то занимался.
Подходящее место нашли. Бойцы встали в круг, Космас и Керавнос оказались посередине. Не медля ни секунды, Керавнос бросился к Космасу, схватил его за пояс и легко поднял в воздух. Да, силы в нем было даже больше, чем рассчитывал Космас, но неловкости тоже хоть отбавляй! Он вертел Космаса, давил и мял его и не знал, что делать дальше. Космас внезапно рванулся. Керавнос потерял равновесие, его колена дрогнули. Еще один рывок – и Космас твердо стоял на земле. Не давая Керавносу опомниться, он навалился на него, и оба упали. Цепким клубком они прокатились несколько метров, вскочили и снова оказались друг против друга. Тяжело дыша, они готовились к новой атаке. Каждый уже оценил преимущества другого.
Как и в первый раз, первым кинулся Керавнос. Он снова рассчитывал поднять Космаса в воздух, но Космас отпрыгнул в сторону, Керавнос оступился и упал.
– Хватай его! Хватай! – кричали Космасу партизаны.
Случай и вправду был очень выгодный, но Космас хотел честной и красивой победы.
Керавнос встал и повернулся к нему, красный, разъяренный. Он чувствовал, что с таким хитрым противником, как Космас, нужна ответная хитрость. Однако уловки Керавноса были наивны. Он сделал вид, что снова нападает, шагнул вперед.
– Ну, Космас, давай, давай! – И отскочил назад, Космас притворился, что попался на удочку, но бросился не в объятья Керавноса, а проскочил мимо, сбоку обхватил Керавноса за шею и крепко зажал ее другой рукой. Керавнос взревел. Космас пригнул его голову вниз, прижался грудью к его плечам и спине и резким рывком взметнул вверх его тяжелое, сильное тело. Ноги Керавноса судорожно забарахтались в воздухе. Космас рассчитывал прокрутить его на плече, а потом опрокинуть спиной на снег. Но Керавнос отчаянно и безудержно бился в его руках, его тело ходило ходуном, мощные мускулы напряглись в неимоверном усилии. «Вырвется!» – подумал Космас. Керавнос действительно вырвался и кубарем покатился по снегу. И на этот раз Космас дал ему подняться.
– Сдавайся, Керавнос!
– Что ты сказал? – Ослепленный обидой, Керавнос снова устремился вперед.
Космас чуть отступил, схватил Керавноса за вытянутую руку и рванул его на себя. Зажав руку Керавноса обеими руками, он плечом запрокинул назад его голову и, просунув ногу меж его ног, навалился на Керавноса и бросил его спиной на снег. Он надавил коленом ему на грудь и вдруг услышал над собой голос Фокоса:
– Раз… два… три…
Поединок кончился неожиданно и печально. Не успел старик досчитать до десяти, как Керавнос взметнулся и подмял под себя и Космаса, и Фокоса. Под громовой хохот партизан они втроем катались по снегу, а когда наконец расцепились, пострадавшим оказался Фокос. Из губы у него сочилась кровь. Один из немногих зубов был выбит.
– Ну чего ты полез в самую драку? – спросил его Космас.
– Чего полез? А кто здесь, кроме меня, знает правила? – Фокос снегом вытирал кровь с лица и бороды. – А здорово ты его уложил…
– Откуда у тебя столько силы взялось? – недоумевал Керавнос.
– Одной силы мало, нужно и техникой владеть. С твоей-то силой, Керавнос, если подучиться, можно стать чемпионом Европы!
– Так научи же!
– Ладно! Ты научишь меня стрельбе, а я сделаю из тебя чемпиона. По рукам?
* * *
Двое партизан из взвода Керавноса были родом из Скинтейка – маленькой деревушки, расположенной в ущелье. Они лучше всех остальных знали окрестности и уговаривали Керавноса спуститься в ложбину: там можно укрыться в лесной чаще, там легче раздобыть продовольствие. Особенно настаивал Панурьяс – в деревне его ждала невеста. Но не только любовь влекла его в те края. Панурьяс был опытным и смелым партизаном, и он считал, что в ущелье их взвод сможет действовать более свободно и успешно.
– Да, да, – поддакивал его земляк Фантакас, гигант, по сравнению с которым Керавнос казался мальчиком. – Я знаю там такие тропы…
– А коли знаешь, чего ж ты тогда попался? – поддразнивали его партизаны.
Так Космас узнал, как Фантакас однажды воскрес из мертвых.
Прошлой весной по доносу посыльного из управы в Шукры-Бали Фантакаса схватили немцы. Его отвезли в Астипалею и на закате вместе с десятью эласитами расстреляли за городом в поле. Пуля разорвал а ему ухо, голову залила кровь; Фантакас решил, что пришел конец. Закопать могилу как следует немцы не успели – неподалеку в предгорье шел бой с партизанами. Едва покрыв трупы землей, немцы ушли. Когда стемнело, Фантакас выполз, взвалил на плечи стонавшего соседа и двинулся в путь. Утром он был у партизан. Ухо его, разорванное на три части, кровоточило и еле держалось.
– А ну-ка, расскажи, не таись, – донимал Фантакаса Фокос, – хорошо тебе лежалось в могиле? Кого ты видел в царстве Аида? Правда, что там есть горгоны?
– Смейся, смейся! – добродушно отмахивался Фантакас. – Вот попадешься, узнаешь тогда, почем фунт лиха.
– Не попадусь! Я в этих местах человек неизвестный. Другое дело – на море, там меня каждая килька за версту отличит. А тебя, Фантакас, здесь знают как облупленного! Да и ухо у тебя меченое! Смотри опасайся.
– Ты обо мне не тужи! Мне здесь каждый куст за родного почитает, укроет, если что…
– А землячок твой выдаст…
– Какой землячок?
– Да посыльный, что тебя предал… Говорят, опять вернулся с фашистами.
Предатель-посыльный действительно вернулся. Еще до того, как дивизия отступила, командование получило сведения, что за немцами движется соединение цольясов и одним из отрядов командует этот самый посыльный из деревни Шукры-Бали.
Доброе, открытое лицо Фантакаса стало злым и замкнутым.
– Знаешь, зачем он вернулся? – спросил он Фокоса.
– Зачем?
– Гроб свой забыл, – жестко отрезал Фантакас. – За ним и притащился.
IIАстрас не сгорел. Позднее все были уверены, что деревню спасла горстка эласитов – бойцов Керавноса. На самом деле Керавнос и его бойцы и не рассчитывали, и не надеялись на это. Они поставили на деревне крест, и если она все-таки уцелела, то только благодаря счастливому случаю и искусству хитроумного сапера Пелопидаса.
В полдень, когда деревня Шукры-Бали уже догорела, по ту сторону реки партизаны заметили немцев. Они шли по тропинке, ведущей к Астрасу, и строчили из автоматов. Вскоре они исчезли из виду, – по-видимому, перешли речку и стали карабкаться в гору. Потом вдруг раздался страшный взрыв. Густой черный дым покрыл ущелье, за первым взрывом ухнул второй, третий…
Взрывы эти были делом рук Пелопидаса. Накануне отступления он явился в штаб и предложил заминировать подъем на Астрас. У саперов осталось несколько больших мин. «Гору подорвут!» – говорил Пелопидас.
«Гора нам еще пригодится», – улыбнулся штабной офицер. Он не очень-то верил в успех, но все же согласился и позволил Пелопидасу осуществить задуманное.
Едва стало смеркаться, комиссар взвода Нестор и Панурьяс спустились к реке. Весь берег был взрыт, Каменистый выступ, нависавший над тропинкой, оторвался и скатился вниз…
А ночью Керавнос с двумя партизанами перебрался на ту сторону реки и наведался в маленькую деревушку в часе ходьбы от Шукры-Бали. Крестьяне рассказали, что немцы понесли большие потери: одни подорвались на минах, других завалило землей. Откапывать пригнали пленных эласитов из Дымова. Когда откапывали, разорвалась еще одна мина. Двое эласитов были ранены. Одному оторвало обе ноги. Это был парень из соседней деревни. Он скончался по дороге домой. «Так или иначе, нас в тюрьме убили бы, – сказал он перед смертью женщинам, которые его несли. – Лучше уж помереть здесь. Когда увидите братьев-партизан, поцелуйте их. Скажите – дай бог им удачи!» Те немцы, что остались в живых, вернулись в Шукры-Бали и перед церковью повесили священника и всю его семью.
* * *
Утро было спокойное. В ущелье стояла тишина. Тихой и безлюдной казалась и деревня Астрас. Лишь изредка от дома к дому мелькали женские фигуры: ободренные тишиной крестьянки торопились забрать оставленные вещи. Они появлялись и исчезали, точно испуганные птицы.
Вдруг ударили пушки. Несколько снарядов угодило в деревню. Потом снова наступила тишина.
– Пристреливались! – сказала Лаократия. Она стояла рядом с Космасом и куталась в шинель. – Сейчас как пойдут…
Не успела она договорить, как на деревню обрушился сплошной, непрерывный огонь. Над домами взметнулись клубы дыма и пламени.
– Господи, помилуй! – пробормотал бледный от волнения Фокос. – Лучше бы уж сожгли они деревню, чем такое светопреставление.
Обстрел еще продолжался, когда из Шукры-Бали выступил большой отряд немцев. Зеленая масса медленно стекала от деревни к реке. Но на этот раз немцы не спустились к воде. Они пошли по берегу, вверх по течению.
– Хотят перейти возле Криакуро, – сказал Керавнос. – Пойдем, Космас, посмотрим с высотки, оттуда видно лучше…
Осторожно перебегая, то и дело припадая к камням, они выбрались на высотку, с которой виднелись и домишки Криакуро, и дорога вдоль берега. Колонна немцев двигалась неторопливо и уверенно.
– А почему их так много? – вдруг спросил Космас. – Зачем против такой деревушки, как Астрас, посылать столько солдат? Может, они вовсе и не к нам?
Колонна вошла в лес. Партизаны ждали, что она вот-вот снова покажется на дороге, ведущей к броду. Немцы не появлялись.
– Куда вы смотрите? – послышался ликующий голос Гермеса. – Да они же драпают!
Из леса наконец показалась голова колонны. Но не у реки, а немного выше. На дороге к перевалу.
– Ночью в той стороне была перестрелка. Там наверняка тоже остались наши.
* * *
В полдень сторожевой поднял тревогу. Внизу, возле домишек Криакуро, он заметил подозрительное движение. – Сперва я думал, что это крестьяне. А потом гляжу – нет… Целый час за ними слежу. Снуют по склону то туда, то сюда…
– Наверно, цольясы!
Никто не видел, как они перебирались через реку, но все решили, что больше некому – цольясы уже в Криакуро.
– Нужно проверить, – сказал Керавнос. – Если это цольясы, то ночью ударим!
В разведку Керавнос послал Космаса и велел ему взять с собой еще двух партизан. Космас выбрал Панурьяса и Лаократию. Четвертым к ним напросился Фигаро.
Они спускались ельником к оврагу. Впереди шла Лаократия. Легкая, неуловимая, в комбинезоне из светлого одеяла – как раз под цвет выгоревших волос, – она совсем терялась среди деревьев. Керавнос не ошибся, когда оставил Лаократию в своем взводе: по храбрости она не уступала мужчинам. Настоящее ее имя было Эленица, но теперь она и сама его забыла, как забывала порой, что она девушка, к тому же очень молоденькая. Лишь иногда, в спокойные часы привала, Лаократия вновь становилась девочкой. Она садилась в сторонке, развязывала свой мешок и с детским любопытством разглядывала фотографии, вырезанные из газет и журналов. С этих вырезок на нее смотрели генералы и офицеры союзных армий. Мурлыча песенку, Лаократия разглаживала фотографии на колене, а потом аккуратно складывала в мешок. Это занятие было для нее редкой и приятной забавой.
– Ох, какой альбом есть у меня дома! – говорил ей Фокос. – Вот приедем в Афины – обязательно тебе подарю!
– А какой это альбом?
– Большой! С разноцветными открытками со всего мира!
– И ты мне насовсем его отдашь? – частенько спрашивала Лаократия, опасаясь, что Фокос забудет свое обещание.
– Десять раз говорят ослу, а человеку и раза достаточно!
Только в эти минуты Лаократия снова становилась Эленицей, и ее товарищи вдруг замечали, что перед ними девушка. А потом они снова забывали об этом. Все, кроме Фигаро. Фигаро уже год; как был влюблен в Лаократию. «Смотрите, что я заметил! – рассказывал партизанам Фокос. – Фигаро говорит «да», когда думает, что Лаократия тоже скажет «да». А она наперекор ему кричит «нет». – «Ну и что из этого?» – спрашивали ребята. «А то, что она тоже его любит, – отвечал Фокос. – И потом – почему бы ей не полюбить его? Чем плох парень? Души в ней не чает! А когда женщину обожают, она ни за что не устоит! Перед всем может устоять, а перед обожанием – никогда…» – «Ну ладно тебе! Хватит!» – прерывали разговор ребята. Они не позволяли Фокосу долго разглагольствовать о женщинах.
Старик был прав, Фигаро обожал Лаократию. Он следовал за ней всюду, молчаливый, внимательный, готовый помочь, защитить. Вот и теперь Космаса забавляло выражение крайнего беспокойства, которое появлялось на лице Фигаро каждый раз, когда Лаократия забегала вперед и скрывалась за деревьями.
– Стой! Не беги так быстро!
Чем больше он волновался, тем быстрее катилась по склону Лаократия.
– Хоть бы ты, что ли, ее остановил, – обернулся Фигаро к Космасу.
Они пробирались среди высоких елей. Вдруг Лаократия упала на землю и быстро поползла к большому камню. Космас дал знак, и партизаны тоже легли, прячась за стволы деревьев. Космас подполз к Лаократии.
– Там, в овраге, кто-то есть, – прошептала Лаократия. – Увидел меня и спрятался…
В овраге, поросшем густым кустарником, послышались треск сучьев и шум осыпавшихся под ногами человека камней. Мужчина в черном пальто вскочил и бросился наутек.
– Стой! – тихо окликнул его Космас. – Иди сюда! Человек оглянулся и замер под дулом направленного на него револьвера. Теперь Космас разглядел его. Это был совсем молодой парень. Бледный от страха, он медленно шагнул в их сторону.
– Партизаны! – вдруг закричал он что есть мочи. Лицо его ожило и засияло от радости и облегчения. – Вас-то мы и разыскиваем!
Из оврага и снизу, из леса, показались люди, они махали руками и кричали. Это были добровольцы из соседних деревень – с охотничьими ружьями и длинными ножами в деревянных ножнах. Высокие, широкоплечие деревенские парни, стройные, как сосны.
– Сколько вас? – спросил Космас.
– Двадцать два человека.
– А те, что в Криакуро, ваши?
– Нет. Но они тоже ищут ваш полк. Это эпониты{[80]80
Члены молодежной организации Сопротивления – ЭПОН.
[Закрыть]} из Астипалеи.
– Какой полк? – не понял Космас.
Крестьяне из окрестных деревень не верили, что вся дивизия отступила. Ходили слухи, что на Астрасе остался партизанский полк. Впрочем, это были не просто слухи. Один из добровольцев, гимназист из Астипалеи, захватил с собой несколько номеров афинской газеты «Акрополь». Газета писала, что карательные экспедиции против партизан ведутся успешно. Целые области совершенно обезврежены, и «благонамеренные крестьяне вернулись к мирному труду». Дальше Космас вычитал и про их края: «Область Астипалеи уже свободна, за исключением отдаленной горы Астрас, где еще прячется разбойничий полк во главе с бандитом Керавносом. В ближайшее время эта шайка тоже будет истреблена».
Космас сказал новобранцам всю правду. Положение у партизан трудное. Никакого полка нет, нет ни оружия, ни продовольствия. Отчаиваться, конечно, не надо…
Молодежь и не думала отчаиваться.
– Мы не прятаться сюда пришли! Мы хотим воевать. А оружие мы отберем у немцев и цольясов.
– Вот видишь, – шепнул Космас на ухо подоспевшему Керавносу, – ляжешь спать взводным, а проснешься полковником!
– А я за этим не гонюсь! – добродушно улыбнулся Керавнос. – С меня хватит и взвода.
IIIСкудное продовольствие кончилось. Съели черную фасоль – ее варили в пещере по ночам, – съели черствую, твердую, как камень, боботу, Сгрызли связку лука.
Кабы не головка лука,
Не житье было б, а мука! —
напевал Фокос, раздавая луковицы. Вдобавок к микроскопическим порциям он щедро сыпал прибаутками, И бойцы смеялись и над Фокосом, и над своим голодным пайком. Мешок Фокоса казался бездонным. Однажды вечером он, как волшебник, выудил из него банку мясных консервов – чудо в их убогом рационе. Фокос открыл банку ножом, разделил мясо на равные порции и раздал бойцам.
– Наелся, Фантакас?
– Опять ты смеешься!
– Нет, вы только посмотрите на него! Снова не наелся! Верно говорят: неблагодарный человек, как море, ненасытен!
В последнюю очередь Фокос извлек из мешка пакет с кукурузной мукой. Партизаны растопили снег и сварили кашу. Каждому досталось по нескольку ложек. Фокос выскреб котелок и лег, напевая:
Ни сыру, ни колбаски нет,
Съешь свою фигу на обед.
В мешке ничего больше не осталось, но Фантакас не хотел этому верить:
– Ну да! Не может быть!
Фокос с готовностью приподнялся.
– А чего бы тебе хотелось, Фантакас?
– Ну, хоть бы каши, что ли…
– Хотеть, конечно, хорошо, а иметь еще лучше, – улыбнулся Фокос. – Поищи сам.
Фантакас запустил руку в мешок.
– А ведь и вправду ничего нет!
– А ты пошарь, пошарь!
– Да я и так шарю! – Фантакас тряхнул в воздухе пустым мешком.
– Сам небось съел! – обвинил его Фокос.
– Да провалиться мне на этом месте! А что у тебя там было?
Фокос сел, скрестив ноги, и, раскачиваясь, пропел:
И булочка белая,
И дынька-то спелая,
И гусь, и творожок,
И пышный пирожок.
* * *
– А ну-ка, Космас, давай позовем Керавноса и пойдем потолкуем! – предложил Нестор.
Его на самом деле звали Нестором{[81]81
Персонаж гомеровского эпоса, пилосский царь. В литературную традицию Нестор вошел как тип умудренного опытом старца.
[Закрыть]}, но это имя настолько подходило ему, что казалось удачно выбранным псевдонимом. Комиссар был самым знающим и самым опытным партизаном в их группе. Но Космас обратил на него внимание только теперь, когда оба они попали во взвод Керавноса. Теперь же Космас узнал и трагическую историю семьи Нестора: отец его умер в ссылке в Фолегандро, старшего брата расстреляли в Афинах, младший погиб в Фессалии, при столкновении партизан с немцами.
И Нестор, и Космас считали, что отряд должен остаться на Астрасе, нужно устроить новобранцев и подождать следующего пополнения. Крестьяне верят, что в горах остались партизаны, и обязательно будут их разыскивать.
– Вначале мы строили другие планы, – говорил Нестор, – но раз основные силы немцев ушли, нам нет никакого смысла покидать Астрас.
Убедить Керавноса было непросто. Ему хотелось командовать маленьким отрядом бойцов, отобранных им самим, хотелось совершать внезапные налеты и молниеносные рейды. Отстаивая свою идею, он тоже приводил веские доказательства. И самое веское – голод.
– Ведь с голоду помрем! Чем мы накормим такую прорву людей?
– Что-нибудь найдем! – успокаивал его Нестор. – Я предлагаю сейчас же, не теряя времени, спуститься в деревню, а ночью можно послать две-три группы в долину.
С последним предложением Керавнос согласился и сказал, что одну из групп поведет сам. Но спускаться в только что обстрелянный Астрас он считал опасным.
– Другого выхода нет, – настаивал Нестор. – Наши новобранцы забыли, когда в последний раз ели.
– Тогда подожди, пока стемнеет! А то не ровен час приметят…
– Мы будем осторожны…
Через полчаса, когда солнце начало клониться к горизонту, Нестор собрался в путь. Он захватил с собой Фокоса.
– Может, обождешь еще немного? – посоветовал Космас.
– Нужно попасть в деревню засветло, пока там будет кто-нибудь из крестьян. Без их ведома я не хочу брать ни крошки…
– Я тоже пойду с вами!
– Вот чего не нужно, того не нужно. Лишний шанс, что нас заметят, да и нужды в этом никакой нет.
Керавнос тоже не согласился отпустить Космаса. Сам он собирался пойти к новичкам в Криакуро, а Космасу и Панурьясу поручил вести наблюдение за окрестностями. Нестор с Фокосом и Керавнос вышли почти одновременно. Керавнос сразу исчез в лесу, а Нестора и Фокоса партизаны видели еще долго. Они шли по голому склону на большом расстоянии друг от друга. Впереди шагал Нестор. Он первым скрылся за лесистым пригорком, на голой вершине которого стояла деревенская церквушка.
…По расчетам партизан они были уже в деревне, когда со стороны Хелидони ударили пушки. Они опять били по Астрасу. На этот раз бойцы знали, что под обстрелом находятся их товарищи, и, наверно, поэтому огонь казался им еще более ожесточенным, чем раньше.
Услышав стрельбу, с полдороги вернулся Керавнос. Он появился неожиданно, бледный, потрясенный, и безвольно опустился на камень. С Нестором они дружили с первых дней партизанской войны.
– Да, может, ничего не случилось, – подбадривал его Космас. – Им не в первый раз… Спрятались, наверно…
Керавнос не слушал. Он обхватил голову руками и проклинал себя за неосмотрительность:
– Я виноват! Я! Это я его отпустил!..
– Керавнос! – тронул его за плечо Панурьяс. – Давай я проберусь, посмотрю, как там…
Керавнос не разрешил. А когда стемнело, вся группа двинулась к деревне. По дороге они встретили Фокоса. Его одежда и борода были в крови.
– Погиб! Погиб на моих глазах! – еле выговорил Фокос. – По неразумию своему погиб…
Когда ударили пушки, Нестор и Фокос упали в канаву. Вдруг из дома напротив выскочила женщина. «Мы перед этим постучались к ней, но она не открыла, – рассказывал Фокос. – А теперь выбежала, мечется, как полоумная, и не знает, что делать. Комиссар кричит ей, к нам зовет, а она как обезумела, ничего не слышит. «Да брось ты ее, говорю, пусть побегает, коль раньше не открыла». А он не послушал, вскочил, побежал за ней, а тут как ударят – и обоих на месте…»
– Ты говоришь, по неразумию, – с раздражением сказал Космас. – Если хочешь знать, Нестор был разумнее нас всех, вместе взятых, но кроме разума у него было еще и доброе сердце…
Однако его слова не доходили до Фокоса. Он был подавлен и едва стоял на ногах.
– Чего уж теперь кричать, – проговорил он. – Из-за глупой старухи такой герой погиб… Пошли, ребята, в деревню… Там снарядом несколько овец убило. Нужно забрать, а то их сожрут собаки!
