Текст книги "Ночи и рассветы"

Автор книги: Мицос Александропулос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

IV

На большом камне у входа в казарму сидел и грелся на солнышке Керавнос. Он чистил револьвер.

– Привет афинянину! Куда ты запропастился? С самого утра о тебе спрашиваю: не видали, не слыхали? Начал уже опасаться, не зацепила ли тебя какая шальная пуля. Жаль, думаю, хороший револьвер пропадет.

– Когда же вы пришли? Ночью?

– Ночью. Вздремнули часок и снова уходим. Будь здоров!

– Куда?

– До шоссе…

– Я тоже с вами!

– Отпросишься – возьму.

– Отпрошусь! Когда выходим?

– Часа через два. Если только связной не задержит…

Связной Керавноса пропал еще с ночи. Ему поручили конвоировать пленных немцев, и, по всем расчетам, в деревню они должны были явиться к утру…

* * *

– Иди себе с богом, – благословил Космаса генерал. – Скажем Антони, что ты уехал, и приостановим на денек-другой эту говорильню. Вернешься – тогда все сразу и обсудим…

На пути в казарму Космас встретился с Уорреном. Уоррен был верхом на лошади. Космас плохо разбирался в лошадях, но этой лошадью нельзя было не залюбоваться. Темно-рыжая, с белой звездой на лбу и белыми чулочками над каждым копытом, с густой гривой и гладкой, холеной шерстью. Сытая, породистая, как и всадник. Странно, неуместно выглядели они на фоне дикого горного пейзажа и убогой деревушки, куда забросила их судьба. Гордо подняв голову, раздувая ноздри, лошадь нервно перебирала ногами – того и гляди сорвется со скалы и стремительной стрелой пронесется над равниной. Уоррен, напротив, был спокоен и приветлив, как юный дьякон.

– Учусь верховой езде, – весело сказал он Космасу. – Жаль, место не очень подходящее.

– Чуточку терпения! Скоро спустимся в долину.

– Непременно! Вы здесь новичок и, наверно, скучаете? – Уоррен хотел соскочить на землю, но лошадь поднялась на дыбы, и ему пришлось ухватиться за гриву.

– Скучаю? Конечно, нет! То есть не успел еще и, надеюсь, не успею. Постараюсь поскорее сбежать в часть. А там не до скуки.

– Да, там не заскучаешь… Зато в этой деревне… Заходите как-нибудь вечером. Поговорим, музыку послушаем. Заходите сегодня…

– Сегодня я иду с партизанами.

– Правда? – Уоррен натянул поводья. – Можно я пойду с вами? Я люблю приключения… Ваши партизаны замечательные парни… Мне очень хотелось бы пойти…

– А почему бы нет? Вот только разрешит ли Антони?

– Антони? – В голосе Уоррена послышалось удивление. – Разрешит! Когда мы выходим?

Космас не успел ему ответить. С другого конца деревни донеслись громкие крики. Оглушительно лая, туда устремились все собаки Астраса. По улицам бежали крестьяне и партизаны. Лошадь Уоррена рванулась и стремглав понеслась по склону.

Космас побежал следом. Сокращая путь, он перемахнул через несколько заборов. Окруженная толпой крестьян и партизан, в деревню входила странная процессия – трое раздетых донага немцев и связной Керавноса, тащивший на спине их одежду. Немцы ежились от холода и стыда. Их лица посинели, на теле проступали большие фиолетовые пятна.

Крестьянки, ругая связного, разбегались по домам. На улице появился рассерженный Керавнос.

– Поскорее уведите их в дом! Если генерал увидит…

Как ни старался Керавнос скрыть это происшествие, генерал дознался. Он отчитал Керавноса за то, что пленных конвоировал только один партизан, и приказал немедленно вызвать виновника. Перед изумленным генералом предстал подросток лет пятнадцати.

– Как тебя зовут? – смягчаясь, спросил генерал.

– Гермес…

– Ты что же это, Гермес, натворил? Издеваться над пленными нехорошо, нечестно. Разве это подходящая мера наказания?

– А я и не думал их наказывать, – оправдывался Гермес. – Я раздел их, чтоб не сбежали! Их трое, а я один! Вот я и велел им раздеться. Без порток не убегут!

V

За околицей их догнал Уоррен с «томпсоном» и солидным запасом патронов. Он сиял, как юнец, вырвавшийся из-под назойливой опеки.

Солнце спряталось за скалами. Сумерки слетали тихо и незаметно. Распростершуюся внизу долину постепенно заполняла ночь. Оттуда поднимались прохлада и туман. Вот уже заволокло реку, и только местами ещё поблескивают стеклянные глаза воды.

– Как мне наскучили эти унылые скалы! – вдруг признался Уоррен.

Он взглянул на Космаса и улыбнулся.

– Греки очень обидчивый народ. Стоит сказать что-нибудь дурное о вашей стране, как вы уже оскорблены в лучших чувствах. У всех народов есть своя гордость. Но у средиземноморцев это уже болезнь. Может быть, поэтому вы особенно симпатичны. Так вот, я не хочу тебя обидеть…

– Я не из обидчивых. Так что не ломай голову над выражениями, говори напрямик. Не такая уж беда, если наши горы пришлись тебе не по вкусу…

– Не могу сказать, что не по вкусу. Если бы я приехал в Грецию в мирное время, то не отказался бы провести несколько дней в горах. Несколько дней, а не лет. А я здесь уже два года.

Космас посмотрел на Уоррена. Неужели этот щеголеватый, подтянутый англичанин уже два года скитается по горам?

– У вас есть очень красивые места, – продолжал Уоррен, – скажем, на островах Эгейского моря, я побывал и там. Но какая повсюду бедность! И в больших городах то же. Я не так-то уж много путешествовал, но теперь, во время войны, был в Египте, Сирии, Турции, И там, как и у вас, страшная отсталость.

– Ты приехал к нам в трудное время. Мало стран так пострадало от войны и оккупации, как Греция.

– Это правда. Но ведь нищета здесь не временное бедствие, а давнее, постоянное зло. Возьмем деревни, те, что не пострадали от войны. Полуразвалившиеся хибары, огромные семьи… Едят травы! Ну, посуди сам – далеко ли они ушли от наших предков? Не станешь же ты говорить, что все это из-за войны?

– Ты забываешь, Уоррен, что грекам никогда не давали распорядиться своей судьбой по-своему…

– Знаю. Англия сыграла в вашей судьбе не лучшую роль… Но можно ли по сей день мириться с такой жизнью? Тот, кто склоняется перед несправедливостью и не пытается постоять за себя, лучшего и не заслуживает! Я могу его пожалеть, но я же буду его презирать!

Такой проповеди Космас не ожидал. Никогда бы он не подумал, что сдержанный и уравновешенный англичанин способен на такие резкие суждения… Закончить разговор им помешали.

Спуск был крутой и опасный, тьма сгущалась, и Керавнос то и дело окликал их – боялся, что они оторвутся от группы. Потом, когда опасность миновала, речь зашла о другом. Уоррен говорил, что война скоро кончится и он вернется к своей юриспруденции.

Из его слов Космас заключил, что в английской миссии он занимает довольно независимое положение. Ничего более определенного Уоррен не сказал. Внутренние дела миссии хранились в тайне, и он был явно не расположен затрагивать эту тему. Однако ни для кого в дивизии не составляло секрета, что английская миссия, по существу, находится в ведении контрразведки. Космас слышал, что существует некая «служба 133», тесно сотрудничающая с Интеллидженс сервис. Говорили, что большинство англичан, прикомандированных к партизанским частям, – агенты этой службы. Говорили, что есть еще одна служба – ISLD, штаб которой расквартирован в Палестине. Эта служба имела своих агентов в Греции, они контролировали работу английских миссий. У Космаса не было никакого желания копаться в этих загадочных вопросах, да и Уоррен при одном упоминании о них стал замкнутым и немногословным.

* * *

Наступила ночь. Они с трудом различали спину впереди идущего. Под ногами хрустел снег. Космас поднял глаза и только сейчас заметил, что небо усеяно мелкими частыми звездочками. За густой мглой он угадывал массивные громады незнакомых гор, внизу клокотал поток.

Керавнос приостановился, подождал, пока они поравняются.

– Как дела? Не выдохся еще англичанин?

Уоррен был бодр и полон сил.

– Пусть он запишет меня в свой взвод! Нужны ему добровольцы?

– Отчего не записать? Запишу! Но здесь его не будут кормить котлетками, пусть подтянет ремешок! Голод не тетка!

– Ничего, привыкну! – смеялся Уоррен.

Реку перешли вброд. Река была широкая, дно в мелкой гальке. Потом полезли в гору. Подъем оказался глинистым, ноги вязли в грязи. В голове цепочки о чем-то оживленно спорили, Космасу даже показалось, что ссорились.

– Нет, не ссорятся, – сказал Керавнос. – Фокоса, наверно, дразнят.

Фокос был самым старшим во взводе Керавноса и среди молодежи казался совсем стариком. Однако держался он бойко и за словом в карман не лез.

– Зелены вы еще, – доносился его хрипловатый голос. – Разве можно одних мальчишек посылать? Поэтому меня к вам и приставили… Старая гвардия – это вам не шутка!

– Что за человек этот Фокос? – спросил Керавноса Космас.

– Морской волк из Пирея! Болтун, каких свет не видывал!

Трудный подъем остался позади. Керавнос объявил Привал. Уоррен угощал сигаретами.

– Мерси! – поблагодарил Фокос. Он посмотрел на марку, понюхал табак и остался доволен. – Дамская! Чего только не напоминает мне этот аромат! Помню, первый раз попробовал я дамскую сигарету в Лондоне в двадцать четвертом…

– А ты много, наверно, поездил, товарищ Фокос? – спросил Космас.

Старик улыбнулся, задумчиво и грустно. Его маленькие хитрые глазки еще глубже ушли под тяжелые рыжеватые брови.

– На море родился, на море вырос, на море жизнь свою прожил. Поскитался на своем веку. Если надумаешь объехать те моря, что я избороздил, всю жизнь проездишь, помрешь, а до конца не доберешься.

Черноволосый и смуглый, с дубленной ветрами и морем кожей, он чем-то напоминал Космасу выброшенный на сушу старый, рассохшийся баркас.

Привал был коротким. Керавнос торопился. К рассвету он рассчитывал добраться до места. Территория, контролируемая партизанами, осталась позади, и группа двигалась в полной тишине, соблюдая все меры предосторожности. Так, без единой передышки, они шагали всю ночь, пока не вышли к заброшенной лесной сторожке. Здесь им предстояло переждать день.

– Костер не разжигать, из сторожки не выходить, говорить шепотом, – приказал Керавнос. – Единственный наш козырь – внезапность. Если нас заметят, дело проиграно. Ударим ровно в полночь. Вон там, за холмом, шоссе. Возле моста жандармский пост. Пост нужно снять, мост взорвать, а дорогу заминировать. За полчаса управимся. Если не управимся, замешкаемся – пиши пропало.

* * *

Атака на мост произошла ровно в полночь. Захваченные врасплох, жандармы сопротивлялись слабо. Сначала они отстреливались, но потом оставили пост и бежали. Несколько человек сдались в плен. Космас и Уоррен спустились к мосту вместе с саперами. В мешках они несли взрывчатку и мины.

– Давайте помогу, – с готовностью предложил Уоррен. – Я в этом неплохо разбираюсь.

Саперы отказались наотрез. Они сложили свой опасный груз возле развороченного партизанскими гранатами домика жандармов. Посторонним велели отойти. Командир саперов Пелопидас ловко и проворно, совсем как фокусник, вынимал мины из мешка, вставлял головки, подводил шнур. Под опорами моста уже рыли гнезда. Несколько саперов пошли минировать дорогу.

– Запаздываем, – нервничал Керавнос. – Как бы нас день не застал!

Холодный ветер пронизывал насквозь. Здесь, в низине, и воздух был какой-то особенно промозглый. Керавнос и Космас присели у стены жандармского домика. Керавнос достал трофейную пачку сигарет.

Вдруг с высотки, где дежурили наблюдатели, раздалась отрывистая пулеметная очередь. По этому звуку партизаны узнали свой пулемет. Полчаса назад туда, в сторожку, увели под конвоем пленных жандармов.

– Пытались, наверно, удрать! – сказал Керавнос. – Раз наши больше не стреляют, значит, не упустили.

Занимался рассвет. За низкими серыми облаками начали вырисовываться горы. Когда наконец потный от напряжения Пелопидас доложил, что все готово, прибежал один из сторожевых. Партизанский патруль заметил на дороге автобус.

– Если немецкий, – обрадовался Пелопадис, – подорвем вместе с мостом!

Автобус был рейсовый, маленький и дряхлый. Партизаны остановили его задолго до того, как он приблизился к заминированному участку. Керавнос побежал выяснять, куда и зачем направлялись пассажиры.

Время шло. Керавнос не возвращался. Космас не утерпел и побежал следом. Еще издали он увидел удаляющийся автобус. Большая часть пассажиров толпилась возле дороги.

– А этих почему задержали? – спросил Космас Керавноса.

– Странные какие-то типы, подозрительные! На всякий случай заберем их с собой…

Пассажиры протестовали. В неясном утреннем свете их растерянные, испуганные лица казались особенно бледными.

– Зачем они нам? Пусть себе идут с богом…

– Они не с богом, а с чертом заодно! Везут с собой целый арсенал. Шофер сказал, что они всю дорогу честили ЭЛАС, а когда немцы устроили проверку, у них оказались спецпропуска. Нет, отпускать их нельзя, нужно разобраться.

– Куда они ехали?

– Врут, да не очень складно. Говорят, что ехали торговать. Не придумали ничего поумнее… Их тут целая шайка.

Пелопидас крикнул, чтоб они сошли с дороги и легли на землю. Едва они бросились навзничь, ухнул сильный взрыв. Яркая вспышка на мгновение ослепила Космаса. Не успел он оправиться от первого взрыва, как грянул второй, еще сильнее. Прижимаясь к сырому, грязному снегу, Космас прямо над головой услышал автоматную очередь. После оглушительных взрывов она прозвучала слабо и неприметно – так в мирной тишине дома слышен стук швейной машинки. Космас поднял голову – в полутора метрах от него на коленях стоял Гермес. Из дула его автомата струился белый дымок. В нескольких шагах, слева, будто под порывами ветра, колебалась какая-то тень. Она качнулась еще раз и бесшумно повалилась на снег. Разъяренный Керавнос вскочил и направил автомат на распростертых на земле людей.

– Говорите правду, а не то застрелю! Кто вы такие, куда ехали?

– Мы все скажем… Мы едем из Афин в части ЭДЕС.

– Кто он? – спросил Керавнос, указывая на убитого.

Имя, которое они услышали, заставило Космаса содрогнуться. Это был знаменитый террорист, младший из братьев Калогерасов.

– Снимите с них ремни, – приказал Керавнос. – Свяжите по трое.

* * *

Наверху, в сторожке, их ожидала еще одна новость. Часа два назад сюда забрел немецкий солдат. Его-то и застрелили из пулемета. Партизаны были расстроены.

– Он шел сдаваться… Жандармы потом рассказали…

Жандармы рассказали, что немец пришел на их пост вечером. Они догадались, чего он ищет в горах, и утром собирались заявить в немецкую часть…

Фокос вытащил бумаги убитого. Они были пробиты пулями и залиты кровью. Письма, фотографии, солдатское удостоверение. От фотографий остались клочья. За пятнами крови виднелись улыбающиеся лица. Уоррен разглядывал удостоверение.

Фамилия – Вагнер, 22 года, электрик из Лейпцига. На фронте с самого начала войны. Был во Франции, Югославии, России.

– Многих, наверно, убил, – сказал Уоррен. – Вот и на него нашлась пуля…

– Но он хотел сдаться.

– Мог бы это сделать и раньше!

– Где он? – спросил у партизан Космас. – Нужно его похоронить.

Немец лежал в кустах, там, где его остановила пулеметная очередь. Тут его и похоронили, накрыли ветвями, засыпали землей и снегом.

Далеко внизу виднелись серая лента шоссе и взорванный мост. Там лежал еще один убитый, но никому не пришло в голову, что нужно похоронить и его.

VI

На Астрас для встречи с англичанами приехал майор Андреас Вардис. В первую минуту Космас не узнал его – теперь Вардис носил мундир и отрастил бородку. Но все-таки это был он, тот самый офицер, которого Космас видел в афинской тюрьме. Космас напомнил ему вечер в переполненной камере и допрос итальянца. Вардис искренне обрадовался их новой встрече.

– Так, стало быть, мы с тобой старые знакомые. – И он сердечно похлопал Космаса по плечу. – Переходи в мой батальон, нечего тебе околачиваться по штабам.

– Я и сам хочу удрать! Думаю, что скоро вырвусь!

– Правильно! И прямо ко мне! К англичанам они пошли вместе.

– Я жду вас, майор, – радостно приветствовал его Квейль. – Один я отсюда не уеду…

Вардис сдержанно улыбнулся.

– Надеюсь, вы не думаете всерьез, что я служу в ЭЛАС по принуждению? Я весьма благодарен союзному командованию за интерес, проявленный к моей персоне, но возвращаться в ЭДЕС я не намерен.

– А что будет, если и другие офицеры последуют вашему примеру?

– Это будет единственно правильное для них решение! Только ЭЛАС ведет настоящую войну с немцами, а если укрепить ЭЛАС опытными офицерами, борьба будет еще успешнее. Разве не для этого все мы поднялись в горы?

– Конечно, конечно, – согласился Квейль. – Но неужели вы не видите опасности в усилении влияния ЭЛАС?

– Пока что я вижу опасность в разобщении партизанских сил.

Антони взял сторону Вардиса:

– Я присоединяюсь к вашему мнению, ЭЛАС нужно укрепить кадровыми офицерами…

– Мы еще к этому вернемся, – не уступал Квейль. – Не согласились бы вы заехать к нам в штаб?

– Я в вашем распоряжении. Но мне нужно будет договориться с командованием дивизии.

Когда они вышли от англичан, было уже темно. Космас пригласил Вардиса к себе.

– Надо ехать, – отказался Вардис. – В батальоне ждут. А как тебе понравился Квейль? Въедливый и настырный, словно вошь. Об ЭЛАС даже слышать не желает. Вот Антони вроде другого покроя. Сразу не разберешь – то ли просто разумный человек, то ли хитрый дипломат?

* * *

Через несколько дней Спирос вызвал Космаса в штаб и вручил ему папку с показаниями задержанных пассажиров:

– Посмотри – найдешь своих знакомых.

Космас развязал папку и как будто открыл дверцу в кладовую воспоминаний. Чуть ли не каждая бумага так или иначе затрагивала его прошлое. Многие из задержанных служили в застенке, где его истязали. Многие состояли в организации «Крестовый поход нации» – устраивали облавы на эамовцев, терроризировали университет и институты. Среди руководителей организации задержанные называли Аргириса Калогераса и Зойопулоса.

– Да, послужной список у них немалый, – сказал Спирос. – Смотри, пожалуйста, до чего же разные люди, разные судьбы! Антикоммунизм собрал их с бору да с сосенки и поставил всех на одну доску – мошенников и бродяг, уголовных преступников и аристократов… На один уровень, как в сообщающихся сосудах…

Задержанные рассказали, кто и как переправил их в горы. В Афинах проводилась кампания набора национально мыслящих патриотов в армию ЭДЕС. Эти подкрепления должны были усилить в ЭДЕС враждебные настроения к ЭЛАС и пресечь всякие попытки мирных соглашений между двумя армиями. «Национально мыслящие патриоты» выезжали из Афин, снабженные немецкими пропусками. С предыдущей группой, проследовавшей по тому же маршруту, в подразделения ЭДЕС направился Сарантос. Эту часть показаний Космас прочитал полностью. Человек, который упоминал о Сарантосе, участвовал в разгроме подпольной типографии. Он рассказывал, как выследили и схватили Сарантоса, как он выдал подпольщиков, как полиция засела в типографии и арестовала Космаса, как пытали Космаса в тюрьме и как он оттуда бежал. Из этих показаний Космас узнал и кое-что новое: на другой день после его побега Анастасис жестоко избил старика Манолакиса, и тот умер в тюремном подвале. Ненамного пережил его и Анастасис: несколько дней спустя его убили в схватке с эамовцами в Перистери.

Космас закрыл папку, но отрешиться от тревожных воспоминаний уже не мог. Как и тогда, в Афинах, появление Сарантоса показалось ему предвестием беды. Стоило этому человеку переступить порог типографии, и вслед за ним туда проникло предчувствие опасности, подстерегавшей их на каждом шагу. Тогда дурные предчувствия не замедлили оправдаться. Теперь же… Теперь зло казалось далеким и безопасным, но на сердце было по-прежнему сумрачно и неуютно. Сердце болело за Янну. Ей снова пришлось уйти в подполье, где каждый шаг сопряжен с риском, где ни днем, ни ночью она не будет знать ни отдыха, ни покоя.

– Когда ты ждешь Янну?

– Ты лучше не думай об этом, – посоветовал Спирос. – Никто не знает, как там у них пойдут дела. Не мучь себя понапрасну и не вешай носа. Я по своему опыту знаю, что беда чаще всего приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Ты, скажем, ловишь ее у окна, а она уже вломилась в дверь.

* * *

В дверь постучали, и вошел хмурый, как туча, Квейль.

– Мы получили телеграмму из Центра. Группа греческих патриотов, направлявшихся в подразделение ЭДЕС, захвачена в плен бойцами вашей дивизии и содержится под арестом.

«Значит, Уоррен промолчал, – подумал Космас. – Они до сих пор ничего не знали».

– Переведи ему несколько показаний! – попросил Спирос.

Англичанин выслушал Космаса и явно расстроился.

– Не может быть, чтобы все они были преступниками! Как вы собираетесь с ними поступить?

– Отдадим их под суд, – ответил Спирос. – Вы можете встретиться с ними, они тут у нас недалеко…

– Да, мы к этому еще вернемся…

Эту фразу Квейль произнес почти механически. Он прибегал к ней всегда, когда беседа не давала ему желательных результатов. Но на сей раз и Спирос сказал, что к этому разговору непременно нужно будет вернуться. Что предпримет командование ЭДЕС? Устроит ли оно суд над теми преступниками, которые приехали с предыдущей группой и теперь находятся в рядах их армия? Им тоже предъявлены тяжелые обвинения…

Квейль ушел, обещав выяснить этот вопрос.

– Здорово мы огорчили сегодня Квейля, – засмеялся Космас. – Чего-чего, но этого я от него не ожидал. Заступаться за своих же врагов!

– Не забывай о законе сообщающихся сосудов.