Текст книги "Ночи и рассветы"

Автор книги: Мицос Александропулос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 39 страниц)

XVII

На следующее свидание Тенис опять не пришел. А меж тем эти дни были для Космаса очень тяжелыми.

Исидор распорядился, чтобы Мари замещала его в магазине. И она каждый день приходила туда. Сначала все избегали Анастасиса, и он, ощущая общее недоброжелательство, сделался кротким и лез из кожи, чтобы угодить Мари. Он понимал, что Мари в любой момент может выгнать его из магазина, и чувствовал себя как на раскаленных угольях. Отводил душу он по-прежнему на Манолакисе: ни на минуту не оставлял старика в покое, без устали подгонял и шпынял его.

Но время шло, и Анастасис понемногу оправился. Мари должна была раз в два дня навещать Исидора, и тогда Анастасис заменял хозяйку. Исидор боялся окончательно порвать с ним, он знал – Анастасис пойдет на все, чтобы его уничтожить. И, чтобы подольститься к Анастасису, Исидор попросил Мари увеличить проценты, которые Анастасис получал с доходов магазина. Анастасис сделал великодушный жест и отказался. А между тем исподволь стал уговаривать Мари перестроить торговлю и перейти с изюма на масло и нефтепродукты. Это был очень хитрый план. Сам Анастасис хорошо понимал в этих товарах, а Исидор так же, как и остальные работники магазина, в масле ничего не смыслил. Рассчитывал Анастасис и на помощь своих шуринов – Калогерасов: один из них промышлял нефтью. А если бы в магазин втерлись Калогерасы, никакая сила уже не выгнала бы их оттуда.

Мари не знала, что ей предпринять. В магазине начали появляться бочки с маслом. Анастасис распределил обязанности: изюмом ведает Мари, маслом – Анастасис. Он был уверен, что через несколько дней Мари сдастся.

Первым из работников магазина оказался под угрозой увольнения Манолакис. В магазине появился Мемос – отставной жандарм. Анастасис прочил его в преемники Манолакиса.

Манолакис почуял опасность. Сначала он надеялся, что Анастасис будет разоблачен. Поэтому он не слушался его, открыто выказывал ему свою ненависть и как-то раз даже обозвал иудой. Но, убедившись в том, что Анастасис постепенно захватывает бразды правления в свои руки, Манолакис изменил тактику. Он начал шептаться с ним по углам, наушничать, передавать все, что происходит в магазине.

Однако замыслы Анастасиса не осуществились. События одного дня перевернули все вверх дном.

Однажды утром в магазин, задыхаясь, ворвался грузчик Андреас. В руках у него была газета.

– Эй, вы! – крикнул Андреас. – Читали?

Анастасис, переливавший вместе с Мемосом масло из ведра в бак, отбросил воронку и накинулся на Андреаса:

– Пошел, пошел отсюда! Сколько раз я тебя предупреждал – не таскай к нам газеты!

– Убери лапы! – крикнул Андреас. – Любуйся на дело рук своих, иуда! Исидора расстреляли!

– Как? Что?..

Космас схватил газету. На первой странице крупными буквами было напечатано:

«РАССТРЕЛ КОММУНИСТОВ

Сообщение

Вчера около Пиргоса коммунистическая банда предприняла вылазку и убила немецкого сержанта и греческого жандарма. Несколько немецких солдат и греческих жандармов ранено. В ответ на это злодеяние сегодня расстреляны двадцать пять коммунистов…»

Имена расстрелянных были напечатаны крупным шрифтом в два столбца. Пятым стояло имя Исидора.

Когда Космас произнес его фамилию, послышался сдавленный крик: Мари, прихода которой никто не заметил, в обмороке свалилась на весы. Космас брызнул в лицо Мари водой. Анастасис пожелтел, как воск. Перед магазином собрался народ.

Мари открыла глаза. Она обвела взглядом магазин, увидела людей, залилась слезами и запричитала. Женщины принялись ее утешать. Внезапно слезы и причитания стихли. Маленькие глазки Мари снова обшарили магазин – это был взгляд зверя, ищущего свою жертву. Опершись о стол, Анастасис следил за Мари глазами, полными ужаса. Мари подскочила и, как кошка, вцепилась в него. Она схватила Анастасиса за волосы и в ярости стала кусать и царапать его. Сначала Анастасис даже не пытался сопротивляться, так он был ошеломлен. Но потом схватил Мари за плечи и попытался оторвать ее от себя. Мемос поспешил ему на выручку.

– Да она с ума сошла! – кричал Анастасис. – Вы что, не видите? Она обезумела!

Но справиться с Мари было не так-то легко. В драку вмешались женщины. Они оттолкнули Мемоса и бросили его на ведра. Наконец Анастасису удалось освободиться. Он отшвырнул Мари прямо на руки Космаса. Она пыталась снова броситься на Анастасиса, но ее схватили под руки и повели к выходу.

– Люди добрые! – кричала Мари. – Чего вы смотрите на убийцу?

– Она спятила! – взвыл Анастасис. – Она рехнулась!

Он затравленно огляделся.

– За что она меня? Что я ей сделал?

Его глаза остановились на Космасе.

– Космас, ты все знаешь, скажи им.

Космас смотрел на него с отвращением.

– Подлый доносчик!

– Не верьте ему! – завопил Анастасис. – Пусть скажет Манолакис. Говори, Манолакис!

Но Манолакис забился в угол.

– Скажи, Манолакис, ведь он читал тебе прокламации?.. – вопил Анастасис. – Говори же, что ты молчишь!

– Этим ты и погубил Исидора! – крикнул Космас.

– Я тебе это попомню, Космас! – Анастасис задыхался от ярости. – Меня не боишься – вспомни про Калогерасов!

Тут Мемос схватил гирю и бросился на Космаса. Но Андреас перехватил его и с размаху ударил кулаком по лицу. Гиря покатилась по полу. Мемос свалился на мешки. В магазин входили все новые и новые люди. Космас видел, как Анастасиса прижали к стене и как Андреас, сидя верхом на Мемосе, колотил его кулаками.

С улицы крикнули: «Немцы!» Начался переполох. Кто-то дернул Космаса за рукав и шепнул на ухо:

– Беги!

* * *

До самого вечера Космас так и не решился приблизиться к своему дому. После обеда он зашел к Феодосису и узнал от него последние новости.

В полдень на Анастасиса, направлявшегося домой, напали двое из ОПЛА{[49]49
  ОПЛА – боевые дружины ЭАМ.


[Закрыть]} и стреляли в него. Одна пуля попала в спину, другая скользнула по голове. Шурины Анастасиса Калогерасы в отместку решили зарезать Мари. Как только они узнали, что Анастасиса ранили, они сразу отправились в дом Исидора. Мари собиралась идти в тюрьму за телом. Калогерасы зарезали ее на лестнице. Соседка, которая была с нею, бросилась бежать. Ей выстрелили в спину.

Космас понял, что должен действовать.

Ночью он тайком пробрался в свою комнату и забрал вещи, он решил снова поселиться у Андрикоса.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

…Здесь, в этом городе, меня священное волнение коснулось.

Kостис Паламас

I

Совсем уже потеряв надежду на встречу с Тенисом, Космас все же каждый день заглядывал в кафе на улице Академии. Хозяин кафе, усатый коротышка, приметил Космаса и, едва тот входил, бежал к нему с подносом в руке. Однажды, подав кофе, хозяин попробовал завязать разговор. Для начала он пожаловался на ревматизм, потом перешел на климат и наконец спросил, здоровый ли климат в тех местах, откуда приехал Космас. Космас разгадал его маневр и ответил, что для здорового человека любой климат хорош.

– Верно! – согласился хозяин. – Но все-таки есть места… – И, отбросив иносказания, пошел напрямик: – А откуда ты, парень?

– Из Илии.

– Я так и думал. Земляк! И давно приехал?

– Около года.

– Торговые дела, надо полагать?

– Ну что ты!

– Значит, какие-нибудь неприятности?

Хозяин вздохнул. Он нагнулся и опустил поднос на пол так проворно, будто у него и не было ревматизма. Потом вытащил портсигар, протянул Космасу, дал прикурить и снова глубоко вздохнул.

– Если не торговля, значит, какие-нибудь неприятности. Все мои земляки, что приезжают сюда, или торговцы, или беглецы. Угадал?

На что получил тот же ответ:

– Ну что ты!

– А скажи мне, – попросил хозяин, присаживаясь на стул, – скажи, где ты жил в Илии?

– А ты хорошо знаешь Илию?

– Как свои пять пальцев.

– Тогда ты должен знать и Кипариси.

– Что?

– Кипариси!

– Что за Кипариси?

– Да деревня.

– Как же, проезжал!

– А какое Кипариси ты знаешь – Верхнее или Нижнее?

Хозяин задумался. Он теребил ус, барабанил пальцами по столу и наконец сказал:

– Не помню, землячок. А сам-то ты из какого?

– Погоди, я тебе напомню! – остановил его Космас. – Ты говоришь, проезжал. А на чем ты проезжал? На поезде или на машине?

Хозяин забеспокоился. Он поднял поднос с пола, поставил его на стол и снова покрутил ус. Вдруг его осенило.

– Вспомнил, вспомнил! Я пешком проходил!

– Через большой мост?

– Вот-вот!

– Там, где много кипарисов?

– Точно.

– Ну, значит, ты проходил через Нижнее, – сказал Космас.

– Да, да! Вот именно!

– А я из Верхнего.

Хозяин засмеялся. Он взял поднос и встал.

– Ну и ловкач!

* * *

Однажды вечером в кафе к столику Космаса подошел мужчина с тавлеями в руках. Лет под тридцать, в очках.

– Сыграем? – спросил он Космаса.

И, не дожидаясь ответа, сел и положил тавлеи на край стола.

– Я не играю в тавлеи, – сказал Космас.

Незнакомец приоткрыл доску, наклонился и тихо сказал:

– А Тенис говорил, что играешь.

Космас рассмеялся. Когда в кафе собирались посторонние, Тенис обычно брал с полки тавлеи, подходил к Космасу и предлагал сыграть.

Сосед расставил шашки и бросил кость.

– Между нами говоря, я тоже не умею играть в тавлеи. Давай просто двигать шашки.

Его звали Телемах, он сказал, что послан Тенисом, который сейчас в отлучке. Последние слова были произнесены тоном, дававшим повод к размышлениям.

– Что это значит? – спросил Космас.

– Это значит, товарищ Космас, что Тенис был прав: ты плохой конспиратор, – резко сказал Телемах.

Он знал и об истории с англичанином, и о последних событиях в магазине Исидора.

– Имей в виду, Калогерасы занесли тебя в свои списки. Будь особенно осторожен. Теперь, когда их банду официально признали власти, тебе придется туго.

– Что значит «официально признали»?

– Из таких подлецов оккупационное правительство формирует батальоны асфалии{[50]50
  Асфалия – греческая охранка.


[Закрыть]}. Подчиняться они будут немцам, а использовать их будут в борьбе против партизанских отрядов и наших организаций. Кстати, оденут их как цольясов{[51]51
  Старинная форма, которую носили солдаты греческой армии вплоть до начала XX века и носят и поныне солдаты национальной гвардии.


[Закрыть]}.

– Не может быть!

– Почему не может быть? Ты думаешь, они посчитаются с национальными традициями? Они не считаются с целым народом! Долго ждать не придется, скоро ты увидишь их в Афинах во всем параде и с немецким маузером на боку.

– И все-таки я никак не могу представить себе эту мерзость…

– А чего тут представлять? – сказал Телемах. – Увидишь своими глазами. Они пойдут на это, у них нет другого выхода. Народ их ненавидит. И они не гнушаются никакими средствами.

Соседние столики были пусты, и они могли говорить свободно. Но Космас несколько раз перехватил взгляд хозяина.

– Этот хозяин, мне кажется, большой хитрец, – прервал Телемаха Космас, – Все время следит за нами.

– Не обращай внимания, – сказал Телемах. – Он действительно малость любопытен, но… человек хороший. – Потом улыбнулся и добавил: – Один у него недостаток… не довелось ему побывать в Верхнем Кипариси.

– Стало быть, вы испытывали меня?

– Нет, дело не в этом. Причина другая: наша организация понесла урон.

Космас не понял.

– Арестовали нескольких наших работников и в том числе Тениса.

– Тениса?

– Я хочу, чтобы ты знал об этом, когда будешь принимать решение, – серьезно продолжал Телемах. – Борьба чревата опасностями, она требует жертв. Врагов много, они безжалостны.

– Я это знаю, – сказал Космас. – Но решение мое твердо. Ни колебаний, ни сомнений у меня нет.

– Так, значит, «бури нас не пугают»? – пошутил Телемах.

– Буду откровенен. Не скрою, я тысячу раз предпочел бы родиться на несколько лет позже, в тот день, когда кончится война. Тогда, во всяком случае, можно было бы прожить жизнь как хочешь. Я с нетерпением ждал, когда окончу гимназию и поступлю в университет.

– Не думаешь ли ты, что война – моя стихия? – усмехнулся Телемах. – Если хочешь знать, то я по профессии учитель.

– Я тоже когда-то хотел стать учителем. Но потом мои планы изменились.

– А теперь тебе придется еще раз в корне изменить свои планы. Сейчас тебе, как и всем нам, придется стать солдатом.

– Социальной революции? – со смехом сказал Космас.

– Скажем проще: солдатом свободы.

Кафе опустело. Только за одним дальним столиком еще играли в преферанс.

Подошел хозяин с тряпкой в руке.

– Товарищ Георгис, – сказал Космасу Телемах, – и в самом деле твой земляк. И не только твой, но и мой, Я тоже из тех мест. И, как ты понимаешь, наша встреча не случайна. Организация поручает нам троим очень важную работу. В Афинах сейчас около миллиона людей из провинции. Каждая область должна иметь здесь свою организацию. Мы трое обязаны создать организацию пелопоннесцев.

– Не пелопоннесцев, а мораитов, – поправил Георгис.

– А какая разница? – засмеялся Телемах. Георгис объяснил:

– Был у меня один клиент, меховщик из Триполи. Если дела шли хорошо и его спрашивали, откуда он родом, он вытягивался в струнку и отвечал: «Пелопоннесец!» А если что-нибудь не клеилось, он приходил с опущенной головой и на вопрос: «Откуда, землячок?» – отвечал: «Из несчастного Морьяса»{[52]52
  Пелопоннес в народе называют Морьясом.


[Закрыть]}.

Все трое рассмеялись.

– Ну вот, – сказал Телемах, – наладим работу и тогда сможем говорить, что мы пелопоннесцы.

II

Работа наладилась. Космас целыми днями колесил по городу. Он заходил в магазины, конторы и жилые дома. Карманы у него были набиты подпольной литературой. Так он нарушал одну из двенадцати заповедей Тениса, которая гласила: «Не носи с собой того, что может тебя выдать». И хотя Космас вызубрил заповеди наизусть, применять их на практике ему не удавалось. Однажды он чуть за это не поплатился.

Это произошло в ресторане «Триполис», куда он явился, как всегда, нагруженный подпольными газетами, сводками и талонами взаимопомощи. Все служащие ресторана – повара, официанты и хозяева – были членами организации. Секретарем у них был официант из Димицаны по кличке Никитарас. Космас обычно заходил в ресторан по четвергам, после обеда. Никитарас подбегал к нему за заказом, прятал под передник газеты и талоны, уходил и потом возвращался с сытной фасоладой{[53]53
  Национальное блюдо из фасоли.


[Закрыть]} или макаронами с «подводным камнем» (так они называли спрятанный под ними кусок мяса). Около трех месяцев Космас и Никитарас работали слаженно, как часы.

В тот день Космас в обычное время сел за свой столик. Но не успел Никитарас подойти к нему, как ресторан окружили люди в штатском. Одни стали в дверях, другие с револьверами в руках вошли в зал. Полицейский в штатском остановился посредине зала и, не вынимая руки из карманов, попросил всех оставаться на своих местах и не волноваться.

Сразу же поднялась суматоха. Женщина с дочкой, сидевшая за соседним столиком, вскрикнула и едва не упала без чувств, увидев вооруженных людей.

– Прошу не волноваться, господа! – повторил полицейский. – Мы произведем обыск.

– Как это можно не волноваться! – возмутился лысый старичок с салфеткой, повязанной вокруг шеи. – Что за порядки теперь пошли – врываются в ресторан с револьверами в руках! Вы что, за разбойниками гоняетесь?

– Вот именно – за разбойниками! – ответил полицейский. – А вы, господин, не повышайте голос.

– А ты не указывай, что мне делать!

– Прекратите, или я арестую вас! – пригрозил полицейский и сделал знак продолжать обыск.

Полицейские рассыпались по залу. За столиком вместе с Космасом сидел смуглый мужчина лет тридцати с вытатуированными на руках якорями. Полицейский начал с него.

Между тем лысый старичок с салфеткой не успокоился. Угроза полицейского привела его в бешенство. Он нервно жестикулировал и все больше распалялся.

– Руки коротки арестовать меня! Впрочем, что удивительного, если все государство во власти хулиганов!

У полицейского лопнуло терпение.

– Арестуйте его! – приказал он своим подчиненным, Двое из них направились к столику старика.

– В каком ты чине? – кричал старик. – Ты не имеешь права арестовать меня! Я старше тебя по чину!

Полицейские отступили, а их начальник рассвирепел!

– Те, кому нужно, знают мой чин. Арестуйте его!

– Я генерал! И я тут приказываю…

Старик не успел закончить. В дверях произошло замешательство. Космас заметил, как один из полицейских упал, а какой-то парень в белой рубашке быстро проскочил в дверь.

– Убежал!

– За ним! Скорей!

Полицейские бросились к дверям. На улице послышались выстрелы. В ресторане снова поднялась суматоха, и, воспользовавшись этим, Никитарас подбежал к Космасу и взял у него бумаги. Но обыск не возобновился, опасность миновала.

Начальник все же вернулся в ресторан и в сопровождении двух полицейских подошел к старику.

– Я обязан препроводить вас в участок. Ваше имя?

– Генерал Кулакос. Я отказываюсь идти с тобой, пока ты не назовешь мне свой чин.

– А мне ваше согласие и не требуется! – И он схватил генерала за плечо.

В ресторан вошел полицейский с пачкой листовок в руках.

– Мы нашли их на улице, он обронил их на бегу. Начальник оставил генерала и взял листовки.

– Вот, читайте! – сказал он генералу. – По вашей вине от нас сбежал преступник!

Это были листовки, отпечатанные на гектографе, точь-в-точь такие, как у Космаса.

Генерал не торопясь вынул очки. Он прочитал листовку и отдал ее полицейскому.

– Кто знает, преступник это или патриот?

Полицейский снова протянул к нему руку.

– Не трогай меня! – сказал генерал, отстраняясь. – В эту руку мне угодил осколок итальянского снаряда.

Его увели. В последнюю минуту к генералу подскочил. Никитарас и снял с его шеи салфетку. Потом он пробежал мимо столика Космаса, размахивая подносом и выкрикивая заказ:

– Два раза фасоль!.. Макароны пустые!.. Последнее блюдо наверняка предназначалось для Космаса. Никитарас сказал «пустые», но Космас был уверен, что под горкой макарон повар положит «подводный камень» – солидный кусок мяса – и это мясо поможет ему продержаться до следующего четверга.

* * *

Бывал он и в более сложных переделках. Воскресным вечером Космас поднимался к Омонии. Немного не доходя до площади, он чуть не столкнулся лицом к лицу с Зойопулосом и двумя его спутниками. Космас стоял по одну сторону трамвайной линии, Зойопулос со спутниками – по другую. Трамвай уже приближался к остановке, когда Зойопулос увидел Космаса и показал на него своим друзьям. Подошедший трамвай разделил их, и Космас кинулся бежать. Добежав до перекрестка, он услышал топот, оглянулся и увидел, что все трое гонятся за ним.

– Стой! Будем стрелять! – закричал Зойопулос.

– Держите его!.. – вопили его друзья.

Прохожие в испуге бросились врассыпную. Зойопулос и его спутники открыли огонь, поднялась суматоха. Среди общего замешательства Космас шмыгнул в переулок на улице Патисион, толпа хлынула за ним, и, смешавшись с лавиной бегущих, он без особых приключений выбрался на улицу Стадиу.

* * *

Была у него и еще одна неожиданная встреча. В одном из книжных магазинов на площади Конституции он наткнулся на Аполлона. Космас попытался было скрыться, но Аполлон крепко схватил его за руку. Впрочем, вид у него был самый дружелюбный.

Они вышли из магазина и зашагали вдоль площади.

– Завидую тебе, – сказал Аполлон.

– Почему?

– Да потому, что ты нашел свой путь и можешь приносить пользу. Я узнал о тебе от Джери. Они из кожи вон лезут, как бы тебя изловить.

– А ты с ними?

– Как видишь, нет. Я тебе завидую.

– Не могу я тебя понять. Если ты мне завидуешь, то можешь идти со мной.

– Нет, не могу. Не могу сотрудничать с коммунистами, хотя понимаю, что без них борьба невозможна.

– Ну и что же?

– Не знаю. Я так привык ненавидеть их, что теперь не могу себя перебороть.

– А ты старался?

– Нет, не старался. Мне не нравится, что делают они. Так же, впрочем, как и то, что делают их противники.

– А что же делают их противники? Аполлон засмеялся.

– Говорят, что последовательно защищают интересы своего класса. Вооружились, получили немецкие пропуска и ходят в патруль. Мне говорили, что Зойопулос чуть тебя не убил.

– Да, он в меня стрелял. Но ты, Аполлон, так ни к кому и не присоединишься? Коммунистов ты ненавидишь, предателей осуждаешь, а сам будешь сидеть сложа руки?

– Знаешь, что я последнее время думаю? Вот возьму пистолет, выйду на улицу, перестреляю, сколько смогу, немцев, пока меня не схватят. Другого выхода я не вижу.

Потом спросил:

– Скажи откровенно: ты испугался, когда увидел меня в магазине?

– Испугался.

– Думал, что я тебя выдам?

– Да.

Аполлон огорчился:

– Скажи, Космас, неужели я похож на предателя?

– Я не говорил этого. Но…

– Не надо, не продолжай, я понимаю. И скажу тебе одно: ты молодец. Ты на сто голов выше меня. И я проникнусь к тебе еще большим уважением, если ты, сражаясь с немцами, не забудешь и другого врага – коммунистов. А что касается меня… Знаешь, Космас, почему мне сегодня особенно тяжело?

Космас вопросительно посмотрел на него.

– Знаешь, почему, Космас? – грустно повторил Аполлон. – Мой отец на днях вступил в ЭАМ.