355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мэри Стюарт » Сага о короле Артуре (сборник) » Текст книги (страница 30)
Сага о короле Артуре (сборник)
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 00:33

Текст книги "Сага о короле Артуре (сборник)"


Автор книги: Мэри Стюарт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 138 страниц)

Глава 8

Нам с Ульфином хорошо послужили в ту ночь. Не успела дверь комнаты затвориться, оставив нас на полпути между верхом лестницы и площадкой, на которой стояли стражники, как снизу послышалась беспечная скороговорка Ральфа, сопровождаемая звоном убираемых в ножны мечей:

– Боги и ангелы, ну и работенка! А мне ведь потом назад его провожать! У вас там огонь горит? Это хорошо. Успеем обсушиться, пока ждем. Ладно, идите, мы тут за вас посидим. Ну, чего вы встали? Слышали приказ? Ступайте и помните: никому ни слова!

Один из стражников, вложив меч в ножны, повернул в сторону караульной, но второй заколебался и посмотрел в мою сторону.

– Господин Бритаэль, это верно? Нам приказано уйти с поста?

Я медленно начал спускаться по лестнице.

– Верно. Можете идти. Когда соберемся уезжать, то пошлем за вами привратника. И прежде всего, не говорите никому, что герцог здесь. Поняли?

Я обернулся к Ульфину. Он стоял позади меня, широко раскрыв глаза.

– Иордан, ступай наверх, к двери, и неси караул. Нет, сперва отдай мне свой плащ, его надо просушить.

Ульфин с радостью бросился наверх, обнажив наконец свой меч. Ральф вошел в караулку и подкреплял мои приказы невесть какими угрозами. Я спустился вниз не спеша, чтобы Ральф успел выпроводить стражников.

Услышав, как захлопнулась внутренняя дверь, вошел в караулку. Она была ярко освещена факелом и огнем, пылающим в очаге. Никого, кроме нас, не было.

Ральф широко улыбнулся мне. Он был весь на нервах.

– Никогда больше за такое не возьмусь! Ни ради госпожи, ни даже за все золото Корнуолла!

– Больше не понадобится. Ты молодец, Ральф. Король тебе этого не забудет.

Он поднял факел, чтобы вставить его в скобу, увидел мое лицо и обеспокоенно спросил:

– В чем дело, господин? Тебе плохо?

– Нет. Эта дверь запирается? – спросил я, кивнув в сторону закрытой двери, через которую ушли стражники.

– Я уже запер. Если бы они что-то заподозрили, они не дали бы мне ключа. Но они ни о чем не догадываются. Да и с чего бы? Я сам сейчас готов был поклясться, что это Бритаэль говорил там, на лестнице. Прямо… прямо волшебство какое-то!

Голос его звучал вопросительно, и он посмотрел на меня знакомым взглядом, но я ничего не ответил, и он спросил:

– А что теперь, господин?

– Ступай к привратнику и смотри, чтобы он не поднялся сюда, наверх. Ничего, Ральф, – улыбнулся я, – ты еще успеешь погреться у огня, когда мы уедем.

Легко, как всегда, он сбежал по ступеням. Я услышал, как он что-то крикнул, как Феликс рассмеялся в ответ. Я снял свой промокший насквозь плащ и развесил его у огня, рядом с плащом Ульфина. Одежда под плащом осталась почти сухой. Некоторое время я сидел, протянув руки к огню. В комнате, озаренной светом пламени, было очень тихо, но снаружи бушевали волны и ветер бился о стены замка.

Мысли обжигали, как искры. Мне не сиделось на месте. Встав, я принялся беспокойно расхаживать по комнатке. Снаружи доносился шум ветра, и, подойдя к двери, я услышал стук костей – Ральф с Феликсом коротали время за игрой. Я посмотрел в другую сторону. Сверху не доносилось ни звука. Едва виден у двери неподвижный Ульфин – или, быть может, его тень…

Кто-то тихо спускался по лестнице – женщина, закутанная в плащ, что-то несла на руках. Она двигалась беззвучно. Ульфин тоже молчал и не шевелился. Я выступил на площадку, и из двери вслед за мной на лестницу вырвался сноп света и тени.

Это была Марсия. Она склонила голову над тем, что несла на руках, и на щеках ее блеснули слезы. Ребенок, тепло закутанный от зимнего холода. Увидев меня, протянула свою ношу.

– Береги его, – прошептала она, и я увидел сквозь щеки, блестящие от слез, ступени лестницы у нее за спиной, – Береги его…

Шепот растаял в потрескивании факела и вое ветра. Я стоял на лестнице один, дверь наверху была закрыта. Ульфин так и не шевельнулся.

Опустив руки, я вернулся к огню. Огонь угасал, я снова разжег его, но он не принес мне утешения, ибо свет снова жег меня. Я увидел то, что хотел, но где-то впереди маячила смерть, и мне было страшно. Тело мое болело, в комнате было душно. Я взял свой плащ – он почти высох, набросил его на плечи и пересек площадку. В наружной стене была дверца, в которую садило ветром. Отворил ее и, преодолев сопротивление бури, вышел наружу.

Поначалу, после яркого света караулки, я ничего не увидел. Закрыл за собой дверь и прислонился к мокрой стене. Ночной ветер омывал меня, словно река. Наконец я начал различать очертания окружающих предметов. Впереди, в нескольких шагах, был зубчатый парапет высотой по пояс – наружная стена замка. Между парапетом и тем местом, где стоял я, располагалась ровная площадка, а надо мной – стена, завершавшаяся еще одним рядом зубцов, над ней вздымался утес и еще стены: крепость ступенями взбиралась на вершину мыса. И на самой вершине утеса, там, где раньше горел свет, теперь возвышалась черная башня без единого огонька на фоне неба. Я подошел к парапету, перегнулся через него и посмотрел вниз.

Внизу был откос – солнечным днем это, видимо, был травянистый склон, покрытый армерией, белым лихнисом и гнездами морских птиц. За ним, внизу, ярились белые волны в бухте. Я посмотрел направо, туда, откуда мы пришли. Но бухта, где ждал нас Кадаль, не была видна – лишь полосы пены белели в темноте.

Дождь перестал, облака стали реже и выше. Ветер немного переменился и поутих. Время шло к рассвету. Меж летящими обрывками туч тут и там проглядывало высокое и черное ночное небо, усеянное звездами.

И внезапно облака разошлись, и меж них, словно корабль по бурному морю, плыла звезда.

Она висела в небе среди россыпи меньших звезд и поначалу тихо мерцала, а потом запульсировала, разрослась и вспыхнула ярким светом всех цветов, какие играют на пляшущих волнах. Я смотрел, как она росла, полыхала и наконец взорвалась светом. Потом ветер укрыл ее тонкой вуалью облаков, и она стала бледной, тусклой и далекой, затерявшись среди других, мелких звезд. А потом снова вышла из-за облаков, набухая и переполняясь светом. И вот уже она стоит среди прочих звезд подобно факелу, рассыпающему шлейф искр. И так продолжалось все время, пока я стоял на укреплениях и смотрел на нее: то она разгоралась, то вновь тускнела и засыпала. Но с каждым новым пробуждением она горела все мягче, под конец она уже не столько полыхала, сколько тихо дышала светом, и к утру звезда висела в небе, мягко лучась, а вокруг нее небо светлело – новый день обещал быть тихим и ясным.

Я перевел дух, вытер пот со лба и выпрямился, оторвавшись от стены. Тело мое застыло, но боль исчезла. Я взглянул на окно Игрейны – свет в нем погас. Любовники спали.

Глава 9

Я медленно вернулся через площадку к двери. Отворив ее, услышал внизу резкий и отчетливый стук в потайную дверь.

Я шагнул на площадку и бесшумно притворил за собой дверь, как раз тогда, когда Феликс вышел из каморки внизу и направился к потайной двери. Он уже взялся за цепочку, когда позади него возник Ральф. В кулаке у него блеснул перевернутый кинжал. Он бесшумно, по-кошачьи, метнулся вперед и ударил рукоятью. Феликс осел на пол. Наверное, человек, стоявший снаружи, что-то расслышал за шумом моря, потому что до меня донесся резкий голос:

– В чем дело? Феликс!

И снова стук в дверь, на этот раз громче.

Я уже был на середине лестницы. Ральф склонился над телом привратника, но, заметив меня, обернулся. Он правильно истолковал мой жест, потому что выпрямился и громко спросил:

– Кто там?

– Паломник.

Голос был мужской, настойчивый и запыхавшийся. Я легко сбежал вниз. На ходу я сорвал с себя плащ и обмотал его вокруг левой руки. Ральф взглянул на меня – вся веселость и дерзость оставили его. Ему даже не было нужды задавать следующий вопрос – мы оба знали ответ.

– А кто совершает паломничество?

Голос мальчика был хриплым.

– Бритаэль. Отворяй, живо!

– Господин мой Бритаэль! Господин… я не могу… мне велели никого не пускать…

Он смотрел на меня. Я наклонился, взял Феликса под мышки и оттащил его в каморку, с глаз долой, стараясь не производить лишнего шума. Я увидел, как Ральф облизнул губы.

– Господин, ты не мог бы подъехать к главным воротам? Герцогиня спит, и мне велели…

– Кто это? – спросил Бритаэль, – Ральф, ты, что ли? Где Феликс?

– В караулке, господин.

– Ну так возьми у него ключ или пришли вниз его самого! – рявкнул Бритаэль и снова ударил кулаком в дверь, – Делай, что тебе говорят, парень, или, клянусь богом, я с тебя шкуру спущу! У меня послание к герцогине, и она не скажет тебе спасибо за то, что ты держишь меня здесь! Ступай, живее!

– Ключ… ключ здесь, господин! Я сейчас!

Он бросил отчаянный взгляд через плечо, делая вид, что возится с замком. Я оставил бесчувственного привратника в каморке и, подойдя к Ральфу, выдохнул ему в ухо:

– Сперва взгляни, один ли он. Если один – впусти.

Он кивнул и отворил дверь на ширину цепочки. Под шумок я вытащил меч и растаял в тени за спиной мальчика, встав так, чтобы отворившаяся дверь скрыла меня от Бритаэля. Я прислонился к стене. Ральф приложил глаз к щели, потом отступил назад, кивнул мне и принялся открывать цепочку.

– Вы уж извините, господин Бритаэль. – Голос его звучал виновато и смущенно, – Мне надо было удостовериться… Что-то стряслось?

– А ты как думал? – Бритаэль распахнул дверь так резко, что она припечатала бы меня к стене, если бы Ральф ее не придержал, – Ладно, ты все сделал правильно.

Он вошел и остановился, возвышаясь над мальчиком.

– Кто-нибудь еще входил сюда сегодня ночью?

– Нет, господин! – Голос Ральфа звучал испуганно – еще бы! – и потому убедительно. – По крайней мере, пока я здесь был; и Феликс тоже ничего не говорил… А что случилось?

Бритаэль заворчал, и его снаряжение звякнуло – он пожал плечами.

– Там, внизу, стоял какой-то всадник. Он на нас напал. Я оставил Иордана разбираться с ним. А тут ничего не случилось? Точно?

– Ничего, господин.

– Ну, тогда запри дверь и никого, кроме Иордана, не впускай. А мне надо к герцогине. Плохие новости, Ральф. Герцог убит.

– Герцог? – выдавил мальчик. Он не попытался закрыть дверь, а так и оставил ее распахнутой. Бритаэля мне из-за нее видно не было, но Ральф стоял рядом со мной, и в смутном свете я видел, как посерело его лицо, – Герцог уб-бит? Что, к нему убийц подослали?

Бритаэль, уже направлявшийся к лестнице, остановился и обернулся.

Еще шаг – и он минует дверь, которая скрывает меня от него. Нельзя позволить ему дойти до лестницы – тогда он окажется выше меня.

– Убийц? Да что ты, господи помилуй! Кто? Зачем? Утер такого не сделает. Нет, просто герцог решил попытать счастья прежде, чем прибудет король, и мы сегодня ночью вышли из

Димилиока и напали на королевский лагерь. Но они оказались готовы. Горлойс погиб в первой же стычке. Мы с Иорданом приехали с вестью прямо с поля битвы. А теперь запри дверь.

Он снова отвернулся и направился к лестнице. Теперь я мог размахнуться мечом. Я выступил из-за двери.

– Бритаэль!

Я застал его врасплох, но его превосходная реакция свела на нет мое преимущество. Наверно, мне не нужно было окликать его, но, опять же, есть такие вещи, которых принцу делать не следует. Это обошлось мне довольно дорого – а могло бы стоить жизни. В ту ночь мне следовало бы помнить, что я не принц, но орудие судьбы, как Горлойс, которого я предал, как Бритаэль, которого должен был теперь убить. Я был заложником будущего. Но эта ноша тяжко давила на мои плечи, и он успел выхватить меч едва ли не прежде, чем я вскинул свой. Мы стояли глаза в глаза, оценивая друг друга.

Бритаэль признал меня. Я увидел его изумление и короткую вспышку страха, которая тут же угасла, как только моя боевая стойка и обнаженный меч сказали ему, что это будет одна из тех схваток, к которым он привычнее, чем я. А быть может, он по моему лицу понял, что этой ночью я тоже выдержал битву – более тяжкую, чем он.

– Я мог бы догадаться, что это ты здесь, проклятый чародей! Иордан говорил, что там, с лошадьми, был твой слуга. Ральф! Феликс! Стража! Стража, ко мне!

Я понял, что до него не сразу дошло, что я все это время был здесь, внутри. Но потом тишина на лестнице и то, что Ральф быстро отступил от меня, чтобы запереть дверь, открыли ему истину. Проворно, как волк, так быстро, что я не успел ничего предпринять, Бритаэль замахнулся левой рукой и ударил мальчика в голову кулаком в кольчужной перчатке. Ральф беззвучно рухнул наземь, и его тело упало в проход, мешая двери закрыться.

Бритаэль метнулся наружу.

– Иордан! Иордан! Ко мне! Измена!

Но тут на него набросился я. Мне как-то удалось обмануть его бдительность, и мы столкнулись с ним грудь с грудью, и наши мечи со звоном сошлись, выбив сноп искр.

Быстрые шаги по ступеням. Голос Ульфина:

– Господин… Ральф…

Я, задыхаясь, проговорил:

– Ульфин… Скажи королю… Горлойс убит… Надо уходить… Скорей…

Спотыкаясь, он взбежал по ступеням.

– Король? – процедил Бритаэль сквозь зубы. – Ну, теперь все ясно! Ах ты, сводник поганый!

Это был высокий, могучий воин в расцвете сил и в порыве праведного гнева. А я был неопытен и испытывал отвращение к тому, что должен был сделать. Должен! Я уже не был ни принцем, ни даже мужем, сражающимся по законам мужей. Я был диким зверем, сражающимся, чтобы убить, потому что так надо.

Ткнув его в зубы свободной рукой, я увидел изумление на его лице, когда он отскакивал, чтобы высвободить меч. Потом он снова бросился на меня. Меч описывал вокруг него сверкающую железную дугу. Мне как-то удалось нырнуть под свистящий клинок, отразить удар, сдержать его и пнуть Бритаэля в колено. Меч скользнул вдоль моей щеки с шипением, словно каленое железо. Я ощутил горячий укол боли, и по щеке у меня заструилась кровь. Но тут Бритаэль пошатнулся, поскользнулся на сырой траве и тяжело рухнул наземь, ударившись локтем о камень и выронив меч.

Любой уважающий себя человек отступил бы назад, чтобы дать ему время подобрать меч. Я же обрушился на него всем своим весом и занес меч, целясь ему в горло.

Близилось утро, и с каждой минутой становилось светлее. Он откатился в сторону, чтобы избежать удара, и я увидел презрение и ярость в его глазах. Клинок прошел мимо и глубоко вонзился в губчатую массу армерии. За то мгновение, пока я высвобождал оружие, Бритаэль успел перенять мою тактику, и тяжелый кулак обрушился на мою голову позади уха. Потом Бритаэль вывернулся, вскочил и бросился вниз по опасному склону, туда, где в траве в двух шагах от края обрыва блестел его меч.

Если он доберется до меча, то убьет меня в несколько секунд! Я перекатился, приподнялся, чтобы встать на ноги, и, не успев выпрямиться, заскользил вниз по склону, к мечу. Бритаэль застиг меня, когда я еще не встал с колен. Он пнул меня сапогом сперва в бок, потом в спину. Боль взорвалась внутри меня, кости мои размякли, и я снова рухнул наземь, но почувствовал, как моя вытянутая нога уперлась в сталь – меч сорвался с кочки травы, в которой он застрял, и, мягко сверкнув на прощанье, полетел в пропасть. Казалось, прошло несколько секунд, прежде чем сквозь шум волн до нас донесся тонкий и нежный звон металла, ударившегося о камни.

Но не успел этот звон долететь до нас, как Бритаэль вновь бросился на меня. Я стоял на одном колене и медленно, с трудом поднимался. Сквозь кровь, заливавшую мне глаза, я увидел кулак, летящий мне в грудь, и попытался уклониться, но его удар отшвырнул меня в сторону, и я вновь распростерся на сырой траве. У меня перехватило дыхание, и на миг я перестал видеть. Я почувствовал, что перевернулся и скольжу вниз. Помня о том, что лежит внизу, я вслепую вцепился левой рукой в траву, чтобы не упасть. В правой я все еще держал свой меч. Бритаэль снова бросился на меня и обеими ногами прыгнул на мою руку, туда, где она сжимала меч. Рука сломалась о металлическую гарду. Я слышал, как треснула кость. Меч взлетел вверх, как боек в ловушке, и рубанул Бритаэля по руке. Он зло ахнул и на миг отскочил. Мне как-то удалось перехватить меч левой рукой. Бритаэль снова прыгнул на меня, так же стремительно, как раньше. Я пытался отползти, но он шагнул вперед и снова наступил на мою сломанную руку. Кто-то взвыл. Я рванулся, не помня себя от боли, ничего не видя вокруг. Из последних сил я ударил мечом куда-то вверх, в возвышающееся надо мной тело, почувствовал, как меч вывернулся у меня из руки, и рухнул наземь, не сопротивляясь, ожидая последнего пинка, который швырнет меня в пропасть.

Я лежал, задыхаясь, выворачиваясь наизнанку, давясь желчью, уткнувшись лицом в землю и уцепившись левой рукой за мягкую кочку армерии, как утопающий за соломинку. Утес сотрясался от ударов волн, и даже эта слабая дрожь отдавалась болью в моем теле. Болело все. Бок горел так, словно сломанные ребра вдавились внутрь тела, со щеки, которой я прижимался к земле, была содрана кожа. Рот был полон крови, а правая рука казалась сплошным месивом боли. Я слышал, как вдалеке кто-то жалостно постанывает от боли.

Кровь у меня во рту запузырилась и потекла по подбородку, и я понял, что это стонал я сам, Мерлин, сын Амброзия, великий чародей! Стиснув зубы, я принялся подниматься на ноги.

Боль в руке была жестокая – хуже всего остального. Я даже не столько чувствовал, сколько слышал, как обломки костей трутся друг о друга. Поднявшись на колени, я пошатнулся и не решился встать на ноги так близко от обрыва. Позади меня накатил девятый вал: прогремел, взметнул в сереющее небо брызги пены, потом откатился, а на смену ему уже шла другая волна. Утес дрожал. Над головой с криком проплыла чайка – первая за утро.

Я отполз подальше от края пропасти и встал на ноги.

Бритаэль лежал на животе у порога потайной двери, словно пытался заползти внутрь. Позади него на траве растекалась лужа крови, слизистая, словно след улитки. Бритаэль был мертв. Я последним отчаянным ударом перерезал ему вену в паху, и жизнь вытекла из него, пока он пытался доползти за помощью.

Я опустился на колени рядом с ним, чтобы убедиться, что он мертв.

Потом стал толкать его вниз до тех пор, пока он сам не покатился вниз по склону и не рухнул в море вслед за своим мечом. Ну а кровь сама уйдет. Дождь начинался снова, и, если повезет, кровь смоет прежде, чем кто-то ее заметит.

Дверь все еще стояла открытой настежь. Я как-то ухитрился дойти до нее и встал, прислонившись плечом к косяку. В глаза мне тоже текла кровь. Я стер ее мокрым рукавом.

Ральф исчез. Привратник тоже. Факел в скобе почти догорел, и в дымном свете было видно, что в каморке и на лестнице никого нет. В замке было тихо. Дверь наверху лестницы стояла приоткрытой, там горел свет и слышались голоса. Было ясно, что люди торопятся, но не сильно встревожены. Должно быть, наверху все в порядке; тревогу еще никто не поднял.

Я дрожал от предрассветного холода. Свой плащ я где-то успел обронить. Искать его я не стал. Отцепился от косяка, проверяя, могу ли стоять, ни за что не держась. И заковылял по тропе к бухте.

Глава 10

Было уже достаточно светло, чтобы видеть дорогу, жуткую пропасть и ревущую бездну внизу. Но я, видимо, был настолько занят своим немощным телом и тем, чтобы заставить его стоять на ногах, держась здоровой рукой, и оберегать больную, что ни разу не подумал о волнах, бушующих внизу, и о том, как узка эта каменистая тропка. Я быстро прошел первую часть тропы, потом медленно, местами опускаясь на четвереньки, пополз по крутому склону, цепляясь за травяные кочки и скользя на осыпях. По мере того как тропа спускалась вниз, морские волны подступали к ней все ближе, и вот я уже почувствовал, как соленые брызги морской воды смешались с соленой кровью у меня на губах. Было утро, прилив, а волны все еще были высокие после ночной бури, и ледяные языки взметались вверх, лизали скалу и выплескивались совсем рядом со мной с гулким грохотом, от которого у меня сотрясались все кости, и заливали тропу, по которой я карабкался.

Я нашел его на полпути к берегу. Он лежал ничком в каком-нибудь дюйме от края обрыва. Одна рука свисала вниз, кисть безвольно болталась под порывами ветра. Другая рука, казалось, окоченела, вцепившись в выступ скалы. Пальцы почернели от запекшейся крови.

На тропе едва можно было разминуться вдвоем. Мне как-то удалось перекатить его подальше от края, оттащить к стене утеса. Я опустился на колени между ним и морем.

– Кадаль! Кадаль!

Тело его было холодным. В полумраке я видел, что лицо его окровавлено: что-то вроде густой слизи сочилось из раны под самыми волосами. Я потрогал рану – не смертельно, всего-навсего порез. Попытался найти пульс на запястье, но моя онемевшая рука скользила по мокрому телу, и я никак не мог его нащупать. Я рванул ворот мокрой туники; расстегнуть ее я не мог, но потом застежка отлетела и туника разорвалась, обнажив грудь.

Увидев то, что скрылось под туникой, я понял, что щупать пульс уже нет смысла. Снова прикрыл ему грудь сырой тканью, как будто она могла согреть его, сел на корточки и только теперь заметил, что по тропе спускаются люди.

Утер вышел из-за утеса, шагая легко, словно у себя во дворце. Меч он держал наготове, длинный плащ был перекинут через левую руку. За ним брел Ульфин, бледный как призрак.

Король остановился надо мной и некоторое время молчал. Потом спросил только:

– Мертв?

– Да.

– А Иордан?

– Наверное, тоже, иначе бы Кадаль не добрался так далеко, чтобы предупредить нас.

– А Бритаэль?

– Мертв.

– Ты знал об всем еще до этой ночи?

– Нет, – ответил я.

– И о том, что Горлойс погибнет, тоже не знал?

– Нет.

– Будь ты таким могучим пророком, за какого себя выдаешь, то все знал бы заранее! – бросил он резким, пронзительным голосом.

Я поднял голову. Лицо короля было спокойно, жар угас, но глаза, каменно-серые в рассветном полумраке, были усталыми и пустыми.

– Я тебе говорил, – коротко ответил я. – Мне пришлось довериться времени. И все вышло как надо.

– Да, но если бы мы подождали до завтра, эти люди остались бы живы и твой слуга тоже, а Горлойс погиб бы, а его жена стала вдовой… И я мог бы сделать ее своей по праву, без всех этих смертей и слухов!

– Но завтра зачатый тобою сын был бы уже другим…

– Мой сын был бы законным! – отрезал он. – А не ублюдком, которого мы зачали нынче ночью. Клянусь головой Митры, неужто ты в самом деле думаешь, что наши с ней имена не покроются позором после дел этой ночи? Даже если мы поженимся через неделю, все равно известно, что скажут люди. Что я – убийца Горлойса. А многие по-прежнему будут считать, что она и в самом деле была беременна, как она им сказала, и что ребенок – Горлойса.

– Не будут. Ни один человек не усомнится, что он – твой сын, Утер, и законный король Британии.

Он издал что-то вроде смешка, в котором были одновременно издевка и презрение.

– Думаешь, я снова стану тебя слушать? Да никогда! Теперь я вижу, что это за магия – твоя «сила», о которой ты толкуешь! Всего лишь обычная человеческая хитрость. Ты пытаешься влезть в государственные дела, к которым приохотил тебя мой брат, и все твои тайны – ловкое мошенничество. Заманиваешь людей, суля им то, чего они желают, и делая вид, что можешь исполнить свои обещания; но цену ты хранишь в тайне, а потом заставляешь платить сполна.

– Это Бог хранит цену в тайне, Бог, а не я, Утер.

– Бог? Бог? Что за бог? Ты говорил о многих богах! Если ты имеешь в виду Митру…

– Митру, Аполлона, Артура, Христа – называй как хочешь, – сказал я, – Какая разница, каким именем люди зовут свет? Он все равно остается светом, и людям приходится либо жить с ним, либо умереть. Я знаю лишь, что Бог – источник всего света, что озаряет этот мир, и что воля его пронизывает весь мир и течет через каждого из нас, подобно огромной реке, и мы не в силах остановить ее или заставить свернуть; мы можем лишь пить из нее, пока живы, и вверить ей свои тела, когда умрем.

Изо рта у меня снова потекла кровь. Я поднял руку, чтобы стереть ее рукавом. Утер видел это, но лицо его не переменилось. Наверно, он вообще не слушал моих слов. А быть может, не слышал их за шумом моря.

– Это всего лишь слова, – сказал он все с тем же безразличием, которое разделило нас, словно стеной, – Ты даже Бога используешь в своих целях. «Бог велел мне это сделать, Бог назовет точную цену, Бог позаботится о том, чтобы расплачивались другие…» За что, Мерлин? За твое честолюбие? За то, чтобы люди говорили о тебе, затаив дыхание, как о великом маге и пророке, и чтили тебя больше, чем короля и епископов? А кто расплачивается с Богом за исполнение твоих замыслов? Не ты. А люди, которые пляшут под твою дудку, – они и платят. Амброзий. Вортигерн. Горлойс. Другие люди, что погибли сегодня ночью. Но сам ты не платишь. Нет!

Волна разбилась об утес под нами, и на скалу хлынула пена, осыпав мелкими брызгами запрокинутое лицо Кадаля. Я наклонился и стер брызги, а вместе с ними и часть крови.

– Нет, – сказал я.

– Я говорю тебе, Мерлин: мною ты воспользоваться не сможешь. Я больше не буду марионеткой, которую ты дергаешь за ниточки. Так что держись от меня подальше. И вот что я тебе еще скажу. Я не признаю ублюдка, которого зачал этой ночью.

Это говорил король. Отвечать ему не имело смысла. Холодная, неподвижная фигура возвышалась надо мной, и над его плечом в сером небе висела яркая звезда. Я ничего не сказал.

– Ты меня слышал?

– Да.

Он сбросил с руки плащ и швырнул его Ульфину. Тот развернул его, чтобы накинуть королю на плечи. Утер снова взглянул на меня сверху вниз.

– За твои услуги я оставляю в твоем владении земли, что подарил тебе прежде. Убирайся в свои валлийские горы и не тревожь меня более.

– Я больше не побеспокою тебя, Утер, – устало ответил я, – И тебе больше не понадоблюсь.

Некоторое время он молчал. Потом отрывисто сказал:

– Ульфин поможет тебе донести тело.

Я отвернулся.

– Не нужно. Оставь меня.

Пауза, заполненная шумом моря. Мне не хотелось его оскорблять, но теперь было все равно. Я даже не думал, что говорю. Просто хотел, чтобы он ушел. Острие его меча устремилось мне прямо в глаза. Оно блестело и трепетало. На миг мне показалось, что Утер настолько разгневан, что пустит его в ход. Потом меч взлетел вверх и скрылся в ножнах. Утер развернулся и пошел дальше, вниз по тропе. Ульфин тихо проскользнул мимо без единого слова и последовал за своим господином. Они не успели скрыться за поворотом, а шум моря уже заглушил их шаги.

Я обернулся – и увидел, что Кадаль смотрит на меня.

– Кадаль!

– Тоже мне король! – Его голос звучал слабо, но это был все тот же Кадаль, грубоватый и насмешливый. – Сперва даешь ему то, без чего он прямо-таки жить не может, а потом он говорит: «Наши имена, мол, покроются позором после дел этой ночи!» Да, нечего сказать, хорошеньких дел он натворил! По лицу видно, притомился…

– Кадаль…

– И ты тоже… Ты что, ранен? Что с рукой? Лицо в крови…

– Ничего. Это все заживет. Не обращай внимания. Но ты… ах, Кадаль…

Он слабо качнул головой.

– Без толку. Брось. Мне и так вполне уютно.

– Больно?

– Нет. Холодно только.

Придвинувшись к нему ближе, попытался своим телом закрыть его от ледяных брызг волн, разбивающихся о скалы. Взял его руку своей здоровой рукой. Растереть ее я не мог, поэтому сунул за пазуху, под тунику, и прижал к груди.

– Вот плащ, жалко, потерял, – сказал я, – Значит, Иордан мертв?

– Да. – Он помолчал. – А… а что было там?

– Все вышло, как было задумано. Но Горлойс сделал вылазку из Димилиока и погиб в сражении. Вот потому Бритаэль с Иорданом и приехали сюда, сообщить герцогине.

– Я услышал, как они едут. Понял, что они непременно увидят меня с лошадьми. Надо было помешать им поднять тревогу, пока король…

Он остановился перевести дыхание.

– Не беспокойся, – сказал я, – С этим покончено. Все в порядке.

Он не обратил внимания. Теперь он говорил шепотом, слабым, но отчетливым – даже в шуме моря я разбирал каждое слово:

– Сел на коня и проехал немного вперед, им навстречу… по другому берегу ручья… а когда они поравнялись со мной, я перепрыгнул через ручей и попытался остановить их.

Он снова помолчал.

– Но Бритаэль… добрый боец… быстрый, как змея. Ни мгновения не раздумывал. Пырнул меня мечом и сбил конем. А Иордана оставил меня прикончить.

– Это он зря…

Его щеки чуть заметно шевельнулись. Это была улыбка. Через некоторое время Кадаль спросил:

– Лошадей-то он не увидел?

– Нет. Когда он приехал, у двери стоял Ральф, и Бритаэль просто спросил, не приезжал ли кто в замок, и сказал, что он встретил внизу всадника. Ральф сказал «нет», и он поверил. Мы впустили и убили его.

– Утер.

Это был не вопрос, а утверждение. Глаза Кадаля были закрыты.

– Нет. Утер был еще у герцогини. Я не мог допустить, чтобы Бритаэль застал его врасплох. Он и герцогиню убил бы заодно.

Он изумленно раскрыл глаза, на миг просветлевшие.

– Ты?!

– Ты мне льстишь, однако! – Я улыбнулся ему. – Хотя, боюсь, этот бой не сделал бы чести ни тебе, ни мне. Это была очень грязная драка. И король вряд ли согласился бы признать эти правила. Я их изобрел на ходу…

На этот раз он действительно улыбнулся.

– Мерлин… Маленький Мерлин, который не умел даже ездить верхом… Ты меня просто убил!

Должно быть, начался отлив. От следующей волны до скалы долетели лишь мелкие брызги, туманом осевшие у меня на плечах.

– Я и в самом деле убил тебя, Кадаль… – сказал я.

– Боги… – проговорил он и судорожно вздохнул.

Я знал, что это означает. У него было мало времени. Теперь, когда стало еще светлее, я увидел, как много его крови впиталось во влажную тропу.

– Неужели нельзя было… без всего этого?

– Нельзя, Кадаль.

Он на миг прикрыл глаза, потом открыл их снова.

– Хорошо… – только и сказал он, но в этом коротком слове было все доверие, которое я сумел внушить ему за последние восемь лет.

Его глаза начали белеть, челюсть отвисла. Я обнял его за плечи здоровой рукой, чуть приподнял и заговорил, быстро и отчетливо:

– Это все будет, Кадаль! Все будет так, как хотел мой отец и как повелел Бог моими устами. Ты слышал, что Утер сказал о ребенке, – но это ничего не меняет. Ибо после этой ночи Игрейна понесет дитя и отошлет его сразу после рождения, подальше с глаз короля. Она отдаст его мне, а я увезу дитя туда, где король не найдет его, буду охранять, научу всему, чему учили меня Галапас, Амброзий, ты и даже Белазий. Он будет итогом всех наших жизней, а когда вырастет, то вернется и станет королем и будет коронован в Винчестере.

– Ты это знаешь? Точно знаешь? Ты можешь обещать?

Я едва расслышал эти слова. Дыхание с бульканьем вырывалось у него из груди. Глаза сузились, побелели и уже ничего не видели.

Приподняв его и прижав к себе, я сказал тихо и очень внятно:

– Я знаю. Я, Мерлин, принц и пророк, обещаю тебе это, Кадаль.

Голова его упала мне на плечо – у него уже не было сил держать ее прямо. Глаза его закатились. Он что-то пробормотал и вдруг произнес ясно и отчетливо:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю