Текст книги "Сага о короле Артуре (сборник)"
Автор книги: Мэри Стюарт
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 103 (всего у книги 138 страниц)
Поутру стало ясно, что предупреждение Нимуэ передали и эскорту.
Солдаты заботились о том, чтобы оркнейский отряд держался вместе, не разбредаясь, и с величайшим доступным им тактом делали все возможное, чтобы бдительный надзор сошел за почетное сопровождение. Так Моргауза его и воспринимала, и четверо младших принцев – тоже: они ехали, ни о чем не тревожась, весело переговаривались со стражей и смеялись от души, но Мордред, верхом на хорошем коне, оглядывал открытые заболоченные пространства по обе стороны дороги, молчал и досадовал про себя.
До гавани путешественники добрались чересчур быстро. И первое, что заметили, – «Орк» качался на волнах в одиночестве. «Морской дракон», как объяснил капитан эскорта, от шторма почти не пострадал, так что двинулся прямиком на юг, а сам он и вооруженный эскорт дальше поплывут на «Орке». Моргауза тому не порадовалась, но, уже заподозрив неладное, не посмела выказать досаду и поневоле вынуждена была согласиться.
Отряд взошел на борт. На палубе стало тесновато, на прежние удобства рассчитывать не приходилось, но ветра стихли, и путь из эстуария Итуны и к югу вдоль побережья Регеда оказался гладок и даже приятен.
Мальчики целыми днями не уходили с палубы, наблюдая, как мимо проплывают холмистые берега. Чайки пикировали вниз и кричали за кормой. Как-то раз корабль столкнулся с целой флотилией рыбацких лодок, а однажды мальчики приметили, как на гористом побережье узкого заливчика какие-то люди верхом на пони гнали впереди себя целое стадо («Небось украли», – заметил Агравейн с явным одобрением), но помимо этого не встретили ни души. Моргауза не появлялась. Мореходы учили принцев вязать узлы, а Гарет пытался сыграть на крохотной флейте, что один из корабельщиков вырезал из тростника. Все соорудили себе какую-никакую снасть, и старания не пропали даром: в результате путешественники сытно питались свежезапеченной рыбой.
Принцы буйно радовались приключению и ослепительным надеждам, что провиделись в будущем. Даже Мордреду порою удавалось отогнать тень страха.
Единственной ложкой дегтя в бочке меда было молчание эскорта. Оркнейцы расспрашивали сопровождение – принцы с невинным любопытством, Мордред с расчетливым коварством, – но и солдаты, и командиры отличались такой же замкнутостью, как и королевский посол.
О приказах верховного короля и о планах на их счет мальчики так ничего и не узнали.
Так минуло три дня. Но вот капитан тревожно сощурился на уныло обвисший парус, и «Орк» встал на рейде у Сегонтиума на побережье Уэльса, напротив острова Моны.
Этот город был не в пример крупнее маленькой гавани Регеда. Каэр-ин-ар-Вон, или Сегонтиум, как и во времена римлян, оставался огромным военным гарнизоном; не так давно его перестроили, возродив былую мощь по меньшей мере вполовину.
Крепость высилась на каменистом склоне холма над городом, а за нею снова начинались предгорья, а еще дальше – заоблачные вершины И-Виддфы, Снежной горы. А в море, за узким проливом, синеющим в лучах солнца, точно сапфир, раскинулись золотистые поля и высились магические камни Моны, острова друидов.
Выстроившись вдоль поручней, мальчики так и пожирали берег глазами. Со временем вышла из каюты и Моргауза. Вид у нее был бледный и больной, даже после путешествия столь спокойного и безбурного. («Это все потому, что она ведьма», – гордо объяснял Гарет предводителю эскорта.) Едва капитан сообщил королеве, что придется переждать в гавани, пока не переменится ветер, Моргауза, очень довольная, объявила, что на борту ночевать не собирается, и отослала дворецкого снять комнаты в портовой гостинице. Мирный городок процветал, разместиться предполагалось с удобствами. Оркнейцы радостно сошли на берег.
Там они пробыли четыре дня. Королева оставалась в покоях вместе с прислужницами. Мальчикам дозволили походить по городу или, по-прежнему под бдительным надзором, спуститься к берегу половить моллюсков и крабов.
Во время второй такой вылазки Мордред, словно вдруг соскучившись, повернул назад. Хотя при братьях он этого не говорил, он недвусмысленно дал понять обоим стражникам: охота на крабов – не забава для мальчишки, который еще совсем недавно промышлял тем самым на жизнь. Предоставив принцам развлекаться, он один побрел в город, затем, скрывая нетерпение, неспешным шагом двинулся по дороге, что уводила от домов, мимо крепости и к далеким высотам И-Виддфы.
После ночных заморозков воздух казался ослепительно прозрачным. Камни уже нагрелись. Мордред присел на валун. Со стороны казалось, будто мальчик наслаждается солнцем и видом. На самом деле он зорко оглядывался по сторонам, высматривая возможность к бегству.
Выше по откосу, на изрядном расстоянии, паренек пас овец. Следы копыт испещрили дерн. еще дальше, за отрогами каменистого пастбища, раскинулась рощица – преддверие густого леса, что резко уходил вверх и одевал склоны Снежной горы. А вот и просвет между деревьев: дорога, уводящая на восток.
Если бежать, то туда. Дорога непременно пересечется со знаменитым Сарн-Элен, мощеным трактом, уводящим к Дэве и внутренним королевствам. Там нетрудно затеряться. Все деньги у него при себе, и, сославшись на давешние ночные заморозки, он прихватил с собой плащ.
По тропе прошуршал камешек.
Мальчуган обернулся: неподалеку, едва ли не в десяти шагах, праздно стояли двое стражников, нарочито лениво вглядываясь в даль, в сторону взморья. Однако держались они настороженно и время от времени искоса поглядывали в его сторону.
Эти двое сопровождали принцев до берега.
Мордред различал вдалеке крошечные фигурки братьев, легко узнаваемые среди прочих ловцов крабов. Он пригляделся, высматривая эскорт, но никого не увидел.
Стражники оставили принцев развлекаться и неслышно последовали за ним вверх по холму. Вывод напрашивался сам собой. Стерегут его одного.
В груди у мальчика стеснилось – наверное, нечто подобное ощущала и пойманная дикая кошка, – в горле застрял комок. Ему захотелось закричать в полную силу, резко ударить, броситься наутек.
Бежать. Мордред вскочил на ноги. Стражники тут же двинулись к нему – словно невзначай. Молодые, крепкие. Таких не обгонишь. Мальчик остался на месте.
– Пора бы назад, молодой господин, – любезно предложил один из стражников. – Дело-то к ужину.
– И братья ваши уже возвращаются, – указал второй. – Гляньте, их отсюда видно. Может, и мы двинемся вниз?
Лицо Мордреда превратилось в каменную маску. Взгляд не выдавал обуревающих его чувств. Нечто – ни один дикий зверь не понял бы этого, как, впрочем, и большинство людей, – заставляло подростка молчать и изображать равнодушие. Он дважды вдохнул поглубже, унимая волнение, и усилием воли прогнал страх, а вместе с ним и исступленное разочарование.
Мордред чувствовал, как они сочатся из кончиков пальцев, точно кровь. На смену им пришла чуть заметная дрожь высвобожденного напряжения, а затем, в пустоту, – невозмутимость его привычного самообладания.
Мальчик кивнул, отделался сдержанно-вежливым замечанием и зашагал назад, на постоялый двор. В окружении стражников.
На следующий день Мордред снова попытался бежать.
Принцам прискучили взморье и город, теперь им запало в головы осмотреть огромную крепость на холме, но мать и слышать об этом не желала. Впрочем, предводитель эскорта решительно объявил, что даже оркнейских принцев в ворота не пустят. Форт, дескать, укреплен и поддерживается в боевой готовности.
– Зачем бы? – полюбопытствовал Гавейн.
Капитан качнул головой в сторону моря.
– Ибернцы?
– Пикты, ибернцы, саксы. Да мало ли!
– А сам король Маэлгон здесь?
– Нет.
– Которая из них Максенова башня? – небрежно осведомился Мордред.
– Чья башня? – переспросил Агравейн.
– Максенова. Давеча кто-то о ней помянул.
Этот «кто-то», из числа стражи, заметил, что башня, дескать, стоит высоко на склоне холма, у самого леса.
Предводитель эскорта указал в нужном направлении.
– Вон там, наверху. Отсюда не видно, это просто развалины.
– Кто таков Максен? – осведомился Гарет.
– Вас что, ровным счетом ничему не учат на этих ваших Оркнеях? – снисходительно отозвался воин. – Магнус Максим был императором Британии, испанец по происхождению…
– Разумеется, об этом мы знаем, – перебил Гавейн. – Мы же с Максеном в родстве. Он был императором Рима; это его меч Мерлин добыл для верховного короля: Калибурн, королевский Меч Британии. Об этом ведомо всем и каждому! Наша матушка происходит от него, через короля Утера.
– Так почему бы нам не осмотреть башню? – настаивал Мордред, – Она же не в пределах крепости; туда, верно, всех пускают! Даже если там сплошные руины…
– Прошу прощения, – покачал головой капитан. – Слишком далеко. Не велено.
– Не велено? – ощетинился было Гавейн, но Агравейн, перебивая брата, грубо бросил Мордреду:
– А тебе-то туда зачем? Ты не родня Максену! А мы родня! Мы-то и от матери унаследовали королевскую кровь.
– Так ежели я бастард Лотиана, вы бастарды Максена, – отпарировал Мордред.
Страх и напряжение внезапно обратились в бешенство, и мальчуган в кои-то веки не задумывался о том, что говорит.
Впрочем, ему ничего не угрожало.
Близнецы, верные мальчишескому правилу держать язык за зубами во всем, что касалось матери, никогда бы не стали передавать оскорбление Моргаузе. Они предпочитали действовать напрямую. В первое мгновение они опешили от изумления, затем, взвыв от ярости, накинулись на Мордреда, и вся энергия, сдерживаемая на борту корабля, внезапно прорвалась наружу.
Побоище вышло знатное: драчуны катались по всему гостиничному двору. Наконец братьев растащили и примерно наказали, а возмущенная королева запретила сыновьям покидать пределы постоялого двора.
Так что в Максенову башню не отправился никто, и принцам пришлось удовольствоваться игрой в бабки, дружескими потасовками да рассказыванием историй. Детские забавы, говорил Мордред, на сей раз презрения не скрывая, и, все еще обиженный, держался в стороне.
На следующий день, к вечеру, ветер неожиданно переменился и снова задул с севера в полную силу. Под бдительным надзором эскорта отряд вернулся на борт, и «Орк», подхваченный попутным бризом, стремительно полетел к югу, наконец-то покинул открытые всем ветрам пространства и вошел в спокойные воды моря Северн. Вода напоминала стекло.
– Так оно и будет вплоть до Стеклянного острова, клянусь вам, – уверял капитан.
И «Орк», судно с небольшой осадкой, в самом деле проплыл по гладкому, точно зеркало, эстуарию, преодолел последний отрезок пути при помощи весел и причалил у пристани Инис-Витрина, Стеклянного острова, которая располагалась почитай что в тени дворцовых стен короля Мельваса.
Дворец Мельваса, немногим превосходящий больших размеров дом, высился на ровном лугу, обрамляющем крупнейший из трех родственных островов под названием Инис-Витрин. Два острова – невысокие зеленые холмы – плавно поднимались над водой. Третий – высокая, конусообразная гора Тор – отличался правильностью очертаний, словно творение рук человеческих. Подножие холма утопало в яблоневых садах; по струйкам дыма угадывалось местоположение деревни – «столицы» Мельваса. Холм высился над заболоченными пустошами Летней страны точно гигантский маяк. Таково и было одно из его предназначений; на самой вершине Тора стояла сигнальная башня, ближайшая к Камелоту. С этой горы, как сообщили мальчикам, стены и сверкающие чертоги столицы видны отчетливо, словно на ладони, сразу за зеркальными просторами озера.
Крепость короля Мельваса располагалась у самой вершины Тора. Вела туда крутая, извилистая тропка, вырубленная прямо в камне. Поговаривали, что зимой, по грязи, на гору почитай что и не взобраться. Но зимой битвы и не велись. Король и его свита наслаждались уютом приозерного особняка, развлекаясь охотой – по большей части на пернатую дичь среди болот Летней страны. Топи простирались к югу; тут и там среди поблескивающей воды поднимались островки ивняка да огражденные ольшаником тростники, где болотные жители соорудили свои лачуги.
Король Мельвас радушно принял гостей. Крепко сложенный, с каштановой бородой и румянцем во всю щеку, с алыми, полными губами, на Моргаузу он взирал с нескрываемым восхищением. Он приветствовал гостью церемонным поцелуем, а ежели поцелуй самую малость и затянулся, то Моргауза возражать не стала. Она представила сыновей; король обошелся с ними любезно и ласково, но еще любезнее превознес женщину, подарившую миру такое славное племя. Мордреда, как всегда, назвали последним. Если во время официальной церемонии представления взгляд короля частенько обращался к высокому мальчугану, стоявшему рядом с прочими принцами, похоже, никто, кроме самого Мордреда, этого не заметил. Наконец Мельвас отвел глаза, снова обернулся к Моргаузе и сообщил, что ее дожидается гонец от верховного короля.
– Гонец? – резко бросила Моргауза. – Ко мне, к сестре короля? Вы, должно быть, имеете в виду одного из королевских рыцарей? С подобающим эскортом?
Но нет: оказалось, что посыльный и впрямь всего лишь один из королевских гонцов; должным образом приветствовав Моргаузу, он изложил сообщение – коротко и без особых церемоний. Моргаузе со свитой велено было заночевать на Инис-Витрине;
на следующий день прибудет эскорт от Артура и доставит их в Камелот. Король примет оркнейцев в Круглом зале.
Младшие принцы, взволнованные, с трудом владеющие собой, не заметили ничего неладного, но Гавейн и Мордред следили за тем, как Моргауза с пристрастием допрашивала гонца, и видели: гнев Борстся в ней с нарастающим беспокойством.
– Король ничего больше не сказал, госпожа, – повторил гонец– Только это: ему угодно, чтобы вы предстали перед ним завтра в Круглом зале. А до тех пор вам надлежит оставаться здесь. Леди Нимуэ, госпожа? Нет, она еще не вернулась с севера. Больше я ничего не знаю.
Он поклонился и вышел. Гавейн, озадаченный и уже склонный к тому, чтобы рассердиться, заговорил было, но мать жестом велела ему умолкнуть и постояла немного молча, кусая губы и размышляя. Затем порывисто обернулась к Габрану:
– Распорядись, чтобы созвали всех моих прислужниц. Пусть распакуют вещи и приготовят мне белое платье и еще алый плащ. Да, сейчас, именно сейчас! А ты думаешь, я стану смирно дожидаться утра и завтра явлюсь по его указке в Круглый зал? Или не знаешь, что это такое? Это зал совета, там вершат суд! О да, о Круглом зале я наслышана, с его «Погибельным сиденьем» для провинившихся и тех, кто затаил обиду против верховного короля!
– Но что может угрожать вам? Вы ничем против него не погрешили, – быстро отозвался Габран.
– Конечно нет! – отрывисто бросила Моргауза. – Поэтому я и не желаю, чтобы собственный брат призывал меня на совет, словно просительницу или преступницу! Я поеду сейчас же, пока он трапезует с королевой и всем двором. Вот тогда посмотрим, откажет ли он в подобающем приеме матери… – Тут она умолкла и, судя по всему, докончила фразу иначе, нежели собиралась: – Родной сестре и сестринским сыновьям.
– Госпожа, но отпустят ли вас?
– Я не узница. И мне не посмеют чинить препятствия на глазах у людей. Кроме того, королевский отряд возвратился в Камелот, так?
– Да, госпожа, но король Мельвас…
– После того как я оденусь, можешь пригласить сюда короля Мельваса.
Габран неохотно повернулся к выходу.
– Габран. – Молодой человек обернулся. – Забери мальчиков. Вели женщинам одеть их. В придворные платья. Я позабочусь, чтобы Мельвас дал нам лошадей и эскорт. – Королева поджала губы, – Пока мы под надзором, Артур не вправе возлагать ответственность на него. В любом случае, достанется Мельвасу, а не нам. Теперь ступай. С нами ты не поскачешь. Приедешь завтра вместе со всеми.
Габран помедлил, затем, поймав взгляд королевы, поклонился и вышел из комнаты.
Нетрудно догадаться, что за метод убеждения гостья применила к Мельвасу. И в конце концов добилась своего. На закате – а осенью закаты кратки – маленький отряд проскакал через гать, уводившую через озеро на восток. Моргауза ехала верхом на прелестной серой кобылке с роскошной зелено-алой сбруей, увешанной звонкими колокольчиками. Мордреду, к его превеликому удивлению, дали великолепного вороного жеребца, под стать скакуну Гавейна. Предоставленный Мельвасом вооруженный эскорт трусил рядом, растянувшись цепью вдоль узкой насыпи. За их спинами солнце плавно опускалось в горнило расплавленной меди, что медленно остывало, переливаясь оттенками опаленной зелени и пурпура. В воздухе похолодало, синие сумеречные тени несли в себе дыхание мороза.
Под копытами лошадей захрустел гравий насыпи, а затем впереди легла дорога – бледная полоска, уводящая через заболоченную пустошь, сквозь тростники и ольшаник.
Утки и болотные птицы с шумом взмывали в воздух, оставляя на воде подрагивающую рябь, словно расплавленный металл.
Конь Мордреда встряхнул головой, уздечка зазвенела серебром. Сердце мальчугана вдруг встрепенулось от восторга – бог весть почему. В следующее мгновение кто-то охнул и указал вдаль.
Впереди, на вершине густо поросшего лесом холма, последние отблески заката запутались в развевающихся знаменах и гордые шпили пламенем полыхали в вечернем небе, точно факелы, – то вздымались башни Камелота.
Глава 13Город стоял на вершине холма. Каэр-Камел – широкий, с плоской вершиной – выделялся среди равнинно-холмистого края столь же приметно, как Тор. Его крутые склоны были изрезаны глубокими бороздами, словно вкруг холма прошелся гигантский плуг. Эти гряды – земляные насыпи и рвы – служили препятствием для штурмующих. На гребне изрытого склона крепостные стены охватывали вершину, точно корона – чело короля. В двух местах, на северо-востоке и юго-западе, в массивных защитных укреплениях встроили ворота.
Отряд Моргаузы ехал с юго-запада, ко входу под названием Королевские ворота. Всадники переправились через узкую извилистую речушку и двинулись по дороге, что резко уводила вверх, петляя между густо насаженных деревьев. На гребне холма, в угловой части внешних стен, высились массивные двойные ворота, пока еще открытые. Въезд бдительно охранялся. Отряд остановился, и предводитель эскорта выехал вперед – переговорить с начальником караула.
Очень скоро оба возвратились к тому месту, где дожидалась Моргауза.
– Госпожа… – Воин почтительно поклонился. – Предполагалось, что вы прибудете никак не раньше завтрашнего дня. Я не получил никаких распоряжений касательно вашего отряда. Если вы изволите подождать здесь, я пошлю известить…
– Король в зале?
– Да, госпожа, за вечерней трапезой.
– Тогда проводите меня к нему.
– Госпожа, не могу. Если вы…
– Ты знаешь, кто я?
Холодный вопрос заключал в себе недвусмысленную угрозу.
– Конечно, госпожа…
– Я сестра верховного короля, дочь Утера Пендрагона. И мне прикажете дожидаться у ворот, точно просительнице или простому гонцу?
Лоб стражника покрылся тусклой пленкой испарины, но присутствия духа воин не утратил.
– Конечно нет, госпожа, ни в коем случае не за воротами. Пожалуйста, проезжайте внутрь. Ворота сейчас закроют. Но боюсь, вам придется подождать здесь, пока я не извещу короля. У меня приказ.
– Хорошо, не буду усложнять вам жизнь. К королю отправится мой дворецкий.
Моргауза говорила твердо и решительно, словно даже сейчас нимало не сомневалась в том, что ее волю исполнят дословно. Она смягчила распоряжение одной из самых прелестных своих улыбок. Но Мордред видел: королеве не по себе. Кобылка, читая настроение всадницы, переминалась с ноги на ногу и вскидывала голову так, что спутались золоченые кисти.
Начальник караула с явным облегчением согласился, и, перемолвившись несколькими словами с королевой, дворецкий отбыл в сопровождении двух ратников. Отряд Моргаузы въехал под низкие, укрепленные своды Королевских ворот и остановился, не вправе сделать дальше и шагу.
Позади них тяжелые ворота захлопнулись. Решетки с лязгом встали на место. Наверху, вдоль зубчатых стен, гулкой, размеренной поступью расхаживали часовые. По иронии судьбы, эти звуки, долженствующие властно напомнить Мордреду о том, что он – пленник в преддверии неопределенной и пугающей участи, ушей его почитай что и не достигли. Мальчик слишком увлекся, осматриваясь вокруг. Вот он, Камелот!
От ворот дорога вела вверх по холму к стенам дворца. Вдоль дороги на равном расстоянии друг от друга высились столбы; закрепленные на скобах факелы освещали путь. Дойдя до середины протяженного склона, дорога разветвлялась; одна тропа шла налево, к воротам в дворцовых стенах, за которыми можно было различить облетевшие верхушки деревьев. еще один сад? еще одна тюрьма, на радость королеве? Вторая дорога огибала дворцовые стены и подводила к другим, более крупным воротам, должно быть городским. Над стеной поднимались крыши и башенки жилых домов, мастерские и цеха, теснившиеся вокруг рыночной площади, а еще дальше, к северу, казармы и конюшни. Городские ворота уже закрылись, вокруг ни души, кроме часовых.
– Мордред!
Очнувшись от раздумий, Мордред поднял взгляд. Моргауза поманила его рукой.
– Сюда, ко мне.
Мальчик послал коня вперед и встал справа от королевы. Гавейн двинулся было, чтобы занять место по другую руку, но королева нетерпеливо отмахнулась.
– Оставайся с остальными.
Гавейн, который со времен потасовки в гостиничном дворе держался с Мордредом крайне отчужденно, нахмурился, рванул на себя поводья, но вслух ничего не сказал. Прочие тоже молчали. Напряженность Моргаузы отчасти передалась всем, даже Гарету.
Королева не проронила больше ни слова, просто застыла в седле, прямая и неподвижная, отрешенно глядя на уши лошади. Капюшон упал на спину; лицо застывшее, бледное.
Но вдруг все изменилось.
Мордред взглянул в ту же сторону, что она: дворецкий поспешал назад с двумя солдатами, а чуть поотстав, по дороге спускался еще человек. Один, без эскорта.
По тому, как резко встрепенулась стража у ворот, мальчик понял, кто перед ним и еще то, что приход его явился полной неожиданностью. Случай поистине беспримерный: верховный король Артур вышел из замка один, чтобы встретить гостей у внешних врат крепости.
Король остановился в нескольких шагах и коротко бросил страже:
– Пусть войдут.
Никакого торжественного приема. Ни поцелуя, ни рукопожатий, ни улыбки. Король стоял у факельного столба, и блики играли на его лице – холодном и равнодушном, как у судьи.
Дворецкий засеменил было к Моргаузе, но она отмахнулась.
– Мордред. Будь добр, руку.
Удивиться мальчик уже не успел. Не успел испытать ровным счетом ничего, помимо одного-единственного, всеподчиняющего недоброго предчувствия. Он соскользнул с коня, бросил поводья слуге и помог королеве спешиться. Моргауза на мгновение крепко вцепилась в его локоть, глянула на мальчугана снизу вверх, словно хотела что-то сказать, затем выпустила руку, но удержала его рядом. Гавейн, по-прежнему хмурый, не дожидаясь приглашения, послал коня вперед, но на этот раз на него не обратили внимания. Остальные принцы боязливо выстроились позади. Слуги увели лошадей к воротам. Артур так и не двинулся с места. Моргауза пошла навстречу королю; двое старших оркнейцев – по обе стороны от матери, трое младших – следом.
Мордред впоследствии так и не смог объяснить, почему верховный король в первую же встречу произвел впечатление столь внушительное. Ни тебе церемониала, ни слуг, никакой тебе пышной мишуры величия и власти, даже оружия при нем не было. Он стоял один: холоден, нем и грозен. Мальчик глядел во все глаза. Этот человек, в коричневом, отороченном куницей платье, казался карликом рядом с освешенными чертогами за его спиной, рядом с деревьями, насаженными вдоль дороги, и копьями вооруженной стражи. Но в звенящих, морозных, пронизанных светом сумерках все глаза были устремлены только на него.
Моргауза опустилась на заиндевелую землю – не в глубоком реверансе, как оно и подобает в присутствии верховного короля, но на колени. Протянула руку, ухватила Мордреда за локоть, заставила преклонить колена и его. Мальчик чувствовал, что пальцы ее чуть заметно дрожат. Гавейн с братьями остались стоять. Артур даже не взглянул в их сторону. Все его внимание сосредоточилось на коленопреклоненном мальчишке, на бастарде, на сыне: вот, брошен к ногам короля, точно проситель, голова вскинута, стреляет глазами во все стороны, словно дикий зверек, гадая, куда бежать.
Моргауза нарушила молчание:
– Милорд Артур, брат… можешь себе вообразить, что за радость доставили мне и моему семейству известия о том, что спустя столько лет нам наконец-то дозволено снова лицезреть тебя и побывать при дворе, на большой земле. Кто не слыхал о чудесах Камелота, кто не дивился рассказам о твоих победах, о величии владыки здешних земель? Будущность столь блестящую я и господин мой король Лот предрекли тебе еще после той, первой великой битвы в Лугуваллиуме…
Моргауза искоса глянула на бесстрастное лицо Артура. Она намеренно ступила на заведомо опасную почву. В Лугуваллиуме Лот сперва попытался предать Артура, затем свергнуть его; именно там Артур возлег с Моргаузой и был зачат Мордред. Мордред, потупив взгляд и изучая узоры инея на земле прямо перед собою, уловил минутное замешательство, но тут королева поспешно перевела дух и заговорила снова.
– Возможно, между нами… между тобою и Лотом и даже между тобою и мной, о брат мой, случалось всякое, о чем лучше не вспоминать. Но Лот погиб, сражаясь под твоими знаменами, и с тех пор я жила вдовой, тихо и невзыскательно, хотя и в изгнании, но не ропща, посвятив себя воспитанию сыновей… – На этих словах она сделала еле заметный упор и снова искоса глянула вверх. – Теперь, милорд Артур, я прибыла по твоему повелению и молю тебя о милосердии ко всем нам.
Король по-прежнему не отвечал, ни единым жестом не приветил гостей. Высокий, нежный голосок журчал себе и журчал, слова, точно камешки, бились о стену молчания. Мордред, по-прежнему глядя в землю, вдруг почувствовал нечто властное, словно прикосновение, и резко поднял голову – король неотрывно смотрел на него. Мальчик впервые встретился с ним глазами, и глаза эти показались до странности знакомыми и все же чужими; взгляд этот бросал его в дрожь – не страха, нет, но как если бы что-то ударило его по сердцу так, что перехватило дыхание. И касание это сняло страх. Внезапно, впервые с тех пор, как Моргауза затемнила доводы рассудка угрозами и колдовством, Мордред со всей отчетливостью понял, как нелепы его опасения. С какой стати этому человеку, этому королю, преследовать незаконнорожденного отпрыска давнего недруга, погибшего много лет назад? Он до такого не опустится. Вздор, бессмыслица. Для Мордреда воздух наконец-то обрел прозрачность – словно развеялся гнусный, пропитанный магией туман.
Он здесь, в легендарном городе, в самом центре королевств большой земли. Давным-давно он мечтал об этом, загадывал, строил замыслы. Во власти страха и недоверия, внушенных Моргаузой, он попытался бежать прочь от Камелота, но его привезли сюда, точно намеченную жертву к черному алтарю ее Богини. А теперь он и не помышлял о бегстве. Все его былые амбиции, все мальчишеские мечты потоком хлынули вспять, запечатлелись в сознании, обрели форму. Ему нужен этот мир; он станет частью этого мира. Чего бы это ни стоило – отвоевать место в королевствах этого короля, он все сделает, пусть даже…
А Моргауза все говорила и говорила с непривычными интонациями смирения. И теперь, когда разум озарился новообретенным, холодным светом, Мордред слушал и думал: «Каждое ее слово – ложь. Нет, не то чтобы ложь, факты по большей части соответствуют истине, но самая суть ее и все, что она пытается сделать… все это фальшь, притворство. И как он это терпит? Ведь не может же он обмануться! Только не этот король. Только не Артур».
– Так что молю, не вини меня, брат, за то, что приехала сейчас и не стала дожидаться до завтра. Как могла я ждать, если огни Камелота так близко, на другом берегу озера? Я должна была приехать и убедиться, что в сердце своем ты не держишь на меня зла. Взгляни: повеление твое я исполнила. Я привезла всех мальчиков. Слева от меня – Гавейн, старший из оркнейских принцев, мой сын и твой слуга. А это его братья. А справа…
Это Мордред. – Моргауза подняла взгляд. – Брат, он ничего не знает. Ровным счетом ничего. Он…
Артур наконец-то стронулся с места. Жестом он оборвал сестру на полуслове, затем шагнул вперед, протянул руку. Моргауза, резко переводя дух, замолчала и вложила в нее свою ладонь. Король помог сестре подняться. И мальчики, и слуги, наблюдающие от ворот, облегченно задвигались. Гостей приняли. Все будет хорошо. Мордред, поднявшись на ноги, тоже почувствовал, что напряжение отчасти схлынуло. Гавейн просиял улыбкой, и Мордред непроизвольно улыбнулся в ответ. Но вместо ритуального поцелуя, объятий и слов приветствия король сказал только:
– Мне нужно кое-что сказать тебе, и слова эти не для детских ушей. – Артур обернулся к мальчикам. – Добро вам пожаловать ко двору. А теперь отойдите к караульне и подождите там.
Принцы повиновались.
– Дары, – воскликнул дворецкий, – скорее дары! Похоже, не все идет ладно.
Он выхватил ларец из рук слуги, выбежал вперед, положил его к ногам короля, смущенно попятился. Артур и не взглянул на сокровища. Он обращался к Моргаузе, и хотя те, что наблюдали от ворот, не слышали ни слова и лица королевы разглядеть не могли, они видели, как в облике королевы вызывающая надменность сменилась мольбой и даже страхом, и все это время король стоял пред нею недвижно, как камень, и с каменным лицом. Только Мордред новым, проясненным взором читал в нем горе и усталость.
И вдруг их прервали. Из-за ворот донесся цокот копыт. Шум стремительно нарастал. Вверх по накатанной дороге спотыкающимся галопом промчался всадник. Раздался хриплый голос. Один из часовых прошептал себе под нос:
– Гонец из Глевума! Клянусь громом, быстро обернулся! Должно быть, привез важные вести!
Оклик, ответный возглас, ворота со скрипом и грохотом приоткрылись. Взмыленный конь процокал внутрь, распространяя вокруг запах пота – последствия изнурительной скачки. Гонец, задыхаясь, отрывисто произнес что-то и, не задержавшись, промчался дальше, прямиком к тому месту, где стояли король и Моргауза.
Всадник не то спрыгнул, не то рухнул с седла и опустился на одно колено. Король нахмурился, недовольный тем, что помешали, но гонец принялся что-то горячо объяснять. Помолчав, Артур поманил стражников. Двое выступили вперед и встали по обе стороны от Моргаузы. Король обернулся, сделал знак гонцу следовать за собой и зашагал по дороге назад. У дворцового крыльца он остановился. Несколько минут эти двое, король и вестник, беседовали промеж себя, но от караульни невозможно было ничего расслышать или рассмотреть. Затем король резко развернулся и крикнул что-то.
