Текст книги "Сага о короле Артуре (сборник)"

Автор книги: Мэри Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 138 страниц)

– Все в порядке, Мариам. Принц показывал мне вид на долину. И мы беседовали. А теперь не подождешь ли ты в сторонке?

Служанка снова присела в реверансе, на сей раз рассчитанном на то, чтобы восстановить достоинство госпожи, и отошла к ожидающей группе воинов.

Но Теодовальд уже соскользнул со стены.

– Зря все это. Все равно придется возвращаться. Вон идет бабушкин управляющий. Верно, время к обеду. Кстати, я и впрямь голоден. А ты разве нет?

– Если задуматься, то да, – отозвалась Алиса. Она встала и принялась отряхивать юбки от пыли, а запачкались они изрядно. – Если нам еще мыть руки перед трапезой…

– Это еще зачем? Вымоем потом, когда будут в жире, – бодро откликнулся принц и бегом помчался вниз по холму.

Стражники поспешили за ним, а управляющий, перемолвившись словом с Мариам, подошел поздороваться с Алисой.

Этого самого юношу девочка углядела в глубине зала, когда королева встречала гостей. Теперь, в солнечном свете, он оказался высоким, темноволосым и темноглазым, скромно одетым в охряную тунику и темно-коричневое верхнее платье. На груди его поблескивала серебряная цепь – знак должности, а на ней болтался позолоченный значок королевы. На плече – брошь чеканного серебра, на поясе – сумка из доброй кожи, дубленой и глянцевой, точно конский каштан, и связка ключей. Управляющий королевы, сказал Теодовальд. Доверенный слуга. Но ведь явно чужеземец, нет? – думала про себя Алиса. Уж больно не похож на франка. Может, римлянин? Один из тех горемык, зачастую из хорошей или даже знатной семьи, кого захватили в плен и обратили в рабство франкские завоеватели.

Но нет, вряд ли. Не успел юноша заговорить, как к нему подоспела Мариам – раскрасневшаяся, взволнованная.

– Леди Алиса! Вы только вообразите себе! Он из тех же мест, что и я, да что там – из соседней деревни! Здесь, в Туре! Ну разве не чудо?

Юноша поклонился и выпрямился. Алиса, судорожно вцепившись в складки юбки, застыла на месте, потрясенно глядя на него.

– Ты? – охнула она.

Брови юноши взлетели вверх.

– Госпожа? – И тут лицо его озарилось улыбкой, – Да это же маленькая дева! Маленькая дева из Иерусалима! И уже никакая не маленькая, но взрослая леди, и притом раскрасавица! Ну, как вы поживаете, как поживают овечки с голубой шерсткой, что пасутся на британских холмах?

– Я думала, ты Иисус, – Слова эти, слетевшие с языка, заключали в себе всю силу простодушия. В следующее мгновение девочка уже пожалела о сказанном и почувствовала, что краснеет. И быстро добавила: – Я тогда была совсем маленькая, а ты нес ягненка и словно бы знал, кто я такая, и… пожалуйста, не смейся! Я навсегда запомнила ту встречу, и я знаю, что это глупо, но иногда я понарошку играла сама с собою, будто все – правда.

Смеяться он не стал. Напротив, серьезно ответствовал:

– Вы оказали мне великую честь. Если бы я только знал, я бы непременно сказал вам, что я только сын поселянина, чело. век самый что ни на есть обыкновенный, но звался я… и зовусь… собственно говоря, Иисусом, – Юноша улыбнулся смятению собеседницы. – На то, чтобы пользоваться этим именем, мы смотрим иначе, чем вы, маленькая. Но здесь меня знают как Джошуа. Имя то же самое, только вам будет проще его произносить, правда?

– Я… да, конечно. Так… как случилось, что ты так хорошо говоришь на моем языке?

– В Иерусалиме всегда полным-полно паломников, и многие – из вашей страны. А новые языки мне легко даются. Ценный дар, – снова улыбнулся он, – тем паче для честолюбца.

– Понятно…

Девочка обнаружила, что все еще стискивает в пальцах юбку лимонно-желтого шелка. Она разжала руки, так чтобы платье расправилось до подобающей длины, и разгладила складки, чувствуя, как вместе с этим движением самообладание понемногу возвращается.

– Значит, теперь ты управляющий королевы? – Девочка снова перевоплотилась в леди Алису. – И как же ты здесь оказался, мастер Джошуа?

– Если позволите, я расскажу вам по пути вниз. Время обедать, и вас уже заждались. Обопритесь на мою руку, леди, спуск здесь крутой.

– Боюсь, у меня руки в пыли. Не хотелось бы запачкать тебе рукав.

Джошуа только рассмеялся в ответ и положил ладошку девочки себе на руку. Так, вместе, зашагали они вниз через виноградник, а Мариам, сияя счастливой улыбкой, побрела следом.

Глава 9

Если бы Алисе довелось услышать все то, что королева Хродехильда рассказывала герцогу, девочка поняла бы куда яснее, почему юного принца стерегут так бдительно, даже в его собственном доме.

– Один только Господь и его святые ведают, сколько еще лет осталось нам привечать паломников в Туре. Как вы знаете, герцог, земли к северу от реки – в руках моего сына Хильдеберта, так что дорога, по которой вы ехали вдоль долины, и монастырь, где вы провели прошлую ночь, принадлежат ему.

– Истинно так. И доехали мы благополучно и с удобством. Есть ли повод думать, будто он захочет заградить путь паломникам? И – с вашего дозволения, госпожа, – откажется от такого источника дохода? Он ведь христианин, разве нет? Мне казалось, что…

– О да. Когда господин мой король Хлодвиг был принят в лоно святой церкви, сыновья мои крестились вместе с ним, а также и множество наших воинов. – Губы королевы изогнулись в улыбке. – Но наши соотечественники сперва воители, а потом уже христиане.

– Но пока вы правите здесь, в Туре, госпожа, ваши сыновья наверняка станут радеть об усыпальнице и дорогах паломничества, как то и задумывали вы и ваш супруг.

– Пока я жива, да, возможно. Но пока бургунды тявкают у нашего порога, кто знает, кто из королей, сыновей моих, вернется живым из очередного военного похода? Принц Теодовальд уже подрос и смышлен не по летам, да, и я воспитала его в благочестии, но ему еще и семи не исполнилось, а бургунды уже бряцают оружием вдоль наших восточных границ.

Герцог замялся, и королева, улыбнувшись одной из своих насмешливых улыбок, резко качнула головой.

– Вы вспомнили, что я сама родом из Бургундии? Успокойтесь, герцог; к дяде Сигизмунду я любви не питаю, и хотя в истории с моим замужеством он использовал меня как пешку в игре за власть, пешкой я не осталась, разве лишь в руках Господа и во имя Господней святой цели.

– Прямиком на восьмую клетку – и мат? – улыбнулся герцог, и Хродехильда рассмеялась.

– Да, из пешек – в коронованные королевы! Я – франкская королева по имени и по духу! Будь жив мой господин и супруг Хлодвиг, в один прекрасный день он выступил бы против Бургундии, что бы уж там ни говорил на сей счет этот римский холуй! А я бы ни словом не стала его отговаривать. Но Хлодвиг мертв, а сыновья мои, увы, ссорятся между собой, так что Бургундия не сегодня-завтра того и гляди воспользуется благоприятным моментом.

– Даже если и так, сможет ли Бургундия – одна, ибо я очень сомневаюсь, что император рискнет заключить союз, – собрать воинство, способное противостоять единой мощи франкских королевств? Ведь наверняка перед лицом подобной угрозы ваши сыновья позабудут свои разногласия и в битву выступит объединенная армия франков?

– Вот об этом я и молюсь.

– И радеете, госпожа?

– И радею. – На сей раз улыбка показалась мрачной. – Так что я разъезжаю между сыновними столицами, и – я этого и не скрываю – у меня еще остались друзья при бургундском дворе, которые извещают меня по мере надобности. По старой дружбе… – Слова прозвучали издевкой, но герцогу почудилась в них нота искренности. – Я содержу здесь собственный дворец, рядом с усыпальницей святого Мартина, и еще основанный им монастырь, самый первый в Галлии и самый святой из всех. Так что Хильдеберт обосновался в Париже, пока я здесь приглядываю за его границами, а Хлодомер ждет в Орлеане, не предпримет ли чего Годомар Бургундский. А пока я здесь…

Королева пожала плечами, так и не докончив фразы.

– Никогда не поверю, чтобы такая королева не преуспела бы в любом затеянном ею начинании, – учтиво отозвался герцог Ансерус.

– Ха! – Лающий смех прозвучал обескураживающе.

«А старая королева отнюдь не глупа, – подумал Ансерус, – Она не хуже меня знает, что эти ее сынки, в лучшем случае христиане только по названию, воспользуясь самым пустячным поводом, разорвут страну на куски точно так же, как голодные волки раздирают мертвую тушу. Ну что ж, остается надеяться, ради нее и ради юного Теодовальда – и, что важнее, ради Британии и того хрупкого мира, что поддерживает здесь верховный король, – что Хлодомер проживет достаточно долго, сыновья его успеют вырасти и королевство благополучно и мирно отойдет им».

Герцог встретился взглядом с Хродехильдой. Спору нет, старая королева не глупа, совсем не глупа. Она кивнула, словно отвечая на его мысли.

– Что ж, поглядим, – обронила она.

И тут, к вящему облегчению герцога, возгласили начало трапезы, и управляющего послали за детьми.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СТРАНСТВУЮЩИЙ РЫЦАРЬ

Глава 10

Мать Александра так и не вышла замуж во второй раз, хотя ее молодость и красота – и, возможно, уютное маленькое именьице в долине реки Уай, теперь отошедшее к ней, – приманили к ее дверям нескольких преисполненных надежды холостяков. Но все они отбыли ни с чем. Принцесса Анна, не сочетаясь браком, жила себе в мире и довольстве, мало-помалу свыкаясь со своей долей. Теодора и Барнабас были неизменно добры к ней; первая радовалась обществу Анны, второй с течением лет понемногу успокоился насчет того, что Анна, снова выйдя замуж, натравит на Крайг-Ариан еще одного претендента, и целиком посвятил себя приумножению благополучия вдовы и ее сына. С помощью этого доброго и мягкого человека Анна вскорости научилась вести дела небольшого поместья; теперь она и Барнабас занимались этим вместе от имени Александра.

Как уж водится, со временем Анна оправилась от потрясения и горя после убийства мужа, но ненависть ее к королю Марку так и не сделалась слабее, равно как и твердая решимость в один прекрасный день заставить его заплатить за гнусное деяние. По мере того как мальчик рос, мать рассказывала ему про отца и учила гордиться и радоваться своему наследию. Сочувствуя, мужчины звали малыша Александр Сирота, но, по правде говоря, ребенку не так уж и недоставало отцовского присутствия: ведь Барнабас неусыпно радел о том, чтобы мальчик приобрел все необходимые умения – умения воина и владельца поместья, пусть и небольшого. Так что Александр рос в безопасности и даже счастливым, ибо в тех местах царили покой и согласие и «мир верховного короля» ощущался как реальность в тихих долинах его детства.

Счастье это никоим образом не омрачалось знанием о смерти отца. Когда Александр с детской непосредственностью спросил об этом впервые, Анна сказала ему только, что он родился в Корнуолле, где принц Бодуин состоял на службе у своего старшего брата, короля Марка, и что Бодуин умер, когда сыну его исполнилось два года. А поскольку Бодуин как младший сын никоим образом не мог претендовать на корнуэльские земли, Анна решила (так сказала она) уехать и заявить свои с Александром права на Крайг-Ариан. И правильно, добавляла она, ведь король Марк, хотя наследником так и не обзавелся, до сих пор жив, так что им с сыном и живется лучше в изобильных долинах на уэльской границе, и будущее обещает больше.

– Сейчас он, должно быть, уже старик, – предположил однажды Александр, когда мать и сын снова заговорили на эту тему. Мальчику уже исполнилось четырнадцать, он был высок для своих лет и уже почитал себя взрослым мужчиной, – А сыновей у него нет. Так что, наверное, в скором времени мне стоит съездить в Думнонию и поглядеть на Корнуолл и королевство, которое в один прекрасный день, возможно, достанется мне?

– Тому не бывать, – отвечала Анна.

– Но почему?

– Лучше забудь про Корнуолл и все тамошние владения. Тебе их не видать. Король Марк тебе не друг, а даже если бы и был им и оставил бы королевство на тебя, тебе бы пришлось сражаться за каждый фут тамошней бесплодной земли. С тех пор как умер герцог Кадор, тот, что владел Тинтагелом, там правит сын его Константин. И говорили мне, будто человек этот жесток и безжалостен. Марк за свое держится крепко, но после его смерти если кто и сохранит за собою крепость, так муж сильный и притом удачливый.

– Но если однажды королевство отойдет ко мне по праву, ведь наверняка верховный король окажет мне помощь и поддержку? Мама, – нетерпеливо воскликнул Александр, – позволь мне хотя бы в Камелот съездить!

Анна, понятное дело, не разрешила, но мальчик просил снова и снова, и всякий раз все труднее было измыслить причину для отказа, так что в конце концов мать рассказала сыну правду.

Однажды по весне, когда Александру шел восемнадцатый год, случилось так, что он отправился вместе с Барнабасом и еще двумя спутниками – замковые слуги и, строго говоря, не из числа воинов, но готовые, как то было принято среди мужчин в те времена, защитить себя и своего лорда, – объезжать границы имения. На излучине реки, там, где на отмели вода, разбрызгиваясь, струилась по обкатанной гальке, на дальнем берегу они заметили группу из трех вооруженных всадников, явно собирающихся переправляться. Подъехав ближе, Александр разглядел на тунике одного из чужаков изображение вепря, знак Корнуолла. Юноша пришпорил коня и нетерпеливо окликнул незнакомца.

Так случилось, что корнуэльцы, направляясь в Вирокониум, сбились с пути и, зная, что заехали на чужие земли, искали брода, надеясь, что дорога выведет их к деревенскому двору или пастушеской хижине, а там их направят в нужную сторону. Заслышав крик Александра, они решили, что их переправе препятствуют. Всадники остановились, а затем тот, что с гербом, при виде, как ему показалось, молодого рыцаря в сопровождении трех вооруженных воинов, прокричал в ответ что-то вызывающее и, обнажив меч, направил коня в воду.

Мгновенное замешательство, предостерегающий крик Барнабаса – а в следующее мгновение было уже поздно. Александр, юный и пылкий, воспитанный на легендах о доблести и дерзании, только об этой минуте и мечтал. Опережая мысль, меч Бодуина скользнул в мальчишескую ладонь, и там, в подернутой рябью воде реки Уай, Александр нанес свой первый удар в своем первом поединке.

И ему посчастливилось. Меч встретил чужой клинок, сбил его в сторону и прошел точно и с убийственной стремительностью прямо в горло противника. Тот беззвучно упал. Барнабас и слуги подскакали к юноше, но сражение как таковое уже закончилось. Убитый, должно быть, возглавлял отряд: едва он рухнул, как остальные двое поворотили коней и галопом поскакали прочь.

Александр, задыхаясь от возбуждения, потрясенный тем, что впервые лишил жизни человека, машинально сдерживал рвущегося вперед коня, глядя вниз, на тело, распростертое на отмели. Барнабас, не менее бледный, схватил его коня за уздечку.

– Зачем ты это сделал? Глянь на герб! Это же корнуэльский вепрь! То были люди Марка!

– Знаю. Я… я не хотел его убивать. Но он хотел убить меня! Он первым обнажил клинок. Ты разве не видел? Я окликнул его, спрашивая, что у него за дело, вот и все. И тут он выхватил меч, а за ним и остальные. Барнабас, или ты не видел?

– Видел, конечно. Ну что ж, теперь уже ничего не попишешь. Вы двое, заберите тело. Надо бы вернуться и рассказать о случившемся госпоже вашей матушке. Недобрый выдался день, ох и недобрый!

Кони с плеском выбрались из воды на берег, и отряд медленно двинулся назад, в замок.

Глава 11

Анна была в саду, наблюдая, как садовник подрезает ветви на яблоне. Едва Александр начал рассказывать, она подхватила сына под руку и поспешно отвела его в сторону, так чтобы слуга не слышал.

– Понимаешь, – с силой проговорила она, – если это и впрямь были Марковы люди, то мы в опасности.

И Анна не позволила сыну произнести ни слова до тех пор, пока они не уединились в ее личных покоях. Служанка, что прибиралась в комнате, была предусмотрительно отослана.

– Но, матушка, – запротестовал Александр, – эти люди нарушили границы наших владений, а тот, кого я убил… он напал на меня. Спроси Барнабаса, он расскажет, как все было. Я увидел корнуэльский герб, и я окликнул чужаков, приветствуя их и спрашивая, что у них за дело, а они ринулись на меня. Что еще я мог поделать?

– Да, да, знаю. Здесь беды нет. Но остальные, когда они возвратятся в Корнуолл, – ты говоришь, вы с Барнабасом взяли с собой двоих спутников? Они стояли близко? Достаточно близко, чтобы люди Марка разглядели их значки?

– Ну конечно, – нетерпеливо откликнулся юноша. – И наверняка по ним поняли, что находятся на нашей земле, но даже это их не остановило.

Анна помолчала минуту, а затем, тихонько вздохнув, отвернулась и медленно дошла до окна. Там стояло кресло, рядом – ее пяльцы для вышивания. Она отодвинула рукоделие, села и, подперев голову, долго и неотрывно глядела в окно. Белый голубь, завидев хозяйку, вспорхнул на каменный подоконник и принялся с тихим воркованием расхаживать туда-сюда, надеясь на горсть зерна.

Но хозяйка не видела его и не слышала. Она снова была в комнате Маркова замка в ту памятную полночь, и вместе с нею – все воспоминания, что она отчаянно пыталась сберечь нетленными и позабыть в одно и то же время. Но вот Анна резко отвернулась от окна и выпрямилась в кресле. Испуганный резким движением голубь замахал крыльями и улетел.

– Александр…

– Что такое, матушка? Ты побледнела. Тебе нездоровится? Прости, если огорчил тебя, но с какой стати ты говоришь об опасности? Ты же сама сказала: оттого, что я убил того рыцаря, беды не случится, и это правда…

– Нет-нет, не в том дело. Речь совсем о другом, и тяжек этот разговор. Я должна рассказать тебе кое-что. Я собиралась поговорить с тобою, как только тебе исполнится восемнадцать и ты будешь готов отправиться к верховному королю и предложить ему свою службу. Но случилось то, что случилось, и мне придется все открыть тебе уже сейчас. Вот, возьми.

Анна извлекла из-за ворота крохотный серебряный ключик и вручила его юноше.

– Ступай вон к тому стенному шкафу в углу и открой его. Тяни на себя сильнее, петли наверняка тугие. Ну вот. А теперь смотри: вон там, на полу, стоит кожаный сундучок, обвязанный веревкой; принеси его сюда, к свету… Да. А теперь отопри его. Нет, узлы распутывать не трудись; перевязывать его снова уже не придется. Просто разрежь веревки. Кинжалом. Так.

Не вставая с кресла, Анна снова развернулась к окну.

– Алекс, я не хочу видеть, что там. Просто открой сундучок и скажи мне, что нашел.

Под окном садовник по-прежнему трудился среди плодовых деревьев. Его дети, сын и малютка-дочка, с криками бегали по саду, играя с подрощенным щенком. Но Анна слышала лишь одно: заглушающий эту радостную перекличку скрип кожаных петель, а затем шуршание, сухой перестук – и озадаченный голос Александра, так похожий на отцовский.

– Да ничего тут особенного нет, матушка. Какая-то одежда… Рубашка, старая и… фу, до чего грязная! Вся в засохших черных пятнах… – Внезапная настороженная тишина. А затем, уже другим голосом: – Это кровь, да?

– Да, – Анна по-прежнему упрямо глядела в сторону.

– Но… чья? Что это такое, матушка? В чем тут дело? – Но не успела Анна ответить, как он резко втянул в себя воздух, – Нет, мне незачем спрашивать. Кровь моего отца? Иначе зачем бы вам хранить эти тряпки? Это его кровь?

Анна молча кивнула. До того юноша стоял на коленях перед сундучком, брезгливо теребя в пальцах запачканную ткань. Теперь он взял рубашку обеими руками и крепко прижал к груди. И поднялся на ноги.

– Как его убили? Вы мне рассказывали… вы заставили меня думать, будто отец умер от болезни! Но это… зачем вы хранили эту страшную памятку все эти годы? Его подло умертвили, вот в чем дело, так? Так? Кто его убил?

Только тогда Анна обернулась. Александр стоял в солнечном свете, прижимая к себе вышитую рубашку.

– Король Марк, – проговорила она.

– Я так и думал! Так и думал! Всякий раз, когда поминалось это имя, в вашем лице отражалось то же, что сейчас. Матушка, расскажите мне, как все было!

– Да, расскажу. Тебе пора узнать правду.

Анна жестом велела сыну уложить рубашку обратно в сундук, затем не без облегчения откинулась на подушки. Роковой миг настал и минул, пора уже, давно пора позволить столько лет лелеемому призраку уйти восвояси.

– Присядь-ка вот здесь, подле меня, милый, на скамеечке под окном, и послушай.

Анна повела рассказ с самого начала, с того самого дня, когда в залив под утесами вошли саксонские боевые корабли. Голос ее звучал сухо и ровно; давно прошли те времена, когда в нем звенело горе, но в какой-то момент, когда Анна дошла до того эпизода, как Бодуин надел рубашку и рассмеялся вместе с женой, Александр накрыл ладонью руку матери. А она бесстрастно продолжала: бегство, встреча с Садуком и его братом, надежное убежище в Крайг-Ариане…

Юноша заговорил было, попытался вставить слово утешения, но Анна покачала головой. Высвободив руку, она подняла глаза на сына – сухие, ярко блестящие.

– Мне не нужно утешения. Мне нужна месть. Много лет назад я поклялась: когда ты, сын мой, войдешь в года, ты отыщешь этого подлого короля-лиса и убьешь его. Ты сделаешь это?

Юному Александру даже в голову не пришло, что он мог бы поступить иначе. Он с жаром заверил в этом мать и, вскочив на ноги, тут же принялся строить планы касательно путешествия в Корнуолл, но Анна велела ему замолчать.

– Нет. Дослушай до конца. Я уже сказала, что собиралась поведать тебе эту историю, как только тебе исполнится восемнадцать. Я заговорила сейчас, потому что твоя встреча с людьми Марка нынче утром все меняет.

– Но чем же?

– Ты разве не понял? В ту ночь Садука послали за нами, чтобы убить нас. Он пообещал мне, что заверит Марка в том, что ты мертв, а если нужно, то и я тоже. Уж не думаешь ли ты, что, если бы Лис полагал, будто ты еще жив, он давным-давно не отправил бы людей разыскать нас и убить? И уж непременно подослал бы сюда соглядатаев. Куда еще могла я тебя отвезти?

– Значит, эти люди у брода были соглядатаями?

Анна окинула сына взглядом. Юноша высокий и статный, синеглазый, как отец, густые каштановые волосы падают на плечи, тело стройное и вместе с тем мускулистое. Вот сейчас он выпрямился во весь рост, с видом задиристым и вызывающим, в ярком солнечном свете под окном, – живой портрет блестящего юного воина. Такому мужу – молодому, красивому и притом владельцу уютного маленького замка и плодородных угодьев, с верными слугами и умницей-матерью – еще и сообразительность вроде бы ни к чему, снисходительно признала про себя Анна.

И, ничуть не досадуя, ответила:

– Нет. Мне думается, эта встреча – просто случайность. Но то были люди Марка, и если они тебя ненароком узнали – а ты ведь похож на отца как две капли воды, – они вернутся в Корнуолл и расскажут Лису, что сын Бодуина жив и благополучно обретается здесь, в Крайг-Ариане. А убив того воина – да, милый, я знаю, что другого выхода у тебя не было, – ты дал ему повод выслать людей отыскать тебя и довершить то, что Садук якобы исполнил много лет назад.

– Значит, – торжествующе воскликнул Александр, – я должен успеть первым! Если я отправлюсь в путь тотчас же и поскачу во весь опор, я окажусь в Корнуолле раньше них!

– Нет. На что ты можешь надеяться? Поступить следует иначе. Времена изменились, Александр. Сегодня ты убил, потому что на тебя напали, и это никак нельзя поставить тебе в вину.

– Но ты говоришь, что Марк воспользовался бы этим поводом, чтобы отыскать меня и уничтожить!

– Для Марка ни закон, ни правила не писаны. А я говорю о законе. Сегодня ты убил по праву. Но что до убийства во имя мести, да еще и короля… времена изменились. Поступать должно так, как предписывает закон. Ты отправишься к верховному королю и изложишь свое дело и предъявишь доказательства. Ты предстанешь в Круглом зале и перескажешь все то, что поведала тебе я, покажешь запятнанную кровью рубашку и попросишь верховного короля вынести решение. По слухам, Артур с Марком не друзья, и, скорее всего, Артур позволит тебе бросить Марку вызов и сразиться с ним на законном основании. Ты еще молод, мой Александр, и тем временем ты наберешься опыта, чтобы потягаться с таким противником, как Марк. Ведь сейчас тебе с ним не справиться, сын мой, а эта стрела не должна ударить мимо цели. Разве ты не понимаешь? Было время – те, первые годы, – когда я все на свете отдала бы за смерть Марка, как бы уж дело ни обернулось, но с ходом лет мы становимся мудрее. Если ты теперь же отправишься в Корнуолл и сумеешь как-нибудь – хотя одному Господу ведомо как – убить Марка и спастись от мечей его стражи, тебя самого призовут к ответу Артуровы законники, и мы ничего не выиграем. Поезжай сперва к Артуру, и тогда закон и право будут на нашей стороне.

– А верховный король мне поверит?

– Думаю, да. Он знает Марка. А при Марковой дворе наверняка остались люди, которые помнят ту ночь. Друстан сейчас не в Корнуолле, он в своем северном замке, но при нужде он нас поддержит, и, разумеется, есть еще Садук, а он…

Охнув, Анна умолкла на полуслове и схватилась за грудь.

– Садук! И Эрбин тоже! Ах, боже мой, почему я сразу об этом не подумала! Как только те люди возвратятся к Марку с вестями, нетрудно догадаться, что станется с Садуком и его братом!

Не успела она договорить, как Александр уже стоял на коленях у ее кресла.

– Я еду сегодня же! Нет, матушка, выслушайте меня! Вы ведь только что сказали, что собирались открыть мне правду о смерти отца, как только мне исполнится восемнадцать, а затем послать меня к верховному королю, дабы убийцу настигла месть?

– Да, но…

– Значит, день настал! То, что произошло нынче утром, – это же сама судьба! Как бы то ни было, случилось то, что случилось, и – вы сами так сказали! – возможно, мне грозит опасность, так что несколько месяцев роли уже не играют! До моего восемнадцатилетия осталось меньше года! Так что я поеду сейчас, сегодня…

– Сегодня? Александр… нет, послушай меня! Даже если бы возможно было отпустить тебя с подобным поручением…

– Тогда чем скорее, тем лучше! – настаивал юноша.

Его неуемная горячность отметала все возражения матери, точно порыв ветра. Здесь он в своей стихии, это все мужское дело, а сам он мужчина, только что сразившийся в первом своем поединке, убивший первого своего противника. Здесь ему не требовались ни сообразительность, ни дипломатия; он был сыном своего отца, отважным и пылким и при этом достаточно юным и достаточно неопытным, чтобы видеть во всем этом увлекательное приключение, вроде тех захватывающих и чудесных преданий, коим внимал в детстве.

– Почему нет? Верхом на добрых конях и с двумя-тремя спутниками мы непременно перехватим тех двоих задолго до того, как они доберутся до Марковых границ. Причины торопиться у них нет; очень может быть, что они нарочно замешкаются, оттягивая тот миг, когда придется рассказывать королю Марку о гибели его рыцаря, да и о новостях про Бодуинова сына, чего доброго, тоже. По всему судя, Марк – из тех королей, которые, не колеблясь, прикажут вырвать язык гонцу, доставившему дурные вести.

– Но… что, если ты их не догонишь? Вдруг они поскакали по другой дороге? Да ты все равно пути не знаешь.

– А я возьму с собой того, кто знает. Увейна – сдается мне, вот человек вполне достойный – и еще кого-нибудь, мне и довольно. Мы поедем втроем, тем быстрее поскачем. Не бойтесь, мы их непременно нагоним!

– А что тогда?

Юноша вскочил на ноги.

– Зачем вы спрашиваете? Они не доставят вестей к королю Марку, чтобы жизни Садука с братом оказались под угрозой. Вы ведь этого хотите, верно? – Что-то в выражении лица матери заставило его смешаться. – Но что не так, матушка? За меня страшиться нечего, право же! Они нас не ждут. Мы застанем их врасплох, и…

– Речь не о том. Ты забываешь: скорее всего, эти люди вовсе не соглядатаи Марка, с какой бы стати? Должно быть, они оказались здесь случайно, по другому делу. И мне хотелось бы знать зачем?

– То есть оставить их в живых? – смятенно воззрился на мать Александр, – Людей Марка?

– Именно. Пока мы не узнаем, кто они такие, мы не можем быть уверены: а вдруг они друзья Бодуина… твоего отца? Я не допущу, чтобы ты зарубил людей, которые, возможно, противились убийству твоего отца, а возможно, даже сражались вместе с ним, когда он поджигал саксонские корабли. Да, они служат Марку, но я не желаю, чтобы они приняли смерть, пока мы не узнаем про них больше.

– Д-да, понимаю. И еще – новости о Корнуолле?

– И это тоже. Поверь мне, Алекс, если окажется, что эти люди опасны, мы позаботимся о том, чтобы они не возвратились с вестями к своему господину. А если они люди Бодуина, они и пытаться не станут.

– Пожалуй, что и так. Ну что ж, хорошо, матушка, конечно же, я поступлю по вашему слову. Мы доставим их сюда, к вам, никому не причинив вреда. Все пройдет тихо-мирно, вот увидите! – Александр поднес руку матери к губам. Разочарование его уже развеялось, лицо снова сияло нетерпеливым предвкушением. – Но после того вы ведь мне дозволите отправиться к Друстану и вместе с ним поехать к верховному королю?

Анна улыбнулась, погладила сына по щеке.

– Мне ли удержать тебя? Конечно, поезжай. Но еще одно, Алекс: даже если тебе придется послать Увейна и второго своего спутника вперед, сам ты ни под каким видом не переступай границ Марка. еще не время. Сперва нам нужно узнать больше. Ты обещаешь?

– Ну… да, наверное. Да, матушка, даю тебе слово.

На том и порешили.

Анна знала, что более никак не сможет защитить сына да и пытаться не должна. Хотя до его восемнадцатилетия оставался почти год, она не хуже Александра понимала, что не в силах помешать ему поступать как вздумается.

Но принцесса осталась довольна. Он сдержит слово, а после, когда, по ее замыслу, юноша вместе с Друстаном отправится в Камелот, он будет в безопасности, пока с ним и могучий меч, и мудрое наставление, до тех пор пока не потребует у Артура дозволения и поддержки.

Сейчас Анна ощущала лишь глубокое облегчение и радовалась новообретенной свободе. Наконец-то она избавилась от бремени, которое несла все эти годы, от бремени знания и ужаса перед необходимостью действовать.

Как сказал Александр, день настал.

Анна глубоко вздохнула.

– Так поезжай с моим благословением, – проговорила она, – и Господь да пребудет с тобою.