Текст книги "Сага о короле Артуре (сборник)"

Автор книги: Мэри Стюарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 118 (всего у книги 138 страниц)

Глава 5

Следующий раз Мордред увиделся с королевой довольно не скоро. Он тут же с годовой погрузился в круговорот хлопот по снаряжению и отправке запрошенных Артуром воинств. В похвально короткий срок экспедиционные войска под командованием Кея, молочного брата короля, вышли в море, надеясь, и не без основания, воссоединиться с Артуровой армией еще до начала сражения. Гонец, вернувшийся из этого плавания, привез новости, в общем и целом утешительные: Артур вместе с Бедуиром и Гавейном уже выступили маршем на восток, а король Хоэль, чудом исцелившись от хвори в преддверии боевых действий, отправился вместе с ними. Сообщалось также, что франкские короли со значительным войском стекаются в Отен, где намеревался встать лагерем Артур.

После того вести поступали крайне нерегулярно. Плохих новостей не случалось, однако приходили они с таким опозданием, что никого не удовлетворяли. Кей и британские короли присоединились к Артуру; уж это-то было известно; франки тоже подоспели вовремя. Погода стояла отменная, настроение в войске царило приподнятое, в пути никаких неприятностей не встретилось.

И это было все до поры до времени. О чувствах королевы Мордред не подозревал, и раздумывать на этот счет ему было некогда. Он исполнял второе из поручений Артура: набирал и обучал бойцов, восстанавливая постоянную армию после отбытия экспедиционных войск. Он разослал письма всем мелким королям и вождям северных и западных краев, а следом съездил и сам – туда, где требовалось убеждение. Отклик его порадовал: Мордред открыто изложил причины, вынуждающие его к просьбе, и кельтские королевства ответили тут же и щедро. Один только герцог Константин не отозвался никак. Мордред, как и обещал, не спускал глаз с корнуэльского герцогства, ничего не говорил, разослал соглядатаев и удвоил гарнизон Каэрлеона. А затем, как только сбор королей и подготовка к размещению и обучению нового воинства завершились, он наконец-то послал гонца к Кердику, королю саксов, предлагая встречу, как и советовал Артур.

Ответ Кердика пришел в конце июля, и в тот же самый дождливый, туманный день прибыл гонец с бургундских передовых позиций, с одним-единственным кратким донесением и другими знаками: высыпанные на стол перед Мордредом, вещи эти содержали в себе страшную повесть.

По заведенному обычаю, новости по большей части заучивались наизусть и сообщались устно. Вот и сейчас посланник принялся излагать факты перед регентом, лицо которого превратилось в неподвижную маску.

– Милорд, битва завершилась и победа осталась за нами. Римляне и бургунды обратились в бегство; император сам отозвал остатки войска. Франки доблестно сражались плечом к плечу с нами, и каждое из воинств свершило подвиги великой доблести. Но…

Гонец нерешительно умолк, облизнул пересохшие губы. Не приходилось сомневаться: он начал с хороших новостей, в надежде смягчить то, что последует. Мордред не двинулся с места, не проронил ни слова. Он сознавал, как неистово колотится его сердце, как стеснилось в горле; и ведь нельзя допустить, чтобы задрожала рука, лежащая на столе подле рассыпанных значков. Они лежали там беспорядочной, мерцающей грудой, подтверждая: трагический рассказ неминуемо воспоследует. Печати, кольца, знаки должности, боевые медали – словом, все памятные вещицы, что, будучи сняты с мертвых тел, отсылаются домой, вдовам. Здесь был и значок Кея: золоченая брошь королевского сенешаля. И медаль в память о Каэрконане, истертая и блестящая: Валерия, не иначе. Королевского перстня там не оказалось: взгляд не различал огромного рубина с резным изображением дракона, но…

Посланец, на счету которого было с сотню сообщений, как худых, так и хороших, все еще робел. Но, встретив взгляд Мордреда, он сглотнул и откашлялся. Давно минули те времена, когда гонец, приносящий дурные новости, опасался всевозможных кар и даже смерти от руки хозяев, как в некоторых варварских землях; тем не менее, когда он заговорил снова, голос его звучал хрипло, и ощущалось в нем что-то похожее на страх. На сей раз прямота его граничила с жестокостью:

– Милорд, король мертв.

И тишина. Мордред не смел ни двинуться, ни нарушить молчание. Сцена обретала текучие, расплывчатые очертания нереальности. Мысль словно повисла в воздухе, столь же случайная и невесомая, как капля мелкого дождика, моросящего за окном.

– Это случилось уже на исходе дня, когда сражение заканчивалось. Многие пали, среди них – Кей, и Гугейн, и Валерий, и Мадор, и многие другие. Принц Гавейн доблестно бился, он невредим, но принц Бедуир ранен в левый бок. Опасаются, что умрет и он…

Гонец продолжал перечислять павших и раненых, но вряд ли Мордред слышал хоть слово. Наконец он стронулся с места, обрывая размеренный речитатив. Рука его скользнула к лежащему на столе пергаменту.

– Здесь все сказано?

– Сами известия, милорд, но не подробности. Принц Бедуир сам лично отослал депешу. Заставил записать слово в слово, пока еще мог говорить. Список убитых и раненых воспоследует, как только число их выяснится и подтвердится, но это, милорд, не терпело отлагательств.

– Да. Тогда подожди.

Мордред отошел к окну и, развернувшись к гонцу спиной, разложил лист на подоконнике. Тщательно выведенные строчки заплясали перед его глазами. Скользящая завеса дождя словно отгородила его от письма. Он нетерпеливо провел тыльной стороной руки по лицу и склонился ниже.

В конце концов после того, как он внимательно прочел письмо трижды, смысл его дошел до сознания, да там и остался, гудя, точно стрела, что вонзилась глубоко в плоть, распространяя не боль, но одуряющий яд.

Артур мертв. Все остальные вести – о полном и сокрушительном разгроме римлян и бургундов – поражали своей неуместностью. Артур мертв. Депеша, в спешке продиктованная в полевом лазарете, подробностями не изобиловала. Тело верховного короля с поля битвы еще не доставлено. Отряды все еще ведут поиски среди сваленных в груды, ограбленных мародерами мертвецов. Но если бы король был жив, сжато сообщал Бедуир, он бы уже объявился. Регенту следует предположить, что король мертв, и поступать соответственно.

Пергамент выскользнул из его руки и, кружась, опустился на пол. Мордред словно не заметил. Сквозь окно потянулись ароматы из сада королевы – во влажном, промытом воздухе разливалось свежее благоухание. Он выглянул наружу, окинул глазами напоенные дождем розы, переливчатые, подрагивающие под капелью листья, подернутую дымкой траву. Сегодня здесь не было ни души. Но где бы королева ни находилась, она непременно узнает о приезде гонца и станет ждать его, Мордреда. Нужно пойти к ней и все рассказать. Артур. И Бедуир. Артур и Бедуир – оба. Для нее довольно, и даже слишком. Но сперва следует узнать все до конца. Мордред обернулся к посланнику.

– Продолжай.

Позабыв о страхе, гонец разговорился и теперь рассказывал весьма охотно. Регент снова ожил – не то чтобы успокоился, но собою овладел, – и вопросы его следовали один за другим и били точно в цель.

– Да, милорд. Я сам там был. Я уехал с поля битвы в полной темноте, как только известия подтвердились. Ближе к закату короля видели в числе сражающихся, хотя к тому времени основное сопротивление уже было сломлено и сам Квинтилиан пал. Повсюду царил хаос, и мародеры уже грабили мертвецов и добивали умирающих ради оружия и одежды. Наши люди мягкосердечием не отличались, но франки… Милорд, это сущие варвары. Дерутся, точно обезумевшие волки, и точно так же удержу на них никакого. Враги отступили, бросились врассыпную, за ними – погоня. Многие бросали оружие и подставляли руки под оковы, умоляя о пощаде. Было так…

– Король. Что король?

– Видели, как он упал. Знамя его срубили еще раньше, и в сгущающихся сумерках невозможно было разглядеть, где именно он бьется и что случилось. Бедуир, уже раненный, пробился в ту часть поля и принялся искать его, а с ним и другие. Они кричали и звали, но король так и не нашелся. Многих мертвецов уже обобрали догола, и если король был среди них…

– Ты говоришь, что тело его до сих пор не отыскалось?

– Да, милорд. По крайней мере, к тому времени, как я уезжал. Меня отправили, едва стемнело настолько, что искать дальше стало бесполезно. Очень может быть, что к этому времени уже отослали новую депешу. Но подумали, что следует доставить вам весть прежде, чем до страны дойдут иные слухи.

– Так вот почему мне не привезли никаких значков, ни меча, ни кольца?

– Да, милорд.

Мордред надолго умолк. А затем с трудом выговорил:

– А помышляют ли еще о надежде в отношении верховного короля?

– Милорд, если бы вы видели поле битвы… Но да, надежда есть. Даже в смерти, даже в наготе верховного короля непременно бы опознали…

Под взглядом Мордреда он осекся.

– Милорд.

Задав еще несколько вопросов, Мордред отослал гонца и посидел немного в одиночестве, размышляя.

Есть еще вероятность того, что Артур не погиб. Но долг его очевиден. Прежде чем новости достигнут этих берегов – а с прибытием гонца на корабле слухи уже наверняка распространяются точно лесной пожар, – ему должно взять управление страной в свои руки. Незамедлительные действия просчитать нетрудно: срочный созыв совета, публичное оглашение Артурова заявления о престолонаследии с утверждением в правах его, Мордреда; нужно также сделать с него копии и разослать каждому из королей, обратиться с речью к боевым командирам.

А тем временем королева пребывает в ожидании, и чем дольше ждет, тем больше страдает. Он отправится к Гвиневере и принесет ей утешение – сколько сможет.

И любовь – сколько осмелится.

Не успел Мордред сделать и трех шагов от порога, как королева уже вскочила на ноги. Впоследствии он осознал, что не может сказать наверняка, к кому относился ее первый вопрос.

Гвиневера сцепила руки у горла.

– Он мертв?

– Увы, госпожа. Такова доставленная мне весть. Видели, как он пал в тот самый миг, когда победа была одержана, но, когда отсылали гонца, тела еще не нашли.

Королева побелела так, что казалось, она вот-вот упадет. Мордред стремительно шагнул вперед, протянул руки. Ее кисти взлетели вверх, накрепко сжали его пальцы.

– Госпожа, надежда есть, – горячо заговорил он. – И Бедуир жив, хотя и ранен. У него достало сил распорядиться, чтобы выслали людей на поиски тела короля еще до того, как стемнело.

Гвиневера закрыла глаза. Ее тонкие губы, округлившиеся до черного «О», хватали воздух, словно она тонула. Веки подрагивали. Но вот, точно некая призрачная рука легла ей под подбородок и заставила выпрямиться, королева укрепилась духом, стала словно выше ростом, глаза ее открылись, побледневшее лицо исполнилось спокойствия. Она тихо высвободила руки, но позволила Мордреду отвести себя в кресло. Ее фрейлины обступили было госпожу, утешая словами и жестами, но Гвиневера взмахом руки отослала их прочь.

– Расскажи мне все, что знаешь.

– Мне известно очень немногое, госпожа. Письмо было кратким. Но посланник сообщил мне подробности.

Мордред пересказал все то, что услышал от гонца. Королева слушала, не прерывая; посторонний наблюдатель решил бы, что и невнимательно: казалось, она следит за тем, как за окном по поникшему стеблю розы стекают одна за другой дождевые капли.

Наконец Мордред умолк. Капли стекали вниз, собирались воедино, набухали на шипе и с плеском падали на подоконник.

Очень тихо, спокойным, безжизненным голосом, королева проговорила:

– Если надежда на то, что король жив, и впрямь есть, тогда следом за первым гонцом непременно вышлют и второго. А тем временем нам должно поступать так, как повелел мой супруг.

– Предполагая, что он мертв, – отозвался Мордред.

– Именно. – Внезапно горе и страх снова выплеснулись наружу. – Мордред, что теперь станется с Британией? И чего ждать нам? Мы ведь совсем недавно говорили об этом… ты и я… и вот теперь… этот день настал…

Мордред непроизвольно рванулся к ней: еле заметное движение, но и его оказалось достаточно. Гвиневера снова застыла в неподвижности: сдержанная, по-королевски величественная. Выдавал ее только взгляд. Видно было: стоит ей вымолвить хоть слово – и она разрыдается. А этого ни в коем случае не должно произойти до тех пор, пока королева не окажется в одиночестве.

Изо всех сил стараясь, чтобы голос его звучал как можно суше и невыразительнее, Мордред проговорил:

– Два дела нужно решить безотлагательно. Мне необходимо повидаться с Кердиком. О встрече уже договорено. И еще я созвал совет. Он сойдется нынче же вечером. До тех пор, пока не придут вести, подтверждающие либо опровергающие эту новость, необходимо, чтобы люди видели: в Британии сохранились единая власть и правитель, назначенный повелением короля и исполняющий его волю. – И мягко добавил: – Что до вас, госпожа, не думаю, что кто-то станет удивляться, если вы не явитесь на совет.

– Я там буду.

– Если таково ваше желание…

– Да, таково мое желание. Мордред, тело верховного короля не нашли. У тебя – его печать; и вверена она тебе и мне как соправителям здесь, в Камелоте. Но его кольцо и его меч, истинные символы королевской власти, не могут быть переданы тебе иначе как снятыми с его мертвого тела.

– Это так, госпожа.

– Так что я явлюсь на совет. Если Артурова королева встанет рядом с тобой и поддержит тебя, в королевствах Британии не найдется никого, кто посмеет не признать Артурова сына законным правителем.

Мордред не нашелся что сказать. Гвиневера протянула руку, он наклонился и поцеловал ее. А затем удалился. Королеве нужно время, чтобы выплакаться, прежде чем она займет свое место в Круглом зале подле нового короля Британии.

В сосновой рощице у подножия холмов к востоку от Отена Артур зашевелился – и проснулся.

Спал он, завернувшись в военный плащ, с мечом в руке. Его плечо и бок превратились в один сплошной синяк: именно сюда пришелся удар, сбросивший его на землю в ходе битвы, и голова болела нестерпимо, но других повреждений не было. Привязанный конь пасся рядом. Спутники его, человек сорок, тоже пробуждались навстречу первому, смутному свету нового дня. Трое воинов уже вовсю раздували почерневшие угли ночного костра. Другие носили воду в кожаных шлемах – осторожно, чтобы не расплескать, – из реки, что перекатывалась по блестящим валунам шагах в пятидесяти. Настроение в лагере царило приподнятое; люди смеялись и шутили – вполголоса, чтобы не разбудить спящего короля.

В прибрежном ольховнике распевали птицы; из-за пологого склона долины доносилось блеяние овец: какой-нибудь пастушок пригнал стадо на выпас. Заслышав звук более резкий, Артур оглянулся: там, за лесистым хребтом, в утреннем тумане кружили и перекликались огромные черные птицы. Там остались лежать враги – за ними-то давеча и устремился в погоню Артуров отряд, покинув поле боя. Несколько связанных пленников приютились под деревьями поблизости, но человек тридцать или около того валялись непогребенными, и с приходом дня их окоченевшие трупы стали добычей ворон и коршунов.

Когда мертвецов наконец-то предали земле, полдень давно миновал. Отряд с королем во главе поскакал назад, к Отену.

Не доезжая мили или около того до поля брани, Артур обнаружил два трупа. Гонец, отправленный им к Бедуиру и Хоэлю с сообщением о том, что сам он жив и невредим и вернется с рассветом, столкнулся с двумя дезертирами из воинства Квинтилиана. Одного он убил; второй, хотя и раненый и теперь едва живой от холода и потери крови, заколол его.

Артур собственноручно добил неприятеля и, послав коня в галоп, помчался назад в лагерь.

Глава 6

– Договор утратил силу, – объявил Кердик.

Они с Мордредом сидели друг напротив друга. Сошлись они на высоком плато среди холмов. Утро стояло ясное, в вышине на все голоса заливались жаворонки. Южнее в неподвижном воздухе повисали струйки дыма над саксонской деревушкой. Тут и там на расчищенных под пашню участках среди зарослей ясеня и терновника проглядывала золотистая зелень созревающего ячменя вперемешку с белыми проплешинами кремня: то какой-нибудь саксонский поселянин пытался выскрести хоть какое-то пропитание из тощей каменистой земли.

Прибытие Мордреда было обставлено по-королевски. Совет, будучи осведомлен о пожеланиях Артура еще до того, как король отбыл в Бретань, ни словом не возразил против того, чтобы Мордред принял на себя бразды правления. Напротив, после того, как Артур и его Сотоварищи отбыли в Бретань, в совете остались по большей части седобородые старцы, и, охваченные страхом и горем при известии с поля боя, они приняли Мордреда с распростертыми объятиями: на душе у них явно полегчало. Умудренный в делах управления, Мордред действовал осмотрительно. Он подчеркнуто сослался на недостоверность известий, помянул о том, что, возможно, отец его еще жив – во всяком случае, он надежды не теряет, – отказался принимать какой-либо титул, кроме регентского, и вновь засвидетельствовал свою покорность совету и поклялся в вассальной верности государыне своего отца. После него говорила Гвиневера – от лица своего супруга, коротко и спокойно, – хотя видно было, что хладнокровие это дается ей нелегко. Она подтвердила свое убеждение в том, что Мордреду следует предоставить все права поступать так, как он сочтет нужным, и, сложив с себя полномочия, провозгласила Мордреда единовластным регентом. Советники – все до одного растроганные до глубины души – согласились с ее уходом и тут же решили отослать письмо Константину Корнуэльскому с требованием засвидетельствовать свою преданность преемнику верховного короля.

Наконец Мордред снова заговорил о необходимости срочных мер и сообщил о своем намерении на следующий же день отправиться на юг для переговоров с Кердиком. Он собирался взять с собой отряд из числа только что набранных войск: неразумно являться к славным саксонским соседям, совсем не демонстрируя силу. Совет поддержал его и в этом. Вот так, в сопровождении эскорта воистину королевского, Мордред встретился с Кердиком на холмах.

Саксы тоже лицом в грязь не ударили. За креслом Кердика выстроились его таны, и навес из ярко окрашенной ткани, вытканной серебряными и золотыми нитями, служил величественным фоном для тронов, воздвигнутых для регента. Мордред с интересом приглядывался к Кердику. Со времени их последней встречи минуло чуть больше года, но за этот срок саксонский король заметно состарился; похоже, здоровье его оставляло желать много лучшего. Рядом с троном застыл его внук Кеавлин: юный двойник пожилого воина, который, если верить слухам, произвел на свет целый выводок крепких мальчишек.

– Договор утратил силу.

Слова старого короля прозвучали вызовом. Он пристально наблюдал за Мордредом.

– Именно поэтому я и приехал. – Невозмутимый тон регента нисколько не прояснял дела, – Если верховный король действительно мертв, тогда договор – тот же самый или пересмотренный по обоюдному согласию – должен быть заново утвержден вами и мною.

– До тех пор пока мы не узнаем наверняка, разговоры разговаривать нет смысла, – грубовато бросил Кердик.

– Напротив. Когда я в последний раз беседовал с отцом, он поручил мне заключить с вами новое соглашение, хотя я не спорю: нет смысла его обсуждать до тех пор, пока не прояснится другой вопрос. Не знаю, нужно ли уточнять?

– Лучше всего сразу перейти к сути, – отозвался Кердик.

– Хорошо же. Недавно до меня дошли слухи о том, что Кинрик, ваш сын, вместе с прочими вашими танами сейчас находится в ваших прежних владениях за Узким морем и что с каждым днем все больше людей стекаются под его знамена. Заливы забиты их военными кораблями. А теперь, когда со смертью верховного короля договор между нашими народами утратил силу – предположим, что это так, – что я должен думать по этому поводу?

– Не то, что мы снова готовимся к войне. До тех пор пока нет подтверждений Артуровой смерти, это было бы не только низостью, но и неразумием. – Старый король поднял взгляд на юношу, и глаза его сверкнули, – Надо, наверное, уточнить, что мы вообще не замышляем войны. Только не с вами, принц.

– Тогда в чем же дело?

– Вот в чем: с наступлением франков и с расселением на западе людей, которые нам не друзья, мы в свою очередь вынуждены продвигаться на запад. Ваш король преградил путь первой атаке этого императора, но за ней последует новая, а затем и еще. Моему народу нужны защищенные рубежи. Саксы собираются вместе, чтобы плыть к нашим берегам, но с миром. Мы их примем.

– Ясно.

Мордред помнил, что сказал ему Артур в ходе их последней беседы в Керреке. «Сперва – Узкое море, затем – бастионы саксов и англов. То, что принадлежит им, мужчины защищают с оружием в руках». Так, возможно, рассуждал Вортигерн, впервые призывая на эти берега Хенгиста и Хорзу. Но Артур не Вортигерн, и до сих пор у него не было повода усомниться в Керди-ке: то, что принадлежит им, мужчины защищают с оружием в руках, и чем больше воинов станут оборонять бастионы Саксонского берега, тем более надежно окажутся защищены лежащие за ними кельтские королевства.

Старый король пристально наблюдал за собеседником, словно догадываясь, что за мысли проносятся у него в голове, что скрывается за безмятежным челом и бесстрастным взглядом. Мордред встретился с ним глазами.

– Вы, король, – человек чести, и притом мудры и опытны. Вам известно, что ни саксы, ни бритты не хотят повторения горы Бадон.

Кердик улыбнулся.

– Ну что ж, вот мы и повыставдялись друг перед другом своим оружием, принц Мордред. С этим делом покончено. Я сказал, что саксы приплывут с миром. Но они приплывут – и во множестве. Так что давайте поговорим, – Король откинулся на троне; складки мантии, колыхнувшись, легли на его руку. – Полагаю, пока нужно исходить Из того, что верховный король мертв?

– Думаю, так. Если мы наметим образ действий, исходя из этого допущения, при необходимости его можно будет пересмотреть.

– Тогда я скажу вот что. Я, а вместе со мною и Кинрик, которому предстоит править в здешних краях, когда я стану слишком стар для битвы, готовы заново заключить с вами договор, некогда заключенный с вашим дядей. – Испытывающий, насмешливый взгляд из-под кустистых бровей. – В прошлую нашу встречу то был ваш дядя. А теперь, выходит, отец?

– Да, отец. А взамен? – еще земли.

– Нетрудно было догадаться, – Мордред улыбнулся в ответ. – Людей прибудет, значит, потребуется больше земли. Но вы и без того слишком близко; кое-кому подобное соседство внушает тревогу. Куда вам двигаться? Между нашими и вашими владениями лежат высокие холмы. Да вы сами видите. – Мордред указал рукою на тощую полоску всходов ячменя, – Никакие плуги, даже ваши, король Кердик, не превратят эти каменистые нагорья в изобильные пашни. И слышал я, что южные саксы, ваши соседи, больше не склонны предоставлять вам свободу передвижения на своей земле.

Кердик ответил не сразу. Он протянул руку назад, и один из стражников вручил ему копье. Позади Мордреда послышался приглушенный шум и шорох металла, выдавая стремительное движение среди его собственных воинов. Он взмахнул рукой ладонью вниз – и все тут же стихло. Кердик перевернул копье и, подавшись вперед, принялся рисовать в меловой пыли.

– Мы, люди Уэссекса, – вот здесь. Здесь – плодородные угловые области южных саксов. А здесь сейчас стоим мы. Земли, о которых я подумываю, окажутся ничуть не ближе к вашей столице, чем наши теперешние рубежи. Здесь. И вот здесь.

Копье плавно качнулось к северу, затем, не успел Мордред возразить, отклонилось восточнее, через холмы и в сторону долины верховьев Темзы.

– Вот досюда. Здесь – густой лес, а здесь – заболоченные низины, край нищий и малонаселенный. И то и другое можно с успехом возделать.

– Но ведь земли эти и без того по большей части принадлежат саксам? Там, куда указывает копье, – так называемая южная область срединных саксов, нет?

– Сатридж. Да. Я же сказал: вам тревожиться не о чем, лишнего мы не возьмем.

– А местные поселенцы вас примут?

– Все уже обговорено. – Старый король искоса глянул на собеседника. – Тамошний народ не слишком силен, и ходят слухи, будто южные саксы уже поглядывают в том направлении. Жители Сатриджа встретят нас с распростертыми объятиями. А мы сделаем те земли пригодными для пахоты – для себя и для них.

Кердик принялся рассказывать о своих намерениях, Мордред то и дело задавал вопросы. Так беседовали они некоторое время, и наконец регент промолвил:

– Скажите мне вот что, король. Мои сведения не всегда точны. – Это не соответствовало истине, и Мордред отлично знал, что Кердику это известно, но вынужденная уступка позволяла заговорить о вопросе, который ни одна из сторон не стремилась поднять открыто. – С тех пор как умер Элла, могут ли южные саксы похвастаться хоть одним мало-мальски пристойным вождем? Земля там – лучшая, что только есть на юге, и мне давно кажется, что король, владеющий Рутупиями и окрестными землями, держит в своих руках ключ. Ключ к большой земле и к торговле с нею.

В глазах старого короля блеснуло одобрение. Он не стал говорить ясно и недвусмысленно о том, что потомки Эллы в положении дел совсем не разбираются, однако собеседники снова отлично поняли друг друга. Кердик ограничился тем, что задумчиво протянул:

– Мне говорили – разумеется, сведения мои не всегда точны, – что гавань в Рутупиях понемногу заносит ил, но расчищать ее никто и не думает.

Мордред, который тоже это слышал, выказал удивление, и собеседники потолковали еще немного к обоюдному удовольствию, так что в конце стало отчетливо ясно: ежели Кердик решит, что врата к континенту стоят военного набега, Мордред и бритты, самое меньшее, не станут теснить союзников с тыла, а в лучшем случае так и открыто поддержат короля западных саксов.

– Разумеется, при условии свободного доступа в гавань для торговцев-бриттов, – уточнил он.

– Безусловно, – подтвердил Кердик.

На этом переговоры закончились, к изрядному удовлетворению обеих сторон. Король в сопровождении танов постарше отбыл на юг, а молодые воины проводили Мордреда с его людьми на север до половины дороги, под аккомпанемент ликующих криков и перезвона оружия. Большую часть пути Мордред ехал один, во главе отряда. Он смутно ощущал шум за спиной: похоже, саксы и бритты равно радовались тому, что стало подлинным союзом, не просто договором о ненападении. Он знал, точно так же, как знал про себя и Кердик, не говоря этого вслух: с победителем сражения при Бадоне и предшествующих битв соглашение заключали бы не столь охотно. Новое начало положено. Пришло время молодых. В воздухе повеяло переменами. Давно подавляемые замыслы вихрем проносились в сознании, кровь, унаследованная им от Амброзия, Артура и Мерлина, ушедшего в небытие государственного мужа, наконец-то обрела свободу – вместе с властью созидать и творить.

Не приходилось сомневаться: если бы по возвращении в Камелот Мордред обнаружил там королевского гонца с известиями о том, что Артур жив и невредим и неминуемо возвратится, к облегчению и радости регента подмешалось бы ощутимое разочарование.

Однако гонца там не оказалось. На протяжении вот уже многих дней ветер неуклонно дул на восток через Узкое море, так что корабли бриттов намертво застряли в бретонских гаванях. Однако тот же самый ветер пригнал в Бретань корабль из Корнуолла с письмами от герцога Константина. Послания совпадали до последней буквы; одно было адресовано королю Хоэлю, второе – Бедуиру; его-то и доставили прямиком к Артуру, который все еще стоял лагерем в Отене.

«Мордред показал истинное свое лицо. Он объявил по всем королевствам о том, что владыка Артур убит, и провозгласил себя королем. Королева отказалась от регентства, а мне пришли письма с повелением отречься от своих прав в качестве Артурова наследника и признать Мордреда верховным королем. Теперь он ведет переговоры с Кердиком, которому предстоит удерживать гавани Саксонского берега против всех прибывающих; сын его сейчас в Саксонии, собирает тысячное войско, и все оно присягает на верность Мордреду.

А тем временем король Мордред говорит с правителями Дифеда и Гвента, с жителями Моны и Повиса и выезжает на встречу с вождями севера, кои давно высказывались против верховного короля Артура и стремились к свободе, чтобы каждый правил как знает, не оглядываясь на Круглый стол и совет. Клятвопреступник Мордред обещает им независимость и пересмотр законов. Вот так он вербует союзников.

И наконец, избавившись от верховного короля, он рассчитывает взять в жены королеву Гвиневеру. Мордред разместил ее в Каэрлеоне и вступил с нею там в преступную связь».

Хотя истолкование действий Мордреда исходило от Константина, основные факты, перечисленные в письме, соответствовали истине.

Вернувшись после встречи с Кердиком, Мордред уговорил королеву перебраться в Каэрлеон. До тех пор, пока не станет известна правда о гибели Артура, пока не улягутся отчасти паника и смятение – неизбежное следствие внезапной смерти могущественного правителя, – пока не установится и слаженно не заработает новая система управления, Мордред стремился обезопасить королеву, как и обещал. Камелот был укреплен столь же надежно, как и Каэрлеон, но находился слишком далеко на востоке, а Мордред рассудил, что неприятностей, буде таковые случатся, следует ждать именно оттуда. Запад, напротив, не сулил угрозы. (Если не считать герцога Константина, напомнил себе Мордред: этот экс-наследник Артура, негодуя про себя, так и не прислал ответа на учтивые приглашения совета обсудить дело за Круглым столом. Однако для укрепленного и вооруженного Каэрлеона Константин представляет опасность ничуть не большую, чем любой другой недовольный.)

Гвиневере не нравилось, что Каэрлеон стоит чересчур близко к Северному Уэльсу, ее родине. Теперь там правил ее кузен: некогда мечтавший взять Гвиневеру в жены, он не уставал напоминать об этом нынешней своей супруге. Но выбора более утешительного у нее и не было. Гвиневера предпочла бы укрыться в монастыре, но из двух лучших обителей ближайшая – озерное святилище на Инис-Витрине – находилась в пределах Летней страны, а королева ни за что не оказалась бы под покровительством ее короля, Мельваса. Вторая обитель, в Эймсбери, во владениях самого Артура, охотно приютила бы королеву, однако не она ли скандально не сумела защитить предыдущую свою венценосную гостью? Призрак убиенной Моргаузы до сих пор тревожил тамошние стены.

Так что Мордред, превратив необходимость в удовольствие, выбрал Каэрлеон, где уже назначил встречи с королями западных и северных краев, с которыми еще не имел возможности побеседовать. Он сам сопроводил туда королеву, взошел вместе с нею на палубу в Инис-Витрине, и корабль взял курс к устью реки Иска на побережье Северна.

Плавание прошло спокойно: морскую гладь ничто не тревожило, дули легкие, благоуханные ветерки. В суматохе того безумного лета выдалась благословенная передышка. Королева и ее фрейлины держались особняком, однако утром и вечером в течение двухдневного путешествия Мордред навещал Гвиневеру, и они беседовали. В одну из таких встреч королева рассказала ему – кратко, не вдаваясь в подробности, – отчего она не склонна искать убежища у короля Мельваса. Выяснилось, что много лет назад, в горячке молодости, Мельвас силой и хитростью похитил королеву и увез ее на островок, затерянный среди трясин и топей Летней страны. Там Мерлин обнаружил ее при помощи магии и вовремя привел Бедуира на помощь. Позже Артур и Мельвас сразились в достопамятном поединке, король одержал победу, но Мельваса пощадил.