Текст книги "Разговор в «Соборе»"

Автор книги: Марио Варгас Льоса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)

– Вы мне оказали большую услугу, доктор, – сказал он. – Теперь постараюсь закрепить нашу удачу. Очень вам благодарен.

– Сейчас, быть может, не самое подходящее время, и все же хочу первым вас поздравить, дон Кайо, – сказал, улыбаясь, министр. – Я был очень рад, узнав, что вы станете членом кабинета.

– Это еще только слухи, – сказал он. – Ничего пока не решено. Президент мне ничего не предлагал. Кроме того, не уверен, что приму это предложение.

– Все решено, и мы этому решению страшно рады, – сказал доктор Лора, беря его за руку. – Вам придется переступить через себя и согласиться. Президент вам доверяет, и не напрасно. Всего доброго, дон Кайо.

– Всего доброго, – кланяясь, сказал молодой человек в сером.

– Всего доброго, – сказал он и своими руками одним яростным рывком, оскопив его, швырнул студенистый комок в лицо Ортенсии: жри! – В министерство, сержант. Секретарши ушли уже? Что с вами, Альсибиадес, на вас лица нет!

– Франс Пресс, Ассошиэйтед Пресс, Юнайтед Пресс – все дали сообщения, посмотрите телетайп, – сказал Альсибиадес. – Говорят о десятках арестованных. Откуда узнали, дон Кайо?

– Из Боливии, от этого адвокатишки Веларде, – сказал он. – А, может быть, и от Ланды. Когда начали поступать телеграммы?

– Не более получаса назад, – сказал Альсибиадес. – Журналисты уже оборвали нам телефон, сейчас они сюда нагрянут. Нет-нет, на радио пока не посылали.

– Ну, раз не удалось сохранить дело в секрете, придется дать официальное сообщение, – сказал он. – Обзвоните агентства, пусть пока не передают, а ждут наше коммюнике. Вызовите ко мне Лосано и Паредеса, будьте добры.

– Ага, – сказал Лосано. – Сенатор только что пришел домой.

– Из дому его не выпускайте, – сказал он. – Это точно, что он не разговаривал ни с кем из иностранных журналистов? Да. Да. Я буду во дворце.

– Команданте Паредес у аппарата, дон Кайо, – сказал Альсибиадес.

– Ты поторопился, – сказал он. – Развлекаться тебе сегодня не придется. Видел телеграммы? Знаю откуда. Это работа Веларде из Арекипы, да, тот самый, что успел сбежать. Нет, имен нет. Только Эспина.

– Мы их только что прочитали и уже находимся на пути во дворец, – сказал Паредес. – Дело серьезное. Президент любой ценой требовал избежать огласки.

– Надо выпустить правительственное опровержение, – сказал он. – Если сумеем поладить с Эспиной и Ландой, еще не поздно. Ну, что там Горец?

– Закусил удила, – сказал Паредес. – Генерал Пинта дважды с ним разговаривал. Если президент разрешит, ему позвонит и генерал Льерена тоже. Ну, во дворце выясним что к чему.

– Вы уходите, дон Кайо? – сказал Альсибиадес. – Я совсем забыл. Супруга доктора Ферро. Она весь день провела здесь. Потом ушла и сказала, что вернется и будет вас ждать хоть до утра, хоть на улице.

– Вернется, – прикажите караулу вывести ее вон, – сказал он. – А вас прошу неотлучно быть на месте.

– Вы без машины, дон Кайо? – сказал Альсибиадес. – Возьмите мою.

– Я не умею водить, поеду на такси, – сказал он. – Президентский дворец, пожалуйста.

– Прошу, дон Кайо, – сказал майор Тихеро. – Генерал Льерена, доктор Арбелаэс и команданте Паредес вас ждут.

– Я только что говорил с Пинто, – сказал Паредес. – Результаты обнадеживающие. Президент занят, у него министр иностранных дел.

– Иностранные радиостанции все время сообщают о попытке мятежа, – сказал генерал Льерена. – Сколько вы, Бермудес, церемонились с этими мерзавцами, чтобы сохранить дело в тайне, – и все впустую.

– Если Пинто все-таки сумеет столковаться с Эспиной, все эти сообщения автоматически опровергаются, – сказал Паредес. – Вопрос теперь упирается в Ланду.

– Вы ведь дружите с ним, доктор, – сказал он, – сенатор вам доверяет.

– Я звонил ему минуту назад, – сказал Арбелаэс. – Слушать ничего не хочет: он гордый человек. С ним ничего нельзя сделать, дон Кайо.

– Ему предлагают мир на почетных условиях, а он еще кочевряжится? – сказал генерал Льерена. – Значит, надо его арестовать, пока не успел нашуметь.

– Я обещал, что шума не будет, и обещание свое выполню, – сказал он. – Пожалуйста, генерал, займитесь Эспиной. Ланду предоставьте мне.

– Вас к телефону, дон Кайо, – сказал майор Тихеро. – Сюда, пожалуйста.

– Минуту назад он говорил по телефону с Арбелаэсом, – сказал Лосано. – Потрясающе, дон Кайо. Сейчас дам запись.

– Сейчас остается только одно – ждать, – зазвучал голос доктора. – Но если необходимым условием примирения ты выдвинешь отставку этой гниды Бермудеса, президент, я уверен, согласится.

– Лосано, вы слушаете? – сказал он. – Кроме Савалы, никого к Ланде не впускать. Я вас разбудил, дон Фермин, простите. Дело срочное. Ланда мириться с нами не желает, создает нам на каждом шагу новые и новые трудности. Необходимо убедить его заткнуться. Вы понимаете, о чем я прошу вас, дон Фермин?

– Понимаю, – сказал дон Фермин.

– За границей уже начинается трескотня, ее надо остановить, – сказал он. – С Эспиной мы пришли к соглашению, теперь остается только вразумить сенатора. Вы в силах нам помочь, дон Фермин.

– Ланда может позволить себе роскошь быть безрассудным, – сказал дон Фермин. – Его деньги не зависят от правительства.

– Зато ваши зависят, – сказал он. – Видите, дело настолько неотложное, что я говорю с вами таким тоном. Если я возьмусь возобновить все ваши поставки государству, с вас хватит этого?

– Где гарантия, что это обещание будет выполнено? – сказал дон Фермин.

– Гарантия одна – мое честное слово, – сказал он. – Других пока дать не могу.

– Хорошо, – сказал дон Фермин. – Я поговорю с Ландой. Если, конечно, меня выпустят из дому.

– Прибыл генерал Пинто, дон Кайо, – сказал Тихеро.

– Эспина проявил здравый смысл, – сказал Паредес. – Но цену заломил немыслимую. Сомневаюсь, чтобы президент согласился.

– Послом в Испанию, – сказал генерал Пинто. – Он утверждает, что ему, генералу и бывшему министру, ехать военным атташе в Лондон – унизительно.

– Нич-чего себе, – сказал генерал Льерена. – Послом в Испанию. Не жирно ли?

– Должность свободна, – сказал он, – а чем плох Эспина? Прекрасно справится. Уверен, что и доктор Лора не будет против.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал генерал Льерена, – по заслугам и честь: это награда за то, что он пытался предать отчизну огню и мечу?

– Более убедительного опровержения, чем указ о назначении Эспины послом в Испанию, не придумать, – сказал он.

– Я тоже так считаю, – сказал генерал Пинто. – Эспина выдвинул это условие и слушать ничего не хочет. Остается в случае отказа либо предать Эспину суду, либо выслать за границу. И то и другое будет крайне неодобрительно воспринято нашим офицерством.

– Я редко с вами соглашаюсь, дон Кайо, но на этот раз, думаю, вы правы, – сказал доктор Арбелаэс. – Я так понимаю, что поскольку решено жестких мер не принимать и идти к соглашению, надо дать генералу Эспине пост, соответствующий его рангу.

– Ну, с Эспиной более или менее ясно, – сказал Паредес. – А вот Ланда что? Если ему не заткнуть рот, все наши усилия пропадут втуне.

– А давайте его тоже послом куда-нибудь, – сказал генерал Льерена.

– Боюсь, этим его не прельстить, – сказал доктор Арбелаэс. – Послом он уже был, и не раз.

– Как же мы напечатаем опровержение, если он завтра его опровергнет? – сказал Паредес.

– Да, майор, буквально на две минуты, если не трудно, – сказал он. – Лосано, это вы? Снимите прослушивание с телефона Ланды. Мне надо с ним поговорить – тут запись ни к чему.

– Его нет дома, это его дочь, – ответил тревожный девичий голосок, а он торопливо связал ее, намертво затянул узлы, впившиеся в запястья и лодыжки. – Кто спрашивает?

– Сеньорита, пусть он немедленно возьмет трубку, говорят по поручению президента, это очень срочно, – Ортенсия уже держала наготове ремешок, и Кета тоже, и он. – Хочу вам сообщить, сенатор, что генерал Эспина назначен послом в Испанию. Надеюсь, хоть это развеет ваши подозрения. Мы продолжаем считать вас другом.

– Другом? Друга не держат под караулом! – сказал Ланда. – Почему мой дом оцеплен? Почему мне не дают выйти? Что обещал Лора аргентинцам? Министр иностранных дел дал слово!

– За границей муссируют различные слухи о происходящем, и мы хотим их пресечь, – сказал он. – К вам собирался Савала, может быть, он вам объяснит: все зависит от вас. Каковы ваши условия, сенатор?

– Немедленное и безусловное освобождение всех моих друзей, – сказал Ланда. – Официальное заявление о том, что они не будут уволены с занимаемых ими постов и вообще никак не пострадают.

– Встречное условие: если они вступят в Партию Возрождения – те, разумеется, кто еще не вступил, – сказал он. – Судите сами, мы хотим не формального соглашения, а мира. Вы – один из лидеров правящей партии, пусть ваши друзья составят ее ядро. Годится?

– Кто даст гарантии, что, как только я сделаю шаг к восстановлению моих отношений с режимом, это не будет использовано для моей дискредитации? – сказал Ланда. – Что меня снова не начнут шантажировать?

– В ближайшие дни – во время торжеств – будет обновлен руководящий состав обеих палат, – сказал он. – Вам предлагается пост председателя сената. Какие еще вам нужны гарантии в том, что никого преследовать мы не собираемся?

– Я не хочу быть председателем сената, – сказал Ланда, и он вздохнул: всякая злость улетучилась из его голоса. – Впрочем, я должен подумать.

– Берусь сделать так, что президент поддержит вашу кандидатуру, – сказал он. – Даю слово, что большинство изберет вас.

– Хорошо, только уберите своих топтунов от моего дома, – сказал Ланда. – Что я должен сделать?

– Сейчас же отправиться во дворец, там собрались все лидеры парламента, только вас не хватает, – сказал он. – Разумеется, вас примут, как друга.

– Да, дон Кайо, уже собираются, – сказал майор Тихеро.

– Отнесите-ка этот листок президенту, Тихеро, – сказал он. – Сенатор Ланда почтит встречу своим присутствием. Да-да-да, он лично, собственной персоной. Уладил, да. Слава Богу.

– Правда? – заморгал Паредес. – Он приедет?

– Ну, а как же ему не приехать: кто у нас столп режима, кто лидер парламентского большинства? – пробормотал он. – Наверно, уже тут. Хорошо бы тем временем набросать текст сообщения. Никакого заговора не было, и привести эти телеграммы от командующих округами. Доктор, займитесь: вам сам бог велел.

– Да я с удовольствием, – сказал Арбелаэс. – Но и вам недурно бы попрактиковаться – вы ведь мой преемник.

– Ох и намотались же мы сегодня, – сказал Лудовико, – туда-сюда, туда-сюда, из Сан-Мигеля на площадь Италии, с площади Италии – сюда.

– Вы совсем замучились, дон Кайо, – сказал Иполито. – Мы-то хоть днем придавили часика четыре, а вы как же?

– Я свое возьму, – сказал он. – По правде говоря, я тоже устал. Ну, теперь на минутку в министерство, и – домой, в Чаклакайо.

– Добрый вечер, дон Кайо, – сказал Альсибиадес. – Сеньора Ферро так и не…

– Передали текст на радио и в газеты? – сказал он.

– Я жду вас с восьми утра, а сейчас девять вечера, – сказала женщина. – Вы должны меня принять, сеньор Бермудес, я прошу вас, только десять минут.

– Я объяснял сеньоре Ферро, что вы очень заняты, – сказал Альсибиадес. – Но она не…

– Хорошо, я вас приму, – сказал он. – Доктор, на минутку.

– Четыре часа просидела в приемной, дон Кайо, – сказал Альсибиадес. – Никак ее было не выставить, дон Кайо, я уж и так и сяк…

– Я вам сказал: позовите караул, ее выведут, – сказал он.

– Да я уж собирался, но тут сообщили о назначении генерала Эспины, и я решил, что ситуация изменилась, – сказал Альсибиадес, – и что, может быть, доктора Ферро освободят.

– И ситуация изменилась, и Ферро освободят, – сказал он. – Вы разослали сообщение?

– Во все агентства, редакции и на радио, – сказал Альсибиадес. – Радиостанция «Насьональ» уже передавала. Так что, я скажу ей, что мужа выпустят, и выпровожу?

– Я сам сообщу ей радостную весть, – сказал он. – Ну, на этот раз, кажется, инцидент исчерпан окончательно. Устали, Альсибиадес?

– По правде говоря, да, дон Кайо, – сказал тот. – Трое суток на ногах.

– В этом государстве по-настоящему работают только те, кто отвечает за его безопасность, – сказал он.

– А верно, что сенатор Ланда был на встрече президента с депутатами? – сказал Альсибиадес.

– Верно. Он проторчал во дворце пять часов, завтра во всех газетах мы увидим, как он жмет руку президенту. Добиться этого было непросто, но мы все-таки добились. Зовите даму и можете быть свободны.

– Я хочу знать, что с моим мужем, – решительно сказала женщина, а он подумал: нет, эта не будет ни просить, ни рыдать, она пришла сражаться. – И почему вы его арестовали, сеньор Бермудес.

– Если бы взгляд убивал, я был бы уже трупом, – улыбнулся он. – Успокойтесь, сеньора. Присядьте. Я и не знал, что мой приятель Ферро женат. Да еще так удачно.

– Отвечайте, на каком основании его арестовали, – вскричала она, а он подумал: что происходит? – Почему мне не дают свидания?

– Вы удивитесь, но, знаете, ей-богу, лучше я вас спрошу. – Неужели в сумочке – револьвер, неужели знает то, что мне неизвестно? – Скажите, как такая женщина могла выйти замуж за Ферро?

– Поосторожней, сеньор Бермудес, не стоит заблуждаться на мой счет. – Она заговорила громче, а он подумал: в первый раз, наверно, навыка нет. – Я не позволю ни морочить себе голову, ни говорить гадости о моем муже.

– Это не о нем гадости, а вам комплимент, – сказал он и подумал: да ведь она здесь не своей волей, ее заставили прийти, а самой ей тошно донельзя. – Простите, не хотел вас обидеть.

– Я желаю знать, за что его арестовали и когда выпустят? – повторила женщина. – Скажите мне, что вы с ним собираетесь сделать?

– В этом кабинете бывают только полицейские и конторские крысы, – сказал он. – Женщины – крайне редко, а уж такие женщины, как вы, – вообще никогда. Поэтому я так потрясен вашим приходом, сеньора.

– Долго будете еще издеваться надо мной? – задрожав, прошептала она. – Вы не до такой степени всемогущи, сеньор Бермудес, не обольщайтесь.

– Ну, сеньора, за что вашего мужа арестовали, он вам сам расскажет. – Так что же ей на самом деле нужно, на что она никак не может решиться? – Не тревожьтесь за него. С ним хорошо обходятся, все у него есть. Кроме вас, разумеется, и этот урон мы, к прискорбию, восполнить не в состоянии.

– Ну, хватит, вы разговариваете с порядочной женщиной, – сказала она, а он подумал: ну вот, решилась, сейчас что-то сделает, что-то скажет. – Ведите себя пристойно.

– Вы ведь пришли сюда не затем, чтобы учить меня правилам хорошего тона, – пробормотал он. – И отлично знаете, почему арестовали вашего мужа. Так что изложите дело.

– Я хочу кое-что вам предложить, – еле слышно сказала она. – Мой муж завтра должен покинуть Перу. Ваши условия?

– Вот. Это уже лучше, – кивнул он. – Мои условия? То есть в какую сумму я оцениваю освобождение Ферро?

– Я принесла показать вам билеты, – сказала она с жаром. – Самолет до Нью-Йорка, вылет в десять утра. Выпустить его должны сегодня ночью. Я знаю, что вы не признаете чеков. Это все, что мне удалось собрать.

– Что ж, тут немало. – Ты поджариваешь меня на медленном огне, выкалываешь мне глаза булавками, полосуешь кожу ногтями: он раздел ее, связал, посадил на корточки и крикнул, чтобы принесли плеть. – К тому же в долларах. Сколько тут? Тысяча? Две?

– У меня… у меня нет больше, нет, – сказал женщина. – Мы можем подписать любое обязательство, вексель – все, что хотите.

– Скажите мне откровенно, что происходит, и тогда мы, может быть, сумеем договориться, – сказал он. – Я знаю Ферро не первый год. Вы затеяли это не из-за истории с Эспиной. Ну, говорите как на духу. В чем дело?

– Он должен покинуть Перу, должен улететь завтра утром, и вы знаете почему, – быстро проговорила она. – Он попал между молотом и наковальней, вы и это знаете. Это не одолжение, а сделка, сеньор Бермудес. Скажите ваши условия, скажите, что еще мы должны сделать.

– Я вижу, вы раздобыли билеты не потому, что мятеж провалился, а собираетесь не в туристическую поездку, – сказал он. – Тут что-то гораздо более серьезное. Но и не контрабанда же: ту историю мне удалось замять. Кажется, я начинаю понимать.

– Они воспользовались его доверчивостью, прикрылись его добрым именем, а теперь хотят все свалить на него, – сказала женщина. – Ему слишком дорого обошлось это, сеньор Бермудес. Он должен покинуть Перу, вы прекрасно это знаете.

– А-а, строительная фирма «Урбанизасьонес дель Сур Чико», – сказал он. – Теперь мне все ясно. Теперь можно не спрашивать, зачем наш Феррита влез в авантюру генерала Эспины. Тот обещал ему помочь в случае поддержки переворота?

– Негодяи, которые втравили его в это, уже смылись, – хрипло сказала женщина. – А перед тем как смыться, донесли на него. Это многомиллионное дело, сеньор Бермудес, вы же знаете.

– Знать-то я знаю, сеньора, но не предполагал, что катастрофа так близка, – сказал он. – Его аргентинские компаньоны дали тягу? А Феррита тоже решил убраться из страны, надув те сотни простаков, которые купили несуществующие дома? Да, это много миллионов. Ну, понятно, зачем ему понадобился заговор и зачем вы меня посетили.

– Он же не может отвечать за всех, его тоже обманули, – сказала она, а он подумал: сейчас заплачет. – Если мы не улетим…

– … То он сядет надолго, но не как заговорщик, а за мошенничество в особо крупных, – скорбно покивал он. – А вырученные денежки пропадут за границей.

– Да он ничего не выручил, – громче сказала она. – Его провели, как мальчишку. Он разорен.

– Вот зачем вы меня посетили, – мягко повторил он. – Такая женщина, а явились сюда, стерпели унижение. Чтобы, когда разразится скандал и ваши имена замелькают в уголовной хронике, быть подальше от Лимы.

– Дело тут не во мне, а в детях, – крикнула женщина, но сейчас же, глубоко вздохнув, взяла себя в руки. – Больше мне наскрести пока не удалось. Считайте, что это аванс. Я готова подписать любой вексель.

– Да спрячьте вы эти доллары, это вам на дорогу, – сказал он. – Вам с супругом они нужней, чем мне. – И увидел, как она замерла, и увидел ее глаза, ее зубы. – Вы стоите много дороже. Сделка, вы говорили, помнится? Только, пожалуйста, выслушав мое предложение, постарайтесь обойтись без слез и крика. Просто ответьте «да» или «нет». Если согласны провести со мною время. Ферриту мы вытащим, завтра вы с ним улетите.

– Как вы смеете, негодяй. – И он увидел нос, и руки, и плечи и подумал: ни слез, ни крика не будет, и не уйдет, и, кажется, не очень удивилась. – Мерзкий чоло, трус.

– Да, я не родовит, но такова уж цена, как вы сами понимаете. Могу обещать вам, что все останется в тайне. Вы же сами говорили: «сделка». Вот и смотрите как на сделку. И решайте поскорей, ваши десять минут истекли.

– В Чаклакайо поедем, дон Кайо? – сказал Лудовико. – А, в Сан-Мигель? Ясно.

– Да, я останусь здесь, – сказал он. – Можете ехать спать, машину подадите к семи. Сюда, сеньора, прошу вас. Ну, что толку стоять в саду, вы замерзнете. Зайдите на минутку. Как только пожелаете, я вызову такси, отвезу вас домой.

– Добрый вечер, сеньор, простите, что я в таком виде, мы уж легли, – сказала Карлота. – Нет, нету, они с сеньоритой Кетой раненько нынче уехали.

– Лед приготовь, Карлота, и можешь идти спать, – сказал он. – Да не стойте же в дверях, сядьте. Вы с чем предпочитаете? С содовой, с минеральной? Ах, чистый? Разделяю ваш вкус.

– Что это все значит? – шевеля непослушными губами, выговорила она наконец. – Куда вы меня привезли?

– Вам не нравится? – улыбнулся он. – Ну да, вы, наверно, привыкли к более фешенебельной обстановке.

– Кто эта женщина, про которую вы спрашивали горничную? – задыхаясь, прошептала она.

– Моя любовница, ее зовут Ортенсия, – сказал он. – Вам льду побольше? Поменьше? Ваше здоровье. Вот видите, не хотели пить, а стакана как не бывало. Позвольте вам налить.

– Я знала, мне говорили, что вы – самый отвратительный негодяй, какой только есть на свете, – вполголоса сказала она. – Чего вы хотите? Унизить меня? Вы за этим меня сюда привезли?

– Затем, чтобы мы выпили и поболтали, – сказал он. – Ортенсия – не мне чета: она, конечно, не такая утонченная и благопристойная дама, как вы, но все-таки производит приятное впечатление.

– Ну, дальше, дальше, – сказала женщина. – Интересно, до чего вы дойдете. Дальше.

– Вас бесит больше всего, что я – это я, – сказал он. – Будь перед вами человек вашего круга, вы бы такого омерзения, вероятно, не испытывали?

– Нет. – Зубы ее на мгновение перестали стучать, губы – дрожать. – Но человек моего круга и не позволил бы себе такого.

– Так, значит, дело не в том, что придется другому отдаваться, а в том, что этот другой – чоло, плебей, – сказал он, сделав глоток. – Разрешите, я налью?

– Чего вы ждете? Хватит! Где тут у вас кровать, на которой вы мучаете своих жертв, мерзкий шантажист? – сказала она. – Вы что, думаете, если я напьюсь, мне будет не так противно?

– Вот и Ортенсия, – сказал он. – Нет-нет, не вставайте, не надо. Здравствуй, крошка. Позволь тебе представить – дама-незнакомка. Сеньора, это Ортенсия. Чуть пьяновата, но, как видите, очень мила.

– Чуть? – засмеялась Ортенсия. – Да я на ногах не стою. Очень приятно, дама-незнакомка, рада познакомиться. Вы давно приехали, Кайо?

– Пять минут назад, – сказал он. – Садись, выпей с нами.

– Вы не думайте, я не ревную, просто любопытно, – засмеялась Ортенсия. – К таким красоткам я никогда не ревную. Ох, ну я и надралась. Ты не куришь?

– Выпей, полегчает, – сказал он, протягивая ей стакан. – Ну и где же ты была?

– У Люси, – сказала Ортенсия. – Да, я заставила Кету увезти меня оттуда: они все перепились, совсем с ума посходили. А чокнутая Люси устроила полный стриптиз, можешь себе представить. Ваше здоровье, дама-незнакомка.

– Вот погодите, проведает об этом наш друг Ферро, он эту Люси крепко отшлепает, – сказал он с улыбкой. – Люси – это подруга Ортенсии, сеньора, и любовница одного господина по фамилии Ферро.

– А вот и нет. – Ортенсия, хохоча, повернулась к женщине. – Ровно наоборот. Ему как раз очень нравится, когда Люси вытворяет что-нибудь такое, он страшно развратный тип. Ты разве не помнишь, как он ее заставил плясать голую вот на этом самом столе? Ух, как вы лихо пьете, дама-незнакомка. Налей своей гостье еще, не жмись.

– Ферро этот – очень славный человек, – сказал он. – Только меры не знает. И удержу.

– Да уж, особенно насчет женского пола, – сказала Ортенсия. – Его сегодня не было, а Люси до того разошлась, что, говорит, не придет до двенадцати, позвоню ему домой и такое устрою. Ну ладно, это скучно, давайте музыку заведем.

– Мне пора идти, – пробормотала женщина, ни на кого не глядя и не трогаясь с места. – Вызовите, пожалуйста, такси.

– Одна, так поздно? – сказала Ортенсия. – Не боишься? Смотрите, эти таксисты – форменные бандиты.

– Минутку, я только позвоню, – сказал он. – Лосано? Вот что: завтра к семи утра доктора Ферро из-под стражи освободить. Да, да, сами проследите. Ровно в семь чтоб он был на свободе. Все, Лосано. Спокойной ночи.

– Ферро посадили? Нашего Ферриту? – сказала Ортенсия.

– Вызови-ка нашей безымянной даме машину, Ортенсия, и помалкивай, – сказал он. – А вы, сеньора, никого не опасайтесь, я распоряжусь, чтоб постовой вас проводил до самого дома. Мы в расчете.