Текст книги "Култи (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Что-то не сходилось.

– Почему ты просто не присоединился к сборной? – спросила я, даже когда его большие пальцы действительно сильно разминали мои плечи, и, святоедолбаноедерьмо, это было здорово. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз делала массаж.

Немец вздохнул, и воздух, казалось, достиг даже моих пальцев.

– Ты не угомонишься пока не докопаешься до сути, верно? – В его голосе звучала обреченная покорность. Он знал ответ.

– Ага. – Потом я подумала об этом, и о его нежелании говорить, и у меня перехватило дыхание. – Они не захотели тебя?

– Нет, маленькая идиотка. – Он назвал меня идиоткой, пока делал мне массаж, от которого у меня подкашивались колени, так что я не могла принимать это близко к сердцу. На самом деле, я знала, что это была его манера ласково говорить со мной. – Конечно, они захотели бы меня, если бы я попросил.

Я понятия не имела, как, черт возьми, умещалась в одной комнате с его эго.

– Я ни во что не ввязываюсь, если не уверен, что выиграю, – заявил он. Я закатила глаза, хотя он меня не видел.

– Кто любит проигрывать? Я понимаю это.

Эти волшебные пальцы скользнули ниже, массируя вокруг моей лопатки.

– Я знаю, что понимаешь.

– Хорошо... так...

Он остановил все движения своими длинными пальцами, жар от его грубых ладоней разлился по моей коже и каким-то образом проник в кости.

– Ты – лучшая нападающая в Америке, schnecke. Загугли «лучшие голы в женском футболе», и четыре из десяти лучших – твои. Я не собирался тратить свое время ни на что и ни на кого, кроме самого лучшего. С большим количеством тренировок и лучшим тренерским составом ты могла бы стать лучшей нападающей в мире.

Он же не собирался…

Мой мозг будто перестал работать.

Я открыла рот и закрыла его, совершенно не находя слов.

– Я пришел в «Пайперс» из-за тебя.

Что, черт возьми, вообще можно на это сказать?

Сказать что-нибудь?

Казалось, весь мир ушел у меня из-под ног. Мои легкие ощущались так, будто их прокололи и выпустили весь воздух. Потрясенная, я даже не смогла бы начать объяснять, что чувствую.

Возьми себя в руки, Сал.

Задыхаясь и шатаясь, я отпустила ручку духовки и медленно повернулась лицом к Култи. Сосредоточься. Не придавай этому огромного значения. Черт возьми, это было гораздо легче сказать, чем сделать. Когда я была ребенком, это было мечтой всей моей жизни. Быть выделенной Королем... Во мне все еще жили крошки юной Сал, радующейся и бросающей в воздух разноцветное конфетти из-за того, что он сказал. Я не могла даже мечтать об этом тогда, и, возможно, никогда.

Я пришел в «Пайперс» из-за тебя.

Иисус Христос. Мне нужно было держать себя в руках. Сосредоточься.

– Я не самая лучшая, но это к делу не относится. Ты не узнал мою фамилию, когда смотрел видео?

Немец улыбнулся, и улыбка его могла бы показаться застенчивой, если бы он был способен на застенчивость. А он – нет. Это была скорее ухмылка.

– Я не могу помнить всех игроков, которых когда-либо травмировал, Сал, да и не хотел бы.

Ничего удивительного, но я все равно покачала головой.

– Ты просто нечто, Претцель. – Мои плечи расслабились, когда я увидела очень серьезное лицо в нескольких сантиметрах над своим. – Итак, ты пришел в «Пайперс», хотя и знал, что тебе не нравится тренировать. – Я намеренно пропустила часть о том, почему он выбрал нашу команду.

– Ja.

– И ты все еще ненавидишь нас.

Немец пожал плечами и развел руками в жесте «я в этом не виноват».

– Некоторым из вас давно следовало бы перестать играть в футбол. – Он прищурился. – А одной из вас я бы с превеликим удовольствием раздавал пинки на регулярной основе.

Я ухмыльнулась ему, прежде чем потянуться вперед, чтобы похлопать его по плечу.

– Поверь мне, я не один раз умирала от желания врезать тебе по лицу.

– Вот он, этот взрывной темперамент. Милая девушка никогда даже не подумала бы о том, чтобы ударить кого-нибудь, – сказал он с глупой ухмылкой. – Скольких людей ты била раньше?

– Никого, – Господи Боже, – по крайней мере, за последние лет десять. Я хотела сделать это сотни раз, но на самом деле ни разу не ударила. Ну, серьезно.

Он одарил меня взглядом, потом приподнял бровь, давая понять, что думает обо мне, желающей кого-то ударить.

Мудак.

– Это слишком очевидно, и ты это знаешь. Это не сошло бы мне с рук.

Немец кивнул в знак согласия.

– Верно. Скольких игроков ты толкала локтями?

– Достаточно, – честно ответила я, зная, что мое число все равно всегда будет лишь малой частью от его числа.

– У тебя больше всего фолов в команде, – заметил Култи, что меня до чертиков удивило. – Больше, чем у Харлоу.

Теперь была моя очередь пожать плечами.

– Да, но это не потому, что я толкаю людей локтями направо и налево. Я не делала этого с тех пор, как была ребенком, и меня выгнали из лиги за это, – объяснила я ему с усмешкой.

– Столько ярости в таком маленьком теле. – Легкая улыбка тронула его губы. – Твои родители? Что они сказали тебе на это?

– Моя мама за это отругала меня. Отец тоже, но только пока она была рядом. Когда она ушла, он дал мне пять и сказал, что другая девушка сама виновата. – Мы оба рассмеялись. – Я люблю этого мужчину.

Култи мягко улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы взять из шкафа две миски. Я бросила на него взгляд, высыпала по половине попкорна в каждую и последовала за ним к дивану, где мы заняли те же места, что и раньше.

Зная, что испытываю свою удачу, я все равно спросила.

– А как же твои родители? Они ходили на твои игры? – Я вспомнила, что, когда была моложе, а он был на пике карьеры, камеры во время игр увеличивали изображение пожилой пары, сидящей на трибунах, с подписью, что это родители Рейнера Култи.

– Мой отец довольно много работал, а когда я уехал в академию, это было слишком далеко от дома. Они ходили на столько игр, сколько могли, но чаще смотрели по телевизору, – сказал он с набитым попкорном ртом.

Что ж, на сегодня информации было более чем достаточно. Чего он не сказал, так это того, что его родители не часто ходили на его игры, когда он был ребенком, но, когда стал старше, они ходили, если он платил за билеты. По крайней мере, я так предположила, судя по тому, как он это сформулировал.

– Это работало для всех нас.

Я уверена, что не заметила ни капли язвительности в его словах. Очевидно, мне нужно было перевести разговор на более безопасную тему.

– Еще один вопрос, и я перестану любопытствовать. – Он, наверное, кивнул, но я была слишком занята поеданием попкорна, чтобы быть уверенной. У меня не было ни единого шанса задать этот вопрос с непроницаемым выражением лица.

– Ты облажался на той игре с Португалией перед уходом на пенсию, или действительно болел?

Его ответ был именно таким, как я и ожидала. Он швырнул мне в лицо подушку.

Глава 21

Следующие две недели прошли нормально. Тренировки проходили хорошо, Харлоу и Дженни наконец-то вернулись со своих игр с национальной командой, и «Пайперс» выиграли еще две игры в сезоне. Я работала, занималась спортом, и Култи приходил почти каждый вечер. Мы смотрели телевизор или злились друг на друга, играя в «Уно» или покер, в который он научил меня играть. Пару раз он появлялся, когда я собиралась заняться йогой. Он помогал мне передвинуть диван и занимался вместе со мной.

Все было прекрасно, весело и легко.

Я любила рутину и знала, чего мне ожидать большую часть времени.

Во всем этом существовало только два недостатка, и оба они относились к девушкам.

Девушки в «Пайперс» странно смотрели на меня и перешептывались, когда думали, что я не слышу. Иногда мне требовались все мои силы, чтобы не обращать на них внимания, а иногда я просто улыбалась им и напоминала себе, что могу спокойно спать по ночам, зная, что не сделала ничего такого, чего стоило бы стыдиться. Некоторые дни проходили легче, чем другие, но пока мы продолжали хорошо играть вместе, как команда, я смирилась и держала свой большой рот закрытым. С другой стороны, у Харлоу не было никаких проблем с тем, чтобы сказать младшим девочкам заняться своими делами и сосредоточиться на футболе, а не распространять сплетни. Она сделала это, ни разу не спросив меня о том, что происходит между мной и Култи.

Электронные письма снова начали приходить. Все началось с одного-двух посланий от поклонниц Немца, но вскоре дошло до трех-четырех. К тому времени, как начали распространяться фотографии, сделанные моим отцом за ужином, сообщения стали настолько частыми, что я перестала читать электронные письма от людей, которых не знала.

Я никому ничего не сказала. Я не хотела рассказывать. Чем меньше внимания они будут уделять мне и Култи, тем лучше.

* * *

– Черт возьми.

Я обернулась, чтобы посмотреть, из-за чего это учительница шестого класса сказала «черт возьми», и застыла.

Серьезно, я застыла.

– Черт возьми, – повторила я те же самые слова, что только что сорвались с губ другой женщины.

Это был Немец, идущий через поле средней школы, что было бы чем-то невероятным, если бы я уже не привыкла видеть его все время. Но рядом с ним шли двое мужчин. Один тоже был немцем, которого я видела много раз в детстве, а другой – испанец, которого я встречала раньше, и который снялся в рекламе одеколона, что часто шла по телевизору.

Они какали. Они все какали. Все до единого.

Я глубоко вздохнула и посмотрела на четырех учителей, которые вызвались помочь с организацией футбольного лагеря в это субботнее утро. Примерно полчаса назад были поставлены две пары маленьких ворот для двадцати детей, которые предварительно зарегистрировались на занятия.

Боже милостивый, он привел этих людей и когда мы виделись в последний раз ни словом не обмолвился о том, что собирается сделать это. С другой стороны, никто из нас не упоминал о его предложении о помощи с тех пор, как мы впервые заговорили об этом две недели назад. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным что-то делать.

И все же, он был здесь с друзьями. Не просто друзьями, а с этими друзьями.

Не было ни единого шанса, что я смогу воспринять это абсолютно спокойно. Култи не мог не заметить, что я в восторге. Судя по тому, как сжались его губы, когда он остановился всего в нескольких метрах от меня, не обращая внимания на двух учителей, стоящих рядом со мной, он знал все.

Я схватила его за предплечье, как только он оказался достаточно близко, и крепко сжала, надеясь, что он поймет все, что я чувствовала, все, что хотела сказать, но не могла. По крайней мере, в тот момент я ничего не смогла сказать.

– Привет, – выдавила я голосом, который звучал так же, как мой собственный, а не так, будто я была на грани того, чтобы выкакать маленького пони. – Спасибо, что пришли.

Немец склонил голову в знак приветствия.

Обратив свое внимание на других мужчин, я снова подумала про себя: какашки, какашки, какашки. К счастью, я справилась со своими эмоциями.

– Привет, Алехандро, – сказала я почти застенчиво.

Испанцу потребовалось несколько секунд, пока он смотрел на меня, прежде чем до него дошло, что мы знакомы.

– Саломея? – спросил он нерешительно. Честно говоря, я была удивлена, что он помнил мое имя. Я не сомневалась, что он встречал тысячу людей с тех пор, как мы виделись в последний раз, и не похоже, что мы были лучшими друзьями. Нашим спонсором была одна и та же компания спортивной одежды. Около двух лет назад у нас были запланированы фотосессии в одно и то же время.

– Рада снова тебя видеть, – сказала я, протягивая руку в знак приветствия.

Чего я не заметила, так это взгляда карих глаз, бегающего туда-сюда между мной и испанцем.

Алехандро быстро принял мою руку, позволив себе широко улыбнуться.

– Como estas? (исп. Как дела?).

Он перешел на испанский с мягким акцентом, который был мне немного чужд.

– Muy bien y usted? (исп. У меня хорошо, а у тебя?) – спросила я.

Прежде чем он успел ответить, вмешался другой голос.

– Hablo español tambien (исп. Я тоже говорю по-испански), – сказал он с более грубым акцентом, больше похожим на центрально-американский испанский, к которому я привыкла. Я улыбнулась ему.

– Привет. Приятно познакомиться, – поприветствовала я Франца Коха – десять лет назад он был одним из звездных игроков Лиги Европы. В свои сорок с небольшим он был капитаном сборной Германии. Если я правильно помню, он был чертовым зверем.

– Франц, – сказал мужчина, беря меня за руку. – Приятно познакомиться.

Я откашлялась, чтобы не хрипеть, и сумела улыбнуться.

– О, я знаю, кто вы. Я ваша большая поклонница. Большое спасибо, что пришли. – Я почесала щеку и сделала шаг в сторону. – Спасибо всем, что пришли. Я не знаю, что сказать.

К счастью, мой Немец был сосредоточен на том, зачем мы собрались, потому что сразу же сказал:

– Давай сделаем то, что ты планировала, но мы разделимся на две группы.

– Ладно. – Я кивнула. – Это сработает. Дети скоро будут здесь.

Улыбка засияла на моем лице, когда два неожиданных гостя кивнули в знак согласия. Они были здесь из-за моего лагеря.

– Вас это устраивает, ребята?

Они тут же согласились. Алехандро и Култи были в одной команде – я не упустила, как быстро мой Немец застолбил Испанца, а мы с Францем – в другой.

Это оказалось самым веселым, что я когда-либо видела в молодежном лагере.

Франц, у которого не было ни грамма эго и который понимал, что мы тут для развлечения, был ожившей мечтой, с которой хотелось бы работать любому. Отличный командный игрок и лидер, он свободно передавал мяч, дразнил детей своим сильным акцентом и даже некоторое время говорил, подражая Арнольду. На самом деле, он просто получал удовольствие, наставляя детей. Мы смеялись, ухмылялись, и на протяжении всей игры давали пять друг другу и детям.

На другой стороне поля я слышала, как Култи и Алехандро время от времени спорили друг с другом на испанском. Дети – в основном латиноамериканцы – смеялись над тем, что они говорили друг другу.

Самое главное, дети были в восторге.

Все знали Култи и Алехандро. Франц получил самые слабые аплодисменты, когда я его представляла, но он влюбил в себя мальчиков и девочек, которые хмурились, когда узнали, что застряли с нами, а не с двумя суперзвездами.

Это было потрясающе. Была ли я на седьмом небе? Абсолютно. К концу трехчасового занятия я чувствовала себя так, словно выиграла миллион долларов. Дети ушли еще более возбужденные, чем когда-либо, родители, которым пришлось стоять на краю поля, были в восторге от того, что происходило, и даже все учителя ухмылялись.

Я вскинула руку, и Франц дал мне пять, как только все дети и учителя-волонтеры сфотографировались с нами четырьмя.

– Большое спасибо, что пришли. Это действительно много значит для меня.

– Всегда пожалуйста. Мне было очень весело, – сказал он с искренней улыбкой.

Я протянула руку Алехандро.

– И тебе спасибо. Эти дети, – я не могла не улыбаться, – вы, ребята, сделали их день. Спасибо.

Испанец пожал мне руку.

– Не за что, Саломея. Мне было весело, хотя в следующий раз я предпочел бы быть в паре с тобой, – сказал он, склонив голову в сторону стоящего рядом Немца. – С ним было трудно.

– От него каждый день одни неприятности. – Я подошла к Култи, толкнув его руку плечом.

Я не пропустила ни шага, ни выражения его лица. Он наморщил лоб и искоса посмотрел на меня почти с отвращением.

Какого черта? Неужели он только что отошел от меня на шаг? Ладне-е-енько.

Мое бедное сердце заболело от того, как дерьмово я себя почувствовала из-за его действий. Ладно, все в порядке. Очевидно, поддразнивать его я могла только в те моменты, когда мы были наедине.

Я почувствовала, как улыбка на моем лице увяла на секунду, прежде чем я нацепила еще большую.

Что ж.

Это было неловко.

Я оглянулась на Франца и Алехандро, не зная, что делать, поскольку Култи вел себя странно.

– Спасибо, ребята, что пришли. Я ценю это больше, чем вы можете себе представить. Если я могу что-нибудь сделать для вас обоих, пожалуйста, дайте мне знать.

Яркая улыбка, которую я им подарила, была искренней. Я протянула руки, зная, что испанец, по крайней мере, обнимет меня. Он уже делал это.

Он не оставил меня в подвешенном состоянии. Немного влажный и потный Алехандро шагнул вперед и нежно обнял меня за плечи.

– Fue un placer ver te otra vez, linda (исп. Было приятно снова увидеть тебя, милая).

Я посмотрела на него, когда он начал отстраняться, и улыбнулась.

– И мне, – ответила я по-испански. – Еще раз спасибо.

Едва мы оторвались друг от друга, как Франц шагнул вперед и крепко обнял меня, приподняв над землей.

– Спасибо, что пригласили.

Он опустил меня, его руки широко раскинулись на моих плечах, когда он сделал шаг назад.

– Сегодня вечером я буду на вашей игре. С нетерпением жду возможности увидеть, как ты играешь.

Мои глаза стали огромными, но я кивнула.

– Это невероятно, и заставляет слегка нервничать. Спасибо. – Взглянув на часы, я скорчила гримасу. – Кстати, мне действительно пора идти, я должна подготовиться. – Я сделала еще один шаг назад и ухмыльнулась двум мужчинам, прежде чем снова обратить свое внимание на Култи.

Немец стоял, засунув язык за щеку, скрестив руки на груди. Он был в бешенстве. Я поняла это по тому, как он прищурил глаза.

На что, черт возьми, ему злиться? Злился ли он из-за того, что я пыталась дразнить его на глазах у его друзей? Это было нормально перед моей семьей, но не перед людьми, которых он знал? Я отмахнулась от этих мыслей, и, не обращая внимания на выражение его лица, сказала:

– Спасибо тебе за все, Рей. – Потому что я была благодарна, это было правдой. Я просто хотела, чтобы он не вел себя так странно перед своими друзьями.

* * *

Чья-то рука коснулась моей, когда я шла к раздевалке после игры «Пайперс» в тот же вечер.

Я моргнула, а затем ухмыльнулась, все еще находясь в приподнятом настроении от нашей победы.

– Привет, Франц.

Он стоял по другую сторону перил, отделявших трибуны от игроков, спускавшихся по трапу к раздевалке.

– Саломея. – Он покачал головой, улыбаясь нежной улыбкой, от которой мне стало так легко. – Видео не отдают тебе должного. Твоя работа ногами и скорость, это просто фантастика.

Что это происходит с комплиментами в последнее время?

Прежде чем я успела это обдумать, Франц продолжил:

– Ты слишком часто предпочитаешь играть правой ногой. И я тоже. Я знаю несколько трюков, которые могу показать тебе. Ты свободна завтра?

Франц Кох хотел дать мне несколько советов. Я никогда не откажусь от того, кто предлагает мне советы.

– Да, определенно. Завтра я весь день свободна.

– Отлично. Я не очень хорошо знаком с этим городом. Ты знаешь, где мы можем встретиться?

– Да, да. – И даже если мой голос звучал слишком восторженно, меня это не волновало. Ни одной крошечной крошки. Я отчеканила название парка и, повторив дважды, набрала его название на смартфоне, который он протянул мне.

Второй немец, вошедший в мою жизнь, улыбнулся и, кивнув, забрал телефон.

– Завтра в девять, если ты не против.

Внутри я визжала от возбуждения, а снаружи надеялась, что только немного похожа на восторженную идиотку.

– Это мне точно подходит. Спасибо.

Когда заметила пристальное внимание Култи в раздевалке, я почти открыла рот, чтобы сказать ему, что встречаюсь с Францем на следующий день, но, увидев выражение его лица, решила держать рот на замке. С тех пор как мы попрощались в детском футбольном лагере, он постоянно выглядел сердитым, и я понятия не имела, что, черт возьми, забралось ему в задницу и умерло там.

Излишне говорить, что, вернувшись домой, я решила, что не буду утруждать себя попытками выяснить это.

Я лишь пыталась дружелюбно подразнить его, а он был со мной просто Баварской сарделькой, так что плевать.

Плевать.

* * *

Я умирала.

О, Боже, я умирала. Почти три часа различных упражнений вместе с Францем и против него чуть не убили меня. Смерть пришла на порог, я чувствовала это.

– Напомни, сколько тебе лет? – спросила я, когда мы оба, скрестив ноги, сидели напротив друг друга в ближайшем к моему дому парке.

– Сорок четыре.

– Господи. – Я засмеялась и заложила руки за спину, чтобы откинуться.

– Ты потрясающая, правда.

– Нет.

Он скопировал мои движения.

– Так и есть. С большим тренировочным временем и лучшим тренером… – Он покачал головой. – Рейнер сказал, что ты не играешь за американскую национальную команду. Почему?

Я скрестила ноги, прижав их к груди, и посмотрела на симпатичного мужчину, который был старше меня. И по какой-то причине, которую не совсем понимала, я сказала ему:

– У меня были проблемы с одной из девушек в команде, и я ушла.

– Они позволили тебе уйти из-за проблем с другим игроком? – Он отшатнулся, его акцент стал сильнее.

– Да. Она была одной из звездных игроков команды, а я тогда только начинала. Она сказала, что либо она, либо я, и это была я. – Да, мне было немного больно быть такой откровенной.

– Это, пожалуй, самое глупое, что я когда-либо слышал. – Франц уставился на меня, словно ожидая, что я скажу: «Шучу!» Но я не сказала, и через минуту он, наконец, понял это. Он искренне удивился и сел прямо, уделяя мне все свое внимание. – Тогда почему ты все еще здесь?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты играешь в этой Лиге, если не можешь играть за сборную США?

Я моргнула, глядя на него.

– У меня контракт с «Пайперс».

– Когда он кончится? – спросил он совершенно серьезно.

– В следующем сезоне.

На долю секунды он сморщил нос.

– А ты не думала о том, чтобы играть в другом месте?

– За пределами США? – Я начала возиться с носками, его вопросы заставляли меня любопытствовать, и я хотела понять, к чему он клонит.

– Да. В Европе тоже есть женские команды.

Я откинулась назад и покачала головой.

– Я знаю нескольких девочек, которые там играли, но никогда не задумывалась об этом. Мой брат сейчас в Европе на правах аренды, но... нет. Я не думала об этом. Моя семья здесь, и я здесь счастлива. – Была, до недавнего времени.

Франц одарил меня спокойным взглядом и произнес восемнадцать слов, которые будут преследовать меня еще несколько недель.

– Тебе следует подумать о том, чтобы играть в другом месте. Ты похоронишь здесь свой талант и свою карьеру.

Позже я задавалась вопросом, почему из всех людей в моей жизни я выбрала Франца, чтобы поговорить о своей карьере, но, в конце концов, что-то во мне решило, что он был лучшим вариантом. Его взгляд на ситуацию был абсолютно беспристрастным. И если учесть, что, возможно, его немного заботило мое будущее, если это и так, он все равно смотрел на ситуацию чистым и точным, как нож хирурга, взглядом. Он сказал мне, что сделал бы он сам, что является лучшим решением для меня, не принимая во внимание все остальное в моей жизни. Ни моих родителей, ни мою работу, ни «Пайперс».

Играть в другом месте?

Я глубоко вздохнула и очень честно сказала ему:

– Я не знаю.

– Не отдавай лучшие годы своей карьеры Лиге, которая не ценит твой талант. Ты должна играть в национальной команде – любой национальной команде – и ты могла бы это сделать. Это не сложно. Игроки поступают так постоянно.

Он был прав. Игроки делали это все время. Я не была бы первой и определенно не была бы последней, кто играл бы за другую страну. Фанаты не раздумывали дважды. Им было все равно, лишь бы кто-то играл хорошо.

– Подумай хорошенько, Саломея, – сказал он мягким ободряющим голосом.

Я поймала себя на том, что киваю, чувствуя себя смущенной и немного ошеломленной этой новой возможностью. Играть в другом месте, в другой стране. Это звучало немного пугающе.

– Я подумаю об этом. Спасибо.

– Хорошо. – Франц улыбнулся. – Я здесь еще на три дня. Ты свободна завтра для второго раунда?

* * *

Я ехала домой, когда позвонил отец. Я переключила его на голосовую почту и подождала, пока не остановилась на красный свет, чтобы перезвонить ему.

– Привет, папочка, – сказала я по громкой связи, как только он ответил.

– Саломея…

О, Боже. Он назвал меня полным именем. Я взяла себя в руки.

– Ты встречалась с Алехандро? – Он медленно выговаривал каждое слово. Тот факт, что он упомянул только имя этого человека, говорил более чем достаточно о том, насколько Алехандро был популярен. Его, как и Култи, все знали достаточно хорошо, чтобы узнавать просто по имени.

– Я сделала фотографии, специально, чтобы отправить тебе! – тут же выпалила я, прежде чем он успел вывалить на меня свое недовольство.

Папа не обратил внимания на мои слова.

– И с Францем Кохом?

Я вздохнула.

– Да.

После этого он ничего не сказал, и я снова вздохнула.

– Я понятия не имела, что они придут. – Это прозвучало неубедительно даже для меня. – Папа, мне очень жаль. Я должна была позвонить тебе сразу после этого и прислать фотографии. Култи привел их, и я была так удивлена, что не могла ясно мыслить. Потом у нас была игра, и... Не сердись на меня.

– Я не сержусь.

Он был разочарован. Я знала, что ему нравилось быть в курсе. Ему нравилось узнавать сплетни раньше всех, и я подвела его. Из-за меня он узнал от кого-то другого, что два суперзвездных игрока добровольно пришли в мой футбольный лагерь.

– Твой tio прислал мне фотографию, – сказал он, и это все объяснило. Папа не был большим поклонником маминого брата.

Ну.

– Франц пришел вчера на нашу игру и предложил поработать со мной один на один, – сказала я. – Мы играли три часа. Я думала, что умру.

– Только вы вдвоем? – спросил он тихим голосом, который, вероятно, был достаточно громким для обычного человека. – Он предложил тебе поиграть с ним?

– Да. Он сказал, что у меня фантастическая работа ног. Ты можешь в это поверить?

Папа фыркнул.

– Да.

Я ухмыльнулась в трубку.

– Ну, я не могла в это поверить. Он спросил, свободна ли я завтра, чтобы снова поиграть.

– Лучше бы ты согласилась, – проворчал он, все еще пытаясь сдержать раздражение.

– Конечно, я сказала «да». Я не настолько глупа...

Папа издал какой-то звук.

– Ага.

– Да, да. Папа?

– Que?

– Он спросил меня, почему я не рассматриваю возможность играть за другую Лигу. – Слова Франца, сказанные ранее, сеяли хаос в моем мозгу. – Он сказал, что я зря трачу здесь время, так как не играю за национальную команду.

Дело в том, что родители, особенно те, которые любят своих детей так сильно, что некоторые люди могут это назвать «перебором» – если это вообще возможно – иногда бывали эгоистичны. Иногда они слишком болезненно относились к тому, чтобы поставить благополучие своего ребенка выше собственных желаний. Поэтому я не была уверена, как отец отреагирует на то, что я сказала. Но в глубине души знала, что он всегда делал то, что было лучше для меня, даже если это стоило ему времени, денег и даже душевной боли. Конечно, он согласился с тем, что мой брат отправился в Европу, но Эрик – это не я.

Пусть я уже и не была его малышкой, но я была его Сал. Мы были лучшими друзьями и доверенными лицами друг друга. Мы с папой были бандой из двух человек.

Я продолжила и рассказала ему о Кордеро, Гарднере и «Пайперс», которые сплетничали обо мне из-за моей дружбы с Немцем. К тому времени, как я въехала на подъездную дорожку у своей квартиры над гаражом, папа уже знал почти все. Я не была удивлена, когда почувствовала облегчение, сняв тяжесть с сердца.

– Я не знаю, что делать, – призналась я.

С его стороны не было никаких колебаний.

– Hijos de su madre (исп. сукин сын), – прорычал он. – Ты бы никогда… – Папа раздраженно зарычал от досады. – Ты никогда этого не сделаешь.

Я вздохнула.

– Что же мне делать? Я не сделала ничего плохого, и какая-то часть меня не хочет уходить…

– Mija, моя доченька, делай то, что лучше для тебя. Всегда.

* * *

– Пять! Четыре! Три! Два! Один!

Моя рука дрожала, когда я, наконец, позволила себе упасть. Отжимания, чертовы отжимания.

Отжимания на одной руке были придуманы гребаным дьяволом. Я застонала и перекатилась на спину, раскинув руки по бокам, чтобы расслабить их, но это не сильно помогло. Последние три дня я провела, играя с Францем Кохом, и этот парень измотал меня. Добавьте к этому два дня работы и тренировок. Это утомило бы любого.

– Тридцать секунд, дамы! – крикнула Филлис, психопатка-тренер по фитнесу.

О, Боже.

– Пятнадцать секунд!

Я перевернулась на живот и положила обе руки на землю, чувствуя легкий хруст дерна под ладонями.

– Пять секунд! Встаньте в позицию, если вы еще не в ней!

Она была сумасшедшей.

– Вверх! В широкую стойку! Вниз! Я должна видеть, как ваша грудь касается земли! – крикнула она, проходя мимо множества тел, опускающихся вниз, включая меня. Мои руки горели, когда я опускалась, бицепсы и плечи полыхали огнем.

– Касильяс! Неужели я вижу, как у тебя трясутся руки? Потому что я знаю, что точно не могу видеть, как трясутся твои руки!

Я стиснула зубы и опустилась еще ниже на землю, руки дрожали и все такое, но будь я проклята, если остановлюсь.

Особенно, когда Филлис начала кричать:

– Робертс! Гловер! Вам лучше выпрямить под собой эти тощие руки и подняться. Это вам не школьный урок физкультуры! Поднимайтесь!

Школьный урок физкультуры?

Две минуты отжиманий подряд заставили меня задыхаться. Когда мы закончили, я подтянула под себя колени и, наконец, с усталым вздохом поднялась на ноги.

– Ты могла бы и лучше, – заметил кто-то, когда проходил мимо.

Я подняла взгляд и увидела, что это Немец сделал мне такое восхитительно ценное замечание.

Он был слишком далеко, чтобы я могла ответить, поэтому оставила слова при себе и встала. Тот факт, что он не сказал мне больше пяти слов с того дня, как прошел детский лагерь, сильно действовал мне на нервы. Я не сделала ничего, чтобы разозлить его, кроме как попыталась игриво поддразнивать, и он закрылся. Если он был зол из-за этого, то ему нужно было с этим покончить. Мы проводили вместе почти все дни, и вдруг – ничего?

Я закатила глаза и покачала головой.

Что я делала? Действительно?

Я любила играть. Мне не нравилась драма, которая теперь сопровождала меня. Я занималась футболом достаточно долго, чтобы знать: ни одна Лига не была идеальной, и ни одна команда не обходилась без своих паршивых овец, но…

– Ты в порядке, Салли? – спросила Харлоу, хлопнув меня по спине.

Я кивнула своей подруге.

– Я в порядке, просто немного устала. Ты как?

– Я всегда отлично, – заявила она. – Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты выглядишь немного раздраженной.

– Да, я в порядке. Хотя некоторые из этих девушек… они испытывают мое терпение, Хар. Вот и все.

Защитница кивнула и поджала губы, прежде чем сказать:

– Не обращай на них внимания, Салли. Они того не стоят. Ты делаешь то, что должна, а остальное оставляешь другим. – Она еще раз хлопнула меня по спине. – А теперь расскажи мне об этом Алехандро, который приходил в твой лагерь. Неужели его зад такой же прекрасный, как выглядит по телевизору?

Это заставило меня рассмеяться.

– О да.

Она тихо присвистнула.