Текст книги "Култи (ЛП)"

Автор книги: Мариана Запата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Глава 15

На следующий день, почти сразу после разминки, Немец, который накануне поделился со мной своим пакетом со льдом, осторожно подошел ко мне. Скрестив руки на груди, с видом, будто готов порвать на части любого придурка, который осмелится подойти, он спросил таким низким голосом, что только я могла расслышать:

– Как твоя нога?

Я присела и затянула шнурки на ботинке.

– Вся в синяках.

Култи выглядел не впечатленным, когда я взглянула вверх и посмотрела на него, будто была маленьким капризным ребенком, потому что жаловалась на синяки.

– У меня есть масло, которое поможет им пройти быстрее, – пробормотал он в ответ. – Найди меня после тренировки.

Я чуть не подавилась. Без шуток. Каким-то образом, не без помощи Господа, мне удалось ответить:

– Хорошо.

Но, конечно, с ним ничего не было легко и просто. Если игра в софтбол в свободное время стала нашим маленьким грязным секретом, то мы, похоже, собирались сохранить его.

– А до тех пор тебе придется с этим справиться.

Динь, динь, динь. Это человек, которого я знала и... уважала?

Ну-у-у. Что-то в этом роде.

– Я справлюсь.

Он кивнул.

– Я знаю.

Я долгое время жила, строила отношения и добивалась всего сама, и мне это нравилось, так что прошло мгновение, прежде чем я узнала вспышку удовольствия, которую почувствовала из-за того, что в меня верил кто-то еще. Воспоминание о его вчерашних словах наполнило меня, словно внезапное наводнение, и заставило забыть о боли в ноге. Он, может, никогда не скажет мне этого в лицо, но дело в том, что Рейнер Култи вроде как беспокоился обо мне.

Ну, ничего себе.

* * *

Как и с большинством травм, самое страшное наступило только через два дня.

В течение восемнадцати часов то, что начиналось как розоватая отметина, покраснело и перецвело практически до ржавого цвета. Через сорок восемь часов боль достигла своего пика. По крайней мере, я надеялась, что она достигла своего пика. Я могла наступать на пятку и на внешнюю сторону ступни, но если бы попыталась ходить как обычно… убейте меня. Я не была полной идиоткой. Я умела справляться с болью и большую часть времени находила возможности ее контролировать. Хотя определенно не была мазохисткой, я сумела направить свое мышление по пути «разум важнее материи» еще много лет назад. Так что, если ты считаешь, что не болит, значит, не болит.

Я старалась прикладывать лед к ноге при каждой возможности после тренировки и даже во время работы. Кроме того, после тренировок я применяла масло арники, которое в таком секретном режиме передал мне Култи, будто это были запрещенные стероиды, и старалась сделать это как можно более незаметно, после чего прятала его как можно дальше.

И каждый раз, когда вспышка боли пронизывала мою голень, я проклинала тот день, когда родился этот маленький ублюдок, который сделал это. Я надеялась, что он упал лицом в огромную кучу огненных муравьев. Вот, я сказала это, и ни о чем не жалею.

Когда наступил день нашего следующего матча, перед тем, как отправиться на стадион, я выпила немного чая с куркумой и проглотила в машине две таблетки обезболивающих. Я надеялась пережить следующие несколько часов так, чтобы меня не поймали. Меня это так беспокоило, что было все равно, что мы играем с командой Нью-Йорка, когда обычно я заранее сильно тревожилась, почти боялась этого.

К сожалению, мой план по сокрытию улик прожил только до тех пор, пока я не оказалась в раздевалке. Я обматывала травму спортивной лентой, прежде чем надеть носки, которые шли к нашей командной форме. Харлоу наклонилась и охнула.

– Что, черт возьми, случилось с твоей ногой? – Она издала еще один звук. – Ты что-то сломала?

Я нанесла еще немного масла, прежде чем начать обматывать арку и подъем как можно плотнее.

– Ощущается именно так, Харлоу.

– Если хочешь, у меня в сумке есть «Тайленол» с максимальным эффектом, – предложила она.

– Я выпила пару прямо перед тем, как выйти из дома, но, возможно, попрошу в перерыве между таймами.

– Ты знаешь, Салли. Бери их, если они тебе нужны. – Она ударила меня по плечу. – Если эти девушки устроят тебе проблемы сегодня, дай мне знать, и я позабочусь о них, – подмигнула она, прежде чем уйти.

Игроки Нью-Йорка. Тьфу. Я даже не собиралась о них беспокоиться.

Я закончила обматывать ногу, бормоча проклятия себе под нос, и закатала носок прежде, чем кто-либо еще заметил, что я сделала и почему. Обычно мы все жаловались, что у нас был доступ к малому количеству медицинских специалистов – если только вы не входили в национальную сборную – но в этом случае все было к лучшему. Врач, скорее всего, заставил бы тренеров посадить меня на скамейку запасных, если бы они увидели все цвета радуги под моей обувью.

К сожалению, в нашей команде не было никаких секретов, по крайней мере, между мной, Хар и Джен. Через десять минут у меня за спиной нависла Дженни.

– Что случилось с твоей ногой?

– Ничего. – Я запрокинула голову и моргнула. – Просто небольшой синяк.

– Харлоу сказала, что не просто небольшой синяк, – ответила она.

Я заметила, что у Харлоу чертовски болтливый рот. Но опять же, что тут нового?

– Все в порядке.

Дженни издала звук «хм-м-м».

– Выпей что-нибудь от боли.

– Я уже сделала это, мама Дженни, – заверила я ее.

– Ну, будь осторожна. Не оставляй себя открытой с этой стороны и игнорируй этих идиоток, если они тебе что-нибудь скажут.

– Да, дорогая. – Конечно, я знала все это. Но ее намерения были самыми лучшими, и я не собиралась вести себя как неблагодарная сука без всякой причины.

Заметив, что я немного веду себя как засранка, Дженни дернула меня за ухо, а затем убежала, прежде чем я успела нанести ответный удар. Через несколько минут Култи, Гарднер и остальные тренеры вошли в раздевалку и просмотрели план, который мы обсуждали во время тренировок накануне. Они еще раз обратили внимание на слабости нашего противника, наши собственные слабости, и моменты, на которых нужно сосредоточиться. Победа, победа, победа.

Мы стояли в полукруге, плечом к плечу, нас всех заставили кричать и хлопать в ладоши. Вскоре после этого на стадионе, заполненном всего на треть, началась игра.

В течение первых пяти минут кто-то сильно ударил меня в плечо, при этом мило добавив «шлюха». Я позаботилась о том, чтобы так же сильно толкнуть в ответ, как только появился первый шанс не быть пойманной за это. Несколько минут спустя здоровая баба, которая наблюдала за мной с того момента, как я вышла на поле, выставила ногу, чтобы подставить мне подножку, когда я пробегала мимо нее. Она получила желтую карточку, только предупреждение, и я забила на нее.

Я продержалась примерно половину игры, прежде чем бутсы начали ощущаться слишком тугими на ушибленном участке стопы. Наш перерыв стал для меня благословением, потому что у меня была возможность ненадолго снять обувь. Прошло еще пятнадцать минут второго тайма, прежде чем я заставила себя немного ослабить игру. Через восемнадцать минут после этого я благодарила Господа за то, что игра окончена и что мы выиграли со счетом 2:1 – одно очко, из которых получено не без моего участия – мне удалось отвести нескольких противников от ворот и послать мяч ближайшему открытому игроку.

Тихое хихиканье и насмешки, которые я услышала от нескольких игроков из Нью-Йорка в процессе игры, просто влетели в одно ухо и вылетели из другого.

Смогу ли я ходить на следующий день? Это было спорно, но я должна была побеспокоиться об этом раньше, когда проснулась с ногой в таком состоянии, что подумала, «она уже никогда не будет прежней».

Этот гребаный ублюдок в парке. Я очень, очень надеялась, что он упал в кучу муравьев. Подонок.

Пока тренер разговаривал в раздевалке, я взяла пакет со льдом из ближайшего холодильника и приложила его. Я приняла душ, переоделась и помахала всем на прощание, считая шаги до своей машины. Между раздевалками и началом парковки была небольшая площадка, где обычно нас ждали фанаты, поэтому я знала, что встречу нескольких из них, они хотели взять автографы. Мои родители не пришли на эту игру, так как был четверг, и им нужно было работать на следующий день, но перед началом игры папа написал мне смс с пожеланием удачи. Конечно, группа из двадцати фанатов ждала, и я начала подписывать несколько плакатов, которые были розданы у входа, а также фотографироваться с несколькими маленькими девочками, которые заставляли меня много улыбаться.

– Спокойной ночи, спасибо, что пришли! – Я обняла последнюю девочку, прежде чем она еще раз помахала мне и последовала за своей мамой.

Именно такие дети и такие светлые моменты стоили игры с болью в ноге.

И тут я услышала хор из нескольких громких голосов, говорящих одновременно, приближавшихся все ближе и ближе. Я вздохнула, зная, что нет никакого способа убежать, и чувствуя себя немного трусливой из-за желания избежать неминуемое дерьмо, которое польется из некоторых девушек, которые не должны иметь для меня никакого значения. Ничто из того, что они говорили, не должно было беспокоить меня, и в основном, не беспокоило.

К тому времени, как мне удалось развернуться и медленно направиться к своей машине, несколько игроков «Нью-Йорк Эрроуз» прошли мимо меня. Я обменялась приветствиями и рукопожатиями с некоторыми из них, теми, кто не назвал меня шлюхой на поле ранее.

– Привет, Сал. – Я узнала голос позади меня.

Я остановилась и медленно обернулась, нацепив на лицо улыбку.

– Привет, Эмбер.

Но мысленно я на самом деле подумала: «Привет, ты, спятившая злобная сука». Было ли это оправдано? Да.

Она стоила мне национальной команды. Она и ее тупоголовый бывший муж.

У высокой брюнетки была милая улыбка на лице, но ее глаза говорили всё. Они говорили, как сильно она меня не любит, и обвиняли меня в том, что произошло совершенно случайно. Ненависть в ее взгляде будто кричала, называя меня шлюхой. Она прошептала это оскорбление, когда я украла у нее мяч в первом тайме.

– Рада снова тебя видеть, – сказала она своим обманчиво сладким голосом. Она подождала немного, пока двое других игроков ее команды не ушли, оставив нас вдвоем. Я была удивлена, что двое ее приятельниц ушли, они тоже называли меня сукой и шлюхой во время игры. Я просто притворилась, что не слышала их.

– В последнее время охмуряла чужого мужа? – спросила Эмбер, как только мы остались на парковке относительно одни.

Горечь подступила к горлу. Может быть, даже немного смущения. Я ненавидела то, что произошло, но как бы я ни объясняла ей ситуацию, это не имело значения. Эмбер на несколько лет старше меня, будучи фантастическим нападающим и звездным игроком национальной команды, она лишила меня шанса, и моей позиции в национальной сборной.

И я никогда не прощу ее за это, несмотря на то, как ужасно чувствовала себя из-за истории с ее мужем – бывшем мужем, жившим отдельно мужем, кем бы он там ни был теперь, черт возьми, хоть подтиркой для задницы.

Я успокоила сердцебиение и покачала головой.

– Повзрослей.

Ее голубые глаза вспыхнули негодованием.

– Пошла ты...

Ох, блин.

– Неужели? Пошла я? Это лучшее, что ты можешь придумать? Я шлюха, потаскуха и подстилка, и я также должна пойти на… Очень мило. Мне бы хотелось, чтобы все слышали, как ты приятна в личном общении.

– Ты шлюха и разрушительница семей.

Чувство вины вспыхнуло в моем животе, но я подавила его, как делала это каждый раз. Я не была разрушительницей семей. Не была. Я чувствовала себя ужасно, чертовски ужасно, но это не походило на то, будто что-то было сделано мной намеренно. Я бы никогда в жизни не заинтересовалась женатым мужчиной, но когда ты не знаешь, что он женат…

– Прости меня, ладно? Я сто раз говорила тебе, что сожалею, и ты это знаешь. Если бы я могла вернуться в прошлое и изменить все, я бы так и сделала. Так что хватит. Ты получила то, что хотела, и ты должна быть счастлива и отпустить это. Прошло уже три года, и тебе пора завязывать с этим.

Прекрасная Эмбер с ее великолепными ногами и духом соперничества ощетинилась.

– Не надо указывать мне, что делать. Я терпеть тебя не могу, Сал.

Появилось ощущение, будто в груди разлилась кислота.

– Я знаю, и поверь мне, я тоже не президент твоего фан-клуба. Я просто не чувствую необходимости напоминать об этом каждый раз, когда вижу тебя.

Она хотела скандала. Я видела это. У нее было такое же выражение лица, как и три года назад, когда она подошла ко мне во время тренировки, через три дня после того, как я пошла на второе свидание с ее мужем.

– Вот за это я тебя и ненавижу. Ты всегда думаешь, что намного лучше других, но это не так. Ты даже еще большая сука, потому что дурачишь всех своим ангельским поведением. Я знаю правду. Я знаю, что ты чертова шлюха.

Тебя называют шлюхой? Особенно, когда ты ею не являешься? Да, это не то, что я назову забавным или приятным. Но я определенно никогда не признала бы этого вслух и не показала это кому-то вроде нее, но это было действительно очень неприятно. Закидывание палками, камнями и все такое прочее.

– Ты, – произнес голос у меня за спиной. – Вали отсюда, пока я не позвонил Майку Уолтону и не повторил ему то, что ты тут наговорила.

Я не знала кто такой Майк Уолтон.

Но человек за моей спиной? Его я определенно знала.

Баварская сарделька.

Судя по выражению лица Эмбер, шаги подходящего Култи за моей спиной становились все ближе.

И да, она точно знала, кто такие Култи и Майк Уолтон. Ее лицо, возможно, побледнело, но было слишком темно, чтобы я могла сказать наверняка. Что я точно знала, так это то, что она была в бешенстве. По-настоящему взбешена.

– Сейчас, – отрезал Култи.

Скорость, с которой она двигалась, говорила именно то, чего не было сказано вслух. Эмбер была одной из звезд национальной команды и была ею уже много лет. Несколько месяцев назад я видела с ней рекламу лосьона. Она не привыкла, чтобы кто-то говорил ей, что делать.

Он даже не стал ждать, пока она отойдет подальше, и спросил:

– Как ее зовут?

– Эмбер Крамер, – ответила я, оглядываясь через плечо.

На его лице не отразилось узнавание.

– Никогда о ней не слышал. – Он повернул голову и посмотрел на меня. – Ты не хочешь рассказать мне, что это было?

Я ответила именно то, что имела в виду.

– Нет, если честно. – Я так долго скрывала то, что произошло, когда была членом национальной команды. Об этом знала лишь избранная группа игроков. Так обо всем узнали Дженни и Харлоу. Просвещать еще больше людей в одну из самых глупых историй, в которую я когда-либо попадала, точно не было в моем списке вещей, которые я должна была сделать. И хотя меня уверяли, что я ни в чем не виновата, я считала, что должна была быть умнее и не попадаться на чью-то ложь. Он не носил обручального кольца, и даже не было белого следа от загара на пальце, черт побери.

– Она назвала тебя шлюхой.

Чувство стыда будто наполнило мой живот, и я ощутила, как мое лицо стало красным, негодование вспыхнуло в моем горле.

– А я не шлюха.

– Тебе не нужно говорить мне, что это не так. – Выражение моего лица, вероятно, было достаточно неуверенным, чтобы он посмотрел мне прямо в глаза и сказал: – В своей жизни я встречал много женщин. Я разбираюсь и могу сказать.

Мысль о нем и множестве женщин, скорее всего, была преуменьшением. Почему-то эта мысль показалась мне отвратительной.

– Я в этом не сомневаюсь.

Я знала, как сильно некоторые девушки носились за футболистами колледжа, и я видела из первых рядов, как женщины реагировали на моего брата. Некоторые из парней даже не были привлекательными, не являлись действительно приятными личностями, но, несмотря на это, после игры они отмахивались от фанаток направо и налево. А Култи, ну Култи был на своем уровне. Я и представить себе не могла.

И на одну короткую секунду что-то вспыхнуло у меня в животе. Это была ревность или что-то столь же глупое, за что я могла винить тринадцатилетнюю Сал, которая все еще жила где-то внутри меня.

Я запихнула ее обратно в маленькую комнатку под лестницей.

– В таком случае, я ценю, что твой шлюхо-радар не срабатывает рядом со мной, – слабо улыбнулась я. Все еще чувствуя себя немного странно из-за того, что столкнулась с Эмбер и что он подслушал, как она назвала меня шлюхой, я действительно хотела вернуться домой. Указав в сторону стоянки, я спросила: – Тебя подвезти?

– Мой водитель здесь. – Он указал на дальний угол стоянки, в том же направлении, где стояла и моя машина.

Я кивнула, и мы пошли, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что вокруг не было других фанатов Култи, как это было на нашей последней домашней игре. Я указала на свою машину, припаркованную гораздо ближе, чем его.

– Если завтра ты свободен, я могу найти время на небольшую игру, если обещаешь не играть слишком грубо или долго. – Мне нужен был отдых.

– Где?

Мне потребовалась секунда, чтобы подумать о поле – то, что пришло на ум, было небольшим, но оно подходило. Я назвала место.

– Нужен адрес?

Он покачал головой.

– Во сколько?

Мы договорились, что чем раньше, тем лучше.

– С твоей ногой все будет в порядке? – спросил он.

– Если только ты не наступишь на нее, – сказала я, бросая сумку в багажник. – Спокойной ночи, тренер.

– Gute nacht (нем. спокойной ночи), – ответил он, наклонив голову и показывая, чтобы я села в машину. Я так и сделала, и помахала ему в зеркало заднего вида.

* * *

9:30?

Было 9:29 следующего утра, когда я подъезжала к дому Култи.

Я как раз собиралась его забрать.

Какашки.

Я посмотрела на дом через пассажирское окно и увидела большое новое двухэтажное здание. Он прислал мне сообщение в восемь утра, спрашивая, могу ли я все-таки заехать за ним. Мне было очень любопытно, но я не спрашивала, почему он не мог позволить своему шикарному водителю отвезти его на поле. Конечно, я заехала.

Я забирала «Короля» из его дома, чтобы пойти поиграть в футбол.

Никогда в жизни у меня не было никаких надежд и предпосылок, что это когда-нибудь произойдет. Эта была дружба или что-то в этом роде. Даже если казалось, что поездка к нему домой была похожа скорее на свидание, чем на тусовку.

Я вышла и направилась к двери, к которой он подходил каждый раз, когда я его высаживала. Дом был большой, но не вызывающе огромный, несмотря на то, что он был, по крайней мере, вдвое больше того, в котором я выросла. Но кого это волнует? Мне и раньше приходилось бывать в больших домах.

Позвонив в дверь, я сделала два шага назад и обнаружила, что сцепила руки за спиной, пока ждала. Не прошло и минуты, как дверь распахнулась.

Култи стоял, одетый в черные спортивные шорты и синюю футболку, держа в руке большой стакан с чем-то зеленым.

– Входи, – приказал он, отступая в сторону и пропуская меня.

Я так и сделала, стараясь быть осторожной, оглядывая голые стены кремового цвета.

– Доброе утро.

– Доброе утро. – Он закрыл дверь. – Мне нужно десять минут.

– Ладно. – Я посмотрела на него и его напиток, когда он обошел меня и направился по коридору вглубь дома.

Невозможно было не заметить, как пусты были стены, или, когда мы проходили мимо двери, ведущей в его гостиную, что там был только трехместный диван с массивным телевизором перед ним. Никаких футболок в рамах или трофеев, никаких признаков того, кто был владельцем дома.

Следующий дверной проем вел в кухню, сделанную из нержавеющей стали и гранита, большую, открытую и просторную – она выглядела, как более дорогая версия чего-то из каталога «ИКЕА».

– Там есть вода, молоко и сок, – сказал он, проходя и залпом проглатывая то, что пил, не моргнув и глазом.

– Я в порядке, спасибо, – рассеянно ответила я, любуясь видом на задний двор из большого окна над раковиной. Кроме свежескошенной травы, которой не помешал бы хороший полив, в нем почти ничего не было. На большинстве участков по соседству раньше были старые дома, которые снесли, чтобы построить эти новые, и дом занимал так много места, что остался только небольшой прямоугольный двор, в котором не было места ни для чего, кроме патио, если бы он захотел.

Култи задел меня, когда наклонился к раковине, чтобы ополоснуть стакан.

Я отодвинулась от окна и от него.

– У тебя очень хороший дом.

Он рассеянно оглядел кухню и кивнул.

– Ты только что переехал?

– Думаю, уже месяца два, – ответил Култи.

Что за чертовски невероятный болтун. Я наблюдала, как он поставил свой стакан в посудомойку.

– Это действительно хороший район. – Я прочистила горло.

Он пожал плечами.

– Здесь тихо.

Что-то в его словах меня задело.

– Никто не знает, что ты здесь живешь, да?

Прежде чем ответить, Немец бросил на меня недоверчивый взгляд, который я не могла понять.

– Никто. – Он продолжал смотреть на меня этим странным взглядом. – Теперь я готов идти.

Ясно, что он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, где он живет. В этом не было ничего удивительного, но я решила не развивать эту тему.

– Пойдем.

Култи с сумкой ждал меня в своей почти пустой гостиной и вышел следом, включив сигнализацию и заперев дверь. «Ауди», на которой он ездил, была припаркована на подъездной дорожке – я увидела ее, когда заглянула через кованый забор, отделявший заднюю часть его дома.

– Значит, никто из твоих соседей не знает, что ты здесь живешь? – спросила я снова, как только мы сели в машину.

– Нет. Я выхожу из дома и возвращаюсь раньше них.

– А как ты покупаешь продукты? – Мне было очень любопытно. – Заказываешь онлайн?

– Я хожу пешком. Это в трех кварталах отсюда.

Все эти прогулки и поездки на машинах, которые он не водил, и все эти упоминания о приостановленных правах от людей, которым платили за расследования… Я с любопытством посмотрела на Култи, но не стала копать слишком глубоко. Ну и что? Может быть, все признаки были на лицо, но это не мое дело спрашивать, так же, как и я не хотела говорить об Эмбер и ее тупом муже.

– Наверное, я не могу понять, как тебя никто не узнал. Я имею в виду, что твое лицо на рекламном щите возле моего дома, – сказала я ему, качая головой.

С другой стороны, я сотни раз видела его лицо на постерах и в рекламе. Возможно, я смогу сдать тест, состоящий из чернильных клякс и найти там его лицо.

– Никто не обращает внимания. Я ношу бейсболку, и единственные, кто заговаривает со мной, это пожилые люди в колясках, которым нужна помощь, чтобы добраться до чего-то.

Оглянувшись через плечо, я одарила его улыбкой.

– Я не знаю, как ты это делаешь, честно. У нас есть поклонники, но это совсем другое. Единственные люди, которые носят джерси с моим номером, мои родители и брат. Мне не нравится быть в центре внимания, так что это меня устраивает.

Он повернул голову, чтобы посмотреть в окно. Его голос был таким серьезным, таким отстраненным, это заставило меня смотреть на него дольше, чем было необходимо.

– В моей жизни было достаточно внимания, я не скучаю по нему. – Вот почему он жил в этом районе и ходил в продуктовый в бейсболке.

Наверное, вы считаете, что у некоторых людей есть всё. А почему бы и нет? Внешность, деньги, слава. Что еще им нужно? Друг? Дружеские отношения? Что-нибудь, чтобы развеять скуку?

Лично я знала сотни людей, но только семеро были мне по-настоящему близки.

Все они были теми, кого я знала долгое время, и из этих семерых я была уверена, что пятеро все еще будут в моей жизни даже после футбола.

Я снова посмотрела на Култи и подавила вздох. Жалость к нему не входила в мои планы.

* * *

– Достаточно близко? – хмыкнула я.

Култи прижался ко мне еще сильнее.

– Нет.

Он загнал меня в угол, защитника и нападающего одновременно, чтобы я не украла у него мяч. Он играл несколько грубо и так, будто я была мужчиной, просто сильно ниже ростом, не избегая полного телесного контакта, который так естественно возникал в футболе. Он теснил меня, он удерживал меня. И я боролась за каждый сантиметр. Я двинулась вперед, вынужденная использовать свои короткие супербыстрые пробежки, чтобы попытаться перехитрить его.

На самом деле, это не сработало.

Пока он преследовал меня, мне удавалось попасть по мячу только четыре раза во время нашей игры, и каждый раз он заставлял меня терять мяч за пределами поля или крал его. Это было раздражающе и возбуждающе одновременно, особенно когда я побежала за ним и попыталась защититься от его большого тела.

Играть с кем-то большим, более быстрым и более талантливым, чем ты, не самая идеальная ситуация, но я старалась и, в конце концов, Култи выиграл со счетом 1:0. Это был замечательный удар прямо между двух планок ворот, которые мы сделали из палок и пустых бутылок из-под воды, которые нашли на заднем сиденье.

Долбаный Претцель.

– Продолжим?

Уперев руки в бока, я сделала несколько глубоких вдохов через нос и кивнула мужчине, стоящему передо мной, так же тяжело дышавшему. В парке, куда от дома Култи мы добрались за двадцать минут, было не так уж много народу, но стало больше, чем когда мы только приехали.

Идя против моего здравого смысла, я сказала:

– Еще раз.

И мы продолжили.

Возможно, мы оба устали и играли хуже, чем в начале, но это не имело значения. Култи не отставал от меня с той секунды, как я получила мяч, постоянно преследуя менее чем в тридцати сантиметрах. Он определенно сбавил скорость, и я использовала это в своих интересах. Я так же устала, как и он, наша вчерашняя игра истощила меня, но он был на тринадцать лет старше меня и не тренировался так усердно, как я. И я была почти такой же быстрой, как он.

– Замедляешься? – Я задыхалась, пытаясь обмануть его и убежать влево.

Он хмыкнул, грубо и резко сказал:

– Кончай болтать и играй.

Да, он определенно был измотан. Краем глаза я заметила несколько человек, сидевших на краю стола у маленького поля, на котором мы играли. Они сидели и смотрели. Но именно тогда Култи встал у меня на пути, чтобы попытаться подставить подножку.

– Ты осел, – прошипела я, едва не задев его.

Он использовал мою рассеянность и злость, чтобы украсть мяч.

В конце концов, я забрала его обратно. И когда собрала последнюю каплю энергии, которую была готова потратить, и действительно приложила все усилия, чтобы достичь ворот, я забила гол. Я вскинула руки вверх и показала «Королю» язык.

– Я выиграла.

Да, я вела себя совершенно не профессионально и по-детски.

Просто чтобы еще больше подыграть мне, наша аудитория на краю поля начала аплодировать.

Кого-то это не позабавило. Я бы даже сказала, что он выглядел немного взбешенным.

Мне это понравилось.

– Oye! Muchacha! Es el Aleman? – крикнул кто-то с края поля. (исп. Эй, красотка, это Немец?).

– Callate tonto! – ответил кто-то еще, приказывая парню заткнуться. (исп. Заткнись, дурак!).

Я посмотрела на страдающего от боли неудачника передо мной, не зная, что делать. Теперь, когда я получше разглядела людей в стороне, заметила, что все они были латиноамериканцами лет под тридцать и старше. Немец никак не отреагировал ни взглядом, ни жестом.

– Amiga! Es Kulti? (исп. Подруга! Это Култи?).

Там было всего шестеро человек…

Я снова посмотрела на Култи, но он только пожал плечами.

– Si es, – призналась я. – Pero no le digan a nadie. (исп. Да. Но никому не говори).

Группа взорвалась.

– No chinges! – без обмана, все верно. (исп. Не врешь!).

Не успела я опомниться, как они уже стояли на ногах, положив руки на голову, и теряли рассудок. Ребята подошли к Немцу, быстро заговорили по-испански и смотрели на него так, словно никогда раньше не видели ничего подобного.

Только когда я услышала, как первый, кто заговорил, сказал: «No me digas!» (исп. Не верится!), я услышала, как Култи ответил на безупречном испанском, объясняя, что он настоящий, а не призрак:

– No soy fantasma. (исп. Я не призрак).

Ребята снова потеряли голову.

– Вы говорите по-испански! – воскликнул один из них на том же языке. Немец пожал плечами и одарил их легкой улыбкой.

В течение следующих нескольких минут я наблюдала, как странные люди выпалили несколько вопросов, и на них ответили по-испански с акцентом, который соперничал с моим.

Я не собиралась привирать, даже капельку. Помимо обладателей большой упругой накачанной задницы, еще я питала слабость к парням, которые говорили на разных языках. В то время как Рейнер Култи был настолько впечатляющим представителем мужского пола, насколько это вообще возможно физически, то, как он говорил на испанском, умножило его привлекательность примерно на тридцать процентов.

Ладно, минимум на тридцать процентов.

Но я не могла и не хотела думать об этом слишком много. Он был моим тренером.

И я была его другом. Или что-то в этом роде.