Текст книги "Култи (ЛП)"
Автор книги: Мариана Запата
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)
Глава 16
Первый признак того, что что-то не так, появился два дня спустя, когда в середине тренировки «Пайперс» я заметила трех человек на краю поля. Двоих из них я узнала – они из офиса команды, а третий человек, который нес аптечку, был незнакомцем. Только в редких случаях руководство появлялось на тренировках – если на поле были фотографы или шла показательная игра, и никогда без причины.
Второй признак того, что что-то случилось, был, когда они подошли к Гарднеру. Меня немного беспокоило, как он реагировал на то, что ему говорили. Он выглядел раздраженным и, возможно, возмущенным. Добродушный и спокойный Гарднер в девяносто девяти процентах случаев, рассержен?
Ох. Нет.
Затем раздались хлопки. Встреча ладони с ладонью, которая приостановила нашу разминку.
– Леди, сегодня у нас будет легкий день.
Легкий?
Дурные предчувствия пробежали по моей спине.
– Судя по всему, сегодня мы проводим тест на наркотики. Не о чем беспокоиться.
– Как большинству из вас известно, в период игрового сезона игроки во всем мире подвергаются случайному тестированию на наркотики. Если мы сможем заручиться вашим сотрудничеством, то быстро справимся с этим, и после того, как ваш образец будет получен, вы свободны до конца утра, – объяснил Гарднер, разочарование прослеживалось в его словах.
Случайное тестирование на наркотики? В последний раз меня случайно проверяли на наркотики еще в колледже. Условие, включенное в контракт каждого, было скорее событием типа затмения. Если бы захотели, они могли бы проверить это в любой момент, но, кроме медицинских осмотров и анализов крови, которые мы делали в начале каждого сезона, я никогда не слышала об этом.
Так что да, это было чертовски странно.
Мне нечего было скрывать. Самым тяжелым лекарством, которое я принимала, было безрецептурное болеутоляющее, и это бывало только при ужасной ситуации, как с моей ногой.
У меня не было причин думать, что тестирование имеет какое-то отношение ко мне.
* * *
Потом Гарднер вызвал меня к себе в кабинет.
– Сал, присаживайся, – сказал Гарднер со своего места за столом.
Я неловко улыбнулась ему и села.
Тренеры просто так не звонили тебе после тренировки, в тот день, когда проходил случайный тест на наркотики, и не просили зайти поболтать. Они этого не делали. Мы с Марком сидели в оранжерее и выбирали однолетние растения для проекта, когда раздался звонок. С тех пор я умирала от ужаса.
Было всего несколько причин, по которым Гарднер не мог просто сказать мне по телефону, чего он хочет – они продали меня, выкинули меня или как-то сверхбыстро пришли результаты теста, и они обнаружили что-то в моей моче, что говорило о том, что я принимаю допинг.
Я и допинг. Иисус Христос.
Я не была настолько крутой или несокрушимой, чтобы не переживать о потере контракта.
Во-первых, я не хотела, чтобы меня продали. Во-вторых, я чертовски не хотела, чтобы меня исключили из команды, хотя мой контракт был действителен еще один год, но все равно никогда не могла быть уверена. В-третьих, я чертовски уверена, что не глотала ничего, что было бы хоть отдаленно незаконным.
Но все же.
Мне удалось объяснить Марку, что происходит, и его взгляда «О, черт» было достаточно. Сделав глубокий вдох, я сжала бедра и собралась с духом. С таким успехом я могла бы проглотить пилюлю.
– Итак, что происходит, Джи?
Он откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди и улыбнулся.
– Сразу к делу, вот почему ты мне нравишься, Сал.
Гарднер конечно мог любить меня, но он не говорил мне, что происходит.
– Ты избавляешься от меня? – К моей чести, мой голос звучал спокойно, совсем не так, будто я была на грани того, чтобы ударить битой по его офисной мебели.
Разнести битой его кабинет? Боже милостивый! Мне нужно было сбавить тон.
– Нет. – Он отшатнулся. – Откуда, черт возьми, ты это взяла?
– Ты попросил меня прийти к тебе в кабинет, чтобы поговорить со мной наедине, и сегодня днем у нас был тест на наркотики. – У меня едва не вырвалось «Алл-о-о-о!».
Он закатил глаза, потянувшись рукой к затылку.
– Черт. Я не думал об этом. Извини. Я не поэтому хочу с тобой поговорить.
Да, это было не совсем убедительно.
– Меня не волнуют результаты. Я уверен, что с ними все в порядке, но я действительно попросил тебя прийти из-за теста на наркотики. У меня был интересный разговор с Сиеной чуть раньше.
– Ладно.
– Она сказала, что в эти выходные пришло письмо, где говорилось о тебе, и были довольно дикие обвинения.
Вот сука. Эта чертова сука. Не нужно быть гением, чтобы понять, от кого пришло электронное письмо. Я сжала бедра чуть сильнее, сдерживая ярость, клокочущую внутри меня.
Сначала кто-то из команды сдал меня Кордеро, а теперь Эмбер поливала меня дерьмом? Я не считала себя плохим человеком. Время от времени я выполняла общественную работу, бесплатно стригла газон у пожилых соседей и улыбалась незнакомцам. Конечно, иногда у меня были плохие мысли о людях, но это никогда не приводило к действиям, хотя мысли не становились от этого лучше. На свете есть люди лучше меня, и, черт возьми, есть люди и хуже.
Так что я не могла не принимать близко к сердцу то, как эти чертовы ведьмы вымещают на мне зло.
– Есть идеи, откуда могло взяться что-то подобное?
– Эмбер. – Я стиснула зубы. – Это была Эмбер. Никто другой не сделал бы ничего подобного.
Гарднер не удивился. Я рассказала ему о том, что случилось много лет назад, когда я вернулась с последнего турнира национальной команды и разрыдалась перед ним.
– Господи. Она все еще не оправилась от этой дурацкой истории?
Не могу сказать, что на ее месте я бы легко пережила это, но мне нравилось думать, что я не зашла бы так далеко, как она. На самом деле, я знала, что не стала бы делать ничего подобного. Только абсолютная подтирка для задницы могла настучать и сфабриковать фальшивые обвинения, которые могли поставить под угрозу чью-то тяжелую жизнь.
Я проглотила горечь, напоминая себе обо всех хороших вещах в моей жизни.
– Нет.
Вздохнув, он покачал головой и почесал шею.
– В таком случае прошу прощения, что пригласил тебя. Я не спускал с нее глаз во время игры, но мне не показалось, что она делает что-то необычное.
Конечно, он не слышал всех оскорблений, которыми она называла меня во время игры, но все равно.
– Я позвоню ее тренеру и скажу, чтобы он взял ее под контроль.
– Не беспокойся об этом. Все в порядке. Если она снова сделает что-то подобное, мы разберемся, но на самом деле, не волнуйся об этом.
Она была отвратительной и злой личностью, и ей жить с последствиями ее ужасного поведения всю оставшуюся жизнь. Этого уже было достаточно.
Гарднер недоверчиво приподнял брови, но спорить не стал.
– Ты скажешь мне, если передумаешь.
Я кивнула и встала, готовая убраться отсюда, чтобы в одиночестве придумать как можно больше оскорблений для Эмбер.
– Я так и сделаю. Спасибо, что рассказал мне, Джи. Я ценю это.
– В любое время. – Он посмотрел на меня секунду, прежде чем сказать: – Сал, ты ведь знаешь, что можешь прийти ко мне с чем угодно, верно?
– Я знаю. – Это была правда. – Ты хороший парень, тренер.
Гарднер улыбнулся, когда я, помахав рукой, вышла из его кабинета.
– Отдохни сегодня. Мне нужна твоя голова в завтрашней игре.
– Поняла, – сказала я, закрывая за собой дверь.
Я прошла около трех метров по коридору, прежде чем злость, на которую я не думала, что способна, заполнила всю мою душу. Эмбер отняла у меня возможность играть за национальную команду, прекрасно. Но теперь она опустилась достаточно низко, чтобы попытаться поставить под угрозу мою карьеру в Первой Женской Лиге?
Вот сука.
Я пошла домой и выместила свой гнев на ванне с помощью губки и чистящего средства.
* * *
На следующий день, когда прошло чуть больше половины игры, я смирилась с тем, что играла сегодня как полное и абсолютное дерьмо.
Ладно, это небольшое преувеличение, но суть была в том, что я играла ужасно. Я была рассеяна и зла. На этот раз я не смогла отпустить все, что происходило в моей жизни, и сосредоточиться. Я все время думала о злобных поступках Эмбер. Мне казалось, она достаточно сделала в прошлом, чтобы начать гадить опять. Разговор с ней после последней игры и ее письмо на самом деле сильно задели и обидели меня. Настолько, что даже моя грязная ванная не помогла прогнать эту злость. Мои голова и сердце не были в игре, я была слишком зла, и мне было на все насрать.
Поэтому, когда мой номер загорелся на табло красным, а номер другой девушки – зеленым, я не была удивлена, что они заменили меня. Я даже не могла сердиться на это. Смутиться и смирится, да. Меня заменяли всего несколько раз, и всегда по уважительной причине: травмы, неизбежные судороги и рваные мышцы. Был также один раз, когда я стала слишком агрессивной после того, как игрок ударил меня локтем по почкам и не был наказан за это, но Гарднер удалил меня, прежде чем я сделала что-то, о чем могла бы пожалеть. Но на этот раз не было никакого оправдания тому, как небрежно я играла или как рассеянна была сегодня.
Это было жалко. Я должна была быть лучше. Я была лучше. Я могла справиться с чем-то большим, не моргнув глазом, и в этот раз потерпела впечатляющую неудачу.
Я медленно побежала с поля, старательно избегая всех взглядов, глядя прямо перед собой. Я направилась к скамейке, единственным доступным маршрутом была щель между Култи и Гарднером, и чья-то рука схватила меня за запястье. Гарднер был не из тех, кто может схватить кого-то, поэтому, даже не оглядываясь через плечо, я знала, кто это.
Эти безумные глаза смотрели на меня сверху вниз с высоты ста восьмидесяти семи сантиметров. Морщинка прорезала пространство между его темно-рыжими бровями.
– Что, черт возьми, с тобой происходит? – отрезал он.
Я резко вдохнула, встретилась с ним взглядом и, пожав плечами, сказала:
– Мне очень жаль. – Я не собиралась находить этому оправданий. Их попросту не было. Это, должно быть, разозлило его, потому что его ноздри раздулись.
– И это все? И это все, что ты собираешься сказать?
– Мне больше нечего сказать. Я играю, как дерьмо, и ты меня заменил. Я понимаю это.
Клянусь Богом, если Култи и не имел привычки бить себя по лбу ладонью в жесте «Боже, это бесполезно», у него было такое выражение лица, которое говорило, что он сделает это прямо сейчас.
– Убирайся с глаз моих, я разберусь с тобой позже.
Хоть я и ожидала, что его ответ будет подобным, я все равно отпрянула. Но тут же прикусила язык, проглотила гордость, признала свою вину и направилась к скамейке. Упершись локтями в колени, я наклонилась вперед и наблюдала за оставшейся частью игры, мысленно пиная себя по заднице за то, что была такой идиоткой.
Час спустя наша команда едва протащилась мимо меня с победой 1:0 благодаря мячу, который просто идеально попал на носок Грейс. Мы направились в раздевалки и слушали, как тренерский штаб бубнил о том, что именно мы сделали не так и где мы действительно поступили неправильно. Култи даже не потрудился взглянуть на меня, когда решил заговорить, но мне было очевидно, что он имел в виду все мои неудачи. В обычной ситуации это заставило бы меня нервничать, но я уже смирилась с реальностью. В заключение Гарднер дал свой мотивационный совет на следующую неделю, и нас отпустили из раздевалки.
Приняв душ, одевшись и направившись к автобусу, который должен был ехать в Хьюстон десять часов, я старалась ни с кем не разговаривать. Я была слишком зла на себя за то, что бездельничала, чтобы быть хорошей компанией, и все давали мне пространство. Я сгорала от стыда из-за того, что играла сегодня настолько дерьмово, и мне удалось пройти полпути к автобусу, прежде чем заметила Култи, стоящего в стороне, когда он говорил с… женщиной. Это была женщина? Я прищурилась.
– Касильяс!
Я заколебалась. Хотела ли я слушать, как он разрывает меня на части перед незнакомкой, которая могла быть женщиной или, возможно, стройным мужчиной в узких джинсах? Нет, определенно нет. Но станет ли это очевидным, если я проигнорирую его и продолжу идти к автобусу.
– Касильяс!
Блядь. Блядь, блядь, блядь.
Полагаю, он предупредил меня. «Я разберусь с тобой позже» – совершенно точно было угрозой. Будь я действительно религиозным человеком, то перекрестилась бы, когда подошла к тому месту, где стоял Немец. Да, рядом с ним определенно была женщина, поэтому я надела свои Носки Большой Девочки, пока подходила к ним.
На расстоянии около трех метров я узнала человека, с которым он разговаривал. Бывшая. О, нет. Она была его бывшей девушкой, которая, уверена, являлась актрисой или была ею когда-то. Я в мгновение ока разозлилась, и с каждым шагом становилась все злее и злее. Он хотел сделать это сейчас, перед бывшей подругой?
– Ты уверен, что не хочешь встретиться сегодня вечером? – спросила привлекательная рыжеволосая, игнорируя мое приближение. Култи даже не взглянул на нее, вместо этого он смотрел на мое лицо. Мое-раздраженное-как-у-фурии-лицо. Его односложный ответ прозвучал так же грубо, как и обычно.
– Нет. – По крайней мере, он был мудаком со всеми. Так оно и есть. Женщина согнула длинную ногу и наклонила голову, чтобы попасть в его поле зрения.
– Уверен?
Было слишком темно, чтобы понять, посмотрел он в ее сторону или нет.
– Да, – подтвердил он.
– Култи... – Она положила руку ему на плечо, и я не упустила из виду, как он оттолкнул ее.
– Это заняло у тебя достаточно много времени, – проворчал он, когда я остановилась рядом с ними, но не слишком близко.
Я смотрела на него, а не на женщину, которая, очевидно, все еще пыталась привлечь его внимание.
Могла ли она быть еще более отчаянной? Черт побери.
Я просто смотрела на него, не скрывая своего раздражения. Он что, собирается меня отругать? Неужели он действительно думает, что сейчас самое подходящее время?
Собрав в кулак всю храбрость, которой у меня на самом деле не было, я заставила себя выглядеть спокойной, расслабила плечи, чтобы не выдать своего напряжения, и моргнула, глядя на своего тренера – Рейнера Култи.
– Да, тренер?
Его глаза смотрели на меня будто были прожектором, самым большим прожектором в истории. Судя по форме его рта и подергиванию челюсти, он был готов взорваться.
Он даже не потрудился взглянуть на женщину рядом с ним, надеющуюся и все еще ждущую внимания от мужчины, который не уделял ей и минуты своего времени, прежде чем он понизил голос. К сожалению, я поняла, что он не понизил его достаточно, чтобы остальные не слышали его, он был слишком зол и не говорил так тихо, чтобы слышала только я.
– Что, черт возьми, с тобой сегодня творилось?
Он сделал именно то, что я и ожидала. Все в порядке. Я облизнула губы и решительно пожала плечами.
– Я не смогла сконцентрироваться на игре, и мне очень жаль. – Подразумевалось, что я не позволю этому случиться снова.
– И это все? – выплюнул он.
– Этому нет никакого оправдания, – сказала я, наблюдая, как женщина переводит взгляд с него на меня. – Я хорошо это понимаю, и мне очень жаль.
Его веки опустились. Если бы я не знала его лучше, то решила бы, что он спит. Но это не так.
– Ты играла, как идиотка.
Серьезно? Неужели он должен был называть меня так в присутствии другого человека?
– Култи? – женщина помахала рукой у него перед носом.
Немец повернул голову и смотрел на нее так долго, что она поморщилась и отступила.
– Боже, я и забыла, какой ты можешь быть сволочью. Я даже не знаю, зачем мне все это, – прошипела она.
Человек, который хранил свои слова, как золото, не подвел меня. Он не произнес ни слова. Култи смотрел на нее еще секунд пять, а потом снова повернулся ко мне, будто она ничего и не говорила.
Ну и мудак.
– Твоя команда заслуживает твоего внимания, и я заслуживаю лучшего от тебя. Сделаешь такое дерьмо еще раз, и я заменю тебя на тридцать восьмую до конца сезона, – пригрозил он, не обращая внимания на женщину, которая покачала головой, когда он говорил, прежде чем, наконец, развернулась, чтобы уйти.
На этот раз я вздрогнула и поморщилась. Наверное, я втянула воздух через нос. Тридцать восьмая был одной из самых молодых нападающих, Сэнди, новичок в команде, с которой в ближайшем будущем придется считаться.
– Учись разделять свою жизнь на части, ты меня понимаешь? – спросил Немец тем мрачным резким тоном, которым, как мне показалось, он научился владеть в совершенстве за последние несколько недель.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, мое лицо вспыхнуло, и я поняла, что краснею от унижения. Он попытается отнять у меня возможность играть? За то, что дерьмово сыграла во время одного-единственного матча? Еще больше смущения затопило мой разум, тщательно перемешанное с гневом.
Мысль о том, что я думала, будто мы друзья, всплыла прямо между этими чувствами. Но отношения в «Пайперс» не были отношениями между друзьями. Они никогда ими не были. Человек, который называл меня Тако и играл со мной в футбол и софтбол, был совершенно другим человеком, не тем, кто стоял передо мной в этот момент.
«Учись разделять свою жизнь на части», – сказал он. Сделай то, что сделал он.
Единственное, что я могла сделать, это отрывисто кивнуть и принять ультиматум, который он мне выдвинул. Я не собиралась напоминать ему, что это была одна-единственная плохая игра из многих. Я не собиралась ничего обещать или извиняться. Это задело мою гордость, но я скомкала ее и аккуратно засунула за пазуху. Голосом, которым я чрезвычайно гордилась, потому что он прозвучал твердо, я сказала:
– Хорошо. Но, может быть, в следующий раз назовете меня идиоткой, когда я не буду стоять перед вашей девушкой. Справитесь с этим?
Когда он закрыл глаза и заскрежетал зубами, я подумала, что сказала что-то не то. Только когда он начал почесывать щеку, а затем взорвался секундой позже, я поняла, что ответ был «да». Я сделала что-то не то.
– Ты что, блядь, издеваешься? – вырвалось у него.
Я сделала шаг назад и одарила его безумным взглядом, потому что серьезно, чего еще он хотел от меня?
– Нет.
– Я угрожаю посадить тебя на скамью запасных, а ты жалуешься, что кто-то подслушал?
Я бы поспорила на доллар, что мои волосы встали на затылке от ужаса, когда я услышала его вопрос, но не собиралась жаловаться. Ничего не бояться.
– Да, я так и сделала. Если я, по-вашему мнению, постоянно играю плохо, то не заслуживаю того, чтобы участвовать в матчах. Это отстой, но я это понимаю. Я не собираюсь спорить с вами по поводу очевидного факта. С чем у меня действительно есть проблема, так это с тем, что вы были грубы со мной в присутствии постороннего, и вы вели себя как мудак с ней. Иисус. Твою мать. Христос. Манеры, Германия, когда-нибудь слышали о них?
Култи, не колеблясь, закинул руки за голову. Короткие каштановые пряди скользнули сквозь пальцы.
– Я хочу встряхнуть тебя прямо сейчас.
– Почему? Я говорю правду.
– Потому что... – он рявкнул что-то по-немецки, что, как мне показалось, было равносильно «блядь», – ты собираешься стоять здесь и позволишь мне забрать это у тебя? Вот так просто? – прорычал он.
– Да. Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Ты хочешь, чтобы я умоляла тебя? Разозлилась? Закатила истерику и топала ножкой? Я понимаю. Я приняла это. Я провела одну плохую игру, и не собираюсь повторять это. Все в порядке. У меня есть проблема с твоим тоном и выбором места, где мы ведем этот разговор.
Кажется, он начал дергать себя за самые короткие волоски со смесью раздражения и разочарования.
– Да, черт возьми, злись! Если бы мой тренер хотя бы намекнул на то, чтобы вывести меня из игры, я бы взорвался в гневе. Ты лучший игрок в команде…
Клянусь жизнью, мое сердце перестало биться. Неужели он только что сказал то, что я думаю?
– Ты один из лучших игроков, кого я когда-либо видел, не важно мужчина или женщина. Что меня убивает, так это то, что ты абсолютная слабачка, которая зацикливается на никчемных словах из-за человека, который не имеет значения. – Его щеки пылали. – Отрасти яйца, Касильяс. Сразись со мной за это. Сражайся с любым, кто попытается отнять это у тебя, – убеждал он.
Его слова текли в моем мозгу, как патока, медленно сползая и прилипая к стенкам. Но я все еще не понимала, что он говорит.
С другой стороны, может и понимала. Это был тот же самый человек, который присваивал себе поле каждый раз, когда выходил на него. Практически всегда любая из его игр начиналась с него и заканчивалась им. Если дело касалось мяча, он был жадным мудаком.
И мы спорили о двух совершенно разных вещах. Боже милостивый! Я глубоко вздохнула и пристально посмотрела на него.
– Конечно, я чертовски беспокоюсь о том, что меня посадили на скамью, но мне также небезразлично, перед кем ты называешь меня идиоткой. Неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы совершенно незнакомый человек думал, что я какая-то тряпка, которая позволяет тебе так со мной разговаривать? Может быть, на поле я и позволяю тебе это, но я чертовски уверена, что не позволю тебе обращаться со мной и вполовину так плохо, как ты только что обращался с ней, приятель.
Култи выглядел так, будто я говорю на совершенно другом языке, поэтому я воспользовался этим.
– Это командный вид спорта. Если я играю не лучшим образом, разве не будет правильнее, если тот, кто играет лучше, займет мое место? – Не то чтобы я не боролась за это зубами и ногтями. Я собиралась взять себя в руки и вернуться в игру, чтобы никто меня не смог заменить. С другой стороны, я не чувствовала необходимости обещать ему это. Я ему это продемонстрирую. Но все, что он мне говорил, шло вразрез с моими естественными инстинктами. Это был командный вид спорта, в футболе определенно не было место для «я».
Очевидно, мой ответ полностью противоречил его природному инстинкту, потому что его глаза чуть не вылезли из орбит.
Я развела руками и пожала плечами.
Только когда Култи начал качать головой, он, наконец, заговорил снова.
– Ты должна бороться за себя. Никто другой, понимаешь?
Я моргнула. Очевидно, он собирался проигнорировать мои жалобы на бывшую подружку. Хорошо.
– Никто, кроме тебя, не будет заботиться о твоих интересах. Просто за то, что ты согласилась с моими словами о том, что играла так, будто никогда раньше не видела футбольного мяча, я должен убедиться, что ты просидишь в запасных всю следующую игру.
Что? Я никогда не соглашалась с ним, что играла так плохо.
– Но…
– Никаких «но». Ты дерьмово играешь, и я устраиваю тебе ад за это, но ты никогда не должна позволять никому отнимать это у тебя.
Воспоминания о действиях Эмбер будто жгли мой живот – болезненное напоминание о том, что она отняла у меня.
С другой стороны, я думаю, что позволила ей забрать это у меня. Я не сопротивлялась, когда она потребовала: «или она, или я». Я чувствовала себя настолько поглощенной чувством вины за то, что пошла на два свидания с мужчиной, который жил раздельно с моим товарищем по команде, что охотно отступила в сторону и отказалась от своей позиции. Я была непримиримо моногамна и абсолютной собственницей. Если бы на ее месте была я, кто знает, что чувствовала бы.
Может быть, я могла бы бороться за это. Я могла бы сказать Эмбер, что она ведет себя как идиотка, потому что я не знала, что этот придурок женат, а тем более женат на ней. И, кроме того, я не спала с ним. Я целовалась с кем-то, кто, как я думала, был одинок и казался хорошим парнем. Ничего больше не было, абсолютно ничего. Второй мужчина, которого я поцеловала с тех пор, как рассталась со своим парнем из колледжа, был обманщиком, лживым куском ослиного дерьма и был женат на игроке в моей команде. Я не просто засорила унитаз, я позволила канализации затопить весь дом.
Два дурацких свидания отняли у меня возможность осуществить мечту моей жизни.
Я почувствовала, что мои глаза слезятся от разочарования в команде и тренерах, которые не боролись, чтобы удержать меня. Больше всего я была разочарована собой. Я шмыгнула носом, потом снова шмыгнула, пытаясь справиться с подступающей к глазам влагой. Прошло много лет с тех пор, как я плакала из-за ухода из национальной команды.
Один месяц – это все, что я дала себе, чтобы переживать из-за этого. С тех пор я заперла эти мысли, приняла реальность и продолжила жить дальше. Когда что-то разбивается на слишком много кусочков, вы не можете смотреть на них и пытаться склеить обратно, иногда вам просто нужно подмести кусочки и купить что-то другое.
– Ты плачешь?
Прочистив горло, я дважды моргнула и опустила взгляд на маленькую ямочку на подбородке Немца.
– Нет.
Его пальцы легонько коснулись моего плеча.
– Прекрати это.
Я подняла подбородок и оттолкнула его, убрав плечо назад, шмыгая носом.
– Это ты прекрати. Я не плачу.
– У меня есть глаза, – ответил он, глядя на меня сверху вниз с озабоченным выражением лица.
Только я собралась снова шмыгнуть носом, как остановилась. Эти зелено-карие глаза были слишком близко и слишком наблюдательны. Меньше всего на свете мне хотелось бы проявлять при нем хоть какие-то признаки слабости. Вместо этого я не стала вытирать нос и посмотрела прямо на Немца.
– Очевидно, у меня тоже, Берлин.
И это прозвище отвлекло его.
Надо отдать должное, он удовлетворился тем, что бросил на меня хмурый взгляд вместо уродливых слов о том, какой засранкой я была, когда назвала его так.
– Я не из Берлина.
Факт, о котором я прекрасно знала. Он не был осведомлен о том, как много я знала о нем, и я не собиралась рассказывать ему. То, что он поделился со мной этим маленьким секретом, заставило меня расслабиться.
Когда я снова посмотрела на него с ясным выражением лица и расслабленными плечами, настолько невинно, насколько могла притвориться, Култи откинул голову назад, чтобы посмотреть на темное небо.
– Садись в автобус, Сал.
И мы вернулись к «Сал».
Прекрасно зная, что пришло время либо отступить, либо ответить на какой-то вопрос, на который я не хотела бы отвечать, я сделала два шага назад.
– Как скажете, сэр.
* * *
Игра?
Я согнула ногу и напечатала в ответ:
Конечно.
В то же время?
Ja. (нем. да).
Я улыбнулась экрану, прежде чем положить телефон на колени.
– Какого черта ты улыбаешься? – спросил Марк со своего места водителя.
Улыбка сползла с моего лица.
– Ничего.
– Лгунья.
Я закатила глаза. Когда телефон завибрировал у меня между ног, я вытащила его и убедилась, что внимание Марка снова приковано к дороге.
Иди приготовь кесадилью.
Я истерически расхохоталась.
– Черт побери, Сал! – закричал Марк. – Ты хочешь, чтобы я попал в аварию?
Несмотря на то, что Марк кричал на меня за то, что я так внезапно и громко расхохоталась, я не могла остановиться.
* * *
Он ждал на скамейке, когда я остановила машину на стоянке парка, с повязкой на голове, битой, прислоненной к бедру, и перчаткой на коленях.
Я сохраняла невозмутимое выражение лица, будто он не прислал мне днем самое нелепое сообщение.
– Привет.
– Сал. – Вставая со своими вещами в руках, Култи произнес мое имя так, словно произносил его целую вечность. На нем была та же вариация одежды, что и обычно: белые спортивные шорты, простая черная футболка и черно-зеленые фирменные кроссовки «РК».
– Готов? – спросила я, посмотрев на его мускулистые икры в течение доли секунды.
– Ja, – ответил он.
Я взглянула на него и хихикнула, но он не улыбался мне, он просто смотрел на меня, как всегда. Мы молча пошли к полю. Неловкий разговор, который у нас состоялся после игры «Пайперс» несколько дней назад, казалось, был забыт. Я поняла, что он имел в виду и почему он это говорил, поэтому не стала принимать все близко к сердцу.
Неудивительно, что нас опять разделили, и мы попали в две разные команды. Большинство игроков в парке были теми же людьми, с которыми мы играли последние пару раз. Одним из них был тот придурок, который растоптал мою ногу, он стоял в стороне с парой других парней, и все они смотрели на меня.
Странно.
Култи шлепнул меня по плечу ладонью.
– Смотри. – Он наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом, его палец указывал в направлении моего ботинка.
Он может не сомневаться. Я посмотрела в его мутно-зеленые глаза и кивнула.
– Я так и сделаю. Удачи тебе.
Вместо того чтобы что-то сказать, он прошел мимо меня, легонько стукнувшись локтем о мое плечо… игриво.
– Пошевеливайся, соплячка. Я хочу начать игру до того, как мне исполнится сорок, – крикнул Марк, махнув мне и указывая на край поля. Наша команда начинала игру.
– Это же как раз на следующей неделе.
Он показал мне средний палец.
Мы выстроились в линию, чтобы отбивать мячи, и отбили только четыре, прежде чем получили три аута и должны были сменить позиции. Через шесть аутов мне удалось выбить трех из шести игроков соперника, и моя команда снова играла в обороне. Это была быстрая игра с большим количеством быстрых изменений во времени подач. Казалось, что на следующий день я смогу прийти на тренировку не хромая.
По крайней мере, так я думала до тех пор, пока не поняла, какими мелочными и конкурирующими могут быть некоторые парни.
Мы не закончили отбивать и двух мячей, как один из игроков соперника ударил меня рукой в грудь, и побежал на базу, а я все равно поймала мяч и выбила его.
Я приземлилась на задницу и спину, довольно сильно ударившись, потому что совсем не ожидала этого… потому что серьезно, кто, черт возьми, так играет?! Прошлая неделя должна была быть аномалией. Я сделала глубокий вдох, чтобы взять под контроль свою мгновенно возникшую злость и сбившееся дыхание от того, что меня практически схватили. Успокоившись, я оттолкнула его и бросила на придурка злобный взгляд. Это был один из парней, с которыми стоял тот идиот с прошлой недели, а также один из тех троих, кого я пометила ранее.
Я сделала еще один глубокий вдох, борясь со стоном, наблюдая, как он встает на четвереньки. Терпение, Сал. Терпение.
Но это не сработало.
Свернувшись калачиком, чтобы сесть, я проглотила проклятия, которые застряли между моими губами
Терпение. Терпение.
Я сглотнула и вцепилась в крохотный кусочек терпения, который нашла внутри себя.
– Я так не играю, – сказала я ему тщательно контролируемым голосом, медленно поднимаясь на ноги. Я выпрямилась во весь рост, все еще будучи на добрых двенадцать сантиметров ниже человека, который толкнул меня на землю. Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Он был примерно моего возраста и достаточно хорошо выглядел, чтобы стать эгоистичным придурком с гелем на волосах и подстриженной бородой. Я рано узнала, играя с моим братом, Саймоном, Марком и их друзьями, что ни как девушка, ни как человек, не могла отступить и показать слабость. Ни на йоту не уступать. К тому же, я не боялась этих идиотов. Ни капельки. – Больше так не делай.
– Спокойно, спокойно, спокойно, – раздался голос Марка откуда-то со стороны, и я заметила его боковым зрением, прежде чем он появился. Подойдя достаточно близко, он просунул руку между нашими телами и отодвинул незнакомца.
