Текст книги "Берсерк (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц)

[8] Пьеса Шекспира «Юлий Цезарь».

[9] Парафраз реальной фразы: «Эта штука посильнее, чем "Фауст" Гете".

В октябре 1931 года к Максиму Горькому пришли важные гости: Иосиф Сталин, Вячеслав Молотов и Клим Ворошилов. Писатель прочел им свою стихотворную сказку "Девушка и смерть". «Эта штука посильнее, чем "Фауст" Гете" – любовь побеждает смерть», – сказал Сталин.

[10] Полутораручный меч – современное обозначение группы средневековых западноевропейских мечей, которые удерживали в основном двумя руками, но при этом их вес и баланс допускал при необходимости одноручный хват. В средневековых трактатах такое оружие называется просто «меч» без каких-либо уточнений, «меч-бастард» (англ. bastard-sword, аналогичное прослеживается в итальянских трактатах по фехтованию с 1549 года) или «длинный меч» (англ. longsword). Характеристики их таковы: длина клинка не менее 80 см, в среднем 90–104 см, от половины до двух третей длины занимает дол, длина рукояти 15–25 см, вес 1,5-2,0 кг, максимально до 2,3 кг.

[11] В раннем варианте шпага представляла собой универсальный сравнительно лёгкий и длинный меч, оснащённый сложной гардой, которым можно было как колоть, так и рубить, а сложная гарда сносно защищала пальцы и при отсутствии латной перчатки. Впоследствии, под влиянием французской школы фехтования, шпага стала короче, а затем утратила лезвия, превратившись в гранёный клинок. При этом в некоторых странах новые шпаги, потеряв в длине, сохранили одно, а то и оба лезвия. Вес шпаги обычно лежал в пределах от 1 до 1,5 кг.

Глава 4

Глава 4.

Невыразимец ушел, и они остались одни.

– Иди, Мод, приляг, – сказал Олег, вернувшись в гостиную. – Я сам справлюсь.

– Мне нельзя ложиться, – посмотрела ему в глаза девушка. – Окончательно развалюсь.

– Если я могу…

– Не можешь, – покачала она головой. – Я пойду к алтарному камню, поставлю свечи, помяну девочек…

Когда шесть часов назад голые и порядком напуганные той магией, которую они разбудили своим ритуалом, Олег и Мод вбежали в новый мир, их первое впечатление было не слишком радостным. Они оказались в кромешной тьме, под босыми ступнями ощущались холодные каменные плиты, и, вообще, место, куда их занесло, казалось заброшенным и выстуженным, как склеп. Даже воздух здесь был неживым, недвижным и каким-то затхлым.

«Пиздец, как здорово! – выразил Олег их общее чувство, хорошо хоть только мысленно, а то стыда перед принцессой потом не оберешься. – Впрочем, о стыде думать поздно…»

После того, как голая девушка раздвинула перед ним ноги и прошипела «давай!», и он дал, вернее, дала она, а он взял, потому что алтарь жаждал ее первой крови, говорить о стыде было поздно. Пожалуй, даже лицемерно.

Олег опомнился, встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли, и зажег над ладонью огонь, осветив место, куда их занесло ритуалом. А место, к слову сказать, оказалось обыкновенным алтарным залом. Каменные полы, стены и потолок. Углубление в одной из стен, где была устроена полка с ритуальными принадлежностями, – чашами и кубками, ножами и кистями, – и огромный алтарный камень-жертвенник посередине зала. Пол был выстлан квадратными плитами из темного гранита, испещренными вырезанными на них рунами, символами и сигилами. Стены и потолок были сложены из доломитовых блоков, на многих из которых тоже видны были черты и борозды. И еще в одной из стен находился дверной проем, запертый дверью, сколоченной из темных досок.

– Есть подозрение, – сказал Олег, оглядев зал, – что это алтарный зал в замке твоего предка Вильгельма де Нёфмарш графа д’Э.

– Или твоего, – пожала плечами Мод, колыхнув при этом своими тяжелыми грудями. – И хватит пялиться! Я знаю, что красивая, но сейчас мне не до того. И надо бы выпить противозачаточного зелья. А то от таких ритуалов потом дети рождаются...

– Не забыла захватить? – удивился Олег, вслед за Мод, развязывая узел с вещами. Оба они взяли в дорогу не самую роскошную, но зато практичную и удобную для боя и путешествия одежду.

– Я предусмотрительная, – буркнула принцесса, натягивая на себя нижнюю рубаху.

Они быстро оделись, тем более что Мод взяла с собой не платье с корсетом и прочими ужасами, а нормальную мужскую одежду, которая и одевается куда легче, и лучше подходит для приключений в неизвестных местах и обстоятельствах. А еще этот наряд ей очень шел. Конечно, в платье она была куда женственнее, красивее и соблазнительнее, но наряд воина подходил ей не меньше, подчеркивая, быть может, другую грань ее красоты.

«Ты красивая!» – Вот что он хотел бы ей сказать, но, увы, не мог. После ритуала не каждое слово было в строку.

Между тем, они отворили незапертую дверь, поднялись по каменным ступеням почти на два этажа и, открыв еще одну дверь, вышли в просторное подвальное помещение, оказавшееся огромным винным погребом. За следующие пару часов они осмотрели весь дом, оказавшийся не замком, а особняком, похожим убранством и мебелью на небольшой дворец, и принадлежавшим, судя по найденным тут и там надписям, именно графам д’Э. Много покоев и гостиных, коридоры, лестницы и залы для приемов. А еще обширная библиотека и кабинет Вильгельма де Нёфмарш. Последний по времени документ, так и оставленный графом на своем столе, оказался письмом, адресованным прапрадеду Мод Советом Лордов. Поганое, надо сказать, послание, но сейчас Олега заинтересовала только дата 17 марта 1568 года.

«Шестнадцатый век, однако…»

К этому моменту Олег успел уже выглянуть в окно и слегка прибалдел, увидев на улице поток машин. Было ли это его время? Воспоминания были смутными ненадежными, но первая ассоциация, которая пришла ему в голову при виде проспекта полного машин и пешеходов, это Highway to Hell группы AC/DC, Rock and Roll All Nite группы Kiss и Rock and Roll группы Led Zeppelin. Точные даты он, разумеется, не помнил, но это точно было начало семидесятых. Максимум – середина.

«Четыреста лет… Не хухры-мухры!»

Но несмотря на то, что прошло четыреста лет, в доме не было ни пылинки, вся посуда на кухне была чистой, одежда в сундуках не сгнила, как, впрочем, и ковры, гобелены, скатерти и шторы. Постели казались только что застеленными, вино не скисло, и тем более не испортилось нечто, отдаленно напоминавшее дрянной бренди[1]. А вот еды в доме не оказалось, и Олег искренно похвалил себя за предусмотрительность. Уходя из замка, он унес не только все свое имущество и часть вещей Мод, но и сложенную в корзины еду: желтый и белый сыр, колбасы и ветчина, изюм и мед, пшеничные булки и сладкие пирожки. Сейчас все это им пригодилось, даже вино, несколько бутылок которого нашлись в корзинах. Вот во время импровизированного обеда их и потревожили гости из Отдела Тайн. И единственное, что он успел шепнуть Мод перед тем, как пошел отворять дверь, это напоминание, что никому здесь не надо знать, что она альва и дочь короля. Лучше исходить из предположения, что она правнучка Вильгельма де Нёфмарш графа д’Э, что на самом деле являлось правдой, и что сюда они перешли, – если придется об этом говорить, не из какого-то никому здесь не известного замка, а из замка ее родителей.

– А мои родители, тогда, – предложила Мод, – герцог и герцогиня Лейбёрн, и они погибли во время штурма замка.

– Звучит логично, – согласился Олег. – На этом и стой. И ни при каких обстоятельствах не упоминай, что ты альва.

– Боишься за меня?

– Конечно, боюсь! – удивился вопросу Олег. – Кто их знает этих местных, вдруг у них тоже заскок на тему принцесс-полукровок?

На этом и порешили. И хорошо, что так, поскольку к ним пожаловали именно те, кому правду знать никак не стоит, но кто вполне поверит, что она правнучка достославного графа Вильгельма. Сам же он решил до времени приберечь родословную Сегрейвов, представляясь Эбуром Гундберном.

И вот теперь, Олег остался ждать обещанные дары и обдумывать сложившуюся ситуацию, а Мод ушла поминать своих служанок, добровольно умерших на жертвенном камне.

Итак, это натуральная Англия, на дворе плюс-минус середина семидесятых. Рок, мини-юбки и расклешенные штаны. Вот все, что вспомнилось. Наверняка, потом вспомнится еще что-нибудь, но на данный момент хватит и этого. Олег постоял у одного из окон, выходящих на широкий проспект. Автомобили, мотороллеры, двухэтажные автобусы. Прохожие. Люди постарше одеты в темной цветовой гамме, а молодежь не стесняется в выборе ярких тонов.

«Да уж, семидесятые и Министерство магии, Визенгамот, Дамблдор и невыразимцы. Если это времена мародеров, это вообще пиздец. В особенности, если нас все-таки загонят в Хогвартс».

Но, похоже, школы им не миновать. Они чужаки в чужой стране, без документов и связей, без местных денег и четкого понимания, как живут здесь маглы и маги, а невыразимец предложил им помощь. И отказываться от нее, вроде бы, глупо, но и брать не хочется.

«И хочется, и колется, и мама не велит… Да уж…»

Однако помощь придется принять, потому что маги уже все равно про них знают, как знают, по случаю, и адрес их дома.

«Не отвертимся…»

И вот еще что. Мод, наверное, не нужно знать, что он пришелец и вселенец-попаданец. Ей это будет слишком сложно переварить. Значит что? Значит, ему нужно быть максимально осторожным в своих высказываниях и реакциях. Хотя можно наврать, что он обладает талантом сверхчувственного познания.

«Звучит красиво, но лучше оставить эту отмазку на самый крайний случай».

За размышлениями и осмотром дома, – а он между делом обнаружил оружейную и архив, – время прошло довольно быстро. Так что Олег не удивился, увидев около дверей дома коробки с посылкой. Подарок находился в слепой зоне, там, где маглы его не видели, но обходили стороной. Олег вышел на улицу, постоял немного, вдыхая воздух, отравленный бензиновыми парами и прочей дрянью, и окончательно понял, что переход между мирами означал и смену эпох. Он хмыкнул и пошел перетаскивать вещи в дом.

***

Это были нелегкие четыре дня. Мод догнал наконец отходняк, и она провалилась в болото глубочайшей депрессии. Бродила по дому, как сомнамбула, сидела часами у разожженного камина и смотрела в огонь или вовсе лежала на кровати в своих покоях, – а они, разумеется, поселились в разных комнатах, – и ее невозможно было поднять. Почти не ела и перестала за собой следить. В общем, дело было плохо, но Олег ни в одной из двух своих жизней не был психологом или кем-нибудь вроде того, и что делать в такого рода случаях попросту не знал. Однако он понимал, что оставлять все, как есть, тоже нельзя. Он отчаянно жалел Мод, переживая за нее саму, но и себя ему было жалко не меньше, потому что у него сердце разрывалось, когда он видел ее страдания. Любовь – не любовь, но Мод была ему явно более, чем симпатична, и чувствовать к ней сострадание получалось у него с естественностью дыхания.

Сам он проводил дни в изучении книг, газет и журналов из обоих миров и в попытках помочь принцессе. Накормить ее хоть чем-нибудь, расшевелить, подвигая на подвиг чтения, заинтересовать, едва ли не силком притащив в оружейную, где попадались совершенно изумительные образцы клинкового оружия всех времен и народов, или упросив зайти вместе с ним в найденную им по случаю сокровищницу графов д’Э, где было чем поживиться любой уважающей себя женщине. Надо полагать, планируя свой переход, Вильгельм понимал, что взять с собой буквально все, что было накоплено чуть ли не за десять веков нормандского бандитизма и феодального произвола, он не сможет. Поэтому в доме было полно дорогих или даже драгоценных вещей: серебряная посуда, французские арацци и вердюры[2], полотна знаменитых художников того времени, – Олег опознал Дюрера, Гольбейна и Рафаэля, – и прочее все. Сокровищница же просто ломилась от золота и драгоценностей, что, вероятно, объяснялось отсутствием в те времена банка Гринготс с его сейфами-пещерами. В общем, Олег старался, как мог, но дела шли туго, и тогда он решил, что самое время им напиться до зеленых чертей и поговорить по душам. Выплеснуть, так сказать, все, что наболело. А на следующий день, как только перестанет болеть голова, устроить Мод шопинг и экскурсию в Лондон одна тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Мир Роллинг Стоунз, полетов на луну и Маргарет Тэтчер, как лидера оппозиции.

Мод сначала пить не хотела, но Олег настоял, сказав, что у них в Норланде всегда устраивают тризну по погибшим героям, а уж у них двоих список тех, за кого нужно выпить, слишком велик, чтобы откладывать это дело в долгий ящик. В результате, начав с «по чуть-чуть», стресс сняли так, что проснулись в одной постели, правда одетые в достаточной мере, чтобы понять, что «ничего не было». Олег, тем не менее, извинился перед Мод, и это оказалось тем самым моментом, который сломал наконец стены ее отчаяния. Мод разрыдалась у него на груди, он начал ее утешать, и кончилось все это бурным утешительно-примирительным сексом. Потрясающим, надо отдать должное, сексом, и первой их настоящей близостью, поскольку инициацию на алтарном камне считать чем-то большим, чем жутковатым ритуалом язык не поворачивался.

Вот после этого, а длилось «это» никак не меньше трех часов, – с такими приступами «страсти и нежности», что они с принцессой разорвали на тряпки не только свою собственную одежду, но и постельное белье, порвав заодно и один из настенных гобеленов, – отдышавшись, опохмелившись и плотно перекусив, они вышли из дома на свою первую экскурсию по «новому дивному миру» середины семидесятых. Олег, сославшись на фото в модных журналах, предложил Мод одеть, наконец, современное женское белье, подогнав размеры с помощью выученных им «еще там» чар. Опыт был для нее новый и непривычный, – ну, не носили у нее на родине ни трусов, ни бюстгалтеров, – но, в конце концов, краснея, бледнея и снова краснея, альва признала, что раз все так одеваются, то надо, наверное, привыкать и ей. Далее последовали джинсы, против которых у нее не нашлось возражений, поскольку удобство мужских штанов она оценила еще на родине, ботинки, трикотажная футболка, длинный свитер, прикрывавший «самое неприличное», и длиннополая теплая куртка, поскольку на дворе стоял январь месяц, и в Лондоне было порядком холодно и, разумеется, страшно сыро. Так что, не лишними оказались так же шарф и перчатки. Сам Олег оделся в том же стиле, что и она, и это, в общем-то, не странно, если учесть, что из подходящей одежды у них было только то, что прислал им «сердобольный» директор Отдела тайн.

Вышли из особняка, полюбовались на его фасад, видимый лишь им одним, и не торопясь пошли по проспекту. Спешить им было некуда, а впечатлений – огромное множество, причем на каждом шагу. Этот мир отличался от всего, что знали Мод и Эбур, и, если Олег чувствовал себя здесь просто, как за границей, то альва явно тонула в потоке новых ощущений и впечатлений.

«Оно и к лучшему! – решил Олег. – В этом паноптикуме она и думать забудет о горестях и печалях!»

Они погуляли около часа, приглядываясь к людям на улицах, вещам и ситуациям, и присматриваясь к тому, как ведут себя в тех или иных обстоятельствах встреченные ими люди. Потом Олег предложил зайти в небольшую лавку, торгующую съестным. Им не нужна была еда, но следовало попробовать купить что-нибудь самим. Мод заметно нервничала, хотя и пыталась держать себя в руках, но Олег ее успокоил.

– Ты когда-нибудь что-нибудь покупала? – спросил он ее. – Вывала на рынке, в лавках?

– Да, несколько раз.

– Ну, вот представь себе, что ты идешь в лавку в своем городе. Только помни, что сказал Барти. Здесь не принято демонстрировать свое величие,

– Спасибо, что напомнил, – улыбнулась Мод. – В тех лавках, которые я посещала, мне все кланялись в пол.

– Еще бы, – усмехнулся Олег, – ты же принцесса!

В лавке не без некоторых трудностей они купили банку с малиновым джемом, бутылку виски, – самого дорогого, какой нашелся, – и пакет риса. Лавочник был несколько удивлен их поведением и, пожалуй, даже шокирован теми вопросами, которые они задавали, но был сама доброжелательность, когда понял из их невнятных объяснений, что они выросли в горах в далекой и неизвестной ему Норвегии. Про Норвегию – это было полностью на его совести, поскольку это он сам так интерпретировал акцент Олега. Но дело было сделано, он объяснил им, как открывается банка с джемом, и как вынимается пробка из бутылки, и был так любезен, что подсказал, какой инструмент для этого требуется и даже нашел один такой у себя и отдал им в подарок.

После этого, немного осмелев, они посетили несколько других лавок, купив пару блокнотов и тетрадей, пачку карандашей и ручку со сменным стальным пером. К ручке пришлось купить тушь, но тут уже у Мод загорелись глаза, и она взяла не только черную, но также красную, синюю и зеленую. Так побродив несколько часов по городу и, перекусив, – еще один новый опыт, – в маленьком кафе, они вернулись домой, купив по дороге кофе, чай и сахар. Так прошел их первый «самостоятельный» день, и это был крайне важный этап их врастания в этот мир и в эту эпоху, потому что в последующие дни они совершили множество других прогулок, опробовав между делом метро, автобусы и такси. Купили хорошую магловскую одежду, и массу полезных и нужных вещей, типа наручных часов и будильника, шариковых ручек и солнцезащитных очков. Кроме того, они более или менее наладили хозяйство. В отсутствие слуг и домовых эльфов, убирать дом, вернее обжитую его часть им пришлось самим. С помощью магии, разумеется, но ни один из них ничего в этом деле не смыслил, и поэтому Олегу и Мод пришлось срочно разучивать бытовые чары, которым в прошлых своих мирах они по понятным причинам совсем не уделяли внимания. А еще они по очереди готовили на волшебной плите и научились пользоваться продуктовым шкафом, который заменял волшебникам магловские холодильники.

К этому времени, а шел уже двадцать первый день их пребывания в этом мире, они прочли или просмотрели большинство книг, которые подарил им Берни Вудворд, и более или менее сориентировались в культурной и политической обстановке магловской и магической Англии. Разумеется, им было еще далеко до идеала. Учиться и учиться, приспосабливаться, приноравливаться и мимикрировать, но первые шаги уже остались за спиной, и Мод впервые вышла на улицу в мини-юбке и на высоких каблуках. Конечно, юбка была не самая короткая, да и каблуки были не самые высокие, но Олег знал, какого мужества это потребовало от Мод, и от души поздравил ее со взятием еще одной вершины. Понятное дело, она не собиралась ходить «в таком» каждый день, и не каждый тоже. Но раз уж так вышло, что за окнами 1975 год, а ей по официальным документам шестнадцать лет, то было бы странно, если бы не попробовала. К слову, о документах. Директор Вудворд не обманул, и, похоже, у него, и в самом деле, был в этом вопросе свой и не малый интерес. Документы, – причем абсолютно подлинные, – он принес им как раз накануне.

– Вот, – сказал он, выкладывая на стол две стопки документов. – Мод Лейбёрн и Гилберт Сегрейв. Это магловские документы, выданы в Швеции, но у вас у обоих есть английское гражданство, поскольку родились вы в Англии, вернее вы Мод в Шотландии, а вы Гилберт в Уэльсе. Вам по шестнадцать, и вы уже получили паспорта. Паспорт – это вот такой документ с фотографией, то есть, с вашим портретом, который удостоверяет ваши личности. Ну, тут ваши биографии, где росли, что делали, кто опекуны, и ваши родственные связи. Вы по официальной версии – кузены, так что… Ну, вы меня, надеюсь, поняли. О браке в этом возрасте речь не идет. Придется потерпеть до восемнадцати. Что еще? – задумался Берни, – росли в Швеции, Норвегии и Штатах. Вот тут буклеты с информацией о достопримечательностях и стиле жизни. Но, вообще, стоит съездить и посмотреть. Можно по-магловски, на самолете, а можно по-нашему порт-ключом. Порт-ключи, если что, сделаю. Теперь о втором слое. На всякий случай я сделал вам справку из адвокатской конторы Кантор, Лейбович и партнеры, что, на самом деле, вы наследники двух, считавшихся пресекшимися родов: Мод Лейбёрн герцогиня де Нёфмарш графиня д’Э и баронесса Феррерс и Гилберт Сегрейв граф де Мёлан. Это… Даже не знаю, для чего это может вам пригодиться, но чем черт не шутит, когда бог спит? А вдруг понадобится? Была возможность сделать, сделал.

– Спасибо, – улыбнулся Олег. – Это… Даже не знаю, как вас благодарить, Берни. Это многое для нас значит.

– Не стоит благодарности, – отмахнулся невыразимец, – я, как вы знаете, преследую свой собственный интерес. Поэтому давайте перейдем к магической Англии. Здесь все то же, что и у маглов, только не надо объяснять, где и зачем вы прятались. Я записал вас в книги учета, как родившихся в Англии. Но росли вы за границей и находились на домашнем обучении. Летом придется сдать экзамены вместе с пятым классом Хогвартса. Заявление от вашего опекуна уже находится в отделе образования. Да, и еще одно. В магической Англии вы правнуки Вильгельма де Нёфмарш графа д’Э. По двум линиям, по линии Лейбёрн и по линии Сегрейв. Титулами можете не хвастаться, все равно большинство не оценит, но вы, Мод, леди-наследница своего рода, а вы, Гилберт, лорд-наследник своего. Вот это делает вас настоящими аристократами, и, учитывая ваши родословные, вы оба чистокровные до десятого колена, как минимум. Но ведь так и есть, я прав?

– Чище некуда… – усмехнулся Эбур. – Голубая кровь, белая кость и все такое… Когда эти экзамены?

– В конце мая.

– Ну, время еще есть… А что спрашивают? Сколько предметов? Какова система оценок?

– В следующий раз я принесу учебную программу, – пообещал Берни, – и списки вопросов за три предыдущих года.

– Было бы неплохо, – включилась девушка. – У вас там раздельное обучение или совместное?

– Хорошо, что спросили, – почесал затылок невыразимец. – Совсем забыл, что вы не отсюда. Я принесу краткий справочник по Хогвартсу. Там есть все необходимые данные. И вот еще что. На косую аллею, – это наш магический квартал, – пока не ходите, выучите сначала свои биографии…

***

В магический квартал они отправились еще через пять дней. Совет невыразимца был, в принципе, верен. Иди знай, кого там встретишь, и какие у этого гипотетического встречного возникнут вопросы, а им ведь еще надо будет наведаться в Гринготс. Так что, сидели и зубрили свои новые биографии, читали по очереди вслух справочник по Хогвартсу и тренировались в «дуэльном зале», который находился на том же подземном уровне, что и ритуальный зал с алтарным камнем. Ниже были только оружейная, сокровищница и темницы. На самом деле оружейных комнаты в доме было две. Парадная – в глубине первого этажа, где была выставлена великолепная коллекция холодного оружия, и настоящая – в подземельях. В настоящей оружейной комнате хранились свои, то есть принадлежавшие прежде предкам, и трофейные волшебные палочки, посохи колдунов и боевые артефакты, созданные в раннем средневековье, а то и во времена Римской империи. Там тоже было выставлено холодное оружие, но его было гораздо меньше, и оно носило весьма своеобразный характер: зачарованные гоблинами и гномами кинжалы и топоры, отравленные ядом василиска и хазельвурма[3] стилеты и несколько больших луков, на которых висело больше заклинаний, чем блох на уличном кабысдохе. Стрелы тоже наличествовали. Гораздо меньше, чем хотелось бы, но их даже не надо было поджигать своей магией. Такая зачарованная стрела все равно загорится во время полета и рванет, едва достигнув цели. Очень качественное оружие.

В дуэльном же зале они отрабатывали боевые чары. Палочковые, беспалочковые, вербальные и нет. Неплохая разминка и способ расширить и разнообразить репертуар заклинаний, некоторые из которых по терминологии мира, в котором жил Олег, можно было считать чарами двойного назначения. Это они тоже имели в виду, потому что не войной единой жив маг. Ему еще нужно есть, пить, спать и одеваться, а это огромное множество бытовых и кухонных чар, если уж не обзавелся домовыми эльфами. Почистить одежду или обувь, сварить суп и очистить воздух от неприятных запахов, извести насекомых, прогнать или убить крыс и мышей, проверить еду и питье, на «непредусмотренные рецептом ингредиенты», согреться в стужу и охладиться в жару, скопировать текст книги или письма и сделать заметки для памяти, не вынимая из карманов ни записной книжки, ни пера. В общем, мир бытовой, гигиенической и условно целительской магии был огромен, но и не учить это все было нельзя. И среди прочего антипохмельное и противозачаточное заклинания, без которых жизнь становится куда менее приятной, а они себе теперь ни в чем не отказывали, в особенности, когда выяснили, что виски, вино и эль, которые, можно купить в винной лавке неподалеку от Феррерс-хауса гораздо лучше, чем то, что хранится в винном погребе их нового дома. Ну, а про секс и говорить нечего. Мод была писанной красавицей, и Олег не мог смотреть на нее без вожделения, но, кажется, и она не осталась равнодушна к его облику, уму и харизме. К тому же ей понравился сам процесс.

Так проходило их время, и они ни о чем не могли пожаловаться, тем более что жизнь стала куда комфортнее. Больше удобных и нужных вещей, отличные завтраки и обеды в магловских ресторанах, необычная, но удобная одежда и обувь, – все это повышало качество жизни. И вот теперь пришло время наведаться на Косую аллею и выяснить, не осталось ли каких-нибудь накоплений, принадлежавших предкам. Дело в том, что и у д’Э, и у Сегрейвов сохранились векселя тех банков, которые существовали до Гринготса. А в книге, посвященной гоблинам, Гринготсу и становлению новой финансовой системы магической Англии нашлось несколько крайне занимательных историй о том, как создавался гоблинский банк и каковы были условия договора между волшебниками и гоблинами. И сопоставление одного с другим наводило на вопросы, которые они решили задать банкирам. Поэтому первым делом, как только они двое оказались на Косой аллее, Олег и Мод отправились в Гринготс.

– Добрый день, уважаемый, – вежливо, но без подобострастия поздоровался Олег с банковским клерком среднего звена, добраться до которого оказалось небыстро и непросто. – Хотелось бы обсудить несколько вопросов.

– Обсуждайте! – раздраженно бросил гоблин, не ставший даже с ними здороваться.

– Скажите, уважаемый, – продолжил Олег как ни в чем не бывало, – как после слияния гоблины распорядились активами лондонского представительства Ломбардской Накопительной Конторы?

– Согласно договору, они перешли на хранение в Гринготс, – насторожился гоблин.

– Тогда я хотел бы узнать судьбу средств, депонированных у ломбардцев графами д’Э, – все так же спокойно сообщил Олег. – Вот вексель, полученный Годфридом д’Э в 1563 году, – и он подвинул по столешнице пергамент с печатями и подписями на обеих его сторонах, и там, где в витиеватой золотой рамке находился текст, написанный каллиграфическим почерком черной и красной тушью, и на другой, тыльной стороне пергамента.

– Позвольте! – гоблин минут пять изучал документ, затем достал из стола несколько артефактов и проверил подлинность документа.

– Полагаю, – сказал он, оторвавшись наконец от векселя, – что вся сумма была переведена в галеоны, и для их хранения был открыт сейф. Больше четырехсот лет – это конечно большой срок, но и процент на такого рода депозиты довольно низок, поэтому сумма депозита вряд ли возросла существенным образом. Но я сейчас же велю проверить, если у вас, разумеется, имеются документы, подтверждающие вашу личность.

– Документы есть, – криво усмехнулся Олег, решив, что невыразимец оказался куда предусмотрительнее, чем он мог подумать. – Но не торопитесь. У нас есть еще два векселя от лондонского филиала Банка Ганзейского Союза и от Золотого Горшочка двергов.

Процедура повторилась и на этот раз закончилась несколько быстрее, но с тем же положительным результатом. Недовольство гоблина у него только что из ушей не вытекало, но столоначальник не произнес ни одного дурного слова, поскольку и ему и посетителям было ясно, с такими клиентами не шутят. Им угождают. Перед ними заискивают.

– Что-то еще? – спросил гоблин, косясь подозрительно на Олега, с которым и вел все время их не слишком содержательный диалог.

– Да, с вашего позволения, – не без торжества улыбнулся Олег. – Вот документ, подтверждающий, что я являюсь наследником по линии Сегрейв де Мёлан, а вот, соответственно, договор с Рудным банком в Гётеборге, вернее, с его отделением в Эдинбурге. Я бы попросил вас пролить свет на состояние этого счета на сегодняшний день. Насколько мне известно, мой предок Гилберт Сегрейв внес на этот счет довольно крупную сумму в золоте в январе 1568 года и с тех пор этим счетом никто не пользовался.

– Разумеется! – гоблин был очевидным образом зол, но профессиональная этика не позволяла ему выражать свои чувства. Во всяком случае, вербально. – Я тотчас наведу справки…

«Тотчас» растянулось на полтора часа. Правда, время ожидания они провели, сидя в удобных креслах у разожженного камина. «Заботливые» хозяева предложили им чай, отчего-то зеленый и, по-видимому, на зло слишком требовательным клиентам невкусный. К счастью, у них с собой было. Термос с горячим свежезаваренным кофе, к которому за прошедшие дни пристрастились оба два, и пара-другая «книжек для легкого чтения». Так что время они провели с относительным комфортом и не впустую, а там, глядишь, и гоблины подоспели. Уходил один, да и тот злой, как черт, вернулись трое, и, как минимум, двое из них источали «подлинный» восторг. Читать эмоции по лицам гоблинов трудно, – если возможно, вообще, – но они свой восторг старательно демонстрировали, так что Олег и Мод все поняли правильно. Они из разряда прощелыг и проходимцев разом перешли в категорию важных клиентов. Еще бы им быть, неважными, если Мод стала обладательницей состояния в миллион семьсот девяносто три тысячи галеонов и сколько-то там сотен сиклей. Наследство Олега выглядело скромнее: всего шестьсот тридцать две тысячи и кое-что по мелочам. Но зато, в сейфе Сегрейва оказалась библиотека, коллекция артефактов и довольно много драгоценностей, а также несколько сундуков с золотой и серебряной посудой и утварью. Объяснялось это просто. Дом графов д’Э сохранился в целости и сохранности, а загородная вилла Сегрейвов была расположена рядом с бывшим военным аэродромом и серьезно пострадала от немецких бомбардировок. Когда бомбы попали в дом, сработали древние чары, и все ценности, вернее, все, что хозяин дома отметил, как ценность, разом было перенесено в банковский сейф. Однако, поскольку эдинбургское отделение Рудного банка уже не существовало, поток ценностей устремился в сейф рода Сегрейв в Гринготсе.