Текст книги "Берсерк (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Вы говорите ужасные вещи, лорд Сегрейв! – возмутился старик и, как кажется, возмутился искренно.

– Надо быть реалистами, – пожал плечами Олег. – Вы же ученый, профессор, должны понимать силу фактов. Не я начал эту вакханалию, – тем же равнодушным тоном, что и прежде, продолжил Олег. – Заставьте Аврорат и ДМП эффективно и, главное, честно исполнять свой долг. Арестуйте преступников, организуйте над ними суды. В конце концов, вызовите с континента миротворческие силы. Вы же председатель МКМ, а не просто так погулять вышли. Задавите вальпургиев рыцарей, набейте ими казематы Азкабана. Мы вам мешать не станем. Напротив. Окажем любую возможную помощь. В конце концов, поддержим в Визенгамоте, где у нас порядочно голосов. Однако прекращение огня в нынешних обстоятельствах достижимо только на паритетных началах. Вы уже говорили с мистером Редлом?

Вопрос ребром, и, судя по реакции оппонента, весьма болезненный для Дамблдора вопрос.

– Нет, – вынужден был признаться Великий Светлый, – он, к сожалению, отказывается от диалога.

– Почему же вы решили, что мы поступим иначе? – «удивился» Олег, на самом деле возмущенный этой гнусной позицией лидера сил Света.

Однако старик и сам все прекрасно понимал и свои «причины» озвучил, ни разу не постеснявшись.

– Вы вменяемы, благородны, и до вас я могу достучаться! – объяснил он свою позицию. – Поймите, лорд Сегрейв, вы ведете благородную борьбу против сил Тьмы, и в этом я с вами полностью солидарен. Но ваши методы… Вы используете темную магию, и вы не пытаетесь захватить ваших противников в плен. Вы их убиваете. Но хочу вам напомнить, речь идет о живых людях! Вы убиваете людей, лорд Сегрейв, а смерть, увы, необратима. Убивая этих несчастных, вы не оставляете им шанса на исправление, на раскаяние и искупление…

«Вот же гуманист хренов! Лев, понимаете ли, Толстой…»

– Я не священник, а лорд, – покачал головой Олег. – И уж точно не господь бог, чтобы давать отпущение грехов. Мои боги, директор, не приемлют концепции раскаяния и искупления. Вернее, приемлют, но в неприемлемой для вас форме, – усмехнулся Олег. – Искупление у нас – это смерть. Вы ведь никогда не спрашивали меня или Мод о том, из какого мира мы пришли. Открою вам секрет, профессор. Там, в том мире, я семнадцатилетний ярл Гундберн получил прозвище Хродгейр, что означает, Копье славы, за то, что вырезал подчистую половину вражеского флота…

Конечно, это было не совсем верным описанием того, что тогда произошло на самом деле, но и ложью все им сказанное тоже не являлось. Сражение на Русалочьем озере состоялось, и это факт. «Британский» флот был разгромлен, и командовал флотом Норланда именно Олег, ставший ярлом как раз во время сражения.

– Я викинг, и все эти куртуазности мне совершенно не интересны, – продолжил Олег. – Но это, во-первых, а во-вторых, многие из тех, кого я, по вашим словам, лишил права на искупление, давно уже не люди.

– Вот почитайте на досуге, – протянул он Дамблдору папку с документами. – Здесь отчеты авроров, результаты целительских обследований, свидетельства очевидцев и признания, сделанные арестованными вальпургиевыми рыцарями под веретасерумом.

– Я читал… – каким-то враз изменившимся, больным голосом признался старик.

– Значит, плохо читали! – встал из кресла Олег. – Мой вердикт: они не люди, и они повинны смерти.

– Но кто вы такой, лорд Сегрейв, чтобы решать, кому жить, а кому умереть?! – едва ли не разрыдался директор. – Одному богу…

– Какому из них? – прервал старика Олег, оглянувшись через плечо.

Он уже шел к двери, когда его догнал этот крик души старого моралиста. Но его сарказм пропал в туне. Директор решил добить Олега, обратившись к его, как он думал, совести. О том, что перед ним не среднестатистический волшебник эпохи застоя, а викинг, – причем не ряженый, а самый настоящий, – лидер сил Света, похоже, забыл.

– Кошмары ночью не снятся? – спросил Дамблдор.

– Снятся, – усмехнулся в ответ Олег. – А вам?

Олег посмотрел на директора долгим оценивающим взглядом и сказал ему то, что должно было полностью дезавуировать саму попытку как-то повлиять на Третью Силу и ее лидеров.

– Возможен только один вариант прекращения боевых действий, – сообщил он Дамблдору. – Подписываем соглашение, виновные сдаются Аврорату для честного суда и следствия. Остальные расходятся по домам. Сможете получить от противоположной стороны согласие, мы его подпишем. Никаких других вариантов мы не рассматриваем и рассматривать не будем. Не мы начали эту войну, но мы ее закончим. И вот вопрос, как в этом случае будете выглядеть вы, директор? Второй раз трюк, который вы провернули с Грин-де-Вальдом, не прокатит!

Однако, выйдя из кабинета Дамблдора и направляясь на выход, Олег неожиданно понял, что директор собирается проделать именно тот подлый трюк, что он проделал в конце Второй Мировой Войны. Третья Сила будет воевать и умываться кровью, а потом, когда ослабнут и они, и вальпургиевы рыцари, придет Великий «Гендальф» и победит злодея, в очередной раз получив лавры спасителя магического мира.

«Ну, уж нет, господин хороший! – решил Олег, припомнив те немногие обрывки истории про Мальчика-который-Выжил, что сохранились в его памяти. – Не в мою смену, Альбус! Не в мою вахту!»

Он развернулся и вместо того, чтобы покинуть замок, пошел по нему гулять. Однако, это уже не было ностальгической прогулкой. Сейчас он делал ровно то, чего никто от него не ожидал, и что наверняка вызовет гнев и недовольство Великого Светлого. Олег, не стесняясь, заходил в классы, в которых в это время шли уроки у старших классов и говорил то, что считал нужным. Учителей не слушал, не обращая на них внимания, он обращался к учащимся. Шестой-седьмой год обучения, возраст от шестнадцати до восемнадцати лет, и эти парни и девушки не могли не знать, что происходит в стране. Летом все они были дома, общались с родными и близкими, и даже могли сами столкнуться с тем, что происходит в волшебной Великобритании. Опять же почта. Совы продолжали летать, как и в мирное время, а значит, ученики получали письма и газеты. У Третьей Силы в Хогвартсе были, разумеется, свои люди. Кое-кто из преподавателей и персонала и еще больше среди учеников. Так что Олег знал, что происходит в стенах его альма-матер.

То, что началось еще в то время, когда учился он сам, отнюдь не прекратилось. На Слизерине и отчасти на Рейвенкло действовал Союз Чистокровных. Этим эвфемизмом прикрывалось молодежное крыло запрещенных решением Визенгамота вальпургиевых рыцарей. Учитывая, что они оказались в меньшинстве, чистокровные, среди которых было немало примкнувших к ним полукровок, старались сильно «не отсвечивать». Тем не менее, они существовали и вели активную разведку в пользу пожирательского подполья. Да и самооборона теперь уже была не лишней, потому что они существовали не в вакууме, и успели наплодить себе немало врагов. За те фокусы, что раньше сходили им с рук, сейчас могли даже убить. Впрочем, пока ничего такого в школе еще не произошло, но гроздья гнева созрели. Так что им всем стоило быть теперь крайне осторожными.

На Гриффиндоре по-прежнему действовала Армия Годрика, но годриковцев осталось сравнительно немного. И не только потому, что нормальные люди спешили покинуть их стройные ряды. Существовала еще одна причина сокращения численности этих сраных пионеров. Часть бывших годриковцев вступила в Орден Феникса и перешла на нелегальное положение. Официально Орден не был запрещен, поскольку его как бы никогда реально не существовало, но он существовал и продолжал действовать, вербуя сторонников, чтобы максимально увеличить свою численность, сокращавшуюся в связи с безвозвратными потерями.

Работала в Хогвартсе и Третья Сила. Но действовали члены ТС крайне осторожно, с одной стороны, опасаясь провокаций со стороны годриковцев и слизеринцев, а с другой – репрессий со стороны директора и деканов. Это был, без сомнения, весьма любопытный феномен. Союз Чистокровных и Армия Годрика действовали открыто, поскольку были официально зарегистрированы в качестве ученических объединений, как школьный хор, например, или дуэльный клуб. А вот ТС был официально запрещен, и база Третьей Силы в Озерной башне была разгромлена, а несколько пойманных на горячем активистов изгнаны из школы. Впрочем, Дамблдор быстро сообразив, что этим только усиливает ТС вне стен Хогвартса и теряет контроль над учениками внутри этих стен. Все-таки известное зло лучше неизвестного.

– Коротко! – войдя в класс, гаркнул Олег. – Передайте родителям. В Аврорате большинство трусы и подлецы. Они не помогут. А у Дамблдора в Ордене Феникса одни трусы, дураки и мямли. Ищите помощь у Третьей Силы. Это и вас, ребята, касается. Особенно, маглорожденных. Никто вам не поможет. Пожиратели убивают всех, пытают и убивают. Женщин насилуют. В одиночку не отбиться. Пока вы в Хогвартсе, вы в относительной безопасности. Но чистокровные могут начать террор. Дамблдор преступников отпустит, поэтому можете не сдерживаться. Пусть вас лучше арестуют за превышение самообороны, чем убьют или изнасилуют. Арестуют, мы вытащим. У нас есть адвокаты, да и в ДМП сидят вменяемые люди. Мертвого не вернуть. Искалеченного темным проклятьем не вылечить. А живого на суде отмажем, поэтому не стесняйтесь. Разучивайте режущие и взрывные. Никаких Ватноножных, только Секо и Бомбарда. Создавайте группы самообороны. Учителям на слово не верте. Везде ходите группами, даже в кабинет директора или декана в одиночку не входите. Требуйте сопровождения!

Прежде чем примчался Дамблдор, Олег успел зайти в три класса. Немного, но остальным его слова передадут друзья и родичи. Уже вечером все школьники будут знать, что и как происходит, на самом деле. Ребятам из ТС за такой митинг могут «впаять» отработки, а с Олега что возьмешь? С него все их «ну-ну-ну», как с гуся вода. Зато слизеринцев он сегодня порядком напугал, да и кому-то из нормальных ребят мозги прочистил. А на вопли Дамблдора он только улыбнулся:

– Извините, директор. Я думал вы меня для того и позвали, чтобы я разъяснил детям особенности момента.

***

Вернувшись домой на Пэлл-Мэлл стрит, Олег сразу же «позвонил» Сириусу. Сквозные зеркала, конечно, не полный аналог телефона, но зато с картинкой, что для 1980 года круче гор и крутых яиц. Один недостаток: ограниченное число абонентов. Те зеркала, которыми они пользовались сейчас, имели ограничение в двенадцать абонентов. Немного, но и не мало, раньше-то зеркала были, мало того, что редким магическим девайсом, они всегда были всего лишь парными. Новую разработку сделал парнишка, закончивший Рейвенкло на год раньше Олега. Редкий талант, да еще и чистокровный из древнего швейцарского рода. Но род обнищал, и Бенедикт Геснер пробивался в жизни лишь своим умом и редким для Великобритании в XX веке талантом артефактора. Увидев несколько сделанных им еще в школьные годы вещей, Олег дал Бенедикту денег на открытие собственной мастерской. Патент на новый тип сквозных зеркал, вообще, и на тот, что позволял связываться с двенадцатью абонентами, закрыл долг Геснера. Правда, тут же был подписан новый контракт на расширение производства других не менее ценных артефактов, но распространение «телефонов» было ограничено только своими. Исключение было сделано только для глав ДМП и Аврората и командиров Спецгрупп Аврората и Визенгамота, каждый из которых получил комплект из двенадцати зеркал.

– Привет, Сири!

– И тебе не хворать, – ухмыльнулся в ответ Сириус. – Может, заскочишь на огонек. Выпьем, поговорим, и ты, быть может, расскажешь мне, как так вышло, что ты воспитываешь моего сына?

– А сам не понимаешь? – «удивился» Олег.

– Анника сказала, потому что «сам дурак».

– Это ее мнение, – кивнул Олег. – Надеюсь на наши отношения это не повлияет?

– Не повлияет.

– Вот и чудно, – улыбнулся Олег. – Вечером заскочу. А сейчас дело. Мне надо встретиться с Поттером и его женой. Желательно, по-отдельности. С ней, как бы, случайно. С ним можно прямо в лоб. Надо поговорить наедине. Вопрос важный, и пусть не боится. Я не для того его ищу, чтобы голову открутить. Ну что, сможешь?

О том, что у Блэка «остались кое-какие старые связи», Олег знал давно, но его это не касалось. А сейчас возникло дело, в котором Сириус вполне мог помочь. Так отчего бы не спросить?

– Встречу с Джеймсом организую, – с интересом взглянул на него Сириус. – С Лили сложнее, но я попробую что-нибудь придумать.

– Спасибо, – совершенно искренно поблагодарил Олег. – Вечером, часов в девять не поздно будет?

– Расскажешь про визит к директору?

– Естественно.

– Тогда, отбой! – И Блэк отключился.

«Ну, вот как так-то?» – в очередной раз удивился Олег.

Все-таки Сириус не на свалке родился и воспитывался в семье, чтящей традиции. И, если этого мало, он уже полтора года, как Лорд Древнейшего и Благороднейшего рода и женат на настоящей принцессе, о чем, к слову сказать, прекрасно осведомлен. Откуда же тогда все эти рабоче-крестьянские выверты, и как все это терпит Мод? А она не просто терпит. Она своего мужа любит и отвлекается от него, по данным разведки, только тогда, когда к ней в гости – да еще и с ночевкой, – приходят Анника и Лили.

«Сказал бы мне кто-нибудь в прошлой жизни! – неожиданно переключился он на другую тему. – Хотя, кто мне скажет, что там было, в той жизни?»

Впрочем, вряд ли у него там было две жены и любовница, не говоря уже о том, что жены регулярно изменяют ему друг с другом, а периодически еще и с женой лучшего друга, которая приходится ему кузиной и с которой он в свое время тоже спал.

«Разврат! Как есть разврат! Но мне нравится!»

Ему, и в самом деле нравилось. И это совершенно точно шло в разрез с тем, как он относился к подобного рода вещам в своей первой жизни. Впрочем, Эбуру Гундберну это бы тоже не понравилось. Иметь две жены и любовницу – это да. Хоть десять наложниц и двадцать рабынь. Но вот позволить женщине ходить налево, – даже если «лево» это другая женщина, – никак и никогда. Таковы были реалии того времени и того места. Наверное, и даже скорее всего, здесь и сейчас, – в волшебной Великобритании начала восьмидесятых, – такой либерализм тоже был крайней редкостью, но вот конкретно его, то есть Гилберта Сегрейва в его сложносоставленной комбинации все это нисколько не трогало. Вот если бы вдруг там «слева» появится мужчина, тогда, конечно. В этом случае, отдавай мои игрушки, я с тобой больше не играю. Или, иными словами, пошла на хуй, шалава, а значит, развод и девичья фамилия.

– Каппи! – позвал он.

– К вашим услугам, милорд! – появился перед ним маленький, не выше восьмидесяти сантиметров роста, опрятный старичок, со шкиперской бородкой, пышными бакенбардами, густыми бровями и смешливым взглядом голубых глаз. На голове у него была надета шляпа, в углу рта он сжимал чуть дымящуюся трубочку-носогрейку.

В доме Анники, ставшем семейной резиденцией Олега и его жен, жило пять ниссе, издавна служивших семье Энгельёэн и перебравшихся вслед за хозяевами с дальнего европейского севера на острова Объединенного королевства. Старшим из них был как раз Каппи, чуть полноватый старичок, одетый так, словно жил в Стокгольме или Антверпене в начале-середине XVIII века.

– Хозяйки дома? – поинтересовался Олег, усаживаясь в кресло напротив разожженного камина.

– Никак нет, вашество! – Несмотря на свой благостный вид, Каппи был старым балагуром и изрядным пройдохой, но при этом оставался хорошим слугой, и, как ни странно, Олегу импонировал особый стиль речи этого ниссе.

– Ну и где они? – спросил он старичка.

– Убыли в Феррерс-хаус, ваша милость, пьянка у их там.

«Вот как, – начал соображать Олег. – Неожиданно! И с чего их вдруг потянуло именно в Феррерс-хаус?»

За последнее время, то есть с начала острой фазы военного противостояния с Волан-де-Мортом и его бандой, Олег привык считать резиденцию графов д’Э своей вотчиной, где он волен был делать все, что в голову придет. И сейчас он подумал о том, что было бы крайне неприятно, если бы в хозяйской спальне нашлись вдруг «утерянные» трусики Рэйчел.

«Впрочем, – успокоил он себя, – это вряд ли».

Ниссе внимательные слуги и хозяев никогда специально не подставляют. Ни один старичок и ни одна старушка, служащие семье, не сдаст мужа жене или жену мужу. Они держат полный нейтралитет, не говоря уже о том, что тщательно убирают дом, не оставляя вещи разбросанными где попало.

– А дети где? – продолжил Олег расспросы «старшего по службе».

– Не извольте беспокоиться, мон женераль, – проскрипел старичок, бросив руку к виску на военный манер. – Молодые господа пребывают в детской на попечении Сиббы и Ньюки. Да и госпожа Кнофт тоже не дремлет. Бдим-с.

«Бдят они! Хотя, разумеется, бдят, поскольку по-иному просто не могут. Не умеют и не способны».

– Будь любезен, спроси у Торара, все ли спокойно, – попросил Олег, обдумав ситуацию. – С кем пьют, как настроение и когда ждать домой. Или вовсе не ждать?

– Сей минут!

Каппи исчез, а Олег задумался над тем, стоит ли закурить по такому случаю или все-таки не стоит. Курил он редко. Обычно за компанию и в соответствующей обстановке. Например, после секса с Анникой, которая смолила по чем зря. Или секса с Иолой, которая Лилс, или с обеими вместе. А сейчас вспомнил о никотине от нечего делать, от охватившего его легкого беспокойства, а еще, потому что увидел на каминной полке забытую там кем-то из женщин пачку сигарет.

«Нет, мне это не поможет, – решил, как раз к тому моменту, когда вернулся старичок Каппи. – Лучше выпью с Сириусом или… Наверное, напьюсь».

Между тем лицо ниссе, появившегося перед Олегом, выражало смесь сожаления, злорадства и немереного огорчения.

«Значит, все-таки что-то нашли… Интересно, что именно? Чулок? Бюстгальтер? Бог весть что, но что-то наверняка нашли!»

– Все плохо! – сообщил Каппи.

– С Тораром говорил? – поинтересовался Олег.

– Виделись, – кивнул Ниссе. – Обменялись. И вот я здесь.

– Тогда, рассказывай! – приказал Олег, «подзывая» к себе пачку сигарет. – Кто в гостях? Кто охраняет?

– Вам как, милорд? Кратко или со всеми подробностями? – не без клоунады, поклонился ему старичок Каппи.

– Лаконично, – Олег закурил и выпустил из ноздрей дым первой затяжки. – Знаешь такое слово.

– Я, ваша милость, образованный, – не без претензии на пафос ответил ниссе. – Я даже читал орфографический словарь. По правде говоря, ничего не понял, но слова запомнил в алфавитном порядке.

– Тогда, излагай!

– Обе госпожи находятся в здравии и довольстве, – после легкого поклона начал Каппи излагать подробности. – Принимают гостий: леди Нарциссу Малфой, леди Дельфину Гринграсс и леди Эльзу Набокову. Охрану несет пятерка Рихильды Эно. Ночевать, по всей видимости, останутся в Феррерс-хаусе. Велено передать, что за детьми присмотрят Нора Кнофт, Ката и Сибба. Продолжать?

– Продолжай, – разрешил Олег.

Из витиевато-лаконичного рассказа Каппи выяснилось, что первая мысль Олега была верна, как и его предположение о конкретной детали женского белья. Лили наткнулась в их спальне на трусики Рэйчел, пафосно свисавшие со стенного бра. При этом Олег был уверен, что это нонсенс и совершеннейшая небывальщина. Такого просто не могло случиться. И поэтому возникал непраздный вопрос: как так-то? Дом же волшебный. Уборку в нем делают ниссе, которые по определению никогда ничего не забывают, не путают и не оставляют без внимания.

– Вы же не рассказываете женам про мужей, – решил все-таки уточнить Олег, – разве нет?

– Рассказывать мы не можем, – кивнул Каппи, – это так. Принципы у нас, ваша милость. Незыблемые.

– Но зачем рассказывать, – ухмыльнулся старичок, пыхнув своей трубочкой, – если можно аккуратно намекнуть?

– Значит, Тюра решила вмешаться в наши отношения… – Задумчиво произнес Олег. – Будь любезен, Каппи, передай Тюре и Торару мое недовольство этим «тонким» намеком. Мне такие фортели в доме не нужны. Я ведь и домовиков могу вернуть.

Угроза отнюдь не пустая. С ниссе у него договор. Причем, если те пятеро ниссе, которые живут в Энгельёэн-маноре, потомственные слуги именно этой семьи, то те двое, кто служит в Феррерс-хаусе, пока что наемные «служащие», желающие, разумеется, когда-нибудь перейти в разряд семейных. И договор с ними заключал именно Олег, а не Лили или Анника. Каппи это знал и понял Олега, что называется, с полуслова.

– Будет исполнено, господин граф!

– Не ёрничай, Каппи, – отмахнулся Олег. – Не до того. Это там Иола бесится или обе две решили подняться на баррикады?

– Леди Иола, сэр!

– Передай через Торара, что раз так, я, пожалуй, тоже заночую где-нибудь в другом месте. А сейчас позови, пожалуйста, госпожу Кнофт и господина Культера! Хочу отдать распоряжения на предстоящие вечер и ночь.

– Сей минут! – сразу же откликнулся ниссе и нечувствительно растворился в воздухе.

Нора Кнофт происходила из личного лена графини Готска-Энгельёэн на севере Швеции и уже полгода работала у них гувернанткой, а точнее, присматривала за детьми, которых, учитывая их нежный возраст, обучить чему-нибудь серьёзному не представлялось пока возможным. Ну а Томас Культер командовал дежурной пятеркой ирландских наемников, охранявших дом и членов семьи Олега. Так что, если он собирался навестить Сириуса и предаться вместе с приятелем неумеренному потреблению алкоголя, то прежде следовало отдать необходимые распоряжения относительно мер безопасности, возможностей прямой связи и прочих вопросов, находящихся в зоне их ответственности…

[1] Дин (англ. Forest of Dean) – древний лес и одновременно историческая и географическая область в графстве Глостершир, Англия. Лес имеет форму треугольника и простирается от реки Уай на севере и западе, реки Северн на юге и города Глостер на востоке.

[2] Эрклинг – это эльфоподобное существо, которое обитает в Чёрном лесу в Германии. Оно крупнее гнома (в среднем 3 фута высотой), имеет заострённую мордочку и тоненький голосок, особенно нравящийся детям, которых эрклинги пытаются увести от взрослых и съесть. Однако строгий контроль, осуществляемый немецким министерством магии, за последние несколько веков сильно уменьшил количество убийств, совершённых эрклингами. Последнее зафиксированное нападение эрклинга на шестилетнего волшебника Бруно Шмидта закончилось смертью эрклинга, поскольку мастер Шмидт огрел его по голове отцовским складным котелком.

[3] Крап (англ. Crup) – происходит из юго-восточной части Англии. Внешне он напоминает джек-рассел-терьера, за исключением раздвоенного хвоста. Без сомнения, эта порода собак была выведена волшебниками, так как шишуги очень преданы магам и крайне агрессивны по отношению к маглам. Крап – настоящий мусорщик, ест почти всё, от гномов до старых шин.

[4] Дромарог – крупное, серовато-лиловое горбатое существо, с двумя очень длинными острыми рогами, дромарог передвигается на больших четырёхпалых лапах и обладает крайне агрессивным характером.

[5] За основу взяты пять степеней Ордена Британской империи: Рыцарь или Дама Большого Креста, Рыцарь-Командор или Дама-Командор, Командор, Офицер и Кавалер.

[6] Рэйчел – от древнееврейского имени Рахель – «овца, ягненок». В Ветхом Завете Рахиль – любимая жена патриарха Иакова.

[7] Ниссе – скандинавский аналог домовых.

[8] Гейра – ниссе, служащая Анне Энгельёэн.

[9] Альбрехт Дюрер (1471–1528) – немецкий живописец, рисовальщик и гравёр, один из величайших художников Северного Возрождения. Признан крупнейшим европейским мастером ксилографии, поднявшим её на уровень настоящего искусства.

Даниэль Хопфер Старший (1470–1536) – немецкий художник эпохи Северного Возрождения, рисовальщик, гравёр и мастер-оружейник.

Маркантонио Раймонди (1479–1534) – итальянский рисовальщик и гравёр, мастер офорта и резцовой гравюры на меди.

[10] Анальгезия (от лат. analgesia, analgia, букв. «без боли») – уменьшение болевой чувствительности, в том числе избирательное, когда другие виды чувствительности не затрагиваются.

[11] Модерн (фр. moderne – современный) – интернациональное художественное движение на рубеже XIX—XX веков, представители которого ставили цель создания нового художественного языка искусства и посредством этого формирование нового художественного стиля. В англо– и франкоязычной литературе за этим явлением закрепился термин ар-нуво (фр. art nouveau), что в переводе означает «новое искусство».

[12] Константин Сомов известен не только прекрасными масляными полотнами и театральными декорациями, но и скандальным сборником эротических гравюр Книга Маркизы (Le livre de la Marquise). Книга не издавалась в России (слишком опасный заказ), но раскупалась там так успешно, что пришлось организовывать 3 переиздания. Малая Маркиза вышла в Германии в 1907 г. (8 иллюстраций), Средняя – в Петербурге в 1918 г. (24 иллюстрации). Большая Маркиза (31 иллюстрация) и вовсе возникла «между мирами». На титульном листе указана венецианская типография, но на самом деле книга вышла в Петербурге подпольно.

[13] Франц фон Байрос (1866–1924) – австрийский художник, иллюстратор эпохи декаданса, известный благодаря иллюстрациям "Божественной комедии" Данте и эротическим гравюрам в стиле модерн.

[14] Эвфемизм – нейтральное по смыслу и эмоциональной «нагрузке» слово или описательное выражение, обычно используемое в текстах и публичных высказываниях для замены других, считающихся неприличными или неуместными, слов и выражений.

Глава 13

Глава 13.

13 декабря 1980

Слава богам, ссоры, как таковой, так и не произошло. Трудно сказать, что там и как случилось на девичнике, но, судя по всему, женщины, – и прежде всего, наверное, Анника, – уговорили Лили не впадать в крайности и не делать глупостей. И в самом деле, ни для кого не секрет, что есть мужчины, которые долго не могут угомониться, если смогут когда-нибудь, вообще. Гилберт Сегрейв был как раз из таких, и он такой не один. Тот же Сириус Блэк, к примеру, тоже вряд ли сможет так сразу остепениться. Такие изменения, если и происходят, то не сразу вдруг, словно по мановению волшебной палочки. И тут женщине, если она не полная дура, надо определиться, хочет ли она замуж за такого, как Берт или Сириус, или нет. Ведь если Лили, зная пусть не все, но многое о его прежней жизни, все-таки пошла с ним под венец, причиной тому были его немереные достоинства, перевешивавшие на чаше весов любви его многочисленные недостатки. Однако, суть проблемы в том, что одно не существует без другого. Это, как монета, у которой, как известно, две стороны. На одной – плюсы, на другой – минусы, но, рассматривая все pro et contra, следует иметь в виду, что одно не существует без другого, монета-то все равно одна и та же, смотришь ли ты на ее аверс или на реверс. Так же и с качествами человека, поскольку многие недостатки Берта проистекали из его достоинств, и наоборот, его достоинства являлись оборотной стороной его недостатков. Многое из того, что делало Гилберта Сегрейва настолько привлекательным для женщин, – для тех же Лили или Рэйчел, например, – одновременно являлось по сути его же несовершенствами. Но, похоже, женщины Олега с этим вопросом как-то там разобрались, и никаких санкций со стороны леди Эванштайн в отношении него не последовало. В семье наступил мир, – а примирительный секс у них с Лилс получился просто невероятным по полноте ощущений, – и на Рождественскую вечеринку в Букингемском дворце они отправились втроем. Лили для маглов являлась близкой родственницей графа д’Э, в то время как Аника, давно и хорошо известная при дворе, считалась его законной женой. По общему мнению, графиня была весьма экстравагантной дамой и, вполне возможно, леди Эванштайн являлась не столько родственницей, сколько любовницей, как Гилберта, так, возможно, и Анны. Однако вслух такие вещи говорить не принято. На них публично даже не намекают, оставляя эту тему для разговоров в кулуарах, поэтому Олег мог спокойно дефилировать с обеими или с любой из них порознь, ничуть не шокируя гостей королевы. Сказано, родственница, значит так и есть, пока не случилось скандала или чего-нибудь еще в том же роде. И все-таки Елизавета подняла этот вопрос, но не при свидетелях, а во время секретной деловой встречи, вернее, в ее конце.

Праздник праздником, и вечеринка вечеринкой, но на такого рода мероприятиях приглашенные, – аристократия и финансовые олигархи, дипкорпус и военные, – порой, решают в кулуарах вопросы, которые лучше всего обсуждать с глазу на глаз и в неформальной обстановке. Так же и королева. Рождественский бал в Букингемском дворце хороший повод пригласить на неофициальный разговор Анну Энгельёэн и Гилберта Сегрейва, про которых она достоверно знала, что они не только аристократы, но и волшебники. Так что, на каком-то этапе вечеринки неприметный господин из службы безопасности вежливо пригласил Олега и Анну на некую приватную встречу. И буквально через пять минут они оказались в комнате "1844". В беседе участвовали королева Елизавета, принц Чарльз, графиня Готска-Энгельёэн графиня д’Э, граф Гилберт Сегрейв граф д’Э и высокопоставленный сотрудник MI5 Грант Креверли. Присутствующие представились друг другу, хотя кроме контрразведчика все остальные были уже давно знакомы, и, пройдя ближе к камину, расселись на поставленные друг напротив друга диваны и кресла.

– Анна, – открыла «заседание» королева, – я знаю, что вы волшебница и подозреваю, что ваш супруг тоже владеет магией.

Ни Олег, ни Анна на слова королевы никак не отреагировали, сидели молча с любезными улыбками на губах. Если разговор пойдет не туда, куда следует, всегда можно будет свести его к шутке. Но что-то подсказывало, что разговор предстоит серьезней некуда, это чувствовалось в атмосфере комнаты, виделось в несколько напряженных позах королевы, ее сына и агента контрразведки, слышалось в голосе Елизаветы.

– Хочу сразу объясниться, – продолжила между тем королева, – мои слова основаны не на домыслах, а на фактах. По поводу вас, Анна, мне в свое время кое-что рассказали ваши родители, а на счет вас, лорд Сегрейв, я получила сведения от премьер-министра. Но вернемся к началу. О том, что рядом с нашим миром «простецов», – так нас, кажется, называли волшебники в XVIII веке, – существует скрытый мир волшебников, королевская семья знает давно. Скорее всего, принятие Статута о Секретности не коснулось правящей династии. В секретном фонде нашего, скажем так, архива хранится несколько рукописей и книг, написанных магами или о магах. Сохранились так же договора, составлявшиеся по тому или иному поводу и подписанные королями и королевами с одной стороны и верховными магами Визенгамота, с другой. Из этих свитков и книг, из документов, сохранившихся еще со времен Вильгельма Завоевателя, вырисовывается следующая картина. Где-то рядом с нами должен существовать волшебный мир, в котором живут не только волшебники, но и волшебные существа, некоторые из которых разумны. Насколько я знаю, Международный Статут о Секретности был принят в 1689 году. За следующие сто лет из наших библиотек и архивов исчезли практически любые упоминания о магах, волшебниках и колдунах. Исчезли также сами ведьмы и колдуны. Но не только они. Вдруг не стало волшебных животных, единорогов, келпи[1] и грифонов. Куда-то пропали фейри, брауни и прочие магические существа, все и насовсем, а так не бывает. Даже, когда люди истребляют один вид животных за другим, что-то от этих видов все-таки остается. Скелеты хотя бы, а часто и сами животные, сохранившиеся в дальних малодоступных местах. А в нашем случае все и сразу. Следует предположить, что Статут – это не просто договор, а некое магическое действие огромного масштаба, которое просто-напросто разделило два мира. Но я отлично помню, что сэр Уинстон Черчилль общался с «той стороной». Об этом мне рассказывал отец. Что-то такое так же случилось в начале шестидесятых. Сэр Гарольд Вильсон во время одного из докладов упомянул о контактах с министром Магии. А недавно я имела весьма любопытную беседу с премьер-министром Тэтчер. Она знает немногое, но у нее есть связь с главой правительства британских магов, тем самым министром Магии. Насколько я понимаю, у нашей контрразведки возникли вопросы по нескольким расследуемым ими и полицией делам о терроризме. Леди Тетчер задала министру Магии Миллисенте Багнолд вопросы относительно того, не являются ли эти случаи отражением каких-то событий, напоминающих времена Второй Мировой Войны. Ее заверили, что нет, не отражают, что просто случилось несколько прискорбных эксцессов, но, в целом, все в волшебном мире обстоит нормально. У премьер-министра возникли некоторые сомнения в добросовестности собеседницы, но проверить предоставленные ей данные она не смогла. Зато я вспомнила о вас, Анна, и поинтересовалась у леди Тетчер, не знакомо ли ей имя графа Сегрейва. Оказалось, что по ту сторону Статута вы довольно известный политик, лорд Сегрейв. Отсюда моя заинтересованность в приватном канале связи, который был бы более эффективным, чем тот, который есть у премьер-министра. Так же мне бы хотелось узнать, так ли все обстоит в волшебной Британии, как представляет это министр магии. Это возможно?