Текст книги "Берсерк (СИ)"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

С момента отъезда Годды прошло семь дней. За это время лодки поднялись по реке до города Бусбек, где предполагалось отдохнуть и, закупив лошадей и фургоны двинутся к Арелату. От Бусбека до столицы пятнадцать дней пути по хорошим дорогам и через густонаселенную местность. Так что, прибыв в город, Олег со своими людьми сразу направился в гостиницу, которую еще накануне снял квартирмейстер, а его люди занялись перевалкой грузов. Багаж графа Гундберна частично доставлялся в гостиницу, а частично в арендованный склад. И еще пара людей пошли осматривать городские конюшни и каретные дворы. Нужно было примериться к ценам и посмотреть вблизи на предлагаемый к продаже товар. Не худо было бы найти так же опытных караванщиков, которые проведут их колонну до столицы. В общем, все были заняты делом, и Олег не исключение. Однако за ужином он увидел в дальнем конце зала Годду, и тот, используя пальцевый семафор[5], передал ему приглашение на встречу без свидетелей.

«Ну, вот и живуха началась!»

На самом деле, «живухи» и так было больше, чем нужно. За прошедшие дни на него было совершено еще два покушения. Первое, которое должны были осуществить настоящие профессионалы, – злодеи из братства убийц, – было раскрыто «фуражирами», обнаружившими засаду. К сожалению, взять кого-нибудь из татей живым не получилось. Резались до конца, даже понимая, что задание провалено. Второе же покушение, едва не увенчалось успехом, но у Олега вовремя сработала чуйка. Он вдруг почувствовал чужой недобрый взгляд и чисто интуитивно отпрыгнул в сторону. Арбалетный болт ударил туда, где еще мгновение назад находилась его грудь. Прямо в стену дома, которая находилась у него за спиной. Поймать злодеев, однако, не удалось. Ушли верхами, но удалось узнать, что было их не менее пяти. Такой расклад.

«Ну, может быть, Годда чем-нибудь порадует?» – думал Олег, направляясь в полночь на тайную встречу. И, к счастью, – хотя какое уж тут счастье, – он не ошибся. Годда сумел раскрыть заговор, но что с этим всем теперь делать, Олег не знал. И времени на раздумья оставалось все меньше.

– Милорд, – с некоторых пор, обращаясь к Олегу, Годда использовал именно это слово, – познакомьтесь, это граф Людвиг Рауттер.

Граф был раздет догола и привязан к стулу, во рту у него был кляп. Незавидное положение, но, похоже, раньше было куда хуже. Следы пыток были видны на теле, на лице, руках и ногах. И, разумеется, на гениталиях.

– Приятно познакомиться, – усмехнулся Олег. – Что дальше?

– Далее следуют признания его сиятельства в заговоре против вас, милорд, и в неоднократных попытках вашего убийства, – указал Годда на стол, где лежала довольно толстая пачка пергаментов. – А также изобличающая графа и его сюзерена переписка, выданный королевой патент «на все, что сделает предъявитель сего» и деньги.

Годда попеременно указал на еще одну пачку пергаментов, на отдельно лежащий документ и на открытый ларец, полный золотых монет.

– Я весь внимание, – кивнул Олег, – и давай, Годда, прекрати интриговать. Полную историю ты расскажешь мне потом, когда мы сядем у камина с бокалами хорошего вина и предадимся греху словоблудия. А сейчас я хотел бы услышать краткий пересказ этого будущего романа.

– Вы совершенно правы, милорд, – ответил Годда, ничуть не удивившись и, по-видимому, не расстроившись пожеланию Олега. – Времени у нас, и в самом деле, нет.

– Нет? – переспросил Олег. – Тогда вперед. Итак?

– Когда шли переговоры между канцлером Арно и вдовой конунга, обе стороны спешили заключить контракт и, соответственно, сглаживали углы. Канцлер не сообщил Саксе точный возраст королевы и передал портрет, выполненный пятнадцать лет тому назад, когда принцессе Екатерине было всего четырнадцать лет. Не стал он сообщать так же, что ни принцесса Екатерина Алератская, ни королева того же имени никогда не была замужем, но родила, как минимум, трех бастардов. Отцом этих детей является герцог Тремюзон, но жениться на королеве он не может, поскольку женат на другой женщине. Пока правил отец Екатерины, он покрывал ее, считая, что королям все дозволено. Однако шесть месяцев назад король умер, и принцесса стала королевой. В Арелате никогда не было правящих королев, она первая, и для упрочения власти ей срочно понадобился муж, номинальный супруг и не менее номинальный соправитель. Предложение Саксы оказалось более, чем подходящим. Одно «но». Сакса забыла объяснить, что семнадцатилетний провинциальный барон, ставший графом только в силу неблагоприятных обстоятельств, является интеллектуалом, воином и магом. Саксе надо было продать одну историю, канцлеру – другую, но, когда королева узнала правду, она пришла в ужас. Одно дело заполучить молоденького тюфячка, который будет прикрывать ее грехи и радоваться жизни, живя во дворце, а не в развалинах старой башни, и получая достаточно денег, чтобы вполне удовлетворять свои невеликие запросы. И совсем другое – если речь идет о красивом, умном, уверенном в себе военном вожде, совсем недавно одержавшем блистательную победу над сильным противником. А ведь движимая желанием поскорее закрыть сделку, она подмахнула, практически не глядя, исправленную версию контракта, по которой принц-консорт получает слишком много власти. Сообразив, что ничего хорошего из реализации заключенного соглашения не выйдет, королева послала графа Рауттера с приказом перехватить вас, милорд, в пути и уничтожить. Нет человека, нет проблемы.

«Вот так вот, товарищ лорд!» – Олег был потрясен и одновременно восхищен, его съели на раз и даже не подавились.

– Тупик! – сказал он вслух, пытаясь совладать с разгулявшимися нервами. – Ни туда, ни сюда. Контракт подписан, разорвать его… Даже не знаю.

– Нельзя, – тяжело вздохнул Годда. – Будут последствия.

– И я о том же, – согласился Олег. – Ехать в столицу – самоубийство. Сколько раз еще удача будет на моей стороне? В конце концов, все равно убьют, тем более, когда узнают про графа, – кивнул он на живого мертвеца. – И домой не вернуться. Во-первых, контракт, а во-вторых, там я буду всем костью в горле, и конунгу, и окружению нового ярла. Бера, хоть мне и тетка, но власть не вернет. И все, собственно. Тупик.

Он не стал говорить вслух, но тут был еще один немаловажный момент. Он ведь действительно стал ярлом совершенно случайно. Ни единомышленников, ни прочного тыла, каким иногда является семья, ни союзников сколько-нибудь серьезных. Даже ветеранов, которые бы прошли с ним огонь и воду, тоже нет. Он один, и это, увы, диагноз.

– Извините, милорд, что влезаю со своими советами, – Годда, похоже, действительно стеснялся, но в то же время был уверен, что обязан сказать, – времени на принятие решения у вас мало. Какое ни на есть, а решение следует принять или сегодня, или завтра. Граф тут не один был, его люди разбросаны по округе, и среди них есть дворяне, а значит, едва обнаружится, что граф пропал, кто-нибудь доложит канцлеру.

– Это я и сам понимаю, – скривился Олег. – Есть еще идеи?

– Я бы посоветовал бежать.

– Куда?

– Для начала в любую сопредельную страну, и, разумеется, нигде не называть своего настоящего имени. Деньги у вас есть, языки вы знаете…

– Да, да – покивал Олег. – Молодой, красивый, опытный воин и маг-недоучка…

– И это тоже, – пожал плечами Годда. – Если решитесь бежать, я с вами. Будем учиться магии.

«Учиться магии – это хорошо! – сообразил вдруг Олег. – Плохо не учиться».

Удивительно, но до этого момента, то есть, до тех пор, пока жизнь не загнала его в тупик, Олег не вспоминал о том, что лежало под волшебными палочками в той памятной шкатулке. А лежало там все или ничего. Все, если написанное в том свитке правда, и он сможет справиться с описанной в нем древней магией, и Ничего, если все это пшик, вранье и сказки, или та магия, о которой там идет речь, ему не под силу. Вот так вот. Но, с другой стороны, не попробуешь, не узнаешь.

– Вот что, Годда, – сказал он, со всей тщательностью, хотя и достаточно быстро обдумав свой план. – Этого, – кивнул он на пленного, – надо бы упокоить, но время терпит. Я вернусь в гостиницу, приберись тут и езжай в Нойс. Найди где-нибудь на окраине неприметный домик, что-нибудь изолированное, заплати сколько скажут, и пусть выметаются. Он понадобится мне всего на один день. Я приеду на рассвете, встретишь меня у заставы. После этого ты свободен. Деньги я тебе оставлю, иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь.

– Я бы хотел с вами, – ожидаемые слова, предсказуемые и, в целом, приемлемые. Приключаться в одиночестве категорически не хотелось, а Годда выглядел подходящим спутником.

– Поговорим, когда встретимся, Годда. Прощай! – Олег кивнул Годде и вышел из комнаты. Он спешил, у него было много срочных дел.

***

Олег подошел к делу ответственно. Первым делом он объявил своим спутникам, что устал и перед тем, как отправится в столицу, желает отдохнуть.

– Два лишних дня погоды не делают, – сказал он своим спутникам, и они его позицию приняли с явным облегчением.

Все до чертиков устали, и пара дополнительных дней отдыха в таком городе как Бусбек явно лишними не будут. Город большой, торговый, шлюх и кабаков – на любой вкус и на любые деньги, – столько, что так сразу и не пересчитать. А Олег к тому же в очередной раз «купил лояльность», подкинув своим людям немного серебра сверх обычной платы. Так что его сразу оставили в покое, и он заперся в своих комнатах с верной и «безотказной, как трехлинейка» Лантруд. За прошедшее время девушка хорошо изучила характер нового Эбура, и, как и следует хорошей рабыне, делала, что должно, и не лезла, куда не следует. Он был добр к ней, щедр во всех смыслах этого слова и никогда не срывал на девушке злость. Она отвечала взаимностью, принимая его таким, каков он есть, вернее, каким Эбур стал после сражения на Русалочьем озере.

Итак, запершись в своих апартаментах, Олег попросил Лантруд не мешать и принялся за дело. Дело же его на данный момент заключалось в том, чтобы еще раз и с предельной тщательностью прочитать бумаги прадеда. Нужно было проверить, так ли верно он их понял, как ему показалось при первом подходе. Те ли выводы сделал из прочитанного. Так ли реалистичен его план. План же его, сверстанный «на живую нитку» еще ночью во время разговора с Годдой, строился на двух взаимосвязанных допущениях. Первое касалось личности прадеда, который утверждал в своих записках, что родился и вырос совсем в другом мире. В том мире, писал он в своих мемориях[6], оставленных «для его благородных потомков», нету ни Норланда, ни Морских земель, ни острова Скулнскорх, и королевство Альба в том мире называется Соединенным Королевством или Великобританией. Сам же он в той жизни был известен, как Гилберт Сегрейв граф де Мёлан[7]. В 1568 году от Рождества Христова он вместе со своим старшим братом Вильгельмом де Нёфмарш графом д’Э бароном Феррерс из Гроуби и другими родственниками путем сложного магического ритуала «прорвал границу миров» и оказался в совершенно другом мире, где опять же не было Морских земель, то есть Норланда и Содерленда, но зато была Англия, похожая на их собственную, только живущая как бы лет на двести позже, и огромный остров Скулнскорх, запирающий Немецкое море с севера. Однако Гилберт Сегрейв не прижился и в этом мире, и в 1575 году, если следовать летоисчислению, принятому на их прежней родине, провел тот самый ритуал повторно, но уже для одного себя. Вот так его прапрадед попал в королевство Альба, откуда в Норланд бежал уже его сын – прадед Эбура.

Итак, первое допущение касалось происхождения Гилберта Сегрейва, и оно при повторном изучении оставшихся от прапрадеда документов, меморий и дневниковых записей полностью подтверждалось. Дополнительными аргументами в пользу правдивости этой истории являлись волшебные палочки, кое-какие артефакты и книги. Ну, с книгами все просто: их принадлежность к иному миру, большей частью, не считая, разумеется, магии, похожему на мир Олега, подтверждалась на раз. С палочками и артефактами было сложнее, но в своих записках «дедушка» Гилберт утверждал, что нигде, кроме его родного мира, маги палочками не пользуются, – возможно, из-за различий в характере и интенсивности магического поля Земли, – и даже артефакты делают по-другому. Здесь, впрочем, нашлось одно неожиданное доказательство верности этого утверждения. На изящной золотой подвеске в виде крошечных песочных часов с обратной стороны нашлась гравировка: «Мастер Джейкоб Олливандер сделал этот маховик времени в 1479 году». Имя мастера было смутно знакомо Олегу, хотя ему и казалось, что этот артефактор занимался исключительно изготовлением волшебных палочек. Но это он в какие-то то ли восьмидесятые, то ли девяностые годы двадцатого века специализировался на концентраторах, а его предок в пятнадцатом веке вполне мог заниматься чем-нибудь другим.

Второе допущение, лежавшее в основе плана, касалось самого ритуала. Вопрос был в том, сработает ли этот ритуал, если его будет проводить Олег, и, если он все же сработает, можно ли пройти по «тропинке» Гилберта в обратную сторону? Здесь все обстояло несколько сложнее, но выглядело вполне выполнимым, в особенности, если Олег будет проводить ритуал вместе с Годдой. Другое дело, что сразу перейти в исходный мир явно не удастся, и поэтому идти придется с использованием «промежуточной станции», то есть, того мира, где обосновался старший брат Гилберта Сегрейва – Вильгельм де Нёфмарш граф д’Э.

«Вроде бы, все логично, – решил Олег, еще раз проверив роспись ритуала и расчёт координат прорыва Межмировой Границы. – Должно получиться».

Он взял со стола кубок с травяным настоем, который приготовила ему Лантруд, и сделал несколько глотков. Напиток горчил, к тому же он успел остыть, но в горле пересохло, а пить вино, собираясь совершить то ли невероятный подвиг, то ли самую большую глупость в обеих своих жизнях, явно не стоило. Ему нужна была ясная голова, в частности, для того, чтобы решить, не поторопился ли он с принятием окончательного решения, и не является ли само решение слишком радикальным?

«Alia medicamenta periculosius ipsos morbos sunt[8], не так ли?» – вспомнил Олег афоризм Сенеки. – Но, с другой стороны, desperati morbi requirunt desperata medicamenta[9]. Отчаянные времена требуют отчаянных мер».

Какой, на самом деле, у него выход? Любой вариант плох или даже очень плох. В Норланд не вернуться. Там даже если не убьют, – что, на самом деле, маловероятно, – снова низведут в младшие хэрсиры, что в корне неприемлемо. Не для него, не для того, кто едва не стал конунгом Морских Земель. Но и в Арелате ему делать нечего. Королеве он такой, какой есть, ни хрена не нужен. А теперь, после многочисленных попыток его убить, тем более. Какая дура захочет иметь в доме желающего отомстить ей «муженька»? С ней, что особенно плохо, теперь даже не договориться полюбовно. Так что, нет. Этот вариант тоже отпадает. Что же остается? Бежать. Но, во-первых, как далеко ему удастся убежать и где, если все-таки, убежит он найдет убежище. Политическое убежище – это та еще хвороба, а перейти на нелегальное положение – и того хуже. В этом смысле побег в иной мир выглядит куда аттрактивнее. Там его никто не ищет, и значит гораздо проще уйти в подполье, сменить имя и зажить где-нибудь тихо и мирно. Опять же там должны оставаться родственники, вдруг да помогут? И получается, что решение уйти в другой мир совсем неглупое и, пожалуй, даже своевременное. Еще несколько дней и будет поздно.

«Нет, все верно, бежать нужно сегодня ночью!»

Олег открыл один из своих сундуков и достал из потайного отделения уменьшенные до размера спичечного коробка шкатулки с драгоценностями. У него самого, имея в виду Эбура Кворга, ничего подобного никогда не было, но вот у деда, которому он так неожиданно наследовал, было много всего. И, уезжая в Арелат, Олег забрал с собой многое из того, что хранилось в замке Мёйдерслот, просто не желая оставлять все это богатство своим жадным родичам. Однако сейчас он готовился удариться в бега, и забрать с собой все, что хотел, попросту не мог. Не на все вещи действует заклинание уменьшения, а, если все-таки действует, то держится недолго: часы, максимум дни, в зависимости от объекта. Шкатулки с драгоценностями, например, он мог уменьшить всего на трое суток. Однако в сундуке имелось свое собственное «встроенное» заклинание уменьшения, и там уменьшенные вещи могли храниться годы и десятилетия. Однако сам сундук из-за этого на заклинание уменьшения не реагировал. То есть, забрать с собой, целый сундук, набитый уменьшенными вещами, было невозможно, а сами вещи… Драгоценности в ларцах могли удерживать чары уменьшения в его личном исполнении, всего трое суток. Оружие, а он хотел взять с собой хотя бы некоторые экземпляры из коллекции прадеда и деда, – чуть больше четырех дней. Одежда – неделю, книги – от двух дней до недели в зависимости от размера, древности и характера окутывающей их магии. И, наконец, деньги, – золото и серебро, – могли храниться долго, дней тридцать, никак не меньше. Поэтому, если сложить это все в один сундук и наложить чары уменьшения, сундук может попросту разнести, когда тот или иной предмет вернет себе истинные размеры. Однако Олег нашел выход. Паллиатив[10], конечно, но лучше синица в руке, чем журавль в небе.

В наследство от деда входили несколько мешочков с чарами расширения пространства. Не бездонные, но довольно вместительные, и уж три-то дня всяко разно все его имущество в уменьшенном виде должно продержаться. Так что сейчас, готовясь к побегу, он доставал из сундуков все, что может потребоваться на Той Стороне, уменьшал и складывал в три кожаных кошеля, которые обычно носят на поясе. Завершив приготовления, он позвал Лантруд и приказал ей собрать его и ее вещи для короткого путешествия верхом.

– Поедем вдвоем, – сказал он. – Хочу кое-что проверить, и, если все будет хорошо, вернемся через два-три дня. Но может повернуться по-всякому, так что собирай вещи из предположения, что мы сюда уже никогда не вернемся. И не болтай!

Впрочем, Лантруд была не болтлива. Она понимала, что ей, как рабыне, болтать о своем хозяине попросту вредно. Но кроме того она ценила то, как он к ней относился, и не желала ему ничем навредить. В нынешней ситуации это было просто идеально, и, ни о чем больше не тревожась, Олег принялся за составление писем: королеве и канцлеру, конунгу и регентскому совет ярла Гундберна, капитану своих гвардейцев и «кастеляну» обоза. Последним двоим он оставлял так же походную казну отряда и рекомендовал вернуться на родину.

Завершив все приготовления, он пригласил Лантруд составить ему компанию за «очень поздним ужином», а в полночь они уже отправились в путь. Знали об этом только конюх и один из гвардейцев, но вынуждены были молчать, ибо таков был приказ.

***

Добравшись на рассвете до Нойза, Олег и Лантруд дождались Годду и уже вместе с ним въехали в город. Там первым делом Олег заселил свою теперь уже бывшую рабыню в хорошую гостиницу и положил на стол перед ничего не понимающей девушкой два кожаных кисета и шкатулку.

– Здесь, мы расстанемся, Лантруд! – сказал он.

– Помолчи! – приказал, увидев, что она хочет что-то спросить или возразить. – Слушай внимательно и не перебивай. Мне надо исчезнуть, и я не могу взять тебя туда, куда ухожу. Поэтому ты останешься в гостинице, а потом я бы рекомендовал тебе поехать в почтовой карете в Арелат. Там тебя никто не знает, и ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Язык ты знаешь плохо, но достаточно, чтобы не попасть впросак. Здесь, – указал он на шкатулку, – два документа. Один – это твоя вольная, ее никому не показывай, и, я надеюсь, она тебе никогда в жизни не понадобится, но на всякий случай пусть будет, мало ли что. Второй – твоя подорожная. В ней твое новое имя, Лив Нордмат из Дённы, и мое, как графа Гундберна, подтверждение, что ты девушка благородного происхождения, дочь хэрсира. По местным понятиям баронесса. Кроме того, в ларце банковский аккредитив на предъявителя на пять тысяч золотых. И немного драгоценностей: колечки, цепочки, серьги, колье. Это мой подарок на добрую память. В кисетах деньги. Двести золотых крон. Думаю, ты справишься.

Лантруд была не только хорошей любовницей. Она была умной девушкой, и, быстро оценив свое особое положение, учила все подряд, до чего руки доходили. Голова у нее была хорошая и упорства назанимать, впитывала новые знания, как губка, и быстро прогрессировала. Сейчас она говорила на нордке, – языке Норланда, – лишь с легким акцентом, который легко было спутать с говором северо-восточных эклингов. Умела читать и писать. А за последние три месяца неплохо выучила ланг – язык Арелатского королевства. Говорила, конечно, скверно: с тяжелым акцентом и массой грамматических ошибок, но зато бойко, и могла читать, благо что алфавит у них с эклингами один и тот же. Так что, он за нее не волновался. Умная, упорная, хваткая. С новой биографией и деньгами точно не пропадет, а брать ее с собой куда-то туда, где, черт его знает, как все сложится, не разумно и, пожалуй, даже подло по отношению к Лантруд.

– Все, все! – сказал он в конце их краткого из-за недостатка времени выяснения отношений. – Иди и будь счастлива.

И она осталась в гостинице, а он вернулся к Годде, и тот провел его на окраину городка, где между крепостной стеной и лесом стоял одинокий домик. Небольшой, каменный, обросший мхом, как старый пень на лесной прогалине. Самое то, поскольку Годда нашел не просто дом, а «тот самый дом», построенный на одной из мировых линий и имеющий невероятную энергетику, такую мощную, что ее смог почувствовать даже такой неуч, как Олег.

«Чудное место, – решил он, осмотрев дом снаружи, и войдя внутрь. – Подходящее!»

Следующие четыре часа он расчерчивал дощатый пол, создавая крайне сложный сигил[11].

– Ты ведь дал им достаточно денег? – спросил он Годду, варившего в дальнем углу зелье-активатор.

– Почему вы спрашиваете? – не оборачиваясь откликнулся Годда.

– Забыл сказать, что ритуал может вызвать пожар.

– Я понял, что разрушения неизбежны и дал им достаточно денег.

«Вот что значит быть образованным колдуном, – покачал Олег мысленно головой. – Он «понял», а я «забыл». Как говорится, почувствуйте разницу!»

– Да, – согласился он, начиная проверять рисунок. – Мы пройдем через портал, но в момент, когда он схлопнется, тут может неслабо рвануть или вспыхнет сильный пожар.

«Поэтому Вильгельм переходил из защищенного подвала», – сообразил Олег, но вслух ничего говорить не стал, Годда был учителем и помощником, но ни другом, ни членом его семьи не являлся, так что обойдется без подробностей.

Еще два часа ушло на выжигание рун, а затем еще час на заполнение вырезанных и выжженных борозд тремя разными зельями, содержащими среди прочих ингредиентов «кровь эктора[12]». Еще два часа зелья застывали, высыхая, а Олег с Годдой готовили жертвоприношение, включавшее трех куриц, двух гусей и барашка.

– Было бы неплохо отловить какую-нибудь девицу, – мечтательно протянул Годда.

– Горло резать, трахать на алтаре или и то, и другое вместе? – поинтересовался Олег, все еще удивлявшийся, после всего, что ему пришлось узнать, увидеть и пережить, с какой легкостью идут здесь люди на любое преступление.

– Можно просто трахнуть, – как ни в чем ни бывало ответил Годда. – Но тогда надо искать девственницу.

– В следующий раз, обязательно! – мрачно усмехнулся Олег. – А сегодня обойдемся дичью и… – он запнулся, сообразив, чем еще можно усилить ритуал, без того чтобы насиловать на алтаре девственниц и приносить настоящие человеческие жертвы.

– Да, пожалуй, – решил Олег, еще раз прокрутив в уме такую простую, но действенную идею. – Полпинты твоей крови будет достаточно. Кровь магов сильнее крови обычных людей. Это ты мне сам рассказывал.

Годда тяжело вздохнул, но возражать не стал.

– Хорошо, – сказал он, – я готов.

– Что ж, давай проверим запоры и приготовим вещи, – кивнул Олег. – Там расчеты не слишком точные. Окно открывается, но на сколько неясно. По моим расчетам, от пяти до пятнадцати секунд, и секунд двадцать до открытия портала. Но исходить следует из худшего.

– Как всегда, – пожал плечами Годда и пошел проверять двери и ставни, а Олег подтащил к «стартовой линии» их походные мешки и оружие. За двадцать секунд… Ну, пусть не двадцать, а пятнадцать, он успеет схватить мешок, плащ в скатке и перевязь с мечом и вторым кинжалом. Первый, основной кинжал, как и три кошеля с «самым необходимым» висел на поясе. Колдовать будет несколько затруднительно, но все-таки можно.

– Все в порядке, милорд, – сообщил вернувшийся из обхода Годда. – Когда потребуется моя кровь?

– После третьего катрена. Принесу в жертву барашка, прочту катрен и протяну руку к тебе. Передашь мне чашу с кровью. И да поможет нам бог!

– Который из? – криво ухмыльнулся горландский маг.

– Любой, кто сможет помочь. – Олег был чужаком в этом мире и не знал, помогают ли боги Эбура Кворга пришельцам-попаданцам. Что же касается его собственного бога, о котором Олег почти ничего не помнил, то неизвестно, имеет ли он доступ в этот конкретный мир.

– Тогда, я за!

– Приступим! – решил Олег и начал активировать сигил.

Следующие тридцать пять минут или чуть больше, – хронометраж в этом ритуале был не суть важен, лишь бы не было остановок, – Олег вел свое таинство от одной реперной точки к другой и уже на полпути почувствовал, как собирается вокруг них с Годдой облако сырой неструктурированной магии.

«Мало! Еще!»

Кровь жертвенных животных пролилась на проекцию алтаря и тут же исчезла, оставляя за собой лишь подобие дымного шлейфа. Вот только это был не обычный дым, это был кровавый туман, а магия, запертая в границах заклинания, сгустилась еще больше, и рядом с Олегом начали потрескивать молнии. От статического электричества волосы встали дыбом, и по металлическим элементам одежды и снаряжения, в основном, стальным и серебряным побежали голубые змейки разрядов.

«Время!» – Олег протянул руку и, не глядя, принял в нее кубок с жертвенной кровью Годды.

«Сейчас!» – он как раз завершил речитатив третьего катрена и сразу же выплеснул на алтарь человеческую кровь.

Магия откликнулась и начала стремительно принимать заданную заклинанием структуру, усиливаясь за счет чар, родившихся в оживших рунах и в печати, пульсирующей сейчас от переизбытка силы.

«Еще шаг!»

Последние слова заклинания и перед ним материализовались контуры портала. Теперь счет шел на секунды.

– Бери! – Олег схватил перевязь и, перебросив ремни через голову повесил меч и кинжал на шею, одновременно он следил за набирающим силу пробоем. Как и предполагалось, он успел подхватить плащ и дорожный мешок и к тому моменту, когда портал «потек» жидким серебром, был готов к переходу.

– Сейчас! – он в два шага достиг пелены и прыгнул в неизвестность. Сразу за ним, чувствительно толкнув его в спину, прыгнул Годда.

Несколько мгновений невнятного переливающегося серебром тумана, и они вывалились на лесной поляне. Впрочем, это было лишь первое впечатление, потому что, когда сознание немного прояснилось и взгляд очистился, Олег увидел, что находится внутри кольца из вертикально поставленных огромных камней.

«Кромлех[13]? – удивился он, вставая на ноги и оборачиваясь, чтобы увидеть весь комплекс. – Дольмен[14]?!»

В Норланде там и тут попадались такие каменные сооружения, оставленные далекими предками. В том мире, где он жил до «переселения» его души в тело Эбура, тоже, вроде бы, встречались такого рода мегалитические[15] сооружения. Кто их строил и зачем, можно было только гадать, но сейчас, еще не вовсе избавившись от той мощи, которую, пусть и ненадолго, даровал ему ритуал, Олег понял, что находится на месте силы. Магия была везде вокруг него, но больше всего ее было внутри каменного круга. Здесь она была чем-то похожа на ту волну сырой магии, которую заперло в границах ритуала начальное заклятие. Очень много, очень плотной магии.

– Кажется, мы живы, – подал голос Годда. – И, похоже, мы не ошиблись адресом, где мегалиты, там и люди.

– У вас на Туманном острове тоже такие есть? – спросил Олег, заметивший у основания дольмена каменный алтарь.

– Есть, – подтвердил Годда. – Они везде есть, милорд. В Арелатском королевстве тоже. Миры разные, а кромлехи и дольмены везде одинаковые. К чему бы это?

– Открою тебе тайну, Годда, люди везде одни и те же и говорят на очень похожих языках. Думаю, способов перехода больше одного и не одни мы такие умные.

– Еще, возможно, что когда-то переходы между мирами открывались сами собой…

[1] От древнесканд. kappi – "воин, боец".

[2] На западном диалекте древнескандинавского языка (англ. Old West Norse) говорили в Норвегии и Исландии, а также в поселениях скандинавов на территории Ирландии, Шотландии и Нормандии.

[3] Хольмгард (Holmgarðr) – столичный древнерусский город из скандинавской литературы, традиционно ассоциируемый с Новгородом.

[4] Lúnasa – август, оdinsdag – среда.

[5] По-видимому, что-то вроде азбуки Морзе, передаваемой движениями пальцев. Или, возможно, это упрощенный вариант языка глухих, но движения запястий и пальцев менее заметны и всегда производятся в нижней части зрительного поля, чтобы скрыть сообщение от наблюдателя.

[6] Мемория – устар. выписка для памяти; запись с кратким изложением сути какого-либо дела.

[7] Мёла́н (фр. Meulan) – небольшое графство на границе Иль-де-Франса и Нормандии в Средние века.

[8] Иные лекарства опасней самих болезней (лат.). Аналог фразы Френсиса Бэкона: «Лекарство хуже болезни».

[9] Безнадежные болезни требуют безнадежных лекарств (Тацит Публий Корнелий). Нам более известен другой вариант этой латинской фразы: «Отчаянные времена требуют отчаянных мер» (Extremis malis extrema remedia).

[10] Паллиатив – не исчерпывающее, временное решение, полумера.

[11] Сигил или сигилла (от лат. sigillum, «печать») – символ (или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур), обладающий магической силой. Сигилы широко использовались магами, алхимиками и прочими «учёными средневековья» для вызова и управления духа или демона. Таким образом, сигил наряду с именем и формулой вызова играл немаловажную роль в гримуаре. Самые известные сигилы представлены в средневековых магических и алхимических книгах (в основном по демонологии): «Малый Ключ царя Соломона», «Печати 6-й и 7-й Книги Моисея», «Сигилы Чёрной и Белой магии» и других. Самым известным сигилом является пентаграмма. Также сигилы использовались в качестве эмблем различных сообществ.

[12] Аctor (лат.) – 1. действующий, приводящий в движение; 2. исполнитель, виновник.