Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Глава 14

Когда оба мужчины высушили слезы и притворились, будто не плакали, Джерри повел нас в зал ожидания для родственников. Там стояли несколько диванчиков, стулья и кофейный столик, заваленный журналами, которые почти никто не читал. На стенах висело несколько картин, цветовая гамма которых должна была веселить или успокаивать, но толку от них было ноль. Помещение выглядело как и сотни других, в которых я успела побывать, и в которых мне приходилось беседовать с семьями или с полицией о людях в палатах, или в операционных, и о том, что напало на них. У полиции я спрашивала «Как нам это выследить и убить», а у родственников: «Можете рассказать что-нибудь, что поможет нам выследить это и остановить?». Комната была похожа на многие другие за исключением того, что в этой находилась семья Мики, и это делало ее уникальной и как-то странно более пугающей. Может, мы никогда и не пойдем вместе к алтарю, но Мика стал неотъемлемой частью моей жизни и я была, как никогда, счастлива. Будет свадьба или нет, но эти незнакомцы приходились моими потенциальными родственниками. Страшновато, даже для нас, крутых охотников на вампиров.

У матери Мики были такие же большие серо-голубые глаза, как у Джерри, и она была очень на него похожа, хотя скорее это он был на нее похож. Ее волосы до плеч были в таких же кучеряшках, только бледно-коричневого цвета, на границе между пепельно-каштановым и песчаным блондом. У нее был ровный, мягкий тон кожи, чего можно добиться только благодаря хорошей генетике. В ее внешности присутствовало чуть больше этноса, чем в ее сестре, но не так, чтобы слишком. На ее полных губах сиял блеск, а сам макияж – идеален, хотя его было совсем не много. Если бы я не знала, что это мать Мики, то не дала ей больше пятидесяти, но ведь она была старше, правильно? Со времен молодости, она, должно быть, слегка пополнела, но это лишь добавило округлостей ее телу и выглядело к месту. Хорошо сшитый костюм льстил ее полноватой фигуре а не скрывал ее, что мне очень понравилось. Она была роскошной, экзотичной, красивой, а так же матерью Мики. А еще любителем обнимашек.

Она заключила Мику в объятия, как будто он был последним оплотом, и держалась за него изо всех сил. До нас долетали обрывки ее фраз:

– Так рада, что ты дома… твой отец будет так счастлив… люблю тебя…

Мика сказал единственное, что мог:

– Люблю тебя, и мне очень жаль.

Он говорил что-то еще, но все слова тонули за рыданием его матери. Наверное, Натаниэль слышал больше, но он стоял здесь, держа меня за руку, и ждал, когда эмоциональная буря утихнет, и все внимание перейдет к нам. Дев и Никки вернулись назад к входу в зал ожидания. Здесь была только одна дверь, что, кстати, очень удобно. Они могли и охранять нас от непрошеных посетителей, и не мешали воссоединению с семьей. Многозадачность телохранителя во всей красе.

Мика смог достаточно отстраниться, чтобы сказать:

– Мама, это Анита и Натаниэль.

Она прижала меня к себе, и мне пришлось выпустить руку Натаниэля, чтобы обнять ее в ответ. Она опять начала плакать, приговаривая:

– Спасибо, спасибо, что привезла Майка домой! Огромное тебе спасибо!

– Всегда пожалуйста, – пробормотала я размышляя, когда уже можно будет высвободиться из объятий, чтобы не выглядеть при этом грубо. Мое лицо оказалось зарыто в ее плечо, потому что на своих каблуках она была, по крайней мере, не меньше ста семидесяти пяти сантиметров, а у меня не оказалось времени привстать на носочки, чтобы избежать участи быть раздавленной во время объятий.

Меня спас Джерри:

– Мам, дай ей вздохнуть.

Она отстранилась, посмеиваясь, и провела под глазами пальцами с отличным маникюром.

– Простите, я любительница пообниматься. Так, предупреждаю на всякий случай.

Про себя я подумала «Слишком поздно для предупреждений», но на деле я лишь улыбнулась и кивнула, потому что не могла сказать ничего путного. Люди могут понять вас неправильно, когда в таких ситуациях вы говорите им, чтобы они вас не трогали, так что я научилась улыбаться и помалкивать в тряпочку.

Мика вывел Натаниэля вперед:

– Мама, это Натаниэль Грейсон. – Он не стал добавлять «спутник жизни», как представил его Джулиет. С родителями такое знакомство зачастую проходит сложнее.

Его мать посмотрела на Натаниэля, а потом на Мику в поисках подсказки, кем же ему приходится Натаниэль.

Мика взял руку Натаниэля и мою, глубоко вдохнул и сказал:

– Мы с Натаниэлем живем вместе.

По ее лицу пробежало какое-то выражение, которое я не смогла распознать, а потом она обняла Натаниэля также крепко, как и меня. Он заколебался на секунду, а затем ответил взаимным объятием. Лицо его было озадаченным, но поверх ее плеча он улыбался.

– Так рада познакомиться с вами обоим, вы и понятия не имеете, как я рада видеть друзей моего сына, – проворковала она.

Мы с Микой обменялись взглядами. Я попыталась сказать глазами «Что ж, все прошло хорошо». Я могла поспорить, что с моей мачехой все не будет так гладко, но опять же, Мика не думал что его мать так радушно примет Натаниэля. Может наши родители вели себя более зрело, чем мы о них думали?

Мама Мики прекратила обниматься, и я слышала, как Натаниэль сказал ей:

– Я тоже рад познакомиться с вами, очень рад. – Он улыбался, счастливый и спокойный, потому что никто из нас и подумать не мог, что все так гладко пройдет.

Высокий мужчина встал рядом с Микиной мамой. Он был почти под сто девяносто ростом, совершенно лысый, но с небольшой щетиной вокруг бледного полукруга макушки, а это значило, что голову брить он стал не в дань моде, а потому что начал лысеть. Брови у него были тонкие, почти черные и повторяли форму оправы очков. Глаза были яркие, чистого голубого цвета. На нем был темный костюм, бледно-голубая рубашка и темный галстук, что очень шло его статной фигуре, выгодно оттеняло глаза и бледность кожи. Очки и лысина отвлекли меня от остального его лица, так что я не сразу поняла, что он привлекательный.

Он положил руки на плечи матери Мики, хоть и невинном, но в абсолютно собственническом жесте. Я больше почувствовала, чем увидела, напряженность Мики.

– Так рад, что ты смог приехать, Майк, – сказал высокий человек, и протянул руку.

Мика принял ее.

– Я тоже рад, что смог приехать. – Он повернулся ко мне и сказал: – Анита, Натаниэль, это Тайсон Морган… муж моей мамы.

У меня тоже была мачеха и я понимала это неловкое чувство, когда хочешь представить их, но называть своими родителями не желаешь.

Рука у отчима Мики была большой, с тонкими пальцами, что соответствовало остальному его долговязому образу. Он улыбнулся.

– Доктор Тайсон Морган. Я преподаю в колледже, вместе с Бэй.

– Анита Блейк, маршал США.

Его губы изогнулись в маленькой кривой улыбке, а потом он покачал головой, скорее всего для себя, как мне кажется:

– Думаю, я слишком горд тем, что являюсь доктором Морганом, извините, зовите меня просто Тай.

– Нет нужды извинятся, это большое достижение. А что вы преподаете в колледже?

– Американскую литературу.

Мика оглядел зал в поисках кого-то:

– А где Бет?

– Она дома с другими детьми, – сказал Тай.

– Твену сколько сейчас, четырнадцать?

Они оба кивнули.

– А Готорну двенадцать, – подсказала Бэй.

Я старалась, чтобы мои мысли не отражались на лице. Твен и Готорн; я поняла, что детей назвали в честь американских писателей, Марка Твена и Натаниэля Готорна, но обычно такими именами называют живущих при библиотеке кошек, а не детей. Твен – еще куда ни шло, но Готорн, для мальчика? Непросто ему придется в начальной школе.

– У нас есть еще двое детей, ты не видел их фотографии на нашей странице в Фейсбуке? – спросила Бэй.

Мика покачал головой:

– Я в интернет выхожу только по делам. Еще двое? Мальчики или девочки?

– Каждого по одному, – улыбаясь, ответила она.

– Сколько им?

– Фросту – шесть, а Фэн – четыре.

Мика посмотрел на Джерри, но тот лишь пожал плечами:

– Придется многое наверстать. – Он поднял левую руку, и мы только сейчас заметили на нем обручальное кольцо.

– На ком женился, давно?

– Ты ее не знаешь, она медсестра в этой больнице, зовут Джанет. Уже почти как два года. Прежде чем спросишь, скажу – да, я все-таки женился на Келси после школы. Брак у нас не заладился почти с самого начала и продлился не больше двух лет. С Джанет у нас сейчас все замечательно.

– Я даже не знаю, чем ты зарабатываешь на жизнь.

– Работаю в местной строительной фирме вместе с братом Джанет. Через него мы и познакомились. А как долго вы… вместе?

– Почти три года, – ответил Мика, улыбнулся и снова взял меня за руку. Он на мгновение замешкался, но потом, все же, взял и руку Натаниэля. Я увидела на его лице мелькнувшее дерзкое выражение, словно он собирался бросить им вызов. Наш терпеливый, дипломатичный Мика стал более агрессивным в окружении своей семьи, почти как я. Это объясняло, почему со мной он был так терпелив.

Лицо Джерри, казалось, не знало какое выражение принять, а его мать улыбалась нам так, словно мы сообщили ей, что у нее скоро появятся внуки. Тай расслабился, из него ушло напряжение, причина которого мне была не понятна. Он улыбался. Прием оказался великолепный, а такой уровень счастья заставил задуматься, что же я упускаю. Я всегда с подозрением отношусь, когда все идет столь гладко, что просто не может быть правдой; старая поговорка. Я пришла в этот мир со здоровой долью цинизма, и шесть лет общения с копами не убедило меня в обратном.

Мика сжал наши руки и, вроде как, сменил тему.

– А Бет встречается с кем-нибудь? Последний раз я видел ее еще ребенком, но сейчас ей где-то двадцать два, да?

Они все кивнули.

– Она только что выпустилась из университета с двумя степенями по теологии и философии, – отчитался Джерри.

– Теология и философия? – переспросил Мика, – Не думал, что ей это нравится.

– Ей потребовалось время, чтобы найти себя, – сказала Бэй, – но ее уже приняли в магистратуру на следующий семестр.

Я услышала, как позади нас Никки пробормотал что-то низким голосом. Раздался, более громкий, женский возглас:

– Кто вы такие и кто вам дал право допрашивать нас?

Я обернулась и увидела двух женщин, пытающихся пройти мимо наших охранников.

– Все нормально, Никки, Дев, это мои тети, – сказал Мика.

Он направился к ним навстречу, пока они проходили мимо наших белокурых охранников. Одна женщина была рыженькой, со спадающими ей на плечи кудрями. На ней были джинсы, футболка, пиджак и удобные ботинки. Волосы другой женщины имели очень короткую стрижку, на ней была консервативная юбка и пиджак поверх белой, опоясанной ремнем блузы, на ногах – туфли лодочки. Они так по-разному были одеты, что я не сразу заметила, что в остальном они были просто зеркальным отражением друг друга, ну почти. Обе слегка похожи на Мику, на его отца, и выглядели скорее как Джулиет, которая, уже спешила к ним поздороваться. За Джулиет следом шла еще одна женщина, или скорее девушка. На ней была юбка до колена и блузка на пуговицах, волосы были собраны сзади в тугую косу, скрывая, что они вились. Если отсутствие макияжа на Джулиет освежало, словно он ей и не нужен, то девушка выглядела, как будто ее недокрасили. Хотя, может, все дело в огромных очках с черной оправой, которые ей будто вручили военные. Такие очки прозвали «контрацептивными», потому что никому еще не удавалось в них с кем-нибудь переспать. Я подумала, что девушка приходилась родственницей женщины в блузке на пуговицах. А Джулиет была одета скорее как женщина с длинными волосами, так что я предположила, что это ее мать.

Мика представил нас тете Джоди и тете Бобби. Джоди была длинноволосой женщиной, похожей на рейнджера, А Бобби – та, что смахивала на чопорную – этакая учительница второго класса церковно-приходской школы. Джоди управляла фермой, а Джулиет, ее муж и двое их детей жили во втором доме и помогали по хозяйству, но мамой Джулиет оказалась не Джоди, а Бобби. Они были сестрами-близняшками Раша. И Бобби не была школьной учительницей и не собиралась податься в монашки; она была адвокатом.

– Майк, сожалею, что Монти не смог сегодня приехать, – сказала она ему после быстрых объятий. Голубые глаза, что искрились теплом и эмоциями на лице Джулиет, на лице тети Бобби были холодными и пустыми. Она смотрела на меня будто принимала экзамен.

– Монти это мой второй муж, он судья.

– Поздравляю, я помню Монти. Он, отец и дядя Стив были хорошими друзьями, – сказал Мика.

Бобби в первый раз улыбнулась с искренней теплотой:

– Он хороший судья.

Это одно короткое замечание показывало, как она любит и заботится о своем муже. Приятно знать, что Бобби смогла найти любовь со второй попытки.

– Рекс не приедет, я развелась с ним много лет назад. Он живет в Калифорнии в многоквартирном доме, где ему приходится заботиться лишь о себе, – сказала Джоди.

Мика быстро ее обнял:

– Мне жаль, тетя Джоди.

Она обняла его и улыбнулась:

– Все в порядке, Майк. Никогда еще не была так счастлива.

Он улыбнулся в ответ, и я почувствовала, что тоже присоединяюсь к этому фестивалю улыбок, потому что Джоди на всех оказывала такое влияние.

– Рад это слышать, – ответил Мика.

– Я тоже, – отозвалась она. – А Джулиет с мужем просто замечательные. Еще одно поколение, которое хочет остаться на ферме.

Бобби поежилась:

– Нет уж, спасибо, я городская девочка. – Она улыбнулась, и эта улыбка была точной копией улыбки ее сестры. Она взяла сестру под руку и продолжила: – Когда появилась Джулиет я сказала тебе, что она – часть и тебя тоже, хотя и подумать не могла, что ты сделаешь из нее фермершу.

Джоди улыбнулась в ответ, и было приятно видеть, как много их связывает.

– Эй, у нас на каждую уже есть по внуку.

Бобби опять улыбнулась:

– Так и есть.

Джулиет улыбнулась им обоими, и я поняла, что что-то упускаю, но это было что-то хорошее и связывающее их вместе. Может это свойственно всем близнецам, а, может, и нет. Потом спрошу у Мики.

Вторая девушка отпрянула назад, прислонившись к стене, словно она не была частью этого счастливого семейного момента. Бэй позвала:

– Эстэр, ты помнишь Майка?

Девушка медленно отстранилась от стены, будто не была уверена что делать.

– Привет Майк, – почти что прошептала она.

– Как дела, Эсси? – мягко спросил он, как будто с его кузиной было что-то не так, и он боялся ее спугнуть.

Она застенчиво улыбнулась:

– Только вы с Бет до сих пор зовете меня Эсси.

– А меня теперь все зовут Мика, тебе больше нравится Эстэр? – спросил он.

– Нет, мне всегда нравилось, что вы зовете меня Эсси, – быстро проговорила она, глядя на него своими большими, широко распахнутыми серо-голубыми глазами, так похожими на глаза Бэй, что было понятно с чьей стороны кузиной она ему приходилась, а значит, она должна была быть дочерью тети Берти и дяди Джейми. Бедная девочка, хотя ей должно быть уже за двадцать, так что уж точно не девочка, просто… выглядела намного младше чем есть, может из-за ужасной одежды и окуляров?

До меня донеслось бормотание Дева:

– Опять они.

Я хотела посмотреть про кого это он, но мне перекрыли обзор. Тай со своим ростом мог видеть дальше, и он тихо чертыхнулся. Бэй шикнула на него:

– Не в присутствии детей. – Как будто нам было по пять лет.

– Это твоя сестра со своим мужем, – сказал он.

– Дерь… Дерревяшка! – вырвалось у нее, – Я их сегодня больше не вынесу.

Я посмотрела на Мику и повторила одними губами «Деревяшка»?

– Если встретишься с моими дедом и бабушкой, то поймешь, почему она не ругается, – пояснил он.

Я удивленно взглянула на него.

Тетя Берти и дядя Джейми шли за Элом. Я слышала, как он им говорил:

– Все, Берти, для одной ночи достаточно, тем более когда Раш так серьезно ранен.

– Раш знает, что он вне благодати Божьей, – комментировал Джейми.

Я не была уверена, что это значит, но явно ничего хорошего.

– Что им нужно? – спросила я.

– Спасти наши души, – сказал Мика, и голос его звучал устало.

– С моей душой все в порядке, – сказала я.

– Я знаю, – ответил он.

Никки и Дев посмотрели на нас:

– Да ладно вам, давайте просто выставим их из комнаты, – предложил Дев.

Мика покачал головой.

– К сожалению, нельзя, – сказала я.

– Ну пожа-а-алуйста-а-а, – протянул Дев, растягивая слово, как будто ему было три года, а не двадцать три.

– Заманчиво, – откликнулась я.

– Очень, – согласился Мика, – и все же пропусти их.

Никки наблюдал за парочкой, продефилировавшей мимо него и Дева, словно это пара раненых антилоп, и был лишь вопрос времени, когда они скопытятся.

Эл сказал поверх их голов, когда они зашли в комнату:

– Извините, я не смог достаточно их отвлечь. Очевидно, я не сильно грешен, раз не смог их заинтересовать.

– Ты хороший мальчик, – сказала Берти, похлопав его по руке.

Эл пожал плечами:

– Извини, Майк.

– Не извиняйся перед ним за то, что ты не грешник, – упрекнул Джейми.

– Я думаю, он не за это извинялся, дядя Джейми, – ответил Мика.

– Оставь мальчика в покое, Джейми, – сказала тетя Бобби. Ей, казалось, была противна вся эта ситуация, а ведь она только пришла.

– Если бы ты не вмешивалась, Бобби, то не было бы никакой Коалиции и сотни людей не стали бы монстрами из-за них.

– Я читала твое заявление, Берти, это параноидальный бред, – ответила Бобби.

– Мы не призываем людей становится ликантропами. Мы помогаем семьям наладить контакт с теми, кто уже стал оборотнем. Мы консультируем людей после нападений, но не призываем никого становиться верживотными. Мы не Церковь Вечной Жизни, и вербовкой не занимаемся.

– Вы и вампиры хотите, чтобы все были, как вы, – выплюнула тетя Берти.

– Это необоснованный слух, – парировала тетя Бобби.

– Не знаю откуда пошли такие слухи, – начал Мика, – но точно могу сказать, что это все ложь. Мы помогаем людям пережить моральные травмы после нападений, как кто-то мог бы помочь мне тогда.

– Я слышала эти слухи, но не думала, что кто-то их воспринимает всерьез, – удивилась я.

– Некоторые направления религиозных консерваторов очень сильно ухватились за эту идею, – ответил Мика. Он смотрел на своих тетю и дядю.

– Может остальные и верят вашей лжи, но мы-то знаем, что вы обманули сотни, может даже тысячи невинных людей. – Берти повернулась к Бобби и осуждающе ткнула в нее пальцем: – Невинные жизни, которые можно было уберечь от зла, если бы ты не пошла против нас.

– У вас нет оснований пытаться засадить Мику в тюрьму и судья со мной согласился, – ответила Бобби.

– О чем они говорят? – спросил Натаниэль.

– Джейми и Берти хотели, чтобы я сам сдался в государственный сейфхаус, когда мои тесты пришли положительными на ликантропию. Их церковь верит, что все оборотни должны быть изолированы, словно они больны проказой. И если бы я не сделал этого добровольно, они бы заявили, что я официально недееспособен, тогда как они мои опекуны, потому что остальные члены моей семьи эмоционально нестабильны, чтобы заботиться обо мне.

– Государственный сейфхаус – обычная тюрьма, – сказал Натаниэль.

– Как только вы туда попадаете, обратно уже не выйти, неважно каким образом они вас туда заманили, – добавила я.

– Я знаю, и тетя Бобби поддержала меня в суде.

– Спасибо, – сказала я ей.

Она отмахнулась:

– У них не было никакого права так поступать, и легальных оснований тоже, но среди прихожан их церкви был судья. Когда я получила его самоотвод, у нас уже все было в порядке.

– Если бы напавший на тебя монстр сидел в сейфхаусе, Стив и Ричи были бы сейчас живы, и ты до сих пор бы оставался человеком, а не животным, – заключила Берти.

– Тетя Берти! – почти прокричала Джулиет.

– Хватит! – сказала Бэй. Ее лицо покраснело, глаза побледнели до серого цвета. Могу поспорить это цвет ее глаз, когда она в гневе.

– Просто скажи мне, что среди твоих родственников эти двое – самые сумасшедшие, – взмолилась я.

– В последний мой приезд все так и было.

– Уже что-то.

Дядя Джейми повернулся ко мне, словно не мог уже себя сдерживать.

– Мы знаем кто ты, Анита Блейк. Ты поднимаешь мертвых из могил, что только Богу дано право делать.

– Я не занимаюсь воскрешением, я просто поднимаю зомби.

– Конечно, куда тебе до могущества Божьего, – скривилась Берти. – Дьявол лишь жалкая имитация Бога.

Я приподняла бровь:

– Простите?

Тетя Джоди выступила против Берти:

– Ты злой, ограниченный человек.

– Ты мерзость перед Господом, – рявкнула Берти голосом, полным такого гнева, что это даже пугало. Она кричала на меня и на Мику, но на Джоди она только что не накинулась.

– В старшей школе ты так не думала, – ответила Джоди пустым, спокойным голосом, но в разговоре это прозвучало как что-то важное.

– Да, может мы и были подругами, до того, как ты стала извращенкой, – скривилась Берти.

– В старшей школе тебе мои извращения очень даже были по нраву, а потом мы просто испугались друг друга. Я вышла замуж за первого мужчину, с которым переспала, а ты начала спать со всеми подряд.

– Мама, – ахнула Эсси. Казалось, для нее эта информация была в новинку.

– Теперь я счастлива, – продолжила Джоди. – Можешь ли ты сказать то же самое, Берта?

– Не называй меня так! Никогда не называй меня так!

– Это же твое имя, – сказала Джоди.

У меня было ощущение, будто я вообще не въезжаю. Берти бросилась на Джоди. Эл встал между ними, пытаясь не подпустить их друг к другу. Никки удерживал дядю Джейми от драки просто стоя перед ним горой мышц. А тот даже и не пытался пройти мимо него. Дев встал между нами и тетей Берти, практически оттесняя нас к стене подальше от стычки. Никто из нас и не собирался мешать им. Думаю, они больше опасались, что мы можем сделать, если драка доберется до нас, нежели чем оставить все как есть.

Джейми кричал мимо Никки:

– Ты кровавая шлюха дьявола!

– Можно, я ему врежу разок? – рявкнул Никки.

– Нет! – воскликнула я, убедившись, что он меня услышал.

– Он называет дьяволом Мику, или Жан-Клода? – спросил Натаниэль.

Дев оттеснил Мику, Натаниэля и меня подальше от ссоры. Мать Мики и отчим, тетки Джоди, Бобби и Берти, и дядя Джейми – все горланили друг на друга. Джулиет, Эсси и остальные из нас, наблюдали, как невинные зеваки могут наблюдать за крушением поезда. Это вроде как ужасно, но ты не можешь отвести взгляд.

Я шепнула Мике на ухо:

– Не могу дождаться, когда узнаю, как твоя семья празднует Рождество.

– Я никогда еще не видел, чтобы все было так плохо.

Джулиет и Эсси встали рядом с нами. Эсси быстро оглядела Дева и Натаниэля и даже Мику. Думаю, у нее была детская влюбленность в Мику и она до сих пор никуда не делась.

Джулиет заговорила, пытаясь перекричать весь этот ор:

– Помнишь Джинжер Доусон?

– Я помню ферму Доусонов; она была по соседству с нашей.

– Может, помнишь, старшую дочь? Ту, что подалась в армию?

– Смутно.

– Они с тетей Джоди прожили вместе около пяти лет.

– Прожили вместе, в смысле?

– Как ты называл этого милашку? Вашим сожителем?

– Его зовут Натаниэль, – машинально поправила я.

Мика сказал:

– Да.

– Вот так же и они жили вместе.

Мы все посмотрели друг на друга. Мика сказал:

– Я понятия не имел.

– Никто из нас не имел, – ответила Джулиет.

– Ты воспитываешь своих детей с двумя педерастами! – кричала тетя Берти.

– Не думаю, что это слово значит именно то, что она думает, – сказала я.

– Берти сошла с ума, – прокомментировала Джулиет.

Эсси вся сжалась, пытаясь сделать вид, будто никого из этих людей не знает и пробормотала:

– Мне так жаль, Майк.

Он похлопал ее по руке:

– Все в порядке, Эсси, родителей не выбирают.

Она обратила на него очарованные голубые глаза, но он не заметил и смотрел, как уже его мать дерется с теткой. Натаниэль посмотрел на меня, он тоже заметил, как она на него смотрит.

– Ты испортила одного сына, – орала Берти. – Посмотри, что он привез с собой домой! Прекрати жить во грехе, пока не испортила остальных своих детей!

Мы трое, и Дев, все переглянулись. Он сказал:

– Думаю, они имеют в виду, Натаниэля, но…

Берти схватила Бэй за волосы и понеслось. Больничная охрана появилась только после того, как две сестры дошли уже до выдирания друг другу волос и царапанья ногтями – в общем, типичного бабского махача. Было как-то неловко, ноне из-за того, что в этом участвовала Микина мать, а из-за того, что они дрались как девчонки. Надо будет, как-нибудь, научить Бэй драться на кулаках.