Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 43 страниц)

– Почему другие занимаются этим? – спросил Берк.

– Потому что они слишком слабы, или испуганы, или бессильны сами по себе, и хотят стать сильными, пугающими и чувствовать себя могущественными.

– И тебе из этого ничего не нужно? – спросил Рикман.

– Нет, а тебе?

Он выглядел удивленным:

– Нет, но я простой детектив. Дьяволу нечего мне предложить.

Я засмеялась:

– О, детектив, есть определенные виды злых сил, которые специализируются на вынюхивании того, что человек хочет больше всего на свете и прикидываются, что предлагают им это за определенную цену.

– В смысле «прикидываются»? – не понял, Эл.

– Демоны могут дать тебе только то, что создал Бог, или то, что есть у кого-то еще. Они не могут создать что-то новое и свежее, потому что это за пределами их возможностей. Они часть проекта создателя, а не сами создатели. Они притворяются, торгуются, могут знать твои самые грязные секреты или худшие страхи, но они не могут создать тебе страх, а только использовать уже имеющийся в тебе. И они могут заставить делать тебя всякую хрень, потому что знают, что ты делал такое раньше и теперь используют это против тебя.

– Откуда такие познания? – поинтересовался Рикман.

– Во-первых, меня воспитывали как хорошую маленькую католичку. Во-вторых, я пару раз встречалась с демонами.

– Тебе приходилось бороться с демонами? – спросил Эл.

– Не так, как ты, наверное, имеешь это в виду, но да.

– И ты победила? – спросил Рикман, хотя голос его звучал скептически.

– Я же здесь, и их жертвы выжили. Так что да, победила.

– Вы проводили сеанс экзорцизма? – спросил Берк.

– Нет, но как-то раз я ассистировала священнику, и что-то мне больше не хочется проводить традиционный сеанс экзорцизма.

– Почему нет?

Я просто посмотрела на него:

– Если вам приходится спрашивать, то вы точно не хотите об этом знать.

– Значит, ты помогала священникам в борьбе с демонами? – Рикман постарался, чтобы его голос звучал еще надменнее.

– Нет, я работала с одним священником на одном сеансе экзорцизма, но католическая церковь отлучила всех аниматоров, так что теперь я помочь ничем не могу.

– Что, после отлучения от церкви стало сложнее бороться с демонами? – хмыкнул Рикман.

– Если твоя вера чиста, ты в достаточной безопасности – сказала я.

– Чиста? Твоя вера чиста? – рассмеялся Рикман.

– Не будь хреном, Рики, – предупредила его доктор Шелли.

– Она спит со столькими мужиками, что из них можно составить целую футбольную команду, как это может быть чистым?

Гонсалез и Берк прикрикнули на него, но я подняла руки и сказала:

– Все в порядке, мне не впервой слышать такое, но хочу задать вопрос детективу.

Берк выглядел скептичным, Гонсалез обеспокоенным, Эл скорее заинтригованным, Шелли сердитой, а Роджерс – словно желал оказаться где-нибудь в другом месте, но все дали мне это сделать.

– Если бы мужчина спал с таким же количеством женщин, тебя бы это так же коробило?

Он, казалось, обдумал вопрос и покачал головой.

– Нет, думаю, нет. Я бы не хотел, чтобы этот мужик встречался с моей сестрой, но… нет, я был бы не против.

– Почему же?

– Почему, что?

– Почему ты был бы не против, если бы я была мужиком?

Он нахмурился, задумался и, наконец, ответил:

– Ты женщина, и не должна спать со всеми направо налево. Ты красивая женщина, и не должна быть шалавой.

– Господи, Рики, – ахнула Док Шелли.

– Ты не в моей группе, но я доложу об этом своему начальству, – сказал Берк.

Гонсалес покачал головой:

– Все, что я могу сделать, это извиниться за него, Анита.

Я засмеялась, но не тем смехом «я-нахожу-это-забавным», а резким «ушам-своим-не-верю».

– Все это я слышала и раньше, к сожалению, но сегодня я впервые услышала, что направо и налево спать разрешается только стремным женщинам. Это что-то новенькое.

– Красивым женщинам это не нужно, мужчины сами за ними бегают, – сказал Рикман, словно он на самом деле не догонял, что он говорит неправильные вещи. Может и правда не догонял?

– Так стремные женщины спят со всеми подряд потому что мужчины с ними общаются только ради секса? – спросила я.

– Пожалуйста, заткнись, Рики, – предупреждающе сказал Гонсалес. – Не позорь себя и полицейский департамент Боулдера.

Он посмотрел на каждого из нас по очереди и выглядел совершенно запутавшимся.

И тогда вмешался, хранивший до этого молчание, доктор Роджерс:

– Он ведь не понимает, да?

– Боже, Рики, – простонала док Шелли, – я думала, ты просто ненавидишь женщин у власти и поэтому их оскорбляешь, но ты на самом деле не понимаешь, что заблуждаешься.

– Несмотря на это, я сообщу об этом инциденте твоему начальству, – сказал капитан Берк.

– Что? – не понял Рикман.

– Ты назвал маршала Блейк шалавой, – напомнил Эл.

– Я этого не делал, – отпирался он.

Гонсалез тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу:

– Теперь понятно почему, когда другие женщины заявляли, что ты их оскорблял, ты был так удивлен. – Он посмотрел на меня: – Именно поэтому не прошла ни одна жалоба; он выглядел таким весь из себя невиновным.

– Потому что он в это верил, – ответила я.

Гонсалес кивнул.

– Это как социальная дислексия[6]6
  Дислексия (др.-греч. δυσ– – приставка, отрицающая положительный смысл слова, и λέξις «речь») – избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения при сохранении общей способности к усваиванию.


[Закрыть], – сказала я. – Он этого просто не усваивает.

Гонсалес снова кивнул.

– Как бы там ни было, это неприемлемое поведение для офицера, – сказал Берк. Могу поспорить, он не понимал, что выглядел сейчас скорее как вояка, нежели коп. Потому что если вы когда то служили, от этого очень трудно избавиться.

– Неподобающее поведение, – поправила я.

Берк кивнул:

– Да, именно. Прошу прощения за все неудобства, что вам пришлось вынести по прибытию к нам. Я предполагал, что нашей главной проблемой будут религиозные фанатики, но очевидно ошибся. – Он бросил на Рикмана грозный, ледяной взгляд.

Рикман может и не понимал, почему у него появились проблемы после разговора со мной, но этот взгляд понял. Он пытался вернуть Берку такой же взгляд, то на его лице все еще читалась неуверенность. Думаю потому что он понимал, что все в комнате не могут ошибаться, а значит, ошибается он. Может быть, не факт, но все же, он обдумывал все эти обвинения от женщин и задался вопросом «что если они были правы?» Можно надеяться, что даже такие люди как Рикман могут чему-то научиться.

Доктору Роджерсу пришлось вернуться к своим живым пациентам. Мы все сняли перчатки, маски, остальную защитную экипировку и я спросила его:

– Мика вообще сможет поговорить со своим отцом?

– Сейчас он в состоянии искусственной комы. В обычной ситуации, я мог бы быстро привести его в сознание, но последний пациент скончался оттого, что впал в шок, когда мы прекратили подачу болеутоляющих. Так что я собираюсь постепенно снижать дозу лекарств, чтобы организм шерифа смог лучше адаптироваться.

– Хотите сказать, что одна из жертв умерла просто из-за того, что перестали давать анальгетики?

Он кивнул.

– Черт, – тихо ругнулась я.

– Сожалею, маршал. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы предоставить вашему жениху шанс попрощаться с отцом.

– Я ценю это, доктор.

Он кивнул, но выглядел мрачнее тучи. Ничего хорошего не жди, если у врача такое лицо. Я вернулась к единственному, чем могла помочь: к полицейской работе. Мне обещали предоставить показания всех свидетелей. А Эл даже привел одного из них.

– Заместитель Гуттерман был с Рашем, когда на того напали. Можете услышать его показания из первых рук.

– Этим сейчас и займусь, – буркнула я.

Он покачал головой:

– Гуттера вызвали на другое происшествие. Я и шериф в больнице, если и Гуттера держать здесь, то некому будет работать в городе.

– Если нужно, я могу послать пару дополнительных машин патрулировать город, Эл, – предложил Берк.

– Я очень ценю это, капитан. И, скорее всего, воспользуюсь твоим предложением, только… посмотрим, как пойдут дела.

Я была просто уверена, что если бы не приходилась невестой Мики, он бы выразился по-другому. Потому что, если Раш Каллахан умрет, то малочисленная местная полиция не сможет оставить достаточно людей в больнице. Я могла сказать Элу, что со мной не нужно обращаться как с ребенком, но если со мной будет Мика, помощь нам может понадобиться, так что лучше к этому привыкнуть сейчас.

Наступило неловкое молчание, потому что все полицейские знали, почему замешкался заместитель Эл, и все пытались решить – сказать что-нибудь или дать распространиться тишине.

– Все в порядке, Эл. Я знаю, что в случае с отцом Мики – это просто вопрос времени. По крайней мере, если не случиться чуда.

– Ты веришь в чудеса, Анита? – спросил Эл.

Я кивнула:

– Да, верю.

Рикман фыркнул:

– Чудеса для воскресной школы и рождественских праздников. Я слишком долго пробыл копом, чтобы верить в подобное дерьмо.

Я уже собиралась что-нибудь ответить, но доктор Шелли опередила меня:

– Выплескивать свой цинизм будешь в свободное время, Рики. Я хочу, чтобы Раш дождался своего чуда и увидел, как его сын женится на маршале Блейк.

– Этого не случится, – упирался Рикман.

– Рики, – проговорил Гонсалез низким, рассерженным голосом. – Ты же не собираешься хоронить Раша раньше времени.

Рикман выглядел шокированным, и опять же, он не понимал, что такого ляпнул. Интересно, может у детектива просто какие-то проблемы социального плана, за всей этой грубостью.

– Я ничего такого не имел ввиду, Рэй, я… я тоже хочу, чтобы Раш поправился, но ведь все факты налицо.

– Нахуй факты! – рявкнул Гонсалез и навис над детективом. Рики был ростом под метр восемьдесят пять, почти такого же роста, как и Гонсалез, но каким-то образом по сравнению с ним казался карликом. Гонсалез, как и некоторые люди, просто умел казаться крупнее. Мне говорили, что и я так могу, но я была мельче Гонсалеза и не могла быть такой же впечатляющей.

Берк не встал между ними, но вроде как чуть придвинулся, чтобы разнять их если что.

– Детектив Рикман, сходите куда-нибудь подальше от сержанта Гонсалеза на некоторое время.

– Извини, Рэй, я… – Рикман пожал плечами, покачал головой и, наконец, просто ушел. Могу поспорить, он так и не понял, почему остальные мужчины так на него разозлились.

Из груди Гонсалеза вырвался хриплый и мрачный от ярости голос:

– Я не перестану бороться за Раша. Я верю в чудо, потому что мне приходиться верить.

Я потянулась к его руке, но остановилась. Иногда, когда ты так зол, физический контакт только обостряет ярость. Я не хотела этого, поэтому опустила руку.

– Я верю в чудо, – сказала я.

Он покрутил шеей, словно свело мышцы, и напряжение в его плечах было такое сильное, что одно только это движение дало мне понять насколько он был близок к тому, чтобы врезать Рикману и как он этого хотел.

– Только оно и может помочь Рашу, – прорычал он.

– Пойдем, выпьешь со мной кофе в кафетерии, – предложил Эл. Он слегка кивнул мне, давая понять, что хочет поговорить со своим другом. А так как я не знала чем помочь Гонсалезу, да и вообще предполагалось, что я здесь в качестве моральной поддержки Мике, поэтому предоставила Элу позаботиться о нем. Если я и должна поддерживать кого-то эмоционально, так это своего «жениха».

Берк проводил меня через дальнюю дверь в коридор. Арэс и Брэм отклеились от стены, переходя из стойки «вольно» в стойку «смирно». Они оба когда-то были военными. Они вернулись в больницу как раз вовремя, чтобы сопроводить меня к полиции. Мика посоветовал мне взять их, потому что полицейским будет спокойнее с двумя экс военным, нежели с двумя качками-гражданскими вроде Дева и Никки. Он был прав, но из-за того, что ему пришлось думать об этом посреди семейной драмы, я обняла его еще крепче и расстроилась из-за того, что ему пришлось думать о чем-то, кроме отца. Я смотрела на двух высоких, стройных, мускулистых мужчин, один из которых был таким мрачным, насколько это было возможно, а другой весь из себя цвета меда и золотистого блонда, даже его загорелая кожа. Я так часто видела их вместе, что стала думать о них как о едином целом, как о какой-нибудь паре, которые всегда держаться вместе и никогда врозь. Они поговорили с полицией о своем военном прошлом и это расположило их к себе. Присутствие охранников не помогло бы семье Мики чувствовать себя комфортней с их сыном, братом, кузеном и племянником из-за возможной угрозы. Но видя, как капитан Берк улыбается им и пожимает руки, должно помочь.

Арэс и Брэм отступили назад и заняли свое место позади меня. Для нас это сейчас стало привычкой, но Берк заметил:

– Я понимаю, что Майку Каллахану угрожают, потому что он часть Коалиции, но зачем телохранители вам?

– Я связана с Микой и Коалицией в СМИ, но так же и с Мастером Города Сент-Луиса, Жан-Клодом, а группы ненавистников вампиров жалуют не меньше. Вы видели приступ бешенства тетки Мики и ее мужа, а теперь представьте левых людей.

– Все так плохо?

– В этом году какой-то фанатик пытался взорвать один из клубов Жан-Клода. – Я не стала добавлять, что он пытался его взорвать, когда внутри находились Натаниэль, Дев, Никки, Синрик и я. Фанатиком был человек с несколькими вампирскими укусами, дневной слуга группы вампиров, решивших, что Жан-Клод создает империю зла с целью поработить их всех. Они надеялись, что если им удастся за раз убить моих леопарда зова, двух тигров зова и меня саму, то это поможет убить Жан-Клода. Все мы были метафизически связаны, а это значит – мы могли чувствовать не только эмоции друг друга. Я уже устранила нескольких вампиров, просто убив их человеческих слуг. Можно ли было добиться такого же эффекта, убив их животное зова, их moitié bête, буквально – их звериную половину? Убей одного из экстрасенсорной связки и у тебя появится шанс убрать остальных.

– Так у вас есть свои террористы, – сказал Берк.

Я подумала, затем кивнула.

– Что-то в этом роде.

– Что случилось с вашим подрывником?

– Он мертв.

Берк оглянулся на моих мужчин с улыбкой:

– Хорошо иметь людей дела, когда они нужны.

– О, это были не мы, – сказал Арэс.

Берк нахмурился и замешкался пока мы шли:

– То есть, это были те охранники, что остались здесь наверху?

– Они были заложниками, – пояснил Арэс.

– Они способствовали своему освобождению, – ответил Брэм, и послал своему партнеру взгляд, вызвавший улыбку на лице Арэса.

– Что опять я сказал не так? О, ты снова смотришь на меня таким взглядом.

– Ты о том взгляде, который говорит что у тебя язык без костей? – уточнил Брэм.

– Эй, – оскорбился Арэс.

Берк засмеялся:

– Вы уже давно в напарниках.

– Так и есть, сэр, – отчитался Брэм.

– Так заметно? – спросил Арэс.

– Ага, заметно. Хорошие напарники словно женатые пары, – прокомментировал Берк.

– Кое-кто в гражданских кругах своих партнеров по работе называют своей второй половинкой, – подтвердила я.

– Видит Бог, в работе полицейского иногда своего напарника видишь чаще, чем жену, – согласился Берк.

Я просто кивнула.

– А что я сейчас сделал не так, чтобы в очередной раз заработать такой взгляд? – спросил Арэс.

Брэм посмотрел на него.

– Что?

– Ты предположил, что другие охранники не столь хороши в своей работе, как вы двое, – ответила я.

– Я такого не говорил, – возмутился он, и по лицу было видно, что он совершенно ничего не понял.

– Разве не понятно, Арэс? – сказал Брэм. – Дев и Никки не похожи на полицейских или военных, и говоря, что они были заложниками, ты просто еще больше подрываешь их авторитет в глазах капитана Берка.

Арэс посмотрел на каждого из нас с вытянутой физиономией. Он сделал глубокий вдох, выдохнул и сказал:

– Я не это имел в виду.

– Знаю, – ответил Брэм, закатив глаза как многострадальная супруга.

Я повернула голову, чтобы скрыть улыбку.

– Я просто рад, что за маршала Блейк и младшего Каллахана, есть кому заступиться в случае необходимости.

Брэм очень прямо посмотрел на него:

– Никто из нас в тот день не спасал маршала Блейк.

Берк нахмурился:

– Не уверен, что улавливаю.

Брем вздохнул. Он посмотрел на меня, на Арэса и опять на меня:

– Мне жаль, Анита. Когда с тобой телохранители, другие копы перестают рассматривать тебя как копа, как солдата, которому нужна охрана.

Я кивнула и пожала плечами.

– Ага, но что тут поделаешь?

Брэм повернулся к Берку:

– Давайте все проясним, капитан. Маршал Блейк помогла составить план по спасению заложников и разоружению террориста. Чтобы выполнить этот план, она привела с собой спецназ. Остальные охранники, что сейчас наверху, были в нем ключевыми игроками. В частности, Натаниэль Грейсон, тот второй гражданский с Микой Каллаханом, так же участвовал в их спасти. Если бы Натаниэль не выполнил свою часть плана, то вся спасательная миссия провалилась бы. Но именно Анита разобралась с основной угрозой – не другие копы, и не охрана, а она.

– Тебе не понравилось, что я был слишком болтлив, а сейчас у самого словесный понос, – буркнул Арес.

– Это полицейское дело. Все занесено в протокол, – оправдался Брэм.

Я посмотрела на темное, мужественное лицо Брэма. Я не могла прочесть его выражение, и гиена не относилась к моим животным зова, так что у меня не было экстрасенсорной подсказки о чем он думал.

– Арэс прав – это самая длинная речь, которую я от тебя слышала.

– Капитан Берк самый старший по званию офицер, которого мы здесь встретили. Я просто хотел, чтобы он был в курсе, что ты не жертва, которую надо спасать. А именно тот человек, который врывается в помещение и спасает всех остальных.

Я улыбнулась и нахмурилась в то же время, совершенно запутавшись:

– А та часть про Натаниэля?

– Он из тех парней, которых ребята вроде нас не берут в расчет. А Натаниэль заслуживает лучшего отношения. Если бы я просто сказал капитану Берку насколько круты ты, Дев и Никки, тогда это принизило бы Натаниэля.

– А честь Майка Каллахана вы не защищаете передо мной, – заметил Берк.

Брэм только повернул голову и что-то в его энергии изменилось. Не то, чтобы его зверь прорывался наружу, но он почти разозлился. Арэс отреагировал на это став как будто выше и слегка придвинувшись к своему напарнику.

– Мика не нуждается, чтобы кто-то защищал его честь. Он и есть сама честь, – ответил Брэм.

– Без обид, – сказал Берк.

Брэм кивнул:

– Мы следуем приказам Аниты, потому что она руководит на передовой. Мы следуем приказам Мики, потому что он наш лидер.

– А что насчет Мастера Города, этого Жан-Клода?

– Мы уважаем Жан-Клода, – сказал Брэм.

– Но почему не он ваш лидер, как Каллахан и Блейк?

Теперь уже Арэс выдвинулся вперед перед Брэмом:

– Прошу простить моего напарника, он не привык так много говорить. Думаю, время для сердечных разговоров подошло к концу, да, Анита?

– Ага, – ответила я. На самом деле эта тема была предметом споров между некоторыми вампирами Жан-Клода, что телохранители охотнее следуют моим приказам, нежели его, а почти все оборотни больше следуют приказам Мики. Арлекин был элитным охранным подразделением при главе вампирского совета, Матери Всея Тьмы, но после ее уничтожения они стали принадлежать Жан-Клоду. Он был новой главой Совета Вампиров. Не все из Арлекина были согласны с такими переменами, но как только умерла Мать Всея Тьмы, ситуация оказалась наподобие «Король мертв, да здравствует король». Хотя в нашем случае скорее: «Королева мертва, да здравствует король».

Берк поглядел на каждого из нас по очереди, но на наших лицах не читалось ни одной подсказки, а он был копом достаточно долго, чтобы понять когда отступить. Что мне не понравилось, так это то, что в первую очередь он спросил про Жан-Клода. Скольким полицейским известно о нашей вампирской политике? Глядя на лицо Берка, я думала, возможно, куда большим, чем следовало. Мне стало интересно, были ли у Берка те же таинственные друзья-федералы, что и у шерифа Каллахана? А если были, то, как много капитан знал о некоторых наших менее публичных приключениях, о событиях, не попавших в отчеты полиции, потому что мы решили их по старинке. Ага, я имела в виду незаконно.

Мне нужно было уйти от Берка прежде, чем он спросит что-нибудь еще более неловкое. К счастью, у меня была идеальная отмазка:

– Мне нужно вернуться к Мике и Натаниэлю. Я на самом деле очень хотела бы познакомиться с шерифом Каллаханом при других обстоятельствах, – сказала я.

Берк кивнул, лицо у него было мрачное:

– Каллахан – хороший шериф и прекрасный человек. Надеюсь, что каким-нибудь чертом вам самой удастся об этом узнать, маршал.

– Я тоже, капитан, я тоже.

Мы пожали друг другу руки и трое из нас направились к лифту. Пришло время узнать, отправили ли маму и тетю Мики в тюрьму по обвинению во взаимном нападении. Веселуха в этой поездке и не думает прекращаться.

Глава 17

К тому времени, как мы поднялись, там уже все пришли к соглашению. Никого из женщин не упекли за решетку. Тетю Берти и дядю Джейми выпроводили из больницы. Тетя Джоди и тетя Бобби остались в больнице в компании полицейского, охраняющего помещение до тех пор, пока Раш Каллахан не выкарабкается или не умрет. Доктора начали выводить Раша из комы, но, как и сказал доктор Роджерс, они делали это медленно, потому что из-за быстрого пробуждения он мог впасть в шок и скончаться. У нас было около двух часов, может больше, так что… мы были приглашены домой к матери и отчиму Мики. Он находился недалеко от больницы и университета, в котором они оба работали.

Мика начал возражать:

– Я никуда не поеду.

Натаниэль придвинулся ближе к нему и тихо сказал:

– Нам всем нужно поесть.

– Я не голоден, – сказал Мика.

– Твой зверь голоден, потому что мой тоже, а у Аниты несколько видов «голода».

Мы оба посмотрели на нашего третьего. Не знаю как Мика, но я поняла, что ступила, забыв, что мы не вполне люди. Если забыть про еду, то с нашими верживотными низкий уровень сахара в крови будет нашей самой меньшей из проблем. Мы трое, и все кто с нами приехал, имели железный самоконтроль над своим «голодом», но и железо можно сломать.

– У тебя сейчас стресс, – продолжил Натаниэль, – и контролировать все становится сложнее.

– Я не могу оставить его сейчас, когда только приехал, – отрезал Мика.

Я взяла его за руку и сказала:

– Врачи позвонят, когда он начнет приходить в себя, и Натаниэль прав. Мы же не хотим, чтобы все твое семейство ни с того ни сего познакомилось с твоим зверем, не так ли?

– Я достаточно хорошо себя контролирую, – возразил он, будто защищаясь, что для него было редкостью.

Натаниэль приобнял его одной рукой, так что я могла держать его за другу руку:

– У тебя самый потрясающий контроль среди всех, кого я знаю, мой Нимир-Радж, но никто не идеален, даже ты. Не позволяй вине делать из себя глупца, только не сейчас. Ты снова со своей семьей, давай не будем пугать их внезапным превращением.

Его мама подошла к нам и сказала:

– Бэт просто не терпится тебя увидеть.

Не знаю, что помогло – здравый смысл Натаниэля, или долгожданная встреча с младшей сестрой, но, как бы то ни было, мы выиграли и отправились в гости.

Мы ехали с кузиной Джулиет, потому что часть нашего багажа до сих пор болталась в багажнике ее джипа. Она собиралась помочь нам разгрузиться, а потом поехать домой к детям и мужу. Она сказала:

– Дам вам время побыть наедине.

Никки теперь ехал рядом с ней на переднем сиденье. Он оглянулся и посмотрел на Мику, зажатого между мной и Натаниэлем на заднем сидении:

– Мы можем остаться в кухне или гостиной, если захотите поговорить наедине.

– Спасибо, Никки. – поблагодарил Мика. – Я сам не знаю чего хочу. Не могу свыкнуться с мыслью, что мать продала наш дом пять лет назад. Я никогда не видел дом, в который мы сейчас едем. – Голос его звучал грустно, говоря это.

Я сжала его руку:

– Было бы странно, если бы мой отец продал дом, в котором я выросла.

Натаниэль приложил голову к волосам Мики:

– Я мало помню о доме, в котором жил до семи лет, а после у меня никогда его не было. До настоящего времени.

– Что случилось, когда тебе минуло семь? – спросила Джулиет.

Натаниэль отстранил голову от Мики и ответил:

– Мать умерла от рака, а отчим до смерти забил моего брата. – Он выдал эту информацию, словно у него не было к ней никакой эмоциональной привязанности; чисто сухие факты. Я таким же тоном рассказывала о смерти своей матери, когда мне было восемь – большую часть времени.

– Мне жаль, Натаниэль. Я бы не спросила, если бы знала. – Она оглянулась на него и на ее лице было выражение, которое появляется у большинства общительных людей, когда простые вопросы приводят к трагическим ответам.

– Все нормально, – отмахнулся он. – Тебе неоткуда это было знать.

– Машина, – предупредил Никки.

– Прямо перед нами, – откликнулась я, с участившимся пульсом.

– Что? – спросила Джулиет, повернувшись обратно, и едва-едва увернулась от столкновения с капотом машины, что выехала перед нами. Она вернула контроль над управлением и буркнула:

– Простите.

– Не оглядывайся больше назад, – попросила я. – Просто рули, о’кей?

– Просто…. – Я видела, как ее руки сминали руль. – Просто это так грустно.

– В машине полно грусти, – сказала я.

– О чем ты? – не поняла она, в этот раз воспользовавшись зеркалом заднего вида, чтобы посмотреть на нас.

Я вздохнула. Сама начала, черт возьми.

– Я потеряла мать, когда мне было восемь.

Я ждала, что и Никки внесет свой вклад, но он молчал и внимательно вглядывался в темную дорогу. Его прошлое было таким же трагичным, как и у Натаниэля, но рассказывать или нет – решать ему. А заставлять его говорить, я не собиралась.

– Даже представить себе не могу, что потеряла бы свою мать в столь раннем возрасте.

Мика положил руку мне на плечо, а руку Натаниэля пристроил на своем бедре, как это обычно делают пары. Так мы оба уютно устроились возле него.

Джулиет свернула в пригород, со старыми, скромными домами. Большая их часть была построена в стиле «ранчо», с большими, в отличие от городского района, задними дворами. Но у некоторых виднелись совсем махонькие дворики, потому что их дома были зажаты между каменными стенами. Это напомнило мне, что где-то здесь в темноте высятся горы.

– Так странно находиться в районе, который никогда раньше не видел и направляться к маминому дому, – проговорил Мика.

– Ничего удивительного, – отозвалась Джулиет, сворачивая в тупик из больших домов.

– Я сам виноват, что не поддерживал связь, – ответил Мика.

Мы с Натаниэлем обняли его, прижавшись ближе:

– Ты сделал, что должен был, – сказала я.

– Ты защищал их от психопата, – поддержал Никки.

– Спасибо, – улыбнулся Мика.

Джулиет может и хотела спросить о каком психопате говорил Никки пока она парковалась на подъездной дорожке, но распахнулась дверь дома и в дверном просвете, словно в каком-то семейном фильме, показалась мать Мики. Я почувствовала, как он напрягся рядом со мной, но не в плохом смысле. Натаниэль потянулся открывать дверь.

Никки остановил его:

– Подожди, пусть остальные встанут на позиции.

– Никто на вас не выпрыгнет из дома тети Бэй, – сказала Джулиет.

– Может и нет, – ответил Никки, – но осторожность не помешает.

– Телохранителям полагается быть параноиками. Мы вроде как за это им и платим, – пояснила я.

– Я бы и не поверила, что вы в них нуждаетесь, пока не увидела как повели себя Берти и Джейми; это было ужасно с их стороны.

Никки отстегнул ремень безопасности:

– Никто не выходит, пока не подойдут к их дверям.

– Я тоже? – спросила Джулиет.

– Нет, ты не наша работа, – ответил он.

– Ура, – буркнула она и потянулась к дверной ручке.

Он дотронулся до ее плеча:

– Пока нельзя.

– Ты сказал, я могу выйти.

– Я сказал, что тебе не нужно ждать пока к твоей двери подойдет охранник, но я пока не разрешал тебе открывать свою дверь.

– Почему?

– Так все внутри машины окажутся в зоне видимости и будут отличными мишенями.

Плечи Джулиет поникли и можно было почти почувствовать, как мир стал представляться ей более пугающим и опасным. Она повернулась в темном салоне и посмотрела на Мику:

– И так тебе приходится жить все время?

– Это мера предосторожности, – ответил он.

– Именно поэтому ты не хотел возвращаться домой? Думал, что подвергнешь остальных опасности?

– Отчасти, но теперь у меня достаточно людей, чтобы плохие ребята дважды подумали. Они увидят Никки и остальных и поймут что я под охраной. И будут знать, что если навредят моей семье, то не уйдут безнаказанными. – Голос Мики был очень спокойный, пока он это говорил, такой разумный. Мне нравилось это в нем, что он такой безжалостно-практичный, прямо как я.

– Хочешь сказать… – начала Джулиет, но Дев уже стоял у моей двери, а Арэс у двери Натаниэля, и я практически чувствовала Брэма позади автомобиля. Я стала замечать, что иногда, прикасаясь к Мике, могла почувствовать верлеопардов нашей группы. Они распахнули двери и мы вышли, направляясь к открытой двери дома. Мама Мики к тому времени уже спустилась по ступенькам и спешила нам навстречу. Я нисколько не удивилась, что Бэй Морган нетерпеливая женщина, особенно после того, как увидела ее махач в больнице. Люди с таким темпераментом редко ими бывают. Мне бы следовало знать.

В окружении телохранителей мы вошли в новый для нас дом. Мать Мики вела его внутрь. Мы отправили его вперед встретить ее. Арэс остался с ним. Мы с Натаниэлем держались за руки, Дев с Никки находились по обе стороны от нас. Брэм замыкал шествие, оглядываясь в темноту. Возможно не так Мика планировал вернуться домой, но если сможем выкроить для его отца какое-нибудь чудо, то оно того стоило.