Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

– Прости, – сказала Бэй и нежно улыбнулась сыну, а потом перевела улыбку на Натаниэля:

– Любе дети, которые появятся у тебя с Натаниэлем от Аниты, будут такими же твоими, как наши – Тая и Раша. Я все равно хочу внуков, не зависимо от того, кто будет их биологическим отцом.

Натаниэль выглядел сильно удивленным, поэтому посмотрел на Мику, который сказал:

– Я согласен с мамой.

Натаниэль улыбнулся и выглядел таким счастливым, но…

– Я не планирую беременеть, – сказала я.

– Сначала карьера, – сказала Бэй, – понимаю.

– Нет, дело не только в моей карьере. У меня просто нет материнского инстинкта.

– Ты не хочешь иметь детей?

– Не особо.

– Если б я был девушкой, то уже забеременел бы, – сказал Натаниэль. – Я более семейный и обожаю детей.

Я кинула на него неодобрительный взгляд.

Мика покачал головой и улыбнулся:

– Давайте поужинаем прежде, чем придется возвращаться в больницу и прежде, чем Анита почувствует себя окончательно неуютно.

– Хорошо, – согласилась Бэй. – Нам натаскали столько еды, что сможем прокормить небольшую армию. – Она быстро вскочила на ноги, словно у нее уже был заготовлен план. Она была готова или сменить тему, или убедиться, что вокруг меня будет столько маленьких, милых детишек, сколько возможно. Словно их крошечные тельца источали какие-то феромоны, способные запустить мои биологические часы. Я видела Фрост и Фэн, они были милые, но этого недостаточно.

Глава 20

Тремя часами позднее мы опять были в больнице, а отец Мики очнулся. Он вытащил здоровую руку из-под одеяла и, взяв ее, Мика поднес к своей груди и прижал к сердцу.

– Майк, – сказал он слабым из-за лекарств голосом. Врачи не до конца еще вывели их из его организма, чтобы он только смог поговорить со своим сыном.

– Пап, мне так жаль.

– Почему?

– Ты знаешь, что я люблю тебя, маму, Бэт, Джерри… и остальных детей.

Я посмотрела на лицо его отца. Он моргнул, и глаза его были так похожи на Микины, за исключением того, что были карими, хотя у Мики когда-то тоже были такие.

– Ты знаешь?

Мика кивнул:

– Как только увидел Фрост, маме и Таю пришлось мне все рассказать.

Его отец улыбнулся, и улыбка эта была хорошей, полной любви и счастья, даже в таком состоянии.

– Мы и не думали, что она настолько будет на меня похожа.

Мика еще крепче прижал руку отца к себе, кивая немного чаще, чем следовало, будто не доверял своему голосу. Мы с Натаниэлем стояли в углу палаты, держась за руки. Хотя и предпочли бы подождать снаружи, но Мика захотел, чтобы мы вошли с ним. Его мать набралась храбрости и осталась ждать в холле.

– Ты не расстроился из-за своей матери, Тая и… – он тяжело сглотнул, закрыл глаза и судорожно выдохнул, – и всего остального.

– Нет, совсем нет.

– Джерри все еще злится.

– Джерри всегда злится.

Его отец улыбнулся и слегка кивнул, но по его лицу прошла судорога. Ценой этого разговора стало почти полное снятие его с анальгетиков.

– Давай позову медсестру; тебе больно.

Он снова тяжело сглотнул и судорожно выдохнул:

– От болеутоляющих я отключаюсь, а я не хочу все пропустить.

– Хорошо, – сдался Мика слегка хриплым голосом, но он не плакал. Он будет сильным ради отца, потому что в этом весь Мика. Натаниэль сильнее сжал мою руку. Я посмотрела на него и увидела, что глаза его блестят от непролитых слез. «Я не заплачу, не здесь, не сейчас, не перед Рашем Каллаханом. Я ведь могу никогда больше не увидеться с отцом Мики, не хочу при этом залиться слезами. Я не заплачу, черт все подери».

– Кто это? – спросил он, глядя на нас.

– Это Анита и Натаниэль.

Мы подошли ближе к кровати, все еще держась за руки.

– Маршал Анита Блейк, – сказал его отец.

– Да, – подтвердила я.

Эти карие глаза, так похожие на Микины, переместили взгляд на Натаниэля. Меж его глаз образовалась морщинка, словно он слишком упорно думал как бы что-то сказать.

Мика отнял одну руку от отца и протянул ее нам. Я взяла его за руку и потянула за собой Натаниэля. Мика объявил:

– Мы живем втроем уже почти три года. – Он скривил губы в легкой усмешке. – Я думал, вы с мамой не одобрите наши отношения с Натаниэлем.

Его отец засмеялся, но смех этот быстро оборвался судорогами, прошедшими по всему его телу. Как будто он боролся с тем, чтобы не скорчиться от боли.

Мика выпустил мою руку и потянулся к экстренной кнопке:

– Отец, давай я все-таки вызову медсестру.

– Нет. – Он сжал руку Мики достаточно сильно, чтобы напряглись мышцы предплечья. Он посмотрел на сына с яростью, почти гневом. – Нет, – повторил он.

– Хорошо, хорошо, – сдался Мика и снова положил руку поверх руки отца, словно желая быть к нему настолько ближе, насколько это возможно.

– Как ты узнал, что я здесь? – спросил его отец.

– Мама позвонила Аните.

Раш посмотрел на меня и это был тот самый взгляд, взгляд копа. Взгляд, который скрывает почти все эмоции, но оценивает тебя, и видит больше, чем доступно обычным людям.

– Она обратилась к ней, как женщина к женщине, – сказал он.

– Да, – ответила я.

Он улыбнулся:

– Я читал о вас, маршал. И как прошло это обращение к вашей женской сущности?

– Я сделала, что она хотела. Привела сюда Мику, – улыбнулась я.

Его улыбка растянулась чуть шире:

– И правда. Спасибо вам.

– Всегда пожалуйста. Я бы хотела оказаться здесь при других обстоятельствах, сэр.

– Как и я, и не надо назвать меня «сэр», я – Раш.

– Тогда не надо называть меня «маршал».

Он еще раз глубоко вздохнул и было видно, каких усилий ему стоило сделать это спокойно:

– Тогда Анита.

– Да.

– И Натаниэль, – добавил он.

– Да, сэр, – отозвался Натаниэль.

– Зови меня Раш.

– Раш, – повторил Натаниэль и крепче сжал мою руку.

– Мама сказала, что ты знаешь, почему я так ужасно отнесся к вам десять лет назад.

Раш обратил взгляд на сына:

– Я видел несколько фотографий, что Химера сделал с другими семьями. И понял, почему ты так поступил.

Я хотела спросить, насколько плохо он с ними обошелся, но сейчас было не время и не место для подобных вопросов. Я наверно как-то дернулась, потому что Раш посмотрел на меня:

– Спрашивай, – сказал он.

– Какие фотографии?

– Он занимался убийствами и пытками по всей стране, до того, как приехал со своей шайкой в Сент-Луис. У федералов есть досье на эти преступления, они просто не знали кто, или что, совершал их на протяжении долгого времени. – Его тело содрогнулось на кровати и он сильнее сжал руку Мики, не из любви, а словно в качестве поддержки.

Напряженным от боли голосом, Раш произнес:

– Не надо медсестры, пока не надо.

– Не хочу тратить ваше время, говоря о полицейских делах, – сказала я.

– Хотите знать, почему кто-то из федерального бюро показал мне это досье. – Его голос вновь стал обретать силу, но лицо все еще оставалось напряженным.

– Да, – ответила я.

– Да, – сказал Мика.

Он окинул на нас двоих взглядом, и на его лице снова появилось коповское выражение. Он посмотрел на меня. В его глазах проявилась сила личности и я помолилась, чтобы мне удалось увидеть его в полном здравии.

– Имя Ван Клиф тебе о чем-нибудь говорит, Анита?

Я моргнула, изо всех сил стараясь сохранить свое нейтральное коповское лицо. Ван Клиф был одним из тех, кто помогал тренировать Эдуарда, маршала Тэда Форрестера, участвовавшего в тайных операциях после армии. С Ван Клифом было связано еще двое людей: Бернардо Конь-в-яблоках и Отто Джеффрис. Они тоже были маршалами сверхъестественного подразделения, как и я. Я знала, что очень долго Эдуард работал наемным убийцей, а Тэд Форрестер было его законное альтер эго наподобие Кларка Кента. Настоящим именем Отто Джеффриса было Олаф, и он не обучался в нашей армии бороться с опасностью, и не работал наемником в других странах, у него просто хобби такое. Он был серийным убийцей, но занимался этим только когда у него не было работы, так что правительство по полной старалось его загрузить, чтобы у него не оставалось времени на «игры».

Я, честно говоря, не знала, сколько правительству известно о делах Эдуарда и Олафа, но Ван Клиф помогал тренировать этих троих и еще одного мужчину, с которым четверо из нас довелось встретиться около четырех лет назад. Этот человек умер. В отличии о нас.

Я слишком долго молчала, потому что Раш сказал:

– Вижу, что говорит.

– А что это имя говорит вам? – поинтересовалась я.

Мика поочередно переводил с одного из нас на другого глаза, потому что не понимал о чем мы. Я еще не была с ним знакома, когда последний раз якшалась с людьми Ван Клифа. Эдуард, Олаф и Бернардо не в счет. Эдуард был одним из моих самых близких друзей. Бернардо коллегой по работе. Олаф был в меня влюблен, потому что мы вместе охотились на вампиров, вместе убивали, а он считал это нечто вроде прелюдии перед чем-то большим. На последней нашей совместной работе на Олафа напал верлев и тесты показали положительный результат на ликантропию. После этого он исчез, как и одна докторша. Мы решили, что он прихватил ее с собой, вернувшись к своему хобби. Он написал мне письмо, и буквально сказал, что собирается держаться от меня подальше, пока не будет уверен, что я не сделаю из него домашнего питомца, как из Никки. Они пересекались по работе до того, как я приручила Никки.

– Я работал с людьми Ван Клифа, – ответил Раш.

Я моргнула, пытаясь сохранить лицо пустым, и старалась переварить то, что отец Мики знал таких же опасных людей, как и я.

– Почему они показали вам досье и откуда у них вообще оно на Химеру и его людей?

– Военные уже долгое время были заинтересованы в использовании ручных оборотней. Химера их заинтересовал.

– А военные знали, чем он занимался? – спросил Мика.

– Поначалу нет. Они организовали на него и его людей охоту в то время, как он, и ты, приехали в Сент-Луис. Они собирались попытаться его схватить. Его ДНК на его жертвах показала, что он панвера. Они хотели его изучить.

– Изучить, – повторил Мика с недоверием, которое начинало перерастать в гнев.

– Я только в этом году узнал. – Он закрыл глаза и судорожно вздохнул. На его лбу стали проступать капельки пота. – Ты их тоже заинтересовала, Анита.

– Потому что я тоже панвера.

Он открыл глаза:

– То, что ты не перекидываешься, заинтересовало их еще больше.

– Ты нас предупреждаешь? – спросил Мика.

– Они могут попытаться шантажом заставить вас им помогать.

– Каким шантажом?

– Химера и его люди приехали в Сент-Луис, это нам известно, но они оттуда так и не выехали.

Он неотрывно смотрел на меня. Я пыталась сохранить спокойное выражение лица, как делала это раньше:

– Что вы хотите от меня услышать?

– Такие люди как Химера и его люди не могут просто взять и исчезнуть, Анита. Но твой анализ крови отмел все слухи в правительстве.

– Не знаю о чем вы.

– Ты убила его. И находилась довольно близко к нему, раз ему удалось поранить тебя когтями или зубами. У штаммов ликантропии есть свои ДНК, так же, как у вирусов. Они знают, что в тебе есть немного его ДНК, но ты лучше себя контролируешь. Ты как мечта военных – быстрая, сильная, тебя сложнее ранить, ты лучше убиваешь, и никогда не перекидываешься в зверя.

– Это не из-за того, что у меня несколько штаммов.

– Тогда из-за чего?

Я немного подумала и ответила:

– Мы думаем это из-за меток вампира. Вампиры не могут заразиться ликантропией, а когда я заразилась, то уже была связана с Жан-Клодом.

Раш еще раз с трудом сглотнул, закрыл глаза и некоторое время просто дышал:

– Так без вовремя полученных вампирских меток, это бы не сработало.

– Это могло сработать только в моем случае. Не уверена, что на других сработает так же.

– Если я больше не очнусь, расскажи Гонсалезу то, что рассказала мне. Он позаботится, чтобы информация дошла до нужных людей. Ни в чем не сознавайся, просто скажи, что твой контроль основан на связи с Мастером Сент-Луиса. Скажи им, что такое нельзя повторить.

– Что нельзя повторить? – спросил Мика.

– Создать больше таких как она.

– Да вы, наверное, шутите, – воскликнула я.

– Я бы не стал тратить свое время с Майком на ложь. – Он посмотрел на своего сына. – Ты любишь ее?

– Люблю.

– А Натаниэля?

– Люблю.

– Хорошо, я рад. Я люблю твою маму, всегда любил, и я люблю Тая. У нас все получается.

– У нас тоже все получается.

– Ты знаешь, что тетя Джоди живет со своей девушкой?

– Ага.

Раш рассмеялся, но потом скорчился на кровати и издал болезненный звук.

– Мать с отцом стали спрашивать, что они не так сделали, раз двое их детей живут в противоестественном грехе. – Он снова засмеялся, но звук вышел резкий. – Бэй и Тай здесь?

– В коридоре, – сказал Мика.

Он посмотрел на Мику, но глаза его лихорадочно горели, и лицо блестело от пота:

– Я люблю тебя, сынок.

– И я тебя, пап.

Раш посмотрел на меня:

– Позаботься о нем, Анита.

– Обязательно.

– Натаниэль, ты любишь моего мальчика?

– Очень.

– Хорошо. Заботьтесь друг о друге.

– Конечно, обещаем.

Раш закивал слишком часто и быстро. Его рука конвульсивно задрожала и он попросил:

– Пускай зайдут. Если мне больше не удастся с тобой поговорить, знай что я люблю тебя и знаю, что ты хороший и сильный, и я очень рад, что в твоей жизни есть двое людей, которых ты любишь; это больше, чем некоторые могут получить.

Мика свободной рукой коснулся волос отца:

– Я люблю тебя, отец. – Он повернулся к нам. – Позовите маму и Тая.

Мы с Натаниэлем повернулись и вышли, оставив Мику с отцом, чтобы напоследок они могли сказать друг другу все, что говорится в этих случаях, если у вас есть такой шанс и вы действительно друг друга любите.

Глава 21

Вернувшись в зал ожидания, Мика плюхнулся на небольшой диванчик и уставился в никуда, вцепившись в наши руки. Никки, Дев, Арэс и Брэм рассредоточились по комнате, пытаясь выглядеть безобидными и полностью в этом проваливались. Полиция говорила с Арэсом и Брэмом, а Дев даже рассмешил парочку. Никки просто нашел себе участок стены возле нашего дивана и прислонился к нему, как классический телохранитель. Как правило, у него не особо хорошо получалось общаться с полицией. Он считал, что не понравится им. Мика снова надел очки, не для того, чтобы спрятать глаза, а чтобы мы все могли притвориться, что по его лицу не бегут медленно слезы. Он не издавал ни звука, не вытирал слезы, а просто позволял им скатываться по щекам. Мика тихо сидел между нами и, молча, плакал. Полиция и наши охранники следовали кодексу парней: Если мужчина втихую плачет и притворяется, что ничего этого нет, то и ты тоже.

В зал вошел заместитель Эл и о чем-то тихо заговорил с группой копов. Их собранные, грустные лица вдруг оживились и стали серьезными. Двое из них кивнули и вышли из комнаты, словно у них появилась какая-то цель.

– Что случилось? – спросила я.

Эл посмотрел на нас. Его взгляд задержался на Мике и на его лице, на миг, промелькнула симпатия, которую он тут же отбросил. Эл направился к нам с вежливым коповским выражением лица. Он заколебался, глядя на Мику, его губы сжались в тонкую, жесткую линию, видимо, пытаясь решить быть сейчас копом или же другом.

– Майк, я могу чем-то помочь? – наконец спросил он, решив выбрать режим «друга».

Мика просто покачал головой, не произнеся ни слова и даже не подняв головы, чтобы наладить зрительный контакт через стекла темных очков.

Эл воспринял это как отрицательный ответ и сказал:

– Помнишь туриста, на поиски которого оправляли Гуттермана с остальными?

– Помню ты что-то упоминал об этом с другими полицейскими.

– Он пропал два дня назад, сегодня пошел уже третий, поэтому мы подключили добровольцев, знающих ту скалистую местность, чтобы помочь полиции в поисках.

Я кивнула:

– Думаю это стандартная процедура для такой дикой местности. Вы не хотите, чтобы пропало еще больше гражданских.

– Совершенно верно, так что все, кто с нами пойдет, знают, куда они направляются. Честно говоря, этим двоим, что пропали сейчас, в вопросах выживания в диких условиях, я доверял больше, чем кому-либо из полицейских. Они элитные проводники-охотники и могли совершать серьезные восхождения и спуски даже с совершенно неопытными охотниками.

– То есть грамотные инструктора, – сказала я.

– Ага.

– Что с ними случилось? – спросил Натаниэль.

– Пропали.

Мика приподнялся достаточно, чтобы взглянуть на Эла:

– Кто именно?

– Генри Кроуфорд и Малыш Генри.

– Они лучше всех знали эту местность, по крайней мере, десять лет назад.

– Генри старшему почти шестьдесят пять, но он все еще мог забираться дальше всех в нашей компании, кроме твоего отца, а это включая и меня. Малыш Генри стал еще страшнее и тише, чем был, но я доверял им обоим в любой чрезвычайной ситуации за пределом города.

– Малыш Генри все еще работает в неотложке?

– Ага.

Мика, наконец, выпустил наши руки, чтобы вытереть высыхающие слезы на щеках:

– Я не могу уехать из больницы, прости Эл. Мама и Тай все еще у отца, и я надеюсь, что мне удастся еще раз поговорить с ним.

– Я тебя и не прошу, никого из вас, но после того, как двое Генри пропали, не хочу, чтобы там ошивались еще какие-нибудь гражданские.

– Это то же место, где пропали те люди? – спросила я.

– Почти рядом, – ответил он.

– В тех местах должно быть что-то реально жуткое, раз они пропали, – сказал Мика. Он нагнулся вперед, облокотившись на колени и уставился в пол, думая о чем-то плохом. Может о напавшем на него много лет назад верлеопарде? Это случилась в горах неподалеку отсюда.

– Как давно они пропали? – спросила я.

– Три часа. В обычной ситуации мы бы ничего такого не заподозрили, но в одно мгновение Генри и Малыш перекрикивались с другими исследующих местность поисковиками, и уже в следующее они просто исчезли.

– Что вы имеете в виду, просто исчезли?

– Гуттерман сказал, они крикнули «Мы что-то нашли». Но когда остальные спросили, нашли ли они убийцу, ответа не последовало.

– Удалось что-нибудь обнаружить, указывающее на то, где именно они находились перед исчезновением?

– Там в горах темно как в жопе. Мы ни черта не могли увидеть, а все собаки-ищейки брошены на поиски пропавшего ребенка и престарелого мужчины, который ушел из дома и заблудился. Ребенку три года, а у старика альцгеймер, и тебе ли не знать, как по ночам здесь становится холодно.

– Если они не найдут укрытия, то к утру насмерть замерзнут, – подтвердил Мика.

– Наши пропавшие туристы оба взрослые и в хорошей форме, а также имеют опыт пребывания в диких условиях. Генри могли соорудить себе укрытие и с легкостью переждать ночь.

– А вы уже использовали собак для поиска этих туристов?

– Одну, но создалось такое ощущение, что у нее отказал нюх. У ее дрессировщика даже термин этому нашелся: «глухой нос». Собака как будто совсем запуталась, словно не могла понять, чем это, черт возьми, пахнет. Он сказал, что никогда не видел, чтобы собака себя так вела.

– Она казалась испуганной? – спросила я.

Он покачал головой:

– А что?

– Некоторые собаки не могут выследить сверхъестественные вещи без спец-подготовки. Они кажутся испуганными или просто отказываются идти по следу.

– Нет, казалось, что сначала она уловила след, но потом вышла на поляну и начала бегать кругами. Дрессировщик дал ей понюхать запах еще раз из сумки с личными вещами, но собака не смогла его снова взять. Никогда не видел, чтобы с хорошей собакой творилась подобная чертовщина.

– Один из нас смог бы взять след, – сказал Мика.

Эл покачал головой:

– Нет, больше никаких гражданских.

– Анита не гражданская, а если мы будем в животной форме, она будет нами руководить.

– Ты действительно хочешь уйти из больницы и рискнуть пропустить еще одну встречу с отцом? – спросил Натаниэль.

Мика посмотрел на него, потом на пол и затряс головой:

– Нет, не думаю.

– Я бы мог это сделать, – вызвался Натаниэль.

– Нет, – хором сказали мы с Микой.

– Почему, нет?

Мы с Микой переглянулись. А что мы скажем, что он важнее для нас, чем все эти пропавшие незнакомцы? Что мы чувствовали себя его защитниками, а если отпустим его, то словно поставим под угрозу?

– А что если я пойду с Анитой и Натаниэлем? – спросил Никки.

– Гражданские, помнишь? – повторил Эл.

– Я не гражданский.

– Ты не коп и не военный, а значит гражданский.

– Я не штатский в том смысле, в котором вы думаете. Я не жертва в ожидании происшествия, и я вас не замедлю, и если наметится драка, я бы поставил на себя.

– Он хорош, Эл, – подтвердил Мика.

Арэс и Брэм подкатили к нам.

– Бывшие спецназовцы, помнишь? – спросил Арэс.

– Нужно чтобы кто-нибудь остался с Микой, – сказала я.

– Почему не дать Никки перекинуться и взять след? – спросил Брэм.

Никки посмотрел на него, и они оба уставились друг на друга. Это был долгий, серьезный взгляд. Никто не дрогнул, но Никки, наконец, сказал:

– В животной форме я могу только убивать, а в человеческой у меня больше навыков, что по нраву Аните. Почему бы не перекинуться тебе?

– Я более функционален в человеческой форме, – ответил Брэм.

– Я могу взять след в форме леопарда не хуже всех здесь присутствующих, но я не могу обеспечивать безопасность Мике и Аните, или кому-то еще так же хорошо, как и вы, – сказал Натаниэль.

– Ты один из наших подзащитных, – сказал Дев, присоединившийся к нашему разговору чуть позже. Полицейских он оставил позади над чем-то посмеиваться.

– Вижу, уже вовсю заводишь друзей, – заметила я.

– Теперь я им нравлюсь; не то, что раньше.

– Дев прав, – сказал Брэм. – Натаниэль один из наших подзащитных. Именно поэтому нас изначально было шесть охранников.

– Меня сложнее ранить, чем любого полицейского, и даже в кошачьей форме, я могу дать Аните знать, что унюхал лучше, чем любая собака.

– Ты можешь разговаривать в кошачьей форме? – спросил Эл.

Натаниэль покачал головой:

– Не совсем, но Анита меня услышит.

– И как же?

– Так, что Анита может прочитать язык его тела и выражения в кошачьей форме, как мы делаем это между собой в человеческом виде. Мы знаем друг друга.

– Как пара или лучшие друзья? – спросил Эл.

– Что-то вроде того, – ответил Мика. Он только что соврал своему другу. Натаниэль – черная пантера. У меня было хорошее ночное зрение, но не настолько. В темноте мне разве что удастся разглядеть его лицо, что уж тут говорить о выражениях, зато могу услышать его в своей голове. Я смогу уловить его эмоции, мысли. Черт, да если я получится сконцентрироваться и протаскивать свое человеческое тело через деревья в одно и то же время, то смогу быть чуть ли не внутри этого большого, гибкого тела, пробирающегося через лес на четырех лапах.

Эл посмотрел на меня, даже не пытаясь скрыть сомнения на своем лице:

– В самом деле?

– Да, – ответила я.

Он кивнул:

– Хорошо, Натаниэль в животной форме и ты, потому что у тебя есть жетон.

– И я, – добавил Арэс. – Потому что даже без зверя внутри меня, моя подготовка для этого идеально подходит.

– Как это? – спросил Эл.

– Скаут-снайпер, – ответил он.

У Эла поднялись брови, давая понять, что это произвело на него впечатление. Я никогда не служила в армии и не понимала значения такого сочетания слов. Снайпер это понятно, но причем здесь, мать его за ногу, скаут? Я не стала спрашивать вслух. Потом, после того, как Эл согласится включить в разведку всех, кого мы попросили.

– В лесу я хорош так же, как и Никки, может даже лучше, – сказал Дев.

– Насчет того кто лучше в лесу я бы поспорил, – не согласился Никки. – Но ты лучше очаровываешь полицейских.

– Ты тоже мог бы быть очаровательным, если бы захотел, – сказала я.

Никки улыбнулся мне, и от этого его лицо стало казаться моложе, хотя он и не был таким уж взрослым, просто менее циничным.

– Я могу притвориться перед копами, но Дев скорее похож на Мику. У него лучше навыки общения с людьми.

– Ты лучше него на тренировках, – сказала я.

– Мы все лучше него на тренировках, – вставил Брэм.

– Хей, – возмутился Дев с улыбкой.

– Ленивый котяра, – согласилась я.

Он просто пожал плечами, и спорить было больше не о чем. Парни согласились, что с Натаниэлем и мной пойдут Никки и Арэс. Мы победили, так что я заткнулась и пошла по списку вопросов дальше.

– Нам нужно кое с чем разобраться, перед тем как выступать, – сказала я.

– Больше оружия, – хором пробасили Никки, Брэм и Арэс.

Я даже слегка залилась румянцем:

– Я думала это и так понятно. – Я повернулась к Элу: – Где мы можем купить самый большой собачий ошейник и хороший поводок?

– Зачем? Он настолько опасен в кошачьей форме, что его нужно держать на цепи?

– Нет, но мы собираемся отправиться в лес с кучей напуганных, вооруженных людей. Без поводка он большая, черная, хищная кошка; я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно застрелил Натаниэля. Если я буду держать его на поводке, они легче примут идею, что он помогает с поисками, как собака.

– Нам не нужно покупать ошейник и поводок, – вставил Натаниэль.

– Думаю Анита права, – возразил Эл. – С поводком люди легче поверят, что ты им помогаешь.

– Я не об этом, – сказал он.

– Ты привез свой, – догадалась я.

Он кивнул, умудряясь выглядеть одновременно счастливым и смущенным. Мы с Ашером купили для него этот ошейник. Ашер был заместителем Жан-Клода, его témoin, что означало заместителя на дуэли по старому французскому обычаю. У Ашера, с его золотыми волосами и ангельским лицом, был дьявольский характер. Ашер был доминантом Натаниэлю и моим, когда мы прибегали к играм с бондажем. Но это было до того, как Ашера отослали в другой город, потому что он вел себя как избалованный, безумно ревнивый несколькосотлетний Мастер вампиров. Ошейник был по большей части идеей Ашера, но Натаниэлю нравилось его носить. Он говорил, что с ним чувствует себя в безопасности и любимым. Меня же этот ошейник с поводком выводил из себя, но то, что делает твоих любимых счастливыми, не всегда должно нравиться тебе самому. Некоторые женщины чувствуют себя любимыми, если ты без напоминания помоешь посуду; некоторые мужчины чувствуют себя любимыми, если ты рубишься с ними в видеоигры, а другие – если покупаешь им ошейник и миленький поводок, и временами выводишь их в нем на прогулку.

Мика улыбнулся и покачал головой:

– Не уверен, что буду в состоянии помочь тебе его использовать.

Натаниэль посмотрел на него серьезно и коснулся руки:

– Знаю, Мика. Я просто чувствую себя лучше с ним, вот и все.

Мика улыбнулся, выглядя слегка озадаченным. Думаю, он понимал пристрастие Натаниэля к ошейнику и поводку еще меньше, чем я; по крайней мере, я любила, когда надо мной доминировали в постели, в отличие от него. Мика позволял Жан-Клоду от себя кормиться, а быть донором крови значить быть готовым подчиниться. Я даже находила их двоих вместе невероятно эротичными и не раз это доказывала. Но я никогда не спрашивала Мику, что он думает о подчинении. До сих пор мне даже в голову не приходило об этом спросить. Конечно, сейчас наверно не время; ох, точно нет.

– Он в сумке в джипе или в отеле? – спросила я.

– Точно не уверен. Я их не различаю, – ответил Натаниэль.

– В какую сумку ты его положил? – спросил Арэс.

– Если я скажу в небольшую черную, это поможет? – с улыбкой, спросил он.

Арэс покачал головой, тоже улыбаясь:

– Нет.

– Тогда проверим сначала багажник, если там не найдем, то заглянем в отель, – сказал Никки.

Мы все согласились, что это уже похоже на план, но это означало, что нам нужно оставить Мику в больнице. Казалось неправильным оставлять его со всеми этими проблемами с отцом и прочим. Он коснулся моего лица:

– Все хорошо, Анита. Я справлюсь.

Я обняла его, прижимаясь к нему лицом и телом, так что мы подошли друг другу как кусочки пазла. Я вздохнула и позволила своему телу слиться с его и почувствовала, как он делает тоже самое. Обнимая друг друга, я проговорила:

– Я люблю тебя.

– Я тебя сильнее.

Натаниэль подошел к нам, обнял обоих, так что мы все прижимались друг к другу:

– А я вас вообще безгранично. – Мы раскрыли свои объятия и притянули его к себе, так что на мгновение мы все идеально подходили друг к другу и постояли какое-то время, обнимаясь.

Мика отстранился первым:

– Идите, я буду в порядке.

Каждый из нас держал его за руку. Я кивнула и отпустила его. Натаниэль держался за него на секунду подольше.

– Будьте осторожны, – напутствовал Мика и повернулся к Никки. – Все вы. – Он пожал парню руку, что перешло в объятие одной рукой. – Верни их мне обратно.

Никки улыбнулся и ответил:

– Как всегда.

– Все в порядке, – сказал Арэс. – Мы можем обойтись рукопожатием.

Мика улыбнулся и пожал его руку.

Дев подошел ко мне и сказал:

– А я хочу обнимашки.

Я улыбнулась, покачав головой, но обняла его. И начала уже отстраняться, как он положил руку мне на щеку, словно собирая его в чашку. Мне пришлось посмотреть на него. Взгляд его каре-голубых глаз был слишком серьезен для нашего Дьявола. Я уже хотела спросить в чем дело, но он улыбнулся и сказал:

– Идите. Я буду очарователен с местными копами, раз уж Брэм облажался.

– Я хорошо выполняю свою работу, это единственное очарование, которое мне требуется, – буркнул Брэм.

Дев вернулся к шуточкам над Брэмом, что было дружеским способом ребят скрыть все, что они чувствуют. Но к чему был этот серьезный взгляд? Если опущу свои щиты достаточно, то смогу узнать что чувствует Дев и может, даже – о чем думает. Я могла узнать, что значил тот взгляд, но, во-первых, это было словно подглядывать в чужой дневник без разрешения, а во-вторых, если так сильно опущу щиты, это откроет меня всем мужчинам, с которыми я связана метафизически, и вернуть щиты на место после этого может быть не так-то просто. Там, где-то во тьме леса пропали гражданские, сейчас они должны быть нашим приоритетом. По крайней мере, так я старалась себя в этом убедить, пока шла по коридору за заместителем Элом. Рука Натаниэля скользнула в мою левую руку, оставив рабочую свободной. Никки и Арэс шли следом.