Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

Глава 43

– Нужно сжечь их, – сказал Эдуард. – Сжечь их всех до хренового пепла и развеять над разными источниками проточной воды.

– И как же? – спросил Гонсалез.

– У меня в машине есть огнемет.

– Это подвал больницы, – напомнил Гонсалез.

– Эвакуировать больницу, – не замедлил Эдуард.

– У нас нет таких полномочий, – покачал головой Дженкинс.

– У нас в морге зомби-убийцы, и пока не используем огонь, мы их не остановим. Думаю, причина достаточная для эвакуации больницы, – заметила я.

– Твою, – чертыхнулся Гонсалез тихо, но с чувством.

Зомби начали неуклюже бросаться на дверь, но плотоядные зомби не похожи на обычных неповоротливых мертвецов. Они не остаются неуклюжими; они учатся, превращаясь в смертоносных убийц, лучших хищников. Мне не приходилось слышать, чтобы плотоядные зомби оставались «живы» дольше нескольких дней. Они не достаточно хорошо скрывались; мы их находили и уничтожали, или их находили вампиры, потому что эти зомби привлекали излишнее внимание ко всей нежити. Это мне рассказал Арлекин – они уничтожали неподконтрольных зомби, как и одичавших вампиров, по одним и тем же причинам. Это было плохо для бизнеса в стиле иначе-люди-начнут-с-факелами-и-вилами-толпами-гоняться-за-нами-по-всей-стране.

Двери дрогнули от следующего удара. Мы все уставились на топор, вставленный в ручки двери:

– К какому бы решению мы не пришли, нам нужно сделать это до того, как поддадутся двери, – сказала я.

Зазвонил телефон Макинтоша Зовите-меня-просто-Мак. Все дернулись, кроме Эдуарда, Никки и Гонсалеза. Ага, и я тоже.

– Мак слушает. Нам может потребоваться эвакуация всей больницы. – Он замолчал, а потом побледнел. – Повторите, у вас сообщения о зомби на трех разных этажах?

Мы все замерли, настороженно вслушиваясь.

Он включил громкую связь, чтобы мы могли слышать и сказал:

– Со мной копы, вы на громкой связи. Ида, не могли бы вы повторить?

– У нас сообщения с третьего, пятого, шестого этажей и какие-то неполадки со связью в реанимации, – повторила Ида. – Они звонили по больничному телефону. Связь оборвалась, но я слышала, как на заднем плане кричали люди.

– На каком этаже реанимация? – спросила я.

Мак поднял руку и дважды показал пятерню. Реанимация находилась на десятом этаже. На этом же этаже лежал отец Мики. Я набрала номер Натаниэля, потому что Мика, скорее всего, еще был со своим отцом.

– Анита, – ответил Натаниэль, и что-то такое было в его голосе, что мне совсем не понравилось.

– Поступило сообщение о зомби на вашем этаже, – предупредила я.

– Я посмотрю, – сказал он странным голосом, как будто пытался оставаться тихим и незаметным, будто стараясь кого-то не спугнуть. С зомби это не прокатит.

У меня вдруг пересохло во рту:

– Скажи мне, что с вами там есть копы.

– Ага.

– Брэм, Сократ?

– Да, но, Анита, – сейчас он уже шептал, – это не зомби, это вампир.

– Гниющий вампир, – догадалась я. – Поэтому людям он показался зомби.

– Да, – прошептал он.

– Матерь господня, – вырвалось у Эла.

– Мы идем; забаррикадируйтесь в палате отца Мики.

Я услышала как кто-то рявкнул из копов:

«Стоять, или мы откроем огнь!»

– Стреляйте, скажи им, чтобы стреляли! – закричала я и побежала по коридору.

– Что нам делать с зомби? – заорал Мак.

Я поняла, что Эл, Гонсалез, Дженкинс и Эдуард отправились со мной, оставив двух охранников наедине с теми хлипкими дверями. Я затормозила, потому что, если зомби вырвутся наружу… черт!

– Мы в палате. Брэм и Сократ у дверей, – доложил Натаниэль.

Эдуард крикнул Маку:

– Эвакуируйте больницу. Нам придется их сжечь.

– Вы не можете использовать огнемет в больнице, он запустит систему пожаротушения, – крикнул Мак.

– Блядь! – вырвалось у Эдуарда.

– Что он сказал про огнеметы? – спросил Натаниэль.

– Что мы не можем использовать их. Разбрызгиватели потушат зомби до того, как те сгорят.

Мы остановились посреди коридора:

– Я иду к Мике и Натаниэлю, – сказала я.

– Анита, делай, что должна, – проговорил Натаниэль.

В трубке послышалось несколько выстрелов, приглушенных, потому что они были по ту сторону двери.

– Я иду к вам, – ответила я.

Мика взял трубку:

– Анита, мы сейчас в безопасности, делай свою работу.

– Я иду к вам.

– У нас в коридоре полно полицейских. Мы будем в порядке.

– Я люблю тебя, и я люблю Натаниэля, но это не дебаты. Я иду, – ответила я и отключилась.

– У меня с собой несколько фосфорных гранат, но в машине есть больше, – сказал Эдуард и протянул мне ключи от своей машины.

Я их не взяла:

– Сначала я схожу к своим парням.

– Знаю.

Я нагнулась и вытащила две гранаты из одного из карманов на брючине моих рабочих штанов. Я вложила их ему в руки и забрала ключи:

– Не стала использовать их в лесу в связи с риском возникновения пожара.

Эдуард улыбнулся, скупой, жестокой, но странно счастливой улыбкой. Часть его всегда жаждала встретить опасность, опаснее его самого – до нынешнего момента ему это не удавалось, но он не унывал.

– Я иду к Рашу, – сказал Гонсалез.

– Я останусь с Форрестером, Дженкинсом и охранниками, – сказал Эл. – Передайте Рашу… скажите ему, что я сделаю все что нужно.

– Но разбрызгиватели потушат и гранаты, – заметил Дев.

– При контакте с водой фосфор горит сильнее, – сказала я. На секунду мы с Эдуардом разделили вспоминание о визжащих в огне гулях, бегущих через поток воды. Это был старомодный порох, и единственные, кто им до сих пор пользовался – ликвидаторы вампиров. – Не вздумай мне тут откопытиться, – приказала я.

– Не дождешься, – ответил он и наклонился, понижая голос, чтобы другие копы его не услышали. – У меня в машине припрятаны европейские гранаты.

Я вытаращила на него глаза, потому что в некоторых странах Европы, где вампиров и оборотней разрешалось убить на месте за один только факт существования, были созданы гранаты, которые горят еще дольше, чем старый добрый фосфор. Они были созданы для взрывов, для того, чтобы жертвы получили страшные ожоги, и продолжали гореть, пока как следует не прожарятся. Здесь они были чертовски незаконны.

Я улыбнулась и покачала головой:

– Когда смогу, вернусь с дополнительными припасами.

– Знаю, что вернешься, – сказал он.

Я посмотрела на Эла, но не знала, что ему сказать. Дженкинса и охранников я только что встретила, но Эл вырос с Микой.

Я услышала очередной удар о дверь, когда зомби стали работать слаженнее. Никогда не видела так много неподконтрольных некромантом зомби. Я должна была остаться с Эдуардом и не дать им вырваться. Это было бы лучшим использованием ресурсов, но я направлялась к любимым. Спасать мир буду позже, как только они окажутся в безопасности, а до тех пор мир может позаботиться о себе сам. По крайней мере так я твердила себе, пока бежала к лифту с Никки и Девом рядом со мной, и Гонсалезом, замыкающим шествие.

Глава 44

Двери лифта открылись как раз в тот момент, когда позади нас раздался сильнейший удар. Мне пришлось обернуться. Эдуард с остальными навалились на двери.

– Анита! – крикнул он. – Они используют каталку как таран. Мне нужно мое снаряжение прямо сейчас! Прости.

За все годы, что мы с ним работали, он никогда не извинялся за работу и за те решения, что нам приходилось принимать. Дев был уже в лифте. Он протянул руку:

– Давай мне ключи, а сама иди к Мике и Натаниэлю.

Раздался еще один мощный удар, и мужчины в конце коридора навалились на двери плечами, удерживая их.

– Анита, ты знаешь где у меня что упаковано и сможешь найти их быстрее. Они нужны нам сейчас! – Двери дернулись, будто по ним ударила гигантская рука. Долго им не продержатся.

– Анита, быстрее!

Я нырнула в лифт:

– Оставайся и удерживай двери. Приду сразу, как только смогу, – сказала я Никки.

Он отступил:

– Не заставляй меня оставаться.

– Я позабочусь о ней, – сказал Дев.

Гонсалез остался стоять рядом с Никки:

– Поторопитесь, – сказал он. На двери обрушился еще один громовой удар.

Двери лифта начали закрываться и у меня настал один из тех моментов откровения. Я знала, что Никки был сильнее, безжалостнее и лучше в бою, чем Дев; он должен остаться. Единственной причиной не оставлять его было то, что я любила его. Я по-настоящему любила его, но не осознавала этого наверняка до этой самой секунды. Я шагнула ближе к дверям и сказала:

– Я люблю тебя, Никки.

Он улыбнулся в ответ, а потом двери закрылись.

Жаль, что не было времени поцеловать его на прощание.

Глава 45

Я достала из кармана гарнитуру к своему телефону и позвонила Мике из лифта. Он ответил после второго гудка:

– Анита, вампир на нашем этаже мертв. Мы в порядке.

– Морг не в порядке. Я должна помочь Теду там разобраться. Мне пришлось оставить Никки ему в поддержку. – Как только я это сказала, то поняла, что ищу оправдания. Чтобы кто-нибудь, настолько же сильный, как я, сказал мне, что я поступила правильно, оставив любимого человека, не копа, вместе с другими полицейскими и монстрами.

– Почему ты решила оставить его там с Тедом?

– Гранаты и прочая хрень в тачке Теда, мы с Девом идем за ними. – Я переместила значок с бедра на один из ремней перевязи на уровне груди. В этот раз с нами не было никого из местных или копов. Я хотела, чтобы окружающие видели, что мы из хороших ребят.

– Потому что ты знаешь, что и где лежит у Теда в машине, – сказал Мика.

– Ага, – ответила я, когда распахнулись двери лифта.

Дев не торопился выходить, проверяя, что на этом этаже все чисто; он слегка кивнул и придержал мне дверь, прислонившись к ним с пистолетом наизготове. Большинство пистолетов практически бесполезны против зомби и гниющих вампиров, но Дев, в отличие от меня и Никки, никогда не участвовал в настоящем бою, поэтому ему было комфортнее с легким огнестрельным оружием. Я приложила винтовку к плечу, проверяя коридор – слева, справа и вверху. Вампиры летают, или парят, иногда. Потолок в больнице был слишком низкий, чтобы там можно было затаиться. Но проверять, что находится наверху было делом привычки и неплохой, особенно если учесть, что приходится охотиться на способных летать вампиров и оборотней, которые могут карабкаться.

– Маршалы США, – сказала я ошеломленным медсестрам и докторам. – Полиция, – добавила я на всякий случай.

Я еще раз крикнула «Полиция», когда мы с Девом направились к наружным дверям. Все вопросы я оставила без ответа, потому что нам пришлось бы остановиться, чтобы все объяснять, и я не знала, что сказать. Капитан Джонас четко дал понять, что не хочет начинать панику; если бы я рассказал им, что твориться в подвале и кто шатается по коридорам, они могут запаниковать. Только они должны паниковать и эвакуировать всех, кого смогут, но решать тут не мне, не в этот раз.

Дев улыбнулся им своей улыбкой, от которой все просто таяли:

– Мы еще вернемся, даю слово.

Одна из испуганных медсестер даже покраснела. Он хорошо умел флиртовать.

– Выходим на улицу, – тихо доложила я Мике через гарнитуру.

– Будь осторожна.

– Думаю снаружи безопаснее, но буду, – ответила я, подходя к дверям с винтовкой наготове.

– Люблю тебя, – сказал он.

– Люблю тебя и Натаниэля. Я не смогла поцеловать на прощание Никки.

– Еще будет время, – сказал Мика, и это было как раз то, что нужно. Он давал мне мое прощение, говорил, что я не-отправила-своего-любовника-на-верную-смерть.

– Спасибо, мне пора. Люблю.

– Я сильнее.

– А я вообще безгранично.

Он тихо рассмеялся и «повесил трубку».

Мы с Девом вышли на улицу. Я подняла взгляд на ночное небо, поцелованное светом больничного освещения позади нас и фонарей вдоль парковки. Ничто не двигалось во тьме над нами. Парковка была такой пустой и спокойной, что можно было бы услышать стрекот сверчков, если бы для них не было уже слишком холодно.

– Погнали? – спросил Дев.

– Ага, – ответила я.

Он так стремительно сорвался с места, что от его скорости я на секунду оторопела, а потом тоже рванула. От быстрого бега четкая картинка парковки смазалась став размытым пятном, словно киношный спецэффект. Я двигалась так быстро не только для того, чтобы спасти всех и добраться поскорей до оружия, но и чтобы избавиться от напряжения и просто иметь возможность БЕЖАТЬ! Я добежала до внедорожника Эдуарда, где Дев уже переводил дух. У меня сердце колотилось в горле, пытаясь через язык протолкаться мне в рот. Я чувствовала себя живой, пока по всему телу с шумом разносилась кровь; из-за такого вида прилива энергии хочется оставить пистолет в кобуре и ринуться в бой с голыми руками. Делать такого, конечно, я бы не стала, но это желание мне было понятно.

Дев блеснул зубами в свирепой улыбке, что у него получалось и сексуально и очаровательно в одинаковой мере. Я растянула губы в ответ и открыла багажник внедорожника, пока пульс бился за моей собственной свирепой улыбкой.

Мы с Девом передвинули снаряжение так, чтобы я могла добраться до места, где Эдуард держал огнеметы. Была причина, почему он приезжал на своем внедорожнике, если место преступления находилось неподалеку, и иногда, даже если не очень. В его багажнике имелось несколько тайников, где он ныкал реально плохие игрушки. Если бы кто-то вскрыл замки, чтобы обнести тачку, ничем опаснее пушек, они бы все равно не разжились. Даже если бы угнали весь внедорожник, скорее всего, они никогда не нашли бы самые улетные штуки, не разобрав машину по винтику, деталь за деталью, как в мастерской, но даже Эдуард не имел плана на все случаи жизни. Кроме того, некоторые припрятанные примочки были незаконными. Например, я понятия не имела, что у него есть европейские гранаты. Я читала о них, видела эффект на видео, даже рассматривала фотографии жертв. В некоторых европейских странах гранаты использовали как повод уравнять права людей, вампиров и оборотней, потому что последствия были слишком ужасны для любого из них. Ничего странного в том, что никто подобным образом не заботился о зомби. Не все мертвецы одинаковы по происхождению.

При других обстоятельствах, возможно, я не решилась бы использовать что-то столь незаконное, пока нахожусь при исполнении, но сегодня… европейские гранаты давали нам реальный шанс на победу. Я схватила все, что находилось в том отсеке, рассовывая по карманам своих штанов и кое-что передавая Деву. Гранаты будут гореть достаточно долго, чтобы окончательно уничтожить зомби, если, конечно, сможем сначала их изолировать, чтобы от огня не пострадали ни мы, ни клиника.

Глядя на резервные боеприпасы Эдуарда, мне в голову пришла идея. Я прихватила свой и его, рюкзаки, потому что все добро не помещалось в наши с Девом карманы, и даже на ремни броников. Обычно мне не приходилось использовать так много обойм для винтовки, но сегодня, возможно, они помогут нам в выполнении своей работы.

Мы запихали все ненужное обратно в багажник. Дев опустил дверь. Я нажала на кнопку центрального замка и, не сговариваясь, мы рванули обратно к больнице. Мои попытки двигаться наравне с Девом пошли прахом. Он был выше меня сантиметров на тридцать с гораздо более длинными ногами, и к тому же всей этой вертигриной фигней, но я не так уж сильно отстала, когда мы пронеслись через двери.

Медсестра, что улыбалась Деву, выглядела еще бледнее, с глазами на пол-лица.

– Ты ведь не человек, да? – спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Значение принадлежности к человеческому роду переоценено, – добавил Дев с еще одной сногсшибательно-сексуальной улыбкой, пока мы шли к лифту.

В моем наушнике раздался сигнал вызова, «Bad to the Bone»<sup>[22]22
  Bad to the Bone – композиция оригинала в исполнении George Thorogood & The Destroyers. Дословный перевод (с англ.) – Плохой до мозга костей.


[Закрыть]</sup> – рингтон стоящий на Эдуарда, который когда-то по-приколу установил на него Натаниэль, когда я еще не знала как его изменить. Я нажала на кнопку «ответа»:

– Да.

– Тащите сюда все игрушки, какие сможете, – сказал он, его голос слышался на фоне громкой стрельбы, и через гарнитуру это казалось странным.

– Уже, – ответила я, входя в лифт.

– Тебе в голову пришла та же идея, – понял он.

– У нас достаточно патронов, чтобы изрешетить их в труху, а затем…

– Использовать еврики, чтобы поджарить на месте, – закончил он за меня.

– Ага.

– Ага, – вторил он, и рассмеялся – глубоким, чисто мужским смехом, который мужчины в большинстве своем приберегают для секса или прочих интимных моментов с любовниками. – Мне всегда нравился ход твоих мыслей.

Он снова хохотнул этим сексуальным смешком. Я думаю, была более чем одна причина, почему Донна считала меня его любовницей. Раздался вопль, и какой-то человек закричал. Эдуард произнес:

– Я пошел, – голосом настолько серьезным, словно это не он только что смеялся.

– Эдуард, – шикнула я, но его уже и след простыл.

– Он в порядке? – спросил Дев.

– Не знаю. Судя по звукам, на них напали зомби.

Дев убрал пистолет и перекинул из-за спины AR, который там крепился на заплечных ремнях.

– Выстрел в голову или сердце ничего не даст, от этого зомби только раздражаются. Нужно отстрелить им руки, ноги – все, что делает их подвижными, затем – обезглавить или взорвать всю голову. Когда это будет сделано, нам предстоит их сжечь.

– Вы с Тедом не обсуждали деталей, откуда ты знала, что ему понадобятся дополнительные боеприпасы?

Лифт начал замедляться. Я прижала приклад винтовки к плечу и ответила:

– Просто знаю.

Двери разъехались в стороны, и в кабину ввалился зомби.

Глава 46

Дев заорал мужским боевым кличем. Я пыталась сказать ему, чтобы остановился, что зомби уже без рук, но Дев уже начал давить на курок. Он выстрелил зомби в голову, пока тот пытался цапнуть его за ногу. Звуковая волна от выстрела оказалась болезненной в металлической коробке лифта, как будто кто-то вогнал в мои уши что-то жесткое и острое.

Его слух превосходил мой, и он не ожидал такого эффекта. Дев согнулся с перекошенным от боли лицом, прижав свободную руку к уху. Я даже пытаться не стала что-то ему говорить, пускай сам переживет этот момент дезориентации, а я тем временем перешагнула через безрукого зомби, пока тот пытался подняться на колени, оставляя большую часть своих мозгов на полу кабины.

Я прислонилась плечом к двери лифта, чтобы они не закрылись, и с плотно прижатой к плечу винтовкой, постаралась рассмотреть обстановку в коридоре, пока у самой восстанавливался слух. Я уже давно научилась справляться с такими последствиями от выстрелов в тесных помещениях; поэтому стояла и осматривала коридор, пока Дев изо всех сил старался перебороть боль и шок.

Я потратила пару секунд на то, чтобы выхватить взглядом светлые волосы Никки и белую ковбойскую шляпу Теда – они были прямо напротив меня и палили по зомби, а потом уже увидела всю картину в целом. Они стояли напротив лифта, но линия их обороны с правой стороны распалась, потому что молодой охранник, Миллер, сидел у стены, истекая кровью, а другой охранник зажимал рану на его шее уже окрашенными в багровый цвет руками. Дженкинс занял их место в полукруге стволов, но у него был обычный пистолет, на который зомби даже не спотыкались. Двое из них бросились на него, как на самое слабое звено цепи обороны. Чертовски умно для зомби.

Гонсалез палил им в упор по лицам. У него был сорок пятый калибр и с такого расстояния головы разлетались на ошметки, так что они продолжали лишь вслепую тянуться руками. Но когда Гонсалез стрельнул в лицо второму зомби, выстрел вышел холостым, и зомби повернулся к нему с голодным, злым выражением. Я выстрелила ему в голову разрывным патроном с расстояния всего в полметра, и голова взорвалась фонтаном мозгов и крови. Там были и кости, но для захватывающих визуальных эффектов всегда использовались мягкие, влажные ткани.

Гонсалез глянул на меня ошалевшими глазами, его от природы темная кожа побледнела почти до серого цвета. Одного взгляда было достаточно – он знал, что у него кончались патроны, когда вставал на прикрытие Дженкинса и двух охранников. Дев был рядом со мной; он все еще мелко дрожал и не поднял винтовку. У меня не было времени нянчиться с ним, но в этот момент я поняла, что ему еще никогда не доводилось видеть сражения. Отдельные действия – стрельбу, насилие, драки в рукопашную, на когтях – но никогда посреди такого хаоса. Посчитав его вне игры, я открыла огонь по зомби, которые пытались прорваться через брешь в обороне. Первым делом я старалась вывести из строя нижнюю часть их лиц, чтобы они не могли кусать и таким образом, были почти безоружны. Я отстрелила большую часть плеча вместе с рукой зомби, который тянулся ко мне оставшейся рукой. Месиво вместо его лица означало, что укусить он меня не сможет, зато мог задушить или вырвать глотку, если подпущу его слишком близко.

Эл был по другую сторону от меня, стреляя из своего собственного сорокапятимиллиметрового по протянутым рукам и разинутым ртам зомби. Мгновение – и его пистолет дернулся и издал глухой щелчок, информируя об опустевшей обойме.

Гонсалес вернулся и встал рядом со мной держа в руках карабин системы «буллпап»[23]23
  «Буллпап» – это компактное стрелковое оружие, магазин и узел автоматики которого помещены глубоко в приклад, а рукоятка управления огнём находится впереди магазина. Образцы оружия, выполненные по этой схеме, имеют как преимущества, так и недостатки в сравнении с традиционными стрелковыми системами.
  Компоновка по схеме «буллпап» позволяет уменьшить длину оружия, обеспечивая тем самым необходимое удобство обращения с ним. Центр тяжести смещён к затыльнику, и, в результате, оно получается более легко управляемым при стрельбе из неустойчивого положения и позволяет быстрее переносить огонь с одной цели на другую.


[Закрыть]. Это Дев, красава, оправился достаточно, чтобы начать раздавать дополнительное снаряжение и боеприпасы.

Эл откатился назад, чтобы, как я надеялась, прихватить еще боеприпасов, или другой пистолет, а сама продолжила стрелять во все, что двигалось за пределами нашего небольшого круга. Никки теперь был рядом со мной; он отстрелил одному зомби лицо, крутанул винтовку на ремне за спину, чтобы освободить руки, схватил зомби за плечо и предплечье и потянул. Мгновение я наблюдала как напряглись его мышцы, вены вздулись на его руках от усилия завершить задуманное, а потом он выдернул руку зомби из плечевого сустава. Зомби был свеженьким, так что Никки просто-напросто голыми руками оторвал руку мужчине. Фишка не только в том, что он был чертовски силен, но еще и знал где схватить, чтобы вырвать руку из плечевого сустава. Может, позже я спрошу его, каким макаром он, черт возьми, это выяснил.

Но как бы впечатляюще это не выглядело, Никки тоже отстрелялся.

Эл пристроился с другой стороны, между мной и Гонсалезом. Он передернул затвор своего сорокапятимиллиметрового, и даже спрашивать было не надо перезарядил ли он свой пистолет; я и так это знала. Ай да молодцы мы, что притаранили как можно больше дополнительных боеприпасов.

Я отступила назад, показывая им, что меня по возможности нужно прикрыть, и они оба шагнули вперед. Я раскрыла прихваченный с собой рюкзак, и Никки стоял достаточно близко, чтобы взять себе новый магазин. Он перевернул винтовку к себе, задвинул магазин в приемник и снова шагнул вперед.

В наушнике раздался голос Эдуарда:

– Я пуст.

Я отступила, а Никки с остальными растянулись, чтобы заполнить брешь. У меня были магазины к винтовке AR, а у Дева обоймы почти ко всем пистолетам. Одной рукой я нашарила в рюкзаке удлиненный магазин, когда в поле зрения возникла рука Эдуарда. Он принял его, как будто мы проходили эстафету и слажено предали ее один другому. Он загнал магазин на место, и я вернулась в круг – с ним по одну сторону и свежевооруженным Никки – по другую.

Дев, наконец, вернулся в строй и отстреливался по другую сторону от Никки. Когда мы все это переживем, надо будет поговорить с ним о том, как много времени ему потребовалось, чтобы сориентироваться. А еще подумать, как его и других новобранцев из охранников натаскать на подобное серьезное дерьмо, но об этом потом. Сегодня, прямо сейчас, мы просто стреляли в головы зомби, отстреливали плечи от туловищ, или ноги, в общем, делали все, чтобы их обезоружить и обездвижить.

Большую часть перестрелки вас переполняет адреналин, вы постоянно находитесь в состоянии боевой готовности, но иногда сражение перерастает в однообразное ужасающее побоище. Вы начинаете палить не думая, ваше тело действует практически на автомате, потому что всего становится слишком много – слишком много шума, слишком много визуального ряда, слишком много изображений, звуков, чувств; начиная от струящегося под вашим бронежилетом пота, заканчивая тем, что от продолжительной стрельбы разболелись руки. Я бы поменяла оружие, просто чтобы дать рукам отдохнуть, но винтовка была самым лучшим выбором для этой работы, а работы еще предстояло не мало. Но когда вы попадаете в этот боевой угар, все становится отстраненным, эхом раздается в ваших заложенных от стрельбы ушах, ваше тело сотрясается от силы выстрелов, борьбы, ударов, когда враг подбирается слишком близко, и в него уже невозможно стрелять. Дело становится уже не в инстинкте самосохранения; это механическое, изнуряющее чувство, с моментами, когда перехватывает дыхание от страха, рассыпающегося как печенье с шоколадной крошкой; это чувство напоминает вам, как сильно вы хотите жить, и как много предстоит для этого сделать, чтобы добиться смерти вашего оппонента.

Именно в такие моменты и случаются ошибки; вы видите лицо и просто стреляете, не думая, что этот новый незнакомец может оказаться солдатом; и вы уже стольких убили, и так много людей пыталось убить вас в этой кошмарной, напряженной схватке, что только позднее к вам приходит мысль «Постойте, я что-то упустил? Я выстрелил в того, кто не пытался меня убить?» Когда вы так истощены, так выбиты из колеи от нескончаемой борьбы, вы не можете понять как такое могло случиться. Это необъяснимо для большинства людей, потому что вас там не было, и пока вы лавируете между телами, и пытающимися вас сцапать руками и зубами, они пытаются убить вас с помощью любого, оставшегося у них оружия, и вы не понимаете, когда настает тот момент, когда все те, кто не «мы», становятся «ими», и вы просто стреляете в них.

Если вам никогда не доводилось побывать в таком состоянии боевого угара, тогда вам просто не понять, что происходит. Именно поэтому, когда позади нас открылись двери лифта, я знала, что Дев был позади меня, и я отвернулась от драки, чтобы проверить его, потому что он находился под моей ответственностью, ведь именно это вы и обязаны делать, когда приводите новичка на кровавую бойню.

Это был спецназ в полном обмундировании, и я увидела как Дев начал оборачиваться, наводя на них винтовку. Кричать не было времени, да и вряд ли он бы меня услышал; сейчас у нас слуха все равно что не было. Я направила винтовку в его сторону, между ним и спецназом. Это даже не было сознательной мыслью, я просто увидела и среагировала; словами было бы слишком медленно описывать то, что случилось с моим телом, потому что оно стало действовать еще до того, как в мозгу сформировалась подобная мысль.

Парни из спецназа взяли меня на прицел, так что я подняла руку, показывая, что я в порядке, но от этого Дев вздрогнул и оглянулся на меня. Я заметила, как его глаза перефокусировались, а потом он увидел как из лифта высыпался спецназ, и теперь я знала, что с ним все будет в порядке. Я повернулась, чтобы снять еще нескольких зомби, но передо мной уже никого не было. Коридор был полон извивающихся кусков, но не осталось ничего, что могло бы бежать или схватить нас за ноги, кроме как рукой без пальцев. Это была чудовищная солянка, но теперь она не могла нас убить, уже нет.

Это Янси, из полицейского участка, сдвинул защиту с лица достаточно, чтобы сказать:

– Кажется, мы все пропустили. – Если бы я не видела как движутся его губы, то никогда бы не поняла, что он сказал.

– Вы ничего не пропустили, нам все еще предстоит сжечь ублюдков, – сказала я.

– Вы активируете разбрызгиватели или спалите больницу.

– Разбрызгиватели, да, – ответила я, – Спалим? Не-а.

– И как же? – спросил он довольно скептически.

Я улыбнулась ему с все еще покрытым кровью и ошметками зомби лицом. Янси не дрогнул:

– Сейчас покажем, – ответила я.

Он улыбнулся в ответ, осматривая гору по колено из извивающихся вокруг нас трупов:

– Жду с нетерпением.

Мне нравился Янси; конкретный чувак.