Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 43 страниц)

Он говорил с Ашером. Разговор закончился либо обломом, либо удачей. Как именно – не смогла понять даже когда он обнял меня. Я поднялась на носочки, навстречу ему, склонившемуся надо мной, и как только наши губы встретились, я ощутила его восторг. Поцелуй изменился – от нашего обычного, нежного, вполне целомудренного поцелуя перед новыми телохранителями, до настолько страстного, что мне пришлось постараться, чтобы не изрезать свои губы о его аккуратные клыки.

Запыхавшись, я вынырнула из поцелуя, и расплылась в почти глупой улыбке, глядя на него. Я была полна энергии, одурманена и абсолютно счастлива. Это не вампирская сила – просто Жан-Клод всегда оказывал на меня такой эффект.

Он улыбнулся мне настолько широко, что показались клыки, чего он практически никогда не допускал при обычной улыбке. Он был настолько доволен собой, что я поняла: разговор с Ашером прошел удачно, более чем.

– Вот-вот наступит заря, мой господин, для секса не хватит времени, – проговорил Миша полным презрения голосом.

Жан-Клод лишь взглянул на него – и этого оказалось достаточно. Миша согнулся и провел рукой вниз и к себе: вы почти могли бы увидеть украшенную перьями шляпу, которая должна была находиться у него в руке при этом жесте. Весь Арлекин был хорош в поклонах и знаках покорности, но многие из них были одарены мишиным умением прибегать к этому жесту только после того, как нас оскорбят, или превратить сам жест в колкость. Единственная причина по которой с ними стоило водиться: они были почти настолько хороши, насколько о себе думали, достаточно хороши для того, чтобы Клодия, выбирая для этой поездки лучших, взяла с собой некоторых из них.

Голос Жан-Клода стал мягким, акцент исчез, столетия самоконтроля мгновенно вернулись:

– Скажи мне, Миша, как ты остался в живых, будучи таким язвительным с Матерью Всея Тьмы?

Плечи Миши напряглись, но голос оставался глубоким и безэмоциональным, когда он ответил:

– Она ценила мои способности убийцы и шпиона выше забот о своей плоти и затронутых чувствах.

Это было еще одно оскорбление, и, возможно, даже угроза. Не я одна заметила это, потому что Нечестивец и Истина двинулись к нам, по бокам, чтобы не закрывать его, так что технически они не встали между нами, но были там где нужно.

– Неужели вы думаете, что сможете выиграть в реальной битве вне тренировочного ринга? – спросил Миша.

– Да, – одновременно ответили Нечестивец и Истина. Их руки уже были возле оружия. Я выступила из объятий Жан-Клода, чтобы освободить руки для оружия. Если рассуждать логически, Миша просто вел себя как говнюк, каким он и был, но логика редко срабатывает, когда начинается драка.

– Я ценю ваши способности, Миша, Горан. – Жан-Клод кивнул второму мужчине. – Иначе обоих оставил бы в Сент-Луисе; но они не настолько ценны для меня, чтобы сносить оскорбления. Я спрошу прямо: ты намеренно пытаешься меня запугать?

– Нет, мой Господин, я не имел этого в виду, – натянуто ответил он, как если бы слова и чувства, стоявшие за ними, не соответствовали друг другу.

– Тогда признаешь, что допустил ошибку в своих речах, – продолжил Жан-Клод мягким, даже приятным голосом.

– Нет, – ответил Миша, и это не стало для нас всех неожиданностью.

Значит, ты действительно пытался меня запугать.

Миша выглядел сбитым с толку.

– Нет, мой Господин, не… – Казалось, он раздумывал над тем, что сказать, и, в конце концов, запинаясь, добавил: – Не намеренно.

– Горан, неужели твой Мастер настолько плох как шпион?

– Нет, мой Господин Жан-Клод, – ответил Горан, но когда он кланялся, отблеск усмешки проскользнул у него на губах. Он был настолько крупнее Миши, что вы невольно ожидали бы от него меньшей элегантности, но нет же: поклон вермедведя был настолько же элегантным, как и поклон вампира. Думаю, у него было не меньше веков для практики.

Руки Миши были сжаты в кулаки и прижаты к бокам. Он явно боролся с собой за самоконтроль, и это было странно для вампира его возраста. Обычно они потрясающе владели собой. Он же был таким с тех пор, как я его встретила, хотя большинство из Арлекина были вежливы, спокойны, и практически нечитаемы, будто ожидали, что эмоции должны быть дарованы им, а не идти от сердца. Меня это слегка беспокоило, но это лишь одна из сторон вампирской жути. А вот у Миши был характер.

– Тебя и многих из Арлекина должно раздражать, что я ваш новый Господин и Мастер. Я знаю, что Мать Тьмы посылала своих воинов шпионить за вампирами настолько сильными, что они могли стать конкурентами или угрозой. Могу поспорить – меня не было в этом списке, она никогда не рассматривала меня как угрозу или соперника ни себе, ни кому-либо другому. Я прав?

– Да, мой Господин, – ответил Миша.

– Для подобной игры потребовались терпение и уловки, достойные одного из нас, – сказал Горан, улыбаясь.

– Тонкий комплимент, – поблагодарил Жан-Клод.

Миша хмуро посмотрел на них.

– Что сильнее тебя беспокоит, Миша – то, что любовник Бель Морт теперь твой правитель, или, что никто из прославленного Арлекина не принимал мою силу всерьез, пока не стало слишком поздно?

– Вы заставили их задуматься о том, что же еще они упустили, – проговорил Горан. – Это подрывает их ощущение превосходства. – При этих словах он улыбнулся.

Миша пронесся мимо меня в движении, за которым невозможно было проследить – или может это только я не могла. На самом деле я не увидела, как он ударил Горана по лицу, лишь размытое в движении пятно и огромный мужчина, отшатнувшийся, с кровью на губах.

Нечестивец и Истина были уже возле них. В одно мгновение они стояли рядом с нами, в следующее – уже с Мишей. Истина удерживал Мишу за руку, пока он пытался снова ударить Горана тыльной стороной, в возвратном движении его кулака после первого удара. Миша попытался сбить Истину другой рукой, но тот блокировал и ее, занеся колено для удара; и понеслось.

Трудно было четко разглядеть их движения, но, кажется, никто из них никого не ударил, так что это выглядело как схватка на полной скорости, в близком контакте, если не учитывать то, что они собирались причинить друг другу вред, если смогут пробиться сквозь защиту друг друга. Затем Горан двинулся к Истине сзади, здесь его перехватил Нечестивец, и неожиданно мы оказались свидетелями парных впечатляющих схваток в помещении, где едва хватало места на одну.

Почему к нам не ворвалась охрана в холле? Потому что все происходило в полной тишине, лишь звуки ударов плоти о плоть, резкие выдохи, шелест одежды, шаги по ковру: звуки, на которые я никогда не обращала внимания в драке, неожиданно стали очень громкими в тишине комнаты. Жан-Клод наблюдал за ними, а я думала, что же мне делать. Они все были нашими телохранителями, его телохранителями, и все сцепились между собой. Они могут покалечиться в этой драке, пока мы не позовем на подмогу охрану. Я могла бы попытаться их остановить, если бы здесь была только я, но Жан-Клод тоже находился в этой комнате и именно он был королем, президентом, главой вампиров. Если он не останавливает их, должна ли это сделать я? Вот в чем вопрос: чего я жду, и если решу попытаться прекратить драку, то каким образом?

Миша попытался нанести удар с разворота, для которого здесь было слишком мало места. Его нога задела гроб, который грохнулся на пол, остановив движение Миши. Это вынудило его замешкаться, что и требовалось Истине.

Он ударил Мишу в солнечное сплетение, заставив того согнуться пополам, и добавил сильный удар в лицо, развернувший его и бросивший на соседний гроб.

Я услышала, как открылась входная дверь и оторвала взгляд от драки на мгновение достаточное, чтобы увидеть Лисандро и Эммануэля, просочившихся в комнату, с оружием наготове. Я подняла руку, не будучи уверена, понадобиться ли оно – я не хотела, чтобы кто-то пострадал, но тишина внезапно была нарушена тяжелым дыханием мужчин. Я развернулась обратно и увидела, что Горан сжался на полу, а Миша все еще неподвижно лежит на гробу.

Истина и Нечестивец были на ногах, грудь ходила ходуном от бурной отдышки, что нечасто увидишь у вампиров, потому что они не всегда дышат. Это означало, что им пришлось потрудиться, чтобы одержать верх – и одержали, более того, они нокаутировали противников, что непросто сделать с вампиром или верживотным. Братья усмехнулись друг другу, свирепо обнажив зубы. Нечестивец улыбнулся так широко, что сверкнул клыками, чего я за ним до сих пор не замечала; Истину я видела со спины, и не увидела его клыков в счастливом блеске улыбки. На лице Нечестивца, сбоку, потекла струйка крови, доказывающая, что Горан смог нанести хотя бы один удар.

– Ого! – присвистнул Эммануэль.

– Я чую, что Горан жив, а Миша? – спросил Лисандро. Его пистолет был направлен в пол, но не спрятан в кобуру.

Мне даже не приходило на ум, что когда вампиры дерутся между собой, они могут убить, перебив противнику хребет. Я сказала это вслух:

– Миша слишком стар и могуществен, чтобы умереть из-за сломанной спины, правильно?

Лисандро пожал плечами.

Я взглянула на Жан-Клода.

Он вздохнул и шагнул вперед.

Истина начал склоняться над Мишей, чтобы проверить его пульс.

– Нет, – сказала я громко и четко.

Истина посмотрел на меня и отстранился от поверженного вампира.

– Что не так?

– Кроме того, что ты, возможно, убил одного из наших телохранителей? – спросила я.

У Истины хватило такта выглядеть смущенным, но он ответил:

– Да, помимо этого.

Я вынула браунинг Hi Power и приставила его к Мишиному виску, дулом к коже.

– Вот теперь можешь искать признаки жизни, – разрешила я.

Истина выглядел озадаченным, но склонился над павшим вампиром.

Я не смотрела туда, куда был направлен мой пистолет – все равно почувствую, если он дернется головой. Я смотрела ниже, на его тело, как ты делаешь в драке – смотришь в центр его туловища, от которого отходят его руки и ноги, потому что если не двигается центр, не двигается ничего. Я увидела, как он шевельнул рукой рядом со своим пистолетом.

– Миша, не двигайся, ни на миллиметр. – Мой голос был низким, осторожным, отточенный практикой и контролем. Если вы приставили дуло своего пистолета к чьему-то виску с пальцем на курке, вам придется серьезно все контролировать, без чего вы рискуете, скажем, вздрогнуть и случайно выпустить ему мозги.

– Откуда ты знала, что он блефует? – спросил меня Истина.

– Я охотница на вампиров, забыл?

– Лисандро сейчас разоружит тебя, Миша, до этого лежи спокойно.

– Я могу разоружить его, – предложил Истина.

– Нет, не можешь, – ответила я. – Если ты дотронешься до него, он может попытаться тебя убить, и тогда мне придется его застрелить.

– Горан приходит в себя, – доложил Нечестивец.

И именно Жан-Клод спросил:

– Горан, ты меня слышишь?

Очень низкий голос вермедведя слегка подрагивал из-за остаточного тестостерона после боя.

– Я слышу вас, мой Господин.

– Этот бой окончен, ты меня понял?

– Понял.

– Лисандро сейчас разоружит твоего Мастера на случай, чтобы он не совершил ничего непоправимого.

Миша осторожно заговорил, и я почувствовала легкую вибрацию под моим стволом, когда он произносил:

– В этом нет нужды. Я абсолютно спокоен.

– Ты собирался застрелить Истину, когда он наклонился к тебе, – возразила я.

– Я думал об этом, – признал он, – но твой пистолет у моей головы переубедил меня.

– А когда я уберу пистолет, что переубедит тебя тогда? – спросила я.

– Нрав у меня взрывной, но твоя холодная сталь затушила его огонь.

– Складно говоришь, но откуда мне знать, не вспыхнешь ли ты после этого снова?

– Миша, – сказал Жан-Клод.

– Да, мой Господин.

– Дай нам слово чести, что ты никоим образом, во всех смыслах этого слова, не будешь искать возмездия Истине или Нечестивцу из-за этого происшествия.

Миша неподвижно застыл, я почувствовала это через дуло моего пистолета, вдавившегося ему в голову. Я знала, что если посмею поднять взгляд от центра его тела к лицу, то найду на нем лишь непроницаемую пустоту, которая появляется когда старые вампиры становятся абсолютно неподвижными, похожими скорее на отлично выполненные статуи, чем на людей.

– Миша, – повторил Жан-Клод, – дай слово.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда ma petite закончит этот спор.

– Моя смерть может потянуть за собой и Горана.

– Будет очень жаль потерять его по этой причине, но он понимал, чем рискует, когда выступил в этой драке на твоей стороне.

– Истина остановил Мишу, когда он пытался ударить тебя во второй раз, – сказал Нечестивец. – Почему ты дрался за него?

– Он мой Мастер, – ответил Горан, как будто это все объясняло.

– Жены нападают на полицию, когда те пытаются забрать их насильничающих мужей под стражу. Это одна из причин, по которой полиция очень не любит выезжать по звонкам о домашних беспорядках.

– Зачем помогать тому, кто издевается над тобой? – спросил Истина.

– Не знаю зачем, но именно это они и делают, – ответила я.

– Лучше известное зло, чем неизвестное, – проговорил Жан-Клод.

– Чего? – спросила я.

– Не бери в голову, ma petite; Миша, дай нам свое слово и мы сможем все отойти ко сну на этот день.

Теперь, когда он сказал это, я почувствовала давящее ощущение, будто гигантская рука, зависшая над бабочкой, разве что в отличие от бабочек мы знали, что здесь может произойти.

Миша дал нам свое слово.

– Можешь поднять свой пистолет, ma petite. Древние вампиры способны на многое, но они не клятвопреступники.

На долю секунды я задумалась, но он был прав. Это была одна из тех причин, что делала взаимодействие с древними вампирами предпочтительнее, чем с более слабыми новичками. Недавно созданные вампиры лгали настолько же легко как и люди, их слово ничего не стоило.

Я сняла палец с курка и отвела пистолет назад. У него на коже отпечаталась отметина от ствола. Если бы он был человеком, остался бы синяк. Я отступила назад и только потом подняла взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. Я ожидала увидеть в них злость, но вместо этого увидела уважение, даже преклонение. Этого я не ожидала.

– Мне позволено встать? – спросил он.

– Позволено, – разрешил Жан-Клод.

Миша продолжал смотреть на меня и не двигался с места.

– Ты слышал своего Господина и Мастера, – сказала я.

– Но не он убьет меня, а ты.

– Он не будет стрелять в тебя, – сказала я. – Это не то же самое, как не быть готовым убить тебя.

– Справедливо, моя темная королева, но у тебя есть пистолет, а у него нет.

– Вставай, Миша, но без глупостей.

Он осторожно сел, не отрывая от меня взгляда.

– Ты бы убила меня.

– Это характерно для моей работы, – ответила я.

– Убить кого-то, отнявшего человеческую жизнь, имея на руках ордер на его уничтожение, не то же самое, что просто застрелить меня из-за того что я просто подумал о причинении вреда Истине. Или ты ценишь его как любовника сильнее, чем мы думали, или ты сделаешь это, чтобы защитить любого из своих телохранителей.

– Я не направляю оружие на кого-то, если не готова спустить курок. Я не нажимаю на курок, если не готова убить. И я никогда не блефую, Миша; мы поняли друг друга?

– Нет, но если ты спрашиваешь, верю ли я, что ты убьешь меня – тогда да, я верю. Глядя в твои глаза, я не вижу в них ни угрызений совести, ни облегчения из-за того, что тебе не пришлось бы меня убить. Тебе просто все равно, как поступить, ты ничего не чувствуешь по поводу того, что только что произошло. Не знал.

– Не знал чего? – спросила я.

– Что ты хладнокровная убийца. Я думал, ты убиваешь в горячке боя, так же, как трахаешься.

– Я не наслаждаюсь убийствами, – сказала я. – Я наслаждаюсь сексом.

– Я люблю убивать, – сказал Миша и слегка улыбнулся при этом; это меня обеспокоило. Он посмотрел на меня, и я знала – он уловил эту вспышку неприязни во мне. – Тебя беспокоит, что я наслаждаюсь, убивая. Почему? Я ничем не хуже твоего верльва, Никки, и при этом ты сделала его своим любовником. Если ты настолько брезглива к таким особенностям, почему его трахаешь?

– Довольно, – отрезал Жан-Клод, и его голос был достаточно суровым, чтобы все посмотрели на него.

Миша и Горан снова низко поклонились. Истина и Нечестивец склонили головы ниже и прижали правый кулак к сердцу. Я не видела, что делали Лисандро и Эммануэль, но сомневалась, что кто-нибудь из веркрыс проявил бы настолько формальную реакцию. Так что я просто стояла посреди них, не уверенная, почему все обернулось в некий ритуал.

– Рассвет уже на пороге. – Он протянул мне руку, и я пошла к нему, на ходу зачехляя оружие. Он обнял меня и поцеловал не так сногсшибательно как до этого, потому что я уже могла чувствовать готовое появиться солнце. Были ночи, когда я сражалась до восхода солнца, чтобы оно спасло меня от вампиров, а сейчас я была в объятиях главного вампира этой страны – и в его сердце. Я уловила иронию ситуации, но она уже давно не задевала меня.

Жан-Клод проговорил низко, но быстро:

– Ашер будет здесь завтра ночью. Территория, на которой он находится, достаточно близко, чтобы его доставить сюда, а после он улетел с нами, когда мы отбудем.

– Он хочет поскорее увидеть тебя, – проговорила я.

– Он хочет увидеть всех нас, – поправил Жан-Клод.

У меня были сомнения не сей счет, но оставила их при себе. Я знала, кого Ашер любил сильнее всех, и была абсолютно уверена, что не меня или Натаниэля. Я твердо знала, что это Жан-Клод; но не знала, был ли вхож Дев в список привязанностей Ашера.

– Это значит, разговор прошел успешно? – спросила я.

– Весьма, – ответил Жан-Клод и улыбнулся, просияв тем отблеском счастья, который заметила, когда он только вошел в комнату. Я подарила ему ответную улыбку и поднялась на носочки, соединить мою улыбку с его, потому что когда тот, кого ты любишь, счастлив, ты счастлив за него, даже если он счастлив из-за еще одной любви в его жизни. Или так уж это работает у нас. Ашер был единственным кто страдал от ревности в нашей небольшой кучке. Надеюсь, когда он вернется к нам, то оставит ревность позади. Я бы скрестила пальцы на удачу, если бы они не были так заняты, прикасаясь к Жан-Клоду.

Глава 51

Прошел час после рассвета, все вампиры легли в свои гробы. Лисандро и Эммануэль увели Горана с собой; не знаю, то ли чтобы поставить в расписание смен, то ли, чтобы Клодия устроила ему допрос с пристрастием, потому что я отвела Лисандро в сторонку и рассказала о том, что Миша ударил Горана, и о том, что гнев и паника Нильды в самолете в Сент-Луисе заставили ее совершенно потерять над собой контроль. Мне нужно было знать, избивают ли остальные вампиры из Арлекина своих животных зова, и насколько тяжелы эти побои, потому что для меня это была недопустимая ситуация.

Никки и Дев были со мной, и мы все еще были покрыты засыхающими ошметками зомби. Я уяснила этот урок еще годы назад: не имеет значения, насколько ты сильно измотан – нельзя ложиться спать, не приняв, сперва, душ, так что…

– Нам всем нужен душ, – сказала я.

Дев усмехнулся:

– Ты обещала помочь мне отмыться.

– Я не соглашался отменять секс в душе, – встрял Никки.

Дев обернулся к нему:

– Эй, я, между прочим, получил глубокую душевную травму.

– То, что тебя лишили боевой девственности, еще не значит, что ты пойдешь с Анитой трахаться в душ, а я нет.

– Продолжите в том же духе, я пойду в душ одна, – предупредила я.

Они хором посмотрели на меня так, будто я заговорила на непонятном языке.

– Но ты же любишь секс в душе, – сказал Дев.

– Ты любишь секс, – эхом отозвался Никки.

– Я устала и раздражена, а вы тут спорите, кто же будет со мной трахаться, даже не спрашивая, чего хочу я. Я, между прочим, стою здесь.

Они глянули друг на друга, Дев смутился, а Никки заглянул мне в глаза, будто пытаясь увидеть больше, чем просто выражение лица. Думаю, так и было.

– С кем бы ты хотела принять душ? – спросил он.

– Прямо сейчас – ни с кем, – ответила я, и это прозвучало капризно даже для меня самой. И понятия не имела, почему так сказала. Они оба были великолепными любовниками. И потом, намного проще отскребать засохшие куски зомби, если кто-то тебе помогает.

– Так что, Никки поможет мне вычистить волосы? – спросил Дев, и выражение на его лице было почти смешным.

– В мои обязанности не входит быть твоим мальчиком для мытья, – ответил Никки, но смотрел он в этот момент на меня.

Зазвонил мой мобильник, я бы проигнорировала его, но это был рингтон Эдуарда. Я нажала кнопку и сказала:

– Да, Эд… Тед, что-то случилось?

– Не облажайся, – пришел ответ.

– С чем? С чем не облажаться?

– Для начала с Девом и Никки, – ответил он.

– Я помню, ты предупреждал меня в лифте.

– Может и помнишь, но я слышу, что ты до сих пор злишься. Узнаю этот тон. Это значит, что ты сейчас ко всем враждебна, сучишься, и собираешься сказать или сделать то, о чем потом пожалеешь.

– Вот скажи мне, ты хоть душ принял прежде чем трезвонить и рассказывать, как мне жить? – спросила я, и прозвучало это зло. Я была зла, но одновременно и смущена. – С каких это пор ты начал давать мне советы про мужиков?

– Я только что вышел из душа, но понял, что пока буду одеваться, ты начнешь ссориться с одним из них, или с обоими. И потом, мы критиковали личную жизнь друг друга, и раздавали советы практически с того момента как встретились, что в общем-то странно, если задуматься, – ответил он.

Это остановило меня, потому что он был прав.

– Раньше ты мне советовал, чтобы я не усложняла себе жизнь и нашла кого-нибудь потрахаться.

– Раньше я не понимал ни тебя, ни себя; а сейчас, говорю тебе, не срывайся на Никки или Деве. Никки неплохой парень, а Дев не струсил в драке и после нее, пока все не закончилось, когда его, скорее всего, просто накрыло от ужаса. Не нужно их недооценивать и срываться на них.

– Ну, разве ты не потрясающий кладезь советов для пар?

– Если думаешь, что это плохой совет, не следуй ему, – ответил он.

– Я не говорила, что он плох.

– Тогда не срывайся на них. Помни, одного из них ты любишь, а второй тебе действительно до опупения нравится.

– Есть, сер! – ответила я, но прозвучало это раздраженно, даже обидчиво.

– Ты вольна делать что посчитаешь нужным, Анита, но в твоем состоянии спать одной – не лучшая идея.

– Раньше я всегда спала одна.

– Ага, и была несчастна. Возможно, я не совсем понимаю, как твоя жизнь вмещает всех их, но сейчас ты выглядишь счастливее, чем когда-либо. Не знаю, сколько из этого счастья тебе дарит Никки и Дев, но что-то ведь дарят, так что держи это в голове следующие пару минут. Пойду, посплю, пока кто-нибудь со значком не разбудит меня для следующего неотложного дела. – И отключился.

Я осталась стоять, с замолкшим телефоном и двумя мужчинами. Дев вопросительно смотрел на меня. Никки очень старался выглядеть нейтрально, только вот его застывшее лицо и тело буквально кричали о том, насколько его чувства далеки от нейтральных.

Я вдохнула и посмотрела на них. А потом сказала:

– Простите меня.

Они переглянулись, затем вновь посмотрели на меня:

– За что?

– За то, что сорвала на вас свое дерьмовое настроение.

– Да все путем, я же твоя Невеста, ты можешь обращаться со мной как пожелаешь.

– Ты же знаешь, как мне не нравится, когда ты так говоришь?

– Да, но правда остается правдой. И потом, Анита, если бы ты не сделала меня своей Невестой, я бы убил тебя и помог моему прайду убить Джейсона, Мику и Натаниэля. Я был – и остаюсь – очень плохим человеком. Я из плохих парней, и был бы им и сейчас, если бы твоя совесть не контролировала меня.

– Знаю, знаю, я твой персональный спаситель.

– Нет, ты круче, – ответил он и подошел ко мне на шаг ближе. – Сегодня вечером ты сказала, что любишь меня. Я почувствовал, ты была искренна.

– Да, я говорила это искренно.

Он протянул руку, и я приняла ее.

– Все в порядке, – отозвался Дев. – Вы тут забавляйтесь, а я пойду куда-нибудь в другое место.

Мы с Никки переглянулись. Я подняла брови, глядя на него.

– Ему не нужно уходить из-за меня, – сказал Никки.

– Останься, – попросила я.

Дев посмотрел на нас.

– Вы впервые признались друг другу в любви. Вам нужна ночь только для вас двоих.

– Почему? – спросил Никки.

– Потому что вы друг друга любите, – ответил Дев так, будто это все объясняло.

– То, что Анита призналась мне в любви, ничего не меняет, – сказал Никки.

– А должно бы, – вырвалось у Дева.

– С чего бы?

Дев глянул на меня:

– Объясни ему.

– Тут нечего объяснять, я согласна с Никки.

– Неужели тебе не хочется провести с ним ночь тет-а-тет, чтобы как-то отпраздновать вашу любовь?

Я сжала руку Никки и улыбнулась ему.

– Я люблю Никки еще и потому, что он совершенно спокойно делит меня с Натаниэлем, и Микой, и Синриком, и Жан-Клодом, и Ашером, и, – я пожала плечами, – с остальными мужчинами в моей жизни.

– Тебя это вообще не волнует? – спросил Дев, и я знала, что он обращается к Никки.

– Натаниэль сказал, что ты делишься лучше чем я, так зачем мы опять говорим об этом?

Дев улыбнулся, потряс головой и проговорил:

– Потому что я все еще согласен с идеей тигриного клана – ты влюбляешься и становишься моногамным, и когда Ашер вернется, я попытаюсь быть моногамным, так что… наверное, это то, что я думаю по этому поводу. Честно, не знаю, но, кажется, любовь все меняет, не так ли?

– Если ты все делаешь правильно, любовь превозносит тебя над собой, а не наоборот, – ответила я.

– И что это значит? – не понял Дев.

– Если мы были счастливы нашей маленькой полигамной группкой до того, как я сказала Никки, что люблю его, зачем бы мне говорить это и подразумевать, что это все изменит?

Кажется, Дев задумался над этим, затем кивнул, прикусил губу и снова кивнул.

– Ладно, твоя логика побила мою чувствительность. Что теперь?

– Душевая слишком мала, чтобы мы поместились там все втроем, – высказался Никки.

– Обычная отельная душевая вмещает меня, Натаниэля и Мику, но точно не вас. Ваши плечи туда не пройдут.

Дев неожиданно усмехнулся, серьезное настроение испарилось, так что его голубые тигриные глаза заискрились.

– Эта душевая одна из самых больших, что я видел в отелях, почти такую же Жан-Клод установил в «Цирке».

– Супер, – обрадовалась я.

– Так что сначала отмоемся, а уже потом решим, насчет секса на троих в душе, – предложил Никки.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась я.

Дев рассмеялся.

– Звучит лучше чем заманчиво, звучит потрясающе. Я и надеяться не смел, что раздену вас обоих!

– Кажется, это он сейчас не мне, – заметила я.

Никки притворился, что роняет голову и вздыхает, а потом рассмеялся:

– Если ты ничего не ответишь, то можешь пощупать меня и сказать, что тебя неправильно поняли.

– Я видел как ты выбиваешь дурь из груши и не хочу между нами никаких недопониманий, – ответил Дев, улыбаясь.

Никки снова расхохотался:

– Все по-честному; разделяем Аниту, но не друг друга.

– Как ты относишься к случайным прикосновениям?

– Нормально, – ответил Никки.

Улыбка Дева расцвела, прорвавшись сквозь усмешку, слегка шаловливая, чуть сексуальная, и совершенно очаровательная.

– Супер.

И так оно и было.