Текст книги "Страдание (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)

– Тебе нужно поесть, – сказал он.

– Не хочу эту больничную жижу.

– Не сомневаюсь.

– Выглядит так, словно она готова съесть тебя, – сказал Эдуард.

– Иногда, когда она не достаточно сыта, у нее такое бывает.

– Могу предоставить вам немного уединения.

– Давайте узнаем, выпишет ли ее доктор. Я бы предпочел не объяснять, зачем мы занимались сексом в палате, и к тому же мне нужно проверить отца и Натаниэля.

– Что с Натаниэлем? – испугалась я.

– Высотная болезнь, шок, слишком быстрое перекидывание из животной в человеческую форму.

Про себя я подумала, что осушила его, исцеляя себя. Эдуард был одним из немногих с жетоном, кто был в курсе о моих метафизических связях, но все же…

– Анита высосала энергию из Натаниэля, чтобы исцелиться? – спросил Эдуард.

Мы с Микой посмотрели на него. Не уверена, что взгляд получился дружелюбным.

– Я несколько видел Аниту, когда ей срочно требовалось кормить ardeur. Когда она была ранена и не могла питаться, ей приходилось добывать энергию из других источников.

– Логично, – сказала я.

– Большую часть времени, – сказал Эдуард.

Мика посмотрел на меня, я кивнула. Он повернулся к Эдуарду:

– Это не просто высасывание энергии, но нечто похожее. Сочетание всего с ним случившегося и того, что Аниту серьезно ранили, привело к тому, что он отключился.

– Как Дамиан? – спросила я.

– Он в порядке, хотя этой ночью ему пришлось питаться больше обычного.

– Все остальные тоже в порядке? – не унималась я, пытаясь выяснить, не пострадал ли кто от того, что Дамиану пришлось «кормиться» больше обычного. Дамиан был вампиром, а переедание могло плохо отразиться на еде.

– Насколько нам известно.

– Ты не мог просто ответить – да?

– Последние двадцать четыре часа я бегал между тремя палатами, в которых лежат мои любимые и отец; и как-то немного отклонился от политических игр.

– Прости.

– Все в порядке, просто я рад, что ты очнулась, – улыбнулся он.

– Я тоже.

– Я оденусь и пойду проверю Натаниэля.

– Поцелуй меня на прощание.

– Я еще не надел рубашку с ботинками, Анита, поэтому пока никуда не ухожу. – Он вернулся к кушетке и стал копаться в небольшой сумке, которую я не помню, чтобы мы паковали. Взяв стопку одежды и туалетные принадлежности, он направился в ванную, находившуюся между кроватью и занавешенным окном. Он задержался в проеме двери: – Если доктор предложит тебе поесть немного больничной жижи, скажи «да». Тебе нужно будет питать ardeur, но если поешь обычной еды, тебе будет проще его контролировать. Не все, кого ты притянешь к себе в таком поцелуе, смогут контролировать себя так, как я.

Я старалась не смутиться:

– Я не предлагала заняться сексом.

Он выразительно посмотрел на меня.

– Не предлагала. – Даже для меня это прозвучало оборонительно, и рассердилась, поняв, что лгу сама себе. Я чувствовала, как внутри меня нарастает тяжесть. Я исцелилась так быстро, как не могла вообразить даже в самых смелых мечтах, но, в конце концов, за все приходится платить. Конечно, Натаниэль тоже сейчас лежит под капельницей в палате дальше по коридору. Он свою цену уже заплатил.

– Я пошел одеваться. Если она начнет еще кого-нибудь лапать, постучи в дверь, – попросил, Мика.

– Я не собираюсь лапать кого попало, – угрюмо пробурчала я.

Он улыбнулся:

– У нас сейчас больше охранников, чем было до того, как ты отключилась. Большинство из них – вполне подходящая для тебя еда, и почти ни у кого из них нет моего самоконтроля.

Я хотела скрестить руки на груди, но из-за капельницы это было сложно. Я пыталась не надуться на него:

– Я буду хорошо себя вести.

– Ты всегда хорошо себя ведешь, Анита. Просто не делай ничего в присутствии Эдуарда, за что тебе потом будет стыдно.

– В коридоре полно полицейских, которые хотят помочь мне подежурить у постели Аниты. Может практики ради начнем звать меня Тед?

Мика кивнул:

– Анита, не делай ничего в присутствии Теда, за что тебе потом будет стыдно.

– Ты уже высказал свое мнение, – буркнула я.

– И насчет полицейских в коридоре, которые присматривают за твоей палатой так же, как и за папиной. Не делай ничего такого, из-за чего им захочется тебя проведать. И еще насчет моей матери, сестры и брата. Они тоже захотят тебя навестить.

Я откинулась на подушки, вся борьба и угрюмость неожиданно улетучились:

– Ты уже высказал свое мнение.

– Хорошо. Люблю тебя, – ответил он.

– И я тебя.

Он закрыл за собой дверь, и комната неожиданно показалась еще темнее, чем была. Раздался стук в дверь, но открылась она еще до того, как я сказала «Войдите». И не удивилась, увидев доктора. Зато слегка удивилась, что он был не только моим доктором, но и вампиром.

Глава 34

Доктор Кросс, вампир, был высоким и худощавым, с темными волосами, которые большинство назвали бы черными, но для сравнения у меня были волосы Жан-Клода и свои собственные. Вампир засмеялся, сверкнув изящными клыками:

– Да, да, знаю, вампир с именем «доктор Кросс»[13]13
  Кросс (Cross) – Крест (с англ.).


[Закрыть], довольно иронично, но я был им еще до того, как стал немертвым.

– Так что, просто совпадение? – спросила я.

Он радостно кивнул, стянул стетоскоп с шеи и начал прослушивать мое сердце. Его густая челка была уложена косым пробором на одну сторону, и поэтому, когда он наклонился, она почти упала ему на глаза, но не совсем. У меня вдруг возникло желание коснуться его волос, провести по ним и убрать с лица. Совсем не похоже на меня желать дотрагиваться до посторонних.

Я услышала, как в ванной моей палаты включился душ, а значит, Мика уже весь в пене и обнаженный. Присоединиться к нему сейчас казалось самой отличной идеей.

Доктор Кросс был выше метра восьмидесяти, и как большинству людей в моей жизни, ему было не очень удобно с таким ростом. Врачу пришлось надо мной склониться и его волосы рассыпались через плечи, когда он расстегнул ворот моего халата, чтобы прослушать стетоскопом грудную клетку. Он оглянулся на Эдуарда, начиная расстегивать мне халат еще ниже.

– Я собираюсь осмотреть рану, маршал Форрестер, и полагаю, будет лучше сделать это в приватной обстановке.

– Вы меня не стесняете, – ответил Эдуард, глядя на нас.

– Немного уединения не помешало бы, – сказала я, глядя на него исподлобья.

Он покачал головой:

– Я так не думаю.

– Я ее не съем, обещаю, – улыбнулся доктор Кросс, все еще держа руку под моим халатом; стетоскоп мирно покоился меж грудей, хотя он должен был уже убрать руку, если закончил меня слушать. Он вообще понимал, что делал? Мое сердцебиение участилось. «Что со мной происходит? Обычно я лучше себя контролирую».

– Я и не боюсь, что вы ее съедите, – сказал Эдуард, улыбаясь в ответ.

Я зыркнула на него еще сильнее нахмурившись, а он улыбнулся так, словно все ангелы перешли на его сторону, отбивая чечетку. Хотелось бы мне сказать ему, чтобы валил, но, в тоже время, сама прекрасно осознавала, что нам с доктором Кроссом надеяться на самих себя не приходится. Хотя, часть меня, не чувствовала по этому поводу ни малейшего беспокойства.

Кросс посмотрел на меня. У него были карие глаза с неровным ободком серого вокруг зрачка. «Интересно, – подумалось мне, – он сам считает свои глаза карими или ореховыми.

– Доктор Кросс, – резко окликнул его, Эдуард.

Вампир вздрогнул, как будто не осознавал, что замер, склонившись надо мной, глядя мне в глаза.

– Прошу прощения, видимо я устал больше, чем полагал. – Он встряхнулся, повесил стетоскоп обратно на шею и откинул простынь, чтобы задрать мне халат. На мне он казался огромным, как и все больничные халаты. Ему пришлось сдвинуть немало ткани, чтобы добраться до места ранения: – Было бы быстрее, пойди я сверху, – пошутил он.

– Видимо, – согласилась я.

– Один размер всем не подходит, – сказал Эдуард.

Доктор кинул на него взгляд, улыбаясь, пока его руки тянули ткань моего халата. Затем нахмурился, осматривая мой оголенный бок. Он повернулся спиной к Эдуарду, чтобы тому было не видно мое оголенное тело за халатом врача. Я оценила его заботу о моей добродетели. Его челка свесилась с лица прямо передо мной, так что я не смогла видеть его глаза за водопадом волос. Это нервировало меня. Я хотела видеть его глаза.

Доктор Кросс дотронулся до моего бока.

– Удивительно; шрам выглядит так, будто ему уже несколько недель, а то и месяцев.

Я посмотрела туда, куда указывала его рука. Там красовался новехонький, белесый шрам, проходящий прямо по краю бедра. Казалось, будто пуля угодила как раз под бронежилет.

– Если бы не серебро, шрама могло вообще не остаться, – сказала я.

Он посмотрел на меня, улыбаясь:

– Серьезно? Теоретически я знаю, что обычные пули не причиняют вреда ни мне, ни вам, но на практике никогда этого не проверял. – Он засмеялся над этой мыслью о пуленеуязвимости.

– В меня никогда не попадали обычными пулями, поэтому, честно говоря, не знаю. – Я снова увидела эту серую окантовку вокруг его зрачков. От этого его карие глаза казались бледнее, или, может, они и были светло-карими.

– Доктор Кросс, – окликнул Эдуард немного резким голосом.

Доктор вздрогнул, моргнул и повернулся посмотреть на Эдуарда:

– Да, маршал Форрестер?

– Маршала Блейк уже можно выписывать?

Он посмотрел на мое бедро, которое уже скрылось под сползшей тканью халата, так что было вполне резонно отодвинуть побольше ткани, оголяя почти всю мою нижнюю часть. Он прощупал пальцами мой шрам, а потом кончиками пальцев провел по линии, где моя нога переходила в пах. Пока что он не трогал ничего, что не нужно, и в обычной ситуации я бы уже взбесилась, но его волосы снова упали ему на лицо. Я хотела, мне нужно было видеть его глаза.

Я коснулась его волос. Он поднял голову, встретившись со мной взглядом. Я убрала волосы с его лица. У него расширились глаза и приоткрылись губы. Он выглядел пораженным, почти испуганным.

– Анита! – От голоса Эдуарда я вздрогнула и убрала руки подальше от доктора.

Доктор Кросс резко выпрямился и опустил халат, закрыв все тело.

– Простите, – сказал он. – О чем я говорил?

– О том, что маршал Блейк хорошо выглядит.

– Да уж, хороша, весьма хороша. То есть, она прекрасна… – Доктор нахмурился, пытаясь собраться с мыслями, но у него ничего не вышло. Он знал, что повел себя неуместно, но, кажется, ничего не мог с этим поделать.

– Я о том, что ее ранение хорошо выглядит, и она поправилась, – сказал Эдуард.

– Поправилась, конечно, об этом я и говорил. – Он попытался снова взбодриться. – Я бы еще раз отправил вас на рентген, чтобы уже наверняка убедиться, что трещина в тазовой кости заросла. Кости даже у оборотней срастаются медленней.

– Что ей нужно для того, чтобы сделать рентген?

– Не уверен, что понял вас, – сказал доктор Кросс.

– Ей туда нужно ехать на каталке или в кресле?

– Можно обойтись и креслом.

– Кто у вас обычно отвозит на рентген? – спросил Эдуард.

– За ней должен зайти техник. Он отвезет ее вниз и привезет обратно, после того, как закончит.

– Почему бы вам его не позвать, – предложил Эдуард.

– А, да, хорошая идея, – ответил доктор Кросс. Он запутался в занавеске по пути к двери, смяв ее в руках. – Извините, я сегодня какой-то неуклюжий. – Наконец он освободился от занавески и вышел.

– Спорю на двадцатку, что он вернется с креслом и предложит лично отвезти тебя на рентген, – сказал Эдуард.

Я кинула на него хмурый взгляд, но кончиками пальцев все еще ощущала текстуру волос доктора Кросса. Звук душа затих. Мика вот-вот выйдет, но секс с трещиной в тазу казался плохой идеей.

– Забыла спросить про капельницу.

– И еще много чего.

– Так получилось, – вздохнула я.

– Ты, по крайней мере, дважды захватила его взглядом, Анита. Ты обвампирила вампира.

– Это невозможно.

– Ага, как и то, что ты исцелилась от ранения серебряной пулей за двадцать четыре часа.

Мы посмотрели друг на друга.

Открылась дверь, выпуская клубы пара и приятные ароматы чистой кожи и воды. Я обернулась и увидела стоящего в новых джинсах и футболке, Мику. Волосы его от воды казались почти черными и прямыми, и доходили почти до середины спины. Когда они высохнут и кудри примут свой обычный вид, то станут на несколько сантиметров короче. Мне нравились распущенные мокрые волосы; а вот одежда… я была разочарована. Мне так хотелось, чтобы он вышел голый и мокрый, и тут я поняла, что у меня проблемы, потому что на глазах у Эдуарда это было бы совсем неуместно.

– Мне в ближайшее время надо поесть.

– Доктор сказал, что тебе уже можно твердую пищу?

– Нет.

– А что он сказал?

Ответил Эдуард:

– Он сказал, что хочет отправить ее на рентген, чтобы убедиться, что трещина на копчике после пулевого ранения уже срослась. Он должен прислать техника, чтобы тот отвез ее вниз.

– Но капельницу он не вынул?

– Она забыла спросить, – ответил Эдуард. – А он забыл предложить.

Мика нахмурился, глядя то на одного, то на другого:

– Я что-то пропустил?

– Она, по крайней мере, дважды захватила взглядом вамп-доктора. Он чуть не облапал ее.

– Он вел себя неуместно? – спросил Мика, подходя к дивану и своей сумке.

– Не настолько, как хотел бы того ardeur, – ответил Эдуард.

Мика посмотрел на меня:

– Анита, это так?

Я вздохнула и сползла вниз по подушкам:

– Думаю, да.

– Мы поспорили на двадцатку, что доктор Кросс предложит самолично отвезти ее на рентген.

– Я на спор не подписывалась.

– Потому что и так знаешь, что он вернется, а так же, что не можешь с ним остаться наедине.

Мика сел на кушетку, надевая носки и пару полуботинок:

– Обычно она не притягивает так не связанных с Жан-Клодом вампиров.

– Говорю только то, что видел.

Он вытянул затянутые в джинсы и ботинки ноги так, что они представляли собой одну прелестную, длинную линию, ну или настолько линию, насколько позволяли внутренние швы. Он встал, разгладив джинсы и проверяя пояс с серебряной пряжкой. Футболку цвета лесной зелени он заправил в штаны. Из-за нее его глаза зазеленели, отодвигая золотой цвет на задний план. У него были золотисто-зеленые глаза, как у некоторых людей бывают серо-голубые или сине-зеленые. И цвет их менялся в зависимости от настроения, одежды; буквально за минуту он мог поменяться из одного в другой или смешаться. Интересно, стали бы глаза доктора Кросса серее из-за правильно-подобранной рубашки?

– О, оу, – вырвалось у меня.

– Что? – спросил Мика, направляясь к кровати.

– Мне тут стало интересно, стали бы глаза доктора Кросса еще серее, если бы он надел серую рубашку, как у тебя от зеленой футболки они стали зеленее, а не золотистей. Я его только что встретила, и не должна думать о том, какая одежда больше подошла бы к его глазам.

– Да, – согласился Мика, – Не должна. – Сейчас он был уже возле моей кровати.

Я потянулась к его руке, и он протянул ее мне. Когда наши пальцы соприкоснулись, от меня к нему перескочило тепло, и по нашим телам волной мурашек по коже пронеслась вспышка силы.

Мика отдернул свою руку:

– Черт!

– Я не специально, – выдохнула я, задыхаясь от прилива силы. Я хотела выдернуть футболку из его штанов. Хотела, чтобы он забрался ко мне на кровать и раскинул свои влажные волосы по моему телу.

– Прекрати Анита, хватит проецировать свою жажду. – Он попятился от кровати. Я видела, как бьется на горле его пульс, будто загнан в ловушку. И хотела его освободить.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, считая про себя. Пришлось проделать так несколько раз, прежде чем удалось успокоиться и снова открыть глаза. Мика смотрел на меня с кушетки.

– Ты не только о сексе думала, верно? – спросил он тихим, серьезным голосом.

Я покачала головой.

– А что есть еще, кроме ardeur-а? – спросил Эдуард.

Мы оба посмотрели на него, а потом друг на друга.

– Он твой друг, может один из самых близких. Я не знаю что ему известно, а что нет.

Забавно было слышать, как Мика зовет Эдуарда одним из моих самых близких друзей. Если судить по девчачьим стандартам, то он им не был. Мы не устраивали совместный шопинг, не перемывали косточки мужикам… но все же поднимали тему об отношениях, что каким-то образом отличалось от простых разговорах о парнях. Мы доверяли друг другу свои жизни и… много чего еще.

– Когда Мика сейчас от меня отпрянул, я видела пульс на его шее и подумывала его выпустить.

– Что значит «выпустить»? – спросил Эдуард.

– Ну, в деталях я это не продумывала, но хотела вгрызться ему в горло, чтобы его высвободить, чтобы кровь могла вырваться на свободу.

– Это все из-за вампирских меток, или твоей связи со всеми этими верживотными?

– Думаю, всего помаленьку.

Эдуард посмотрел мимо меня на Мику:

– Если вы просто займетесь сексом, она перестанет думать о крови и насилии?

– Не факт, – ответил Мика. – Но для оборотней насилие иногда смешано с сексом. Если она в ближайшее время накормит ardeur, тогда у нее не будет желания вырвать кому-нибудь глотку.

– А если не накормит?

– Если бы она была настоящим оборотнем, тогда утратила бы контроль над своим зверем и перекинулась, быть может, спонтанно.

– Но она не может изменить форму.

– Нет.

Эдуард посмотрел на меня:

– И сколько времени у нас есть до того, как ты потеряешь контроль?

– Дай определение потере контроля.

– Хах, так мало?

– Я едва не завалила вамп-доктора. Я чувствовала, что могу трахнуть ему мозг, а потом трахнуть его самого. Он ощущался как еда.

– Ты практически полностью имунна к вампирскому взгляду, но никогда не могла зачаровать вампира сама, – сказал Мика.

– Ты это Дамиану скажи. Я его практически полностью подчинила, когда сделала свои вампиром-слугой.

Мика поразмыслил над этим секунду-другую:

– Интересно; ты права, твоя способность контролировать немертвых со временем только усиливается.

– Но с этим вампиром у меня нет никакой связи, Мика. Раньше это срабатывало только на вампирах, с которыми была связана я или Жан-Клод. А этот доктор ни с кем из нас не связан.

– Жан-Клод новый правитель вампиров этой страны, Анита. Мастера со всей страны съезжаются в Сент-Луис, чтобы принести Жан-Клоду клятву на крови. Если Мастер доктора Кросса присоединил свою силу к нашей, то он наш вампир вне зависимости от того встречала ты его или нет.

Я переварила эту информацию:

– Так что получается – любой повстречавшийся мне вампир, теоретически предрасположен привязаться ко мне?

– Теоретически, да, – ответил Мика.

– Черт.

– Да, с этим могут возникнуть проблемы.

– Если она использует их в качестве еды, – сказал Эдуард.

– Ты и вправду думаешь, что трахнуть доктора Кросса – хорошая идея? – спросила я.

– Нет, иначе я бы покинул палату и предоставил природе взять свое.

– Тогда что ты хочешь сказать, Эд… Тед?

– Ты в больнице, и семья Мики живет здесь, приплюсуй сюда копов за дверью. Ты не можешь позволить себе кормиться на добром докторе, но на будущее – почему бы не питаться от того, кто окажется под рукой?

– Ты же знаешь, я не занимаюсь случайным сексом.

– Никогда не понимал, почему ты так паришься по этому поводу. Это такая же потребность, как и еда.

– Скажи это моногамному папаше двоих детей.

– Секс с Донной у меня не случайный, и я не помню, чтобы мы говорили о моей моногамности или об ее отсутствии.

Я уставилась на него:

– Хочешь сказать, ты изменяешь Донне?

– Я хочу сказать, что когда я вдалеке от Донны, в качестве Эдуарда, то секс под вопросом не стоит. Тед – однолюб, Эдуард – не особо.

– Ты понимаешь, что уже два раза сказал о себе в третьем лице? – спросил Мика.

– У него такое иногда бывает – жутковато, да? – спросила я.

– Есть немного, – согласился, Мика.

– Почему тебя так заботит, что у меня могут быть любовницы, когда сама спишь почти с двадцатью мужиками?

– Все мои любовники знают, что они не единственные. Мне не приходится никому врать, и даже умалчивать.

– Мы полиамурны, – сказал Мика. – А значит, каждый знает, что делают другие. Если бы мы были людьми и могли подхватить ЗПП[14]14
  ЗПП – заболевания, передающиеся половым путем.


[Закрыть], то все равно были бы честны друг с другом, чтобы поберечь здоровье.

– Если это намек, чтобы я был осторожен, то после встречи с Донной я никогда не занимался незащищенным сексом. Я не стал бы подвергать опасности ее и нашу семью.

– Не знаю почему, но меня коробит от мысли, что ты можешь изменить Донне.

– Да она тебе даже никогда не нравилась.

– Я не испытываю к ней неприязни, просто не понимаю, что она делает в твоей жизни. Зато понимаю, что она делает тебя счастливей, чем когда-либо и мне этого достаточно.

– То же самое относительно тебя и некоторых твоих мужчин.

– Я о том – зачем рисковать своим счастьем и семьей из-за траха на стороне? Ведь на кону так много стоит.

– Ты так уверена, что Донна меня не простит?

– Она приревновала ко мне при встрече. И буквально выстраивала вокруг тебя забор. Она не из тех, кто легко делится.

– Она до сих пор не понимает наших с тобой отношений, – сказал Эдуард.

– Большинство мужчин и женщин неспособны дружить без секса, – высказался Мика.

– Потому что стоит переспать, и вы уже не сможете быть друзьями, – добавила я. – Вы можете быть влюблены, быть любовниками, но друзьями уже нет.

– Джейсон один из твоих лучших друзей, а ты с ним спишь, – заметил Мика.

Я усмехнулась, подумав о белобрысом вервольфе, менеджере и танцоре в «Запретном Плоде»:

– Джейсон другой. Джейсон это… Джейсон, и он был лучшим другом Натаниэля еще до того, как я начала с ними спать.

– Эта улыбка у тебя на лице не совсем дружественная, – отметил, Эдуард.

– Джейсон единственный человек, секс с которым не повлиял на нашу дружбу.

– И почему так?

Я пожала плечами:

– Не знаю. Думаю, все дело в Джейсоне. И его отношению к этому, наверное.

– Донна сказала, что не против, если я буду с тобой спать.

– Что?! – воскликнула я.

– Она предположила, что мы занимаемся сексом, когда работаем вместе.

– Но мы же говорили ей, что это не так.

– Она видит насколько мы с тобой близки, а по ее представлениям мужчина и женщина не могут быть близки настолько, не занимаясь сексом.

– Так получается, она думала, что все это время мы были любовниками и просто ей врали?

– Походу.

– Я думала, что понравилась ей.

– Понравилась.

Я нахмурилась:

– Она считала нас любовниками и лжецами все то время, что вы вместе. Она должна меня ненавидеть.

– Она считает, ты уважаешь нашу связь, уважаешь ее и видит, что ты заботишься о детях и о том, чтобы мы оставались семьей.

– Откуда ты знаешь, что она думает именно так? – задал вопрос, Мика. Мне даже в голову не пришло об этом спросить, но, на то он и глава Коалиции, а я, в основном, мускулы.

– Она сказала, что прощает мне тебя. И видит, что это ничего между мной и ней не меняет и то, что ты принадлежишь другой части моей жизни, той, где остается насилие. Она сказала мне, что станет женой Теда, и понимает, почему Эдуард никогда не женится.

– Она все еще ходит к психологу? – спросила я.

– Ага, и да, скорее всего к этому решению они вместе с ней и пришли.

– Так вы оба – и ты и Донна – думаете о Теде и Эдуарде, как о разных личностях? – спросил Мика.

– Похоже на то, – кивнул он.

– И как тебе это? – спросила я.

– Донна понимает меня лучше многих.

– И ты думаешь, она будет смотреть сквозь пальцы на то, что Эдуард спит с другими женщинами, потому что не против твоего секса с Анитой?

– Что-то вроде того.

– Но мы с тобой не спим.

– Я устал ей это вдалбливать; она начинала злиться и говорить, что если уж у нее хватает храбрости позволить нам с тобой отношения, меньшее, что я могу сделать – признать их.

– И что ты?

Эдуард посмотрел на Мику:

– А ты как думаешь?

Я посмотрела на Мику, а он, глядя на другого мужчину, ответил:

– Сказал «Как скажешь, дорогая».

Эдуард улыбнулся и кивнул:

– Именно.

– Ты сказал Донне, что мы занимаемся сексом?

– Нет, я не спорил, когда она сказала, что мы занимаемся сексом.

– Это – то же самое.

– Нет, – хором возразили мужчины. – Не то же.

– Что?

– О, и когда она с этим разобралась, приняла мое предложение и мы назначили дату, – закончил Эдуард.

Лишь через секунду до меня доперло, что он сказал:

– Вы с Донной, наконец, женитесь по-настоящему?

– Да, – ответил он, улыбаясь. Это была настоящая улыбка. Он был доволен.

Я улыбнулась в ответ.

– Поздравляю, – сказал, Мика и тоже улыбнулся.

– Когда? – спросила я.

– А когда ты сможешь выделить денек? – спросил он.

– Я? Зачем? То есть, я, конечно, приду, но разве не мы должны подстраиваться под ваше расписание.

– Хорошо, потому, что я хочу, чтобы ты была моим шафером.

– Я-то с радостью, но не возникнет проблем из-за того, что Донна-думает-я-твоя-любовница?

– Она сказала – нет.

Я попыталась разобраться в этом.

– Знаешь, если бы ты не сказал мне, что она о нас думает, я бы не чувствовала себя так странно, а теперь… эм, как-то даже неловко.

Эдуард рассмеялся, и это был хороший смех, от всей души, тот смех, который ему помогла обрести, Донна. Я улыбнулась в ответ. Ради этого смеха с этими странностями можно и справиться, верно?

– Для меня будет огромной честью быть твоим шафером, – ответила я, потому что, в конце-то концов, что еще я могла ответить?

– Донна, поставила одно условие.

– Какое?

– Один из твоих мужчин будет на ее стороне от алтаря.

– Она никогда не встречала ни одного из моих мужчин.

Он пожал плечами:

– Думаю, она верит, что если в городе с тобой будет твой любовник, нам с тобой останется меньше времени на общение.

– Так что, она нам доверяет, но не так, чтобы очень.

– Она и не говорила, что доверяет. Она сказала, что простила нас и понимает, что мы друг для друга значим. Но о доверии разговора не было.

– Полная хрень. Прости, я знаю, что ты любишь ее и все такое, но в этом нет ни грамма смысла.

– Девчачья логика, – ответил он.

– Я девчонка.

– Ты слишком похожа на парня, чтобы вести себя так по-девчачьи.

– Не вижу логики, – сказала я.

– Ну, – встрял, Мика. – Вообще-то она есть.

Я переводила взгляд с одного на другого, пытаясь решить – оскорбление это или комплимент.

– Ну как, достаточно отвлеклась от ardeur-а и жажды крови? – спросил Эдуард.

– А?

– Я заметил, что чрезвычайные ситуации или какие-нибудь требующие решения проблемы, помогают тебе абстрагироваться от всех метафизических штучек, так что, я достаточно смутил и озадачил тебя, чтобы ты прошла через рентген и не слопала доктора?

Я задумалась над этим, а потом рассмеялась:

– Что б тебя, да, я озадачена и буду озадачиваться до тех пор, пока от этой кривой логики не взорвется моя «озадачница».

Открылась дверь и в комнату вошел доктор Кросс с медсестрой. Он улыбался:

– Я решил сам отвезти вас на рентген.

Эдуард послал мне выразительный взгляд:

– Нужно было принять пари.

– Это было проигрышное пари, и мы оба об этом знали.

– А ты никогда не проигрываешь.

– Нет, если могу это предотвратить.

Мы усмехнулись друг другу.

– Что за пари? – поинтересовался доктор Кросс, все еще улыбаясь, но было заметно, что он чувствует, будто что-то упустил.

– Не спрашивайте, – отмахнулся, Мика. – Они уже много лет лучшие друзья. Иногда ты просто киваешь и даешь им насладиться своим междусобойчиком.

Доктор Кросс сильнее нахмурился.

– Недопонял.

– Я – жена, – принялся пояснять, Мика, – она – муж, а он – лучший друг мужа. Так доходчивее?

Доктор Кросс нахмурился, а потом ответил:

– Странно, но да.

Тот факт, что он понял нас, еще больше расположил меня к нему, что было и хорошо и плохо. Хорошо, потому что всегда лучше, когда люди тебе нравятся. Плохо, потому что я предпочитала кормиться на людях, которые мне симпатичны.

– Иди, проверяй Натаниэля и своего отца, а я тут присмотрю, – сказал Эдуард.

– Спасибо, – поблагодарил, Мика.

– Без проблем.

– Донне и в самом деле побарабану кто из моих парней с ней будет стоять? – спросила я.

– Кто такая, Донна? – спросил доктор, Кросс.

– Моя невеста, – ответил Эдуард.

– Поздравляю.

– Спасибо, мы пытаемся решить, кто будет на свадебной вечеринке.

– Это всегда так увлекательно, – довольно искренне ответил доктор Кросс.

И вот так просто, этот конкретный вампир оказался в безопасности от моих попыток им «закусить». Я бы никогда не смогла покормиться на ком-то, кто считает планирование свадьбы – увлекательным.