Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

– Ну? – поторопил он, и одно это слово прозвучало так дерзко, что мне захотелось огрызнуться в ответ.

Жан-Клод коснулся моего плеча.

– Не позволяй его поведению спровоцировать себя, ma petite.

Я взглянула на него, вздохнула и снова повернулась к Нарциссу. Теперь он уставился на меня почти со свирепостью. Не знаю точно, было ли это моей мыслью или Жан-Клода, но я поняла, что Нарцисс так уверен в моем отказе, что изо всех сил старается дать мне повод, помимо его физиологии, сделать это. Как с тем, кто привык быть объектом насмешек и старается выдать колкость первым, чтобы это стало его шуткой, и у обидчиков не было возможности съюморить. Это работает, в какой-то мере, но это означает, что он излишне интернализирует эти слова: глупый, неуклюжий,

жирный, уродливый... что там еще могут сказать задиры?

(В психологии интернализацией или интериоризацией (от лат. interior – внутренний; фр. intiriorisation – переход из вне внутрь; англ. interiorization (inter-nalization); нем. Interiorisation) называется процесс превращения внешних реальных действий, свойств предметов, социальных форм общения в устойчивые внутренние качества личности через усвоение индивидом выработанных в обществе (общности) норм, ценностей, верований, установок, представлений и т. д.)

Я досчитала до десяти и заговорила, смотря прямо в его обозленные глаза.

– Ты не отличаешься от других парней.

Нарцисс горько усмехнулся.

– Лживая сучка, ты с таким усердием пялишься мне в лицо, просто чтобы не смотреть что там!

– Слушай, ангелочек, – заговорила я, едва не огрызаясь в ответ, – я смотрю тебе в глаза, потому что, когда я с кем-то голышом в постели впервые, мне нравится, когда они смотрят мне в лицо, а не другие части тела во время разговора. Я выхожу из себя, если кто-то начинает говорить с моей грудью. И наверняка просто врежу тому, кто будет таращиться на то, что у меня между ног, вместо того, чтобы смотреть в лицо.

Нарцисс следил за мной по-прежнему сверкающими гневом глазами, но лицо его немного расслабилось.

– Но, если ты желаешь, чтобы я говорила в твой член, как в долбанный микрофон, тебе стоит сказать об этом девочке, потому что с такой просьбой я встречаюсь впервые.

Он вдруг улыбнулся, словно я удивила его, словно неожиданно развеселила.

– Не разделяю этих заскоков, кексик, но, если тебе так важен зрительный контакт, когда мы разговариваем, тогда ладно.

– Хорошо, потому что он мне важен.

– Ма petite настроена почти воинственно в вопросах зрительного контакта.

Нарцисс поднял взгляд на Жан-Клода.

– Все дело в доминировании, я уяснил. Если я отведу взгляд первым, значит она победила, как в споре "кто первый моргнет".

– Так уж меня воспитали, что нужно смотреть собеседнику в лицо. Это обычная вежливость, – сказала я, скрестив руки под грудью, потому что без одежды держать руки скрещенными на груди было чертовски неудобно.

Он снова улыбнулся.

– Спорю, тот, кто тебя этому учил, был весьма агрессивным.

Я попыталась подумать, была ли бабуля Блейк агрессивной, и наконец сказала:

– Не из приятных, но не думаю, что прям агрессивным.

Он улыбнулся шире и повернулся к Жан-Клоду.

– Она всегда так делает?

– Делаю что? – спросила я.

– Выслушиваешь меня, обдумываешь то, что я сказал, и по-настоящему отвечаешь на вопрос.

Я нахмурилась.

– А не должна?

Нарцисс взглянул на Жан-Клода.

– Она всегда такая... обстоятельная? – спросил он.

– Я не такая.

– На самом деле, ma petite, это определение очень подходит тебе, но совсем скоро тебе нужно будет уходить на работу, и на вдумчивость уходит много времени.

– Я отнесусь с пониманием к тому, что мы обрушили это на тебя сегодня, Анита, – произнес Нарцисс, – но никогда больше не говори мне, что я ничем не отличаюсь от других мужчин. Эта ложь такая большая... Просто не нужно, ладно, не делай так.

Я кивнула.

– Я честно ожидала большего визуального отличия, так что не лгу.

– У меня только одно яйцо, оно расположено больше сбоку, нежели чем снизу, а член на теле ниже, чем у любого другого мужика, с которым ты была. А между ног у меня такой же вход, как у тебя.

–Ну, это отличается.

– Отличается, она говорит. Единственная причина, по которой у меня до сих пор есть и член, и вагина – мой пенис был достаточно большим, чтобы врачи вместе с отцом не пожелали отрезать его при рождении и превратить меня в девочку, а мамуля уперлась рогами, не дав им зашить вагину, и все просто ждали принятия решения. Они были настолько упрямы, что выписали интерсексуального ребенка из роддома без каких-либо операций, что тридцать лет назад казалось неслыханным. Они записали меня как мальчика и воспитывали меня как мальчика.

– Сам-то ты хотел, чтобы тебя им воспитывали? – спросила я.

Он кивнул.

– Да, я был мальчиком, мальчиком-геем, и вырос в мужчину-гея, который иногда носит платья и которому нравятся любовники, уделяющие внимание всем его органам, но да, я чувствую себя и думаю как мужчина. Я просто гомосексуальный мужчина, которым бы и был не зависимо от того, как бы выглядели мои причиндалы.

– Мы пытаемся заболтать друг друга до смерти вместо того, чтобы стать ближе, потому что ты не хочешь меня, ведь я женщина, а с женщинами ты не спишь. Мы с тобой лучше ладили до прихода Жан-Клода, потому что увидев его, ты понял, чего хочешь, и это не я.

– Но он не может сделать меня своей гиеной зова, в отличии от тебя.

– Да, но не думаю, что это достаточно хорошая причина, чтобы связать нас вместе на целую вечность, когда мы даже не нравимся друг другу. Я покончила с этой "ненавижу, люблю, хочу" фигней еще с Ричардом, а мы с тобой друг друга даже не хотим.

– Ardeur заставит вас обоих обратить друг на друга внимание, ma petite.

Я посмотрела на Жан-Клода.

– Я больше не хочу принуждать. Не хочу связывать себя ещё с кем-то, кто мне не очень подходит, и наблюдать, как ardeur меняет в них что-то или делает меня достойной их.

– Ты веришь, что именно так все и происходит? – спросил он.

– Возможно. Я точно знаю, что из-за этого мы с Микой стали более подходящей друг другу парой, и с Натаниэлем тоже самое. Полагаю, магия меняет всех нас.

– Все пары проходят через это, Анита, – возразил Нарцисс.

– У меня никогда не было длительных отношений, не считая Жан-Клода и всех остальных, кто есть сейчас в моей жизни.

Нарцисс приподнялся на локте и взглянул на меня.

– Серьезно? Жан-Клод стал твоим первым парнем, с которым у тебя серьезные отношения?

– Они с Ричардом, да. До них мои отношения длились около полугода, затем разрыв.

Он смотрел на меня с серьезным выражением лица, демонстрируя разум, создавший группу, с которой приходится считаться. Нарцисс был гораздо сообразительнее и мудрее, чем показывал большую часть времени.

– Ты бросилась в омут отношений с головой, кексик.

– Как бы там ни было, вот что мы сейчас имеем, и мы с тобой не увлечены друг другом так сильно. Мы могли бы стать приятелями, это было бы возможно.

– Да, но я хочу позволить ardeur развеять все мои сомнения, ради шанса приблизиться к трону, именно это Жан-Клод предложил мне, если я пощажу Кейна и не стану рисковать жизнью Ашера, убив его гиену зова.

Я покачала головой.

– Ты не собираешься убивать Кейна.

– Почему нет? – он откинулся на спину, улыбаясь как кот, отведавший сметанки.

– Будь Жан-Клод просто местным Мастером города, а я – просто его слугой, то да, нам нужно было бы что-то сделать, чтобы успокоить тебя, но Жан-Клод – король всех вампиров страны. Первый король в Америке, а я не просто его человек-слуга, я некромант и Истребительница. Это прозвище дали мне вампиры задолго до того, как я получила значок и стала маршалом.

– Какое отношение это имеет ко мне и моей маленькой армии гиен?

– Ты бы не пришел сюда, вынуждая шантажом вступить нас в альянс, если бы для тебя он не был бы чертовски более выгоден, чем для нас. Скажи мы хоть слово, что я подыскиваю по-настоящему сильную гиену, чтобы связать нас с ней, и найдутся города в этой стране, где сильнейшей животной группой являются гиены. Они гораздо больше твоей, и бойцов у них чертовски больше, чем у тебя.

– Но их здесь нет в отличии от меня.

– Жан-Клод король всей этой земли, от Тихого до Атлантического океана, а значит он мог бы призвать их всех сюда и велеть уничтожить вас, или мы позволили бы тебе свалить нахрен от нас подальше, поскольку ты нарушаешь наш покой и подрываешь авторитет, который мы создавали.

– А как же ваш драгоценный Ашер? – спросил он, и теперь в его словах не было поддразнивания.

– Его смерть не подорвет нашу власть, на самом деле в политических вопросах его присутствие скорее недостаток, нежели достоинство.

– Так значит я могу просто убить его.

– Нет, – наконец вмешался Жан-Клод, – нет, не можешь.

Я посмотрела на него.

– Жан-Клод, мы не собираемся связывать себя с Нарциссом только потому, что Ашер снова напакостил.

– Мы не станем смотреть, как его убивают.

– Нет, но и торговаться так, словно это просто местная грызня, тоже не должны. Нарцисс силен здесь, но за пределами этой территории он никто. Рафаэль, да даже король лебедей – вот они связаны со всеми в этой стране, могут питаться от своих людей по всей стране, они истинные короли. Нарцисс – нет.

– Я убью Кейна, – напомнил он, по-прежнему лежа, но уже без сексуального подтекста, даже без флирта. Он был очень серьезен, взгляд, обращенный на меня, с опаской.

– И это может убить Ашера, – закончила я.

– Я не... – начал было говорить Жан-Клод.

Но я коснулась пальцами его губ.

– Мы не можем продаться из-за ошибки Ашера. Я тоже люблю гаденыша, но то, что он сделал Кейна своей гиеной зова, не обсудив сперва с тобой, говорит о том, что он не уважает тебя, как своего правителя. Он рассчитывает, что наша с тобой любовь к нему, даже любовь Нарцисса, спасет его с Кейном от опасности.

Он сжал мою ладонь в своей руке и позволил увидеть мне боль в своих глазах.

– Я знаю, что ты права, ma petite, но не могу стоять и смотреть, как он умирает, если в моих силах спасти его.

Я сжала двумя руками его ладонь.

– Ты уже сделал для него все, что мог, Жан-Клод, когда он попался Церкви.

– Этого было недостаточно, того, что я мог, было недостаточно.

В его взгляде до сих пор виднелась боль от потери Джулианны, их с Ашером возлюбленной, которая горела на костре как ведьма, пока праотцы пытались изгнать святой водой дьявола из Ашера и уродовали одного из самых красивых мужчин, что, возможно, когда-либо существовал. Он по-прежнему прекрасен, но не всегда это осознает.

– Ты пожертвовал своей свободой, отдавшись Белль Морт на целые столетия, чтобы она спасла Ашера. Столетия боли и пыток в роли ее сучки, этого достаточно.

– Она и Ашера истязала.

– Да, потому что она так или иначе истязала всех вокруг себя, это один из ее пунктиков, но ты не можешь простить себе то, что случилось сотни лет назад, и это разрушает империю, которую ты строишь сейчас.

– Ты предлагаешь мне поставить силу выше любви? Силу и политику выше Ашера?

– Нет, не будь все так однозначно, но Ашер рассчитывает на то, что ты именно так и поступишь. Рассчитывает, что для всех нас он дороже всего остального, и это совсем не круто.

– Для большинства Мастеров города этого было бы достаточно, чтобы либо убить, либо заставить подыскать другую территорию, – сказал Жан-Клод.

– Да, потому что никто не превратится в самонадеянную занозу в заднице, пока ты этого не позволишь.

Он едва не улыбнулся.

– Ашер был этой занозой очень долго.

Я взглянула на Нарцисса, так и держа Жан-Клода за руку.

– Ты злишься, тебе больно, и ты имеешь на это полной право, но еще ты смотришь на эту ситуацию с политической точки зрения, как способ упрочить свое лидирующее положение среди животных групп Сент-Луиса.

Нарцисс повел плечами.

– Если мы можем получить отмщение и одновременно упрочить свою власть, почему бы и нет?

Я снова повернулась к Жан-Клоду.

– Даже с разбитым сердцем он прежде думает о политике в отличии от тебя.

– Мне известно о вашем маленьком плане по привлечению бойцов из других животных групп, чтобы лишить меня здесь влияния.

Жан-Клод посмотрел на меня.

– Он начал говорить об этом прямо перед твоим приходом.

– Я король. Не думали же вы, что я не в курсе?

– Ты Обей, не король. Среди гиен не существует титула короля, потому что они предпочитают королев.

Он зарычал на меня.

– У тебя может и есть власть, Нарцисс, – заговорил Жан-Клод. – Но ты не можешь угрожать нам своей впечатляющей численностью. Анита права, я мыслил как Мастер города, но я теперь гораздо больше, чем он.

– Ты угрожаешь увести всех своих гиен в другой город, оставив нас без охраны, – сказала я, – но, думаю, ты слишком медлил с этим, Нарцисс. Думаю, теперь у нас достаточно людей, чтобы справиться и без твоих гиен.

– Я заметил, как мало моих людей выходит к вам на службу последнее время, но это вовсе не означает, что нас недостаточно, чтобы объявить вам войну. Неважно будет смотреться в новостях, верно? "Король вампиров Америки теряет контроль над своим городом"... Это многое подставит под сомнение.

– Нет, Нарцисс, – сказал Жан-Клод, – если ты объявишь этому городу войну, я просто сдам тебя человеческим властям. Я дам им понять, что ты вышел из-под контроля, но большая часть твоих людей ни в чем не виновны. И людские власти уничтожат тебя еще до того, как наш город по твоей вине погрязнет в войне оборотней.

– У тебя нет никаких доказательств того, что я говорил о чем-то подобном.

– Ты забыл, кем я работаю днем? – спросила я.

Я всматривалась в его лицо, а он – в мое.

– Только не говори, что проснувшись со мной в одной постели голышом, ты напрочь забыл, кто я, Нарцисс.

– Ты человек-слуга Жан-Клода, его ручной некромант.

Но я видела его глаза в этот момент, все он помнил.

– Я маршал Соединенных Штатов и легальный истребитель плохих маленьких вампирчиков и оборотней. Стоит мне только сказать им, что я слышала угрозы, и думаю к моим словам прислушаются. Чтобы уберечь город от кровавой бойни, они получат приказ на исполнение так быстро, что ты и опомниться не успеешь.

– Мои гиены будут сражаться, спасая меня.

– Твои гиены идут за тобой, но большинству ты не нравишься, и они не уважают тебя как крысы Рафаэля, – сказал Жан-Клод.

– И я говорила с ними, Нарцисс, – добавила я. – Они недовольны тобой как лидером.

– Да знаю я, что вы все так сдружились в зале, – сказал он с таким пренебрежением, словно это его вовсе не беспокоило.

– А ты больше по йоге, я в курсе, но я разговаривала с ними и другими охранниками, и они говорили со мной, – сказала я.

Нарцисс одарил меня недружелюбным взглядом, скрестив руки на груди, и я вдруг заметила, что с одной стороны его грудь немного больше, чем с другой, почти чашеобразной формы.

– Ты на мои сиськи смотришь?

– Прости, похоже и правда смотрела, – сказала я, снова посмотрев ему в глаза.

– Я и сам знаю, что те люди, которых я принял, после Химеры, по большей части не моего типа. Они больше по твоей части, качки, – голос просто сочился презрением.

– Видела я мужчин, с которыми ты обычно встречаешься. Нарцисс. Ты любишь мускулы больше меня. Ашер для тебя скорее исключение, чем правило.

– Хочешь поделиться мнением, кексик?

– Да, ангелочек, хочу. Те, кто пережил резню, устроенную Химерой... ну, они считают, что именно из-за своей похоти ты с ним связался. Так он и пробрался в святая святых и захватил вас всех, ведь ты, как и Ашер, позволяешь своему члену возобладать над разумом, если секс достаточно хорош.

– Твой Ульфрик позволяет своему чувству справедливости вредить его стае гораздо больше, чем мои маленькие слабости.

– Ричард частенько ставит себе как Ульфрику подножки, но он ни разу не облажался так же сильно, как ты с Химерой.

– Химера любил меня сначала, думал, я был ответом на его грезы, ведь он мог трахать меня как женщину, и при этом у меня были и мужские органы.

– Я знаю, что часть его личности раздирали противоречия от того, что он был геем.

– Он не был геем, он был бисексуалом, но из того поколения, что считает, будто у него есть выбор. Гея в нем было меньше, чем во мне, и ему чертовски больше нравились женщины.

– Да уж, думаю, он попробовал бы изнасиловать меня перед умирающим выпотрошенным Микой.

– Именно от изнасилования и потрошения он бы и кончил, – тише проговорил Нарцисс.

– О чем ты?

– Он вообще не занимался обычным сексом. Мне казалось, что я не ванильный, но он был настолько далеко от этого понятия, что я даже думать не хотел.

– Он был серийным убийцей, Нарцисс, ты нет. Это относит его к категории не просто жесткого секса, а смертельно-опасного секса. Даже не "осознающие риск".

– Когда он узнал, что я забеременел, он обрадовался и решил, что, если бы я был женщиной, он смог бы жениться на мне, и мы были бы счастливы, это все исправило бы. Он собирался отрезать все мужские половые органы, оставив только влагалище. А затем ты приехала на помощь и убила его за меня.

Я посмотрела на него, на всю обнаженную боль, отразившуюся на лице, он, можно сказать, обнимал себя, лежа в постели, бледный и такой уязвимый. Я коснулась его плеча, и он печально улыбнулся мне.

– О, отличная работа, mon ami, ты просто молодец, – заметил Жан-Клод.

Его слова удивили меня, и мы с Нарциссом уставились на него с непониманием.

– Ты подняла тему, пока Нарцисс не отвлек тебя своей слезливой историей, – он вскинул руку, словно пытаясь заставить нас обоих молчать. – Я знаю, что ты рассказал правду. Нарцисс. Химера был ужасным человеком и заслужил смерть, но ты поделился этой историей как раз вовремя, чтобы отвлечь ma petite. Ты рассчитывал, что из своей симпатии к тебе она не скажет то, что нужно сказать.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь.

– Тебе на самом деле не нравится ни она, ни я. Мы тебе не друзья, и все же ты делишься с нами этой болезненной правдой своего пленения. А ты очень редко совершаешь необдуманные поступки, не считая тех моментов, когда твое вожделение возобладает над разумом, но ни один из нас не привлекает тебя так сильно. Тебе понравился я в качестве твоей жертвы, но наше предложение секса без всего этого не подходит.

– Я не по девочкам.

– И с мужчинами ты предпочитаешь активную роль пассивной, как и я, так кто же будет сверху?

– Ты был пассивом для меня, когда Николаос отдала тебя мне.

– Да, прежний Мастер города отдала меня тебе, чтобы подтвердить сделку с гиенами. А ещё она хотела наказать этим меня. Она отдала меня без единой надежды на стоп-слово. Ты не серийный убийца, каким был Химера, но ты настоящий садист, получающий наслаждение, делая с людьми то, чего они не желают.

– Обычно я не играю с настолько доминантными мужчинами. Это было сладко, – Нарцисс облизал губы, словно все еще мог чувствовать эту сладость.

– И я намеревался связать ma petite и себя самого с тобой на целую вечность. Я позволил своему страху за Ашера ослепить себя, но это прошло. Ma petite взглянула на эту ситуацию логически, и подобно холодной воде, это привело меня в чувство, уберегая от этой ошибки.

– Это я-то ошибка?

– Нет, меня уберегли от моей ошибки, – он поцеловал меня в лоб. – Спасибо, моя королева.

Что-то я не очень была согласна с частью про королеву, но вслух сказала:

– Мы по очереди будем друг для друга умниками. Думаю, это отчасти и означает "быть парой".

– Думаете, вы усмирили меня, вот так просто? – возмутился Нарцисс.

– Мне жаль, что Химера сделал тебе больно. Мне жаль, что ты потерял ребенка, я знаю, что ты хотел его сохранить. Мне жаль, что ты пострадал, и жаль, что Ашер сделал тебе еще больнее, но меня кое-чему научила работа в полиции: у всех есть печальные истории, но они все равно выстрелят в тебя, ударят или разорвут тебе зубами глотку. То, что они подверглись насилию или даже пыткам, то, что их бросили, не делает их менее опасными. О печальной подоплеке пусть беспокоятся социальные работники и терапевты, потому что если я начну парится из-за этого, то не смогу выполнять свою работу.

– Я не один из твоих плохих парней, кексик.

– Черта с два, если нет, ты явился сюда, угрожая убийством одного из наших, потому что твой любовник предпочел его тебе. Будь вы все людьми, это классифицировалось бы как убийство первой степени. Ты угрожал убить Ашера, чтобы Жан-Клод согласился сделать тебя моей гиеной зова, все равно что угрожать чьим-то убийством, если женщина не согласиться выйти за тебя. И опять же это преступление, заключение брака по принуждению незаконно, а что до угроз убийством, ну... это копам тоже не понравится. Затем ты угрожал увести всех своих гиен в другой город, зная, что без тебя у нас не хватит бойцов, чтобы защититься от других сверхъестественных плохишей, если только мы не станем играть с тобой. Это может и в рамках закона, но все равно непорядочно. Но погоди, дальше больше, ты угрожал развязать сверхъестественную войну таких масштабов, какой не было в этой стране с 1800 года. Погибли бы десятки, если не сотни, и этих угроз достаточно, чтобы опергруппа разгромила твою банду и упрятала ее лидера за решётку.

– Так ты угрожаешь солгать своему начальству и получить на меня ордер на исполнение, что будет тем же убийством.

– Я не собираюсь лгать, Нарцисс, я просто расскажу правду. Именно этим ты и угрожал.

– И ты расскажешь им, что мы были обнаженные в одной постели, когда я сказал об этом?

Вот тогда я рассмеялась, и это ему совсем не понравилось.

– Если ты думаешь, что моей репутации среди других копов навредит факт, что я спала с тобой, подумай над этим еще раз. Они уже уверены, что я сплю со всеми вампирами и оборотнями. Черт, некоторые даже хотят лишить меня значка из-за помолвки с Жан-Клодом, потому что видят в этом конфликт интересов.

– Так я плохой парень.

– Да уж.

Он сел на постели.

– Я убью Кейна.

– Ашер пережил гибель своего человека-слуги сотни лет назад, а ведь тогда он и близко был не так силен, как сейчас, мы рискнем.

– Ты не веришь, что я убью Кейна.

– Я верю, что, если ты убьешь Кейна, потому что твой любовник предпочел его тебе, для остальных гиен это будет еще одним пунктиком против тебя, как их Обей. Как считаешь, сколько раз тебе нужно оступиться, чтобы они решили, что им нужен новый лидер?

– Никто из моих людей не сделал бы этого, если бы только не был уверен, что их поддерживают влиятельные друзья, – сказал он.

Я лишь улыбнулась на это.

– Я просто очень дружелюбна.

– Сука.

– Говнюк.

Он свирепо уставился на меня, а я улыбалась в ответ.

– Иди, Нарцисс, просто иди, пока я не решил, что лучше бы охранникам препроводить тебя в комнату без окон, – велел Жан-Клод.

– Ты не посмеешь.

– Я король! – вскричал он, и глаза его вдруг загорелись вампирским огнем, как если бы могло гореть полночное небо.

– Охрана!

Первыми ввалились в дверь Дино и Симус, но за ними были и другие.

– Иди, Симус, – велела я. – Это не твоя битва.

– Нет, останься со мной, Симус, – приказал Нарцисс. – Они собираются заточить твоего короля. Огромный темнокожий мужчина просто смотрел на него.

– Моя госпожа пробудилась днем здесь, под землей. Я чувствую, как ты взываешь ко мне, Обей, но моя госпожа защищает меня от необходимости отвечать.

– Шестеро из вас, не гиены, проводят Нарцисса в одну из тех комнат, что оставлены для новообращенных оборотней, которые опасны в их первое полнолуние, – сказал Жан-Клод.

– Ты не посмеешь.

– Ты все продолжаешь повторять это, но не думаю, что веришь, – сказала я.

Он зарычал на меня.

Я послала ему воздушный поцелуй.

– Взять его, – приказал Жан-Клод.

– Что мне сказать другим гиенам, когда они спросят, почему мы это сделали? – спросил Симус.

– Скажи им, что Нарцисс угрожал нам, и даже Обей вергиен не останется безнаказанным, сделав это, – ответил Жан-Клод, но явно не был рад происходящему.

Охрана окружила Нарцисса, выводя из комнаты. Он не пытался сопротивляться.

– Некоторые из других животных групп нашего города бояться тебя, Жан-Клод. Они переживают, что Рафаэль лишь твоя марионетка, и через Мику и его Коалицию ты попытаешься завладеть ими всеми. Когда они узнают, что ты заключил в тюрьму лидера одной из групп, что ты не жалуешь, они только уверятся в твоих намерениях.

– Уйди с глаз долой. Нарцисс, пока я не решил, что заключить тебя в тюрьму недостаточно.

Нарцисс ушел, не проронив больше ни слова. Думаю, он понял по лицу Жан-Клода, что может произойти, если он продолжит давить. Когда мы остались наедине, я обняла его.

– Он прав? Это подольет масла в огонь для тех, кто пытался убить Рафаэля?

– Вероятно, – ответил он, прислонившись щекой к моей макушке.

– Об этом я не подумала.

– Ты была права в своих суждениях до определенного момента, а после думать – уже моя обязанность. Ты напомнила мне, что я должен вести себя как король, а не влюбленный в Ашера мужчина.

– Я тоже люблю его.

– Но ты безжалостнее меня, ma petite, гораздо более безжалостней.

– Мне казалось, ты получил от меня безжалостность через вампирские метки так же, как я обзавелась ardeur.

– Я стал безжалостнее, oui, но, когда дело касается Ашера, я слаб.

– Не проявляй слабость, пока я занята с ФБР, ладно?

– Обещаю, не принимать никаких решений относительно Ашера и того бардака, что он устроил, не обсудив это с тобой и Микой.

– Хорошо, – сказала я и потянулась за поцелуем.

Он ответил на поцелуй и сказал:

– Тебе нужно покушать перед уходом.

– Перекушу протеиновым батончиком, для нормальной еды я уже потеряла слишком много времени.

– Вода и батончик, но обещай, что хотя бы после этой встречи заедешь куда-нибудь и нормально поешь.

– Обещаю, – ответила я.

Мы поцеловались, я оделась, заглянула к Мике, который восстанавливался от слишком частого обращения за один день, и вернулась к работе. Обычно полицейская работа была отличной альтернативой пушистой и вампирской политике, но сегодня моя работа касалась вуду и зомби секс-рабов. Я бы скорее предпочла и дальше разбираться в сверхъестественной политике, она мне хота бы понятна. Не слишком хороший знак, что я не понимаю, что происходит с зомби и моей собственной силой. Я по-прежнему не знаю, что пошло не так с зомби Томаса Уоррингтона, не стопроцентно. Я бы перестала приносить в жертву коров, но кроме этого я не знаю, что ещё могу сделать. Непривычно говорить так о зомби. Я поехала на встречу с ФБР с тревожным предчувствием. Я была их экспертом, и их эксперт ни черта не понимал.

Глава 54

Просто дежавю вернуться в офис к специальным агентам Мэннинг и Бренту. Последний уже включил и подготовил к работе компьютер, мы просто ожидали остальных участников нашей маленькой вечеринки.

– Жаль, Зебровски не будет, он тот еще хохмач, – сказал Брент.

– Хохмач? – переспросила я и улыбнулась.

– Не берите в голову, ему нравится напоминать мне, что он из глубинки, а я городская девчонка, – сказала Мэннинг. Свой черный брючный костюм и белую рубашку она сменила на темно-синие брюки, жакет и светло-голубую рубашку на пуговицах – смелая цветовая гамма для ФБР. Брент, как и прежде, был во всем коричневом. Либо это был тот же самый костюм, либо он накупил много одинаковых. А еще при взгляде на него по-прежнему казалось, что ему стоит вернуться в колледж и решить, действительно ли он хочет быть агентом ФБР или, может, связать свою профессию с компьютерами.

– Да уж, Зебровски хохмач, но у его детей сегодня танцевальный творческий вечер. В метафизике он почти полный ноль, так что нет причин заставлять его смотреть, как я применяю к видео свою абракадабру, когда он не способен ничего почувствовать.

– У меня тоже девочка, – сказал Брент. – Меня греет мысль, что у него две.

– У него сын и дочка, и оба танцуют.

– Удивлена, что вы называете свой психический дар абракадаброй, – заметила Мэннинг. – Большинство практиков это оскорбляет.

– Я имею дело с полицией гораздо дольше большинства практиков. У меня был опыт, когда мои способности назвали куда хуже, чем абракадабра.

– Это правда, что капитан Сторр один из первых, кто увидел возможность привлечения медиумов с нестандартными способностями.

– Да, мы были своего рода экспериментальной программой.

– Один из преподавателей в Куантико назвал привлечение Сторром вас к расследованиям великим экспериментом, – рассказал Брент.

Я нахмурилась.

– Хмм, ладно, полагаю это так. Кого мы снова ждем?

– А что? Назначена встреча с Жан-Клодом?

– Не совсем, просто все время пытаюсь заниматься и жизнью, и своей карьерой.

Мэннинг устало улыбнулась.

– Понимаю. Когда мои дети были подростками, я так долго отсутствовала, что они казались мне незнакомцами. «Когда ты успел вымахать на десять сантиметров?» Что-то вроде этого.

– Даже представить не могу, как пытаться совмещать эту работу и детей.

– Мне повезло. Мой муж работает отчасти на дому, так что может все свое время посвятить роли Мистера Мамы.

(«Мистер мама» (англ. Mr . Мот) – американский художественный фильм 1983 года, комедийная драма. Действие происходит в одной из обычных американских семей. Папа работает на заводе инженером, а мама в рекламном агентстве. В семье дети, которые требуют заботы. Но вот в семье грядут перемены – папу увольняют с работы, а мама наоборот получает новую высокооплачиваемую должность. Но теперь она не может уделять детям столько времени как раньше. Но выход есть – домохозяйкой становится отец детей.)

– А мы с женой до сих пор спорим о том, чья работа важнее, – Брент нахмурился. – Извините, это было лишним.

– Ты вообще спал этой ночью? – спросила его Мэннинг.

– Не спал... Ну, может часа два.

Она повернулась ко мне.

– Он работает по телефону с нашими специалистами, они пытаются отследить след

оригинального видео. Кое-какая обстановка в комнате дает им надежду, что эти фильмы до сих пор снимаются в Америке, выяснить бы только где.

– Я тоже думаю, что это где-то здесь, правда ориентируюсь только на чутье, – сказала я.

– А может, мы все просто надеемся, что это здесь, потому что так их будет легче найти, – предположила Мэннинг.

– И поймать, – добавила я.

Она улыбнулась, но эта улыбка тоже казалась усталой.

– А вы почему не спали? – спросила я.

– Просматривала все, что у нас есть по этому делу, чтобы свежим взглядом посмотреть с вами сегодня эти фильмы.

– А я всю ночь занималась зомби. Смогла урвать пару часиков после обеда, но полагаю, все мы не выспались, – сказала я.

Раздался короткий стук в дверь, и Мэннинг ответила:

– Входите.

В комнату зашла с улыбкой девушка. Она выглядела такой юной, что могла бы сойти за одноклассницу Синрика, разве что на ней была юбка от костюма типично ФБРовского стиля, который ни один уважающий себя подросток не надел бы по доброй воле. Округлый воротничок "Питер Пэн", тоненькая цепочка с кулоном-сердечком, со времен колледжа такого не видела, и блузка учительницы-практикантки. Прямые каштановые волосы подколоты за ушами заколкой. Макияжа не было, не считая бледно-розового блеска на губах и деликатно нанесенной пудры на щечки и спинку носа, скрывающая веснушки. Огромные светло-карие глаза, как у Бэмби. Может именно из-за них она казалась такой юной?