Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

четвертое место на территории. И это ничего тебе не сулит, ничего! Ни охранников, ни почестей. В прошлый раз ты воспользовался гиенами, чтобы ранить Аниту, Сина и Никки, поэтому у тебя больше ничего нет.

Ричард все еще обнимал меня, но от силы эмоций его тело гудело, так что это совсем не утешало. Я поглаживала ладонями его руки, пытаясь его хоть немного успокоить, потому что-либо это случится, либо мне придется встать.

– В твоих руках почти было целое королевство, – сказала Мика, – но без Нарцисса, в твоей руке осталась только чужая ладонь. У тебя остался Кейн и больше ничего.

– Это прекрасна сделка, – ответил Ашер и поцеловал любимого мужчину, подтверждая свои слова.

– Если ты о любви, тогда я соглашусь, что Кейн для тебя стоит этого, но, если говорить о силе, тогда он слаб, Ашер, и ты это знаешь.

– Ты ничего не знаешь, кот, ничего не знаешь ни обо мне, ни о Кейне, ни о Жан-Клоде.

– Почему ты постоянно цепляешься к Мике? – спросила я.

– Ему не нравится Мика, потому что тот не нашел его привлекательным, вот и все, и Ашер не может этого пережить, – заговорил Дэв. Он смотрел через комнату на своего возлюбленного, единственного, кому он когда-либо предлагал брак, и сейчас словно впервые видел его. Говорят, алкоголь делает всех красивыми, а вот трезвый взгляд все портит... Что ж, любимый человек всегда кажется прекрасным, а когда чувство проходит, ты видишь истину. Это может освободить тебя, но сперва неприятно поразит.

– Ты к этому не имеешь отношения, Дэв, – сказал Кейн.

Ашер проигнорировал Дэва.

– Мне не нравится Мика, потому что тот держит тебя на расстоянии, Жан-Клод. Я помню, как губительно было для меня видеть твою близость с другими, пока ты вновь не сделал меня своим любовником. Я не люблю Мику, потому что он предлагает тому, кого я люблю, такую же боль.

– Мика единственный, кто тебя не хочет, Ашер, и именно это тебя и выводит, – возразил Дэв.

Никки поднял руку.

– Меня Ашер тоже не привлекает, так, к слову.

– И меня, – добавил Домино.

– Ашеру на вас обоих плевать, на самом деле. Он бы поимел вас разочек, если бы думал, что смог бы вас соблазнить. У него пунктик на тему того, чтобы быть у натуралов первым, если не единственным, любовником. Это его навязчивая идея, – сказал Дэв.

– Этому не бывать, – отозвался Домино.

– Он бы не был моим первым, – сказал Никки.

И это захватило всеобщее внимание.

– Ты же говорил мне, что не по парням, – напомнил Дэв.

– Это так, но благодаря суке, меня вырастившей, я на несколько лет стал своего рода женоненавистником. Не будь я таким ярым гетеро или попадись другой терапевт, я возможно до сих пор бы цеплял парней.

– Похоже, я недостаточно привлекателен, – заметил Дэв. – Ты довольно быстро отбрил меня в душе с Анитой.

– Единственное, на что я обращал внимание в парнях, когда был подростком: чистоплотность, отличный минет и согласие на анальный секс.

– Эй, это все про меня, – Дэв притворно надул губы.

Никки улыбнулся, покачал головой так, что разметались спадающие на лицо волосы, и сказал:

– Если бы я все еще был по парням, я бы тебя трахнул.

Дэв ухмыльнулся ему.

– Пустые слова, Рекс, потому что ты знаешь, что никогда этого не сделаешь.

– Ты же в курсе, что не нравишься мне, Кейн? – поинтересовался Никки.

– Дэв тебе не нравится даже больше меня.

– Дэв мне нравится чертовски больше тебя.

– Но недостаточно, чтобы трахнуть его, даже когда вы оба обнажены в душе.

– Мы с тобой были голышом в душе, и я не хотела тебя, – напомнила я.

– Я не сплю с девчонками.

– А я с дураками, так что мы оба в безопасности.

Кейн поднялся. Ашер пытался усадить его назад, но на этот раз он не поддался и устоял. Я тоже встала, и Ричард не пытался меня удержать. Его руки были сжаты в кулаки. А мои расслаблены в ожидании принятия решения, стану ли я драться.

– Я уже доказала, что могу надрать тебе задницу, Кейн. Тебе действительно на этот раз нужны зрители?

– В раздевалке ты жульничала.

– Ты сантиметров на тридцать выше, руки и ноги почти вдвое длиннее моих, ты мужчина, ты гиена. Между нами просто не может быть честной драки.

– То есть ты признаешь, что жульничала.

– Так говорят любители, Кейн.

– Я не любитель, – ответил он.

– Ладно, – сказала я и наполовину отвернулась от Кейна, чтобы устойчивее поставить ногу, развернуть плечи, сжать кулак, вскинуть руку и, развернувшись, со всей силы ударить его в солнечное сплетение, используя свое тело как пружину. Кейн согнулся, не в силах вздохнуть, и его лицо было достаточно низко, чтобы я смогла ударить в него коленом, что я и сделала. Удерживая его за затылок, я быстро ударила его коленом в лицо четыре раза и отскочила в сторону, увеличивая между нами расстояние на случай, если он достаточно оклемается, чтобы попытаться меня схватить. Не хотелось бы, чтобы со мной боролись эти длинные руки и сильное тело.

Будь Кейн человеком, драка на этом и закончилась бы, но он им не был. Он наступал на меня с ревом и рыком, от которых моя кожа покрылась мурашками, но он дал мне время принять боевую стойку. Поднятыми руками я защищала свое лицо, закрывая при этом локтями так много тела, как только могла, но я не собиралась так близко подпускать его. Он был в такой ярости, что просто забыл про все свои тренировки и бросился на меня. Я ударила его в солнечное сплетение, заставив его

остановиться. Но Кейну удалось не наклониться так низко, как в прошлый раз, и он закрыл руками лицо, чтобы я не могла добраться до головы. Я нанесла удар по его колену, Кейн с криком упал на пол. Он не пытался подняться, просто остался стоять на четвереньках, поджимая одну ногу, как собака раненную лапу.

– Ты сломала мне ногу.

– Она не сломана, я даже щелчка не услышала, так что и колено не выбила из сустава. Один раз перекинешься и будешь как новенький.

– Сука, ты ударила меня исподтишка, ты снова жульничала.

– Вот поэтому ты и любитель, – сказала я.

– Что ты нахрен имеешь в виду?

– Ты ждал правила? Надеялся, что вмешается рефери или судья и расскажет, что можно, а что нельзя делать в драке?

Он просто уставился на меня и сказал:

– Сука.

Я улыбнулась и ответила:

– Слабак.

От него пахнуло жаром, а карие глаза стали более светлого, золотистого оттенка – глаза гиены. Браунинг мгновенно оказался в моей руке, мышечная память сработала прежде, чем я это осознала. Я уже нацелила его в голову Кейна, прямо над глазами. Это был лучший угол для смертельного выстрела, что когда-либо у меня был.

– Не нужно, Кейн, не здесь, не сейчас, – мой голос был тихим и осторожным, потому что палец уже лежал на спусковом крючке. Не имеет значения, какое у вас оружие, как только ваш палец касается этой точки, вы начинаете относиться к нему так, словно достаточно малейшего нажатия, и, если уж вы нажмете на крючок, убедитесь, что желаете смерти того, в кого целитесь.

По комнате распространялся жар, словно кто-то оставил открытым в ванной кран с горячей водой, и мы купались в нем.

– Пули серебряные, Кейн, выстрел в голову ты не исцелишь.

Слева от себя я заметила движение.

– Никому не двигаться.

– Анита, – позвал Ашер, – пожалуйста.

Я почувствовала, что он подходил ближе.

– Стой где стоишь, Ашер, или клянусь, я пристрелю Кейна, а затем примусь за тебя.

– Ma petite...

– Нет, Жан-Клод, не в этот раз. Если Кейн перекинется, я пристрелю его. Вот разница между профессионалами и любителями. Любители ноют о правилах и справедливости, молят о пощаде. Профессионалы знают, что существует лишь одно правило – выжить, в насилии нет ни справедливости, ни жалости.

– Анита, – заговорил Никки, – убьешь Кейна – не беда, убьешь Ашера – для меня это тоже проблемой не будет, но не для тебя.

Я не отводила взгляда ото лба Кейна, той самой точки, куда должна попасть пуля. Мне и раньше доводилось стрелять в людей с такого близкого расстояния. Я знала механику всего этого, в точности знала, что случится. На меня в ответ уставилось просто другое лицо.

– Ma petite...

– Не нужно, – это был Мика. – Пусть Никки поговорит с ней.

Голос Мики помог мне лучше прислушаться к чему-то за пределами спокойствия в моей голове. Я ничего не чувствовала, смотря поверх моего оружия на Кейна, ничего.

– Ты не одна с этим справляешься, Анита, – сказал Никки. – Мы все чувствуем это независимо от того, что делает Кейн. Ты не хочешь убивать его. Если бы хотела, я бы не возражал, ты же знаешь.

– Знаю, – прошептала я.

– Но я ощущаю то, что ты чувствуешь, и ты не хочешь его убивать. Ты просто закрылась этой тишиной в своей голове, но за ее пределами ждут твои эмоции. Ты не хочешь иметь дело с эмоциональными проблемами после убийства Ашера, Анита. Я считаю его ублюдком-манипулятором, но ты его любишь, а Жан-Клод любит его еще сильнее.

– Это того не стоит, – сказала я, тщательно проговаривая каждое слово сквозь стиснутые зубы. Я больше на самом деле не смотрела на Кейна, лишь на ту точку в его голове, куда вошла бы пуля, если бы я пошла до конца.

– Нет, он не стоит, – согласился Никки, его голос звучал тихо, ближе ко мне, но его близость не вызвала желание направить пистолет на него и защититься. Я не доверяла Ашеру в том, что он не вытворит какую-нибудь глупость, но Никки... он не глуп. Он мог быть жесток, но на то должна быть причина, веская причина, а не просто "не подумал".

Я отстранилась от пустой тишины в голове и прицельной концентрации, сужающей мир до ствола моей пушки и цели, и осознала, что сила, исходящая от Кейна, исчезла. Я моргнула и увидела его карие глаза, обращенные ко мне. Он загнал своего зверя обратно в чулан. Он все еще поджимал раненную ногу, но старался не двигаться, насколько ему могла позволить травма, словно опасался того, что я сделаю, если он пошевелится.

– Хорошо, – мягко проговорила я, – очень хорошо.

– Что хорошо? – спросил Никки.

Я ослабила палец на спусковом крючке и нацелила ствол в потолок, так и не отводя взгляда от лица Кейна.

– Ты видел свою смерть на моем лице, Кейн?

– Я думал, ты собираешься убить меня.

– Так и было, – ответила я, возвращая браунинг в кобуру на боку. Я ощущала легкость и пустоту, неплохо, но странно. Обычно я не дохожу до этой точки, так ни в кого и не выстрелив. Дико от того, что я не завершила начатое. Я пыталась объяснить друзьям разницу между тем, чем занимаются другие копы, и тем, чем занимаюсь я, и в этом она и была. Большинство полицейских за всю свою карьеру могут ни разу не воспользоваться оружием, а если им все-таки приходится это сделать, они

все равно больше думают о том, как им спасти жизни, а не отнять их. Когда же я достаю пистолет, почти всегда использую его, а «использую» в моем случае подразумевает чью-то смерть. Легально, в соответствии с законом, без комиссии контроля, без лишних вопросов – смерть. Я была Истребительницей задолго до того, как стала ma petite Жан-Клода.

– Уведите его. Пусть он исцелится, но мне не стоит видеть, как он будет это делать.

Из-за завесы вышли другие охранники, словно так и ждали сигнала, что они могут войти без риска спугнуть меня и вынудить выстрелить в Кейна. Они взяли его под руки и помогли встать на ноги. Но устоять ему не удалось, и они сцепили руки в замок, формируя своего рода носилки, и вынесли его... в медпункт, полагаю. Если честно, мне плевать, пока он от меня далеко.

Я повернулась к Ашеру, всмотревшись в это прекрасное лицо, вспоминая ощущения от его поцелуя, его тела, его силы.

– Не знаю, что у тебя внутри сломано, но, если ты не справишься со своей проблемой, это убьет тебя или Кейна, или вас обоих.

– Ты убьешь нас?

– Нет, если вы меня не вынудите, но кто-нибудь другой это сделает. Нарцисс убил бы вас, если бы встретил прежде, чем Жан-Клод отговорил его. Ты впервые за столетие покинул двор Белль, и это заставило тебя думать, что никто из нас не причинит тебе вреда.

Я шагнула к нему так близко, что касалась просторной голубой рубашки. Слишком близко, если бы я на самом деле думала, что он может обидеть меня. Я пыталась разглядеть понимание на его роскошном лице, но он так тщательно скрывал свои чувство, что я словно смотрела на произведение искусства. Ты восхищаешься его красотой, но не можешь поговорить с ним.

Он начал обнимать меня, хотел поцеловать, думаю, но я уперлась ладонями ему в грудь и отступила вне досягаемости его рук.

– В прошлый раз, когда ты поцеловал меня во время одного из наших маленьких разногласий, ты чуть не откусил мои губы.

– Я даже не знаю, как показать, насколько сожалею об этом, Анита.

– Тебе жаль сейчас, но вгорячах ты об этом не думаешь. Ты считаешь нас слабыми, потому что мы не так бездушны, как Белль Морт, но никогда не путай доброту со слабостью, Ашер. Это не одно и то же.

– Я понимаю, – проговорил он.

– Понимаешь? В самом деле? Потому что мне так не кажется. Не знаю, как преподать тебе этот урок, не навредив по-настоящему. Это заставит тебя вести себя как разумный человек? Ты откликаешься только на жестокость?

– Нет, нет, в этом нет необходимости, – ответил он, и голос был настолько пустым, насколько он

мог его сделать.

– Оглянись вокруг, Ашер, мы не вампиры, которым так наскучили столетия жизни, что они играют в жестокие игры, как дети, которые отрывают мухам крылья. В играх силы Бель была профессионалом, но в управлении своим двором она была снисходительным любителем. Я видела достаточно воспоминаний, чтобы знать, скольких людей она зря потеряла, сколько потенциала, который мог бы ей пригодиться, пригодиться ее окружению. Жан-Клод сожалеет о таком расточительстве и старается сделать свой двор непохожим на ее, лучшим, чем ее. А ты сожалеешь,

Ашер?

– Да, конечно, я сожалею о некоторых из своих поступков за эти века, все мы, даже Белль.

– Она сожалеет о том, что потеряла твое и Жан-Клода поклонение ей, я почувствовала это, когда она попыталась вторгнуться в мою голову, похоже единственное, о чем она может сожалеть – когда все идет не так, как она планировала. И все-таки она гораздо практичнее тебя.

– И более безжалостнее.

– Да, это так, но она никогда не позволяла своей жестокости помешать делам, в отличии от тебя. Если бы ты сделал Нарцисса своим подвластным зверем, ты действительно был бы полезен в том, что касается силы, но вместо этого ты отказался от этой возможности, повинуясь мимолетному порыву порадовать своего любовника, не задумываясь о том, что может случиться после. Такое чувство, что ты застрял в пятнадцатилетнем возрасте и считаешь, что с тобой не может произойти ничего плохого.

– Со мной уже случались плохие вещи, Анита.

– Я знаю, и от того твое поведение все больше сбивает меня с толку.

– Ma petite...

Жан-Клод направился к нам, но я подняла руку, останавливая его.

– Нет, я и на тебя тоже злюсь.

– Из-за чего?

Он выглядел искренне удивленным.

– Где были твои телохранители? У каждого здесь есть охрана, кроме тебя. Ты же долбанный король Америки и знаешь, насколько Ашер опасен в таком состоянии. При тебе должна была быть личная охрана.

– Ему не позволили охранников...

– Помолчи, – велела я.

Он сощурился, глядя на меня.

– Злись на меня, не страшно, но начни уже воспринимать Ашера таким, какой он есть, а не таким, каким ты хочешь его видеть. Он как ребенок, с такими же приступами гнева. Он ломает игрушки и раскаивается в этом после, но ущерб-то уже нанесен. Я не хочу, чтобы однажды этим ущербом стал ты, Жан-Клод.

– Я мог бы сказать, что ни за что не трону Жан-Клода, но Анита тоже права. В определенных... настроениях я делаю, не думая. Не знаю, почему я поступаю так.

– Тогда обсуди это с терапевтом, которого мы подыскали тебе, и разберись с этим, пока ты не вынудил меня убить тебя. Никки прав, Ашер, если я сделаю это, во мне что-то сломается, и Жан-Клод мне этого никогда не простит, но услышь меня, Ашер.

Я подошла к нему и коснулась его лица, чтобы убедиться, что он смотрит на меня во всем великолепии этих золотых волос, этих глаз, этих губ, предназначенных для поцелуев.

– Услышь меня, Ашер, если когда-нибудь ты совершишь что-то, что навредит правлению Жан-Клода или работе Мике с Коалицией, не обсудив сперва это с ними, тогда будешь наказан, и, если ты не понимаешь хорошего обращения, тогда я найду того, кто обеспечит тебе плохое. Если единственный способ преподать тебе урок – высечь его на твоей коже, раскрасить кровью, заставить эхом отражаться в криках боли... мы это устроим.

– В этом нет необходимости, – тихо сказал он и очень медленно, очень осторожно, словно ожидая, что я начну возражать, накрыл своей ладонью мою руку, касавшейся его лица.

– Надеюсь, что нет, потому что, если и боль не сработает, останется только смерть. Ты понимаешь? – я говорила медленно, так же осторожно, как он коснулся моей руки.

– Теперь понимаю, – ответил он.

– Хорошо, хорошо. Теперь Кейн меня боится, и это может помочь, но тебя я не пугаю. Я не могу заставить тебя бояться меня, не навредив нашим отношениям больше, чем ты уже это сделал.

– Мне жаль, Анита, правда. Могу я поцеловать тебя?

– Нет, не хочу, чтобы от твоего прикосновения я забыла обо всем. Не хочу, чтобы ты возомнил, будто секс и бондаж могут все исправить, потому что это не так. Мы можем вернуться к этому, но не потому что все в порядке, а просто потому что я посчитала, что это не помешает.

– Ты... отвергнешь меня?

– Прямо сейчас мысль о том, чтобы позволить тебе связать нас с Натаниэлем, оказаться в твоей власти, довериться, что ты будешь считаться с нашими стоп-словами, просто не кажется удачной.

– И за это я сожалею еще больше. Я ценю вас обоих, люблю вас обоих.

– Так докажи это, Ашер, потому что прямо сейчас я не чувствую себя важной и любимой.

Я отняла руку от его лица, от его прикосновения и отступила.

Подошедший ко мне Натаниэль смотрелся потрясающе в черном облегающем тело костюме, по-европейски идеально сидящем, лавандовой рубашке и черном галстуке с маленькой сиреневой геральдической лилией. Его кожа в этом наряде казалась темнее, каштановые волосы были заплетены сзади в длинную багряную косу, глаза были почти фиолетовыми, хотя возможно они становились такими, когда он злился. Он взял мою руку в свою и сказал:

– Надеюсь, ты сможешь снова заслужить наше доверие, потому что, если нет, я буду скучать по твоему телу.

Буду скучать не по тебе, а по твоему телу. Мне этот подбор слов показался интересным, очевидно, как и Ашеру.

– По моему телу, не по мне. Значит я был плохим доминантом для тебя, потому что ты должен был бы любить меня так же, как я люблю тебя, мой мальчик с цветочными глазами.

Ашер коснулся лица Натаниэля, но все, чего он добился – ледяного взгляда с его красивого лица.

– Ты был так увлечен Кейном, что остальные на многое не рассчитывали, – ответил Натаниэль.

Ашер позволил своей нетронутой руке просто упасть вниз.

– Я не осознавал, что пренебрегаю всеми вами.

– Мы с тобой частенько занимались сексом со связыванием вместе с Натаниэлем, иногда без него, но для тебя я просто нижняя, не сабмиссив. Сабмиссив нуждается в большей заботе.

– Я исправлюсь ради всех вас, клянусь.

Он посмотрел на Жан-Клода и Ричарда, стоящих в стороне.

– Дэв тоже может рассчитывать на это? – спросил Натаниэль.

Ашер посмотрел мимо нас на охранников, все еще ожидающих в стороне. Среди них стоял Дэв, не подходя ближе, хотя бы как Никки. Интересно, он держался позади, потому что таков был его приказ, или он не доверял себе, что не врежет Кейну или Ашеру? Это было бы идеальной отмазкой.

Ашер взглянул на Дэва, и взгляд этот был... пренебрежительным – единственное слово, которое я могу подобрать. Это должно быть ранило Дэва в самое сердце.

– Теперь я связал себя с Кейном. Я сохраню отношения, которые дают мне то, что Кейн не может дать, но между мной и Дэвом все так... обычно. Я не могу придумать причину, зачем мне нужно с ним встречаться, как с Кейном, Жан-Клодом, тобой и Натаниэлем.

В груди заболело лишь от того, что я услышала, как он вот так отвергает любовь Дэва. Я поняла, что чувствовала некоторые из эмоций своего золотого тигра. Ему было слишком больно, чтобы полностью отгородиться щитами, и в тот момент мне и не хотелось, чтобы он это делал. Что хорошего в ощущении некоторых эмоций других людей, если иногда не помогать им справляться с ними?

– Господи, Ашер, для тебя ничьи чувства неважны, кроме своих собственных? – раздался голос Сина с дальней стороны комнаты, куда его оттеснили охранники от потенциальной опасности. Он учился драться, но не был охранником, и в случае чрезвычайной ситуации к нему относились так, как должны были – как к охраняемому объекту.

Син подошел к Дэву и обнял его. Он был почти такой же высокий, как и охранник под два метра ростом, но все еще был так юн в своем желании обнять и все исправить. Дэв остолбенел, попытался сохранить невозмутимость телохранителя, а потом обнял Сина в ответ, склонив белокурую голову, подмешивая блонд к темно-синему.

А когда они отстранились друг от друга, именно у Сина по лицу скользили слезы, словно он проливал те слезы, что не мог Дэв или не хотел.

Следующим к нему подошел Мика и протянул руку, а затем втянул в те мужские объятия одной рукой, которые для Дэва были не самыми удобными, ведь он был сантиметров на тридцать выше, а затем я услышала, как Мика сказал:

– Ты заслуживаешь того, кто будет относиться к тебе лучше, Дэв.

Затем его обнял Никки и положил ладонь на шею Дэва под длинными светлыми волосами. Они соприкоснулись лбами, лица были друг от друга на таком расстоянии, что я видела, как двигаются губы Никки, когда он что-то говорил... Я не слышала, что именно он сказал, но что бы там ни было, это заставило Дэва улыбнуться.

Домино тоже обнял его, просто сказав:

– Мне жаль, чувак.

– Спасибо, брат, – ответил Дэв.

Натаниэль обнял Мику и что-то сказал ему так тихо, что, как и с Никки, я только видела, как двигаются его губы, но ничего не слышала. Мика кивнул, а затем жестом подозвал меня. Я подошла к ним, взяла его за руку, мы соприкоснулись головами, и Мика проговорил:

– Натаниэль спрашивает позволения быть с Дэвом друзьями с привилегиями.

– Я думала, они говорили об этом, но мне казалось, ты был против, – заметила я.

– Ревновал ли я сначала? Да. Но кое-чего делать с Натаниэлем я не могу или не хочу. Я выяснил, что не знаю, как относиться к тем или иным вещам, пока мы не попробовали, но обещаю не срываться на Дэва ночью, даже если я не смогу иметь дело с большим.

Натаниэль посмотрел на меня.

– А ты не возражаешь?

– Думаю, нет, в смысле, я уже могу заниматься сексом с вами обоими и знаю, как сильно тебе не хватает в постели парней, судя по времени, проведенному в спальне с тобой и Ашером, так что, если Мика не против, тогда не вижу проблемы. Нужно ли нам спросить Жан-Клода?

– Никто из нас не спит с ним, кроме тебя, – сказал Мика. – А у тебя уже есть от него добро на секс с Дэвом.

– Дэв мог о чем-то договариваться с Жан-Клодом, – предположила я.

Мика вздохнул.

– Тогда нам стоит спросить.

– Очередной спонтанный романтический момент испорчен переговорами, – сказала я.

– Лучше так, чем ничего не обсудить, и потом это вышло бы нам боком, – ответил Мика.

Натаниэль кивнул. Мы позвали Жан-Клода и Дэва к камину и спросили. Да, сперва было чудовищно неловко задавать такие прямые вопросы, но это единственный способ управлять поли-группой, особенно с таким множеством участников. Ашер только что продемонстрировал, что бывает, когда ты не разговариваешь с близкими, так что к черту, лучше обсудить. Что мы и сделали.

Когда мы закончили, Жан-Код повернулся к Дэву и подарил ему нежный, но глубокий поцелуй. А затем развернулся к Ашеру и произнес:

– Любовник, который не желает бондажа, но по-другому всецело отдается мне в постели – очень ценный подарок для меня. Я бы им так не разбрасывался.

– Как сделал я, хочешь сказать?

– Я не понимаю твоего слепого увлечения Кейном, но разве это похоже на любовь?

– Вы впятером совещались друг с другом, тогда как мы с Ричардом остались в стороне от просьб и позволений.

– Не втягивай меня в это, Ашер, – сказал Ричард с дивана, на который он вернулся.

– Но разве у нас нет на это прав?

– Я бы не стал возмущаться тем, что с тобой не посоветовались, прежде чем что-то изменить в БДСМ и поли-отношениях, после того как ты не просветил никого и нас, – заметил он.

– Я приложу все усилия, чтобы стать лучше.

– Ну, хуже уже стать тяжеловато, – сказала я.

– Ты используешь Дэва, чтобы наказать меня?

– Ради бога, Ашер, – вздохнул Мика, – не все вертится вокруг тебя. Жан-Клоду и Натаниэлю для полного джентльменского набора не хватает любовника, который будет в стороне от их БДСМ-отношений, и благодаря тебе Дэв открыт новым отношениям. Дэв с Натаниэлем станут друзьями с привилегиями. Для Жан-Клода он будет любовником и постоянным донором крови. Все получают то, чего им не хватает.

– А ты, Ричард, ты тоже так логично мыслишь касаемо добавления Дэва?

– Отлично. Я настолько далек от того, что нужно Жан-Клоду, насколько мне комфортно, то есть недостаточно близок. Если Дэв может справиться с тем, что мне не по плечу – прекрасно, пока мне не придется делить постель, или Жан-Клода и Аниту, с Дэвом. Ты, Жан-Клод и Анита так же много имеете дел с отношениями парня с парнем, как я этого не желаю. А с Натаниэлем нас не связывает ничего, кроме необходимости иногда делить тебя, Аниту и Жан-Клода, так что не мое дело, чем он занимается. Я вижусь со всеми ними один раз, может, пару раз в месяц, и пока наши отношения такие, как есть сейчас, я им не во всем гожусь.

– До чего же логично. Боюсь, мое сердце не так легко об этом рассуждает.

– Чем тебя так задело то, что мы подобрали брошенное тобой? – спросил Натаниэль.

– Дэв ничего для меня не значит.

– Спасибо, Ашер, спасибо за это, – сказал Дэв.

– Я знаю, что тебя порадует, – проговорил Натаниэль.

Дэв выглядел опечаленным, но спросил:

– Что?

– Поддержи, буквально.

Дэв казался озадаченным, но я увидела, как он принял позу, словно поднимал что-то или выполнял какое-то упражнение. Натаниэль положил руки на плечи более высокого мужчины, подпрыгнул, обхватив ногами пояс Дэва, и поцеловал его. Дэв казалось остолбенел, но затем расслабился и накрыл ладонью затылок Натаниэля, играя одной рукой с длинной косой, а другой обнимая его за талию, помогая удержаться на месте, хотя уверена, в этом Натаниэлю помощь не была нужна.

Я наблюдала за их долгим и глубоким поцелуем, за их языком тела, и внутри все так сжалось, что я вынуждена была ухватиться за камин. У всех есть свои пристрастия, лично мне нравится смотреть за своими любовниками-мужчинами, что я и делала.

– Хотелось бы мне, чтобы я находил это таким же волнующим, как и ты, – сказал Мика, обнимая меня.

– Мне тоже, – ответила я.

Натаниэль прервал поцелуй, чтобы сказать:

– И мне.

– А мне нет, – проговорил Дэв. – Потому что тогда я бы не был нужен Натаниэлю.

– Мика слишком хорошо оснащен для анального секса, так что ты бы все равно пригодился, – заверил Натаниэль, улыбаясь Дэву с расстояния нескольких сантиметров.

Дэв выглядел так, словно у него что-то болело, но не думаю, что это так. Полагаю, он просто испытал то же, что и я, когда вцепилась в камин.

– Так тебе нравится быть только снизу?

– И сверху тоже.

– И то, и другое со мной жестко ограничено, – сказал Мика, – извини.

– Со мной тоже, – добавила я и обняла его.

Оба вампира и Ричард хранили молчание. В свое время я бы спросила почему, но сейчас знаю, что счастье, может, и не в неведении, но иногда правду не стоит знать.

Дэв помог Натаниэлю снова встать на ноги, и Натаниэль подарил мне ту самую улыбку, по которой я понимала: что бы он ни собирался сказать, это будет либо что-то удивительное, либо заставит меня скривиться от того, что он произнес это перед толпой других людей.

– Обожаю, как ты наслаждаешься зрелищем моей близости с другими.

– Мне нравится наблюдать за своими любовниками с другими любовниками до того момента, пока я наконец смогу не просто смотреть.

– О, что ж ты не сказала? – спросил Дэв и с улыбкой протянул мне руку.

– Иди, – сказал Мика, поцеловав меня в щеку.

Я подошла к парням и позволила Дэву и Натаниэлю притянуть себя между ними. Натаниэль обнял меня за талию и приподнял, чтобы я могла поцеловать Дэва, а тот уткнулся лицом мне в грудь, и пусть я все еще была в одежде, это все равно было слишком при такой толпе народа.

– Может ли как-то и натурал к этому присоединиться? – спросил Син.

– Была бы у нас еще одна девушка или парочка, мы бы объединились в чертову цепочку, – ответил Дэв.

Среди охранников началось какое-то движение. Я обернулась, все еще удерживаемая между Дэвом и Натаниэлем, и увидела трех охранников из Арлекина, припавших на одно колено возле нас. Эхо склонила свою голову с короткими черными волосами, рядом с ней была Фортуна с короткими голубыми локонами. Им я не удивилась, чуть ранее на тигриных посиделках они предложили себя в качестве любовниц, но верльвица Магда, стоящая на одном колене... Этого я не могла предугадать.

– Если ты позволишь, госпожа, мы будем счастливы помочь вам объединить вашу цепочку, – проговорила Эхо и вскинула голову так, что я ощутила всю мощь этих глаз глубокого синего цвета на фоне бледной кожи и черных волос. Она была не крупнее меня с аккуратным овалом личика, но что-то в ней напоминало Жан-Клода, возможно, комбинация цвета волос, кожи и глаз, но все же... в этом не было ничего плохого.

– Я не знаю, что сказать, то есть, джентльмены?

– Никто из нас ничего не скажет, пока ты этого не сделаешь, – сказал Мика. Остальные согласно кивнули.

Я вздохнула. Я была девчонкой и по большей части из тех, кто не желает, чтобы девушек было больше. Я велела Натаниэлю и Дэву опустить меня, чтобы я хотя бы стояла на чем-то твердом.

Домино шагнул вперед со словами:

– Извини, но тебе не нужно обсудить с Джейд, прежде чем добавлять других женщин?

– Несколько недель назад я говорила ей, что подыскиваю девушку, которой будут нравиться как мужчины, так и женщины, не могу я быть с той, кто не любит мужчин.

Так и было, просто я не ожидала, что мне так скоро подвернется столько потенциальных кандидаток.

Фортуна взглянула на меня с едва заметной улыбкой. Синие-синие глаза блестели, словно она знала какую-то шутку, о которой я не догадывалась. Эхо наблюдала за мной своими темно-синими глазами. Я посмотрела на Магду, чьи густые блондинистые волосы были обрезаны прямо над плечами. Ей просто необходим новый парикмахер, но, если мы возьмем ее в нашу постель, Жан-Клод поможет ей так же, как помог мне. Она подняла на меня взгляд серо-голубых глаз. На фоне черной униформы охранников они казались почти полностью серыми.

– Ладно, думаю, мы можем сделать с Эхо и Фортуной то же, что я сделала, когда тигры впервые приехали в город.