Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"
Автор книги: Лорел Кей Гамильтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)
– Да.
– Потому что если ты убиваешь, то всегда намеренно, не так ли?
– Да, – ответил он.
Я засмеялась, хотела обнять его, но ограничилась похлопыванием по руке.
– Это самое жуткое извинение, которое я когда-либо слышала, но я его принимаю, спасибо тебе.
Он кивнул.
– Пожалуйста.
Сигнал моего телефона оповестил о сообщении от Мики. Маленькое облачко сообщения гласило: «Можешь встретиться со мной внизу в палате Рафаэля в медпункте?»
Я напечатала ответ одним пальцем, гораздо медленнее, чем это делают Никки, Натаниэль или Синрик: «С Рафаэлем все в порядке? Ему хуже? Не исцеляется?» Я отправила сообщение и поняла, как чертовски неудобно это было, но эй, как минимум я отослала сообщение, вместо того, чтобы перезвонить. Это было начало.
«Он исцеляется, но еще не исцелился. И не исцелится к сегодняшней встрече.»
Я начала набирать сообщение, но в конце концов все-таки позвонила:
– Мика, я пыталась написать, правда, но все же предпочитаю слышать твой голос.
Оп засмеялся.
– Я не возражаю, тоже предпочитаю слышать твой голос.
Я улыбнулась и сказала:
– Вот и хорошо. Итак, что случилось, невысокий, темный и красивый?
Он выдал ещё один смешок и ответил:
– Ну что ж, невысокая, бледная и прекрасная, я бы лучше обсудил это при личной встрече.
– Что ж, звучит серьезно.
– Да, но не в том плане, что ты думаешь.
– Ладно, тогда загадочно.
– Вот черт, – ответил он.
– Теперь я действительно переживаю, ты почти никогда не чертыхаешься.
– Рафаэль исцеляется, но не так быстро, как мы надеялись, когда планировали встречу сегодня ночью.
– Здесь, в Сент-Луисе только друзья, так что это не должно быть проблемой, – сказала я.
– Мы пригласили по Скайпу тех, кто нам не друг, включая группу крыс, что стоит за попыткой нападения.
– Перед ними он должен предстать сильным, а не ослабленным, – сказала я.
– Именно.
– Ясно.
– И для этого Рафаэлю нужно немного помочь.
– Чтобы он предстал сильным?
– Да.
– И мы хотим помочь ему.
– Сейчас ему больше нужна твоя помощь, Анита.
– Какого рода помощь?
– Ему нужно к ночи исцелиться так хорошо, как только возможно.
– Согласна.
– Ты мне поможешь исцелить его?
– Конечно, как я могу тебе в этом помочь?
– Я могу воззвать к плоти, как я это делал для тебя в нашу первую встречу, и ты исцелилась, используя несколько методов.
– Я думала, ты можешь взывать к плоти только леопардов.
– Мне приходилось это делать со львами за пределами города.
– Ты никогда об этом не рассказывал, – я почувствовала первый прилив негодования или злости. Его реакция на рост силы Дева с нами дала мне понять, какой опасности он подвергает себя, помогая группам животных за пределами города или заручаясь поддержкой с их стороны.
– Думаю, мы оба не обо всех своих делах за пределами родного города рассказываем друг другу, Анита.
Мне пришлось проглотить все, что я собиралась обрушить на пего, ведь Он был абсолютно прав. Я частенько рисковала, охотясь на вампиров, да и на неуправляемых ликантропов, хотя основная моя выездная работа обычно связана с вампирами. Не раз я приходила в себя в больнице вдали от дома и любимых.
– Ты действительно хорош в этом, – сказала я.
– Хорош в чем?
– Если я отвечу: "Сам знаешь в чем," – будет ли это скрытой агрессией?
Он издал короткий смешок.
– Ох, Анита, в твоей агрессии обычно не бывает ничего скрытого.
Я уж задумалась, не разозлиться ли мне, но в конце концов улыбнулась и покачала головой.
– Справедливо.
– Мне неловко просить тебя о том, что может закончиться сексом с Рафаэлем, после того как поднял такой шум, не желая делить тебя еще с большим количеством мужчин.
– Если только это не для благого дела. К тому же ты знаешь, что секс – это еще одно оружие в нашем арсенале, и неважно спишь ли ты с другими или я.
– Звучит хладнокровно.
– Немного, но мы оба уже давно решили, что секс – это лучший выход, чем смерть.
– Это так, но все равно я словно мечусь от одного к другому, ненавижу это.
– Ты один из самых постоянных людей, которых я когда-либо встречала, Мика.
– Спасибо.
– И тем не менее ты приспосабливаешься или подстраиваешь свои намерения к условиям битвы лучше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.
– Так я и постоянный, и приспосабливающийся?
– Ты самый настоящий леопард. Ты знал, что камеры с датчиками движения засняли леопардов в каждом индийском городе, и никто не подозревал, что они там живут, пока не увидели фотографии?
– Нет, не знал.
– Самая маленькая из больших кошек еще и легче всех приспосабливается, а в былые времена предпочитала меняться ролями и открывать охоту на охотника.
– Я этого не знал. Ты оттягиваешь спуск ко мне? – спросил он.
– Не специально.
– Что ты имеешь в виду?
– Рафаэль не слишком разговорчив на тему секса. Думаю, он будет рад, если мы с его помощью сможем исцелить его, но перейдя эту черту, начнет напрягаться из-за этого. Он в курсе, что ты взываешь к плоти, кусая и зализывая рану?
– Я объяснял технику.
– Ну если ты так говоришь.
– Чувствую сомнение в твоих словах.
– Я догадываюсь, что ты сказал ему, Мика. "Это будет беспристрастно, по-деловому." Но я испытала твой зов к плоти на себе, и когда твои губы были на моей руке это было не слишком по-деловому.
– Ты моя Нимир-Ра, Анита, связь появилась с самого начала. Из-за нее все между нами происходит иначе.
– Хочешь сказать, когда ты взывал к плоти других людей, это совсем не было сексуальным?
Он затих на другом конце провода.
– Мика, – я позвала его.
– Ты высказала основную мысль, Рафаэль меня совсем не привлекает в этом плане, так что, думаю, все будет хорошо.
– Но он один из моих постоянных любовников, так что у нас с ним есть своего рода связь. Я просто волнуюсь, что наша работа в паре может внести изменения в твое лечение.
Никки преодолел те несколько шагов, на которые отошел, чтобы я смогла поговорить наедине:
– Я слышал ваш разговор и согласен с Анитой. Вам стоит предупредить Рафаэля о возможных последствиях.
Я уж хотела спросить Мику, слышал ли он Никки, но он ответил:
– Как только Анита спустится сюда, мы объясним ему все полностью.
– Пока Рафаэль недостаточно здоров, чтобы раздеться в душе, сначала мне надо отмыться, а потом я присоединюсь к вам.
– Кровь не доставит проблем.
– Крови немного, больше слизи от перекидывания.
– Опять, – ответил он.
Я кратко рассказала ему о том, что произошло с Домино на кладбище.
– Значит Ричард помог тебе, это хорошо.
– Это меня чертовски удивило, – сказала я.
– Ричард очень плотно работал с другими лидерами в городе, Анита.
– Поблагодарим хорошую терапию, – ответила я.
– Он упоминал о ней, даже призывал других лидеров попробовать.
– Он как заново рожденный, хочется проповедовать то, что спасло тебя, – сказала я.
– Что-то типа того, но что бы ни было причиной, он действительно стал ответственнее как Ульфрик волков и как третий из триумвирата силы Жан-Клода. То, что он помог тебе с Домино, доказывает, что он работает над своими метафизическими проблемами, и это очень хорошие новости. Давай, отмывайся и присоединяйся к нам, Анита.
– Ты помнишь, что у Синрика сегодня выпускной?
– Это записано в моем календаре, у тебя тоже есть такая программа на телефоне. Выпускной в списке дел на сегодня.
– Я до сих пор не умею им пользоваться, – это прозвучало как нытье, даже для меня.
– Если бы это было оружие, ты бы разобралась.
– Оружие – это просто, технологии – сложно.
– Люблю тебя, пожалуйста, поторопись.
– Я тоже тебя люблю.
– Я люблю тебя сильнее.
– А я вообще безгранично.
Мы завершили разговор, и Никки проводил меня внутрь и вниз к душевым с ожидающими охранниками, которые несли мои сумки с экипировкой. Никки был местным Рексом, а значит, если рядом есть другие бойцы, он тоже ничего не таскал.
Глава 42
Я сняла большую часть своего оружия и оставила минимум опасных игрушек, направившись в групповые душевые уже во второй раз меньше чем за двадцать четыре часа. Никки я отправила в постель – хоть одному из нас нужно поспать, перед банкетом по случаю выпуска и награждения Синрика, который не может состояться без нас с Микой. Поцеловав на прощанье Никки, я направилась по коридору на гул мужских голосов... очень многих мужских голосов.
Я и забыла совсем, что сейчас в душевых было самое оживленное время, потому что там было полно тех, кто-либо отправился в тренажерку перед работой, либо наоборот сдал смену и пошел в зал перед сном. Я ходила в зал и перед, и после работы. Если честно, я предпочитала заниматься рано утром или после обеда, а затем с головой окунаться в работу, но тогда через несколько недель мне придется из кожи вон лезть, чтобы справляться с упражнениями, как и большинству людей в таком случае. Разница лишь в том, что, если я буду не в форме, могу проиграть следующую битву с плохими парнями или не смогу убежать от них, или наоборот догнать их, в общем занимаюсь я вовсе не из удовольствия, а из суровой необходимости.
Слыша все эти голоса, ощущая их энергию даже из далека, я замедлила шаг. Так не хотелось пробираться сквозь толпу обнаженных мужчин к закрытой душевой кабинке или напоминать, что я босс, выгоняя всех в коридор ждать, пока я помоюсь. Делать что первое, что второе казалось неловким. Я чуть не отправилась обратно в комнату, в которой мы ночевали с Микой и Натаниэлем, когда оставались в Цирке, но сдержалась по двум причинам. Во-первых, Натаниэль скорее всего спит, и я его разбужу. Во-вторых, меня так пугали общие душевые, а я терпеть не могла, когда что-то
заставляло меня смущаться. И решила, что лучше всего столкнуться с проблемой лоб в лоб и идти вперед. План не идеальный, но мне подходит... как правило.
Когда я подошла ближе, мне навстречу вышла компания смеющихся охранников, у большинства волосы еще были влажными после душа. Смех замолк, когда они каждый по-своему поприветствовали одного из своих боссов. Двое кивнули, один протянул: «Мэм,» – и еще один очень бодро отдал честь. Ребята, попавшие к нам сразу после вооруженных сил, не впервые это делают. Я знала правила. Мне не нужно было отвечать, будь я старшим по званию, то должна была бы отсалютовать в ответ, но поскольку на самом деле я не служила, это могли воспринять как неуважение.
Я в ответ лишь кивнула. Помни я их имена, то назвала бы их при этом, но честно говоря, в наших рядах так много новеньких, занимающихся в зале, что я больше не знала, как кого зовут. Теперь, когда мне было известно, что Мика с другими лидерами пытаются заменить всех вергиен другими "солдатами", я понимала, почему в зале так много новых лиц. Большинство из новичков похоже предпочитали тренироваться с утра, потому что в душевых сейчас было очень шумно.
Я стояла перед дверью, настраивая себя войти в общую раздевалку, где можно было оставить оружие и при желании раздеться. Если б мы только знали, как много среди охранников будет женщин, то сделали бы две раздевалки, но никто даже не подумал об этом при планировании, или, возможно, ликантропов просто не беспокоит нагота, даже в душе, так что быть может только мне было так чудовищно неловко от этого. Как бы то ни было я мечтала об отдельной женской раздевалке, пока топталась на пороге открытых дверей. Очень и очень сильно. Но, как и со всеми женщинами-спортивными обозревателями, которым говорили, что у них с мужчинами-журналистами равные шансы взять у игроков интервью, вот только все равно придется войти в душевые и попытаться задать свои вопросы, возможно, обнаженным мужчинам – понятия равенства не существует, есть только разные уровни неравенства и степени вашей борьбы с этим. Черт.
Нужно ли мне крикнуть: "Девчонка в раздевалке!", как в некоторых профессиональных спортивных раздевалках? Я вдруг осознала, что мне было гораздо комфортнее, когда внутри был один из моих любовников, а вот мысль о том, что там мужчины, которых я никогда не видела голыми или даже не имела на это "права", смущала меня еще больше. Я не настаиваю на том, что в этом есть смысл, просто рассказываю, что чувствую.
Кто-то подскочил к открытой двери так быстро, выбежав прямо на меня и заставив неловко отступить. Я с трудом устояла на ногах. Это была одна из новеньких женщин-охранников из Лос-Анджелеса. Она была выше меня ростом, с квадратным типом фигуры, а шириной плеч гордились бы большинство мужчин.
Своей недюжинной массой, она едва не опрокинула меня на задницу.
– Ой, я... очень извиняюсь.
Даже на ее темной коже, прекрасного глубокого коричневого оттенка, словно она загорала до невероятного черного при каждой возможности, был заметен алый румянец.
– Все в порядке, – заверила я.
Она коснулась моей руки, словно убеждаясь, что я в порядке, а затем опустила руку, как будто не знала, что делать.
– Я тебя не видела. То есть не заметила. То есть...
Я рассмеялась.
– Все в порядке, Пепита, верно?
Она кивнула.
– Да, я Пепита, но все зовут меня Пеппи.
– А как ты хочешь, чтобы тебя звали? – спросила я.
На мгновенье она, казалось, смутилась, а затем ответила:
– Пеппи. Я не такая уж и маленькая, – она развела руки в стороны, чтобы казаться еще шире.
– Не нужно извиняться за то, что не миниатюрна. Зато ты способна поднять такой вес, который мне и не снился.
С довольным видом она провела рукой по черным коротким волосам, заправляя прядь за ухо. Либо она совсем недавно подстриглась так коротко, либо очень долго ходила с длинными волосами.
Некоторые привычки остаются с нами на многие годы, после того как необходимость для них проходит.
На ней до сих пор были мешковатые спортивные шорты и огромная мужская футболка, словно на тренировке она хотела скрыть свое тело, а может в этом было просто удобно, и я проецировала на нее свои чувства.
– Только закончила тренировку? – спросила я.
Она кивнула, улыбнувшись.
– Да.
– Но ещё не приняла душ.
Улыбка померкла.
– Нет, – она опустила взгляд, не смотря больше в мои карие глаза.
– Там слишком много мужчин и не хватает уединения?
Она быстро взглянула на меня, а затем снова уставилась в иол.
– Знаю, что мы все оборотни, и у нас не должно быть проблем с наготой, но...
– Ты все равно единственная девушка среди парней, большинство из которых симпатичны и держат себя в форме, и при этом вы все должны делать вид, что друг друга не замечаете.
Она посмотрела на меня.
– Да, дома мы не занимались подобным такими многочисленными группами. Клодия сказала, что она это делает, значит и я могу.
– Она сейчас там? – спросила я.
Пепита, то есть Пеппи, покачала головой.
– А когда Клодия сказала тебе это?
– Когда показывала нам тренажерку. Мы спросили, где женская раздевалка, и она ответила, что в этом вопросе мы должны быть такими же профессионалами, как и в любой другой сфере нашей работы.
– Очень похоже на Клодию, – заметила я.
– Я знаю, что она права, но... – она снова опустила взгляд.
– Если честно, мне не нравится бывать здесь, когда так много парней.
Она взглянула на меня одновременно с надеждой и сомнением.
– Правда? Или вы просто хотите, чтобы я не чувствовала себя такой трусихой?
– Клянусь, что здесь слишком много тестостерона в одном месте в одно время даже для меня.
Она вдруг улыбнулась, отчего стала выглядеть моложе, чем даже была, но это была хорошая улыбка. Она вдруг стала привлекательной, не просто грудой мышц, что оказалась девушкой.
– Мы войдем туда вместе. Тогда ни одной из нас не придется быть единственной девчонкой.
Улыбка сменилась облегчением на лице.
– Спасибо, сеньора Блейк, огромное вам спасибо.
– Анита, зови меня Анита.
Она кивнула, улыбаясь.
– Хорошо, Анита, спасибо.
– Не благодари меня пока, нам ещё предстоит пережить раздевалку и пробежать сквозь толпу голых мужиков, чтобы добраться до закрытых душевых кабинок.
И тогда она рассмеялась.
– Если вы сможете, то и я смогу.
– Что ж, тогда вперед, – сказала я.
Мы вошли в раздевалку вместе, Пеппи было нужно, чтобы я была смелой, поэтому мне было легче это сделать. Ура этому!
Глава 43
В комнате было так много мужчин различной степени раздетости, что нам пришлось пробираться между голых парней, как по лабиринту. Это было бы волнующим, если бы они не шутили и не вели эти грязные разговорчики, что у парней вместо нежностей. Я не поднимала головы, изучая кафельный пол, словно потом буду сдавать экзамен.
– Черт, Рикки у тебя хрен отсохнет, будешь столько им пользоваться.
Я не могла точно сказать, кому принадлежали эти слова, а вот сам Рикки был рядом с нами, когда я протиснулась мимо к одному из шкафчиков, потому что он ответил:
– Эй, а что поделать, если дам много не бывает? – и качнул бедрами, взмахнув своим хозяйством. Я изо всех сил старалась игнорировать его, но так как он едва не задел мой локоть, это было чертовски сложно.
Я запретила себе краснеть и открыла шкафчик.
– Иисусе, Рикки, кончай трясти добром перед новенькими девчонками, – воскликнул третий голос. И я поняла, что низко опустила голову, высохшие в слизи волосы закрыли лицо, на мне была такая же черная, как у охранников, одежда, и они ошибочно приняли меня за новенькую из Лос-Анджелеса. Прекрасно.
– А она не против, правда, детка? – ответил Рикки, облокотился плечом о закрытый шкафчик и скрестил на груди руки в этой манере популярного качка. Они начинают так себя вести в средней школе или даже раньше, правда я никогда не видела, чтобы кто-нибудь при этом был обнажен. Жизнь просто не перестает баловать новыми впечатлениями.
Я замерла у открытой дверцы шкафчика и подняла голову Мне пришлось скользнуть взглядом вверх, потому что Рикки оказался сантиметров на 30 выше меня. Наконец я увидела его смазливое, самонадеянное лицо, он все еще упирался плечом в шкафчик, скрестив на груди руки, как спортсмен-старшеклассник. Большие карие глаза, почти идеальные дуги темных бровей, которых так желают женщины, но которых не бывает от природы. Волосы такого темно-каштанового оттенка, что казалось вернее назвать их черными. Он уже высушил их, уложив назад острыми прядками по бокам, словно 80-е никуда не уходили, но ладно, может, эта мода возвращается.
Я уставилась в эти большие карие глаза. И взгляд мой был хорош, иные плохие парни даже вздрагивали от него. А Рикки не впечатлился, на самом деле, даже улыбнулся мне. Он меня не узнал. Может быть, нас стоит официально представлять новичкам в наших рядах, предложу Клодии позже.
– Во-первых, не называй меня деткой.
– Все, что попросишь, дорогуша, – ответил он, по-прежнему ухмыляясь.
– Во-вторых, оставь "дорогуш" для Бобби Ли, он с юга, и я, похоже, не смогу отучить его от этого.
– Заметано, сладкие булочки, – ответил он, все еще довольный собой. А вот остальные вокруг поутихли, не все, но тишина расползалась по толпе. Кто-то меня узнал и рассказал об этом.
Я улыбнулась, прекрасно зная, какой неприятной была эта улыбка, из тех, что я не могу сдержать, когда кто-то меня расстраивает. Рикки же увидел просто улыбку, потому что начал склоняться ко мне.
– А ты не слишком умен, да? – спросила я.
Он замер, оказавшись в замешательстве на мгновение, а затем снова усмехнулся, вновь став таким самонадеянным.
– О, сладкие булочки, я настолько умен, что ты будешь потрясена.
Вот тогда я расхохоталась, не смогла сдержаться.
– Господи, прошу, скажи, что это никогда не срабатывало.
Выражение его лица снова стало озадаченным, а во взгляде наконец читалось понимание, что что-то не так, но он не знал, что именно, пока.
– Боже, надеюсь стреляешь ты лучше, чем думаешь, – сказала я, расстегивая ремень, чтобы снять все кобуры.
– Эй, сладкие булочки, думаю, я достаточно хорош, раз ты начала раздеваться.
– Пока я не определилась с твоим прозвищем, недоумок, устроим блиц-опрос.
– Язвить необязательно, сладкие булочки.
Я подняла свой браунинг двойного режима.
– Что это?
Он усмехнулся.
– Ствол.
– Что за ствол?
– Девятимиллиметровый.
– Больше характеристик, – велела я.
– Я не собираюсь играть с тобой в "что это за хрень" игру, – ответил он, уже не слишком довольный собой, потому что браунинг он не узнал. Большинство новичков не узнают.
– Слишком сложно для тебя? Давай попробуем что-нибудь попроще.
Я достала запасной ствол – Сиг Сойер Р238.
Он нахмурился на меня, повернулся к своему шкафчику и надел белье, облегающие черные трусишки.
Но белье уже неплохо.
– Давай же, назови хотя бы марку, даже не модель, ты справишься, Рикки-бой.
– Отвали, – ответил он, втискиваясь в пару узких джинсов, но блин, я тоже такие ношу.
– Что? Если это не глок, то ты уже и понятия не имеешь, что это за хрень? – спросила я.
– Отвали.
– Недоумок, – заключила я, убрав сиг к браунингу.
Он развернулся ко мне, уставившись сверху вниз, пытаясь запугать своим ростом. Я почувствовала первое дуновение его силы, его зверь показался вместе со злостью.
Я втянула воздух у его груди, вторгаясь в личное пространство, но сейчас он не стал меня поддразнивать насчет этого.
Он решил, что я ему не правлюсь. Я не возражала.
Я чуяла волка, но вслух сказала другое:
– Пахнешь как щеночек.
Он снова склонился ко мне, но на этот раз пытаясь выглядеть угрожающе, а не соблазнительно. У него не получилось ни то, ни другое.
– Вервольф, я вервольф.
– Прекрасно, и раз уж ты не разбираешься в пушках, давай попробуем то, в чем вервольфы должны быть хороши. Кто я?
Он отшатнулся, забыв о необходимости выглядеть угрожающе.
– Что?
– Я чую, что ты щеночек, скажи мне, кто я?
– Я не щенок, я волк, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
– Докажи, кто я?
– Я ничего не собираюсь тебе доказывать, цыпочка.
Оп очень небрежно натянул футболку через голову, растрепав тщательно сделанную прическу. Он был взбешён.
– Облегчу тебе задачу, – сказала я, подняв руку к его лицу.
Он отвернулся, пытаясь игнорировать меня.
– Вот тебе и знаменитый нюх вервольфов. Полагаю, эта репутация тоже пустые разговоры, – сказала я, снимая с ремня кобуры с дополнительными обоймами и убирая их к пушкам.
– Что значит тоже? Ты не знаешь ни меня, ни мою репутацию.
– Ты заносчивый хвастливый трепач, который струсил перед проверкой своего нюха. Какой же еще вид оборотней-слабаков не может определить зверя человека по запаху?
– Волк! – прорычал он прямо мне в лицо.
Я рассмеялась, чувствуя покалывание силы по коже. Моя волчица встала внутри меня, отряхнула белоснежную шкуру.
– Большой злой волк знал бы, кто я, а ты не знаешь, следовательно, ты не большой злой волк.
– Ты крыса, как и другие маленькие испанские цыпочки из Лос-Анджелеса.
Я снова подарила ему свою не самую приятную улыбку.
– Пока "цыпочка" означает на сленге проститутку, не смей никого из женщин-охранников называть так.
– Или что? Что ты сделаешь, если я буду всех вас звать цыпочками?
– Ты не услышал ничего из того, что я сказала, щеночек?
– Не называй меня так, – прорычал он мне в лицо, и это было достаточно близко, чтобы он почуял мой запах. Он замер, и гнев его поутих немного. – Слизь тигриная, больше чем одного вида, но ты... – он принюхался к моим волосам и лицу. – Ты пахнешь как волк, но ты не можешь им быть.
– Почему же не могу? – спросила я.
– Я здесь почти два месяца, и ни разу не видел тебя ни на одном собрании.
– У меня плотный график, не успеваю быть всюду.
В комнате уже какое-то время царила тишина, но Рикки этого не заметил. Дерьмовая у него наблюдательность.
Надеюсь, он хотя бы в драке хорош, потому что, если нет, он просто привлекательная груда мускулов, быть которой в лучшем случае пушечным мясом, в худшем – пострадает кто-то еще, потому что ему будет не до работы. Это Ричард принял его? Если так, то нужно попросить отныне Рафаэля помогать с набором рекрутов, потому что этот, несмотря на внешний вид, не был хорош.
Мика потянулся ко мне, чистое прикосновение энергии, и мой леопард поднял голову и принюхался.
– Теперь ты пахнешь леопардом, но это невозможно, – сказал Рикки.
– Что невозможно, щеночек?
– Прекрати меня так называть!
Его гнев был готов вот-вот вырваться наружу и поглотить его, а с ним и его волк.
– Заставь меня, щеночек, – сказала я.
– Что?
– Рикки... – окликнул кто-то, сжалившись над ним наконец.
– Заставь меня прекратить называть тебя щеночком. Докажи, что ты большой злой волк.
– Сука!
– Хоть горшком назови, щеночек, хоть горшком31.
(Хоть горшком назови, только в печку не ставь, (посл.))
– Что ты нахрен несешь?
Я приблизилась к нему, влекомая жаром его гнева и мускусным запахом волка, но желала я именно гнева. Я была голодна и ощущала его ярость горьковато-сладким привкусом на языке, как очень темный шоколад: сладкий с оттенком горечи, которая и может вызвать зависимость.
– У нас здесь щеночек, щеночек, щеночек, – прошептала я с расстояния нескольких сантиметров. Я была слишком близко, чтобы он смог нависнуть надо мной, интимно близко. Он был так зол, что я могла греть свои руки над ним словно от огня, настолько он был в ярости, а я всего лишь уколола его эго. Я провоцировала его, потому что мне нужно было подпитаться, и сейчас есть варианты помимо секса.
Я уловила, как остальные, включая Пеппи, начали приближаться к нам, стремясь защитить меня от угрожающего здоровяка, и велела:
– Назад всем, это касается только меня и щеночка, правда, щеночек?
– ХВАТИТ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ТАК! – проревел он, двигаясь слишком быстро даже для меня. Он схвати меня за плечи, вздернул, отчего мои ноги болтались в воздухе, и впечатал в шкафчик. Но я была готова к этому, поэтому головой не ударилась, что могло бы оглушить меня, и спине пришлось принять на себя весь удар. Я обхватила своими маленькими ладошками его руки, насколько смогла, но это не помешало ему снова обрушить меня на дверцу шкафчика, для этого нужно прикоснуться кожа к коже. И коснувшись его, я начала кормиться. Весь этот гнев, всю эту ярость, всю алую пелену,
с которой он мог размазать меня об шкафчики, я пила с его кожи.
Он выглядел растерянным, а затем его колени подогнулись, и он начал оседать. Я почувствовала под ногами пол, когда он тяжело осел на скамейку перед шкафчиками и уронил руки на колени, словно совсем обессилел. Его лицо было спокойным и недоуменным. Жар его волка утих, схлынул вместе с его гневом. О, он все еще был вервольфом, но не сможет перекинуться, пока не станет вновь собой, а до того он почти человек. Я работала тет-а-тет с некоторыми охранниками, которым доверяю, изучая возможности новой способности питаться гневом, коснувшись кого-то. Я могу пить его и на расстоянии, но это не так мощно, не так "сытно".
– Что... что ты... сделала со мной? – спросил он, не в силах сфокусировать взгляд ни на мне, ни на чем-либо другом.
Я же чувствовала себя намного лучше.
– Кормилась на твоем гневе.
– Что... ты такое?
– Неверный вопрос, Рикки, – сказала я.
– Что?
Рикки все еще пытался сфокусировать свой взгляд, руки безвольно повисли по бокам.
– Не что я. Кто я?
– Я не понимаю.
– Я Анита Блейк.
– О черт, – тихо выругался он, стараясь твердо посмотреть на меня, не скользя взглядом в сторону.
– Ты счастливчик, сейчас я лучше питаюсь гневом. Раньше при этом я лишала людей памяти, и это было очень похоже на одурманивание настоящим вампиром. Но ты же помнишь все, что произошло, щеночек?
– Не... называй меня гак.
Ему наконец удалось сосредоточить свой взгляд.
– Так докажи мне, что ты волк, а не щенок. Когда в следующий раз я спрошу у тебя марку и модель оружия, надеюсь, ты будешь знать. Не смей трясти своим хозяйством перед девушками из охраны, если не уверен, абсолютно уверен, что они сами этого хотят. Никогда не называй никого из своих коллег цыпочками или шлюхами, никогда. То, что девушка считает тебя ослом, еще не делает из нее шлюху, она просто видит насквозь твою брехню.
– Я не знал, кто вы, – сказал он, но его гнев уже возвращался.
– Злишься, так скоро, щеночек. Может мне просто сделать из тебя свою сучку, на ярости которой я буду кормиться?
Его глаза на мгновенье наполнились страхом. Это пугало его.
– О, тебе не по нраву эта идея?
– Нет, – ответил он, и в этом слове было немного рычания.
– Тогда изучи свое оружие, уважай коллег не зависимо от пола и не будь мудаком с женщинами, с которыми ты спишь.
– Что-нибудь еще... мэм?
– Поосторожнее с тем, кто тебя здесь злит. Не все так милы, как я.
От этих слов его глаза расширились, и в них вновь вспыхнул страх. Он снова спрятал его за своим гневом, но все же он там был, под всей этой бравадой и мачо-позерством.
Я закрыла свой шкафчик, взяла полотенце и направилась в душ. Мужчины расступались передо мной с безмолвием или с "мэм". В дверях душевых стояли и другие, кто-то был обнажен, кто-то в полотенце, кажется у нас было больше зрителей, чем я думала. Ничего, сейчас мне было плевать на всех этих мужчин, одетых или не очень. Я пугала, именно это они запомнят, а не то, что я миниатюрная девушка. Пеппи с улыбкой следовала за мной. Девчонки рулят, парни курят.
Глава 44
Я даже не подозревала, как много жижи засохло в моих волосах, пока не попыталась смыть ее. Я все ещё отдирала ее со своих кудрей, когда Пенни сказала, что подождет меня.
– Если ты закончила, иди и предупреди Мику, что я задерживаюсь, потому что пытаюсь отмыться.
– С трудом вымывается с волос? – спросила она.
– Да, как ты поняла?
– Ее было так много в твоих волосах, что они казались прямыми и светлыми. В такие моменты длинные волосы – просто заноза в заднице.
– Мика в медпункте, разговаривает с Рафаэлем.
– Он с нашим королем? – спросила она.
– Да, есть проблемы?
– Нет, нет, просто... Я передам Мике.
– Спасибо, – сказала я и продолжила буквально соскабливать ногтями слизь со всей длины своих волос. Шампунь мне не очень помог, разве что корки размочил, так что теперь я могла их соскрести и попробовать помыть голову еще раз. Может, стоит начать упаковывать с собой эти полиэтиленовые шапочки, как носят на местах преступлений. Они должны быть удобнее, чем это.
Отмыв наконец волосы, я завернулась в огромное полотенце, предназначенное для мужчин под два метра ростом и шире меня раза в три, поэтому я смогла надежно и плотно укутаться от подмышек до самых лодыжек. Я собрала все средства для волос, чтобы убрать их на место, и вышла. Даже по тому, насколько тише стало в раздевалке, я знала, что там было меньше народу, чем прежде. А вот не знала я, что в душевых рядом с входом в раздевалку стоял Кейн, новый возлюбленный Ашера и главный соперник Дэва.
Кейн стоял, повернувшись спиной. Линия загара низко на бедрах и светлая узкая полоска на крепкой округлой заднице бросались в глаза. Судя по контрасту в тоне кожи, похоже, он загорал сильнее Мики, а может, его кожа сама по себе была бледнее, чем у него, поэтому и разница была заметнее.
– Пялишься на мою задницу? – спросил он.
Я подняла взгляд и увидела, что он смотрит на меня через плечо. Кейн был почти лысым, но вовсе не потому что потерял свои волосы, а потому что сбрил их до короткого черного пушка. И от того, как выглядели его волосы, когда были настолько коротки, я была почти уверена, что они завились бы, если бы отросли. На лбу были две залысины, а между ними вдовий пик, отчего снова начинаешь задумываться: эта прическа – вынужденная мера при облысении или дань моде. Без волос обострились черты лица, давая заметить, что он был привлекателен, почти красив, тем более для роста больше 182 см.
