Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

(Вдовий пик – линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз. Признак наследуется генетически и является доминантным.)

– Да, похоже пялилась.

Я продолжала идти, фактически приближаясь к нему, но возможно, если я просто продолжу двигаться, то сумею не увязнуть в типичном для нас с ним упражнении в остроумии.

– Нравится то, что видишь?

– На самом деле я просто задумалась, загораешь ли ты сильнее Мики или просто настолько светлокожий, что линии от загара сильнее бросаются в глаза.

– А что, не нравятся линии от загара?

– Думаю, мне на них плевать.

Охранники, стоявшие ближе к нам, засуетились в душе, украдкой переводя взгляды от меня к Кейну. Они не должны были смотреть на него так, он не был им ни королем, ни принцем, ни кем-то еще в этом духе. Он был всего лишь любовником одного из наших любовников. Но они на него смотрели так, словно у него было достаточно сил, чтобы заставить их бояться или, по крайней мере, не желать вставать между нами. Технически, Ашер был правой рукой Жан-Клода, если говорить о вампирах, но, если честно, мы с Микой занимались большей частью обязанностей Ашера, и его значимость уменьшилась, отчасти благодаря его несдержанности, в большей степени, отчасти потому что он провел полгода в другом городе. А когда наконец вернулся, мы уже справлялись без него. Так отчего же охранники смотрят на Кейна так, словно попадание в его черный список может испортить им день?

Кейн повернулся, и я смогла проследить за линиями от загара. Прекрасный вид, но раздражительность, что всегда, похоже, довлела над ним, разрушала любое минутное очарование.

Ашер наконец-то нашел кого-то капризнее, чем он сам, а с Ашером было ой как нелегко. Как по мне, с Кейном было неоправданно много хлопот.

Он скользнул руками по своему телу, накрыл себя ладонью, массируя немного, демонстрируя мне, что ему есть куда расти. Я вскинула брови, собираясь уйти. Я здесь закончила.

– Тебя задевает то, что ты можешь смотреть, но не трогать? – спросил Кейн с язвительностью в голосе, что частенько у него проскальзывала.

Это заставило меня остановиться и оглянуться на него.

– Извини?

Он ласкал себя руками под струей воды в душе, почти мастурбировал.

– Наконец встретить в городе мужчину, которого ты хочешь, но который не хочет тебя. Каково это, Анита?

Я захохотала, не удержалась. И это было неверным действиям, если мне хотелось разойтись мирно, большинству мужчин не по нраву быть обсмеянными, когда они обнажены и так помпезны, а Кейну вообще это не казалось забавным.

Он перестал сексуально надувать губки и нахмурился на меня.

– Ты уверена, что можешь управлять всеми вокруг с помощью того, что у тебя между ног, но нашелся тот, кому плевать. Меня интересует только член.

– Поверь мне, Кейн, ты не в моем вкусе.

Двое охранников выключили душ и поспешили протиснуться мимо меня в раздевалку. От них несло страхом, а им нечего было бояться. Кейн недостаточно хорош, чтобы быть одним из наших охранников, значит в честной драке они бы его сделали, так откуда же это ледяное ощущение паники?

– Но тебе нравится член.

– Мне нравится член, когда он принадлежит правильному человеку. И раз ты поднял такой шум за моногамность с Ашером, думаю, должен как никто другой понимать это.

Еще двое охранников выключили душ и исчезли, и это слово очень верно отражает суть. Они предчувствовали драку, и не важно с каким исходом она будет, это на них отразится. Они не должны были вести себя так, это значило, что я упустила что-то важное в отношениях между Кейном и охранниками, только вот что?

– Ашер сказал, тебе нравятся мужчины.

– Нравятся, но не все, а сейчас у меня появилось и парочка любовниц, так что я изучаю свои возможности и без члена, – последнее я произнесла с улыбкой, потому что это была очень странная беседа, тем более с Кейном. И очевидно самая продолжительная, что у нас с ним когда-либо была.

– Мне нужно увидеться с Микой, приятно тебе помыться.

Я буквально была уже в дверях, когда он сказал нечто, заставившее меня остановиться:

– Сколько же ликантропов надо было перетрахать ночью, чтобы с ног до головы уделаться в этом?

Я нахмурилась.

– Это не твое дело, но я призвала зверя Домино, чтобы спасти ему жизнь. Такое вынужденное обращение может быть жестким и грязным.

– Милая история, но будь это правдой, ты не была бы покрыта спермой вперемешку с соками Домино, что даже охранники не признали тебя.

– Я конечно знаю, что любая история при пересказе раздувается, но я провела в душе всего час, а ее уже так приукрасили.

– Ты все отрицаешь?

– Да, но откровенно говоря, даже если бы я захотела устроить буккакэ-вечеринку со всеми своими любовниками-оборотнями, какое тебе до этого дело?

– Твоя развращенность продолжает меня удивлять, Анита, только и всего.

– Это ты был тем, кто ласкал себя в душе, пытаясь задержать меня представлением. Повтори-ка еще раз, кто из нас развращен?

Повеяло его гневом, подобно горячему ветру, с показавшимся над ним зверем. Я ощущала гораздо больше жара, гораздо больше силы по сравнению с последней его вспышкой ярости, при которой присутствовала.

– Твоя сила возросла, Кейн. Отчего?

– Догадайся, – ответил он и был настолько доволен собой, словно знал, что, что бы там ни случилось, мне это не понравится.

– Понятия не имею, и мне правда нужно увидеться с Микой перед встречей с ФБР, так что у меня нет времени играть с тобой в "20 вопросов".

– Давай тогда сыграем в "Свою игру", – предложил он.

– О чем ты, Кейн?

– Категории: вампиры, ликантропы, любовь. Выбери одну.

Я прищурилась, глядя на него, но ответила:

– Я не собираюсь играть с тобой, Кейн. Либо скажи мне, либо нет.

– Ты не развлекаешь.

– Тебя – нет, и у меня правда нет времени на это дерьмо.

Я вошла в раздевалку.

Внутри никого не было, остались лишь разбросанные полотенца. Даже пара забытых кроссовок опрокинуты на бок, словно люди в такой спешке покидали комнату, что не проверили, все ли они забрали.

Почему они так убегали? Какого черта происходит? Почему Кейн так доволен собой? Черт, я должна знать. Я едва не повернула обратно в душевые, но Кейн избавил меня от этого. Он вошел в раздевалку, все еще мокрый, словно не потрудился даже вытереться полотенцем.

– Какое самое сакральное действо может сделать вампир для оборотня? – спросил он.

–Я не знаю, – ответила я.

– Ой, да брось, как называют ликантропа, принадлежащего вампиру?

– Питомец?

Он нахмурился на меня.

– Просто скажи мне, Кейн, эта прелюдия становится чертовски утомительной.

– Что вампир делает во имя любви и силы?

Теперь я тоже нахмурилась.

– Делает кого-то своим человеком-слугой.

– А если этот кто-то не человек?

Я всмотрелась в его темные глаза, в его самодовольное лицо.

– О черт, Ашер сделал тебя своей гиеной зова.

– Та-дам, ты выиграла!

– Черт, Кейн, Нарцисс слонялся за Ашером почти два года, чтобы тот сделал его своим зверем зова. Ты не один из самых сильных гиен в вашей группе. Твоя сила возросла, конечно, но Ашер не получил столько же, сколько ты.

– Он любит меня.

– Да, и что с того? Нарцисс за это может прикончить вас обоих.

– Он не посмел бы навредить мне сейчас, потому что это может убить Ашера, а всем известно, что Жан-Клод способен убить, защищая своего вампира-любовника.

– Почему сейчас все в душевых испугались тебя?

Я уж думала, он не способен выглядеть еще более самодовольным, но ошиблась. Он несомненно просиял, поздравляя самого себя.

– Теперь я занимаюсь с охранниками.

– Ты начал заниматься, увидев, как сильно Ашера впечатлили мускулы и тренировки.

– У меня есть мускулы, и каждая гиена занимается, иначе просто не выжить, не обзаведясь шрамами.

– Да, да, у вас с верльвами так развита вся эта мачо-фигня, но у тебя в зале никогда не было той же нагрузки, что и у наших охранников, у тебя и сейчас ее нет.

Его гнев вернулся, всепоглощающий и яркий, и такой... сильный. И у этой злости был знакомый привкус. Я рассмеялась.

– Что смешного?

– Ашер рассказал тебе, что когда ты связываешь себя с вампиром, то вы обмениваетесь некоторыми чертами личности или особенностями?

Он нахмурился, и по его лицу все еще стекала вода.

– О чем ты?

– В твоем собственном гневе чувствуется немного гнева Ашера, а значит и он заполучил что-то от тебя. Жду не дождусь, узнать, что именно, ведь ты такая дрянь.

Гнев обернулся яростью, он сжал по бокам кулаки. Мое оружие еще лежало в шкафчике, и мы были один на один. Кейн был не так хорошо тренирован, но ему было проще дотянуться до меня, он был крупнее, превосходил по силе и скорости, и какую-никакую подготовку имел. Мне не хотелось, чтобы все вышло из-под контроля. Или хотелось?

– Почему охранники, которые сегодня тренировались с тобой, боялись тебя?

– Потому же, почему Нарцисс меня не тронет, это выведет из себя короля Жан-Клода.

– С чего вдруг ты прикрываешь свою задницу на тренировке Жан-Клодом?

– С того, что тронешь меня, и это навредит Ашеру, а Жан-Клод не позволит никому обижать своего златовласого мальчика-вампира, – он сказал это с яростью, подпитанной очень сильной завистью и ревностью.

Я вдруг осознала, что немного провоцировала его, потому что тогда могла бы ещё подпитаться. Я заметила, что гнева всегда не хватало. Вожделение можно удовлетворить, хотя бы на время, а гневом нельзя "наесться" досыта или успокоить как либидо. Я всегда была готова разозлиться.

– Что бы ты ни делал, сколько бы Ашер ни говорил о своей любви к тебе, ты всегда будешь знать, что не тебя он жаждет видеть в своих объятьях и своем гробу.

– Ашер любит меня.

– О да, любит достаточно, чтобы совершать невероятные глупости.

– Не говори так.

– Нарцисс волен наказывать своих гиен так, как ему угодно. Мы им не указ.

– Потому что зверь зова Жан-Клода не гиены, но они подчиняются Ашеру, моему мастеру.

– В какой-то степени да, но в этом случае... Нарцисс сделает исключение.

– Ты просто завидуешь.

– Чему? Тебе? Вам с Ашером? Мы с ним по-прежнему спим и практикуем связывание, потому что ты слишком ванильный. Ты долбанный псих в эмоциональном плане, но в спальне предпочитаешь исключительно миссионерскую позицию при выключенном свете.

– Ашер не сказал бы такого обо мне.

– Если бы ему не было так скучно с тобой в постели, Кейн, он бы не спал до сих пор со мной, Натаниэлем и Жан-Клодом.

– Заткнись, – и в голосе его слышалось рычание. Его зверь был центром его гнева, словно они переплелись сильнее, чем прежде.

– Если бы Ашеру не было до безумия скучно с тобой в кровати, он не позволял бы по сей день Ричарду связывать себя, прижимаясь своим телом к его. Ты знаешь, что Ашер, не задумываясь, позволил бы Ричарду поиметь себя.

– Это не правда!

Я позволила ему увидеть свою версию удовлетворенной не самой приятной улыбки и ответила:

– Правда, и ты знаешь это.

Он заорал и попытался ударить меня, но я увернулась гак, что он врезал рукой в шкафчик позади меня, и коснулась его обнаженной груди. Я кормилась на его ярости так же, как с Рикки чуть раньше.

Кейн осел на пол, и я прижала его руками вниз, впитывая всю эту восхитительную ярость. Я кормилась, пока не почувствовала, что мои глаза стали похожи на вампирские, и я знала, что он видит их как два коньячных бриллианта, сияющих на солнце, словно к карему добавился цвет пламени.

Я ощущала длинную нить, связывающую его с Ашером, надежнее обручального кольца, в котором тот отказал Кейну, и на гораздо более длительный срок. Но Ашер все еще был мертв и не мог подарить своему зверю зова силы, так что я чувствовала связь между ними, но вампир не мог помочь ему.

Я отвела свои ладони от Кейна, заставив себя остановиться, чтобы он мог взглянуть на меня, услышать и понимать то, что я скажу ему. Я могла бы питаться на нем, пока он не потеряет сознание, а очнувшись, он даже не вспомнил бы, отчего вдруг так устал.

– Если я узнаю, что кто-то из охранников пострадал, потому что боялся причинить тебе боль первым, я позабочусь о том, чтобы ты снова оказался с ними на тренировочном ринге, и они смогли надрать тебе задницу. Нарцисс возжелает вашей с Ашером смерти за это невероятное оскорбление. Он Обей вашего клана, одного из самых сильных в этой местности, а ты занял его место зверя зова Ашера. Он этого не простит, черт, да по закону гиен он просто не может простить и забыть этого, потому что тогда выставит себя таким слабым, что его начнут атаковать свои же люди. Вы с Ашером не оставили ему выбора, кроме как наказать вас. Если только Ашер сперва не рассказал ему, не обсудил все с ним, но он же этого не сделал, не так ли? Так же, как и не обсудил это заранее с Жан-Клодом.

– Нет, – удалось произнести Кейну.

– Нет что, Кейн? Нет, он не обсудил это заранее с Жан-Клодом? Нет, он не поговорил сначала с твоим Обей? Нет, нет, нет... Это не защитит вас от того, что Нарцисс захочет с вами сделать.

– Жан-Клод... защитит... Ашера.

Кейн никак не мог сфокусировать взгляд, словно изо всех сил боролся за то, чтобы оставаться в сознании. Может, я слишком много энергии забрала?

– Нет, Кейн, не в этот раз. Я не дам Жан-Клоду всех нас подвергнуть опасности из-за того, что Ашер раз за разом позволяет своим гребанным чувствам брать верх над разумом.

Мое полотенце сползло вниз. Я не пыталась снова прикрыться, но подхватила его и оседлала Кейна, будучи, как и он сам, обнаженной. Единственное, отчего это не было похоже на преамбулу к сексу – я была на несколько сантиметров выше.

Я уставилась своими пылающими глазами в его сверху вниз, и он все еще не владел собой настолько, чтобы помешать мне.

– Я еще никого из гиен не делала зверем своего зова, Кейн, помнишь об этом? От Матери Всей Тьмы я узнала, среди прочего, как разрывать связь между вампирами и их слугами. Я могла бы просто забрать тебя у Ашера, привязать к себе, и благодаря ardeur, я бы стала для тебя исключением, Кейн. Ты бы спал со мной, потому что желал бы меня, как наркотик.

– Нет... лжешь.

– О. я не лгу. Почему, когда правда так ужасна, ее называют ложью?

– Сука.

– О, Кейн, ты способен на большее, чем это.

– Он больше никогда... не будет для тебя верхним... если ты навредишь мне.

– Нарцисс, если сможет, убьет Ашера, так что он ни для кого не будет верхним, ни с кем не будет спать.

– Он любит Ашера.

– Знаешь, думаю, и правда любит, но Ашера никогда не привлекают те, кто любит его сильнее. Ему всегда нужны те, кто его не хочет, разве ты этого еще не понял?

– Он любит меня достаточно, чтобы... сделать это.

Я кивнула.

– Да, это так, потому что в тебе он наконец-то нашел кого-то более проблемного, более ревнивого, более дрянного, чем он сам... У него ушло шесть или семь сотен лет, чтобы найти того, в ком отражались бы его собственные пороки. И он будет держать тебя при себе, Кейн, уж не знаю почему, но в тебе он увидел то, что ему нужно.

Кейн сглотнул, он уже был способен снова встретить мой взгляд. Я поднялась по-прежнему обнаженная, оставив его лежать на полу рядом с брошенным мной полотенцем.

– Вы с Ашером друг друга достойны, Кейн, правда.

– Спасибо, – ответил он.

– А это не комплимент, – сказала я.

Я достала свое оружие из шкафчика и, поскольку совсем забыла о чистой одежде, несла все преимущественно в одной руке, тогда как в другой держала свой расчехленный Браунинг двойного режима. Я оставила Кейна на полу, чтобы он мог прийти в себя или потерять сознание. И не выстрелила в пего, даже не ранила. А люди еще говорят, что я не могу быть уступчивой.

Глава 45

Я покинула душевые почти вибрируя от энергии, но комбинация отсутствия одежды и необходимости жонглирования всеми своими кобурами, стволами, ножами и запасными обоймами, поскольку их не на что было надеть, оставляло ощущение неловкости, а затем я увидела пересмену охранников. Вы когда-нибудь пробовали приветственно кивнуть кому-то голышом и держа в руках содержимое небольшого арсенала?

Вот и для меня это было впервые, да и плевать. Все охранники были оборотнями, а значит им не должно быть дела до чьей-то наготы, но они все равно стреляли в меня глазами. Возможно, причина была во всех этих пушках и прочем, но я настолько смущалась, что хотелось прорычать: «На что уставились?»

Я этого не сделала, но знала, что хмурилась при каждом следующем утреннем приветствии. Я сгорала от стыда, как в одном из тех кошмаров, когда вам нужно произнести речь, а вы вдруг забыли одеться. Очевидно, смущение затмевает вампирские силы. Кто бы знал?

Я испытала облегчение, наконец добравшись до небольшой зоны со шкафчиками у медпункта. Во-первых, потому что это была укромная закрытая зона в углублении, где я могла немного побыть сама с собой. Во-вторых, у меня наконец появилась возможность освободить руки, убрав все в шкафчик, закрыв его и забрав ключ, хотя и не было карманов, куда можно было его положить. Я с минуту поразмыслила, не оставить ли при себе Сиг Сойер, но опять же как его нести? Вокруг меня были охранники, телохранители при полном вооружении, и им платили за      то, чтобы они обеспечивали нашу безопасность, так отчего же мне так сложно запереть в      шкафчике все свое оружие? Теперь я ощущала себя по-настоящему обнаженной.

Я все же сдалась, снова открыла шкафчик, достала Сиг прямо в кобуре и просто взяла его в левую руку. В левую, потому что я была правшой, и поскольку именно правой рукой я бы выхватила Сиг, кобуру бы я закрепила с левой стороны. Моя левая рука сейчас будет выполнять роль ремня: крепко держать кобуру, чтобы я смогла одним уверенным, быстрым движением выхватить Сиг. Может быть, в плане пушек я была параноиком, но эй, я же оставила обе запасные обоймы Сига в шкафчике. Видите? Я не параноик, просто осторожничаю, а если вы считаете иначе, тогда недостаточно много людей в вас стреляло.

Прямо в углу зоны со шкафчиками стоял Бенито. Он не был в центре, просто внутри, и его не было видно, но мог выйти и застать всех врасплох, как пытался сделать со мной.

– Заметила меня?

– Почувствовала, – ответила я, и это было самое подходящее описание того, как я поняла, что в тени кто-то есть. А затем из тени вышел Брэм, и я поняла, что ощутила не веркрысу Бенито, а верлеопарда. Я лучше ощущала животных своего зова. Брэм был главным телохранителем Мики. Он был на несколько сантиметров выше Бенито, оба были сухощавыми, и мне было известно, насколько строгая у Брэма диета. Бенито с нами не тренировался, потому что не был одним из наших охранников, он был личным телохранителем Рафаэля. У Брэма волосы были коротко стрижены на висках, на макушке немного отпущены, словно он отрастил свою армейскую стрижку, с которой пришел к нам. Он был более смуглый, чем Бенито, и дело было не в загаре. Мне до сих пор казалось, что без Ареса плечом к плечу ему чего-то не хватало, они друг другу были и напарниками, и друзьями. Блондин Арес в физическом плане был полной противоположностью брюнету Брэму. Арес погиб, и Брэм, словно тень без света, потерял гармонию, а может во мне говорит чувство вины, ведь это мне пришлось убить его. Арес был зачарован вампиром, и все его боевое мастерство и сила вергиены были обращены против нас. Это тот случай, когда вы не в состоянии спасти кого-то и вынуждены нажать на спусковой крючок, и это навсегда останется с вами.

Бенито усмехнулся, глаза блестели от какого-то сдерживаемого веселья.

– Оставь это, Бенито, – предупредил Брэм.

Я не сразу сообразила, что веркрысиные глазки охранника смотрят куда-то ниже моего лица. Очевидно, раз этот взгляд не сразу напомнил мне о своей наготе, я голышом чувствовала себя гораздо свободнее, чем мне казалось.

– Лучше бы твоему взгляду оставаться на моем лице, Бенито, потому что все оборотни следуют одному правилу: если кто-то обнажен и не пытается выглядеть сексуальным, ты должен игнорировать его наготу.

– Прошу меня простить, Анита, – ответил он, очень стараясь смотреть мне в лицо, но такое ощущение, словно у моей груди было собственное притяжение, и он просто не мог ему сопротивляться. Я сдерживалась, чтобы не прикрыться, потому что это он вел себя грубо, и черта с два я позволю ему смутить себя.

– Я никогда не видела тебя на тренировочных матах или в зале, но мне казалось, ты лучше владеешь собой, – заметила я.

Вот тогда он, нахмурившись, посмотрел мне в лицо.

– Что ты имеешь в виду?

– По моему опыту, мужчина, который не владеет собой в одном вопросе, теряет контроль и в других сферах.

Его хмурый взгляд стал сердитым, но зато сейчас он смотрел прямо мне в глаза.

– У меня с самоконтролем все отлично, или мне не доверили бы охранять нашего короля.

– Приятно слышать. И очень ценю зрительный контакт.

Я не смогла понять, что за взгляд появился в его глазах, а затем он улыбнулся.

– Хорошая работа, сказал он и пару раз хлопнул в ладоши. Красивое манипулирование мной, что-то в его интонации давало понять, что он не так дружелюбен, как обычно.

– Ты просто должен сохранять профессионализм, вот и все.

Он снова бросил злой взгляд.

– Мика с Рафаэлем в третьей палате, вмешался Брэм.

– Спасибо, – ответила я и прошла мимо них, хотя нужно признать, держалась у дальней стены коридора так, чтобы между мной и Бенито находился Брэм. Вряд ли он хотел навредить мне, но последние пару минут нашего с ним общения были странными, и пока я не поняла, в чем дело, лучше быть осторожной.

Я на мгновенье замешкалась перед дверью в палату, вновь отчетливо ощутив свою наготу. Может, дело в реакции Бенито, но мне вдруг снова стало неловко. Мика не проблема, если, увидев меня обнаженной, он задумался о сексе, и я не торопилась на работу, я была обеими руками за. Проблема была в Рафаэле. Даже с учетом того, что наша дружба имела определенные привилегии, предстать перед ним без одежды казалось слишком и для него, и для меня. На самом деле Рафаэль был поклонником шелкового белья и халатиков.

Первый наш секс был очень похож на: "Трах-бах, спасибо, мэм!" Но то ли из-за его поведения в тот первый раз, то ли это его обычная манера, всегда было место разговорам и неловкости, как будто он не знал, как перейти от приятного вечера к "эй, детка".

Ни Рафаэль, ни я сама не привыкли, что я разгуливаю голышом. Я задумалась не поискать ли халат или что-нибудь вроде этого или может стоит написать Мике... и тут поняла, что телефон заперла в шкафчике вместе с оружием. Вздохнула.

Дверь открылась и выглянул Мика, немного расширив глаза при виде меня, а затем

улыбнувшись.

Это была хорошая улыбка, а его взгляд ясно дал понять, что он оценил мой вид.

– Душ занял больше времени, чем я планировала, и мне не хотелось никого будить в спальнях, только чтобы взять одежду.

Он улыбнулся моей явной неловкости.

– Все в порядке, Анита, ты просто удивила меня, вот и все. Ты обычно не любишь разгуливать по Цирку без одежды.

– Да уж, мне пришлось поприветствовать слишком много новеньких охранников, чтобы чувствовать себя комфортно, – сказала я, нахмурившись.

Он хотел взять меня за левую руку, как обычно, но в ней был ствол, поэтому он, не задумываясь, сжал правую.

– Ты не обязана оправдываться и извиняться.

– Просто чувствую себя немного... бесстыжей.

– Бесстыжей? – раздался из палаты голос Рафаэля, а затем послышался его смех.

– Если будешь над этим смеяться, Рафаэль, мне не станет от этого комфортнее, -сказала я.

– Значит я не джентльмен, раз смущаю тебя еще больше, прошу, входи. Мы можем дать тебе одну из простыней, если ты действительно хочешь прикрыться.

Видите? Почти все время очень по-деловому.

Мика провел меня в тускло освещенную палату. Свет был приглушен, потому что оборотни при исцелении такой серьезной раны могут быть к нему чувствительны. Я старалась не прятаться за Микой, но и не выставлять себя напоказ с "та-дам" эффектом. Мы с Микой были обручены, я спала в течении этого года с Рафаэлем, понятия не имею, почему мне так неловко, но я отпустила свои чувства. Если их игнорировать, они никуда не денутся, мне непросто было это понять.

Рафаэль лежал на животе, на изгибе задницы простынь аккуратно подворачивалась, оставляя непокрытой широкую спину. Будь он одним из моих возлюбленных, это выглядело бы соблазнительным, но мы не встречались. Он не был моим парнем, или как это еще можно назвать, мы просто периодически встречались, чтобы накормить ardeur, и он мог бы упрочить свое положение на троне. Похоже, посредством секса мы решали политические вопросы, что с одной стороны звучит неправильно, а с другой это казалось лучшим выходом, нежели традиционная политика.

– Ты о чем-то очень серьезном задумалась, Анита, сказал он, и его глаза были такими темными, что только отблески света в них подсказали мне, что он смотрит на меня.

– Ты бы понял меня, скажи я, что политика превращает нас в очень странных приятелей по койке?

Он рассмеялся, да так сильно, что поморщился и вцепился в одеяло, стараясь не корчиться от боли, которая очевидно беспокоила его сильно. От вида, насколько ему больно, смущение покинуло меня, уступив место беспокойству.

Я шагнула вперед, все еще держа Мику за руку.

– Мне казалось, к этому времени ты должен был лучше исцелиться.

– Мне тоже, – ответил он своим глубоким голосом, и акцент был сильнее обычного, в таких случаях люди либо пытаются играть на своей этнической принадлежности, либо пребывают в стрессе. Рафаэль не изображал перед нами большого несносного мексиканского босса, значит дело в стрессе.

Я опустилась на колени у постели Рафаэля и, чтобы взять его за руку, пришлось отпустить Мику В левой я до сих пор держала Сиг, хотя уже начала задумываться, куда его дену, когда понадобятся обе руки.

– Врачи очистили рану?

– Да.

– Они не знают, почему он не исцеляется быстрее, – сказал Мика, прежде чем я задала вопрос.

Я взглянула на Мику, а затем снова на Рафаэля.

– Теперь я понимаю, отчего ты хотел, чтобы я спустилась и попробовала исцелить с помощью ardeur.

А еще Рафаэлю будет легче, если ты будешь присутствовать, когда я обращусь к своему целительскому дару, – добавил Мика. И поскольку его способностью был зов плоти, при котором он вылизывал и покусывал плоть, которую исцелял, я могла это понять.

Я улыбнулась и похлопала Рафаэля по руке.

– Слишком похоже на предварительные ласки, чтобы было комфортно?

Он снова рассмеялся, но на этот раз осторожнее, чтобы не шевелиться так сильно.

– Особенно учитывая, что это середина спины.

– Могло быть и хуже, – успокоила я.

– Как же? – спросил он.

– Ты мог быть ранен, хм, значительно ниже спины, – с улыбкой ответила я.

Он усмехнулся, блеснув в полумраке комнаты белозубой улыбкой.

– Это и правда доставило бы больше проблем.

– Что ж, я подержу Рафаэля за руку, пока ты будешь исцелять его, но сможешь ли ты залечить такую глубокую рану?

– Не уверен, но, если у меня не получится, ты попробуешь исцелить его с помощью ardeur или волчьих мунинов.

– И то, и другое подразумевает секс, – предупредила я.

Он кивнул.

Мы оба это знаем.

– Если помнишь, Анита, я был знаком с Райной, когда она еще была жива. И видел, как она применяла свой целительский дар к вервольфам, и это было очень сексуально. В тебе есть ее мунин, ее память, а значит и ее целительский дар.

– Ну а как работает ardeur, тебе известно еще лучше, сказала я.

Он улыбнулся.

– Да.

– Почти вся моя сила связана либо с сексом, либо со смертью.

– Парадокс, что ты представляешь одновременно и способность дать жизнь, и смерть, – заметил Рафаэль.

– Она поднимает мертвых, так что дарует жизнь, а не отнимает ее, – возразил Мика.

Рафаэль, казалось, задумался над этим.

– Интересно. И это правда.

– Ну а теперь просто оставайся у постели и держи его за руку, пока я взываю к плоти, – сказал Мика.

– Ты когда-нибудь пробовал делать это при помощи рук, а не рта? – спросил Рафаэль, и я поняла, что способ исцеления Мики беспокоил его сильнее, чем я предполагала.

– Пробовал, и это не сработало.

– Я смотрела фильмы о людях, которые могут лечить ладонями, кажется это называется наложением рук, сказала я.

– Но у леопардов ладоней просто нет, а этот дар похоже принадлежит зверю, а не человеку, ответил Мика.

– Интересно, остались ли в живых еще леопарды, которые умеют исцелять так же? задумалась я.

– Тогда это означало бы, что животные обладают магией, – сказал Мика.

– А почему бы и нет? – спросила я.

Он покачал головой.

– Это просто психическая способность, Мика. Уже доказано, что некоторые животные обладают своего рода телепатией и, само собой, эмпатией. Так почему бы и нет?

– Не знаю, возможно, но прямо сейчас мне доступен только один способ, чтобы исцелить Рафаэля.

– Мне бы хотелось, чтобы Анита присела на кровать и позволила мне положить голову к ней на колени, а не просто стояла у постели.

Я согласилась, несмотря на то, что была полностью обнажена. Будь я в одежде, его рука в моей и голова на моих коленях выглядели бы просто дружеской поддержкой, но сейчас это казалось более интимным. Он уже был моим другом с привилегиями, так почему это беспокоит меня? Не имею ни малейшего понятия, если у вас есть на этот счет мысли, дайте мне знать.

Глава 46

Я положила свое оружие в кобуре на прикроватный стол и села на кровать, чтобы Рафаэль смог воспользоваться моими коленями в качестве подушки. Так как он лежал на животе, это было более интимно, чем если бы он был на спине, но я согласилась, тем более это для нас не впервые. Я приободрилась и попыталась вести себя как взрослый человек, а не смущенный тинейджер, перебирала черные волосы Рафаэля одной рукой и позволила ему крепко держаться за вторую. Я чувствовала, как Мика взывал к плоти порывом жара, передавшимся от тела Рафаэля ко мне, крысиный король был как проводник между двумя электрическими точками или дерево между двумя очагами пламени. Мика наклонился, и я из первых рядов наблюдала, как он прижался губами до

обнаженной спины Рафаэля. Мика был полностью одет в футболку и джинсы, но даже несмотря на одежду, это было очень чувственным, смотреть, как он дотрагивается ртом до кожи другого мужчины.

Волосы Мики были стянуты шнурком сзади, так что я прекрасно видела, как он ласкает губами кожу, перекатывающиеся на скулах мышцы, когда он заскользил языком вдоль раны.

С Рафаэлем было все в порядке, пока он не почувствовал язык, тогда он вздрогнул и крепко стиснул мою руку. Не думаю, что короля крыс взволновал французский поцелуй Мики с раной, скорее энергия, что на него обрушилась вместе с тем. Эта теплая, исследующая энергия пульсировала и в моем теле, отчего я затаила дыхание. А для Рафаэля ощущения были еще сильнее, так как зов был сосредоточен именно на нем.

Иногда то, что нас пугает больше всего, на деле не так уж и плохо, наоборот очень даже хорошо.

Рафаэль прижался головой к моим бедрам, и я не могла точно сказать, было ли это от боли, или он просто хотел быть ко мне еще ближе.