Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)

Зебровски, Мэнни и могильщики остановились недалеко от нас, будто бежали, чтобы разнять драку, но не успели. Как и большинство драк, она была чрезвычайно быстрой. Все длилось не более двух-трех минут. Когда ты вовлечен в процесс, это кажется намного дольше.

– Черт, он быстр, – в наступившей тишине проговорил высокий светловолосый могильщик.

– Нам вызвать скорую, Анита? – спросил Зебровски.

– Думаю нет.

– Этому парню очень нужен медик, – сказал низкорослый темноволосый могильщик.

И я не могла винить его за эти слова. Нижняя часть лица Домино была покрыта кровью, кожа была бледной, на лице сверху ссадины. Он лежал неподвижно, будто уже никогда не встанет, и, если бы он был человеком, возможно, так бы и было, но он им не был. Сначала послышался шумный вздох, а затем он попытался сесть, но похоже это причинило ему столько боли, что он упал обратно на землю, откашливаясь кровью, или, может, она стекала из его сломанного носа, было сложно понять. Я помогла ему сесть, чтобы он не захлебнулся собственной кровью.

Сюзанна была уже рядом, так что она смогла прокомментировать:

– Это было жестоко.

– Он не умер. Если бы я был жесток, он был бы мертв, – ответил Никки, он уже расслабился, сменив позу после драки, но казалось, что у него были с этим проблемы.

Домино снова закашлялся кровью, и я никак не могла избежать того, что она попала на меня. Сюзанна присела на колени рядом со мной, чтобы помочь.

– Он ликантроп, – предупредила я.

– У меня нет никаких порезов, куда может попасть кровь, – она попыталась наложить повязку на его нос, но это мешало ему дышать. Она не боялась прикоснуться к истекающему кровью оборотню, очко в ее пользу, большинство не стали бы.

– Не дави на нос, ему так тяжелее дышать, – предупредил Никки.

– Как ты беспокоишься, – парировала она, хмуро взглянув на Никки, но все же перестала давить на лицо Домино.

– Вот как, ты назвала меня жестоким и жалеешь его?

– Ты жестокий и задира! Это было ужасно! – ответила она, полна возмущения.

Никки посмотрел на меня.

– Анита, ты тоже считаешь, что я жестокий задира? Что я ужасный?

– Я считаю, что это пример культурных разногласий.

– Что? – спросила Сюзанна.

– Они принадлежат разным видам оборотней. В культуре Домино такие драки длятся долго и в конце концов просто прекращаются, а в культуре Никки драки заканчиваются примерно так, как сегодня, – мне не хотелось пояснять к какому виду животных относился каждый из них, все равно что рассказывать кому-то, какое оружие у тебя с собой: в страхе или из желания доставить тебе проблем, человек может добавить подробностей к своей брехне, отчего его показания покажутся полиции более правдивыми. Не думаю, что Сюзанна из таких, просто таково мое правило, когда имею дело со столькими посторонними. Я совершенно не знаю могильщиков.

– Чушь какая-то, – ответила она.

– Ты можешь сидеть? – спросила я Домино. Он кивнул, все еще кашляя с хрипами и кровью.

Сюзанна подошла к нему сзади н позволила прислониться к своему блестящему пожарному костюму. Я задумалась, подлежал ли он только чистке в химчистке, могла ли вообще кровь пропитать его. Один рукав моего жакета и бедро были окрашены его кровью. Я часто оставляла щедрые чаевые в своей химчистке.

– Он начал первым, – сказала я.

– Но он бы не ударил его просто так, – ответила Сюзанна, бережно прижимая Домино.

– Ну, так и есть, – сказала я.

– Да, это так, – отозвался Никки. Державшись более непринужденно, почти все напряжение драки его отпустило.

Я стояла напротив него, глядя на маленькую капельку крови в углу его рта.

– Он на самом деле тебя ударил, или его кровь попала на твое лицо?

Он облизнул угол рта:

– Моя.

Я улыбнулась.

– Как только он пролил кровь, все было кончено.

Никки развел руками, словно говоря: "Конечно".

– Ты переломал мои чертовы ребра, – сказал Домино сиплым от крови и повреждений носа голосом.

– Ты кашляешь кровью, значит одно из них могло повредить твое легкое, – сказал Никки, но он не выглядел виноватым.

– Ему нужна неотложка? – спросила я.

– Ему нужен врач, не неотложка, если конечно он не хочет струсить и поспорить.

– Пошел ты, – ответил Домино, снова закашлялся кровью, затем наклонился, что причинило боль.

– Полагаю, никакой неотложки, – сказала я.

– Ему нужно в госпиталь, – вмешалась Сюзанна. – А тебе нужны наручники, – она посмотрела на Зебровски.

Тот широко развел руками и сказал:

– От того, что он проиграл бой, он не перестал быть зачинщиком, ударившим первым.

– Это безумие, – ответила она.

– Нет, это правда, – подтвердила я.

– Ты не собираешься назвать меня задирой? – спросил Никки.

– Нет.

Про себя я, возможно, назвала бы его львом, что для непосвященных означало бы то же самое.

Вергиены поломают тебя быстрее всех, покалечат, так что бой может закончиться раньше, но верльвы быстрее тебя убьют, и они более склоны к тестостероновым войнам между собой. С другими видами оборотней они старались сдерживаться. Львы нашего старого прайда так себя не вели, и я узнала о культурных различиях только из разговоров с Микой о других проблемных прайдах страны. А еще я видела, как Никки дерется с другими. Он не начинал первым, потому что знал, что я бы этого не одобрила, но без сомнения всегда заканчивал.

– Ты злишься на меня? – спросил он

Я подумала и покачала головой.

– Нет.

Он улыбнулся.

– Означает ли это, что победителю достается девушка?

– Не дави.

Он улыбнулся шире, что вынудило его снова коснуться языком пореза в углу рта, показывая насколько глубоким он был, это означало, что улыбка причиняла ему боль, пусть и незначительную.

– Я все еще собираюсь погрузить прах в ручей, а затем мы сможем отвезти Домино к врачу.

– Я могу сам опустить пепел в воду, – предложил Мэнни. – А ты позаботься о своем парне.

Я покачала головой.

– Я закончу дело, и мы остановимся по пути, чтобы сбросить остальную часть останков в реку, потому что я все еще на работе.

– Не думаешь же ты, что он будет ждать медицинской помощи, пока ты делаешь все это, – сказала Сюзанна, прижав Домино чуть ближе, защищая.

– Если он хочет, чтобы ты отвезла его в госпиталь или в Цирк Проклятых, я не возражаю.

– Он избил меня, а ты его поощряешь, – ответил он, кашляя уже меньше.

Я опустилась на одно колено перед ним.

– Не Никки начал эту драку, а ты. Ты пролил первую кровь, и ты это сделал тогда, когда вы должны были быть на страже, как мои телохранители, так что ты не просто не уделил внимание моей защите, ты еще и отвлек Никки от работы. Если бы что-то случилось, пока вы двое дрались, мне бы пришлось разбираться с этим самой, без вашей помощи, потому что ты позволил чему-то лишить себя самообладания. Ты позволил себе наплевать на свою работу.

– Небеса помогают всему, что происходит у тебя с твоей работой, – ответил он.

– Я закончила, ты закончил, мы закончили.

В его глазах появилась тревога.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется я была предельно ясна, Домино, – я встала.

– Анита, не делай этого.

– Ты один жалуешься, что я не настолько серьезна с тобой, как с Никки, что у меня не хватает на тебя времени и внимания, что ж, ты прав. Тебя слишком много, а меня недостаточно, так что если тебе не нравится то, как я к тебе отношусь, тогда давай закончим. Теперь ты свободен найти того, кто будет считать тебя жертвой, а не тем, кто развязал драку, оказавшись чертовски слабым для победы.

– Я проиграл в драке. И я слаб.

– Ты знал отлично, что решил драться с Никки. Ты тренируешься с ним, Домино. Ты видел его спарринги. Черт возьми, ты сам был с ним в спарринге. Ты знал, что произойдет в тот момент, как нанес первый удар, и это ли не делает тебя слабым и глупым?

– Анита, как ты можешь говорить так, – спросила Сюзанна возмущено, но я закончила с разговорами об этом.

Я начала пробираться по склону, который рано или поздно приведет меня к ручью. Никки шагнул вслед за мной.

– На случай, если тебе понадобится телохранитель где-то там, – сказал он практически бесстрастным голосом.

Я улыбнулась, взяла контейнер с прахом зомби в правую руку и предложила ему свою левую.

– Что если нам понадобятся наши стволы? – спросил он.

– Я рискну.

– Как твой телохранитель, я должен отказаться.

– Тебе решать, – сказала я.

Он улыбнулся и сжал мою ладонь. Костяшки его рук были ободраны и немного кровоточили. Возможно, это побеспокоило бы Сюзанну, но не меня. Мы шли через кладбище: я, покрытая кровью Домино, и Никки, потрепанный в драке с ним, – и мне было спокойно. Я чувствовала облегчение от того, что с Домино было покончено, одним тигром меньше, еще много их осталось.

Глава 37

Домино пытался избавиться от одежды, когда мы вышли из ручья. Сюзанну, казалось, смутила его просьба помочь ему снять кобуру и футболку. Она взглянула на меня.

– Он бредит.

– Нет, просто не хочет порвать свою кожаную кобуру, когда перекинется, – пояснила я. Я сжала ладонь Никки, а затем опустилась рядом с Домино в траву на колени, чтобы помочь ему снять кобуру, что держала оба его пистолета и запасные обоймы.

Сюзанна все еще придерживала его, пока я помогала стянуть его окровавленную рубашку. Он вздрогнул, значит это было по-настоящему больно.

– Футболка все равно испорчена, пусть рвется, – сказал Никки, нависая над нами.

– Отвали от него! – велела Сюзанна.

– Нет, он прав. Футболкой я могу пожертвовать, – сказал Домино таким гнусавым голосом, как бывает, когда с носом глубокая и основательная задница.

– В смысле пожертвовать? – спросила она.

Я помогла натянуть футболку назад, стараясь не задевать ребра.

– Он перекинется, и это поможет исцелить некоторые травмы.

– Перекинется в кого? – спросила она, но позволила ему откинуться назад, не дрогнув.

– Штаны не в крови, – сказала я. – Они тебе нравятся достаточно, чтобы их беречь?

– Я стану тигром, не наполовину, штаны... – он тяжело сглотнул, как будто ему было больно говорить, снова закашлялся, отплевываясь кровью, и сгорбился, словно хотел бережно закрыть поврежденный торс.

– Если он перекинется в полную форму своего тигра, штаны могут уцелеть, – закончил за него Никки. – Нам просто нужно будет помочь ему снять их, когда он обернется.

– Ты к нему не притронешься, – предупредила Сюзанна.

– Думаешь, мы с ним теперь враги?

– Ты избил его до бесчувствия, так что да.

Сюзанна, казалось, была возмущена тем, что он посмел заговорить об этом.

– Мы с тобой теперь враги. Домино? – спросил он.

– Нет, помоги мне снять штаны. Я не уверен, что смогу контролировать, в какую форму перекинуться. Только достал эти тактические брюки.

Никки опустился на колени по другую сторону от Домино. Сюзанна обхватила руками плечи Домино и потянула его назад прочь от Никки. Домино болезненно застонал от, видимо, сильной боли.

– Не трогай его!

– Ты делаешь мне больно, – удалось сказать Домино.

– Неудачно ты выгнула его, – сказала я.

– Откуда у тебя такое спокойствие? – поразилась Сюзанна.

Я не была уверена, обращалась ли она ко мне или Домино, но ответила:

– Потому что все кончено.

– Он до сих пор истекает кровью, ему больно, ничего не кончено.

– Драка закончена, – пояснил Никки и потянулся к ремню Домино.

– Что ты творишь? – Сюзанна была возмущена, но на этот раз не отстраняла Домино прочь от Никки.

– Он сам попросил Никки помочь снять ему штаны, помнишь? – сказала я.

Никки расстегнул брюки другого мужчины теми же уверенными и ловкими движениями, с которыми раздевал меня. Сейчас я носила почти такой же ремень, он был достаточно крепким, чтобы не провисать под весом кобуры с оружием и не износиться слишком быстро.

Когда Никки начал стягивать штаны Домино с пояса вниз, Сюзанна не выдержала:

– Как ты позволяешь, чтобы он к тебе так прикасался?

– Анита с Никки снимут с меня штаны, причинив меньше боли, – сказал Домино.

Я помогла Никки стянуть брюки с бедер Домино. Сегодня он был в черном белье, бразильана или рио-модель, из тех, что высоко сидели по бокам. Я знала, что он одел их для Джейд. Это было одним из строгих предпочтений, которые она озвучивала окружавшим ее мужчинам.

– Он пытался убить тебя! – воскликнула Сюзанна.

– Если бы он хотел убить меня, то сделал бы это, – ответил Домино. Он скривился и попытался приподняться, чтобы помочь нам, когда мы стянули брюки до середины бедра. Домино снова закашлялся, в утреннем свете свежий сгусток крови выглядел ярко-красным.

– Если это твое легкое, то нам нужно срочно доставить тебя в больницу, или ты можешь погибнуть.

Когда Домино смог заговорить, не отхаркивая кровь, он вытер рот тыльной стороной ладони н произнес:

– Я исцелюсь, и Никки знает это.

– Я ничего в этом не понимаю, – проговорила она.

– Ты кажешься милой, но нет, ты не понимаешь.

– Так объясни мне, потому что это бессмыслица.

Домино посмотрел на нее, Сюзанна как будто и не замечала раньше его желтые с красными всполохами глаза, возможно, она и правда не видела их в темноте. А сейчас уставилась в них и прошептала:

– О боже, твои глаза...

– Прекрасны, не правда ли? – подсказала я.

Она не отводила взгляда от его горящих глаз, словно загипнотизированная змеей мышка.

– Я кажусь тебе славным на фоне Никки, но меня воспитывали быть мускулами классического бандита, не самый славный заработок. Не нежный, не добрый, и чтобы стоять рядом с боссом, охраняя его, я тоже не должен быть таким, – заговорил Домино. – Из Никки плохой парень круче, чем из меня, но это не делает меня хорошим человеком, не делает тем хорошим парнем, за которого ты меня принимаешь.

– Я ничего в этом не понимаю.

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Думаю, Сюзанне стоит отойти куда-нибудь.

Я кивнула.

– Эдди, не мог бы ты посадить Сюзанну в грузовик? Домино нужно немного уединения, чтобы раздеться.

Домино взглянул на меня. Он знал, да и я знала, что ему было плевать, увидит ли она его голым. Он просто не желал, чтобы кто-то посторонний ко всему этому вынуждал его чувствовать себя уродом или, возможно, служил напоминанием, насколько далеки мы были от "обычных" людей.

Подошел Эдди и помог своей дочери подняться, и Домино пришлось самому удерживать свой вес, опираясь на одну руку. Он не смог скрыть, что это было болезненно, и то, что он предпочел стерпеть боль, чем воспользоваться поддержкой миловидной женщины, говорило о том, как сильно его беспокоило ее к нему отношение. Одно дело знать, что ты урод, и совсем другое – когда отношение других людей вколачивает в тебя это осознание с топором.

– Если нужна будет помощь, кричи, – сказал Зебровски, а затем присоединился к остальным, которые всерьез восприняли мои слова о том, что Домино нужно уединение, чтобы раздеться. И мы втроем остались одни в проникающем сквозь ветки деревьев солнечном свете.

Мы спустили штаны Домино с его бедер, оставив черные трусы на месте. Они были немного натянуты спереди, но не так туго, как могли бы.

– А Сюзанна симпатичная, – сказал Домино.

– Думаю, да, – согласилась я.

– Трусы хочешь сохранить? – спросил Никки.

– Ага.

Я потянулась к одному боку Домино, Никки повторил за мной с другой стороны, и мы стянули его нижнее белье с задницы, но это было и не сложно. Сложно было стащить его спереди, учитывая, что он был немного возбужден.

Обычно, меня подобное не беспокоит так сильно, но мы только что расстались. Казалось странным раздевать его после скандала, словно это нарушало какое-то правило. Я бы еще понимала, будь это прощальный секс, но просто раздевать его казалось диким.

– Могу я с ней встречаться? – спросил он, когда с него уже сняли белье, и он предстал смущающе возбужденный, но все же прекрасный. В моей постели не было никого, кто не смог бы заставить меня замереть на хотя бы мгновенье, кто не был Красив. Домино, правда, больше в моей постели не окажется, так что... К черту, я снова принялась помогать Никки избавить его от одежды.

– Конечно, хотя, думаю, твоя последняя речь для нее не будет тебе на руку.

– Тебя не будет задевать, если я стану встречаться с ней?

– Из-за того, что она мне почти подруга, или из-за того, что ты будешь с другой, не со мной и не с Джейд?

– Из-за последнего, – сказал он, пока мы стягивали его штаны по ногам. Он перенес большую часть своего веса на одну руку, нежели на другую. Не думаю, что рука была ранена, скорее с одной стороны ребра были повреждены сильнее, чем с другой.

Я поразмыслила над вопросом и сказала правду:

– Нет, это не должно задевать меня.

– Спасибо, это то, что мне нужно было узнать.

– Вспомни, Домино, ее не напрягало, даже когда Жан-Клод был с Энви, – сказал Никки.

Я хмуро посмотрела на него.

– Ты не помогаешь.

– Просто хочу сказать, что, если ты в порядке, когда твои мужчины проводят время с другими женщинами, ну или мужчинами, это вовсе не значит, что тебе на них плевать.

Я посмотрела на него и позволила ему ощутить, что была им недовольна. Я только что избавилась от одного человека в своей постели и не хотела примирения. Мне хотелось порвать с кем-то, и осознав это, я выругалась:

– Черт.

– Видишь? – сказал Никки.

– За*бал! – бросила я.

– Позже, – ответил он.

– Какая самонадеянность.

Он улыбнулся.

– Я не сказал сегодня, я сказал позже. Например, через несколько дней.

Я не знала, что на это ответить, поэтому и не стала пытаться. Я способна к обучению.

– Такое ощущение, что я упустил весь разговор, – сказал Домино.

– Никки напомнил мне, что я немного загружена личными проблемами и ощущением давления со стороны тигров и вашего пророчества.

– Извини, – проговорил он.

– Тебе не нужно извиняться за это. Домино. Я вообще не уверена, что хоть кто-то должен за это передо мной извиняться, но, когда мы порвали отношения, я почувствовала облегчение.

Он выглядел расстроенным, даже сквозь эту боль. И это заставило меня коснуться его обнаженного бедра и сказать:

– Мне казалось, одним тигром будет меньше, казалось, много их еще. Недостаточно хорошая причина, чтобы отвергнуть кого-то.

– Так мы расстаемся или нет? Я запутался.

– Ты не единственный, кто запутался, – ответила я.

Никки начал расшнуровывать один ботинок Домино, а я принялась за другой. Он был прав: мы не сможем стянуть наконец с него штаны, если не снимем ботинки. Обувь всегда мешается, когда вы раздеваетесь в реальной жизни, главное снимать ее сразу, если на вас обычные брюки. Большинство профессиональных стриптизеров носят брюки на липучках, которые можно быстро сорвать и снова застегнуть до следующего раза. В фильмах же отвлекаются и останавливают сцену десятки раз, чтобы сменить одежду, так что в итоге в одной сцене с раздеванием задействованы пять разных костюмов. Это все иллюзия. В реальной же жизни – первым делом сними ботинки.

– И что это значит? – спросил он.

Никки удивил меня, ответив:

– Это значит, что Анита не может быть твоей девушкой. У нее не хватает времени и сил, чтобы встречаться с таким количеством людей, но ей все еще нужно кормить ardeur, а Жан-Клоду пить кровь.

– Ни ты, ни я не позволяем вампирам питаться на себе.

– Я мог бы попробовать с Жан-Клодом.

Мы с Домино уставились на него, и я напомнила:

– Ты очень ясно дал понять, что не станешь для вампов едой.

Он кивнул, и мы наконец стащили с Домино последнюю одежду. Тот растянулся на траве, абсолютно голый и чуть менее возбужденный, значит ему было больно, а Домино не смешивает боль с сексом.

– Я решил попробовать, – сказал Никки.

– Почему? – спросила я.

– Потому что ты собираешься подчистить список возлюбленных, тем более если придется добавить к нему еще одного тигра. Было бы практичным оставить любовников, которые ко всему еще и Жан-Клода кормят, а в подобных вопросах ты можешь быть на удивление практичной.

Я была влюблена в этого мужчину, а он считал, что может оказаться за бортом, потому что я перегружена. Я не знала, что это говорит обо мне, для Никки же это было лишь частью его социопатии. Если не все твои потребности удовлетворены, зачем я тебе?

– Не думаю, что смогу сделать это с Жан-Клодом. Я видел, как он берет кровь, и это слишком похоже на секс, – сказал Домино.

– Это так, но Жан-Клод уважает границы.

– Почему бы просто не избавиться от тех, с кем она редко видится, вроде Рафаэля или короля лебедей?

– Потому что они могущественные союзники, и отчасти кормление ardeur удерживает их нашими союзниками. А еще, когда она с одним из них, это удивительная подпитка энергией, – пояснил Никки.

– Да уж, – протянул Домино, рухнув голышом на траву. – Это кайф, как наркотический кайф.

Никки кивнул.

– Мы раздели тебя, чтобы ты сменил форму, а не обсуждал мой режим питания.

– Если бы ты сильнее нравился Джейд, тебе было бы хорошо только с ней? – спросил Никки.

Домино кивнул, вздрогнул и замер, сказав:

– Я бы влюбился, если бы она только позволила, но она так боится мужчин, что я становлюсь для нее плохим парнем только потому, что она мне нравится.

– Она не в себе, – сказала я.

– Это не справедливо, – проговорил он и словно хотел указать на меня, но в этот момент из его рта пролилась свежая кровь, и он начал ловить ртом воздух, как будто не мог дышать.

– У тебя легкие просто отказали, – сказал Никки.

– Перекидывайся, – велела я

Домино медленно завалился на бок, его хрипящие вдохи было больно слышать. В борьбе за дыхание его кожа уже потемнела по краям.

– Почему он не перекидывается? – спросила я.

– Я не знаю.

– Он потеряет сознание и тогда перекинется, верно?

Никки покачал головой.

– Если он потеряет сознание, то может умереть.

– Что?

– Вампирам не нужно дышать, в отличии от нас.

– Черт!

Я коснулась лица Домино, едва дотронулась до его кожи и не смогла дышать. Грудь объята огнем, в одном месте острая чертовски колющая боль. Я так и лежала на земле, касаясь его, наши взгляды встретились. Я смотрела в эти оранжево-желтые глаза и думала: «Мы умираем.»

Глава 38

Никки оттолкнул мою руку от Домино, и я снова смогла вдохнуть. Все еще было больно, но боль была отдаленной, притупленной, ноющей, будто старые раны. Никки притянул меня на свои колени, я лежала и смотрела, как корчится Домино, пытаясь вдохнуть. Он потянулся ко мне, но Никки схватил мою руку, не давая мне снова дотронуться.

– Измени форму. Домино, – сказал Никки.

– Что случилось, ma petite? – раздался в моей голове громкий голос Жан-Клода. Я не стала тратить время на разговоры, просто позволила ему увидеть то, что видела я. – Закройся от него, Анита, – он практически никогда не называл меня по имени. – Закройся, не то он потянет тебя за собой. Я закрою столько остальных, сколько смогу.

И он ушел, делая то, что советовал сделать мне, закрывая наглухо щиты, словно стены недавно воздвигнутого замка, великолепные и неприступные. У моих щитов не было шестисотлетней практики, и они не были настолько совершенны, как его; я все еще чувствовала сквозь них Домино, и было сложно игнорировать его, пока он умирал прямо передо мной. Сильнее всех я ощущала Натаниэля и Дамиана, потому что они были моими зверем зова и слугой-вампиром. Дамиан был для меня тем, кем я приходилась Жан-Клоду. Я чувствовала всех, с кем была связана, но Жан-Клод постарался закрыться от меня. Я чувствовала, как все они были связаны со мной энергией, но была тут еще одна сила намного ближе. Я посмотрела на Никки, который держал меня. Однажды я уже чуть не осушила его до смерти, и я не преувеличиваю насчет смерти. Доктору пришлось запускать его сердце дважды, никому еще не было настолько плохо. Если бы он был львом моего зова, я бы могла поделиться с ним энергией, но он был моей Невестой, а значит поток энергии был только в одну сторону и более незаметный. Мне пришлось преодолеть боль, страх и беспокойство, чтобы найти тихое место в своей голове, где я могла бы почувствовать поток от него ко мне.

Это был поток от его кожи к моей. Я столкнула себя с его коленей на траву и отползла от его протянутых рук.

– Нет!

Я лежала между двумя мужчинами, один пытался забрать мою жизнь, а второй предлагал свою. Я повернулась и сказала Домино:

– Перекидывайся, черт тебя побери!

Он смотрел на меня широко открытыми глазами, его лицо начало менять цвет, как бывает при удушье. Я знала, что дышать ему было больно, он лежал на траве, и с каждым вздохом жизнь его покидала.

Я знала, как вызвать зверя. Ричард научил меня, и как только я подумала о нем, я почувствовала запах леса с большими зелеными деревьями, что растут по всему кладбищу. Услышала, как Ричард прошептал в моей голове:

– Анита.

– Помоги мне вызвать его зверя, – попросила я вслух, так как мне сейчас было очень сложно мысленно разговаривать с ним. Я приготовилась, что он начнет по нашему обыкновению спорить, но он не стал. Я не знала, говорил ли с ним Жан-Клод, или он просто сам видел, что происходит, но он просто протянул мне длинную метафизическую нить, и его энергия теплом разлилась внутри меня. Я чувствовала мускусный запах волка и видела его, в утреннем рассвете его каштановые до плеч

локоны окрасились золотыми и красными прядками. В этот момент его карие глаза сменились на янтарно-волчьи, и по моей коже затанцевала обрушившаяся теплыми волнами сила. Я перекатилась и уперлась рукой в плечи Домино.

На этот раз он не ослабил меня своей болью; я втолкнула в него энергию, не заботясь о том, чтобы быть аккуратной, у нас не было времени на нежности. Я обрушила ее в него так, как бьют сердце электричеством и адреналином, чтобы запустить его.

Тело Домино среагировало, словно я ударила его настоящим током, спина выгнулась, конечности напряглись, кровь хлынула из его рта, будто ребра повредили легкие сильнее, затем его бледная кожа покрылась рябью, как шелк на воде, и тело взорвалось потоками горячей жидкости, которая пролилась на меня, закрывая обзор, пока я не вытерла глаза второй рукой.

Белый тигр лежал на боку, черные полосы рассыпались по чистому белому меху, будто он был только что создан. Он лежал сухим и казался нереальным на мокрой траве. Это был белый тигр, в два раза крупнее обычного, размером с лошадь. Я не часто видела своих любовников в их полностью звериной форме; иногда я забывала, насколько большими они могут быть.

Я снова почувствовала теплую пульсирующую энергию и сильный запах волка и леса. Ричард подумал во мне:

– С Домино все в порядке?

Я смотрела на огромную меховую гору в ожидании вдоха. Я не осознавала, что сама затаила дыхание, ожидая, когда задышит тигр, и только потом выдохнула и быстро вдохнула снова.

Никки проверил его пульс на внутренней стороне лапы у подмышки, как у собак. Он кивнул:

– Он без сознания, но пульс ровный.

– Спасибо, Ричард, спасибо тебе огромное.

– Рад, что смог помочь, Домино хороший парень. Не терпится услышать после встречи, как он пострадал.

– Какой встречи?

– Рафаэль с Микой созывают местных лидеров. Я буду там после уроков.

– Я не знала.

– Тяжелый день, – заметил он.

– Точно.

– Мне нужно бежать, чтобы успеть в спортзал до первого урока.

– Еще раз спасибо тебе, Ричард.

Он улыбнулся. Это была хорошая улыбка, не совсем та, что заставляла меня таять и снимать одежду.

– Ты должна была на это рассчитывать.

– Но возможно я не вовремя.

– Для этого и нужен триумвират, Анита. Сожалею, что долго не мог этого понять.

Я услышала, как кто-то произнес:

– Боже мой, он прекрасен.

– Компания, – сказала я. – Надо идти.

– До ночи, – сказал он.

– До ночи, – ответила я и прервала связь одновременно с ним, это очень сбивало с толку. Казалось странным оказаться на траве в слизи оборотня, а не стоять на подъездной дорожке Ричарда... Но мне было интересно, что будет ночью, и какие у него ожидания. Мы не виделись уже очень давно. Он мог всерьез с кем-то встречаться, да и у меня уже было много тех, кем я была занята.

Сюзанна стояла, глядя на огромного тигра с трепетным выражением лица. Она уже хотела опуститься на колени, чтобы дотронуться до него, но Никки ее остановил:

– Не очень хорошая идея. Очнувшись, он может не сразу понять, где он. Вряд ли ты захочешь напугать его.

Она посмотрела на Никки, непонимающе заморгав.

– Представь, что он участник боевых действий. Их не стоит пугать во сне, – сказала я.

Она с серьезным видом кивнула, я знала, что у одного из ее бывших бойфрендов было посттравматическое расстройство, и это разрушило их отношения. Я так много слышала об этих провальных отношениях, что больше не могла думать о них. Тому, что мы с Сюзанной не будем по-девичьи болтать за выпивкой, есть причина: я не хочу знать о ее личной жизни больше, чем мне уже известно.

– Это чертовски большая кошка, – заметил Зебровски.

Я кивнула. Никки предложил мне свою руку, чтобы помочь подняться, и я приняла ее, хотя и пыталась стряхнуть слизь с моих рук и отскрести от одежды. Господи, мне нужен душ. Никки был почти чистый, за исключением колена одной брючины, на которое он опирался, когда проверял пульс Домино.

– Почему ты чистый, а я вся в этом?

– Я был почти на два шага дальше, – ответил он.

– Достаточно далеко, полагаю, – заметила я, стряхивая ошметки на траву.

Зебровски усмехался надо мной.

– Ох, просто скажи это, не держи в себе, – сказала я.

– Это какой-то фетиш? Очень похоже на буккакэ.

(Буккакэ (от яп. буккакэру – «разбрызгивать воду») – форма группового секса, при котором, в самом распространённом случае, группа мужчин, попеременно (или вместе) мастурбируя, эякулируют на одного участника, преимущественно на его лицо, рот, глотку и даже в нос)

Я одарила его грязным взглядом.

– Оно гуще, тянется сильнее и не так быстро очищается.

Я соскребла еще со своих рук.

– Круто, – ответил он, все еще ухмыляясь, да так широко, что должно быть больно.

– Вам помочь донести его до твоего внедорожника? – спросил Мэнни, глядя на тигра.

Воздух пошевелился, как будто восходит летний жар от автострады, затем огромный тигр словно сжался, и появилось человеческое тело Домино, будто насекомое из таящего кубика льда.

– Ого, – выдохнула Сюзанна, не замечая той субстанции, что я отковыривала от своего лица. Она смотрела вниз на все еще бессознательного Домино, почти так же, как на его зверя, будто это было самое прекрасное, что она когда-либо видела, только сейчас это было смесью старомодного вожделения с трепетом природного обожания.

То, что он перекинулся обратно так быстро, не приходя в сознание при обоих изменениях, было плохим знаком. Это означало, что он сильно пострадал. Мы с Никки обменялись взглядами. Только мы из всех присутствующих знали, что это было плохо. И еще двое так хорошо читали выражения моего лица, что поняли это.

– С ним все будет в порядке? – спросил Зебровски.

Мэнни просто изучал наши с Никки лица.

Я кивнула.

– В конечном счете.

– Так его легче поднять, – заметил Никки, приседая на колено и поднимая бессознательного мужчину.

Ноги Домино свесились с его рук, но остальное его тело было прижато к груди Никки так, как держат ребенка.