Текст книги "Мертвый лед (ЛП)"

Автор книги: Лорел Кей Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Я поднялась и больше отдернула занавеску, чтобы рассмотреть рану при лучшем освещении.

– Он воткнул его и провернул или что-то вроде того.

– Часть клинка обломилась, оставшись в ране. Их лекарю пришлось вытаскивать обломок, когда я покинул круг вызова.

Я представила, как что-то настолько огромное воткнули бы мне в спину, а затем с силой рванули, чтобы провернуть и сломать клинок внутри раны. Плоть внутри раны казалась... обожженной.

– Тебе нужно в ту клинику для местных ликантропов с персоналом-веркрысами.

– Я не могу позволить другим узнать, что я слаб, Анита. Я сам убил того, кто сделал это. Как только люди прознают, что я не в состоянии залечить рану лучше, чем сейчас есть, мне бросят новый вызов на следующей неделе или в следующем месяце. Они накинутся как стервятники на раненного зверя.

– И ты пришел сюда, так что никто из твоих людей даже понятия не имеет.

– Ты и твои короли – мои союзники. Моя слабость отразится на всех нас, поэтому вы будете беречь мою тайну, пока мы не подыщем нового короля, который не принесет беды, заняв мое место.

– Если ты говоришь о том, чтобы позволить убить себя тому, кто по твоему мнению должен стать следующим крысиным королем, то забудь. Я не поддерживаю самоубийства.

Он стиснул мое запястье.

– Разве ты не понимаешь, Анита? Я не просто король местного родера, я правитель крыс всей страны. И нас достаточно, чтобы бросить вызов едва ли не любой из животных групп.

Я встретила его почти отчаянный взгляд и сказала то единственное, что могла:

– Я все понимаю, но не позволю тебе принести себя в жертву, пока мы не перепробуем все возможные варианты. Рафаэль.

Он выпрямился, стоя на коленях, и повернулся, чтобы лучше видеть меня, и это движение заставило его согнуться пополам от боли. Рафаэль почти уронил нас обоих на пол, сжимая мое запястье.

– Мне нужно больше света. С этой раной что-то не так.

– Делай, что должна, – сказал он. отпуская мою руку, встав на четвереньки и опустив голову, словно загнанная лошадь. Я перекинула его руку через свое плечо и, осторожно придерживая, стараясь не касаться раны, помогла подняться на ноги. Обычно он держался так прямо, так твердо, но сейчас пошатнулся, и на мгновенье мне пришлось принять на себя большую часть его веса. Затем Рафаэль собрался и помог мне вытащить себя из кабинки в зону общих душевых, где освещение было получше.

Я задумалась, отвести ли его к скамьям в раздевалке или усадить прямо здесь на полу, потому что стоять без посторонней помощи Он не мог и хотел, чтобы как можно меньше людей видели, как сильно он ранен. Я все-таки подвела его к стене, чтобы он мог облокотиться о нес, но он опустился на колени, как и прежде. По крайне мере теперь Он стоял на коленях под ярким светом, а мне это и было нужно.

По внешней части рапы я могла определить под каким изначальным углом вошло оружие. Края начали затягиваться, но клинок был серебряным, поэтому это максимум, на что было способно тело Рафаэля. Но то, что мне казалось странным было не здесь, а глубоко в мясе его тела.

– Такая глубокая рапа, как эта. должна была все еще кровоточить. По крови нет.

– Значит я залечил ее?

– Внешние края раны, думаю, да, или по крайней мере твое тело пытается исцелиться, но в глубине раны плоть словно обожжена. Я даже не уверена, что подобрала верное слово, чтобы описать то, что я вижу. Нам нужен врач.

– Нет, – отрезал он, и его голос при этом звучал очень категорично. Я встречала достаточно лидеров сообщества ликантропов, чтобы понимать: "нет" Рафаэля, сказанное так – окончательное решение, не подлежащее обсуждению.

– Ладно, но могу я пригласить сюда Мику и услышать его мнение?

Он прислонился лбом к кафелю, как будто чтобы просто устоять на коленях, он должен был приложить усилие.

– Да. я доверяю ему так же, как тебе.

Я вышла в раздевалку, взяла свой телефон и набрала Мике.

– Натаниэль говорит, что ужин уже остыл, – сказал он вместо приветствия.

– Спустись в общие душевые. Один из оборотней ранен, и рана выглядит странно.

– На такой случай у нас есть врач. Что ты не договариваешь, Анита?

– Это Рафаэль, и он отказывается от врача. Он говорит, что доверяет только тебе, мне. Жан-Клоду. Ричарду и другим королям, и союзникам, но никому больше.

– Сейчас буду, – сказал он, и то, как Он не всерьез по-семейному пожурил меня, было забыто. Теперь он был исключительно деловой.

Я всегда ценила это в нем: он умел отбросить в сторону все незначительное и сосредоточиться на главном.

Я села рядом с Рафаэлем. Он взял меня за руку, крепко сжимая в приступах боли, напоминая мне, каким чудовищно сильным он был.

– Скажи мне. если я сделаю тебе больно.

– Поверь, скажу.

Он снова задрожал и склонился к полу. Его голова коснулась моего бедра, и я провела рукой по его влажным волосам.

– Все в порядке, ложись.

– В смысле устроить голову на твоих коленях, а ты меня погладишь?

– Если это поможет, то да.

Он чуть сильнее прижался лбом к моему бедру, с минуту решался, а затем все же лег на бок, устроив голову на моих коленях, держа одной рукой мою ладонь. Когда он устроился поудобнее – настолько, насколько вообще мог – я коснулась его волос, приглаживая их назад, убирая с лица. Рафаэль возражать не стал, и я продолжила скользить пальцами по его влажным волосам, пока он лежал на моих коленях, свернувшись калачиком, иногда стискивая мою руку от вспышек боли.

– Спасибо, – мягко сказал он.

– За что?

– Я доверяю Мике, Жан-Клоду и даже Ричарду, но не могу предстать перед ними настолько слабым.

Я попыталась отшутиться:

– Даже не знаю. Думаю, Жан-Клод не стал бы возражать, положи ты голову на его колени.

– Не нужно, – сказал он.

– Чего?

Он повернул голову так, чтобы взглянуть на меня снизу-вверх.

– Преуменьшать то, что так важно.

Я не знала, что на это ответить, и старалась не ерзать от смущения.

– Ты мой друг, – сказала я наконец. По, кажется, это не совсем подходящее определение.

– Ты всем своим друзьям позволяешь лежать на твоих коленях, когда ты обнажена?

Я не чувствовала себя голой, пока Рафаэль не сделал на этом акцент. Я справилась с

инстинктивным смущением и заметила:

– Обращать внимание на чью-то наготу против кодекса оборотней, если речь не идет о сексе.

– Это так, но, если уж мы не влюблены друг в друга, не встречаемся, наши отношения все же больше, чем просто дружба, Анита.

Я отвернулась от требовательного взгляда Рафаэля, но заставила себя снова посмотреть на него, когда поняла, как сильно мне не хочется встречаться с ним глазами. Ни в чем нельзя проявлять малодушие, ни в малом, ни в большом, ведь начнешь увиливать в каких-то незначительных вопросах, а затем оно перейдет на что-то более серьезное. Мне нужно быть стойкой для работы и просто для самой себя.

Я всмотрелась в лицо этого сильного, смелого и благородного мужчины и коснулась его щеки.

– Да, это больше, чем дружба.

Он улыбнулся, и только ради этого стоило сказать это.

Я поняла, что Мика рядом, еще до того, как он вошел в душевые, правда не уверена, уловила ли его запах, почувствовала его самого или. может, услышала. Я просто знала, что сейчас он войдет в комнату.

Он поспешил к нам, все еще одетый, что казалось странным в душевых. Мне вдруг захотелось, чтобы он разделся, или чтобы мы каким-то магическим образом оказались в одежде. Он опустился на колени рядом с Рафаэлем, коснулся рукой его спины у самой раны. Она была достаточно большая, чтобы не спрашивать, где болит.

Мика зашипел, выдохнув сквозь стиснутые зубы, словно встревоженный кот.

– Расскажи мне, что случилось, Рафаэль.

И он рассказал, а я помогла добавить факты в суть его истории.

– Рана как будто обожжена или что-то вроде того... То есть она глубокая и не залечивается, но при этом не кровоточит. А ведь должна, верно?

– Их лекарь накладывал повязку?

– В самом начале, чтобы остановить кровь. Но ты же знаешь, что мы не можем носить бандаж.

– Да, наши тела начинают залечиваться вместе с бинтами, – сказал Мика.

– Почему она не залечивается? – спросила я.

Тело Рафаэля свела судорога, заставив его так сильно стиснуть мою руку, что у меня сперло дыхание.

– Вот это было сильно, – сказала я.

– Я не хотел делать тебе больно, – ответил он.

– Это просто боль, кажется, что становится хуже, на самом же деле должно стать лучше, да? – я посмотрела на Мику за подтверждением или хотя бы объяснением.

– Да, должно, – ответил он. опустив ладони по обе стороны от раны и заглянув в глубь так же, как и я чуть раньше. – Может лекарь не вытащил серебро? Я бы осмотрел рану, но будет больно.

– Делай все, что необходимо, – ответил Рафаэль, крепче сжал мою ладонь и закрыл глаза. Я продолжила гладить его по волосам, словно это могло чем-то помочь, но иногда дело не в логичности действия, а в утешении. Что утешает вас лучше, как не эмоции? В них нет никакого смысла, но они действительно успокаивают.

Я видела, как Мика скользнул пальцами в рану, но и так могла бы понять, что он делает, по руке Рафаэля в моей. Сейчас он тихо переживал эту боль, стараясь ни единым движением не показать, насколько это мучительно. Перед Микой он держался лучше, был выносливее. Словно все его чувства выражались только в его руке, так сильно сжимающей мою, что побелели пальцы. Я стиснула зубы, позволяя ему держать меня.

– Здесь что-то в ране, – сказал Мика.

– Серебро? – спросила я.

Пальцы Мики почти полностью скрылись в спине Рафаэля, и хватка на моей ладони вырвала из меня:

– Полегче, Рафаэль.

– Виноват.

– Все в порядке. Я рада быть здесь. По ты такой сильный, что можешь сломать мне руку, совсем не желая этого.

– Прости.

– Вот дерьмо! – выругался Мика, а он почти не ругается.

Мы оба повернулись к нему, и он отдернул руку от раны Рафаэля и показал нам копчики своих пальцев. Они были покрыты серо-белой жидкостью, кожа вздулась. Мика поднялся и запустил руку под душ рядом с нами.

– Что это? – спросил Рафаэль.

– Я не уверен, – ответил Мика. – Но это в твоей ране. Что бы это ни было, оно ведет себя почти как расплавленное серебро. Ты никогда не исцелишься, пока оно внутри. Никто из нас не смог бы.

– Мне стоило понять, что это, – сказала я.

– Что значит "стоило понять"? – уточнил Мика.

– Я уже видела это. Я не знала, как это влияет на ликантропов, но... – я сделала глубокий вдох, всколыхнув память. – Вампиры. Так убивали вампиров, вводя это в их кровь.

– И что же именно их убивало? – спросил Мика.

–Нитрат серебра, – ответила я.

– Я думал, он более серебристый.

Я покачала головой.

– Многие так думают. Но серебристая жидкость, сворачивающаяся в шарики, это ртуть. Именно ее снимают в фильмах, а настоящий нитрат серебра вовсе не серебристый и не сбивается в шарики, как ртуть.

– Срабатывало на вампирах? – спросил Мика.

– Срабатывало, но недостаточно быстро на древних вампирах, поэтому они могли нанести немало вреда в предсмертных агониях.

– Как оно попало в мою рану?

– Возможно оно было в клинке и, когда он обломил его внутри раны, пролилось внутрь, – предположила я.

– Лекарь должен был заметить, – сказал Мика.

– Если только она сама не добавила нитрат серебра в рапу, когда накладывала повязку.

Мика снова присел на коленях возле Рафаэля.

– Чувствовал жжение, когда она перевязывала рану?

– Да, она сказала, что это коагулянт и антисептик. Кровотечение и правда остановилось.

– Потому что она сожгла плоть, закрыв рану, – сказал Мика, а затем посмотрел на меня: – Помоги мне повернуть его, чтобы промыть рану.

Мы поставили Рафаэля на колени. Я присела перед ним, положив его руки себе на плечи и удерживая, пока Мика включал воду. Сначала было больно, но чем дольше вода вымывала яд, тем больше расслаблялся Рафаэль. Мика долго поливал его водой, прежде чем наконец остался удовлетворен.

– Как ты себя чувствуешь теперь? – спросила я.

– Лучше, гораздо лучше, – ответил Рафаэль.

– Обожженные края раны затянутся? – спросила я.

Мика опустился на колени, осматривая спину другого мужчины.

– Нет, для нас это как прижигание. Исцеление просто остановилось.

– Не могу же я остаться с открытой раной на синие, – сказал Рафаэль.

– Тебе и не нужно. «Но, чтобы рана снова могла затянуться, придется вытерпеть много боли», – сказала я.

Он взглянул на меня с расстояния нескольких сантиметров, поскольку мы все еще стояли на коленях на мокром полу.

– Как ты исцелишь меня?

– Если у оборотня отсечена конечность и одновременно обожжена, что он делает? – задала встречный вопрос я.

Его темные глаза всмотрелись в мои, а затем я увидела его понимание.

– Как сильно и как глубоко она обожжена?

– Сильно и настолько глубоко, насколько глубоко рана уходит в спину, – сказала я.

– Ты предлагаешь срезать обожженную часть, чтобы его тело могло залечить свежую рану? – уточнил Мика.

– Именно, – ответила я.

– Боли будет больше, чем просто много, – сказал он.

– Ага, а теперь мы можем позвать доктора, чтобы он сделал это.

– Нет, – отрезал Рафаэль очень решительным топом.

– Да, – возразила я.

– Нет, – повторил он.

– Это не слабость с твоей стороны. Ни один ликантроп не смог бы залечить эту рапу, Рафаэль. Будь ты слабее, они убили бы тебя, но ты оказался слишком силен для этих ублюдков.

– Это из-за боли я теряю твою мысль?

– Возможно, но это был умышленный заговор с целью твоего убийства. Тот, кто вызвал тебя на поединок, лишь один из сообщников. И лекарь как минимум их подельник, если не член заговора.

– Анита права, Рафаэль. Только кто-то такой же сильный, как ты, смог бы пережить это покушение. Если бы твое тело исцелялось недостаточно быстро, и нитрат серебра попал бы в кровь, ты мог бы уже не сидеть здесь живым.

– Лекарь должна умереть за это, – наконец сказал Рафаэль.

– Да, – согласился Мика, – но сначала нам нужно выяснить только ли она и твой соперник были в заговоре. Если эта проблема посерьезнее, нам стоит знать.

– Да, да, конечно. Думаю, из-за раны мысли рассеиваются.

– Это из-за боли, – сказала я.

– Давай позовем твоих охранников, чтобы они помогли отвести тебя в медпункт. А я вызову дежурного врача.

– Мне нужно отдать Бенито приказ насчет лекаря до того, как врач начнет меня резать.

– Соглашусь, – ответили мы с Микой хором.

– Вы поможете мне отдать необходимые распоряжения? Я хочу быть уверен, что она пробудет в живых достаточно долго, чтобы ответить на вопросы.

– Мы поможем тебе прояснить это. – пообещала я.

– Спасибо. Вам обоим, – сказал Рафаэль, обняв меня, а другой рукой сжимая ладонь Мики.

Порой я не уверена, что из-за секса между мной и Рафаэлем мы с ним больше, чем просто друзья. Может дело не в нем, а в мантии долга, в которую все мы облачены? Появление людей, желающих твоей смерти, и знание, что мы трое находимся в коротком списке каждого из нас, кому мы безоговорочно доверяем, очень неплохо связывает нас вместе. "По нет покоя голове в венце" ²⁰ и все в этом духе.

(Шекспир Уильям – Король Генрих IV ).

Глава 26

Мы с Микой пробыли с Рафаэлем достаточно долго, чтобы убедиться, что он в безопасности под присмотром доктора в медпункте, который мы обустроили под Цирком. Мы получали слишком много травм, происхождение которых не хотели бы объяснять в обычном госпитале, например, таких, как колотая рана Рафаэля. Доктор Лилиан нашла даже болеутоляющее, которое хоть и недолго, но работает на оборотнях, так что Рафаэль не каждый надрез будет чувствовать, когда Лилиан начнет удалять поврежденную плоть и пускать кровь. Когда рана будет свежей, он сможет исцелиться самостоятельно, может, медленнее, чем обычно, из-за нанесенного ущерба, но он исцелится.

Прежде чем доктор Лилиан дала ему обезболивающее, Рафаэль поговорил со мной, Микой и Бенито. Он дал добро на задержание, допрос и, в конечном счете, казнь лекаря. Последнее не было сказано, но все было и так понятно. Пытаешься убить короля – умираешь, и точка. Цареубийство – одно из списка преступлений, требующее максимальной меры наказания, чтобы другим не повадно было. Затем Мика отправился проверить, осталось ли еще что-нибудь от ужина, а я за одеждой. Большинство ликантропов разгуливали бы голышом, если бы мы позволяли им, но лично я комфортнее себя чувствую одетой, если занимаюсь обычными ежедневными делами. Раздеваюсь только для сна или секса. Натаниэль написал мне, что приберег для меня покушать. Я ненадолго вернулась в раздевалку, чтобы забрать пистолеты, ведь теперь, когда на мне снова штаны и ремень, я могла вооружиться. Моя лучшая поясная кобура была вымазана той же прозрачной слизью, что я смыла с себя. Я собиралась отчистить ее после душа, но чрезвычайная ситуация отвлекала меня. Я как раз раздумывала, стоит ли почистить ее перед ужином и остаться безоружной, пока она будет сохнуть, когда зазвонил мой телефон.

Я могла бы проигнорировать, но рингтон был рабочим: подъем зомби, не поимка злодеев.

– Я сегодня не работаю. В чем дело?

– Анита, это Мэнни.

Это заставило меня уделить больше внимания. Мэнни не звонил бы по пустякам.

– Что стряслось?

– Я на посту сегодня. Так что слежу за GPS на зомби, что мы подняли.

– Сиделка для зомби. Лучше ты, чем я.

– Зомби, которого ты подняла сегодня, находится по адресу, не принадлежащему ни одному из клиентов.

– Где он?

– У Дэнни.

– У какого Дэнни?

– Это ресторан.

– Хочешь сказать, что зомби в ресторане "У Дэнни"?

– Если верить GPS на его лодыжке.

– Черт, они не могли привести его в ресторан. Незаконно приводить зомби в общепит. Служба здравоохранения закроет их на время разбирательств, если об этом узнают.

– Я в курсе.

– Ну конечно ты в курсе. Я позвоню заказчикам. Возможно, они зашли перекусить, а зомби ждет их на парковке.

– Разве они не просили дать им время на то, чтобы опросить зомби об исторических событиях или вроде того?

– Ну да, просили.

– Как правило те, кто об этом просит, не отлучаются на перекус, – заметил он.

– Ты прав. Я позвоню им, дам тебе знать, что они скажут.

– Жду не дождусь, услышать, что же на этот раз, – сказал Мэнни.

– Заказчики такие чудные.

– Воистину, – согласился он.

– Спасибо, Мэнни, я перезвоню тебе.

Я отключилась и набрала мистеру МакДугалу. Какого черта они делают "У Дэнни" с моим зомби?

МакДугал ответил после третьего гудка.

– Миз Блейк, чем обязаны?

– Сигнал GPS на зомби показывает, что вы не у себя дома.

– Heт, мы вышли поесть.

– И взяли зомби с собой. Он сидит в машине?

– Нет, он рядом с нами.

– В ресторане.

– Да.

– Вы не можете приводить зомби в ресторан, мистер МакДугал.

– Почему?

– Согласно постановлению здравоохранения. В нем что-то об разлагающихся трупах возле еды.

– Но Томас не такой.

– О да, моя работа хороша. Зачем вы взяли его в ресторан? Если вы закончили со своими опросами, я могу предать его могиле этой же ночью.

– Он голоден.

– Что? Кто голоден?

– Томас.

– Томас – зомби. Они не чувствуют голода.

– Ну, тогда он хорошо притворяется.

– В смысле?

– Он наслаждается своей трапезой. Очень.

– Зомби не едят, – возразила я.

– Хотите поговорить с ним лично?

– Что?

– Томас, это миз Блейк звонит проверить как мы.

Раздался интеллигентный мужской голос с легким южным акцентом:

– Мисс Блейк, я как раз говорил, что своим приключением по эту сторону завесы обязан вам.

Во рту вдруг пересохло. Я сглотнула, прежде чем смогла произнести:

– Мистер Уоррингтон, слышала, вы наслаждаетесь трапезой. Что заказали?

– Здесь это называется "завтрак на сковороде".

– О да, они бывают вкусными, – мой голос звучал спокойно, но пульс подскочил.

– Очень уж по нраву мне эта Кока-Кола.

– Мне тоже, – согласилась я. – Не могли бы вы передать трубочку мистеру МакДугалу,

пожалуйста?

– И телефоны! Они потрясающие. Кто бы мог подумать, что я могу сказать что-нибудь в эту маленькую коробочку, и вы услышите, находясь в километрах от меня. Это же чудо.

– Да, точно. А теперь позволите мне поговорить с мистером МакДугалом минутку?

– Разве это не удивительно? – вновь услышала я голос МакДугала.

– Ага, он такой. Заканчивайте свою трапезу, выпейте кофе, попробуйте десерт, пусть насладится.

– Мы так и планировали.

– Прекрасно, может, отведете его куда-нибудь поприличнее завтра.

– В это время, ночью, у моего дома был открыт только "У Дэнни".

– Понимаю. До встречи.

– Доброй ночи, миз Блэйк. Случившееся превзошло наши самые смелые ожидания.

– Для нас главное, чтобы клиенты были довольны, – сказала я и отключилась, чтобы перезвонить Мэнни.

– Ну и что сказали заказчики?

Я ему все рассказала.

– Анита, зомби не чувствуют голода и не способны питаться. Их пищеварительная система просто не работает.

– Я знаю, – ответила я.

– Один из заказчиков просто обдурил тебя, Анита. Ты не могла болтать с зомби. Они отвечают на вопросы, но не так.

– Я поднимала парочку таких, – сказала я.

– Ты мне не говорила.

– Последние несколько лет мы не работали вместе, – ответила я.

– То есть ты поднимала зомби, которые вели себя так же?

– Если ты имеешь в виду зомби, которые по-настоящему питаются, как живой человек, то нет. никогда. Но я уже видела зомби, которые чувствовали голод.

– Ты никогда не рассказывала мне ничего подобного.

– Я не о случаях, когда зомби проголодался и отправился в кафешку. Я говорю о плотоядных зомби. И ты в курсе некоторых из дел, над которыми я работала. Я не поднимала этих зомби, просто "прибирала" за ними.

– Думаешь, он из плотоядных?

– Думаю, он наслаждается завтраком на сковороде "У Дэнни" и своим приключением по эту сторону завесы. Его слова, не мои.

– Черт, Анита, это неправильно, очень неправильно. Он не должен осознавать этого.

– Я знаю, Мэнни, я знаю.

– Захвати меня по дороге. Я должен увидеть этого зомби своими глазами.

– Наш офис как раз по пути, увидимся минут через двадцать. Может раньше, если я включу мигалку и сирену.

– Эго же не полицейское расследование, Анита. Разве это не против правил?

– Никто не знает, как становятся плотоядным зомби, Мэнни. На случай, если все начинается с желания отведать хорошей еды в ресторанчике, лучше быть там раньше, чем позже.

– Ты правда боишься, что зомби взбесится прямо "У Дэнни"?

– О да, а ты?

– И я, – ответил он.

– Увидимся через двадцать минут или раньше.

– Постарайся раньше.

– Мигалка и сирена постараются.

Мне понадобилось время, чтобы полностью вооружиться и захватить свой набор охотника на вампиров, потому что в нем имелись по-настоящему большие пушки и прочие пугающие вещицы. Я уже имела дело с плотоядными зомби, они так же сильны, как и вампиры, но не чувствуют боли, поэтому-то их еще сложнее остановить. «Пожалуйста, боже, не дай ему обратиться! Пожалуйста, не дай ему никому навредить!» – молилась я, бросившись к лестнице.

Я думала о зомби, как о живом. А это плохой знак. Все плотоядные зомби, что я видела прежде, были настоящими ходячими мертвецами и не казались живыми, но все бывает в первый раз. Я не горела желанием встретить первого плотоядного джентльмена. Правда нет.

Зря я рассказала правду на вопрос Натаниэля, куда я спешу со всем своим набором на плече. Все настояли на том, чтобы я взяла охранников в качестве прикрытия, на всякий случай. У меня не было времени спорить, поэтому Никки и Домино вместе со мной выскочили к лестнице. Никки позвонил и убедился, чтобы наверху в хранилище их уже ждали самые большие пушки. И я снова не возражала, потому что если случилось худшее, то время было на исходе, и нам нужна была огневая мощь.

Почему мы не позвонили в полицию, чтобы они встретили нас там? Потому что, возможно, я просто сделала зомби настолько "живым", что он мог кушать и болтать о своих приключениях, и единственное, что в нем пугало – он был слишком человечен. Я бы предпочла, чтобы он превратился в взбесившуюся кровожадную машину для убийств, ведь если он настолько живой, это тоже пугает меня до чертиков. Просто это немного иной страх.

Никки предложил взять мой набор охотника на вампиров.

– Без него ты быстрее поднимешься.

Обычно я бы не согласилась, и сама бы тащила свое чертово снаряжение, по так как оно весило почти так же, как и я, пришлось отдать его Никки. Он перекинул сумку через плечо. Я начала подниматься по лестнице, затем меня нагнали мужчины, и мы втроем рванули как от черта.

Глава 27

Я отзвонилась Мэнни из машины, и он уже ждал нас на улице у работы. Он был немногим выше меня, обладал худощавым телом, смуглой кожей и волосами цвета соли с перцем. Он стоял прямо под фонарем, что ярко подсвечивал его, словно прожектор, напрочь лишая его ночного зрения и делая из него большую мишень, если бы кто-то решил прицелиться. Он обучал меня первое время, когда я только начала охотиться на вампиров, но никогда не переставал быть сторонником "кола и молота", а они хороши, только когда вампиры мертвы в дневное время в своих гробах или насмерть скованны

освященными предметами в морге. Помимо этих двух случаев, я больше доверяю дробовикам и штурмовым винтовкам, на крайний случай пистолетам.

Перед нами застряли машины, у которых возникли проблемы с парковкой, ну или не с парковкой, так что пока ждали, мы просто наблюдали за Мэнни. Вряд ли он уже заметил нас. Он разговаривал по телефону.

– Это тот мужик, что учил тебя охотиться на вампиров? – спросил Домино с заднего сиденья.

– Ну да.

– Он учил тебя поднимать мертвых, – поправил Никки, сидящий рядом со мной. – А охотиться на вампиров тебя учил Эдуард.

– На самом деле это была вторая часть "учись на ходу" программы, – сказала я. – Если бы я была недостойна, чтобы со мной возиться, когда мы с Эдуардом встретились, он бы просто убил меня.

– Эдуард же вроде один из твоих лучших друзей, – удивился Домино.

– Мы не всегда были друзьями.

– Почему тогда он не убил тебя? – спросил Никки.

– Я была полезна. И, думаю, он увидел во мне что-то похожее на него.

Один из автомобилей перед нами, что не двигался с места, наконец смог вырулить и уехать, так что другому удалось припарковаться. А Мэнни увидел нас, замахал и широко улыбнулся.

– Ему нужны очки, – заметил Никки.

– Как ты это понял?

– Он немного щурится и не замечал нашу машину раньше, значит в темное не видит.

– Думаешь, он поэтому встал на свету? – спросил Домино.

– Возможно, скажи ему проверить зрение, – произнес Никки.

– Я и не знала, что ты так беспокоишься за Мэнни, – заметила я, сворачивая к тротуару

– Я-то нет, зато ты беспокоишься, – сказал Никки, открывая дверь, чтобы Мэнни мог сесть на переднее сиденье. – Если он попадет в аварию или его убьют на работе, только потому что он был слишком глуп, чтобы проверить зрение, – он вышел из машины, наклонившись, чтобы договорить: – ты будешь несчастна, а я хочу, чтобы ты была счастлива.

Никки придержал для Мэнни дверь, а затем сел на заднее сиденье к Домино.

Я подождала, пока Мэнни пристегнется, представила ему Домино и нажала на газ. Я попыталась взглянуть на мужчину рядом со мной не как на своего наставника и учителя, а так, как Никки и Домино его видят. Я видела его каждый день много лет подряд и никогда не замечала проблем со зрением, но теперь, когда ребята сказали об этом, я удивилась, как могла упустить это.

– В чем дело? – спросил Мэнни. Он меня тоже хорошо знал.

Я покачала головой.

– Когда ты последний раз проверял зрение?

– А зачем?

– Ты не видел нас, пока мы не выехали на свет, а ведь мы торчали здесь какое-то время, пока эти идиоты спорили за парковочное место.

– Да я с Томасом разговаривал. У него проблема с девушкой, и ему нужен был отцовский совет, – Мэнни ухмыльнулся, сказав это, и я поняла, что он больше не хочет обсуждать свое зрение.

– А сколько Томасу?

– Тринадцать.

– Не рановато для проблем с девчонками?

Мэнни снова ухмыльнулся.

– А он не по годам развитой.

Я улыбнулась в ответ и покачала головой.

– То есть он так же популярен среди девчонок, как и ты когда-то до встречи с Розитой?

Мэнни пожал плечами, но выглядел при этом довольным. Я не стала пока настаивать и включила мигалку с сиреной. Нужно решать одну проблему за раз, или тебя завалит. Я ехала быстро, резко ударяя по тормозам, потому что сент-луисские водители очень неохотно уступали нам дорогу. На это жалуются и маршалы из пригорода, не только я.

– Господи, люди, – выдохнула я, ожидая, пока вереница машин сползет на обочину дороги.

– Зомби пока еще "У Дэнни", – сказал Мэнни.

– Ага, вопрос только в том: кушает он десерт или официантов.

– Какова вероятность того, что он и правда стал плотоядным? – спросил Никки.

– Небольшая, но так как нам неизвестно точно, как зомби становятся плотоядными, я все же нервничаю, уж простите.

– Я же не сказал не волноваться или не спешить, просто пытаюсь разобраться в том, чего не понимаю.

Я ударила по тормозам, когда выскочивший прямо передо мной грузовик попытался убраться с пути мигалки и сирены.

– Кретин!

– Ты рули, а я расскажу, – сказал Мэнни и обернулся к Никки, начав делиться всем, что мы знаем о плотоядных зомби, а знали мы немного. – Наиболее частой причиной обращения зомби в плотоядного является подъем из могилы жертвы убийства.

– Я знаю, что жертвы убийств восстают лишь с одной целью – уничтожить своего убийцу. Вот почему полиция не может просто поднять убитого и спросить, кто его прикончил.

– Ты уже порасспрашивал, – заметил Мэнни.

– Это единственный для меня способ понять, раз уж я сам не могу справиться. К тому же я мертвых не поднимаю.

– А он мне нравится, – сказал мне Мэнни. Он намертво вцепился в потолочную ручку, но его голос даже не дрогнул, когда я быстро объехала, накренившись, очередную машину, не освободившую нам дорогу.

– Мне тоже, – ответила я, а затем вернула все свое внимание к этому адскому вождению.

– Спасибо, – на автомате ответил Никки, но я знала, что выражение его лица не соответствует тону голоса. Он поблагодарил, потому что этого от него ожидали, а не потому, что для него это было важно. – Но скажи, жертвы убийств нападают на всех или только на своего убийцу?

– Как правило не на всех, – ответил Мэнни. – Но они готовы ранить или убить каждого, кто встанет между ними и их убийцей. Пока они не отомстят, они не подчиняются ни поднявшему их аниматору, ни любой другой магии. И иногда, не отыскав сразу своего убийцу, они превращаются в плотоядных.

Я пролетела на красный свет, вздрагивая и очень надеясь, что машины услышали мою сирену и не тронулись с места.

Мы благополучно миновали светофор, но езда на красный всегда меня нервировала.

– Получается, что они дольше находятся вне своей могилы, и если они начинают есть плоть, то не так быстро разлагаются, – уточнила я, рискнув бросить быстрый взгляд в зеркало заднего вида на серьезное лицо Никки.

– Значит все жертвы, у которых не получается добраться до своего убийцы, становятся плотоядными?

– Не все, – ответил Мэнни.

– Но этот же зомби не был убит, да? – напомнил Домино.

– Не был, я проверяла. Он скончался от болезни в своей постели, а не в сражении.